Текст книги "Я - ведьма!"
Автор книги: Лада Лузина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
«Если я помилую Тёму, он испортит жизнь Алене так же, как мне, Ане, Томе, Кате…» – логично рассудила она.
Не сработало. Убить его вдруг стало равнозначно самоубийству. И теперь она просто не знала, как выпутаться из этой истории.
– Это он – паскуда? – завелась Алена. – Это он к тебе в квартиру ворвался, он тебя, а не ты?! Да Артем прекрасный человек, известный журналист… Я знаю его как никто другой!
Несколько секунд Иванна хмуро раскачивалась с каблука на пятку, изучая свою противницу, самоуверенную, как все влюбленные.
– А хочешь, – нежданно предложила она, – я отдам его на суд тебе?
– То есть как это? – опешила та.
Направившись к одному из сопровождающих, Карамазова по-хозяйски задрала ему куртку и выудила из его штанов пистолет. Затем вытащила из кармана собственных брюк плоскую серебряную флягу и показала то и другое девушке.
– Зачем это мне? – отпрянула Алена.
– Условие таково. Ты пьешь напиток из фляжки. И мы тут же вынимаем Тёму из петли, вручаем тебе оружие и исчезаем не прощаясь. Если после того, что тебе откроется, ты решишь оставить Артема в живых – так тому и быть. Согласна?
– Что откроется? – занервничала девушка. – А в бутылке что? Наркота?
– Напиток называется «Qui vivra verra». Он безвреден для здоровья.
– А вдруг это яд? Ты убить меня хочешь… – вжалась в кресло сожительница.
– Решай, – пожала плечами Карамазова. – Но если ты любишь его, то, наверное, готова рискнуть ради него жизнью.
– Дурость какая-то, – с сомнением пробормотала Алена.
Артем встревоженно смотрел на нее.
– Соглашайся, прошу тебя! – взмолился он.
Он не понимал смысла этого дурацкого плана и находил ему только одно объяснение – Иванна и вправду сошла с ума.
Но какая разница? Спасение замаячило перед ним – оно было совсем близко! Достаточно Алене протянуть руку…
Алена неуверенно протянула руку к фляге. Иванна отвинтила круглую крышку и отдала ей бутыль. Помедлив секунду, Алена глубоко вздохнула и стала пить.
Ей показалось, что напиток, юркий и быстрый, сам скользнул в ее гортань – он был вкусным, кисловато-сладким, как грейпфрутовый сок. И сразу захотелось спать.
Она успела почувствовать, что Иванна сунула ей в ладонь тяжелую рукоять пистолета, и увидеть сквозь пелену ее желтые, склонившиеся над ней глаза….
* * *
Артем отключился, едва лишь его тело положили на диван. Он успел услышать, как захлопнулась входная дверь, и усталость и облегчение накрыли его, словно теплое одеяло.
«А что с Аленой?» – пискнула мысль, но он трусливо отмахнулся от нее, зная, что она опасная и может ужалить. Потом. Потом, когда он придет в себя, он разберется во всем…
Он провалился в забытье без мыслей и чувств и лежал там до тех пор, пока кто-то упрямый и злой не затряс его, не разбудил криком, не вытащил на поверхность.
– Что случилось? – недовольно спросил он у Алены, намереваясь, прикрикнув на нее, нырнуть обратно в сон.
И в ту же секунду боль-ненависть-смерть вцепились в него тремя острозубыми драконьими челюстями.
– Сволота! Гад! Как ты мог?! Так! Со мной!!! – истерично орала его любимая, и он с трудом узнавал ее лицо и голос.
– Что случилось? – повторил он недоумевая.
Но вместо ответа в его висок ткнулась черная мордочка пистолетного дула с одним-единственным темным глазом, в то же мгновение ставшим сверкающим – желто-золотым.
Он умер, так и не осознав, что он сделал, и не узнав, что был убит за то, что не успел совершить.
19 декабря XXI века
Иванну разбудил долгий и требовательный звонок в дверь и ругающийся лай Рэтта. Подвязывая на ходу халат, она на автомате двинулась к двери. Размазанное сонное сознание пронзила острием мысль – ясная, словно серебряная шпага.
«Я убила его. Пусть и чужими руками. Я убила его!»
Она испуганно ощупала свое лицо, пытаясь определить, сколько же ей сейчас лет.
«Сорок? Пятьдесят? Шестьдесят?» – вспыхивали кошмарные цифры.
Посмотреть в зеркало было страшно.
«А почему я, собственно, должна постареть?»
Быть может, как и прошлый раз, судья признал справедливость ее возмездия?
Но ведьме почему-то верилось в это с трудом.
Звонок повторился.
С замиранием сердца Карамазова открыла дверь, ожидая прочесть свой возраст на лице гостя. Если это кто-то знакомый, он просто убежит от нее в страхе, если нет, скажет: «Здравствуйте, бабушка…»
На пороге стоял Сашок – громадный детина в костюме от Воронина.
– Привет, Карамазова! – по-приятельски бросил он. – Че так долго дверь не открывала?
Не ожидая приглашения, он направился в кабинет. Не похоже, чтобы он заметил в ней какие-то вопиющие перемены. Но Сашок вообще редко замечал кого-либо, кроме себя.
Мрачная, как ночь, ведьма последовала за ним. Сашок успел умоститься в гостевое кресло и по-хозяйски наливал себе в стакан коньяк.
– Ниче, что я без церемоний? Мы ж свои, правильно, Карамазова? Че ты такая взъерошенная? И выглядишь плохо. Я тебя, часом, не разбудил?
«Плохо выгляжу. Что ж, весьма корректная формулировка. Вопрос в том, насколько плохо?»
– Ты по делу? – отгоняя истерическое желание срочно кинуться к зеркалу, ведьма умостилась на ручку кресла и попыталась сосредоточиться на своем постоянном клиенте.
– Сама знаешь. Я за кививрой верой. – Рука его уже вытаскивала портмоне из кармана пиджака.
– «Qui vivra verra», – поправила Иванна. – И думать забудь об этом.
– Ты чего? – удивился он. – Я ж плачу!
– Ты уже подсел на это зелье, как на наркотик. И спрыгнуть не можешь. Предпоследней девушке руку сломал. А последнюю чуть не задушил, хорошо хоть она тебя лампой по голове огрела и сбежала.
– Откуда ты знаешь? – поразился Сашок.
– Я все знаю. В том числе и то, что следующую барышню ты точно уроешь ни за что.
– То есть как это ни за что! – искренне возмутился он. – Та последняя, Анжела, она ж забеременела и в ЗАГС меня потащила. Я женился на ней, как последний поц. А потом, когда ребенку годик стукнул, вдруг выясняется, что у него первая группа крови, а у нас с Анжелой – третья. Это она мне чужого байстрюка подсунула! Да за это ее и убить мало! – распалился парень. – А предпоследняя дура, которой я руку сломал, она ж меня обокрала. Десять штук из дома вынесла!
– Саша, – устало воззвала к его разуму Карамазова. – Ведь этого не было. Это только должно было случиться. Что должны были чувствовать эти девушки, с которыми ты провел одну ночь, а утром внезапно набросился на них с кулаками?
– Да я и забыл, что мы с Анжелой только ночь провели, – недовольно оправдывался он. – Я когда проснулся, думал, что мы уже два года как женаты.
– Вот именно, – укоризненно сказала Иванна. – Из-за злоупотребления «Qui vivra verra» ты регулярно путаешь настоящее с будущим. Я тебя предупреждала: видения кажутся абсолютно реальными, и потому прибегать к зелью нужно крайне осторожно. В случае особо трудного, мучительного, почти невозможного выбора.
– А ты считаешь, выбрать себе нормальную жену так легко? – обиделся Сашок. – Знаешь, сколько шалав сейчас за деньгами охотится? Замучаешься выбирать!
– Пойми, я придумала этот напиток для того, чтобы человек мог заранее увидеть и прочувствовать, что произойдет с ним на том или ином пути. Мог избежать грядущих ошибок. Ты познакомился с девушкой, выпил на ночь «Qui vivra verra» и узнал все, что у вас будет дальше. Если видишь: ничего хорошего, попрощайся с ней, и дело с концом. А не ломай им руки за то, чего они еще не совершали.
– Но ведь ты говоришь – будущее не корректируется.
– Да, – согласилась Карамазова, не понимая, к чему он клонит. – Разве только изменить исходные данные.
– Ну вот, – убежденно заявил Сашок. – И если в перспективе они собирались натворить столько подлостей, значит, они уже сейчас падлы и бью я их вполне заслуженно.
Ему нельзя было отказать в своеобразной логике.
– Короче, Саша, – жестко отрубила загнанная в угол ведьма. – Не дам я тебе зелье, и точка. Нельзя мне зло совершать. Я и так уже вчера…
«УБИЛА ЧЕЛОВЕКА! УБИЛА ЧЕЛОВЕКА! Я ПОСТУПИЛА ЕЩЕ ХУЖЕ, ЧЕМ ТЫ! Я УЖЕ ЕГО УБИЛА!»
– …напортачила, – окончила она хмуро.
«Вот почему ни одна ведьма не смогла стать бессмертной, – тоскливо подумала Карамазова, – слишком велик соблазн дарованной власти! Все рано или поздно воображают себя высшим существом, способным миловать и карать. А в результате просто сводят личные счеты».
Похоже, все ее чувства столь красноречиво пропечатались на лице, что их без труда прочел даже Сашок.
– Я не знаю, чего ты там натворила и кого пристукнула, – заявил он, явно не видя в том особой проблемы. – Но кививру, подруга, ты мне дашь, хочешь ты того или нет. Решай сама: либо по-хорошему, за положенную плату, либо… сама понимаешь.
Он встал и с решительным видом направился к одному из столиков, где стоял знакомый ему хрустальный графинчик с янтарной жидкостью в брюшке.
– Да он почти пустой! – разочарованно вскрикнул Сашок. – И на полрюмки не наберется!
– Сам же его и выдудлил, – парировала Карамазова.
Упрек был безоснователен – она прекрасно знала, что всю оставшуюся «Qui vivra verra» она вылила во флягу, которую…
«Не хочу сейчас об этом думать! Потом».
– Но у тебя ведь еще есть, правда? – Тон Сашка внезапно стал просительный и заискивающий. – Мне очень надо. Я вчера с одной девушкой познакомился. В библиотеке…
– В библиотеке? – оторопела Иванна. – Что ты искал в библиотеке?
– Как чего? Счастья! – вспыхнул Сашок. – Ресторанные телки мне уже поперек горла. А моя бабушка всегда говорила: порядочную девушку нужно искать в библиотеке. Вот я и пошел, и нашел. По-моему, это она!
От изумления Карамазова даже не нашлась что сказать.
– Короче, мне позарез нужна кививра вера. Я должен посмотреть, что у нас будет. Если уж и такая окрутить меня попытается, то…
«Точно прибьет», – подумала Карамазова. Но у нее не осталось чувств для осуждения Сашка. По сравнению с ней он был невинный младенец. Сашок, по крайней мере, честно ставил эксперименты на себе, не пытаясь убивать кого-то руками их сожительниц, предварительно напоив тех колдовским зельем.
– Ладно, уговорил, – улыбнулась она. – Есть, и даже лучше, чем прежде, – усовершенствованный вариант. Садись и не бушуй, сейчас налью.
Сашок послушно уселся в кресло с видом ребенка, которому пообещали большую вкусную конфету, если он будет хорошо себя вести в течение ближайших пятнадцати минут.
Иванна подошла к шкафу, заставленному банками и бутылями, и выбрала из них одну.
– Че-то цвет другой, – любопытно заметил Сашок, видя, как она наполняет бокал жидкостью цвета разбавленного молока.
– Я же сказала: усовершенствованный вариант. Потому и цвет изменился, – просветила его Карамазова.
Саша довольно кивнул и залпом опорожнил бокал. На мгновение глаза его закатились, тело растеклось по креслу, раздался короткий всхрап, и клиент снова открыл глаза.
– Заснул я, что ли? – Он недоуменно огляделся по сторонам.
– Да нет, лишь глаза закрыл на минутку, – успокоила клиента Иванна.
– Да? А мне показалось, что надолго вырубился. Устал я очень, – сконфуженно оправдывался парень. – Слушай, а ты кто?
– Я? – поддельно удивилась ведьма. – Я врач-психиатр, принимаю на дому.
– Психиатр? – непритворно испугался гость. – А че это я к тебе… то есть к вам пришел?
– Вы жаловались, что постоянно нервничаете. И в памяти у вас выпадения.
– Да, – согласился Сашок. – Я и впрямь че-то не все помню…
– Я дала вам успокаивающее, чтобы вы не нервничали.
– Да, я и впрямь че-то спокоен как удав. Хотя ничего и не помню…
– Совсем ничего? – обеспокоенно спросила Иванна.
– Ну… Помню, что вчера с девушкой познакомился, – начал перечислять Сашок. – Помню, встреча у нас сегодня. Кто я, помню, чем занимаюсь… А вот как пришел сюда и зачем – дыра.
– Это ничего, главное – не нервничайте по этому поводу.
– Да я и не нервничаю. Я в прекрасном настроении. Вы, видать, хороший того… врач. – Он явно трусливо избегал страшного слова «психиатр». – Напомните только, я вам заплатить не забыл?
– Забыли, – признала Карамазова, протягивая руку за деньгами. – Если будут проблемы, приходите в любое время.
– Обязательно. Спасибо вам, доктор.
* * *
Проводив обезвреженного Сашка, Карамазова набралась храбрости и посмотрела на себя в зеркало прихожей.
«Нет, не шестьдесят. И даже не сорок…»
Но с двадцати она перескочила на «сильно за тридцать». В черные волосы вкралась седина, черты заострились, лицо, треснувшее морщинами, стало жестким и злым, и в пожаре ее желтых глаз появилось нечто путающее, плотоядное, как у хищного зверя. Это новое лицо было ей неприятно. Однако она ожидала худшего. Неужто за пытку и убийство Артемия ее состарили только на пятнадцать лет? Что смягчило приговор? То, что убила его не она, а Алена? То, что она дала ему шанс выжить и величина этого шанса зависела исключительно от его собственных качеств – от того, способен ли он поступить по-другому. Но ведь она заранее знала: нет. И Алену постигнет судьба всех его женщин – предательство в особо тяжелой форме.
Впрочем, Алена могла бы его и не убивать. У каждой женщины бывает в жизни момент, когда, подвернись ей под руку пистолет, она выстрелила бы не задумываясь. Но пистолет оказывается под рукой далеко не у каждой.
Как ни крути – убийца она, Карамазова. И пытаясь выйти из ситуации с гордо поднятой головой, она поступила еще хуже: подставила девушку, испортила ей жизнь. Ее, наверное, уже арестовали, увезли…
А может, еще нет?
Ведьма заметалась в поисках радиотелефона. Изгрызенная трубка лежала на подстилке Рэтта, очевидно, он снова принял ее за кость. Ладно, лишь бы работала!
Телефон исправно загудел. Она спешно вдавливала кнопки, набирая намертво врезавшиеся в память семь цифр и молясь про себя, чтобы у Алены был шок, обморок, что угодно – лишь бы она еще не успела вызвать милицию и покаяться в совершенном преступлении.
Ту-у-у-у-у, ту-у-у-у-у… – послышались долгие гудки.
– Але, – раздался нежный полудетский голосок.
– Алена, это ты?
– Я. А кто это? – безмятежно поинтересовалась она.
Прозрение окатило ведьму холодной водой.
– Артемий дома? – спросила она сурово, злясь на себя за то, что угодила в собственную ловушку.
– Артемий Курников здесь больше не живет.
Я тебя предупреждала: видения кажутся абсолютно реальными! – вспомнила она свои собственные менторские слова.
«Дура, я ведь на самом деле поверила, что убила Тёму!»
– Артема тут нет и не будет!
Нужно было сделать галлюцинацию «Qui vivra verra» похожей на расплывчатый пророческий сон. Пожалуй, напиток и впрямь стоит усовершенствовать, во избежание путаницы между реальностью и возможностью…
Ведь это совершенно разные вещи!
– Артем съехал от меня почти месяц назад.
Как она сразу не догадалась – ведь графин с зельем был пуст? Впрочем, как она могла догадаться, ведь она думала, что отдала его Алене…
– И перестаньте звонить сюда! – Алена явно намеревалась бросить трубку.
– Подождите! – вскрикнула Иванна. – Это звонит его бывшая девушка Тома. Я знаю, вы до сих пор любите его…
– Вот уж нет, – безразлично заявила ее собеседница. – Ни капли.
– Но он вас любит!
– Ничего подобного. Он дурной какой-то… Месяц назад вдруг вспомнил о девушке, с которой встречался раньше. И просто помешался на ней. Иванна ее зовут. Ей теперь и трезвоньте.
Карамазова молча сбросила звонок. Ее руки дрожали. Она стремглав кинулась в комнату, подбежала к рабочему столу:
– Бабушка моя, я схожу с ума… – выдохнула ведьма.
Две восковые фигурки – Тёмы и Алены – лежали на том же месте, где она их оставила, целые и невредимые – без дыр от иголок. Две иглы: красная – любовь, синяя – холод, валялись рядом, без следов воска на острие.
Иванна не совершала ритуала!
Почему же Алена охладела, а Артем воспылал страстью?
Существуют ведьмы, которым достаточно посочувствовать больному, чтобы тот выздоровел, и достаточно осудить злодея, чтобы он был наказан… – напомнила ей бабушка Ева. – Но вряд ли ты когда-нибудь…
– Неужели я способна на такое?! – поразилась колдунья.
Впрочем, это только легенды…
Однако «больная» выздоровела от любви! А «злодей» наказан любовью! С тех пор прошел месяц. Тёма вот-вот появится здесь…
Словно отзвук ее мыслей, длинно звякнул дверной звонок.
Но она не спешила открывать «жениху».
Взяв зеркальце со стола, ведьма заново изучила свое изуродованное годами лицо.
– Если я не убивала его, отчего я состарилась на целых пятнадцать лет? – испуганно спросила она себя.
Если в перспективе они собирались натворить столько подлостей, значит, они уже сейчас падлы и бью я их вполне заслуженно, – ответил ей убежденный голос Сашка.
И ему нельзя было отказать в своеобразной логике.
– Вопрос лишь в том, – криво улыбнулась Карамазова отражению, – кто наказал меня за злонамеренность? Господь? Или я сама?
20 декабря XXI века
– Вот такая история… – окончила Карамазова и затушила сигарету в пепельнице. – Не веселая, но весьма поучительная.
– Так чем же все окончилось? – нервно спросила Могилева. – Я что-то не поняла. Бывший жених пришел к тебе вчера и…
– И ушел. Ему предстоит долгий-долгий путь.
– А что с ним будет дальше?
– Он женится на Томе, чтобы притупить не проходящее чувство вины.
– А тебя Бог состарил за то, что ты хотела убить его?
– Нет, Наташа. Если бы я действительно хотела убить Артема, он был бы мертв…
Ведьма подошла к бесснежному темному окну, постучала пальцем по стеклу, и в ту же секунду, словно рыбки на зов хозяина, к ее пальцу поплыли с неба белые снежинки.
– Бог поступил со мной иначе – он наделил меня даром осуществлять свои желания, – произнесла она. – Мне достаточно захотеть чего-то, и это станет явью. Но мысли и желания – не одно и то же. Формулируя в уме мечты, мы зачастую хотим совсем иного. Иногда прямо противоположного. Я приняла решение убить Артема. Но в глубине души не хотела ни погибать сама, ни убивать его – я жаждала справедливости. И я получила ее! Алена разлюбила и избежала страданий, Тёма раскается, а я… наказана. Я сама вынесла себе приговор – пятнадцать лет лишения жизни, потому что хотела быть наказанной с того самого первого дня, когда убила главного режиссера, до того часа, когда признала за собой право убивать. Вина – вот ампула с ядом, которая была зашита в моем сердце.
– Но твой режиссер был сволочью! – попыталась возразить Наташа.
– То же самое говорила себе и я, – кивнула ведьма в ответ. – Пять лет я была слепа и глуха к истине Я думала о мести. Не за минувшие обиды – за свое вечное ведьмачество! Я винила в нем Артема, Людина, свою дурную кровь, даже Господа Бога… И только одна простая мысль не приходила мне в голову все эти годы: виновна я сама.
– В чем?! – возмутилась певица. – В том, что тебя подставили, надругались, уволили на хрен?!
– Я стала ведьмой не после того, как меня изнасиловали и предали, а после того, как убила человека! Все дело в том, моя дорогая, что, какой бы справедливой ни казалась нам кара, в процессе ее преступник теряет только свою жизнь, а палач – душу.
Несколько слов от Натальи Могилевой
Если бы я знала литературного критика, способного оценить Лузину как писателя и человека, я бы радостно уступила ему честь написать послесловие. Но такого я не знаю. Зато хорошо знаю автора.
Так, тихо, не так…
Точнее будет сказать: я лучше других знаю, насколько я ее не знаю!
С Ладой Лузиной образца газеты «Бульвар» я познакомилась много лет назад в «Звездном пресс-клубе», собирающемся каждую пятницу в клубе «Бинго». Я до сих пор ностальгирую по тем временам, когда звезды, журналисты, музыканты, поэты, именитые и начинающие, варились в одном вкусном вареве: встречались, общались, дискутировали, конфликтовали, но были едины и верили в свое великолепное будущее. Там и тогда рождалась новая волна украинского шоу-бизнеса. Я считалась еще юной, но подающей громогласные надежды певицей, «Бульвар» был годовалым, но уже громкоговорящим изданием, а Лада начинающей, но уже заявившей о себе журналисткой. Она размахивала мундштуком с вечно дымящейся сигаретой, носила ярко-красное лакированное платье с красными перчатками и явно претендовала на статус красной тряпки, выплясывающей тарантеллу перед стадом удивленных быков.
Все мы стали тем, кем стали и кем хотели стать. Я – певицей (надеюсь, не предпоследней!), «Бульвар» – «Бульваром» (no comments), Лузина – ходячим правонарушением.
В то время ее образ казался мне совершенно цельным. Потом он растворился и ушел в тень. И лишь года два назад, когда мы так нелогично подружились (и это после того, как она написала в одной из статей: «Могилевской несказанно повезло, что в нужном месте и в нужное время мне не подвернулся ее стакан. Отравила бы, не моргнув глазом»![27]27
Зато в другой рецензии добавила: «Даже если Наташа положит на музыку телефонный справочник, в ее исполнении это все равно станет хитом!» – Примеч. Н. М.
[Закрыть]) на почве общей бессонницы, классификации неврозов и катастрофического несходства характеров, я выяснила, что Лада совершенно «НЕ ТАКАЯ». И если вы знаете Ладу Лузину только как журналистку «Бульвара», значит, вы знаете одну десятую, сотую или тысячную Лады Лузиной.
Какая она? Ответ на этот вопрос длинный, как серпантин.
Разная. Неоднозначная. Противоречивая. Ходячий оксюморон.
Как еще можно окрестить барышню, любимая еда которой – шоколад и лимонная кислота; окончившую строительное ПТУ (теперь мы с ней обедаем в тех ресторанах, где Лада-строитель покрывала позолотой потолки), а затем элитарный театральный институт; способную одинаково органично позировать нагишом перед камерой и вести монашески аскетичный образ жизни; объезжающую по утрам семь церквей и мечтающую организовать клуб украинских ведьм?
Ладины институтские педагоги до сих пор сожалеют о ее загубленном таланте театрального критика, променянного на громкую карьеру журналистки. Поклонники «Бульвара» печалятся, что она печатается сейчас так редко и потеряла вкус к скандалам. Те, кто знаком с ее графикой, убеждены: ей следовало бы бросить писать вообще и стать профессиональным художником. «Нет, – противоречат им другие, – ярче всего у Лузиной получаются пьесы. Ей нужно отбросить все прочие глупости и серьезно заняться драматургией». Я уже молчу о многократных и безуспешных попытках телевидения заманить ее на экран в роли ведущей, тележурналиста или сценариста…
Думаете, я пою дифирамбы талантам подруги? Нет, пытаюсь объяснить, насколько тяжело ей живется. И рядом с ней тоже нелегко. Попробуй не запутаться во всех ее ипостасях. Тем более что она все время норовит усугубить ситуацию: то пытается развить в себе дар предвидения, то грозиться начать вышивать бисером по шелку.
Признаюсь, я долго искала метафору, которая могла бы вобрать в себя ВСЮ Лузину. Так долго, что теперь могу сказать просто и доступно даже для школьников младших классов. Есть машина «Лада», есть «мерседес», существуют уникальные гоночные автомобили. Чем авто эксклюзивней, тем круче, быстрее, опасней – смертоносней. Чем оно проще, тем легче им управлять. И вся проблема в том, что Лузиной не посчастливилось родиться ни «Ладой», ни «мерседесом», она родилась… самолетом. Вы были хоть раз в кабине пилота? Я была. Не могу вам и описать умопомрачительное количество кнопочек, стрелочек, рукояточек, рычажков на пульте. Попробуй в них разобраться! Особенно если самолет – ты сам, а при рождении никто не удосужился выдать тебе инструкцию по самоуправлению. Как можешь, так и рули. Неудивительно, что Ладу все время заносит! То в скандал, то в поэзию, то в демонизм. Трудно управлять такой огромной махиной. Жутко трудно. И порой ужасно хочется закрыть глаза и поверить, что никакой ты не самолет, а нормальная «Лада», и крылья за спиной тебе просто померещились, И катить по одной из проторенных дорог, честно слушаясь сигналов регулировщика…
Но разве может самолет не нарушать правил дорожного движения?
* * *
Самолет «Лузина-21» потерпел немало аварий, прежде чем его маленький пилот (рост 157 см, вес 50 кг) стал на стоянку и начал терпеливо изучать свои кнопки и стрелки. На дорогах воцарился покой. Небо пока пустует. Лузина прячется за закрытыми дверями и тремя отключенными телефонами. Ты трезвонишь ей по двум домашним и одному мобильному – ответа нет. Шлешь возмущенные сообщения: «Перезвони!», «Срочно перезвони!», «Перезвони немедленно!» – нет ответа. Посылаешь водителя с запиской – она не пускает его в дом. Сатанеешь, обижаешься, отвлекаешься, успеваешь забыть про обиды – а от нее по-прежнему ни ответа ни привета. Тогда, плюнув, ты едешь к ней сама и трезвонишь в дверь.
Дверь открывается.
Она стоит на пороге, глядя на тебя бесцветным взглядом, засунув руки в карманы кошмарных серых брюк, допотопных бермудов, измятых, заляпанных краской, рваных, просто непристойных.
– Зачем ты носишь их?
– Для смирения.
– Ты соскучилась по мне?
– Соскучилась? – Она удивлена. – Да я не расставалась с тобой ни на секунду. Целую неделю с тобой разговариваю, спорю, злюсь… Мы очень бурно живем вместе.
Понятно, она имеет в виду не меня, а меня… певицу Наталью Могилеву – подругу ведьмы Иванны Карамазовой.
Подменить реальную подругу виртуальной (литературной!) – поступок в неповторимом Ладином стиле. А непрекращающийся конфликт Иванны и Наташи – это наша долгоиграющая дискуссия с Ладой, то угасающая, то разгорающаяся с новой силой. Предмет спора определен коротко и ясно в названии первой главы «Тайны браслета Вуду» – «Война миров».
Да, Наташа, ее подруга, была единственным человеком, самим фактом своего бурнокипящего существования неопровержимо доказывавшая ей: есть реальная жизнь – модные магазины и концерты, лето и весна, городские праздники и лотки с мороженым, троллейбусы и телевидение, свадьбы, скандалы, дети…
А еще Наташа напрочь отказывалась признавать, что существует другая жизнь – жизнь Иванны Карамазовой.
Жизнь, способная затмить настоящую!
И я подозреваю, что тот же предмет – главная проблема самого автора и (я уверена в этом) главная тема ее книги.
С миром, где проживаю я и вы, все понятно – это мир людских страстей и горящей рекламы, ресторанов и романтических поцелуев, дорожных пробок и расцветающих деревьев. Реальный мир, где, мягко говоря, не хочет жить Лада Лузина.
Мир, где она хочет жить, тоже делится на города и страны.
Это внутренний мир, канонизированный в «Крещенских гаданиях». Тот, кто обрел самого себя, открыл свой мир, понимает – факт существования других миров и других людей несущественен. (Читали более категоричное утверждение?) Свой мир, который создает писатель в «Браслете Вуду». Мир любви в «Африке» (ведь влюбляясь, мы и впрямь попадаем в совершенно иное измерение). И мир снов в рассказе «Просто сны», завершающийся глобальным резюме Карамазовой:
Религия и национальная идея, наркотики и Новый год, мода и философия, кино, литература, любовь – лишь бесконечное многообразие иллюзий. Но их власть над нами реальна!
Нереальное – реально. Невозможное – возможно! Вот идея-фикс книги «Я – ведьма!».
То, что невозможно ни пощупать, ни попробовать на вкус, то, что мы называем снами, иллюзиями, мечтами, ложью – способно сыграть в нашей жизни роковую роль, изменив ее в корне. Сны могут разрушить твою жизнь. Ложь – возродить. Иллюзия – довести до самоубийства. Мечты…
Что ж, я менее категорична, чем моя Наталья Могилева, и знаю по себе: к огромному успеху тебя может привести только огромная мечта. И если мне удалось стать певицей, то только потому, что я действительно исступленно хотела этого и верила – это так!
А грань между верой и самовнушением провести невозможно…
Помню, однажды я привела к Лузиной своего друга психоаналитика (надеялась, что хоть он поможет ей разобраться с оборудованием!) и присутствовала при их сеансе.
– Больше всего на свете, – убежденно сказала Лада, – я хочу стать настоящей писательницей.
Врач скептически оглядел растрепанную девушку в убогих серых брюках.
– Может, ты еще и памятник после смерти хочешь? – начал ерничать он.
– Хочу, – не моргнув глазом сказала Лада.
– Значит, ты хочешь быть памятником, героем, Данко…
– Хочу.
– Ну тогда давай залезай на пьедестал. – Он пододвинул ей стул. – Посмотрим, сколько ты там простоишь!
Лузина залезла на стул.
– Но просто стоять мало, – решил усложнить задачу врач. – Нужно еще держать над собой вытянутую руку с факелом. Что у нас есть потяжелее?
Психоаналитик вручил ей двухлитровую «Кока-колу» и обернулся ко мне:
– Ну что, Наташа, засекаем время. Насколько ее хватит…
Скажу без лишних слов: первым терпение лопнуло у врача. Он вовсе не рассчитывал, что его показательный эксперимент затянется так надолго. А Лузина упрямо стояла на своем стуле, держа тяжелую бутыль над головой, и на лице ее было написано полагающееся памятнику героя торжество над возможным.
– Ладно, слезай, – сдался мой друг. – И что ты чувствовала, стоя на своем пьедестале? Поняла, как это тяжело?
– Не-а, – сказала она. – Мне понравилось. Как только рука начинала уставать, я напоминала себе: «Я – памятник». И сразу чувствовала такую гордость, что в сравнении с ней все становилось несущественным…
Полгода спустя я встретилась со своим другом вновь. И наша встреча совпала с выходом первой Ладиной книги «Моя Лолита» и ее пафосной презентацией, во время которой сборник Лузиной раскупался благодарными читателями со скоростью сто штук в час (не вру!).
Врач был поражен.
– Я думал, – сказал он мне, – она просто графоманка с манией величия. А выходит…
Сейчас вышла ее вторая книга «Я – ведьма!». И я больше не стану укорять автора в затворничестве, требовать, чтобы она немедленно начала вести здоровый образ жизни, и навязывать ей свое мировоззрение. Каждому свое, и каждый идет своим путем. И мне кажется, в данную минуту самолет по имени Лузина стремительно несется по взлетной полосе, а его пилот крепко сжимает руль. Он знает курс: «Я хочу быть настоящей!..» Он заучил наконец все рукоятки и рычажки. Мысленно (в уме, в своем придуманном мире) он уже трижды облетел вокруг земного шара. Он вычерчивал по картам свой путь, чтобы сейчас взлететь на самом деле.
«Знаешь, – сказала мне как-то Лада, – летом я летала на параплане. И когда мои ноги оторвались от земли, поняла удивительную вещь. Оказалось, что полет – это не новое, а ужасно знакомое, привычное мне ощущение. Летая во сне, я испытывала абсолютно то же самое…»
Наш спор с Ладой окончен.
За те месяцы, которые она провела в компании с виртуальной Могилевой, в моей жизни произошли две тысячи событий, и я переоценила две тысячи вещей, я повзрослела, а из моей речи испарились слова «ерунда», «самовнушение», «невозможно». Как ни трудно мне признаться в этом, я сама всю жизнь веду «войну миров» внутри себя самой. Потому что, по-моему (таки соглашусь с этим признанным тезисом[28]28
«Шизофрения, как и было сказано» любимым автором Натальи Могилевой Михаилом Булгаковым.
[Закрыть]), все мы, творческие люди, действительно немножко (или очень даже «множко»!) сумасшедшие.
Недавно музыкант моей группы рассказал мне историю. Еще в детском саду он начал собирать игрушечных солдатиков. Он отрезал ружья и вставлял солдатам в руки крохотные музыкальные инструменты, которые мастерил сам. Солдатики стали его собственной музыкальной группой. В их жизни постоянно происходили какие-то события, они разучивали репертуар, женились и ссорились между собой. Когда родителей не было дома, группа устраивала большой концерт в гостиной, а он фотографировал их и брал интервью… Шло время, мальчик рос, но и став старшеклассником, не мог расстаться с игрушечными любимцами, продолжая выдумывать для них все новые и новые песни и приключения. Он стеснялся, что до сих пор играет в солдатики, как ребенок, и не признавался в том никому. Но однажды за бутылкой рассказал историю своей группы старшему другу. «Скажи мне, может, я идиот? Сумасшедший, раз занимаюсь такой ерундой?» Друг помолчал и ответил: «Сережа, а давай пригласим их на гастроли ко мне домой».
