Текст книги "Кодекс поведения"

Автор книги: Кристин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Монтойя усмехнулся.

– Имплантация спасла вам жизнь. После того, как я вас вырубил, у вас развился анафилактический шок. Давление резко упало. Эти два идиота знали, что вам седативный насос противопоказан, и все равно его поставили! Их сейчас отстранили на три месяца, но если они думают, что этим закончится, они жестоко ошибаются. Вы могли умереть у них в лазарете, никакая имплантация вас бы не спасла. А тут еще вы развили бурную деятельность… – Он запнулся и принялся сосредоточенно накалывать на вилку ломтики салата.

Джени отсутствующим взглядом рассматривала внутреннее убранство обеденного зала. В цветовой гамме интерьера доминировал фиолетовый, от едва заметного оттенка почти белых стен до серо-сиреневого пола и почти черной мебели. Траурное убранство зала навело ее на неприятные воспоминания.

– Я убила Дюриана Риджуэя, – тихо сказала Джени.

– В самом деле? – Монтойя перестал жевать. Он отложил вилку и отставил недоеденный омлет. – Скиммер Паскаля стоял у разгрузочных платформ. К сожалению, он был тесноват для нас четверых, но положение стало еще более щекотливым, когда из подъезда выкатился комок зимней одежды и завопил определенно женским голосом: «Стив, Стив!» Паскаль выхватил пистолет, и Стивен тут же на него набросился. В этот момент у вас снова резко упало давление, и наш комок пискляво сообщил, что у нее на хвосте служба безопасности министерства внешних отношений. – Монтойя шумно выдохнул. – Не знаю, как нам это удалось, но все вместе мы мигом втиснулись в машину Паскаля. Он довез нас до границы министерства внешних отношений и посольства Шеры. То, что произошло дальше, до сих пор у меня в голове не укладывается. Возле сторожевой вышки министерства внешних отношений нас ждал Тсеша, посол идомени собственной персоной.

Джени оттолкнула тарелку.

– Тсеша? – хрипло переспросила она. Монтойя кивнул:

– Он нас сюда и привез. В скиммере министерства внешних отношений, который, как с превеликим удовольствием сообщил нам Паскаль, он угнал. Он нанес пленку на глаза, загримировался и был одет в вечерний костюм. Паскаль и глазом не моргнул, будто ни в чем другом он и не ожидал увидеть посла. Стив со своим узлом – юной особой по имени Анжевин – сначала захлопали ресницами, а потом спохватились, затолкали вас на заднее сиденье и прикрикнули на меня, чтобы я, цитирую, «черт возьми, поторапливался». – Монтойя вздохнул. – Что я и сделал.

Он знает, что я жива. Она и не сомневалась, что рано или поздно он это узнает. Джени прекрасно помнила, что он сказал ей тогда, на ступеньках Академии, когда она вернула ему перстень и заявила, что твердо намерена оставаться человеком до самой смерти.

Ты никогда не умрешь, ниа.

– Да… – задумчиво произнесла Джени.

– Вот именно, – рассеянно кивнул Монтойя. – Как оказалось, Тсеша настоящий мастер уходить от погони. Мы мчались по боковым улочкам и переулкам, о существовании которых я даже и не подозревал. При том, что я тут всю жизнь прожил. На поворотах машина ложилась в такой крен! Я крикнул, что, если он не притормозит, я ему голову оторву: мне нужно было сделать вам интубацию, а нас метало из стороны в сторону. Мы теряли драгоценные секунды, у вас распухло горло, перекрылось дыхание.

Джени посмотрела на входную дверь.

Он ведь не придет сюда, правда? Навестить убийцу, рискуя быть проклятым Храмом и осужденным Содружеством. С него станется, он ведь думает, что убивать для меня обычное дело. Часть служебных обязанностей. Глаза и Уши… разрушитель дипломатических отношений… токсин…

Монтойя, всецело погрузившись в воспоминания, продолжал увлеченно рассказывать:

– А он, если можно так сказать, улыбнулся и говорит мне: «Знаете, доктор, наш капитан переживет нас всех». Я заметил, что жить нам осталось целых пять секунд, если мы твердо намерены врезаться в замаячившую перед нами стену. Тут он сбавил ход ровно настолько, чтобы я успел вставить и закрепить эндотрахейную трубку. – Монтойя был так увлечен рассказом, что время от времени покусывал свои тщательно отполированные ногти: вспомнилась старая привычка.

– Вот так, с Божьей помощью, вы снова могли дышать. За нами гнались, пока Тсеша не начал плутать. Лейтенант держал пистолет наготове, а посол… вы знаете, он тоже был вооружен, в нагрудной кобуре у него был пистолет, а в обоих рукавах – по кинжалу.

У Джени пересохло в горле.

– Можете не сомневаться, он бы пустил их в ход. – Она глотнула воды из стакана Монтойи. – Военный порядок идомени был нарушен событиями в Кневсет Шере. Согласно новым порядкам все должны были обучиться способам самозащиты. Нема умел быстро приспосабливаться к новым веяниям.

– Нема? – Монтойя удивленно поднял брови. – Ах да, так его раньше звали.

– Он сменил имя после окончания войны. Потом уединился в анклаве Храма на пять земных лет. – Джени не переставала поглядывать в сторону входа. – Им были известны его убеждения, и все же ему позволили покинуть келью.

Монтойя кивнул:

– Я кое-что слышал об этом. Он верит, что настанет день, когда люди и идомени сольются в одну расу. – Он повертел в руках вилку. – А вы разделяли его идеи? Купились так же, как и Хэнсен Уайл?

Резкие нотки в голосе Кальвина Монтойи не удивили Джени. Человек, завоевавший доверие Джона Шрауда, не мог быть в действительности таким простодушным, каким казался на первый взгляд.

– Хэнсен верил, но мне кажется, его привлекала сумасбродность этой идеи. Он любил шокировать людей рассуждениями на эту тему.

– Он погиб во время воздушного налета за несколько часов до встречи с моим шефом: собирался убедить его отдать вас. – Монтойя задумчиво поглаживал обкушенный ноготь. – Мне кажется, не только наш инопланетный посол способен склонять людей на свою сторону. – Монтойя многозначительно посмотрел на Джени. – Нам пора, но прежде возьмите вот это, – сказал он, протягивая Джени небольшую упаковку таблеток. – Разжуйте и проглотите.

– Зачем? – Джени понюхала темно-коричневые таблетки. Пахло шоколадным фаджем, взбитым на сметане. – От чего они?

– Это энзимы. Способствуют пищеварению.

– А что у меня не так с пищеварением?

– Ему нужна помощь.

– Зачем?

– Джени, у нас нет времени, просто поверьте, это для вашего же блага.

– Когда-то я это уже слышала. – Джени добросовестно разжевала горькие, неприятно скрипевшие на зубах таблетки и запила их водой. – Любимая фразочка Джона. Если он ее произносил, это означало, что сейчас мне будет либо больно, либо дурно. – Джени никак не могла привыкнуть к вновь обретенной чувствительности левой ноги. Выходя за Монтойей из обеденного зала, она едва не подпрыгивала, ступая на нее.

Джени ничуть не удивилась, увидев Люсьена Паскаля, который ждал ее возле манипуляционной с сумкой через плечо так, будто это была его сумка. Выглядел он неважно: усталый взгляд, шрамы через всю щеку. Он коротко кивнул Джени и, обращаясь к Монтойе, спросил:

– Думаете, она готова?

Рука Монтойи снова потянулась ко рту.

– Нет, ей не мешало бы отлежаться минимум неделю. Но если я правильно понимаю, у нас нет времени.

Чертыхаясь на земном испанском, Монтойя скрылся за дверью комнаты для персонала и вскоре появился с полиэтиленовым пакетом в руках.

– Конечно, вы еще не поправились окончательно, – сказал он, – да и поговорить еще о многом нужно, но у меня приказ – я должен вас отпустить. – Он вручил Джени пакетик. – Здесь таблетки и инструкция по применению. Когда почувствуете, что выдохлись, обращайтесь в любую клинику. Ничего не бойтесь, Джени, о вас позаботятся. Если вы не верите моим словам, поверьте этому. – Он тепло сжал ей руку, бросил испепеляющий взгляд на Люсьена и ушел, ни разу не оглянувшись.

Джени посмотрела на Люсьена.

– Что происходит?

Тот жестом изобразил взрыв.

– Все взорвалось к чертям. – Он пригласил Джени следовать за ним и направился к двери с табличкой «аварийный выход». – Вам нужно уехать, и как можно скорее, – сказал он, открывая перед ней дверь. – Но сначала вы должны кое-кого повидать.

Глава 34

Они спустились в гараж. – Куда ты меня ведешь? – Едва поспевая за Люсьеном, Джени чертыхалась про себя, не видя путей к отступлению.

– У меня скиммер на подзарядке, вон за той махиной, – сказал он, указывая на серебристо-фиолетовую машину «скорой помощи», высунувшуюся из арки, как металлический язык. – Не знаю, смогу ли я вырулить.

– Куда ты меня ведешь?! – По гаражу разнеслось громкое эхо. У Джени начали слезиться глаза, оба сустава болели, кожа на правой руке начала шелушиться и зудела, а таблетки доктора Монтойи оставили во рту тошнотворный металлический привкус. Ах да, еще был страх. Страх делает чудеса в период реабилитации после шоковой терапии. Джени остановилась посреди гаража и, сжав кулаки, заявила:

– Пока ты не скажешь, куда мы идем, я с места не сдвинусь. Люсьен повернулся и устремил на нее невинный взгляд, образец чистоты и преданности, при этом его рука демонстративно легла на сумку Джени.

– Мы идем вон туда, – только и сказал он.

Прищурившись, Джени посмотрела в указанном им направлении и в полумраке гаража рассмотрела старенький седан, припаркованный у ячейки подзарядки. Но дисплей ячейки светился синим, а значит, аккумулятор был полностью заряжен.

Стоп, машина темно-красного цвета. Да это же старая модель скиммеров министерства внешних отношений. У Джени все похолодело внутри, когда дверца водителя взметнулась кверху.

– Я пытался его уболтать, чтобы он сменил модель на более новую, – сказал Люсьен. – Но он, по-моему, прикипел к этой развалине.

Нема стек на бетонный пол, как огромная капля густого сиропа, и шагнул им навстречу. Человеческий костюм он сменил на одеяния виншаро, приличествующие его возрасту, происхождению и сану. На нем была белая рубашка с длинными рукавами, заправленная в просторные светло-коричневые брюки. Высокие, темно-коричневые сапоги, края кремовой мантии оторочены широкой алой тесьмой. Его редкие серебристо-каштановые волосы были собраны в тонкую косичку, торчащую у правого уха, как огромная сережка.

– Мой капитан, – произнес он по-английски с заметным акцентом виншаро, – я боялся, что без Джона тебя не узнаю, но к превеликой радости я вижу, что ты та же. Приветствую тебя. – Он полностью обнажил зубы в выражении величайшего радушия. Его худощавое лицо, казалось, раскололось надвое, круглые, золотистые глаза светились теплом.

– Ни-Ро ти Ни-Ро. – Джени выпрямилась, несмотря на пульсирующую боль в тазобедренном суставе, и положила левую руку на грудь, развернув ладонь наружу. Слегка склонив голову влево, она быстро кивнула. Краем глаза она заметила, что Люсьен смотрит на нее с открытым ртом, как студент-антрополог на своем первом практическом занятии. – Отвали, – процедила она сквозь зубы.

– Еще чего.

– Ступай, Люсьен, – вдруг сказал Нема, – это и моя просьба тоже.

– Нет, Ни-Ро, у меня есть приказ.

– Приказ охранять. Вот и ступай, поохраняй нас у входа. – Тсеша указал рукой в направлении двери. – Здесь охранники не нужны. – Он посмотрел Джени в глаза и снова обнажил зубы. – Мы с моей ниа снова вместе, и вместе мы отразим любую атаку.

Люсьен собрался было возразить; но, видя, что Нема не обращает на него внимания, круто развернулся и вышел из гаража.

Когда эхо его шагов стихло, Джени сказала на полуформальном виншаро, вычерчивая правой рукой соответствующие символы:

– Вы оскорбили его в лучших чувствах. – Ее жесты подчеркивали унижение подчиненного, с которым несправедливо обошелся его господин. – Правила этикета виншаро ему незнакомы, и, знаете, он так непредсказуем. Он может в ответ причинить вам боль.

– Что ж, – ответил Нема, слегка наклонив голову в знак смирения, – но тогда он узнает, что я тоже не так уж предсказуем. – В его голосе зазвучали жесткие нотки. – У него нет времени, Уланова ищет тебя, ниа, она знает, что ты здесь, в этом проклятом холодном городе.

– Что ж, ей так неймется отправить меня под трибунал? – Джени бросила взгляд на дверь. Она верила Люсьену, правда, только немного жалела, что не отобрала у него сумку.

Коротко махнув левой рукой в знак подтверждения, Нема сказал:

– В конечном итоге да. Но наш уязвленный Люсьен убежден, что сначала она заставит тебя дать показания против ван Рютера. Судебный процесс будут транслировать по всему Содружеству. Для нашей Анаис это будет такой триумф. – Он сморщил лоб в знак замешательства. – Она так ненавидит ван Рютеров. Люсьен пытался объяснить мне почему, но я так и не понял. Это связано с бизнесом и вашими брачными законами, наряду с множеством других глупостей. Такой унизительный беспорядок, не приличествующий господам их уровня. – Нема вздохнул. – Я столького не понимаю, и не осталось никого, кто мог бы мне объяснить. – Он посмотрел Дженц в глаза, и его плечи уныло опустились. – Подойди ко мне, ниа, чтобы я мог лучше тебя видеть.

Джени шагнула вперед, подавляя желание удрать обратно в клинику. Когда Нема приподнял ее голову за подбородок, у Джени в глазах защипало, а к горлу подступил комок.

– Совсем не изменилась, ниа.

– Люди говорят, что я выгляжу совершенно иначе.

– Люди судят только по лицу, а я вижу жесты, слышу голос и вижу, что ты все та же, прежняя Джени. – Нема продолжал ее рассматривать, и его янтарные глаза влажно заблестели. – Я искал тебя после того взрыва, будь он проклят, но Джон сказал мне, что мы тебя потеряли. Он спрятал тебя от всех, несмотря на то что рядом со мной ты была бы в большей безопасности. Он очень глупо себя повел.

– У него были свои причины, Ни-Ро.

– Да, дурацкие человеческие причины. Он стал твоим избранником?

– Да… нет! – Джени отстранила руку Немо. – Если бы я этого не сделала, он бы отдал меня под трибунал, а когда я поняла, что он ни за что бы этого не сделал, было слишком поздно. В город вошли хааринцы, люди спешили эвакуироваться…

– И он, твой врач, не позаботился о том, чтобы ты была в полной безопасности!

– Я не предоставила ему такую возможность, Ни-Ро. Нема отступил, в непонятном для Джени жесте приложив ладонь к щеке. Впервые она видела, что ее учитель не может подобрать нужных слов.

– Скоро тебе придется уехать, – наконец сказал он по-английски, на этот раз не сопровождая свои слова жестами. – Люсьен нашел корабль, на котором ты долетишь до Феликса. Не знаю, как ему удалось найти этот корабль, он пытался объяснить, но я так ничего и не понял! С тобой все было иначе, мои Глаза и Уши. Все, что видела и слышала ты, я словно видел и слышал сам.

– У тебя был Хэнсен.

– Хэнсен – это Хэнсен. Он учил меня играть, он был совсем другим, и вот теперь, когда я после стольких лет нашел тебя, ты снова бежишь.

Джени глубоко вздохнула.

– Я убивала, Ни-Ро..

– Знаю. – Нема засунул руки в рукава. – Ты убила, а значит, ты та же, какой и была.

– И за то, что я совершила, отвечать мне.

– Да, ниа, все мы в ответе за свои поступки. Джени утонула в золотистом взгляде учителя.

– Я не жалею о том, что сделала, – добавила она.

– Верно. Ты не знала самой себя. Лоумро приняли внешнюю оболочку за глубинную суть, и видишь, как они поплатились. – Теперь Нема говорил несколько отстранение, словно принимал у нее экзамен. – Я вижу, ты быстро поправилась.

Джени кивнула, сбитая с толку внезапной переменой темы.

– Твой врач, доктор Монтойя немного растерялся, но думаю, Джон знал, что делает.

– Я с ним не виделась, но…

– Ты же, ниа, полностью уверена в том, что поступаешь правильно.

– Ни-Ро, Академия позади, у нас нет времени для философствований.

– Ты совершенно права, ниа, – с печальным жестом согласился Тсеша. Он замолчал, бесстрастно глядя на Джени, а затем вдруг протянул ей сжатую в кулак руку и раскрыл ладонь. – Настало время действовать.

На ладони лежал тот самый перстень. Яшперит мерцал, как Глаз ночного животного.

– Инша, – Джени выбрала возвышенное, но все же теплое обращение к учителю, – вы делаете ошибку.

– Ошибку? – Нема наморщил лоб, словно не понимая, о чем она говорит.

– Я не та, кто вам нужен. Хэнсен, может, и подошел бы. Я нет. Я слишком далека от внутреннего порядка.

Тсеша уверенно кивнул:

– Ты токсин, капитан, ты приносишь боль и перемены. Это твой путь, и другого ты не знаешь. – Он взял ее правую руку и надел перстень на безымянный палец. Перстень был по-прежнему маловат. Тсеше с трудом удалось его натянуть. – Так будет еще какое-то время, но недолго, скоро все изменится.

– Я недостойна стать вашей наследницей, Ни-Ро. Вы совершили ошибку. – Краем глаза Джени заметила движение и, обернувшись, увидела Люсьена, стоявшего в дверях. Он выразительно постучал по часам. – Мне пора, – сказала она. Нема взглянул на Люсьена и вздохнул.

– Да. – Он снова посмотрел на Джени. – Но настанет день, когда ты перестанешь убивать, и тогда ты вернешься ко, мне. Тогда мы поговорим, годишься ты или нет. – Он растянул губы. Это была не открытая улыбка виншаро, он улыбался как человек, который знает то, чего не знают другие. – А лете она весте, пьершарота, – сказал он, вытянув вперед левую руку ладонью кверху. Это был жест прощания с себе равным. Затем, не медля, он скользнул обратно в свой старенький скиммер, машина с тихим гудением ожила, медленно отпарковалась от ячейки подзарядки и летучей мышью вылетела из гаража.

Очнувшись, Джени поняла, что вся дрожит. Подошел Люсьен и протянул ей сумку.

– За рулем он превращается в настоящего маньяка, – сказал он, все еще переживая недавнюю обиду. – Да и прощаться он, видно, не мастак.

– Не мастак, – согласилась Джени. – Как и все виншаро. Каждый из них живет в своем маленьком мирке. Нема считает, что, если кто-то ему нравится, они обязательно встретятся снова, так что долгие прощания ни к чему. А если не нравится, то тем более. – Джени поправила примятые подушкой волосы и брезгливо оттянула на себе медицинский халат. – Махнемся одеждой? – спросила она, с завистью рассматривая полишерстяной костюм Люсьена.

– У меня в скиммере кое-что для тебя есть. – Он отправился к своей ячейке. – Нам пора. Твой шаттл отчаливает через час.

Джени безучастно уселась на заднее сиденье, безо всякого интереса заметив, что теперь у Люсьена был темно-синий седан.

– Новый скиммер? – ради приличия поинтересовалась она, когда они влились в шумный послеполуденный поток машин.

– Неплохая машинка, все необходимое и ничего лишнего. К тому же не такая броская и снабжена антисканером. – Лавируя между машинами, Люсьен вскользь глянул на Джени. – А прежнюю мне пришлось вернуть Анаис. Ты довольна? – насупившись, добавил он. Затем, вынув из-под соседнего сиденья сверток, он бросил его на колени Джени. – Это тебе.

– Кто тебе щеку расцарапал? – спросила Джени, натягивая поверх халата свободный темно-синий джемпер – то, что нужно, ее тип одежды. – Анаис или Клэр?

Люсьен потрогал поврежденную щеку.

– Не твое дело.

– Пусть так. Мы в O'Xapa?

– Нет. В частный порт. – Не сводя глаз с оживленной трассы, Люсьен отстегнул кобуру с пистолетом.

Джени тем временем натягивала теплые штаны.

– Как там Анжевин и Стив?

– Форел почти двое суток просидел под арестом, но потом Анж подняла на ноги старых друзей отца, с которыми он учился. Ты их наверняка знаешь, они и показали им, где раки зимуют. Такое творилось.

– Жаль, что я так и не повидала их.

– Не самое лучшее время для посиделок. Я передал им от тебя привет. – Люсьен без предупреждения пересек пять полос и свернул на спуск. Джени несколько раз вздохнула, чтобы отдышаться, но оставила комментарии при себе. Она знала разницу между лихачеством и умением уходить от погони.

– Монтойя говорил, что ты последних новостей не знаешь, – сказал Люсьен, сворачивая на боковую дорогу. – По делу Беты ничего не слышно, смерть Лиссы по-прежнему считается несчастным случаем. – Он помедлил. – А смерть Риджуэя рассматривают как самоубийство.

– Я же ему шею сломала, – удивленно возразила Джени, стаскивая с Себя лабораторные тапочки. – Интересно, какое объяснение этому нашел медэксперт.

Люсьен пожал плечами:

– Это Чикаго. Есть прецеденты. – Он кивнул на сумку, лежавшую на полу возле Джени. – Ботинки там. – Он пристально смотрел на Джени, пока та не сдалась и не подняла глаза. – Угрызения совести здесь неуместны, – сказал он, – он мог бы тебя убить.

– Не обращай внимания, я еще не пришла в себя после шоковой терапии. – Джени отвернулась и какое-то время смотрела в окно. – Послушай, я поступаю так, как должна, но это вовсе не значит, что мне плевать, как все складывается. – Джени глубоко вздохнула и открыла сумку. – О черт! – От кармана, где обычно лежал, сканер, остались лишь оборванные лохмотья.

– Прости, что не уберег, – сказал Люсьен. – К тому времени как он попал мне в руки, Дойл успела над ним поработать. К счастью, мне удалось попасть в твой номер до нее. Надеюсь, все самое необходимое я успел спасти:

Джени перебирала содержимое сумки: ботинки, два комбинезона, белье, сканер, инструменты и запчасти, пистолет, начищенный и полностью заряженный. Из маленького внутреннего кармашка ей отсалютовал крошечный солдатик, он охранял футляр с удостоверением и кредитными карточками.

На самом дне Джени нащупала открытку и в который раз полюбовалась голограммой, наклоняя открытку взад-вперед. Взлет и пике на крыльях ветра. Краем глаза Джени поглядывала на Люсьена, Люсьена, который привык манипулировать другими, Люсьена, которого никогда не подводила ясность рассудка, который всегда руководствовался холодным расчетом и чья щека еще четыре дня назад была кровавым месивом, а сейчас уже почти зажила. Красивый молодой человек с мертвыми глазами. Джени потрогала собственный шрам на щеке – сейчас он был едва заметен.

– Теперь-то я поняла, на что ты намекал этой открыткой. Сначала я, правда, решила, что ты мне подсказывал насчет Лиссы, но нет, ты имел в виду другое, ты намекал, что тоже имплантирован. – Джени пристально посмотрела на Люсьена в ожидании ответа. Наконец он едва заметно кивнул. Когда тебя оперировали?

Люсьен машинально потрогал затылок.

– Лет десять назад. Это был подарок Анаис к моему пятнадцатилетию.

– У тебя такая же версия, как и у меня?

– Не совсем. Это улучшенный вариант той, которую сделали Мартину. К тому времени они уже поняли, что с этим спешить не стоит. – Люсьен повернул на боковую дорогу – в отдалении на фоне темнеющего неба замерцали огни шаттл-порта. – Не знаю, правда, что она мне дала. Говорят, имплантация только усиливает то, что уже есть. А в моем случае усиливать было нечего. – Они въехали на небольшую станцию подзарядки, припарковав скиммер у самой дороги, рядом с фургоном. – Давай пройдемся, – предложил Люсьен.

После недели трескучих морозов над городом лрошел теплый циклон, и можно было обходиться без защитных масок. В двойном поликоттоне Джени чувствовала себя вполне комфортно. Она едва поспевала за Люсьеном, который, завидев шаттл, проходивший предполетный осмотр, припустил еще больше. Ему навстречу вышла почтенного вида женщина в скафандре защитного цвета с висевшими на шее наушниками.

Джени обошла корабль, стильный и тщательно ухоженный. Это была последняя модель торгового шаттла. Даже самый подозрительный таможенник подумает дважды, прежде чем решится обыскать его. От этого суденышка за версту пахло уплаченными пошлинами и безупречными транспортными накладными. В этом и заключалась проблема. Места, куда летают такие корабли, не для меня. Джени подошла ближе и погладила зеркальную оболочку шаттла. А там, куда я рискнула бы отправиться, такой корабль сразу бросится в глаза.

Джени оставила Люсьена и женщину-пилота, которые занялись предполетным осмотром корабля, и пошла вдоль выстроившихся в ряд шаттлов, рассматривая опознавательные знаки, расположенные справа от входного Люка. Опытный взгляд то и дело выхватывал алую пометку таможни, сообщавшую, что данное судно вызвало подозрение при сканировании и было подвергнуто тщательному досмотру. На большинстве кораблей красовалось по меньшей мере одно такое клеймо. Если летать достаточно долго, то по закону вероятности, по меньшей мере однажды тебя возьмут за задницу. Две или три такие пометки означают, что либо тебе не везет, либо у тебя плохой бортовой делопроизводитель. Если же больше – это служило явным признаком либо тупости, либо порочности.

Если такая пометка отсутствовала вовсе, это означало одно из двух: во-первых, такой корабль мог быть совершенно новым и не иметь опыта работы с таможней, как, например, корабль Люсьена.

Во-вторых, это может означать, что судно недавно сменило владельца. Новый хозяин, вероятнее всего, не был знаком с теорией вероятности и горел желанием сохранить безупречную репутацию своего судна.

Джени как раз остановилась у одного такого шаттла, не имевшего пометок таможни. Полимерное покрытие местами вздулось при обратном прохождении через слои атмосферы. В целом же корабль был в довольно приличном состоянии, подходящее суденышко, хоть и не первой свежести. Джени поздоровалась с пилотом, старательно вносившим записи в бортовой планшет.

Тот поднял глаза от планшета. Подходящее лицо, хоть и не первой свежести.

– Что вам нужно?

– Так, ничего, – приветливо улыбнулась Джени, – я тут просто прогуливаюсь. – Она подошла ближе и заглянула через плечо пилота в планшет. На дисплее была стандартная таблица предполетного осмотра. Уже в первых четырех строках таблицы Джени нашла три ошибки кодировки. Ничего такого, что могло бы помешать пилотированию корабля, но таможне до этого дела нет. Если пилот не в состоянии правильно заполнить, формуляр, он должен быть наказан.

– Что-то не так, мэм? – встревожился пилот. Джени пожала плечами и отошла, по-прежнему приветливо улыбаясь.

– Я просто проверила вашу кодировку. У мужчины заходил кадык.

– И что не так с моей кодировкой? Джени указала на первую графу.

– Вы внесли дату старта в графу приземления. Когда будет произведен расчет, вы получите сообщение об ошибке.

– Ну, так я сотру и введу заново.

– Если вы не закодируете удаление, то оно не будет распознано. – Джени взяла у пилота из рук планшет. – Вы должны указать причину. Когда вы будете отмечаться на Луне, сканер считает информацию о том, что была ошибка введения, удаление произведено по такой-то причине, новые данные такие-то. Иначе он увидит только необъясненную ошибку и идентифицирует ее как небрежность. Затем задаст себе вопрос: небрежность в силу некомпетентности или злостная небрежность? После чего будет вызван инспектор таможни. – Джени активизировала ультрафиолетовый стержень и внесла необходимые изменения. – А таможенный досмотр – вещь малоприятная.

– Но это же просто ошибка. – Пилот зачарованно наблюдал, как Джени без запинки производит многоэтапное исправление записи. – А вы, я вижу, в этом разбираетесь. – Он потер подбородок. – Может, и остальное посмотрите?

Получилось! Джени ожидала издевок, нападок на клерков, для которых не нашлось места в Регистре. Над декларацией, правда, ей пришлось потрудиться: в ней она нашла несколько замысловатых ошибок, которые обычно совершают те, кто знает ровно столько, чтобы представлять опасность для судового дела. Но тут пилот подозрительно взглянул на ее шрам и, судя по всему, встревожился. Он начал было что-то говорить по этому поводу, но Джени вручила ему обратно планшет, рассеянно попрощалась, развернулась и пошла. Раз, два, три, вы бы не хотели…

– Вы бы не хотели немного подработать?

Джени остановилась, оглянулась и сделала вид, что не понимает, о чем речь.

– Если, конечно, вам нужна работа. Но даже если и нет, я вам все равно заплачу. Могу привезти вас завтра утром обратно, если вы захотите вернуться. – Он протянул руку. – Меня зовут Зел. – Залившись румянцем, пилот смущенно шагнул к Джени. Этот не похож на утешителя случайных одиноких женщин, явно не тот тип. Обычный добросовестный работяга, потерявшийся в премудростях делопроизводства. – Хотите, на Луну вас отвезу или дальше. Мы с братом начинаем новое дело, он там ведет учет. – Пилот кивнул в направлении единственного естественного спутника Земли. – Но нам, похоже, нужен помощник, человек, который умел бы заполнять все эти формы, будь они неладны.

На том и порешили. Зел так обрадовался возможности снять с себя нудную бумажную работу, что забыл спросить у Джени, как ее зовут. Она же ничуть не обиделась. Слава Богу, у нее будет время придумать себе новое имя.

Внутреннее убранство шаттла было более чем скромным и не шло ни в какое сравнение с тем, на котором она прибыла сюда неделю назад. Джени заняла свое место, закрепила сумку в специальной ячейке и решила на всякий случай просмотреть уже исправленные декларации. Заворчав, ожили наземные двигатели, и пока шаттл выруливал на взлетную полосу, Джени перегнулась к иллюминатору, чтобы посмотреть, что делается в порту. Люсьен и женщина-пилот бегали от корабля к кораблю и приставали ко всем с расспросами, но тут шаттл повернул, и они исчезли из поля зрения. Через несколько минут ускорение вдавило Джени в кресло.

– Прости, Люсьен, я просто не люблю, когда меня опекают. – Джени испытывала чувство вины, что не попрощалась с ним по-человечески после всего, что он для нее сделал, но это чувство оказалось скоротечным. Этот мальчик ей нравился, а значит, когда-нибудь они встретятся снова. Эта мысль согреет ее сегодня ночью.

Джени писала, и подарок ее старого учителя поблескивал у нее на пальце. Порт еще раз попал в поле зрения, когда шаттл разворачивался над Чикаго перед выходом в свой коридор. Джени подумалось, что перстень у нее на руке, подражая мерцающим огням большого города, посылает ему прощальные сигналы и шлет привет огням других далеких городов, сколько их еще будет.