Текст книги "Маргаритки"
Автор книги: Кристина Ульсон
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
– Знаю, – сказала Фредрика. – Потому что она единственная, кто может нам что-то прояснить в этом деле. Она или ее сестра.
* * *
С годами Петер Рюд усвоил, что прорывы в следствии редко случаются в начале работы. Но некоторые из дел, с которыми ему довелось работать с тех пор, как он попал в группу Алекса, в эту систему не укладывались. Они развивались и росли крайне быстро, чтобы потом взорваться тучей бессвязных нитей и разорванных кусков.
«Мне это нравится, – машинально подумал он. – Я ведь без этого не смогу жить».
Он удостоил Юара лишь беглого взгляда, когда ушел в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Следуя инструкциям Алекса, он взял телефон и позвонил коллеге из уголовной полиции – узнать, когда те собираются проводить задержание, и сказал, что хотел бы присутствовать на допросах.
– Мы заберем его сегодня после обеда, – ответил коллега. – Мы следили за ним со вчерашнего вечера, он вроде бы сидит кукует дома с женой.
– Никто из них не выходил из квартиры со вчерашнего дня?
– Кажется, нет.
– Ну, хотя бы они не собираются сбежать из страны.
Сотрудник уголовной полиции сменил тему.
– Мы получили информацию о финансовом положении Свена Юнга, – сказал он многообещающе.
Петер молча ждал продолжения.
– Наш приятель Свен, как выяснилось, испытывает серьезные финансовые затруднения в последние годы. Квартира заложена по максимуму – последний заем был сделан в декабре, – и кроме этого он задолжал нескольким банкам весьма приличные суммы. Он и жена очень удачно продали два года назад летний домик, но эти деньги, кажется, быстро испарились.
Петер задумчиво вслушивался. Долги. Деньги.Вечно эти проклятые деньги. Неужели все было так просто и на этот раз?
– Но на что они живут с женой?
– В принципе на свои пенсии.
– В общем, без шика, – подытожил Петер.
– Мягко выражаясь, – согласился коллега. – О доходах жены, естественно, тоже сказать нечего.
– Но ведь у них раньше был дом, – вспомнил Петер.
– Да, был, – согласился полицейский. – И его продали очень хорошо, там миллионная прибыль, но и эти деньги исчезли.
«Мало того, – думал Петер. – На самом деле мы наверняка знаем, куда делись деньги, надо только вспомнить».
– Наша рабочая гипотеза состоит в том, что Свен ввязался в ограбления единственно по причине своего сложного финансового положения, – заключил коллега.
– А убийство Юсефа у университета?
– Они, скорее всего, хотели избавиться от исполнителя, чтобы замести следы, – просто ответил он.
Слишком просто.
– Кто «они»? – недоуменно спросил Петер.
Коллега на другом конце провода начинал терять терпение.
– Мы же не станем предполагать, что Свен Юнг все провернул в одиночку, – произнес он наставительно, как разговаривают с ребенком, а не с бывалым профессионалом.
– У вас уже есть имена других замешанных?
– Мы работаем над этим, – ответил коллега. – Сообщим, как только будут известны подробности.
Петер уже собирался положить трубку, как вспомнил еще одну деталь, о которой его просил Алекс:
– Посмотрите, не фигурирует ли у вас где-нибудь такая Марья Альбин?
– Разве она не умерла?
– Да, но есть шанс, что у вас найдутся факты, подтверждающие связь между ней и Свеном.
У него пересохло во рту, когда он произносил последние слова. Алекс сказал, будто угрозы Якобу посылала Марья.
«Марья и Свен, – подумал он. – Не по вашей ли вине ваши семьи перестали дружить?»
* * *
В детстве Фредрике нравилось складывать пазлы. В десять лет она собрала свой первый пазл из тысячи фрагментов. У нее, как сказал тогда дедушка, прямо сверхъестественная способность видеть и запоминать детали.
– Волшебство, – говорила мама, гладя ее по голове.
На волшебство Алекс отвел Фредрике пятнадцать минут, прежде чем спуститься встретить Юханну Альбин. Новая информация из уголовной полиции добавилась к полученной в ходе расследования, длившегося около недели и приближающегося теперь к некоему финалу.
– Быстро все получилось, – заметил Алекс.
Фредрика не могла возразить ему. События развивались быстро, и предстоящий допрос прежде исчезнувшей Юханны Альбин казался подобием разрешения от бремени.
«Почему ты оставила их в беде? – мысленно спрашивала Фредрика. – И что за роль отводилась в этой драме матери?»
От последней новости у нее просто руки опустились. Она была вынуждена перезвонить в библиотеку, переспросить, какими все же были правила пользования компьютерами. Но библиотекарша была непоколебима: все без исключения, пользовавшиеся компьютерами, в обязательном порядке предъявляли удостоверение личности. Поэтому вероятность того, что угрозы посылала не Марья Альбин, а кто-то другой, была ничтожной.
В криминалистическом отделе снова изучили данные с ее мобильного телефона и выяснили, что он как минимум однажды пеленговался возле магазина «Севен-Элевен», откуда посылались сообщения. Фредрика позвонила туда, но там вести учет пользования компьютерами было совершенно невозможно.
«Косвенные улики, – думала Фредрика. – Бывает, что большего ждать не приходится».
Если исключить возможное участие Марьи во всем, что произошло, то под подозрение с большой долей вероятности попадает Юханна. Родители, без сомнения, впустили бы ее к себе в дом, а по заявлению многих свидетелей, именно у нее были натянутые отношения с отцом. И заговор, похоже, был направлен против него. Согласно предсмертной записке, именно Якоб застрелил себя и жену. Угрозы получал Якоб, а не Марья, которая, как выяснилось, напротив, сама отправляла ему угрозы.
Шевеление ребенка в животе прервало ее мысли.
– Боже, ну ты меня и напугал, – прошептала она и положила обе руки на живот.
Глаза у нее заблестели, дыхание стало напряженным. Столько важных вещей сразу: ребенок, работа, Спенсер. Она выпила воды и физически ощутила, как тело впитало разом всю жидкость. Вечное беспокойство и тревога. А умиротворение – лишь в редкие дни.
Ребенок, разумеется, самое главное. Спенсер тоже мог быть самым главным, если бы захотел. Со злостью она скомкала попавшуюся под руку бумажку и швырнула ее в корзину. Как же, дождешься от этого типа инициативы! И вот теперь взял и уехал по какому-то срочно придуманному делу, в которое не желал ее посвящать.
«Ну и наплевать на него», – решила Фредрика и вернулась к своим записям.
Она смотрела на короткий список вопросов, которые подготовила для Юханны Альбин.
«Мы искали ее несколько дней, – думала она, – а тем временем надо было вместе с ней или, скорее, вместо нее искать Каролину».
Где она находится? Все еще в Таиланде? И откуда вообще взялся тут Таиланд? В посольстве Каролина дала понять, что, должно быть, стала жертвой некоего заговора, что она не Тереза Бьёрк и ни разу не бывала в отеле, где нашли все ее вещи при обыске.
Ловкими пальцами Фредрика собрала свои документы и записи, собираясь спуститься вниз встретить Юханну Альбин. Еще одна мысль промелькнула молнией, когда она уже закрывала дверь своего кабинета.
Почему никто другой не знал, что Каролина была в отъезде, и не среагировал, когда было объявлено о ее смерти? Элси и Свен не сомневались, что она находилась в стране. И Рагнар Винтерман вместе с психиатром Якоба Альбина тоже. Полиция, конечно, не опрашивала знакомых Каролины Альбин, но даже сейчас, когда имя и судьба стали достоянием СМИ, никто не позвонил в полицию и не сообщил, что вообще-то Каролина Альбин находится за границей и поэтому не может лежать мертвой в больничном морге.
«Почему она уехала из страны, никому ничего не сказав? – удивлялась Фредрика. – И когда она собирается вернуться – если вообще собирается?»
От внезапно пришедшего понимания пол качнулся под ногами. Есть еще один человек, про которого забыли, который, может, и смог бы ответить на этот вопрос. Человек, с которым в полиции даже не попытались связаться, сочтя это бессмысленным, но бывший, согласно имеющимся сведениям, очень близким с Каролиной.
Она быстро открыла дверь кабинета и снова плюхнулась за стол. Потребовалась лишь пара минут, чтобы найти номер. Слушая сигнал за сигналом, она терпеливо ждала ответа.
Снег пошел за несколько часов до обеда. Усталыми глазами она смотрела в окно на небо. На небо, где, как говорили, находился Бог, столько раз оставлявший ее.
«Тебя мне точно не за что любить», – думала она мрачно и не чувствовала ни капли страха.
Ее мало кто считал старухой – но большую ошибку трудно было вообразить. На самом деле она давно уже состарилась, измотанная долгими годами неурядиц и проблем. Первые испытания заставили ее обратиться к церкви и Господу, бдящему надо всеми нами, но в конце пути, отчаявшись, что мольбы ее ни разу не были услышаны, она перестала складывать ладони в молитве.
– Он все равно не слушает, – шептала она в ответ мужу, когда он тихонько указывал ей, что она не молится как положено.
Сначала они ссорились из-за этого: ее супруг не мог стерпеть тех жестких слов, которыми она отзывалась об их Господе.
– Ты богохульствуешь, – шептал он ей в ухо, – да еще и в церкви!
А что ей оставалось делать? Два сына, чье рождение она поначалу считала благословением Божиим, со временем превратились в проклятие, в кровоточащую рану ее души. Она ожидала, что мальчики вырастут сильными и станут верными друзьями, но сыновья отдалились друг от друга, как Каин и Авель. Теперь она едва виделась с ними. По старшему сыну, причинившему такую страшную боль брату, она не скучала. Но младший! Всегда чуть слабее, чуточку неувереннее и бесконечно добрее всех в семье, всегда в тени своего успешного старшего брата, он никогда не мог смириться со своим статусом «второго».
«Я слишком поздно это заметила, – призналась она себе, наблюдая за снежинками, падавшими с серого неба. – Я больше ничего не могу сделать».
Она так глубоко погрузилась в свои мысли, что не услышала его шагов позади себя.
– На что смотришь?
– На дьявола, – ответила она.
Он деликатно кашлянул. Его голубые глаза смотрели в другую сторону – вниз на улицу. Взгляд замер на автомобиле, стоявшем у края тротуара.
– Они стоят здесь уже со вчерашнего дня, – прошептал он так тихо, что она не сразу расслышала.
– Кто они? – не поняла она.
Он устало поднял палец.
– Думаю, нам надо поговорить, – произнес он. – Скоро все пойдет к чертям.
Она посмотрела на него долгим взглядом.
– Знаю, – прошептала она, чувствуя, как подступают слезы. – Я все знаю.
* * *
Первое, на что Алекс и Фредрика обратили внимание, что Юханна Альбин выглядела не совсем так, как на снимках в доме на Экерё. Появление высокой, красивой женщины с длинными светлыми волосами стало для них сюрпризом. Она ждала назначенного времени у главного входа в Управление полиции. Большой неожиданностью для них стало то, что она выглядела спокойной и собранной – эти качества трудно уловить на фотографии.
«По виду не скажешь, что она потеряла всю семью», – подумала Фредрика.
Этот миг казался невероятным: Юханна стоит рядом с ними, пожимает им руки, после стольких дней молчания она тут, перед ними!
– Я искренне сожалею, что меня было так сложно найти, – сказала она, пока они шли в комнату для допросов, которую зарезервировала Фредрика. – Но поверьте, у меня были на то крайне веские причины.
– Очень хотелось бы узнать о них подробнее, – сказал Алекс с такой любезностью в голосе, которой Фредрика от него ни разу не слышала.
Они уселись за стол, стоявший посреди допросной. Фредрика и Алекс по одну сторону, Юханна Альбин по другую. Фредрика смотрела на нее с восхищением. Высокие скулы, большой, завидной формы рот, серо-стальные глаза. Бежевый свитер свободно свисал с широких плеч. И никаких украшений, кроме простых жемчужных сережек.
Фредрика попыталась истолковать выражение лица женщины. Все же что-то из того, что она чувствует, должно как-то проявиться. Но как она ни вглядывалась в лицо Юханны Альбин, оно не выдавало ничего. Фредрика ощутила лишь спокойствие женщины, и ей стало не по себе.
Инстинктивно она ощутила, что что-то тут пугающе не так.
К ее облегчению, Алекс начал допрос строгим голосом:
– Как вы понимаете, мы были весьма заинтересованы в том, чтобы вас найти. Так что давайте начнем с этого: где вы находились последние… – Алекс наморщил лоб, – девять дней. Где вы находились с понедельника двадцать пятого февраля?
«Хорошее начало, – подумала Фредрика. – Тогда ей придется рассказать, где она была в ночь убийства».
Но ответ Юханны последовал так быстро и был так краток, что это изумило и Алекса, и Фредрику.
– Я была в Испании.
Алекс невольно уставился на нее.
– В Испании? – повторил он.
– В Испании, – подтвердила Юханна уверенно. – У меня есть билеты, подтверждающие это.
На мгновение наступила тишина.
– И что вы там делали? – спросила Фредрика.
Снова стало тихо. Юханна, казалось, раздумывала, что ей ответить, и тут впервые стало видно, что все случившееся коснулось и ее.
«Фасад, – догадалась Фредрика. – До сих пор она была настолько поглощена сохранением невозмутимого фасада, что совершенно выключила эмоции».
– Сначала поездка планировалась как частная, – начала она, раздумывая. – Я договорилась об отпуске на работе и…
Она прервалась и посмотрела на свои руки. Длинные худые пальцы, ненакрашенные ногти. Ни обручального, ни помолвочного кольца.
– Вам, разумеется, известно об участии моего отца в судьбах беженцев? – произнесла она.
– Да, – ответил Алекс.
Юханна отпила немного воды из стакана на столе.
– В течение многих лет у нас с ним были разные точки зрения по этому вопросу, – начала она. – Но прошлой осенью произошло нечто, что все перевернуло.
Она глубоко вздохнула.
– Я уехала в Грецию по делам, заключить сделку с одним важным клиентом. Я осталась еще на несколько дней, мне хотелось насладиться солнцем и теплом, потому что в Швеции уже наступили холода. И тогда я увидела их. Беженцев, ночью прибывших на лодке, – тихо продолжала Юханна. – Я никак не могла заснуть, со мной такое случается при стрессе. И под утро я решила спуститься вниз к гавани в деревне, где я жила. Там я их и увидела.
Она несколько раз моргнула и попыталась улыбнуться, прежде чем полностью потеряла контроль над выражением лица.
– Это было настолько недостойно! Я подумала, нет, я почувствовала, как ошибалась все эти годы. Как несправедлива была по отношению к отцу.
Из ее рта донесся сухой смешок, но казалось, она вот-вот расплачется.
– Вы знаете, как это бывает. Родителям уступают в последнюю очередь, и я не хотела говорить отцу о моих новых взглядах. Я хотела удивить его, доказать, что я серьезно изменила мое отношение. Мой план состоял в том, чтобы начать работу юристом-волонтером в организации помощи беженцам со штаб-квартирой в Испании. Я планировала пробыть там пять недель в феврале и марте.
Пять недель – то самое время, на которое она взяла отпуск на работе.
Когда стало понятно, что она закончила, Алекс продолжил.
– Но этого не случилось, – произнес он.
Юханна Альбин покачала головой:
– Нет, не случилось. Вместо этого я оказалась втянута в планы Каролины.
Фредрика беспокойно пошевелилась на стуле, не в состоянии избавиться от ощущения, что они услышали далеко не все.
– И что же случилось, Юханна? – тихо спросила она.
Юханна вздрогнула.
– Все рухнуло, – сказала она с усталым выражением лица. – Каролина…
Она снова прервала себя на полуслове, но затем продолжила твердым голосом:
– Каролина ловко притворялась хорошей, послушной дочерью, всегда интересовавшейся занятиями отца, но была настолько лживой, что я не могла заставить себя притворяться и верить этим соплям.
– Что вы имеете в виду, утверждая, что Каролина была лживой? – спросила Фредрика и подвинула к себе распечатку всех показаний, свидетельствовавших о том, что Каролина всегда разделяла взгляды отца.
– Она притворялась. Год за годом, – ответила Юханна мрачно и посмотрела Фредрике прямо в глаза. – Утверждала, что всецело предана тому же делу, что и отец, что разделяет его ценности. Но ничто из этого не было правдой. На самом деле ее так называемая помощь, оказываемая отцу и его близким, состояла в тайном информировании полиции о местонахождении беженцев и контрабандистов, перевозивших их сюда.
В комнате внезапно стало очень холодно. Мозг Фредрики интенсивно пытался усвоить картину, нарисованную Юханной. Уж не поэтому ли в расследовании фигурирует полицейский Вигго Тувессон?
– Я пыталась, бесчисленное количество раз, объяснить отцу, что Каролина ничуть не лучше меня. Что она даже хуже, потому что лжет и предает. Но он никогда не слушал меня. Как обычно.
Юханна выглядела решительно. Фредрика хотела даже спросить, отчего она не заплачет, но промолчала. Может, скорбь для нее дело слишком личное.
– А ваша мать? – спросил Алекс.
Фредрика навострила уши.
– Она держалась где-то посередине, – ушла Юханна от вопроса.
– Посередине чего?
– Между мной и отцом.
– Вы имеете в виду ее взгляды?
– Да.
– А почему Каролина так не любила иммигрантов? – вставила Фредрика и сразу же поправилась: – Почему Каролина не любитиммигрантов?
И отчетливо увидела реакцию Юханны на эту поправку – намек на то, с чем полиция уже выступила в СМИ, а именно – что теперь уже точно известно: Каролина Альбин жива.
Сначала девушка потеряла дар речи, но, собравшись, со всей силой обрушилась на Алекса и Фредрику:
– Потому что ее изнасиловал один из беженцев, которых отец прятал в подвале дома на Экерё.
– Изнасиловал? – повторил Алекс недоверчиво. – У нас не зарегистрировано заявления об этом изнасиловании.
Юханна покачала головой:
– Никто заявления и не делал. Это было невозможно – так считали отец и мать. В таком случае вся их деятельность получила бы огласку.
– Так как же они поступили? – осторожно спросила Фредрика, не понимая толком, хочется ей это узнать или нет.
– Они повели себя, как вели себя во всех остальных случаях, – мрачно произнесла Юханна. – Все осталось в семье. И после отец ликвидировал свое предприятие со скоростью света, я бы сказала.
В памяти всплыли снимки из дома на Экерё. Фредрика поняла, что Алекс думает о том же. Фотографии на стенах вплоть до Иванова дня в начале 90-х. Потом Юханна исчезает с них, точно привидение. Но почему Юханна, а не Каролина?
– Вы не могли бы назвать время, когда это произошло? – спросил Алекс, почти уверенный, какой ответ услышит.
– Канун Иванова дня 1992 года.
Они оба кивнули, записали каждый в своем блокноте. Картина прояснялась, но резкости ей все еще не хватало.
– И что случилось потом? – спросила Фредрика.
Словно свалив с плеч тяжесть воспоминаний, Юханна выглядела более расслабленной.
– Дом на Экерё стал для нас словно зачумленный – там никому из нас больше не жилось. Дело было не только в том, что отец перестал прятать там беженцев, а в том, что и в семье все словно умерли. Мы больше никогда не справляли там Иванов день, лишь приезжали иногда на выходные или на неделю-другую. Мать и отец даже собирались продать его, но их планы не успели осуществиться.
– А как себя чувствовала Каролина?
Впервые за время допроса Юханна явно разозлилась.
– Должно быть, ужасно, это любому ясно, но она притворялась, будто ничего не случилось. Пока этого не произошло, наши роли были обратными, это ябыла любимицей, а она всегда глядела на сторону. После изнасилования я встала на ее сторону: я считала, что сделанного отцом слишком мало. Нам следовало позвонить в полицию, чтобы виновника наказали. Представьте, как я была поражена, когда мне пришлось прекратить борьбу, поскольку сама Каролина заявила, что все прекрасно.
– Вам, наверное, было ужасно горько, – осторожно сказал Алекс.
– Чудовищно. И одиноко. Неожиданно оказалось, что семья рассыпается по моей вине, а не по вине родителей. Или Каролины, если уж на то пошло.
– Что разочаровало вас больше всего? – спросила Фредрика.
– То, что я уже упомянула, – глухо сказала она. – Что Каролина, безусловно, переменилась из-за случившегося, что она откровенно говорила мне о своем презрении к иммигрантам, приехавшим в Швецию, одновременно притворяясь этакой кроткой овечкой перед отцом и матерью.
«Не только перед ними, – подумала Фредрика. – Но и перед друзьями семьи и знакомыми».
– И вы отдалились от семьи, так?
Юханна кивнула:
– Да, так получилось. Я больше не могла выносить все это ханжество. И я ни по ком из них не скучала. Особо не скучала, во всяком случае. А тем более когда отец заговорил, что собирается возобновить свою деятельность и снова начать прятать беженцев. Единственным членом семьи, кто отрицательно воспринял эту новость, была я.
Фредрика и Алекс переглянулись, не зная, как им продолжать. Образ Каролины изменился до противоположного менее чем за час. Но оба понимали, что вопрос далеко не исчерпан.
Фредрика заметила татуировку на запястье Юханны, почти закрытую браслетом часов. Цветок. Точнее, маргаритка. Где она видела это раньше? Мысли обратились к дому на Экерё, к засушенному цветку, одиноко украшавшему одну из стен спальни.
Юханна заметила взгляд Фредрики и попыталась закрыть татуировку, передвинув часы. Но любопытство Фредрики уже проснулось.
– Что означает маргаритка? – напрямую спросила она.
– Это напоминание. – Голос Юханны стал низким, взгляд многозначительным. – У Каролины такая же, – добавила она.
– Напоминание о чем?
– О том, что мы сестры.
«Напоминание такой силы, что его приходится прятать под часами?» – удивилась Фредрика.
На сей раз молчание нарушил Алекс:
– Юханна, нам необходимо узнать остальное. Вы сказали, что взяли отпуск на пять недель для поездки в Испанию, но вам помешали планы Каролины. Что произошло?
Юханна тут же выпрямилась, гибкая, как балерина.
– Вы хотите знать, зачем я объявила Каролину умершей, зная, что это не она?
– Очень!
– Ответ проще простого: потому что она попросила меня об этом.
– Кто попросил?
– Каролина.
Снова молчание.
– Зачем?
Впервые с начала допроса глаза Юханны наполнились слезами. Фредрика даже почувствовала облегчение, когда увидела их.
– Потому что она по своей вине попала в такую ужасную ситуацию, что ей буквально пришлось исчезнуть. По крайней мере, она так сама сказала.
– А поподробнее она вам не объяснила?
– Нет, но, боже, как я ее умоляла! Но она отказывалась отвечать, сказала лишь, что за ней гонится прошлое, что она поняла, что ей теперь делать. Она рассказала мне свой план – умереть, не умирая по-настоящему. Моей задачей было вызвать «скорую», а затем опознать ту наркоманку как мою сестру. А после уехать из страны. Я уехала в Испанию.
– Но как вы узнали, что она была наркоманкой, та женщина, которая умерла вместо Каролины?
– Так сказала Каролина. Да по ней самой видно было. Она жила на полную…
– Она была еще жива, когда вы пришли в квартиру?
– Не похоже было, но, очевидно, все-таки да. Врачи «скорой» пытались ее спасти.
– Вам, наверное, было очень страшно.
Юханна не ответила.
– Почему вы помогли ей в таком исключительно необычном деле, как инсценировка собственной смерти, если она даже не объяснила толком, зачем ей это надо? – спросил Алекс.
Тень улыбки появилась на лице Юханны.
– Узы, связывающие сестер, не так-то просто порвать. Мне в голову не приходило, что она имела в виду то событие в Иванов день, когда говорила, что прошлое гонится за нашей семьей. И когда я осознала, что она хотела сказать, то решила остаться в Испании еще дольше.
В растерянности Фредрика сжала карандаш в руке.
– Что вы имеете в виду?
Юханна беспокойно наклонилась над столом, словно услышала что-то несуразное.
– Но как иначе увязать одно с другим? Зачем ей иначе было так поступать?
Морщинка между бровей Алекса превратилась в глубокую впадину.
– А как именно она, по-вашему, поступила?
– Думаю, наняла убийцу – убрать мать и отца. А сейчас планирует убить и меня. В наказание за то, что мы не были с ней рядом, когда ее жизнь разрушилась, тогда, на лугу возле летнего дома.
* * *
– Ей нужна охрана? – спросила Фредрика, когда двери лифта раскрылись на этаже, где размещалась следственная группа.
– Непонятно, – буркнул Алекс. – Вообще ни хрена не понятно.
– По крайней мере, теперь мы знаем, что были правы, – почти бодро сказала Фредрика.
Алекс посмотрел на нее.
– Все началось в летнем доме на Экерё, как мы и говорили.
Алекс покосился на наручные часы. Время бежало, как всегда, обед уже закончился, и Петер скоро уйдет в уголовную полицию на допрос Свена Юнга. Алекс рявкнул на ходу, чтобы все собрались на совещание в «Логове». Немедленно. Нарушить приказ никто не осмелился, только Фредрика забежала в кафетерий за бутербродом.
«Понятно, – думал Алекс. – Она же, считай, на сносях. Конечно, ей надо питаться».
– Что-нибудь из имеющегося у нас подтверждает ее историю? – спросил Юар, когда Алекс сообщил о результатах допроса Юханны.
– Немного, – признался Алекс. – С другой стороны, у нас мало и контраргументов.
– Может, задержать ее? – спросил Петер. – По обвинению в введении следствия в заблуждение и причастность, пусть косвенную, к убийству Терезы Бьёрк?
Алекс вздохнул.
– Да оснований мало, – ответил он. – Что касается того, что Юханна осложнила работу следствия, то она объясняет это страхом перед действиями сестры. Поэтому она была вынуждена скрываться после того, как поняла, что родителей лишили жизни. Что же до заведомо ложного заявления о смерти сестры, то и здесь на настоящий момент у нас фактов не хватает. Юханна даже не могла объяснить, как умерла Тереза Бьёрк. Она утверждает, что появилась в квартире сестры после того, как там оказалась Тереза Бьёрк.
– И вот именно здесь мы можем начать наступление, – перебила Фредрика. – Человека, не имеющего, насколько мы знаем, ничего общего ни с Каролиной, ни с Юханной, забирает «скорая» из квартиры Каролины, после чего он умирает в больнице. Это делает квартиру возможным местом преступления. Как скоро мы сможем получить доступ туда?
Юар осторожно улыбнулся Фредрике.
– Хорошо соображаешь, – сказал он. – К сожалению, не думаю, что осмотр квартиры Каролины нам что-то даст, мы уже побывали там и уничтожили возможные улики, когда искали ключ к дому на Экерё.
– Кроме того, Юханна, следуя инструкциям сестры, возвращалась в квартиру, чтобы прибраться там, после того, как опознала Терезу Бьёрк как свою сестру, – добавил Алекс и напомнил Фредрике о последних деталях допроса Юханны.
– Юханна знала о том, что Каролина находится в Таиланде? – спросил Юар.
Алекс кивнул:
– Да, но не знала зачем. Когда мы сообщили ей, что Каролину разыскивают за преступления, связанные с наркотиками, она высказала предположение, что Каролина при помощи вырученных таким способом денег решила оплатить убийцу, которого наняла, чтобы убрать родителей.
В «Логове» стало тихо.
– У меня складывается впечатление, что мы обязаны поговорить и с Каролиной Альбин, – сказал Петер.
– Да, – согласился Алекс и вздохнул. – Я бы даже сказал, что, пока мы не узнаем о ее действиях за последние недели, мы продолжим топтаться на месте.
Фредрика собралась что-то сказать, но промолчала.
– Она говорила что-нибудь о роли своей матери во всем этом клубке? – полюбопытствовал Юар.
– Ни слова, – сухо отозвался Алекс.
– Тогда с нетерпением ждем, что даст допрос Свена Юнга, – сказал Юар и покосился в сторону Петера. – Кажется, он может пролить свет на ее роль.
Поколебавшись несколько секунд, Фредрика все же взяла слово.
– Эрик Сунделиус, – сказала она, – врач Якоба Альбина.
– Да? – сказал Алекс.
– Он намекал, что у Юханны не все в порядке. С головой.
– Да, – подтвердил Алекс. – Но этот человек забыл, как известно, рассказать многие другие вещи, о себе прежде всего. Так что не думаю, что нам следует принимать чересчур всерьез то, что всплыло в разговоре с ним.
– Я тоже так не думаю, – парировала Фредрика. – Но многие заявляли, что Юханна не вполне здорова, так что до конца мы не можем знать.
– Что?
– Которая из сестер достаточно больна, чтобы отправить на тот свет своих родителей.
Прежде Фредрика часто спрашивала себя, радовалась ли бы она больше, если бы имела сестру, а не брата. Ребенком она пищала от восторга, когда читала «Любимую сестру» Астрид Линдгрен, а став взрослой, мечтала о сестре, с которой можно было бы делиться всеми мыслями и соображениями. Сидя над блокнотом с записями допроса Юханны Альбин, она думала про все эти мифы, окружающие те особые узы, всегда существующие между сестрами.
«Нам ничего не было известно про Юханну, – думала Фредрика с нарастающим восхищением. – И как только она попала в поле нашего внимания, то сразу же разыскала нас сама».
Тут же ей вспомнилась одна из собственных первоначальных версий, о том, что сестры вместе устранили своих родителей.
Мотив? Каждая из сестер сама по себе имела мотив для убийства, но если виновны обе, то отчетливого мотива не прослеживается.
Мотив Каролины в описании Юханны понятен. Разве возможно было не сломаться после пережитого ею? Без сомнения, душевно сломленная девушка могла начать манипулировать окружением именно таким образом, как это изложила Юханна.
Но неужели никто не видел ее истинного лица? Ни чета Юнг, ни Рагнар Винтерман, ни психиатр Якоба Альбина? Ни – прежде всего – ее родители? Неужели никто никогда не усомнился в ее искренней преданности отцу?
Фредрика невольно поежилась. В том, чтобы причинить боль, людская фантазия не знает границ. На глазах возникал новый образ Каролины Альбин. С иными проблемами, нежели виделось Фредрике сначала. И образ Юханны, постепенно стираемой со всех семейных портретов, – Юханны, в конце концов потерявшей все и вся. Молодой женщины, возможно нуждающейся в защите.
Она взяла факс из Бангкока. Ничто не говорило о том, что Каролина Альбин покинула Таиланд, что само по себе обнадеживало. С другой стороны, если именно она стоит за двойным убийством Якоба и Марьи, у нее наверняка была возможность нанять убийцу и на расстоянии.
«Она либо… – размышляла Фредрика, – либо больна, как это представила нам Юханна, либо…»
Фредрика отложила документы и растерянно посмотрела в окно на улицу, где падал снег.
Либо Каролина стала жертвой того же заговора, по причине которого, видимо, погиб ее отец.
И ее мать.
Но почему?
Предчувствуя недоброе, Фредрика взглянула на часы. Уже почти два, а Спенсер до сих пор не позвонил.
Казалось, неприятные вопросы подступают со всех сторон. Мелькнуло чувство надвигающейся беды.
«Что-то мы здесь упускаем, – понимала она, чувствуя, как наваливается давно знакомая усталость. – Причем упускаем что-то очень важное».
Она с трудом сглотнула, чувствуя, как тревога сжимает ей горло. Надо пойти домой, оставить дело другим, у кого еще хватает сил и проворства. Пойти домой и лечь спать. Или поиграть.
Когда мысли обратились к скрипке, рука стала словно чужая и заныла. Словно все до единой части тела решили ей противиться.
Когда зазвонил телефон, она практически встала навытяжку.