Текст книги "Я - ведьма!"
Автор книги: Лада Лузина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
Глава третья
Браслет жрицы Вуду
Писательский демон самоубийства некрасив, неулыбчив, полубезумен, с воспаленными от бессонницы глазами. Это другая ипостась демона творчества, пришедшего получить причитающееся по счету.
Г. Чхартишвили.Писатель и самоубийство
Иванна внимательно слушала. Наташа вся подалась вперед, забыв про камуфляжный журнал и рискуя свалиться с кресла-качалки.
– Но однажды я потеряла свой браслет…
Гостья сделала паузу, и эта пауза, словно ямка, тут же заполнилась жидким гноем жути. Мира затравленно вжала голову в плечи.
– А потом? – помогла ей Иванна.
– А потом нашла его у себя на столе, – быстро выпалила она – будто прыгнула с вышки, зажмурив глаза от страха.
– То есть, – Иванна тщательно выговаривала каждую букву, – браслет, который вы потеряли, вернулся к вам сам?
Это был важный ход – предвосхитить ирреальный вывод клиента, сделав его самой. Дав понять: ничего нереального тут нет и ему нет нужды оправдываться, отвергая другие – реальные объяснения. Поскольку ты, в отличие от его друзей и родных, которым он наверняка рассказал эту историю, не уличишь его в глупом мистицизме, не усомнишься в его нормальности.
Нужно было решительно захлопнуть дверь в материальный мир, откуда пришла Владимира и где она уже успела ощутить себя изгоем, чтобы она почувствовала: здесь, в колдовском королевстве Карамазовой, невозможное – возможно. Невозможное – нормально. Здесь паранормальная проблема не лучше и не хуже любой другой – ее тоже можно решить.
И ход сработал: робкая улыбка расползлась по Мириному лицу, кончики ее рта, как ледокол, пробились сквозь напряженные, скованные страхом щеки. Она отчаянно затрясла головой: «Да, да, да…»
– Он вернулся к вам в тот же день? – уточнила Карамазова, всем своим видом подтверждая: вещи, которые, соскучившись, сами возвращаются к свои хозяевам, – самая естественная вещь на свете.
– Нет, через двое суток. – Ответ Миры прозвучал почти по-деловому. Так отвечают врачам: «Температура тридцать восемь». Девушка взирала на нее уже не с надеждой, не с верой – с уверенностью, что ей помогут.
– В пятницу вечером я пришла домой и увидела: браслета на руке нет. Я поехала обратно в офис. Вместе с уборщицей мы обыскали все помещения. Я пообещала бабульке пятьдесят гривен, если она все-таки отыщет мой браслет. В субботу утром позвонила ей, но она сказала, что ничего не нашла. А в понедельник днем, вернувшись с обеда, я увидела его на рабочем столе. Он лежал на моем перекидном календаре, на листочке с надписью «понедельник». И я совершенно точно помнила, как утром сама перевернула «субботу» и «воскресенье» и, естественно…
– Никакого браслета там и близко не было, – подвела итог Карамазова. – Понятное дело, вы сразу опросили своих сотрудников…
Мира снова кивнула.
– И никто из них не признался, что нашел ваш браслет.
– Да, – подтвердила гостья. – И, признаться, это привело меня в восторг. Ведь, если браслет вернулся ко мне сам, это означало, что он действительно магический. В тот же день я села и начала писать рассказ про женщину-писательницу, которая сомневается в своем таланте.
– Вы писали рассказ о себе?
Мира скромно моргнула в подтверждение:
– Получается, так. Муж привозит в подарок героине браслет жрицы Вуду. Она теряет его, и браслет возвращается к ней сам. Тогда она понимает: он признал в ней свою хозяйку, а значит, признал и ее талант. Это возрождает ее веру в себя. Она садится и пишет роман. Пишет так вдохновенно и остервенело, что забывает обо всем на свете: есть, спать – жить. Забывает про мужа и работу. Разгневанный супруг выбрасывает ее браслет, однако он снова возвращается к ней, и женщина продолжает писать роман.
Теперь она пишет его из последних сил, потому что у нее начинается бессонница, организм сам отказывается принимать пищу, она худеет, чернеет, спадает с лица, заговаривается, но, несмотря на это, все равно чувствует себя счастливей, чем когда-либо в жизни. А еще она понимает, что, закончив роман, ей остается только умереть. Ей незачем жить дальше, поскольку ничего более гениального она все равно не напишет и больше никогда не испытает такого абсолютного счастья. Она чувствует, что хочет умереть. Неважно как: наглотаться снотворного, перерезать вены, выброситься с балкона. Она перебирает разные варианты, зная, что покончит с собой, как только поставит последнюю точку. Роман и ее жизнь приближаются к концу… Кажется: все уже предрешено.
Но в последнюю минуту героиня внезапно осознает: браслет обманул ее. Вернее, она сама всю жизнь обманывала себя. И ее главным желанием, которое вычленил браслет было не желание писать, а желание умереть. А писательство было лишь одним из способов не жить. Понимаете?
– Понимаю, – выдохнула Иванна.
Ей снова стало не по себе.
Только сейчас она заметила, насколько они похожи даже внешне: бледные лица без намека на косметику, волосы, нетерпеливо собранные в узел, коротко остриженные ногти. И неприлично потертое замшевое пальто, в которое зябко куталась Мира, и ее стоптанные ботинки без каблука, ее неухоженные джинсы и свитер казались ближайшими родственниками любимой экипировки Карамазовой.
Она могла смотреться в Миру как в зеркало. Странное, не слишком приятное чувство…
Почему эта барышня пришла к ней именно сегодня, словно привидение, материализованное их конфликтом с Наташей?
Что это? Пророчество? Предупреждение? Или, может, мистификация?
Ведьма кинула подозрительный взгляд в сторону Могилевой.
– А что дальше? – впервые подала голос та. Вопрос был упругий и требовательный. Так подгоняет своих родителей ребенок, жаждущий продолжения сказки. Она искренне прониклась сюжетом и теперь непременно хотела услышать финал, где желание жить победило бы все и вся.
«Нет, – устыдилась Иванна. – Наташа, как ладья в шахматах, всегда ходит только прямо. Она способна до обморока долбать меня по голове, но никогда не станет выстраивать столь закрученную интригу».
– Идея моего рассказа, – гордо объявила Мира, – в том, что даже самое заветное желание не всегда нужно осуществлять. Недаром Бог учит нас преодолевать свои желания. А магический браслет Вуду – скорее атрибут дьявола. И когда моя героиня понимает это, она уничтожает свой неоконченный роман и бросает браслет с моста в Днепр.
– Прекрасный рассказ, – с воодушевлением похвалила Могилева, напрочь позабыв, что не далее чем час назад распекала свою подругу именно за отсутствие желаний. – А можно его прочитать?
Мира зарделась от удовольствия и потупила взгляд.
– Но, насколько я понимаю, – решительно потянула на себя одеяло Карамазова, – вы пришли ко мне не для того, чтобы поговорить о своих творческих успехах.
– Нет… – Гостья мгновенно поникла, словно кто-то, недобрый и жестокий, вырубил в ней свет.
Ах, как не хотелось ей возвращаться на землю! Только что она сидела, закинув ногу на ногу, чувствуя себя такой свободной и защищенной в магическом кругу своего творчества. И Карамазову снова неприятно царапнула параллель.
Поэтому ты и не любишь покидать свой мирок… Ты стала бояться жизни!
– Я должна была пересказать вам сюжет, – Мира уже стыдилась своего писательского бенефиса, – поскольку он напрямую связан с дальнейшими событиями. Я прочла рассказ своим сотрудницам. Мы часто чаевничаем после работы, читаем стихи и все такое… В общем, рассказ всем очень понравился. Наверное, так же, как моя героиня, благодаря возвращению браслета Вуду я окончательно поверила в себя. Меня будто прорвало. Никогда раньше я не писала ничего подобного. Я понимала – это настоящее! И мне страшно хотелось его напечатать, хотелось, чтобы весь мир узнал обо мне.
Нашему изданию «Тайна браслета» не подходила по формату. Я стала встречаться с редакторами других журналов, ходить на творческие встречи с писателями, выпускающими сборник «Стальной век». Читала там свой рассказ, заводила знакомства. Снова поссорилась с мужем. Он возмущался, что я прихожу домой за полночь и превратилась из жены в безалаберного барабашку. А в конце концов обозвал меня чокнутой журналисточкой с комплексом непризнанного гения и…
– Выбросил ваш браслет, – окончила Иванна.
Ей стоило огромных усилий не подгонять рассказ своей гостьи. Она уже знала его продолжение – ей нужно было знать финал. И так хотелось, с невинным эгоизмом Наташи, прервать Миру на полуслове и закричать: «Так чем же все закончилось?!»
– Засыпая, я всегда клала его на тумбу рядом с кроватью. Но однажды утром браслет исчез. И Люк не скрывал: это его рук дело. Он сказал, что с тех пор как привез его мне, я совершенно двинулась, что он купил браслет в обычном магазине сувениров, а про вудуизм и творческих женщин просто соврал, зная: дурацкая сказка доставит мне удовольствие. И он никогда б так не поступил, если б мог предположить, что у меня будет такой заскок на этой теме. Короче, муж выкинул мой браслет в мусоропровод.
– И когда он вернулся? – угрюмо спросила Иванна.
– На следующий день я нашла его в своей сумке. Но это еще не все…
Ведьма кивнула, словно услышала то, что и ожидала.
– Понимаете, когда браслет объявился в первый раз, то, честно говоря, в глубине души я все-таки думала, что его подбросил кто-то из редакции и у его возвращения есть реальное объяснение. Просто мне хотелось верить в волшебство, понимаете? И я сама убедила себя в нем, поскольку тогда браслет становился… ну, как бы символом моей силы.
Карамазова нервно провела рукой по волосам, ее пальцы коснулись черного шелка шапочки – ведьма резко отдернула руку.
– Вы правы, – продолжила Мира. – Я написала рассказ о себе. Но когда я писала, не думала об этом. Я поняла это только потом. Освобожденное творчеством подсознание высветило то, чего я сама не осознавала, – браслет стал залогом моего таланта. Раньше я надевала его, садясь работать. Да и то не всегда, я забывала о нем. Он существовал где-то на периферии моей памяти. Но теперь я начала носить его не снимая. Он стал моим лучшим другом, который постоянно держит тебя за руку, уверяя в своей помощи и поддержке. И я объясняла все свои прошлые неудачи тем, что игнорировала его участие, позабыв – все началось с появлением браслета жрицы. Но пока мое сознание трусливо оправдывало это самовнушением, я была уверена в собственной нормальности. И в нормальности всего происходящего.
Ведьма нетерпеливо кивнула, подытоживая:
– А когда браслет вернулся к вам во второй раз, вы уже не могли придумать тому никакого здравого объяснения.
– А чем, кроме магии Вуду, можно объяснить возвращение из мусоропровода?
Мира помолчала, надеясь услышать опровержение. Но ее аудитория безмолвствовала.
– С этой секунды мое сознание раздвоилось, – призналась она. – Я чувствовала одновременно радость и страх. Радость оттого, что браслет снова со мной, оттого, что он на самом деле волшебный. И страх, потому что это волшебство… не знаю, как сказать… Его никак нельзя вписать в жизнь, и ум отказывается его принимать, и ты поневоле думаешь: «А вдруг я схожу с ума?» Но я не схожу с ума, нет! – выкрикнула она, резко выкидывая вперед правую руку.
Мира суетливо задрала рукав свитера, и обе девушки увидели на ее запястье черный браслет.
– Какой он… – разочарованно протянула Наташа и, не найдя более подходящего слова, сказала: – Никакой.
Карамазова настороженно рассматривала браслет из черных, неправильной формы бусин, похожих на острые когти хищной твари.
– Это черный коралл, – не без гордости объяснила Владимира. – И только одна бусина зеленая. Она темнеет, когда владельцу браслета угрожает опасность. Видите? Раньше она была светлей.
Иванна протянула ладонь, чтобы рассмотреть указанный феномен поближе:
– Дайте-ка мне…
Мира быстро отдернула руку.
– Нет, я не могу его снимать! Если я отдам его вам, то… умру.
Карамазова не стала настаивать. Лишь нарочито сложила руки на груди в ожидании дальнейших пояснений.
– Когда я осмыслила все это, – сказала Мира, – то впервые поняла, что проблема героини моего рассказа – это моя проблема.
Ведьма вздохнула про себя: она поняла это с самого начала, но знала, насколько важно клиентке самой произнести свое признание вслух.
– Я и впрямь всю жизнь убегала от реальности. Пряталась от нее в фильмах, в литературе, в любви, в семье. В лучшие годы с Леонидом я пыталась разукрасить наши отношения так, чтобы они напоминали вечный киношный хеппи-энд. По большому счету я всегда хотела жить там, среди героев книг и кино, в их красивом нереальном мире. А потом придумала себе свой и поселилась в нем. И реальность стала для меня как сон – как необходимая передышка в промежутках между моей настоящей жизнью. Но значит ли это, что я хочу умереть?
Это был вопрос. Мира ждала от нее ответа.
«Действительно ли нежелание жить в реальности равно желанию умереть? Верно ли это уравнение?» – беспокойно спрашивала себя Карамазова.
Наташа торжествующе смотрела на подругу:
«Что я тебе говорила? Не послушаешься меня, зафиналишь тем же!»
– Когда вам пришло в голову, что вы хотите умереть? – сухо поинтересовалась Иванна.
– Не знаю… – хныкнула Мира. – Не знаю когда. Но в первый раз я попыталась совершить это после второго возвращенья браслета.
– Что совершить?
– Самоубийство. В ту ночь я была перевозбуждена и не могла уснуть. Да еще вечером была на одной писательской вечеринке. Прочла там начало своего романа…
– Вы начали писать роман? – резко перебила ее Иванна. – Так же, как ваша героиня?
– Да, – неуверенно согласилась Мира. Похоже, раньше она не задумывалась об этом совпадении. – Мои отрывки очень хвалили. Сказали: роман получится просто гениальный. И я вернулась домой словно пьяная, хотя не пила ни капли. Проворочалась в постели несколько часов, встала и приняла снотворное. А утром… Утром Люк не мог меня добудиться. Вызвал «скорую». Приехали врачи, промыли мне желудок И сказали мужу, что я приняла лошадиную дозу лекарства, чтобы покончить жизнь самоубийством.
– А упаковка снотворного действительно была пуста?
– Действительно, – с сожалением признала Мира. – Когда-то я купила сразу пять бутылочек «Донормила». Они вечно оканчиваются в самый неподходящий момент. А утром четыре из них оказались использованными. Но я не помню, может, я израсходовала их раньше. А потом, несколько дней спустя, я обнаружила у себя под подушкой скальпель. Старый скальпель, еще в детстве моя мама-врач принесла его домой, мы затачивали им карандаши. Он совсем затупился, и я отвезла его к точильщику. И вдруг нахожу его у себя под подушкой. Не помню как. Наверное, нащупала во сне. Помню только, что села в кровати, зажгла свет, проснулся муж и начал отбирать его у меня. Он решил, что я собираюсь опять наложить на себя руки. Все было точно так, как в моем рассказе, где героиня вначале обдумывала: не наглотаться ли ей снотворного, затем хотела перерезать себе вены. А утром я вышла на балкон, посмотрела вниз и подумала: «А не спрыгнуть ли?» У нас восьмой этаж. Внизу асфальт. Разобьешься сразу и насмерть.
– И что вы сделали тогда? – снова встряла Наташа и, не дожидаясь ответа, добавила свойственным ей приказным тоном: – Вам нужно выбросить браслет с моста! И немедленно!
– Я выбросила его, – безнадежно сказала Мира. – С моста. В Днепр. Муж заставил меня сделать это, да я и сама… сама хотела. Мы оба видели, как он упал в воду. В тот вечер мы помирились, занимались любовью, мы оба были счастливы. И на следующее утро я пошла на работу, убежденная: сегодня начинается моя новая жизнь…
* * *
Весна была еще угловатой, плоской девчонкой, не осознающей своей будущей власти и красоты. Она смотрела на мир угрюмым взглядом исподлобья и хныкала моросящим дождем. Но Мире она казалась прекрасней всех прекрасных принцесс.
Мир был теплым и влажным, словно Господь вдохновенно нарисовал его с утра серой акварелью и на рисунке еще не просохли краски. Мира не стала открывать зонт. Она шла, подставляя лицо протекающему небу, глядя влюбленным взглядом на людей с еще не проснувшимися лицами, на небосвод, треснувший ветвями еще голых ветвей, на витрины еще не открывшихся магазинов, и голова ее кружилась от реальности этого счастья.
Она чувствовала себя как смертник, которому накануне казни зачитали приговор о помиловании.
Ее плоть, разбуженная любовными ласками Леонида, урчала довольной кошкой. Сколько времени они не занимались сексом! Бесконечность, если не считать ритуального супружеского акта, закрепившего их недолгий акт перемирия. Но тогда Мира лишь безропотно отдала свое тело, в то время как душа ее витала где-то вне, а тело, лишенное души, было по-монашески унылым и безжизненным. Оно лишь неприязненно терпело прикосновения мужа, морщило лоб и со вздохом раскрывало губы, не способные растаять от поцелуев.
Но сегодня, впервые за много-много месяцев, Мира вновь ощущала себя женщиной, человеком – божьей и грешной.
Она выбросила чертов браслет, а вместе с ним морок, ослепивший ее душу, ненависть к жизни, презрение к любви, страх смерти, вернув себе зрение, слух, нюх, вкус, все положенные человеку чувства и инстинкты.
«Слава богу, что я решилась вышвырнуть его из своей судьбы!» – сияла она всеми фибрами души. И лишь где-то высоко, запертая на чердаке сознания, пискнула крысой паскудная мысль: „Вместе с браслетом нужно было уничтожить и рассказ, и твой начатый роман…“»
Но Мира отказалась услышать ее. Окрыленная, согретая хмелем любви и счастьем «просто жить», она не хотела признаваться себе, что у нее никогда не хватит духу убить собственные произведения. И если бы сейчас она жестоко поставила себя перед выбором, на одной чаше которого лежала б ее новая жизнь, а на другой – полтора ее творенья, весы заходили бы ходуном, как взбесившиеся качели, превратились бы в perpetuum mobile. И она скорее бы получила патент на изобретение вечного двигателя, чем смогла бы остановить их, приняв хоть какое-то определенное решение.
Куда легче было просто не замечать эту проблему, отложить ее на потом и не портить себе настроения.
Войдя в редакцию, Мира улыбнулась во весь рот охраннику:
– Доброе утро!
Он обалдело посмотрел на нее, не узнавая. Естественно, до сих пор он не видел ее настоящего лица. Ее лицо было вывернуто наизнанку, повернуто внутрь самой себя.
– Прекрасная погода, правда! – не унималась Мира.
Охранник с сомнением перевел взгляд на окно, исцарапанное каплями дождя, и промычал в ответ нечто невразумительное.
Мира пошла по коридору, нетерпеливо разматывая на ходу серый клетчатый шарф. «По всей видимости, он решил, что из тихой сумасшедшей я превратилась в буйную!» – довольно подумала она. Минуя двери маленькой кухоньки, Мира услышала посапывание электрического чайника – кто-то из журналистов уже готовил себе первую чашку утреннего кофе.
– Такие чудные, плетеные, с остреньким носиком, на маленьком каблучке, – донесся до нее щебет Валечки.
– Все равно дорого, – ответила ей Лина.
– Как называется магазин? – уточнила Леночка-белочка.
– Девочки, – крикнула им Мира, – сделайте чашечку и для меня. Сейчас только пальто сниму…
Она побежала в кабинет, размышляя по дороге, что неплохо было бы и ей обновить к лету гардероб.
Страстно хотелось кофе, хотелось купить туфли с острыми носами.
Хотелось жить!
Мира повесила на вешалку пальто и шарф и подошла к своему столу, чтобы положить сумку.
Черный браслет Вуду лежал на клавиатуре ее компьютера, растопырив остроконечные бусины.
Черный страх захлестнул Миру морской волной и поволок ее душу по острым камням гальки.
Она бессильно опустилась на стул, не сводя глаз с браслета-утопленника. Браслета-мертвеца! Браслета-вампира! Он должен был лежать сейчас на дне Днепра. Но он был здесь, похожий на огромного ядовитого паука, угнездившегося посреди своей вотчины. Его бусины-лапки вцепились в серые клавиши алфавита. Браслет словно говорил ей:
«ЭТО – МОЕ!
Я, а не ты складывал буквы в слова, я, а не ты создал их. Ты хотела убить меня, присвоив себе мою власть и мои творения. Но пока живы они, буду жив и я. Я властвую над ними так же, как они над тобой. И ты никуда от меня не денешься, ты – моя!»
Компьютер гудел заунывным вибрирующим звуком…
И, посмотрев на его экран, Мира увидела там последнюю – тринадцатую! – страницу своего рассказа.
…браслет жрицы покорно сполз с ее ладони и полетел вниз, растворившись в темноте. Ей показалось, что она увидела, как черная точка бесшумно юркнула в воду и исчезла навсегда.
«Навсегда», – повторила она, чувствуя, что зверь, измучивший ее, наконец расслабил жадные челюсти и в груди стало пусто и легко.
Темные воды Днепра, безмолвные и сильные, приняли в себя ее страх, ее смерть, даже не заметив такой малости.
То, что казалось ей огромным, стало неважным в сравнении с древней силой этой реки, огромностью мира, бесконечностью жизни.
«Я буду жить!» – сказала она себе.
…Через неделю ее нашли мертвой. В руке она сжимала оборванную нитку браслета, на которой остались всего две бусины: черная и темно-зеленая, почти неотличимая от первой своей темнотой.
– А-а-а-а-а-а!!!! – вырвалось из горла Миры. – А-а-а-а-а-а!!!! А-а-а-а-а-а!!!! А-а-а-а-а-а!!!!
Она слышала, как сотрудники с топотом несутся на крик. Знала, что когда они увидят ее, их лица станут испуганно-брезгливыми. Они вызовут «скорую», сочтут ее сумасшедшей окончательно и бесповоротно. Ее уволят. Люк бросит ее. Ее жизнь кончена.
Она знала все, но могла лишь истошно кричать, прислонившись к стене и зажмурив глаза. До тех пор, пока рот ей не заткнула удушливая тошнота.
