Текст книги "Кодекс поведения"

Автор книги: Кристин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Глава 8

Джени прошла за Стивом в обеденный зал и молча ждала, пока он выбирал место. В подобных случаях она, как правило, не задумывалась. Если вы без сопровождающих, выбирайте одноместный столик в затененном углу и садитесь лицом к двери. В свое время дотошные инструктора тщетно пытались втемяшить эту непреложную истину в голову своей непутевой ученицы. Та же, как прирожденный инспектор, считала своим долгом садиться так, чтобы в поле зрения попадала касса и можно было наблюдать, как кассир обращается с деньгами.

Но за восемнадцать лет Службы это презренное правило стало ее второй натурой, данью постоянному ощущению опасности пусть не всегда острому, но прочно укоренившемуся в сознании Джени.

Тут же был особый случай. В отличие от длинных столов со скамьями, с которыми приходилось иметь дело в дешевых общественных столовых, здесь столики были небольшими, круглыми или квадратными, каждый накрыт серебристой скатертью и украшен вазой с живыми цветами. У каждого стола – не более восьми стульев с подвижными спинками. В этом богатом зале с многоярусным прозрачным потолком и широченными окнами в стенах легко разместилась бы тысяча человек. Сейчас он был наполовину заполнен, обычный для этого времени дня гул приглушала система шумопоглощения.

– Как тебе это все? – спросил Стив, подойдя к столику, стоявшему у самого окна. Открывавшийся из окна вид запорошенного снегом парка был просто великолепен, но Стив, похоже, имел в виду другие приоритеты. Усевшись спиной к окну, он кивнул Джени на стоявший поодаль столик, за которым сидели шишки из высших правительственных кругов. – Если тут зависнуть достаточно надолго, кого хочешь можно увидеть.

Между тем желудок Джени взывал к ее благоразумию громким урчанием: чего-нибудь, только сейчас. Джени села за стол рядом со Стивом и быстро проглотила одну за другой несколько вилок горячей снеди. Немного утолив голод, она по достоинству оценила аромат жареного лосося и приготовленных на пару свежих овощей и снизила темп. Подобная еда заслуживала уважительного отношения. Это вам не бутерброд в закусочной через дорогу от административного здания Северного Порта.

– Ну как? Есть можно? – спросил Стив через пару минут.

– М-м-м, – промычала Джени с набитым ртом. Проглотив, она спросила, указывая вилкой на океан голов сидевших за столиками людей. – Так кто эти шишки?

И Джени тут же получила краткую, но весьма содержательную характеристику начальников нескольких управлений и отделов. Когда же Стив Форел дошел до руководителей спецархива, Джени поняла, что светская газетенка, лежавшая у нее в сумке, намного отстала от времени.

– Прекрати! – Джени чуть не закашлялась от смеха, когда Стив решил попотчевать ее одной пикантной историей, благодаря которой начальник фермерского бюро едва не поставил крест на своей дипломатической карьере.

– Правда. – Широкая улыбка Стива выдавала радость рассказчика, угодившего благодарной аудитории. – В коридорах только об этом и говорят. Приехал один чувак из министерства сельского хозяйства и пригрозил, что если он не завяжет с этой штучкой, то его пошлют выгребать говно из-под подопытных кроликов. – Стив отодвинул опустевшую тарелку и подвинул ногой стоявший напротив стул так, чтобы его можно было использовать как подставку для ног. Затем он неспешно достал сигарету и скусил предохранительный наконечник. – Спасибо, что прикрыли нас с Анж, – сказал он, выпустив облачко пряного дыма. – Выручили.

Джени в свою очередь отставила пустую тарелку и, откинувшись на спинку стула, наблюдала за развернувшимся перед ней парадом высокопоставленных особ.

– Вы, конечно, отчаянные ребята: вокруг было столько людей, – сказала она.

– Да я тоже говорил, что не стоит. – Стив нахохлился, а его хорошее настроение, казалось, улетучивалось вместе с дымом. – Думаете, это моя идея была? Этакому похотливому молодому бычку вздумалось спустить пары прямо на письменном столе? – Он презрительно фыркнул. – Да у меня столик был заказан на сегодняшний вечер у Гайтана. Там сам министр финансов обедает. – Стив глубоко затянулся. Тоненькая полоска дозиметра поползла вверх по сигарете. – Я знаю, как себя вести. И умею показать себя, если подворачивается возможность.

Джени проводила взглядом группу каких-то важных типов в дорогих костюмах, которые быстро прошли мимо их столика.

– Для тебя это так важно? Представлять, что ты один из них, подлаживаться? – В памяти промелькнули неприятные сцены из ее служебного прошлого. – Или ты это делаешь потому, что боишься потерять работу?

Стив вспылил:

– Ничего я не подлаживаюсь! И с какой стати мне подлаживаться, если я и так ничем не хуже их.

– Они-то так не думают. – Джени принялась рвать в мелкие клочья свою одноразовую салфетку. Обычно она начинала кромсать, что под руки попадется, когда речь заходила об отношениях между Землей и колониями. – Ты разговариваешь иначе и поступаешь иначе, у тебя клеймо на языке и на всех остальных мыслимых и немыслимых частях тела. Их высочество, превосходительство и тому подобное проиграли Великую Войну, ты разве забыл? Вот почему на нас отыгрываются в первую очередь. Мы проблемные дети, так было и так будет. – Джени подобрала с тарелки веточку зелени и принялась жевать черенок. Стив поднял спинку стула.

– Ты рассуждаешь как сепаратистка, – пробормотал он, глазами провожая двух проходивших мимо высокопоставленных чиновников.

– Скорее как реалистка. И они не будут с нами считаться до тех пор, пока кровью не заплатят за то, что использовали наши промежуточные станции, за то, что вывозили наши богатства, за то, что запустили свои грязные руки в наш мозг, убедив лучших из нас в том, что они должны непременно приехать сюда, если хотят чего-нибудь добиться в жизни.

– Знаешь, а сепаратистов уже начали сажать.

Джени с удивлением заметила, что акцент у Стива резко ослабел.

– Ну и что? Сколько нас, а сколько их, – ответила Джени. – На всех тюрем не хватит.

Стив выдохнул короткий презрительный смешок.

– Ведьма. Мамуля предупреждала, чтобы я не связывался с такими, как ты, – он бросил на поднос использованную сигарету, – и я меняю тему. В этих разговорах о политике приятного мало. После них ощущение такое, будто только что в дерьме вывалялся. Анж сказала мне, как тебя зовут, только вот акцент никак не разберу. Откуда ты, Риза?

Какое-то мгновение Джени колебалась.

– Тай– это жозефанское имя. – J'suise Acadienne, en actual. Как давно она не произносила название своей родины, кем только она себя не называла все эти восемнадцать лет, только не аккадийкой.

– Никогда не был на Жозефани, – сказал Стив. – Слышал, что там красиво. Это ж надо, такая бунтарка, а работаете на министра. Все знают, что вы из его шпионов.

Вот это новость! Неужто? Джени окинула взглядом обеденный зал. Теперь он был заполнен примерно на три четверти, но, к своему огорчению, Джени заметила, что среди посетителей не было ни одного, чья одежда хотя бы отдаленно напоминала корабельную спецовку. Нравится ей это или нет, но придется одеваться поприличнее, чтобы не привлекать к себе внимания.

– Шпион – грубое слово, я же выполняю весьма тонкое и деликатное поручение.

– Ну да? И что же это за поручение?

– Расследование сугубо личного характера.

– Понял, вы не просто шпионите в общем и целом, а разнюхиваете какое-то интересное дельце. – Стив нервно двигал взад-вперед свой поднос. – Что же вы хотите разузнать?

– Вы у нас спец по сплетням. Что здесь обо мне говорят?

– Что вы интересуетесь подробностями смерти Лиссы ван Рютер. – Стив зажег еще одну сигарету. – Будто и так не ясно, что это был вовсе не несчастный случай.

– Всякое может быть.

– Так вы еще не выяснили?

– Наверняка – нет, пока у меня нет на руках всех данных в полном объеме.

– Данных? Можно подумать, речь идет о каком-то эксперименте.

– Для кого-то, быть может, так оно и было.

Джени внимательно следила за выражением лица Стива. Внешне он держался довольно непринужденно, но глаза оставались серьезными. Похоже, мальчику было чем поделиться.

– У нее были проблемы, – сказал наконец он. – Точнее, все знали, что у нее они есть, но она старалась виду не подавать.

Джени вспомнилось лицо с остекленевшим взглядом на обложке журнала.

– Все же фотографам удавалось ее подловить.

– Нет. – Стив вяло махнул рукой кому-то из сидевших за соседним столиком. – Боюсь, что проблема этой дамы заключалась прежде всего в том, что она не умела чувствовать момент.

– Похоже, она тебе нравилась. Стив задумался, подбирая слова.

– Мне с ней работать не приходилось.

– Но у тебя были друзья, которые с ней работали. Что они рассказывали?

– Она относилась к Роду. Единственный ребенок в семье, привыкла всегда быть центром мира – в общем, сами понимаете.

– Так, значит, с ней было трудно работать? – Джени сознавала, что эффективность расследования требует от нее полной нейтральности в отношении Лиссы, но она отдавала себе отчет в том, что статус племянницы Анаис Улановой мог подмешать дегтю в представление о ней сослуживцев. – Избалованная? Капризная?

Стив пропустил вопрос мимо ушей.

– Кстати, мадам, не пора ли нам? – спросил он, вставая из-за стола.

Выйдя из кафетерия, они наткнулись на небольшую группу людей, собравшихся л стеклянном переходе. Стив протолкался к прозрачной стене и, посмотрев на часы, нахмурился.

– Что-то он рановато уходит, что же могло случиться?

Выглянув через плечо Стива, Джени увидела фигуру в белой мантии. Этот человек шел по овальному переходу специального назначения двумя этажами ниже. «Это он! Это он!» – гудела толпа. У Джени забилось сердце.

– Что-то он невесел, – покачал головой Стив. – Сразу видно: сгорбился, плечи опущены.

Джени, спохватившись, приосанилась. Ничто не могло так заставить ее собраться и быть готовой достойно встретить любые возможные трудности, как это сделала сгорбленная фигура Виншаро. Нет, это не просто Виншаро, это Нема. На глазах у Джени посол сел на заднее сиденье снежно-белого трехместного скиммера. Миротворцы не злятся: они приходят в ярость.

– Надеюсь, у Анж все в порядке. – Стив теребил упавшую на лоб прядь. – Если что-то не ладится, Дюриан на ней все зло вымещает.

– А что здесь делает посол? – Джени протиснулась к окну и, стоя рядом со Стивом, смотрела, как машина идомени уносилась прочь, подобно летящему над землей облаку. – О его визите как будто ничего не говорили. – Джени вспомнила, что была в двух шагах от этого чертова конференц-зала. Эван, почему, черт возьми, ты меня не предупредил?!

– Это все Лэнгли. Он говорит, что наше министерство лучше всего подходит для встреч с Тсешей. У нас, видите ли, конференц-залы находятся дальше всего от всяких там столовых и продовольственных складов. – Стив изложил соображения начальства автоматической скороговоркой. – Само собой, наших на эти встречи не Пускают, чтобы мы, не приведи Господь, не увидели, как на разлагающийся труп карьеры вице-премьера садятся мухи.

– Стив! – Джени прижала к животу руку, она определенно переела.

– Лэнгли – старый безрукий пердун, вот что я вам скажу. А туда же: любит повыделываться. – Стив кивнул в том направлении, где стоял скиммер идомени. – Интересно, что он обо всем этом думает. Я пару раз хотел у Самого спросить, но побоялся, что просто получу по морде.

– Ты с ним знаком?

– Так, чтобы близко – нет. Присутствовал как-то при передаче документов, протокол составлял. Это был пакет о согласовании систем документирования. Ты же знаешь, в этих делах они на две головы впереди нас. Ну и, понятное дело, он уставился на мой волосы, – Стив небрежно подергал челку, – и даже кивнул мне. Жаль старого чудака.

– Почему?

Стив неопределенно пожал плечами.

– Понимаешь, он не такой, как все. Видишь ли, из всей делегации он один пытается разговаривать с нами напрямую. Остальные только с переводчиками имеют дело, но…

– Но?

– Он слишком много говорит о прошлом, о своей Академии, о том, что пытался донести до своих учеников.

Черт возьми.

– Например?

Стив деланно засмеялся.

– Он считает, что когда-нибудь мы ничем не будем отличаться друг от друга. Мы и идомени. Мы ведь живем вместе, вот и будем постепенно сливаться.

– Сливаться во что? – спросила Джени, словно она и так не знала.

– Ну как, в гибридную расу. Тсеша называл ее Рота Хаарин. – Стив попытался блеснуть своим произношением, но все же «р» в слове «хаарин» получилось у него гортанным, в отличие от вибрирующего «р» идомени. – Секта нового направления.

– Разве можно смешать живых существ, словно ингредиенты для теста? – спросила Джени, стараясь не смотреть на отражение своих глаз, затянутых искусственной пленкой. – Ничего не выйдет.

– Может, ты и права, – сказал Стив. – Есть у меня одна приятельница, терапевт-генетик, так она говорит, что это все глупости. – Он нахмурился и принялся теребить висящий конец пояса куртки. Парень старался говорить уверенно, но от Джени не ускользнули нотки сомнения в его голосе. Что значит слово простого человека в сравнении с вескостью аргументов знаменитого посла, обладающего к тому же удивительным, неизъяснимым обаянием?

Обаянием ходячего цунами. Джени прекрасно знала, что это такое.

– Но в чем-то с ним трудно не согласиться, – продолжал Стив. – Он говорит, что и люди и идомени думают, будто это мы контролируем окружающую среду, а на самом деле это окружающая среда контролирует нас. Природа требует от нас дисциплины, четкого соблюдения ее законов. Старик считает, что наши миры поставят нас в такие условия, что у нас не останется другого выбора, как слиться а гибридную расу.

Задумавшись, Стив смотрел перед собой невидящим взглядом.

Джени хотела было рассмеяться, но смех так и застрял в горле.

– Вижу, старик запал тебе в душу, а? – Чтобы вывести Стива из Оцепенения, Джени пришлось помахать рукой у него перед носом. – Дружище, он религиозный лидер, в нем есть искра Божья, и он Так убедителен, потому что сам свято верит в то, что говорит. Но искренность не обязательно подразумевает правоту.

– Но он такой славный, Риз. Знаете, как он сказал? «Мы или изменимся, или умрем». Он действительно так думает. Вы бы видели, как у него глаза горели. – Стив покачал головой. – Может, это все только Политика, может, он просто пытается расположить к себе людей, чтобы заручиться их поддержкой.

– Не переживай, он в нашей поддержке не нуждается. – Джени посмотрела Туда, где совсем недавно стоял Скиммер Немы. Она все еще ощущала его присутствие, он был как беспокойный дух, вечно ищущий то, что позволит ему наконец обрести покой. Люди по-разному его называли: одни – пылким, другие – фанатичным, в зависимости от того, насколько они были к нему расположены. Но, даже стараясь не поддаваться обаянию Немы, они неизбежно испытывали смутное чувство вины, словно разочаровали своего кумира. – Люди недостаточно зрелы, чтобы иметь дело с Тсешей. Мы многим рискуем, позволив ему приехать сюда.

– Вы что, хорошо его знаете? – В сияющем взгляде Стива читалась плохо, скрываемая радость. – Вы знакомы?

А, черт!

– Да нет; слышала о нем много. Между прочим, после войны он сменил имя, раньше его звали иначе.

Знаю, – разочарованно махнул рукой Стив, – Аврель Ни-Ро Нема. Нам на подкурсах об этом рассказывали, правда, не объяснили, почему он это сделал. – В проходе кроме них уже никого не осталось. Стив, пользуясь моментом, зажег сигарету. – Сказали только, что это как-то связано с войной. Новое правительство – новое имя.

Это связано с верховными служителями Храма, заставившими его оборвать всякие связи с прошлым, которое они считали не до конца праведным. Что они испытывали, когда их верховный жрец во всеуслышание объявил его новое имя? Не забудьте сопутствующие жесты. Джени прекрасно представляла себе, как Нема сообщил о своем решении перед собраниями клана и секты: руки опущены вниз, складки мантии скрывают ладони. Кисти-рук разжаты, большие пальцы отставлены —. эквивалент скрещивания ладоней за спиной.

– Из всех Виншаро он, пожалуй, лучше всех разбирается в людях. Его опыт общения с нами – вот что заставило идомени послать его сюда. Совет, должно быть, до сих пор не подыскал ему надлежащую замену.

– Это точно, Он изо всех сил старается уподобляться нам в поведений, манерах. Лучше бы он этого не делал. – Стив скорчил рожу, оскалив зубы как обезьяна. – Представляете, подходит он к вам с такой вот улыбочкой, протягивает руку для пожатия. Все равно что…

– Призрак смерти, предлагающий сделку лично тебе, – продолжила за него Джени. А чего oн только не предлагал!

Однажды, ниа, ты станешь настоящей Рота-хааринкой. И тогда ты займешь мое место. Как главный миротворец, ты будешь делать все, чтобы обеспечить соединение наших рас. Ты направишь наши души по Светлому Пути, к Великой Звезде. И, как всегда, он свято верил в то, что говорил. Он знал, боги на его стороне: его рвение, его преданность были тому порукой.

Как-то после окончания церемонии награждения выпускников они стояли на террасе Академии. Нема вручил Джени перстень, как и остальным из шести его любимцев. Перстень был необыкновенно красив: темно-красный рубин в золотой оправе – точная копия его собственного. И всем они оказались как раз по руке, только вот перстень Джени был слишком мал. Тсеша объяснил Джени, что должно произойти, чтобы он пришелся ей впору.

Тсеша был искренне удивлен, когда Джени отказалась принять его подарок, он очень смутился, и все же не терял надежду, что сумеет убедить ее. Джени объяснила ему, что не позволит сделать из себя пешку в чужой игре.

Это не игра, ниа, это правда жизни, такая, как она должна быть.

Смех Стива вернул Дженй к действительности.

– Призрак смерти – это уж точно! – Он швырнул использованную сигарету в утилизатор и заходил взад-вперед.

Приближались сумерки, небо украсил закатный багрянец. Вдали вспыхнули огни станции подзарядки. Взглянув на настенные часы, Джени удивилась.

– Еще не так поздно, а уже темнеет. Стив перестал мерить шагами площадку.

– Ага, зима – чего ж вы хотите? – Он вопросительно посмотрел на Джени. – У вас есть планы на сегодня?

– Надо поработать. Столько всего накопилось. Да и выспаться не мешало бы. – Джени наигранно потянулась. – Ты так й не ответил на мой вопрос о Лиссе.

– М-м. – Стив двинулся по коридору. – Вы куда сейчас?

– В административный корпус. – Джени поравнялась с ним, стараясь идти в ногу. – Нужно подобрать кое-какие документы.

– А на завтра какие планы?

– Еще не знаю, а что?

Стив одарил Джени той самой улыбкой, которая заставляла девушек министерства оказываться на письменных столах и задирать юбки.

– Да так, знаете: долг платежом красен, – сказал он и свернул на неизвестно откуда взявшуюся лестницу.

Глава 9

Эван уже ждал Джени в начальственном крыле министерства.

– Ну, как устроилась? – Он проводил Джени вдоль увешанного картинами коридора в свой офис. – Как тебе комната? – Он уже переоделся в штатское – синий пуловер, гармонировавший с цветом глаз, но, к сожалению, оттенявший и темные круги под глазами. – Надеюсь, тебе в ней будет удобно.

Эван, не задумываясь, Направился к бару. Джени от выпивки отказалась и мрачно отметила, что он снова остановил свой выбор на бурбоне.

– Почему ты не сказал мне, что Нема здесь? – спросила она, вкратце описав ему свой недавний прокол. – Меня едва не втолкнули в конференц-зал. Перемена внешности его не сбила бы с толку: он бы узнал меня на месте.

Эван притащил второй стул и поставил его рядом с уже стоявшим стулом для посетителей. Знаком он пригласил Джени сесть.

– Для меня это тоже было сюрпризом. – Он осторожно опустился на стул, словно опасаясь, что тот его укусит. – Лэнгли больше не утруждает себя предварительным уведомлением о предстоящих визитах. Я вынужден пускать его в Отведенные для этих целей помещения главного корпуса, когда бы он ни потребовал. Кажется, он старается требовать тогда, когда это всего неудобнее. – Эван нахмурился. – Такое вот совпадение.

– Ты мог меня предупредить.

– Я тебе звонил, но ты не отвечала. Зная, что за денек тебе выпал, я подумал, что ты уснула, и решил не беспокоить. Ты же спишь как убитая, – добавил Эван, едва заметно улыбнувшись. – После обеда у меня были встречи. Я не предполагал, что тебе вздумается вернуться. А как ты, собственно, попала в зону ограниченного допуска? Я же еще не оформил для тебя разрешение.

– Лифт поехал, но на нужном этаже не остановился. – Джени помассировала виски. Ощущение было такое, что череп был на пару размеров маловат для вспухших от усталости мозгов.

– Кто-то, должно быть, разблокировал систему контроля, чтобы обеспечить более быстрый подъем людей с подвальных этажей. Что ж, в следующий раз нужно быть начеку. Лэнгли совершает свои наскоки раз в шесть – десять дней, теперь мы ждем его где-то в начале будущей недели. Похоже, это был приветственный жест со стороны Као. – Эван покачивал стаканом взад-вперед, словно помешивая несуществующий лед. – Если я вдруг понадоблюсь сегодня вечером…

– Нет…

– …имей в виду, что я занят: светская встреча. Ужин, на который мне совершенно не хочется идти, устроенный людьми, которых я презираю. Добро пожаловать в высшее общество. – Он отставил свой стакан. – Я догадываюсь, зачем ты пришла. – Эван встал и подошел к своему столу. – Не буду понапрасну тебя задерживать.

– Ты вовсе меня не задерживаешь. – Джени проводила Эвана взглядом. Надо же, как торчат из-под свитера лопатки. Он никогда не был костлявым, но сейчас было видно, что он заметно похудел. – Ты сегодня что-нибудь ел? – спросила она.

– Перекусил в обед, – равнодушно бросил Эван, открывая ящик стола, из которого он тут же извлек толстую потертую папку-скоросшиватель. – Я нашел это случайно: в секции техобслуживания, запертым в ящике письменного стола. – Вздумавшая было протестовать Джени осеклась под его взглядом. – Я знаю, я не инспектор и в техотдел доступа не имею. Можешь меня не спрашивать, как я туда попал. На самом деле, тебе это и не интересно. – Эван положил папку на разделявший их стол.

Джени подвинула к себе тяжеленную подшивку, переложила ее на колени. Внимательно рассмотрев черную обложку, она открыла папку. И тут же почувствовала, как взмокли ладони. Я просто Пандора.

– Пожалуйста, не здесь и не сейчас. – Эван снова подошел к бару. – Забирай и уходи.

– Эван…

– Ты не представляешь себе, как мне тошно сознавать, что ты это прочтешь, но, похоже, это необходимо, иначе ты не сможешь ничего выяснить, а я ведь именно для этого тебя сюда привез. – Внезапно голос Эвана стал холодно-официальным. Сейчас перед Джени был истинный потомок ван Рютеров. – Думаю, тебе лучше пойти и заняться делом.

Подхватив папку под мышку, Джени направилась к двери.

– Желаю приятно провести вечер.

В дверях она остановилась и оглянулась.

– Кстати, содовые лепешки хорошо маскируют запах алкоголя.

Эван полез в карман брюк и вытащил оттуда наполовину пустую упаковку.

– Я пользуюсь ими уже несколько лет, – ответил он, поднимая свой стакан как в тосте. Джени поспешила закрыть за собой дверь, чтобы не видеть, как Эван его опорожнит.

Она поднялась по широченной главной лестнице ведомственного отеля. Держа путь по просторным коридорам второго этажа к своему номеру, она услышала, как, вопреки всякой логике, в животе заурчало. В последние месяцы ее аппетит заметно возрос. Должно быть, из-за холодной погоды. Размышляя о содержимом своего холодильника, она вдруг насторожилась. Точно – запах свежезаваренного кофе.

Подойдя к своей двери, она увидела на небольшом столике поднос с местной версией легкого ужина. Скромное содержимое подноса включало блюдо с нарезанными свежими фруктами, кофейник с тонким изогнутым носиком, корзинку с горячими сдобными булочками и еще одно блюдо из трех секций, каждая из которых содержала красочные миниатюрные пирожные и печенья.

С сумкой наперевес, с папкой под мышкой и с подносом в руках Джени протиснулась в дверь, твердо решив во что бы то ни стало захватить все сразу, понимая при этом, что будет гораздо проще, если она хоть что-нибудь оставит. Сгорбившись и с трудом балансируя, Джени добралась до кровати и поставила на нее поднос за мгновение до того, как крепежная планка скоросшивателя должна была соскользнуть, а его содержимое шлепнуться на блюдо с пирожными. Как вознаграждение за хорошо проделанную работу, Джени сунула в рот анисовое пирожное и, нажав кнопку рядом с кроватью, включила музыкальную систему в надежде подобрать нечто приятное и успокаивающее. Мусоргская, решила для себя Джени, наслаждаясь взлетами и падениями обнаруженной ею удивительной мелодии. Сейчас она, конечно, не в моде, но так расслабляет. Судя по настроению Эвана в тот момент, когда он вручил ей папку, эта музыка придется очень кстати как успокоительное средство.

Джени сбросила ботинки, отнесла поднос на кухню, налила кофе и разложила пирожные. Вскоре она уже удобно устроилась у себя в кабинете с дымящейся чашкой в руках и папкой на коленях. На столе под рукой лежал сканер, который в любой момент мог понадобиться. Чтобы спрятаться от удручающей черноты ночи, она задернула шторы, но дверь все же оставила открытой, сохранив ценное ощущение свободы.

Джени открыла папку, бегло просмотрела содержание. Знакомые термины невольно привлекли ее внимание. Предварительный анализ Хобгуда – страница 4. Внедрение и активизация – страница 9. Джени отставила кофе и углубилась в чтение. Параметры Добриежа. Физические показатели. Мониторинг завершающей фазы – страница 21.

Джени провела большим пальцем по срезу подшивки.

– Да тут далеко не двадцать одна страница! – Джени быстро пролистала психологическую оценку, написанные от руки заметки, докладные о вызове «скорой помощи» из Неоклоны и остановилась на отчете полиции Содружества о несчастном случае, происшедшем на даче ван Рютеррв к северу от Чикаго – том самом несчастном случае с лодкой, во время которого погибло трое детей.

Взрыв деревянных духовых заставил ее вскочить и побежать в спальню. Джени вырубила музыку и налила себе выпить. Воды. Со льдом и побольше; утишить огонь в животе.

Джени вернулась в кабинет. Из ящиков стола, в которых было навалом всяких полезных вещей, она вынула чистый блокнот и несколько цветных ручек. На первой странице Джени наскоро начертила таблицу из трех колонок. Первую она озаглавила «Первоначальный анализ Хобгуда. Внедрение и активизация». Вторую – «Добриеж. Физические показатели, результаты».

Третью колонку Джени оставила пустой.

Четыре часа спустя третья колонка по-прежнему оставалась незаполненной. Джени смотрела на пустую графу, раздумывая, стоит ли пролистать подшивку заново. Наконец она покачала головой. Она не нашла то, что искала, просто потому, что его там не было.

Джени подошла к окну и отдернула штору. Под ясным звездным небом в огнях ночного города сверкала серебром заснеженная поверхность озера. Джени распахнула окно и окунулась в поток морозного воздуха. Когда кровь отхлынула от лица, Джени закрыла окно и принялась растирать онемевшие от холода щеки. Если бы можно было вот так же растереть левую руку, вернув ей утраченную чувствительность.

Через несколько минут она вернулась к столу и поверх всей таблицы написала: «Имплантация Мартина ван Рютера». Любой отчет должен быть озаглавлен, даже тот, который так и не был закончен.

Приходя в себя после катастрофы, Джени узнала об имплантации много нового, гораздо больше, чем ей хотелось бы знать. Обусловленные ею физические реакции способствовали одним реабилитационным процессам, но мешали другим. Джон Шрауд упорно настаивал, чтобы она изучала особенности имплантации вместе с ним. «Я просто не верю, что ты могла оставаться в неведении так долго, – сказал он. – Когда-нибудь ты можешь очень пострадать от своего невежества». Поэтому Джени заставила себя прочесть материалы, которые он для нее стащил. Она вызубрила термины, их взаимосвязь, все причинно-следственные cвязи.

Обследование началось уже через месяц после поступления в школу офицеров. Джени представляла собой особый пограничный случай. Анализ Хобгуда подтвердил ее тенденцию к ярким сновидениям. А один из докторов был серьезно озабочен процессами, выявленными в определенных областях гипоталамуса Джени во время сенсорного тестирования Добриежа.

Но когда началась война, Джени сделали имплантацию по той же причине, что и всему штатному персоналу – на всякий случай. Предполагалось, что их анклав свалит, как только начнутся бои. На нашем попечении была станция промежуточной посадки, мы не могли пренебречь коммерческими интересами. Кроме того, возможность понаблюдать за дисциплинированными идомени вовремя боевых действий оказалась слишком большим соблазном. Разгуливать как ни в чем не бывало посреди самого пекла и верить в свою неуязвимость лишь потому, что это не наша война.

Конечно, долго так продолжаться не могло. Мы были как зеваки, прилипшие к окнам. Прежде чем мы поняли, что происходит, мы просто вывалились наружу. Узнали имена, оказались причастны.

Голоса прошлого не давали Джени покоя, она спаслась бегством в гостиную. Включила голографический экран и листала каналы, пока не нашла репортаж с футбольного матча. Это была ретрансляция финала последнего Кубка Содружества. По полю бегали игроки Серры в ярко-голубых футболках и филиппийцы в футболках в красно-золотистую полоску. Толпа брала и ревела.

Не нужно было соглашаться на имплантацию. Но по крайней мере я была достаточно взрослой, чтобы адаптироваться. Джени присела на кушетку, бездумно глядя на экран. Мельтешение красок_? нарастающие и стихающие звуки все же не помогли ей отвлечься. Сбалансированная диета, гидроподпитка, избегание возможных конфликтов сослужили свою службу. Почти двадцать лет я ни разу не проходила профилактическую терапию. Она в ней и не нуждалась. Слава Богу_к я могу отличить грешное от праведного, и никакие альтернативные нейрохимические реакции не заставят меня потерять голову.

Такие, как Джени, считались наихудшим вариантом, абсолютным пределом для этой изощренной технологии.

Так кто же мог принять решение испытать имплантацию прототипа личности на трехлетнем мальчике?

Они отдавали себе отчет в том, что делают? Усиливая то, что они считали авторитарными тенденциями Мартина, предполагали ли они, что он будет избивать малышей, с которыми доводилось играть, и закатывать истерики, когда взрослые отказывались идти на поводу у его капризов? Стало ли для них сюрпризом, когда он в шесть лет бросился на отца с лазером или когда в восемь лет столкнул младшего брата со ступенек? Что он неоднократно пытался насильно овладеть матерью, а потом и сестрой, начиная с одиннадцати лёт?

Они сделали все, чтобы Мартин считал себя и только себя единственным наследником ван Рютеров. Потрясло ли их, что он строил планы убить брата и сестру?