Текст книги "Маргаритки"

Автор книги: Кристина Ульсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Фредрика Бергман.

Молчание, после звук хриплого дыхания. Фредрика моментально поняла, кто звонит.

– Монс Юнг? – спросила она, стараясь не выдать голосом волнения.

Еще больше звуков и неразборчивая речь. Затем неожиданно намного более отчетливо:

– Вы спрашивали о Лине.

– Да, точно. Я очень рада, что вы смогли перезвонить.

Раздался вымученный смех.

– Мама сказала, что я не выдержу телефонного разговора?

«Да, – подумала Фредрика. – А я, глупая, тут же и поверила».

Полиция решила не допрашивать сына Элси и Свена исключительно по той причине, что Элси описала его как неадекватного наркомана, хотя он много лет был молодым человеком Каролины.

– Я лежу в так называемой реабилитационной клинике, но о Лине у меня всегда есть время поговорить. Вам придется извинить меня за сиплый голос, у меня какая-то инфекция.

Фредрике было совершенно неинтересно состояние его здоровье. Важно другое – что с ним можно разговаривать.

– Ничего страшного. – Она старалась говорить с профессиональной невозмутимостью. – Я просто хотела знать, не пыталась ли Каролина связаться с вами в последние недели.

Молчание.

– Почему вы это спрашиваете?

Держа в одной руке трубку, а другую положив на живот, Фредрика глубоко вздохнула.

– Потому что, боюсь, с ней произошло несчастье.

Монс колебался.

– Она звонила на прошлой неделе и просила о помощи.

– Она сказала, в чем дело?

– Что она не могла дозвониться до Якоба или Марьи, что не может уехать домой, потому что кто-то отключил ее электронку и аннулировал обратный билет из Таиланда.

«Она, очевидно, поняла, – думала Фредрика, – и испугалась».

– Вы знали, что она в Таиланде?

Монс откашлялся, звук был, словно он на минуту отложил трубку.

– Нет, – произнес он. – Мы сейчас редко общаемся.

Но она доверилась тебе, Монс.

– Чем она просила помочь?

– Разыскать Якоба. И помочь ей с билетом обратно.

Она услышала его сопение.

– Но я немного не в форме и мало могу сделать.

– Так вы ей сказали?

Вздох.

– Нет. Про то, что ее отец умер, я тоже не сказал. Не смог. Это не телефонный разговор.

– Что вы в таком случае сделали? – спросила Фредрика, не в состоянии скрыть свою тревогу за Каролину.

– Я позвонил брату, он умеет решать проблемы, – сказал Монс слабым голосом, – и попросил Каролину обождать. Но, когда я перезвонил, что-то произошло, потому что она больше не отвечала.

– Она писала вам по электронной почте?

– Может быть, я редко ее проверяю.

Фредрика заметила, что дышит так же тяжело, как Монс.

– А ваш брат? – почти шепотом произнесла она, боясь, что вот-вот расплачется. – Что он сделал?

– Он перезвонил и сказал, что тут мало что можно сделать, что она должна купить новый билет. И сказал мне не говорить по телефону о Якобе.

«Умно, – подумала Фредрика. – Умный у тебя брат».

И задала последний вопрос, прежде чем закончить разговор:

– Ваш брат, он чем занимается?

И добавила про себя: «Он тоже наркоман на реабилитации?»

– Вы, может быть, его знаете. Он полицейский.

Фредрика улыбнулась было, но улыбка примерзла к губам, когда Монс продолжил:

– Его Вигго зовут. Вигго Тувессон.

* * *

Чувствуя себя разогнавшимся товарным поездом, Петер неумолимо, решительными шагами отмерял последние метры, остававшиеся до допросной комнаты, где ждал Свен Юнг. По словам его коллеги из уголовной полиции Стефана Вестина, который должен был вести допрос, задержание прошло очень спокойно. Когда полиция позвонила в дверь, Элси и Свен сидели и пили кофе, словно ожидая, что вот-вот за ними придут. Когда уводили мужа, на глазах у Элси были слезы, но возмущаться она не стала.

– Вид у нее был совершенно безропотный, – как выразился Стефан Вестин.

Надежды на предстоящий допрос возлагались огромные. Петер физически ощутил, как ему сдавило грудь, едва он переступил порог допросной и пожал руку Свену Юнгу.

Радость оттого, что Алекс доверил поручение ему, а не Юару, была безграничной. Закачавшаяся было под ногами почва вновь, похоже, стабилизировалась, более того – замаячили новые перспективы карьерного роста. Не важно, что сегодня его некоторые презирают. Все непременно, непременно должно стать лучше.

Стефан Вестин взял инициативу в свои руки с самого начала. Петер никогда не встречался со Свеном Юнгом раньше и удивился, увидев перед собой усталого старика. Петер исподволь заглянул в документы – оказалось, Свену не исполнилось еще и шестидесяти пяти. Не такой и старый. Там что-то другое. В его лице читалась глубокая печаль.

Точно он оплакивал тяжкую тайную утрату.

Голос Стефана Вестина прервал его раздумья.

– Десять дней назад вы подали заявление об угоне вашего автомобиля. У вас есть предположения, кто мог его угнать?

Свен молчал.

Петер поднял бровь. Он видел подобное молчание ранее. Когда допрашивали Тони Свенссона. Если их угораздило задержать еще одного до смерти запуганного пропащего, то допрос рискует оказаться сложным и затянуться надолго.

Свен заговорил:

– Нет, понятия не имею.

В допросной стало тихо.

– Но вы уверены, что машину угнали? – спросил Стефан.

Свен медленно кивнул:

– Да.

– Как вы обнаружили пропажу?

– Когда она мне понадобилась две недели назад в пятницу утром. На месте, где я припарковался накануне, ее не оказалось.

Он словно стал меньше ростом. Как будто сдулся.

– У нас есть веские улики, что с того момента, как вы заявили об угоне машины, она была использована при ограблении двух инкассаторских автомобилей, а также для убийства, – объявил Стефан Вестин, заставив Свена побледнеть. – Не могли бы вы рассказать, где вы находились в те дни, которые я вам сейчас назову?

Свен погрузился в раздумье, когда ему были названы даты. Во всех случаях, по его словам, он находился у себя в квартире. Вдвоем с женой.

Стефан Вестин притворился, что размышляет над ответом Свена.

– Юсеф – вам знакомо это имя? – спросил он и напомнил о мужчине, найденном сбитым насмерть у университета.

Свен покачал головой:

– Нет.

Ножки стула скрипнули о пол, когда Стефан Вестин подался вперед.

– А нам известно, что он звонил вам, – сказал он терпеливо. – Причем несколько раз.

– Наверное, просто знакомый, и все, – вставил Петер, не дождавшись ответа от Свена.

– Точно, – поддакнул Стефан. – Просто знакомый, которого у университета сбила ваша машина. Такое ведь случается, правда?

Он посмотрел на Петера и развел руками.

Тут Свен разрыдался.

Тихо и с достоинством.

Время замерло, Петер не смел пошевельнуться.

– Клянусь, я не видел машины с тех пор, как она исчезла, – наконец произнес Свен.

– Мы вам верим, – сказал Стефан. – Но не верим, что вы не знаете, кто ее взял. Мы вообще сильно сомневаемся, что ее угнали. Более того, мы полагаем, что машину вы кому-то одолжили. Более или менее добровольно.

– А об угоне заявили, чтобы подстраховаться и не попасть под подозрение, – кротким голосом подхватил Петер.

Таким голосом и с такой интонацией он разговаривал только с сыновьями. И с Джимми.

Мысль о Джимми стала как гром средь ясного неба. Черт, сколько дней они уже не разговаривали? Ведь Джимми ему звонил и хотел поговорить! А он все сбрасывал его звонок!

Пожилой мужчина по другую сторону стола вытер слезы и выглядел теперь весьма решительно.

– Я действительно не знаю, кто взял машину и с какой целью.

– Или знаете, но не смеете сказать.

«Или не хотите, – подумал Петер. – Чтобы кого-то не подставить».

– Но вы можете рассказать, каким образом вы познакомились с неким Юсефом? – произнес он вслух.

Свен молчал.

– У него был мой номер… от общих знакомых. Но он перепутал. Он не меня искал.

Стефан и Петер насторожились. Общие знакомые?

– От кого же?

Снова молчание.

– От Якоба Альбина.

Глаза его забегали, но голос не дрогнул.

«Врет так, что аж сам верит», – подумал Петер.

– Ни за что не поверю, – произнес Стефан таким голосом, что Свен побледнел.

И пока тот сидел молча, Стефан добавил:

– Затягивая разговор, вы не выиграете ровным счетом ничего, кроме пары часов и минут. Не лучше ли облегчить совесть и рассказать, как все было на самом деле?

Глаза Свена снова увлажнились.

– Это бы заняло бесконечно больше времени, – тихо произнес он.

Петер и Стефан демонстративно откинулись на спинки стульев.

– Мы не торопимся, Свен.

Все началось, когда Якоб Альбин заговорил о своем намерении снова прятать беженцев. Юханна Альбин пришла в негодование, а Свен и Якоб рассорились после того, как Свен сказал Якобу, что тот на своей деятельности мог бы делать хорошие деньги. Якоб назвал Свена алчным идиотом, а Свен ответил, что Якоб слабак и плохо кончит.

– Мне нужны были деньги, – признался Свен. – И давно уже, с тех пор, как у Монса появились проблемы с наркозависимостью. Его образ жизни стоил нам гигантских сумм. Он безбожно воровал и тратил. А у нас не хватало духу закрыть перед ним дверь. Однажды ему удалось убедить и себя и меня, что он взялся за ум и нуждается в деньгах, чтобы открыть свое дело. Но бизнес его, конечно, прогорел, и мы с его матерью и моргнуть не успели, как потеряли сотни тысяч.

Он устало продолжал:

– Мне раньше никогда не приходило в голову, что на деятельности Якоба, на укрывательстве беженцев, можно зарабатывать деньги. Но потом я пришел к выводу, что если приехавшие сюда люди смогли заплатить большие деньги за саму поездку, то у них должно иметься достаточно средств и на этом можно заработать. Я обсудил идею с одним добрым другом… и мы принялись за дело.

Он деликатно кашлянул в локоть.

– Мы прятали беженцев в домиках где-нибудь на отшибе, снимая их за меньшие деньги, чем беженцы платили нам.

– И много вы на этом выручили? – спросил Петер.

– Да, но все равно недостаточно, – вздохнул Свен.

– Кто, кроме вас, в этом участвовал? – задал вопрос Стефан.

Еще одна подробность, которой Свен был явно не склонен делиться. Но когда все же прозвучал ответ – вполне предсказуемый, – Петер поневоле удивился:

– Рагнар Винтерман.

Покуда Стефан и Петер молчали, вытаращив глаза в полнейшем изумлении, Свен продолжал, неуверенно подбирая слова:

– Рагнар хотел развивать это дело, ему нужно было много денег. Он потерял крупные суммы на неудачных вложениях и спекуляциях с недвижимостью за границей. Но я… я чувствовал, что не могу поддержать его новую затею. И вышел из игры. Дело не только в том, что я считал это недопустимым с точки зрения морали. Это было страшно рискованным делом, требовавшим участия большого числа партнеров. Контрабандистов, хороших переводчиков, людей, подделывающих документы.

Свен замолчал.

Петер чувствовал, что они приближались к поворотному моменту, после которого от Свена будет сложно добиться чего-нибудь еще.

– Как отреагировал Рагнар на то, что вы вышли из игры?

– Разозлился.

– Что представляла собой новая идея Рагнара, которую вы не смогли поддержать?

Волнение и паника охватили Свена.

– Ввоз беженцев.

Петер затаил дыхание.

– Новым способом.

– Каким таким новым способом? – нетерпеливо спросил Стефан, но Петер оставался спокойным.

«Сейчас расколется, – надеялся он. – Совсем чуть-чуть осталось».

Начав говорить, Свен словно не мог остановиться, но при этом ловко обходил опасные места, не сообщая лишних подробностей, в частности имен.

– Рагнар считал, что поездка из Сомали или, к примеру, из Ирака в Швецию обходится беженцу в невероятную сумму и поэтому можно привлечь некоторых, тщательно отобранных заранее беженцев, предложив им существенно более льготные условия.

– А что было целью этого плана? – удивился Стефан. – Чего ради подобная щедрость?

Безрадостный смех Свена эхом раскатился по допросной.

– Щедрость! – зло повторил он. – Поверьте, для человека церкви Рагнар Винтерман имеет крайне отдаленное представление о том, что означает это слово. План Рагнара сводился к тому, чтобы заинтересовать единичных беженцев, затем при помощи поддельных документов обеспечить им въезд в страну и совершать их руками хорошо спланированные преступления. Отбирались беженцы, имевшие в прошлом военную карьеру. Затем предполагалось, что их вышлют домой и никто никогда не сможет разыскать ни исполнителей преступления, ни проследить их связь с нами.

– Ограбления инкассаторов, которыми мы занимались последние месяцы… – начал Стефан.

Свен согласно кивнул.

Петер знал об ограблениях. Удивительно хорошо спланированные и примечательные применением совсем иного рода насилия, необычного для преступлений подобного рода.

– Я решил не принимать участия в отвратительных делах такого сорта, но когда увидел в новостях репортажи об ограблениях, то понял, что они принялись за дело.

Еще одна морщина на лбу Стефана.

– Вы сказали, что беженцев планировалось отсылать обратно домой?

Свен кивнул.

– Почему в таком случае двоих нашли мертвыми в Стокгольме?

– Не знаю, – сказал Свен с крайне испуганным видом.

– Вы наверняка контактировали с Рагнаром Винтерманом по этому поводу, – настаивал Петер.

Свен снова кивнул:

– Да, но Рагнар оба раза сам выходил на меня, чтобы удостовериться, что я буду молчать. И еще раз, когда мне звонил Юсеф. Ему дал мой номер кто-то из этих ребят, думая, что я по-прежнему в деле. Это все Рагнар устроил.

Размышляя о лавине насилия и смертей, которую за последние недели вызвала деятельность Рагнара Винтермана, Петер пришел к выводу: что-то в этой преступной организации наверняка вышло из-под контроля.

– А что Якоб Альбин? – спросил он. – Он знал об этих предприятиях?

Свен посмотрел на него страдальческим взглядом.

– Нет, мы никогда не рассказывали ему, что мы затеяли. Но я думаю…

Полицейские ждали.

– Боюсь, что все же он напал на след, – он, дурачок, очевидно пошел к Рагнару и рассказал ему, что до него дошли слухи о новой сети контрабандистов, которая обосновалась в Швеции.

– Сеть, более щедрая к иммигрантам, чем все другие, – сказал Петер.

– Да, – подтвердил Свен.

– И с этого все началось, – подытожил Стефан.

– Думаю, именно так все и было, – сказал Свен. – Но я ничего не знаю наверняка.

Стефан некоторое время колебался, прежде чем продолжить:

– Так кто же, черт побери, взял вашу машину, Свен?

– Не знаю.

– Такого просто не может быть, чтобы Рагнар Винтерман один стоял за всей этой гигантской организацией. Кто с ним еще? – спросил Петер.

Но тут Свен замолчал, и оба полицейских поняли, что зашли в тупик.

– Если вам кто-то угрожал… – начал Петер.

Свен закрылся как устрица.

Петер попробовал зайти с другой стороны:

– Согласно полицейскому рапорту, составленному, когда вы и Элси нашли Якоба и Марью, первым на месте оказался полицейский по имени Вигго Тувессон. Почему вы не сказали, что это ваш сын?

– Мы не посчитали это нужным, – ответил Свен.

– Согласно полученным нами постфактум данным, Вигго поехал к Марье и Якобу после звонка, который Элси сделала прямо на его мобильный. Почему вы не позвонили по экстренному номеру, по 112?

Свен вздохнул:

– Потому что намного проще было позвонить напрямую Вигго.

– Он – часть сети Рагнара Винтермана? – напрямую спросил Петер, снова заставив Свена побледнеть.

– Я не могу в это поверить, – тихо ответил он, но и Петер и Стефан видели, что Свен кривит душой.

Петер решился еще на один вопрос:

– Юханна или Каролина Альбин, кто-нибудь из них замешан?

Свен еще больше сжался и побледнел еще больше.

– Еще один вопрос, на который я не в состоянии ответить.

– А Марья? – упрямился Петер, осознав, в какой жуткой ситуации Якоб Альбин оказался в последние минуты жизни. – Она тоже была замешана?

Свен только лишь покачал головой.

– Так кто же это был, Свен? – недоуменно спросил Петер. – Кто же был убийцей или заказчиком убийства Марьи и Якоба?

Тишина.

Сделав усилие, Петер постарался выразиться немного помягче:

– Вам страшно, Свен?

Старик безмолвно кивнул.

И после этого не проронил ни слова.

* * *

Раздобыть недостающую информацию удалось и без участия Свена Юнга. После дополнительного анализа телефонных звонков обнаружились новые знакомства Свена, так как удалось выявить еще некоторое количество номеров. Марья звонила Рагнару несколько раз, в том числе поздним вечером, так что казалось маловероятным, что их беседа касалась дел церкви. Когда же пришли списки исходящих звонков, срочно затребованные у мобильного оператора, удалось точно установить связь Винтермана с мужчиной, сбитым у университета, а также с Мухаммедом из Шерхольмена, застреленным в воскресенье вечером.

Во всем телефонном трафике особенно часто встречались два номера, привязанные к анонимным предоплаченным сим-картам. Данный факт вкупе с тем, что ни Юханны, ни Каролины среди телефонных контактов не было, обескураживал.

– Этого проклятого Вигго Тувессона из полиции Норрмальма нигде не видно, – гремел Алекс Рехт, когда стрелки часов приблизились к половине шестого вечера и все члены группы собралась в «Логове», каждый с чашкой кофе. – У нас на него ничего нет, кроме того, что он в нескольких случаях разговаривал с Тони Свенссоном. И что он сын Свена и Элси.

– Вообще-то он не смог внятно объяснить, зачем звонил Тони Свенссону, – вставила Фредрика.

Алекс что-то неразборчиво буркнул, а затем пристально посмотрел на нее.

– Кстати, может, тебе домой пойти?

Она покачала головой:

– Я не очень устала.

Петер крутил часы на запястье, вид у него был озабоченный.

– Тебе нужно домой? – спросил Алекс.

– Я собирался поужинать с Ильвой и мальчишками, но…

– Марш домой, – рявкнул Алекс, заставив содрогнуться своего молодого коллегу. – Езжай домой ужинать. Я позвоню, если понадобишься.

Легким шагом Петер выбежал из комнаты и захлопнул за собой дверь.

Через две секунды он открыл ее снова:

– Спасибо.

– Можем ли мы теперь с уверенностью утверждать, что знаем причину смерти Якоба Альбина? – задал риторический вопрос Юар.

– Нет, – ответила Фредрика одновременно с Алексом, сказавшим «да».

Они с удивлением посмотрели друг на друга.

– Его убили, чтобы заставить замолчать, как ты и думала, – с раздражением сказал Алекс и пристально посмотрел на Фредрику, покачавшую головой. – Вопрос только – кто?

– А Марья? – возразила она. – Почему пришлось умереть и ей? Ведь согласно нашей второй гипотезе она входила в организацию Винтермана.

Алекс выглядел измученным. По его и уголовной полиции совместному запросу за Рагнаром Винтерманом установили наблюдение. Вдруг он попытается сбежать, узнав, что полиция задержала Свена Юнга.

– Может, ее не собирались убивать, – резко сказал Алекс.

Фредрика сжала губы и замолчала.

– Хорошо, сделаем шаг назад, – решительно сказал Юар. – У кого мог иметься мотив убить Якоба или убить Якоба и Марью?

– Либо у группировки Винтермана, либо у кого-нибудь из дочерей, – заявила Фредрика.

– Ты имеешь в виду Каролину? – спросил Алекс.

– Нет, любую из них. До тех пор, пока не опровергнута версия Юханны.

– О’кей… – начал Алекс, но тут в дверь постучала Эллен Линд.

– Простите, – сказала она, – пришел срочный факс от таиландской полиции.

Алекс прочитал документ, озабоченно хмурясь.

– Что за черт. Таиландские власти практически уверены, что Каролина Альбин вчера вечером вылетела из Бангкока в Стокгольм. По чужому паспорту. Они получили эти сведения в результате рейда к одному тамошнему крупному специалисту по незаконной переброске беженцев.

Тревога с новой силой охватила группу.

– И что это означает для нас? – тихо спросила Фредрика.

– Что она вернулась в Швецию, – глухо произнес Алекс. – И что она, вне зависимости от ее роли в этой драме, взвинчена до крайности. Боже, помоги Юханне, когда она ее найдет.

– Ну и дела, – тихо сказал Юар.

– Но куда она отправится? – взволнованно спросила Фредрика. – Ведь она все же в некотором смысле в бегах, разыскивается за опасные преступления.

Алекс долго смотрел на нее.

– У нас больше нет выбора, мы должны объявить ее в розыск. Хотя бы ради ее собственной безопасности.

Их час настал, сомнений не было. Она знала, что Свен до последнего будет отрицать свою часть ответственности. Элси решительно встала из-за кухонного стола, где просидела с того момента, как полиция забрала Свена, и вышла в коридор.

«Мне уже давным-давно надо было сделать единственно верный шаг, – мрачно думала она. – Но, как говорится, никогда не поздно исправлять ошибки».

Не без труда надев толстое зимнее пальто, она остановила взгляд на одной из семейных фотографий, висевших на стене в коридоре. Поразительно, что никто из полицейских, как минимум три раза побывавших у них в квартире, не узнал Вигго. С другой стороны, Вигго, конечно, тогда был другим. С целым лицом.

Элси была готова расплакаться.

«Теперь его роль им известна, – поняла она, надевая шапку. – Пусть они не точно знают, в чем именно она заключалась, но там наверняка понимают, что он замешан во всех этих страшных делах».

Дрожащими пальцами она провела по фотографии. Когда-то они все же были настоящей семьей, где все заботились друг о друге и желали друг другу добра. Но то время теперь казалось таким далеким. Монса они давно потеряли из-за его зависимости, а Вигго…

Она тяжело вздохнула. Он всегда выбирал непростой путь. Их удивляло, что он решил стать полицейским, но еще более удивительным было его нежелание позволить врачам сделать менее заметным шрам, ставший жутким украшением его лица.

– Он – мой знак, – объявил он, когда она в очередной раз завела об этом речь.

– Это кто сказал? – недоверчиво спросила Элси.

– Моя любимая, – ответил он.

Затем отвернулся и занялся каким-то своим делом.

Тщетно было пытаться выудить из него что-нибудь еще. Он отказывался говорить о любимой и заявил, что не собирается знакомить с ней родителей. Месяцы шли, складывались в года, они со Свеном больше ничего о ней не слышали и решили, что роман закончился.

Но Элси знала своего сына, и со временем в ней стало крепнуть подозрение. Прошлым летом, с сердцем, выпрыгивавшим из груди, она подкараулила его у подъезда, и опасения ее подтвердились, когда он появился за руку с женщиной, которую Элси узнала бы за несколько сотен метров.

– За нее тебе придется заплатить высокую цену, Вигго, – пыталась вразумить она сына. – Она не та, за кого себя выдает. Она больна, очень больна.

Но он не желал ее слушать, настаивая на своем праве жить своей жизнью. Что может возразить на это современная мать?

Элси решительно засунула ключи в сумочку и открыла дверь квартиры. Она надеялась, что в полиции рабочий день еще не закончился. Больше всего она хотела бы, чтобы на месте оказалась та женщина-полицейский на последних месяцах беременности. Она явно понимала то многое, для чего у Элси не находилось слов.

«Я думала, что щадила всех нас, – устало думала она. – А на самом деле привела всех к пропасти».

Она вышла на лестничную клетку, машинально глянула наверх – и ахнула, узнав стоявшую на лестнице фигуру.

– Ты? – только и успела она сказать, прежде чем удивительно сильные руки затолкали ее обратно в квартиру.

* * *

От выпавшего за день снега дорога сделалась скользкой, и если бы он учел этот факт, то остановился бы на ночь в гостинице, пока еще позволяло время. Но он прокручивал в мыслях лишь то, что казалось ему важным на данный момент – что скоро он встретится с тестем и стукнет кулаком по столу, чтобы раз и навсегда покончить с его тиранией, – и продолжал ехать. Дороги Смоланда были ему хорошо известны, но все же казались другими. Он проезжал город за городом, глаза его наполнялись слезами, когда давно, казалось бы, забытые образы снова всплывали в памяти и бередили душу.

Я был идиотом.

Перед тем как отправиться из Упсалы, он сделал два важных звонка. Первым делом он сообщил на работе, что будет отсутствовать несколько дней. Потом он позвонил Эве и сказал ей, что по возвращении уйдет от нее. Ее молчание удивило, а последняя ее фраза и вовсе изумила его:

– Ты совсем не будешь тосковать обо мне, Спенсер?

Тосковать.

От этих слов замерло сердце.

«А сколько я тосковал все последние годы, ты даже себе представить не можешь», – подумал он, когда положил трубку.

Но в теплом салоне автомобиля он не тосковал ни о чем и ни о ком.

– Ты стоишь на распутье, – говорил ему отец, когда он уезжал из Лунда. – Я не понимаю, в чем дело, а сам ты не считаешь нужным поделиться со мной твоими переживаниями, но одно ты должен знать: в тот день, когда тебе понадобится с кем-нибудь поговорить, я готов тебя выслушать.

Целая жизнь прошла с тех пор, как он оттолкнул своего отца, но Спенсер до сих пор не смог оценить всех последствий этого поступка.

«Я был жаден, – признавался он себе. – Я желал всего, а получил менее половины. Потому что большего не заслуживал».

За долгие часы автомобильной поездки мысли его несколько раз возвращались к Фредрике Бергман. Она тогда притворно возмутилась, что он открыл ей дверь машины, в то время как ожидала от него именно этого. Какими будут их будни? Хотят ли они оба стать постоянной частью жизни друг друга или, как и многие другие в их ситуации, поймут, лишь соединившись, что возможность жить вместе представлялась им заманчивой только потому, что казалась недоступной? Человек ведь мастер обманывать себя. И не умеет ценить то, что имеет, пока его не потеряет.

Спенсер немного нервничал, думая на эту тему. Вдруг он напрасно размечтался, вдруг всегда искренняя Фредрика заявит, что не хочет жить с ним вместе?

«И что тогда я буду делать? – устало думал он. – Куда мне тогда?»

Может, по причине всех этих нелегких раздумий он зазевался и потерял контроль над машиной. Несколько секунд потребовалось, чтобы понять, что автомобиль потерял сцепление со снежно-ледяной дорогой и что из-за гололеда его вынесло на встречную полосу. Мгновение спустя в смоландском лесу под черным ночным небом, с которого не переставая падал снег, раздался жуткий звук столкновения двух автомобилей. Свидетели видели, как обе машины врезались друг в друга и, разбитые всмятку, вылетели с дороги, где ударились о мощные стволы деревьев на обочине шоссе.

Затем наступила тишина. Не было слышно ни звука.

* * *

В шесть часов вечера Фредрика вышла в столовую разогреть себе на ужин пирожок. Алекс пришел за ней следом, и ей показалось, что домой он не собирается.

– Не можем дозвониться до Юханны Альбин, – с раздражением сказал он.

– Даже по номеру, который она нам оставила?

– Да.

Микроволновка звякнула, и Фредрика достала разогретый ужин.

– Может, послать к ней машину и проверить, все ли в порядке? – предложила Фредрика.

– Я уже думал об этом, – сказал Алекс. – Только что сообщили, что на звонок никто не открывает. И что в квартире нет света. Звонили также соседям, но те ничего не слышали и не видели.

Она села за стол и начала есть, а Алекс устроился напротив нее.

– Почему Свен Юнг отказался называть имена других членов группы Рагнара Винтермана? – сказал он задумчиво.

Фредрика прожевала и проглотила кусок пирожка. В микроволновке он стал резиновым и отвратительным на вкус.

– Потому что либо боится, либо там какие-нибудь эмоциональные сложности.

– Я тоже так подумал, – медленно проговорил Алекс. – Либо он пытается кого-то прикрыть, либо его запугали.

– Например, своего сына Вигго, – просто произнесла Фредрика. – Отец защищает сына – классический случай.

Алекс мрачно кивнул.

– Точно, – согласился он. – Когда я встречался с этим Вигго, то он ни разу не обмолвился, что он сын Юнгов или что он практически вырос в доме бок о бок с Якобом и Марьей Альбин и играл с их дочерьми. Даже утверждал, что никогда не встречался с ними.

Фредрика осторожно отложила вилку.

– Мы ведь точно знаем, что Каролина долго, так сказать, «играла» с Монсом, – начала она.

– Да? – удивился Алекс.

– А об отношениях сестер с Вигго что мы знаем?

Алекс молчал.

– Ничего не могу сказать, – наконец произнес он. – Не думаю, что техники успели проверить его звонки за сегодня – распечатка пришла к ним довольно поздно.

Фредрика заставила себя проглотить еще кусок пирожка.

– Думаю, мы найдем там кое-что интересное, – сказала Фредрика. – Думаю, там все продумано и организовано гораздо лучше, чем мы сейчас себе представляем. Я, например, выяснила: Вигго сменил фамилию, причем сделал он это в тот же самый год, когда поступил в полицейскую академию.

– Боже мой, – воскликнул Алекс. – Так, может, он был замешан в этом с самого начала, когда они только начали прятать беженцев за мзду в 2004 году?

– Наверняка, – уверенно ответила Фредрика. – И чтобы не привлекать внимания к себе, если отец попадется, Вигго позаботился о том, чтобы дистанцироваться от семьи, сменив фамилию.

– Что, кстати, хорошо сработало, – буркнул Алекс.

– Ничего подобного, – возразила Фредрика. – Вот мы сейчас сидим здесь и знаем, что у него ничего не вышло.

Он криво улыбнулся ей:

– Ага. Только взять его у нас не получается.

– Мы можем установить за ним слежку?

Улыбка шефа сделалась шире.

– Уже установили несколько часов назад. Он, по всей видимости, сидит у себя в квартире.

– Ждет инструкций?

– Может быть.

Он ответил на ее звонок после второго сигнала.

– Я выхожу, – сказала она.

– Хорошо, хочешь, я пойду с тобой?

Она молчала.

– Пока нет, – спустя мгновение ответила она, но с неким сомнением в голосе, так что он понял, что не сможет удержаться и не сопровождать ее.

Он боялся за нее, боялся за нее всегда, когда она была неосторожна.

– Это может быть опасно, – сказал он.

– Я знаю, – ответила она также глухо.

– Береги себя.

– Обязательно.

Возникла пауза, он скрежетал зубами от волнения. Ему хотелось задать лишь один вопрос.

– Ты была дома у матери?

Он услышал, как она замерла на полуслове.

– Да.

– И что?

Снова пауза.

– Ее не было дома.

– Проклятье. Значит, она успела до нас…

Она прервала его:

– Будем надеяться на лучшее.

– И готовиться к худшему, – закончил он.

После того как они закончили разговор, он долго сидел и смотрел в окно. Желваки ходили у него на скулах, покуда он принимал решение. Он лучше, чем она, годился для драки. Именно это сделало их союз таким успешным. Она была стратегом, намечавшим основные направления их работы, в то время как он следил за тем, чтобы возникавшие проблемы решались и исчезали с их пути. Раз за разом.

Решение его было импульсивно. Никогда не станет он отсиживаться в квартире, в то время как его любимая борется за свою жизнь на том поле брани, где однажды была так страшно ранена и где научилась к любому чужаку относиться с осторожностью и подозрением.

Когда Фредрика засобиралась домой после рабочего дня, позвонили из приемной. Ее хочет видеть некая Элси Юнг. Она взволнована и утверждает, что дело не терпит отлагательств.

Вообще-то Фредрика уже решила пойти домой, пора позаботиться о себе и своем будущем ребенке. Она почувствовала это в столовой за разговором с Алексом – что-то было не так. Ребенок странным образом затих, словно лежал и набирался сил для чего-то, что скоро должно случиться.

– Ты ведь не собираешься на выход прямо сейчас? – пробормотала Фредрика про себя.