Текст книги "Маргаритки"

Автор книги: Кристина Ульсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Юар задумался.

– А чем все закончилось? – спросил он. – С парнем, который хотел выйти из «Сынов народа»?

– Если коротко – получилась полная фигня, – вздохнул Агне. – Его, кстати, Ронни Берг зовут. Я не довел дело до конца, вместо меня его закончил Якоб, но он не успел мне рассказать о том, как там все разрулилось. Насколько я понял, имелись основания сомневаться в истинных мотивах парня, по которым он хотел распрощаться с группировкой.

Фредрика подалась вперед, но поймала себя на мысли, что с выпирающим животом, наверное, она выглядит смешно, и выпрямилась.

– Как так?

– По всей видимости, он хотел выйти из банды не по идеологическим соображениям, а из-за конфликта с некоторыми членами группировки. Но, как я уже сказал, я многого не знаю об этом деле. Я могу узнать у моих товарищей, может, кто-нибудь из них сможет рассказать подробнее.

Юар кивнул:

– Будем признательны.

И пока он собирал бумаги, Фредрика осторожно произнесла:

– Возможно, вам понадобится защита, Агне. Пока мы не разобрались, как тут все связано. Еслисвязано.

Агне Нильссон поначалу ничего не ответил.

– Значит, вы думаете, что это не было самоубийством? – тихо сказал он.

– Да, – ответил Юар. – Но мы не знаем наверняка.

– Хорошо, – отозвался Агне Нильссон и посмотрел на них. – Потому что, клянусь, никто из нас не верит, будто Якоб мог застрелить жену и застрелиться сам.

Юар наклонил голову набок.

– Иногда люди оказываются совсем не теми, за кого себя выдают, – мягко произнес он.

* * *

После часа дня интернет-версия одной из вечерних газет взорвалась новостью: «ЗАСТРЕЛЕН СВЯЩЕННИК И ЕГО ЖЕНА – ПОЛИЦИЯ ПОДОЗРЕВАЕТ ПРАВЫХ ЭКСТРЕМИСТОВ».

– Черт побери! – заорал Алекс и шарахнул здоровым кулаком по столу. – Откуда это вылезло?

Собственно, вопрос был бессмысленный – в полицейских расследованиях всегда случались утечки. Но в этот раз Алекс полагал, что сделал все, чтобы этого не случилось. Помимо прочего, о том, что у расследования появилась новая версия, знал крайне ограниченный круг лиц.

– Журналисты названивают как сумасшедшие, – сказала заглянувшая к нему Эллен. – Что будем говорить?

– Ничего, – прорычал Алекс. – Сейчас ничего. Нам удалось найти Юханну Альбин?

Эллен покачала головой:

– Нет.

– И почему же? – простонал Алекс. – Где ее черти носят?

Он боялся взглянуть на экран компьютера, с которого на него смотрели фотографии Якоба Альбина. Дело получило огласку, и больше не было возможности лично сообщить младшей дочери о трагедии. Единственным, что журналисты не выложили в Сеть, были имена и фотографии дочерей.

«Во всяком случае, мы сделали все, что могли», – устало подумал Алекс.

Эллен усердно занималась поисками Юханны. Через ее начальство и коллег они выяснили имена и номера телефонов ее друзей, возможно знающих о ее местонахождении, но никто из них не мог сказать ни где она, ни что с ней, ни знает ли она о случившемся.

– Это же кошмар, – тихо сказал Алекс, – узнать о таком из газет.

– Но мы делали все, что могли, – сказала Эллен расстроенно.

– Да уж, – произнес Алекс и отвернулся от компьютера.

– Кстати, я получила вот эти документы от ассистента из криминалистического отдела, – сказала Эллен и положила на стол Алексу пластиковую папку. – Материалы лекций, сохраненных на жестком диске Якоба Альбина.

– Что-нибудь интересное?

– Боюсь, что нет. Но имя, записанное в блокноте, может оказаться интересным. Хотя я, конечно, не знаю.

– В блокноте? – пробормотал Алекс и стал искать среди листов в папке.

Блокнот лежал на самом дне папки. Неброская бежевая записная книжка, с единственной пометкой «Мухаммед» и номером мобильного телефона.

– Где вы его нашли? – спросил Алекс.

– В запертом ящике его рабочего стола. Под пеналом.

«Значит, Якоб его прятал», – решил Алекс.

Может, Мухаммед был беженцем, с которым священника связывали личные отношения, или этот человек разыскал Якоба Альбина по какой-то иной причине?

– Вы проверили номер в наших базах данных? – спросил Алекс.

– Да, только что, – ответила она с довольным видом. – Он указан в заявлении о пропаже паспорта. Там также есть полное имя и адрес.

Эллен протянула ему еще одну распечатку.

Алекс улыбнулся в ответ.

– Судимостей нет, – добавила Эллен и поспешно вышла, потому что у нее зазвонил мобильный.

Алекс размышлял, как поступить дальше. Он смотрел на листок бумаги с именем и номером, затем на папку со всем остальным материалом. Бросил взгляд на заявление об утерянном паспорте, которое распечатала Эллен. Ох уж эти «утерянные» паспорта. Без них множеству беженцев пришлось бы непросто, и Алекс знал это.

«Мы превратили Европу в неприступную крепость, эдакий Форт-Нокс, – мрачно думал он. – Ценой потери контроля над теми, кто въезжает и выезжает из страны. И это скверно для всех».

Он посмотрел в окно. Ясное синее небо и сияющее солнце, до выходных оставалось несколько часов. Он закрыл глаза. Ни за что в жизни он не сможет провести все выходные дома вместе с Леной, ведущей себя как чужая. Она стала такой недоступной. По каким-то причинам, для которых у него не было слов, он не мог поговорить с ней о том, что случилось, или о том, как ему видится ситуация.

«Но почему? – спрашивал себя Алекс. – Мы ведь всегда могли говорить друг с другом обо всем. Может, все же стоит попробовать?» Может быть. Одно он знал наверняка: в эти выходные он точно постарается несколько часов поработать.

* * *

Поначалу казалось, неделя закончится так же паршиво, как и началась. Петера Рюда отправили обрабатывать распечатки звонков, полученные полицией от телефонного оператора, а Юар в это время должен был вместе с Фредрикой допрашивать Агне Нильссона. Петер едва не взорвался от бешенства, но, узнав, что ему предстоит участвовать в допросе Тони Свенссона во второй половине дня, снова успокоился. Просматривал списки звонков он уже в приподнятом настроении.

Каждый раз, имея дело с данными телефонной прослушки или наблюдения, он изумлялся, сколько же раз люди ухитряются позвонить за день. Иногда просматривался некий ритм, например, супруги то звонят друг другу по два раза в день, а то не звонят вообще. Но всегда оставалось еще множество номеров и звонков для детального анализа. Но номер, который, судя по времени сделанного звонка, обещал быть чрезвычайно интересным, при ближайшем контроле оказывался телефоном ближайшей пиццерии.

В случае с Якобом Альбином и его возможным контактом с Тони Свенссоном все оказалось достаточно просто. Петер торжествующе ухмыльнулся, когда увидел, что все сходится.

Тони звонил Якобу Альбину три раза, во всех трех случаях звонки были короткие, и Петер предположил, что Тони Свенссон сразу попадал на автоответчик Якоба Альбина. Оставленные сообщения было невозможно восстановить, но сам факт звонка – уже улика.

Он поспешно вышел из кабинета и направился к Алексу. Но на пороге замер в нерешительности: шеф выглядел еще сердитее, чем обычно. Петер деликатно кашлянул.

– Да? – раздраженно произнес Алекс, но смягчился, когда увидел, кто пришел. – Заходи.

Приободрившись, Петер вошел в кабинет и показал распечатки звонков.

– Хорошо, – сказал Алекс, – хорошо. Подготовь документы для прокурора, только быстро, я хочу успеть прижать этого засранца за угрозы насилия еще до выходных. Тем более теперь, когда вся история попала в СМИ.

Петер ощутил, как по телу разлилось тепло – значит, он не совсем уж в немилости. Но вслед за этим ощутил тревогу: кто слил в прессу версию о правых экстремистах?

Петер уже собрался уходить, как Алекс хмыкнул.

– У тебя есть минутка? – спросил он, указав на стул.

Слишком хорошо, чтобы быть правдой! Еще не присев, Петер знал, что у Алекса на душе. Но то, в какую форму шеф это облек, оказалось полным сюрпризом.

– На этом рабочем месте, пока я начальник, рогалик остается рогаликом. И ничем другим, – сказал он, чеканя каждый слог.

«Я сейчас умру, – подумал Петер. – Умру от стыда. Так мне и надо».

Он не смел смотреть на Алекса, а тот безжалостно продолжал:

– Если у кого-то из моих подчиненных – по личным или иным причинам – настолько плохи дела, что он не знает, где выпечка, а где все остальное, то я имею основание рассчитывать, что указанное лицо для начала разберется в своих проблемах.

Он замолчал и посмотрел Петеру прямо в глаза:

– Понятно?

– Понятно, – прошептал Петер.

И задумался, как ему теперь работать дальше.

Они встретились в гостиной у старшего. Это была уже их третья встреча за последнее время, и никто из них встречаться особенно не жаждал. С другой стороны, увидеться было необходимо, учитывая недавние события.

– Мы знали, что дело привлечет внимание, – сказал младший. – Ни для кого из нас не стало сюрпризом, что новость о священнике, совершившем самоубийство, переполошит весь муравейник.

Возражать ему было бессмысленно. Одно дело – спланировать такую операцию и расписать роли, и совсем другое – провести ее. Нужно иметь крепкие нервы и сохранять невозмутимость.

Слово взял старший.

– Есть некоторые неблагоприятные обстоятельства, которые мы должны принимать во внимание, – решительно сказал он. – Во-первых, шумиха в газетах. Я рассчитывал, что все эти статьи с именами и фотографиями мертвых появятся в прессе не раньше завтрашнего дня.

– Да, так мы все думали.

– Полицейские, чтоб их… Ни дня без утечки.

Стало тихо.

– Все это немного нарушает наш план, – вздохнул другой. – Прежде всего для нашей подруги за границей. Когда она возвращается?

– По плану в понедельник.

– Будет ли это выглядеть правдоподобным? Я имею в виду, если опубликовать новость уже сегодня?

– Большинству вещей можно ведь всегда найти оправдание, – резонно ответил младший.

Улыбаясь, он выглядел ужасающе. После нескольких операций изуродованное лицо удалось восстановить лишь отчасти. И теперь он решил выглядеть, как выглядит: кривая улыбка стала его фишкой.

Старший поднялся и встал у окна.

– Мне не нравится отступничество, с которым мы столкнулись перед тем, как все произошло. Сознаюсь, меня раздражает, что где-то есть некто, знающий слишком много. Я надеюсь, что, как ты утверждаешь, мы по-прежнему можем рассматривать его как друга. Иначе дела у нас плохи.

– Он ведь не получил еще свою долю, – ответил молодой. – Он у нас на крючке. Кроме того, он сам был по уши в дерьме, когда вышел из игры. Он не сможет заложить нас, не вляпавшись сам.

Эти доводы немного успокоили старшего, и тот стремительно перешел к последнему пункту повестки дня:

– Я понимаю, что у нас возникли сложности с нашей последней маргариткой. – Он опустился в глубокое кресло с подголовником, стоявшее рядом с большим книжным шкафом, набитым всевозможными справочниками.

Лицо молодого напряженно застыло. Впервые с начала встречи он явно огорчился.

– Здесь у нас большая проблема, – задумчиво произнес он. – Мы, к сожалению, не успели сорвать наш цветок вовремя, и он, так сказать, успел поделиться добрыми вестями со своими друзьями. Или одним из них по крайней мере. Тем, кто в свою очередь связался потом со священником.

Старший озабоченно нахмурился.

– Мы сможем примерно оценить ущерб от этого? – спросил он.

– Да, думаю, да. И, как я уже сказал, он успел проинформировать лишь немногих. К сожалению, мы не знаем имени этого друга. Но я постараюсь узнать.

Повисло молчание. Оно особенно ощущалось в этом кабинете, среди стен, сплошь уставленных шкафами с книгами, и глушащих звук дорогих ковров на полу.

Первым заговорил старший:

– А следующая маргаритка?

Младший снова улыбнулся своей безобразной улыбкой.

– Заплатит в воскресенье.

– Хорошо, – ответил старший, – хорошо. – И добавил: – Он будет жить?

Снова стало тихо.

– Вряд ли. По всей видимости, он тоже проболтался и нарушил наши правила.

Старший побледнел.

– Мы не рассчитывали на такое развитие событий. Мы не можем допустить слишком много проколов. Может, нам притормозить на некоторое время?

Младший, видимо, не осознавал масштабов надвигавшейся катастрофы.

– Давай подождем, с какой карты сегодня пойдет наш друг по другую сторону закона.

Старший недовольно поджал губы.

– Не думаю, что это станет проблемой. Он и сам знает, что случится, если он оступится и выдаст нас.

И почувствовал, как от страха внутри у него все мучительно сжалось, словно он боялся за собственную жизнь.

Стокгольм

Тони Свенссон был человеком привычки. Его мир исчерпывался незатейливой троицей: клуб, мастерская и дом. Брать его решили в мастерской.

Все прошло довольно спокойно. Тони плевался и сквернословил, когда полицейские машины неожиданно приехали к нему на работу, но когда он понял серьезность ситуации, то прекратил сопротивление. Полицейские, выполнявшие задержание, говорили, что он даже улыбался, когда твердый металл наручников защелкнулся на его запястьях. Словно вспомнил былые времена.

Прокурор согласился, что есть все основания подозревать Тони Свенссона в угрозах насилием. Писем и распечатки сделанных звонков было более чем достаточно для его задержания. Хватит ли этого для привлечения к уголовной ответственности, было неясно, многое зависело от желания Агне Нильссона сотрудничать со следствием. Он, в отличие от Якоба Альбина, был жив и мог бы дать показания об угрозах. Если бы пожелал. Очень немногим хватало духу свидетельствовать против таких банд, как банда Тони Свенссона.

Допрос должны были проводить Петер и Юар. Вся энергия, которая обычно охватывала Петера, когда он проводил допросы, исчезла, как только он узнал, что должен работать вместе с Юаром. Он покосился на Юара, когда они вместе стояли в лифте. Розовая рубашка под пиджаком. Словно в таком можно ходить в полиции. Еще один знак.

«Парень с какой-то гнильцой, – думал Петер. – И я в этом разберусь, даже если придется ее из него вытрясти».

Тони Свенссон ждал их в допросной, куда его привели, после того как все оформили в следственном изоляторе.

– Вам известно, в совершении какого преступления вас подозревают? – спросил Петер.

Тони Свенссон улыбнулся и кивнул. Было заметно, что все ему тут знакомо и что собственное положение его никоим образом не беспокоит. Словно все было предвидено: если спалился – наслаждайся последствиями.

Если бы не неряшливость, его можно было бы даже назвать симпатичным. Но бритая голова, руки, покрытые татуировками, и мазут под ногтями придавали ему вид бандита, которым он, собственно, и являлся. У него были темные глаза, они смотрели на Юара и Петера как два пистолетных дула.

«Не дурак, – инстинктивно отметил Петер. – Поэтому так спокойно держится. И адвоката вон уже успел вызвать».

– Лучше отвечайте словами, иначе это не запишется на пленку, – любезно посоветовал Юар.

Слишком любезно.

Петер похолодел. В роли, которую принимал на себя Юар, было что-то жуткое. Слишком уравновешен, чтобы это было правдой. Такие внезапно могут взорваться, наброситься и забить человека по другую сторону стола.

«Психопат», – пронеслось в голове у Петера.

– Якоб Альбин, – сказал он недрогнувшим голосом. – Вам что-нибудь говорит это имя?

Тони Свенссон мялся. Адвокат искал его взгляда, но клиент даже не смотрел в его сторону.

– Думаю, я слышал его где-то, – сказал он.

– При каких обстоятельствах? – спросил Юар.

Тони Свенссон снова расцвел.

– Он вмешивался в мои дела и дела моих друзей, так мы познакомились.

– Как именно он вмешивался в ваши дела? – спросил Петер.

Бритый парень по другую сторону стола вздохнул:

– Он хотел разбить нас, рассорить.

– Как?

– Лез в вещи, которые его не касаются.

– Что за вещи?

– Я не хочу это обсуждать.

Стало тихо.

– Может быть, это конфликт из-за того, что кое-кто больше не захотел участвовать в вашей компании? – сказал Юар и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.

Точно в такой же позе сидел Тони Свенссон.

– Может быть, – ответил Тони.

– И что вы тогда сделали? – задал вопрос Петер.

– Когда?

– Когда Якоб Альбин стал вмешиваться в дела, которые его не касались?

– А… тогда…

Тони переменил позу, адвокат тихо перебирал свои бумаги. Очевидно, уже готовился к работе со следующим клиентом.

– Я постарался объяснить ему, что он должен заниматься своими делами и не совать нос в чужие, – наконец ответил Тони.

– Объяснил каким образом?

– Я позвонил ему и сказал, чтоб катился к черту. И еще отправил пару мейлов.

Юар и Петер машинально принялись листать лежащие перед ними распечатки электронных писем.

– А что еще вы писали в этих мейлах? – спросил Юар.

– Бля, они же перед тобой! – взорвался Тони Свенссон. – Вот и зачитай, чтоб тебя!

Юар откашлялся и прочел вслух:

– «Альбин, опасно ходишь. Завязывай с этой херней, пока не поздно». – Он поднял взгляд. – Это вы писали?

– Да, – ответил Тони Свенссон. – И я чё-то никак не вижу здесь угроз.

– Погоди, – сказал Петер. – У нас еще есть. – И прочитал: – «Не унимаешься, поп. И никак не догонишь, что в конце концов поплачут-то по тебе!»

Тони Свенссон засмеялся:

– И все равно никаких особенных угроз.

– Ну, не знаю, – сказал Юар. – Когда человеку намекают, что по нем будут плакать, то не имеют в виду ничего хорошего.

– А кто это сказал? – ответил Тони и подмигнул одним глазом.

Это подмигивание взбесило Юара, и Петер почувствовал, как атмосфера в допросной в одну секунду переменилась.

– Вот как? – сказал Юар, пытаясь вновь перехватить инициативу. – Тогда зачитаем кое-что покрасивее: «Тебе следует прислушаться к нам, поп. У тебя будут проблемы, как у Иова, если ты незамедлительно не прекратишь свою деятельность».

Тони Свенссон онемел, лицо его застыло.

Он склонился над столом и поднял палец.

– Вот этой хрени, – проговорил он отчетливо, выговаривая каждый слог, – я в жизни не писал.

Петер приподнял бровь.

– Нет? – спросил он с наигранным удивлением. – Значит, вы считаете, что кто-то другой начал рассылать угрозы Якобу Альбину с вашего компьютера и с той же самой подписью «СН»?

– Что, письмо отправлено с моего компьютера? – громко спросил Тони Свенссон.

– Да, – ответил Петер и уткнулся в свои бумаги.

Из которых следовало, что это неправда. Это был чистый блеф, лишь для того, чтобы услышать, что скажет Свенссон. Сообщение, которое он только что процитировал, было одним из тех, что пришло не с домашнего компьютера Тони Свенссона.

Тони Свенссон заметил, как Петер изменился в лице, и спокойно откинулся назад.

– На пушку берете. Так я и думал, – сказал он.

– Значит, вы утверждаете, что кто-то другой тоже посылал мейлы Якобу Альбину на ту же тему. Кто-то еще, а не вы?

– Да, так я утверждаю, – упрямо заявил Тони Свенссон. – Все письма, что я посылал священнику, я посылал со своего компьютера.

– Вы имеете в виду компьютер, который мы только что забрали? – съязвил Юар. – Мы только что произвели обыск у вас дома и изъяли кое-что из ваших вещей.

Темные глаза потемнели еще больше, и Петер заметил, как у Тони Свенссона дернулся кадык. Но он ничего не сказал.

«Ловок, – подумал Петер. – Знает, где нужно отступить».

– Ну и что еще вам надо? – зло сказал Тони. – Я тороплюсь.

– А мы не торопимся, – жестко сказал Юар. – Что вы сказали, когда звонили Якобу Альбину?

Тони нарочито громко вздохнул.

– Я оставил всего три сообщения на его автоответчике, – сказал он. – И они почти слово в слово повторяют то, что написано в письмах. То есть в тех, что посланы с моего компьютера.

– Вы пытались еще связаться с Якобом Альбином? – спросил Юар.

– Нет.

– Вы бывали у него дома?

– Нет.

– Каким образом мы тогда нашли отпечатки ваших пальцев на его входной двери? – осведомился Юар.

Петер замер. Какого дьявола?Сам он ни о чем подобном до сих пор не знал!

Тони Свенссон тоже выглядел обескураженным.

– Ладно, был я там, в дверь звонил. Колотил в дверь, кричал. Но никто не открыл, и я ушел.

– Когда это было?

– Надо вспомнить. – Он задумался. – Неделю так назад. В субботу вроде.

– А зачем? – спросил Юар. – Если не было необходимости рассылать дальнейшие письма, то…

– Я боялся, что ошибся, – со злостью ответил Тони Свенссон. – Я посылал их, чтобы этот хрыч успокоился, чтобы не совался в наши дела. А потом все само рассосалось, ну, проблема у нас в группе. По крайней мере, мы с ребятами так решили. Парень, с которым мы не сошлись, – мы с ним разобрались по-хорошему. Но потом еще одна хрень случилась, и я снова решил, что этот поп опять влез. И тогда я поехал к нему. Но это был один-единственный раз.

Юар медленно кивнул.

– Единственный раз? – повторил он.

– Клянусь, – сказал Тони Свенссон. – Если скажете, что нашли отпечатки моих пальцев внутри квартиры, то это будет вранье. Потому что я там никогда не был.

Юар сидел молча, а Петер кипел от бешенства. Какого черта Юар шел на допрос, скрывая от коллеги часть информации?

Юар повеселел.

– Мы можем получить имена людей, которые могут подтвердить вашу версию?

– Да, можете, – сказал Тони Свенссон с преувеличенной доброжелательностью. – Можете спросить у Ронни Берга.

Берг. Имя, которое им уже называл Агне Нильссон.

– Если только он захочет говорить с вами, – добавил Тони. – Сами услышите, какую ответную услугу этот священник потребовал от него.

Слово «услуга» эхом отскочило от стен допросной. Ответная услуга?

* * *

В то время как Юар и Петер спускались вниз, чтобы допросить Тони Свенссона, Алекс постучался в кабинет Фредрики Бергман и спросил, не хочет ли она вместе с ним кое с кем встретиться.

– Куда мы? – спросила она, когда собрала все свои вещи.

Алекс объяснил, что в запертом ящике стола Якоба Альбина они нашли записку с именем и номером телефона.

– Я пошел ва-банк, так сказать, – рассказывал он. – Позвонил тому парню, рассказал, что произошло, и спросил, что его связывало с Якобом Альбином. Сначала он не хотел разговаривать, вообще не желал иметь дело с полицией. После он рассказал, что Альбин позвонил ему однажды, так они познакомились. Но он так и не признался, по какому поводу ему звонил Альбин.

– Он не хотел говорить об этом по телефону или не хотел говорить вообще?

– Вообще. Но я подумал, что если мы неожиданно приедем к нему, то он станет немного поразговорчивей.

Они спустились в гараж. Фредрика заметила, что Алекс выглядит очень уставшим. Уставшим и к тому же расстроенным. В другое время, на другом рабочем месте она непременно спросила бы его, как дела, давая понять, что готова выслушать его, если ему надо поговорить. Но теперь у нее не было сил.

Они молча проехали весь Кунгсхольмен и поехали по трассе Е 4 на юг, в сторону Шерхольмена. Алекс включил радио.

– СМИ сильно наседают? – спросила Фредрика, зная, что за ответ услышит.

– Да достали уже, – зло ответил Алекс. – Они вообще не понимают, как так мы не можем дать ни одного комментария. Надо выпустить пар, дать им материала хоть на пару строк, иначе до вечера новость наберет ураганную силу.

Фредрика задумалась.

– Я вот что никак в толк не возьму, – сказала она, помолчав.

– Что?

– Как такие персонажи, как Тони Свенссон с приятелями, смогли забраться в квартиру в Вазастане в пять часов вечера, застрелить двух человек и затем выйти из квартиры незамеченными и не оставив никаких следов. Да еще и обставить все как самоубийство.

Алекс взглянул на нее.

– По правде говоря, я тоже об этом думал, – медленно произнес он. – Мне, должен признаться, все меньше верится, что это самоубийство.

– Мне тоже, – ответила Фредрика.

– Что за безответственность? – рявкнул Петер, как только они поднялись в отдел.

Юар, казалось, сохранял самообладание.

– Данные об отпечатках пальцев поступили настолько поздно, что я не успел проинформировать тебя об этом, – только и произнес он и пожал плечами. – Мне конечно же очень жаль, что так случилось, но такое бывает.

Петер не поверил ни первому, ни второму утверждению.

– Я мог выглядеть как последний дурак, – возмущенно продолжал он, – нам просто повезло, что я не завалил всего, брякнув чего-нибудь лишнего!

Он остановился, ожидая реакции Юара. Когда та последовала, то оказалась такой же неожиданной, как и выволочка от Алекса несколькими часами раньше.

– Повезло? – сказал Юар.

Взгляд его потемнел, и у Петера пересохло во рту.

– Повезло?

Напряжение в воздухе сделалось плотным, как дым пожара. Юар подступил на шаг ближе.

– Когда работаешь с тобой, то только на везение и остается рассчитывать. Я вообще не представляю, как тебе удалось так высоко подняться по службе, с твоей бестактностью и полным отсутствием профессионализма.

Петер сжал кулаки, качнулся на носках, не зная, удастся ли ему выйти из комнаты, не набив коллеге морду.

– Берегись, – сказал он глухо, – постоянный член группы я, а не ты. Неизвестно, сколько Алекс сможет выносить твои штучки.

Юар посмотрел на него с издевкой.

– Думаю, мы оба знаем, что ты ломишься в открытую дверь, Петер. Моей работой Алекс более чем доволен. А вот что до твоей – это вопрос. О тебе и твоих рогаликах.

Когда Юар завершил свою тираду, Петер был уверен, что сейчас впервые ударит другого человека.

«Ну погоди, ублюдок, – решил он, стиснув зубы. – Еще доберусь до тебя». После повернулся на каблуках и вышел вон из комнаты.

У себя в кабинете он раздумывал, что же ему известно о новом коллеге. Не так уж много. Юар некоторое время работал в Управлении по борьбе с экономическими преступлениями, а последний год – в полиции Сёдермальма. Как и сам Петер годом ранее. Он наморщил лоб. Он часто ходил выпить пива с бывшими товарищами по работе, но странно, что он никогда не слышал ни слова о Юаре.

Мысли пришли в движение, теперь их было не удержать. Пия Норд все еще работала на Сёдере.

Ее имя пробудило столько воспоминаний, что стало больно. Сначала это было небольшое сексуальное приключение с симпатичной коллегой, скрасившее будни, больше напоминавшие скитание по пустыне без воды и даже без миражей. Затем привычка. Потом все кончилось. Пока на него снова не навалилась тоска прошлым летом, во время адски напряженного расследования по делу исчезновения малышки Лилиан.

Неловкими пальцами он нашарил в мобильном номер Пии. Тяжело дышал, пока шли гудки. И наконец раздался ее голос:

– Пия. Слушаю.

В груди сделалось жарко. Сейчас она принадлежит кому-то другому, серьезному. От слова «серьезный» Петера тошнило. Что оно вообще значит?

– Привет, это я, Петер.

Голос прозвучал жалобно. Жалобней, чем он рассчитывал.

Она долго молчала.

– Привет, Петер.

– Как дела?

Он откашлялся и попытался подпустить бодрости в голос. Где-то в глубине души он, конечно, знал, что дурно поступил с ней, но сделанного не изменить, даже если теперь начать ходить вокруг нее на задних лапках.

– Все хорошо, спасибо, – ответила она.

Выжидающим тоном.

Петер решил спросить напрямик.

– Послушай, не могла ли бы ты мне помочь в одном деле, – сказал он, понизив голос, вдруг испугавшись – может, Юар настолько чокнутый, что остался подслушивать под дверью?

Он слышал звук ее дыхания в трубке. Она была прекрасной любовницей – кровь кипела в жилах, возбуждения было не остановить. Какой черт его попутал, что он все так испортил?

Из коридора послышался смех Юара и вернул Петера в настоящее.

– Хорошо, я слушаю, – сказала Пия чуть мягче.

– Юар Салин, – произнес Петер. – Знаешь такого?

Тишина.

– Это наш новый сотрудник, – продолжал Петер, – по всей видимости, он работал раньше у вас. У меня с ним возникло несколько проблем, и я бы хотел, чтобы его кто-нибудь проверил. Просто посмотреть, нет ли на нем чего интересного.

Он услышал, как Пия сделала вдох.

– Петер… какого черта?

– Большой работы не требуется, – поспешил заверить ее он.

Она сухо рассмеялась, он так и видел, как она качает головой, как развеваются ее светлые волосы.

– Не требуется? – повторила она злым голосом. – Как замечательно!

– Я не имел в виду, что… – начал было Петер, удивленный ее реакцией.

– Хватит уже, – прошипела она.

Он заморгал, совсем сбитый с толку, но ничего возразить ей не успел.

– Ты думаешь, я не знаю, к чему ты клонишь? – Неожиданно в ее голосе послышались чуть ли не слезы. – Хватит уже, Петер, – сказала она, – прекрати.

И добавила то, от чего время остановилось:

– Юар – первый мужчина за многие годы, с которым у меня по-настоящему все хорошо. Мы ищем квартиру и хотим съезжаться. Он прекрасный мужчина и замечательный человек. А ты мне тут устраиваешь…

Вот оно как. Бешенство взорвалось в нем, хлынуло через край, грозило свести с ума. Значит, он неделю за неделей находился рядом с этим ублюдочным психопатом, и все время, все времятот его опускал. Это Юар настучал в отдел кадров о рогаликах, это Юар спит с его бывшей.

– Тебе лучше отстать от меня и жить дальше, – вздохнула она, когда он замолчал. – Для твоего же блага.

Он сгорал от стыда. Сказать ей, будто он понятия не имеет, что Юар – ее новый бойфренд – так ведь не поверит ни за что!

– Забудь, что я звонил, – бросил он и нажал «отбой».

А потом сидел за столом и ждал, пока бешенство уляжется.

Мухаммед Абдулла приехал в Швецию более двадцати лет назад. Режим Саддама Хусейна сделал его дальнейшую жизнь в Ираке невозможной – так объяснил он Фредрике и Алексу, когда им удалось уговорить его впустить их в квартиру.

Жилище Мухаммеда и его супруги было довольно просторным для двух человек: дети уже поселились отдельно.

– Но они живут рядом, – добавил Мухаммед довольно.

Жена принесла кофе и печенье. Алекс осмотрелся. Занавески, тщательно подобранные по цвету к скатертям и картинам. И какой-то непонятный сладкий запах.

Заметив, что Мухаммед немного расслабился, Алекс воспользовался представившейся возможностью.

– Мы, собственно, только хотели узнать, что именно хотел Якоб Альбин, когда он связался с вами, – доброжелательным тоном поинтересовался он.

Мухаммед побледнел.

– Я ничего не знаю, – сказала он и покачал головой, – ничего.

– Конечно, – мягко отозвался Алекс. – Никто в полиции не считает, что вы каким-либо образом причастны к тому, что произошло.

Он отпил кофе.

– Скажите, а вы часто общались с Якобом Альбином? – вежливо спросила Фредрика.

– Нет, – отозвался Мухаммед. – Один-единственный раз. Он позвонил мне. Затем мы встретились. Это был один-единственный раз.

Алекс шестым чувством уловил, какая это ценная информация. К тому же и Мухаммед явно тоже считал ее важной. Но ему было страшно. Очень страшно.

Наконец он сдался. Немного откинулся назад на диване, взгляд его забегал.

– Это только слухи, – тихо сказал он.

– Что за слухи? – спросила Фредрика.

– Что есть иной, новый способ попасть в Швецию для людей, оказавшихся в беде.

Вернулась жена, принесла еще печенья. Пока она была в комнате, никто не произнес ни слова.

– Вы знаете, как сегодня обстоят дела, – помедлив, произнес он. – Иногда, чтобы попасть в Швецию, приходится заплатить до пятнадцати тысяч долларов. У многих из нас, беженцев, нет таких денег. Когда я приехал сюда, все было по-другому. Европабыла другой, и пути сюда были другими. Но я слышал от сына одного моего доброго друга в Ираке, что он решил перебраться в Швецию на других условиях.