Текст книги "Маргаритки"

Автор книги: Кристина Ульсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Алекс наморщил лоб.

– И что же это за условия?

– Иные условия, – повторил Мухаммед. – Переезд по идее должен стоить меньше, и получить вид на жительство тоже должно быть проще.

Он глубоко вздохнул, потянулся за чашкой с кофе.

– Но это очень строгая публика.

– Кто?

– Те, кто занимается такой контрабандой людей. Там очень жесткие правила, и тех, кто их нарушает, могут ждать очень серьезные последствия. Если кому-нибудь проболтаешься. Поэтому-то я ничего не хотел рассказывать, пока сын моего друга не добрался до Швеции.

– Он еще не приехал? – осторожно спросила Фредрика.

Мухаммед покачал головой.

– Однажды утром он просто исчез, – так мне сказал его отец. – С тех пор прошло две недели. И он до сих пор не доехал. Хотя, может, он скрывается.

– Но он должен был обратиться в Миграционную службу? – предположил Алекс.

– Может, он именно так и поступил, – согласился Мухаммед, – но он не дал о себе знать.

– В Ираке у него осталась семья? – спросил Алекс.

– Невеста, – ответил Мухаммед. – Они собирались пожениться, но что-то заставило его заторопиться. Он и ей ничего не сказал.

– Вы уверены, что он вообще покидал Ирак? – задумчиво проговорила Фредрика. – Может, с ним что-нибудь случилось в Ираке?

– Все может быть, – ответил Мухаммед уклончиво. – Но я так не думаю. Сейчас не так, как прежде, все, что с людьми происходит, становится известно. Если бы его похитили или с ним что-нибудь еще случилось, мы бы знали.

Алекс задумался.

– Почему Якоб Альбин решил позвонить именно вам? Он знал, что у вас есть такие сведения?

Лицо Мухаммеда сделалось непроницаемым.

– Я знаю некоторых людей, – помедлив, продолжил он, и Алекс понял, что попал точно в цель. – Якоба Альбина интересовали именно мои связи. Тогда мы и заговорили обо всем этом, я сам ему все рассказал.

– Якобу об этом раньше ничего не было известно?

– Нет. Эти сведения он получил от меня, после того как позвонил мне и мы договорились о встрече. – Вид у Мухаммеда стал чуть ли не гордым.

– А кстати, что у вас за связи? – полюбопытствовал Алекс нарочито небрежно.

– Люди, которые могут помочь попасть сюда другим способом, – тихо сказал Мухаммед и посмотрел на свои руки. – Сам я ничем таким не занимаюсь, я только знаю, кому можно позвонить.

Коллеги Алекса из уголовной полиции родную мать бы продали, только бы выйти на таких людей, но он решил не сдавать им Мухаммеда. Пусть ищут сами.

– Вы думаете, что это каким-то образом связано со смертью священника? – поинтересовался Мухаммед.

– Может быть, – ответил Алекс. – Мы не знаем. И лучше бы вам не распространяться о том, что мы здесь побывали.

Мухаммед пообещал хранить молчание и налил гостям еще кофе.

– Надеюсь, что у вашего друга все образуется, – сказала Фредрика, когда некоторое время спустя они уже стояли в дверях, собираясь обратно в Управление.

Мухаммед был явно встревожен.

– Да, я тоже надеюсь. Хотя бы ради Фарах.

Фредрика замерла.

– Ради кого?

– Ради Фарах, его невесты. Она там, в Багдаде, наверняка с ума сходит. – Он печально вздохнул. – Удивляюсь просто, как такое возможно. Как может человек просто взять и исчезнуть с лица земли?

Перед тем как разойтись на выходные, они провели итоговое совещание в «Логове». Петер и Юар еще дописывали протокол допроса, когда Алекс позвал их. Если бы взглядом можно было убить, понял он, то Юара бы давно уже не было в живых. Взгляд Петера излучал не виданную Алексом ненависть. Что тут еще могло стрястись?

– Все дерьмо выплыло наружу, – взволнованно сказал Алекс. – И журналисты, чтоб им всем провалиться, уже все решили: священник не совершал самоубийства, а был убит правыми экстремистами за свои взгляды на проблему беженцев, самую животрепещущую на настоящий момент.

Он замолчал.

– Это правда? Тони Свенссон – тот, кого мы ищем?

– Эту версию, без сомнения, стоит проработать, – задумчиво сказал Юар, – но я не уверен, что убийца обязательно Тони Свенссон. Вокруг него есть довольно много интересных персонажей.

– Например? – спросил Алекс.

– Я подобрал кое-какие материалы после допроса, – просто ответил он. – Знакомый в угрозыске помог, они ведь к этим парням уже давно присматриваются, так как там опасаются, что они – часть хорошо организованной преступной группировки. Тони Свенссон – главарь шайки, но под ним, вернее вровень с ним, есть и другие, с солидным криминальным прошлым. Один из них, к примеру, спец по взломам. Он мог проникнуть в квартиру к супругам Альбин незамеченным средь бела дня. А у другого есть хорошие возможности раздобыть оружие.

– Но ведь их застрелили из пистолета, принадлежавшего Якобу Альбину, – возразил Алекс.

– Верно, – ответил Юар. – Но, возможно, им потребовалось оружие, чтобы угрожать супругам в квартире.

Алекс задумался, искоса глянув на Петера. Было видно, что тот впервые слышал доводы Юара. Поэтому Алекс обратился к нему:

– Петер, ты вот сам вел допрос. Какое твое первое впечатление?

– Очень возможно, что все так и есть, – с напряжением в голосе сказал он, и Алекс увидел, как на шее у него вздулись жилы.

Петер поднялся и кивнул в сторону Юара:

– Ты закончил или как? У меня тоже кое-что есть.

И вот на белом экране позади него появилась фотография – первый слайд.

– Это Ронни Берг, – громко произнес Петер. – Именно он порвал с шайкой «Сыны народа», и именно из-за него у Якоба Альбина возник с ними конфликт.

Он торжествующе посмотрел на Юара. Лицо того даже не дрогнуло.

– Я решил потолковать с ним во второй половине дня, – продолжал Петер, – и он поделился интересной информацией.

– Ты ездил один? – спросил Алекс.

Петер вздохнул.

– Да, – сознался он, – я решил, что это обсуждать не обязательно.

Но такие вещи обязательно полагалось обсуждать. И Алекс знал, что Петеру это известно. На проведение допросов всегда нужно было получить добро от Алекса.

– Единственным условием, которое Якоб Альбин поставил Ронни, – продолжал Петер, – было то, чтобы он незамедлительно порвал со всей уголовщиной. Но, очевидно, это оказалось не так просто.

– Вот как? – Алекс приподнял бровь.

– Устав группы помощи довольно прост, – сказал Петер. – Они готовы оказать помощь любому, желающему вернуться на путь истинный, но требуют завязать со всякой преступной деятельностью. Вот что имел в виду Тони Свенссон, говоря об ответной услуге, которую Якоб потребовал от Берга взамен.

Он набрал воздуха и показал еще один снимок.

– Ронни Берг, бывший взломщик, получил наводку на одно крупное дело, обещающее огромные деньги, и решил во что бы то ни стало провернуть его в одиночку. Но «Сыны народа» прознали о его планах и устроили Ронни темную. Именно тогда Ронни Берг решил выйти из банды и обратился в группу помощи. Он разыграл глубокое раскаяние и притворился, что больше не разделяет ни их взглядов, ни целей.

– И ему поверили? – спросила Фредрика.

– Да, поверили, – сказал Петер. – Во всяком случае, сначала. Но после все осложнилось. «Сыны» решили сообщить группе помощи, что опекаемый ими парень вовсе не собирается порывать с преступной жизнью, в результате чего Якоб Альбин принял решение больше с ним не связываться.

– И Ронни вернулся к «Сынам народа»? – спросил Алекс.

– Вовсе нет, – ответил Петер. – Вместо этого он все поставил на одну карту, решил провести налет как можно быстрее и после уехать из страны. Но Якоб Альбин догадывался о его намерениях и дал знать одному из полицейских, тоже входивших в группу помощи, а тот, в свою очередь, оповестил своих коллег.

Петер выглядел довольным.

– И где он сейчас? – растерянно спросила Фредрика.

– В Крунуберге, в следственном изоляторе.

– Так это он рассказал всю эту историю? – удивился Алекс.

– Он рассказал столько, сколько хотел, – произнес Петер. – Остальное я выяснил у того полицейского из группы помощи, которого оповестил Якоб Альбин.

Алекс тихо барабанил пальцами по столу.

– Что говорит Ронни Берг о Якобе Альбине? – спросил он.

– Ненавидит его.

– У него есть алиби на время убийства?

– Да, он уже тогда был арестован. Ограбление, провалившееся с треском, он совершил еще на прошлой неделе. В четверг, кажется.

– Получается, за много дней до того, как застрелили Якоба и его жену, – задумчиво сказал Алекс. – Достаточно времени, чтобы спланировать и организовать двойное убийство.

Петер покачал головой.

– Чисто теоретически – да, – сказал он со вздохом. – Но практически? Нет, не думаю. У Ронни Берга нет таких связей. Особенно когда он лишился поддержки и защиты «Сынов народа».

Фредрика не отводила своих темных глаз от блокнота, а Юар сидел с застывшим выражением лица. Что не ускользнуло от Алекса.

– Я не верю в это, – сказала Фредрика с нажимом, которого Алекс уже давно не слышал.

– Во что ты не веришь? – спросил он.

– В версию о правых экстремистах, – заявила она, и глаза ее блеснули. – Я вам говорила уже сегодня, Алекс, что все это выглядит как-то слишком изощренно. Не так-то просто проникнуть к человеку и выстрелить в голову, да еще так точно. Добавим сюда болезнь Якоба Альбина. Тот, кто спланировал это убийство, должен был знать о ней, это ведь ясно следует из так называемой предсмертной записки. – Она продолжала: – Если предположить, что убийцей был кто-то из числа знакомых, то все становится не так уж странно. Тогда нет ничего удивительного в том, что их впустили в квартиру и что нет никаких признаков сопротивления насилию.

– Тогда и записка, и осведомленность об их частной жизни находят свое объяснение, – добавил Петер.

– И каков тогда будет мотив убийства? – растерянно спросил Алекс.

Фредрика посмотрела на него.

– Я не знаю. Но думаю, нам стоит подробнее рассмотреть связи между Якобом Альбином и тем мужчиной, Юсефом, которого нашли сбитым на Фрескативэген возле университета.

Мужчина, который наконец обрел имя, был косвенным образом связан с Якобом Альбином. Якоб звонил Мухаммеду, который, в свою очередь, знал сбитого мужчину.

– А это направление, ведет ли оно каким-то образом к правым экстремистам? – спросил Юар.

– Пока не знаю.

– Но Мухаммед был очень напуган, – вставила Фредрика. – Сын его друга прибыл в Швецию и погиб, не успев заявить о себе в Миграционное управление.

– После того как подался в бега и ограбил банк, – вставил Петер.

– И тут мы попадаем в историю с нападением на инкассаторов, – скривился Алекс.

Фредрика не унималась и снова взяла слово.

«Ну и ну, – подумал Алекс. – Снова ожила».

– Вот еще что, – произнесла она.

Алекс заметил, что Юар не сводит взгляда с Фредрики – надо думать, никогда еще не видел ее с этой стороны.

– Да? – терпеливо сказал он.

– Угрозы по электронке, – сказала Фредрика. – Я полагаю, что Тони Свенссон говорил правду, утверждая, что писал не все письма.

Остальные посмотрели на нее с изумлением.

– Мне это пришло в голову, когда я перечитывала их, – продолжала она. – Я уже в первый раз удивилась, что тип вроде Тони Свенссона ссылается на таких библейских персонажей, как Иов. У сообщений, отправленных с других компьютеров, интонация несколько иная, нежели у тех, что отправлены с компьютера Тони Свенссона.

– У кого еще был доступ к его почтовому ящику? – спросил Алекс. – Очевидно, они отправлены одним и тем же человеком, пусть и с разных компьютеров.

– Мейлы отсылались с компьютера Тони Свенссона, с электронного адреса «Сынов народа». Иными словами, доступ к логину и паролю имело довольно много людей. – Фредрика полистала распечатки писем. – Я уверена, – заявила она, – человек, отправивший сообщения с других компьютеров, пытается писать в стиле первых сообщений, но это ему не очень удается. В его письмах просматриваются явные отсылки к Библии, которые отсутствуют в сообщениях, отправленных с компьютера Тони Свенссона. Письма «Сынов» более примитивны и прямолинейны.

– Что ты этим хочешь сказать? – спросил Алекс, подперев рукой подбородок.

– Не знаю. Но может, кто-нибудь еще знал о письмах, полученных Якобом, и использовал их, чтобы продолжать его запугивать. Может, хотел, чтобы мы больше ничего не искали, чтобы нельзя было найти следов. Но Якоб наверняка все понял.

– Что понял? – спросил Алекс растеряннее, чем ему бы хотелось.

– Что угрозы поступали от разных людей. И касались разных вопросов. Тогда понятно, почему Якоб решил не рассказывать Агне Нильссону о последних сообщениях.

Фредрика убрала с лица упавшую прядь.

– Надо бы проверить мейлы, отправленные из библиотеки в Фарсте, – предложила она. – Там, чтобы попасть в компьютерный зал, нужно регистрироваться в журнале и предъявлять удостоверение личности. Они завели там такие правила, когда выяснили, что народ ходит туда смотреть порнуху.

– Вот и займись этим в понедельник, – подытожил Алекс. И добавил: – И не забывай про того сбитого у университета. Мне интересно, что они там нарыли в уголовной полиции.

Фредрика кивнула, все остальные встали с мест, поняв, что совещание завершено.

– Все, – заявил Алекс. – Начинаются выходные, пора домой.

Домой.Беспокойство овладело им при мысли о предстоящих выходных. Проклятие, надо принять хоть какое-то решение. Молча он вышел из «Логова» и тяжелыми шагами прошел в свой кабинет.

Вот бы позвонил сын из Южной Америки.

«Возвращайся домой, – мысленно просил он, – мама в последние недели сама на себя не похожа».

Он с трудом сглотнул и дотронулся до рубцов на руках. Южная Америка – это так далеко!

И он решился. Если Лена ничего не скажет сама за все выходные, то он сам поделится с ней своей тревогой в начале следующей недели.

А позади его собственной, частной тревоги разрасталась другая, служебная: если Якоба и Марью Альбин убил не Тони Свенссон, то кто?

* * *

Темнота, и холод, и небо, ставшее по-ночному черным, встретили Фредрику, когда она вышла из Управления и направилась домой. Спенсер собирался зайти позже, и ей предстояло убить несколько часов одиночества.

«Надо бы завести себе какое-нибудь хобби, – устало раздумывала она, бредя с работы по Кунгсхольмену домой в сторону Вазапарка. – И побольше друзей».

На самом деле все это было полной ерундой. Друзей у нее было больше, чем времени, которое она им могла уделять, а с новым хобби она вообще ничего не успеет. Но откуда тогда это пронзительное одиночество, это недоумение – куда себя деть? Фредрика думала об этом годами и пришла к простому выводу: дело в том, что она так ни для кого и не стала номером первым. Ни для кого она не была важнее всего остального, и поэтому, когда она порой оказывалась одна, у друзей обнаруживалась куча дел, причем именно тогда, когда ей их общество было всего нужнее.

Неужели и сегодняшний вечер из той же серии? Она ведь сама не захотела встречаться ни с кем из друзей в ожидании Спенсера. С другой стороны, ей тоже никто не позвонил.

Ощущение одиночества и покинутости стало особенно явным, когда она забеременела. Усталость и кошмары тоже делали свое дело. И вдобавок ко всему страшные боли, от которых порой хотелось закричать.

Дом встретил ее тишиной и пустотой, которые ей так понравились, когда она только нашла эту квартиру. Огромные окна, пропускающие столько света, натертый до блеска пол из сосновых досок, своеобразная кухня и комната горничной, где она смогла устроить небольшую библиотеку.

«Здесь я родилась заново», – думала Фредрика.

Лампы вспыхивали по мере того, как Фредрика, перемещаясь по квартире, зажигала их одну за другой. Она потрогала рукой батарею, проверила, не слишком ли горячая. Спенсер вечно жаловался, что в квартире слишком холодно, – а она любила прохладу.

Спенсер. Вечно этот Спенсер. В чем был смысл нашей встречи?

Телефонный звонок нарушил тишину квартиры. Звонила мама, видно, что-то наболело.

– Ну что, не стала лучше спать? – спросила она.

– Нет, так же. Но боли стали меньше. По крайней мере, сегодня.

– Знаешь, я тут подумала, – начала мама.

Молчание.

– Может, тебе станет получше, если ты попробуешь начать играть снова?

На мгновение время остановилось, и Фредрика окунулась в эпоху до Катастрофы.

– Понемножку, – поспешила добавить мама, – совсем понемножку, просто чтобы обрести чуточку гармонии. Ты ведь знаешь, что я сама всегда играю, когда не могу заснуть.

Было время, когда подобные разговоры между Фредрикой и ее матерью были абсолютно естественны. Когда-то, когда они музицировали вместе и рассуждали о будущем Фредрики. Еще до Катастрофы. Сейчас у матери не было права обсуждать с Фредрикой игру на скрипке, и мама сама это понимала, слыша молчание в телефонной трубке.

Поэтому она решила сменить тему.

– Мы бы хотели повидаться с ним, – сказала она.

Решительно и одновременно умоляюще. Моля о разрешении снова стать частью жизни дочери.

Фредрика была шокирована.

– Мы с отцом стараемся, очень стараемся примириться с фактом, перед которым ты нас поставила. Пытаемся понять твои мысли и планы. Но все равно мы в отчаянии, Фредрика. Мало того что ты уже больше десяти лет тайно встречаешься с мужчиной, но теперь еще и ждешь ребенка от него.

– Я не знаю, что ответить, – вздохнула Фредрика.

– Зато я знаю, – твердо сказала мама. – Завтра возьми его с собой и приходи к нам.

Фредрика подумала, что и в самом деле больше скрывать Спенсера от родителей невозможно.

– Я поговорю со Спенсером сегодня вечером, когда он придет, – пообещала она, – я позвоню.

После этого она долгое время тихо сидела на диване, размышляя о роковом вопросе, преследующем ее столько лет. В чем высший смысл того, чтобы влюбиться в мужчину старше на двадцать лет, который никогда не будет принадлежать ей, который, будь он женат или свободен, оставит ее задолго до того, как она успеет прожить свою жизнь?

Вместе с темнотой, усталостью и грустью из давно забытого пространства, куда, как она думала, она давно закрыла дверь, прокрался тихий зов.

«Поиграй на мне, – нашептывал голос. – Поиграй».

Что за сила заставила ее подняться с дивана, выйти в коридор и впервые с того момента, когда ей был объявлен приговор после Катастрофы, достать скрипку, она не могла вспомнить. Просто вдруг оказалось, что она стоит с инструментом в руках, чувствуя его тяжесть, такую знакомую и желанную.

Вот кем я хотела стать на самом деле.

Когда Спенсер спустя несколько часов зашел к ней, скрипка снова лежала в футляре. Недавно настроенная, только что звучавшая.

* * *

Его забрали поздно вечером. В манере, так знакомой ему из прошлого опыта. Пришли незнакомцы, открыли своими ключами дверь, которую он считал своей собственной. Он замер в постели, ему некуда было деться. И тут раздался голос мужчины, шведа, который так хорошо говорил по-арабски:

– Добрый вечер, Али. Не спишь?

Конечно же он не спал. Да много ли ему удалось поспать с того момента, как он уехал из Ирака? Ему казалось, не более десяти часов.

– Я здесь, – ответил он и встал с постели.

Они вошли в комнату, все одновременно. Женщины на этот раз не было, только мужчина с двумя неизвестными Али парнями. Ему стало стыдно, что на нем только трусы и носки – у него страшно мерзли ноги. Сигаретного дыма, висевшего в квартире, он больше не стыдился. От острого запаха свежеокрашенных стен, встретившего его, когда он впервые ступил на порог квартиры, ничего не осталось.

– Одевайся, – произнес мужчина и улыбнулся. – До воскресенья поживешь в другом месте.

Облегчение разлилось по телу. Наконец-то он выйдет отсюда, ощутит холод, вдохнет свежего воздуха. И в то же время новость его ошарашила: прежде ведь о новом жилье не упоминалось ни словом.

Натягивая на себя джинсы и майку, он посмотрел на часы: было уже почти полночь. Мужчины передвигались по квартире словно призраки, он слышал, как они ходят по кухне, открывая ящики и холодильник. Еда закончилась. В глубине души Али надеялся, что на новом месте съестного будет побольше.

Они спустились по лестнице. Первым шел мужчина, говоривший по-арабски, затем Али, а следом все остальные. Вышли на тротуар. Али взглянул вверх, снег запорошил ему глаза. Сколько же в этих краях воды, во всех ее состояниях!

Машина на сей раз оказалась больше, скорее это был микроавтобус. Али велели сесть сзади между двумя неизвестными мужчинами. Сумку, которую ему вручили накануне, убрали в багажник. Один из мужчин был одет в длинное пальто и напоминал Али какого-то киногероя. Другой производил жуткое впечатление: лицо было невероятно обезображено, словно его ножом рассекли пополам, а потом зашили. Когда мужчина почувствовал, что Али не сводит с него глаз, то медленно повернул голову и посмотрел на него. Али невольно отвел взгляд.

Вокруг мелькали типовые многоэтажки. Затем микроавтобус выехал на более просторную дорогу, где машины двигались быстрее. Али смотрел по сторонам. Вдруг справа вдалеке он отчетливо увидел нечто, напоминающее гигантский мяч, освещенный, словно храм.

– Глобен-арена, – сказал парень, сидевший рядом.

Али устремил взгляд прямо перед собой. Каково это – сидеть в машине, не зная, куда тебя везут?

Ночь сомкнулась вокруг их автомобиля. Веки его отяжелели.

«Однажды, – устало думал он. – Однажды это вечное путешествие завершится».