Текст книги "Кодекс поведения"

Автор книги: Кристин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Кристин Смит
Кодекс поведения

Впервые симптомы патологического состояния проявились в стрессовый период жизни пациентки. Таким образом, легкое нервное возбуждение, как правило, предшествующее острой фазе, можно соотнести как с особенностями имплантации, так и с другими, более тривиальными обстоятельствами.

Из внутреннего бюллетеня. Неоклона – Сиэтл. Дж. Шрауд, В. Парини, о пациентке С-1

Глава 1

Джени вышла из станции подзарядки, и холодная утренняя сырость тут же просочилась сквозь тонкую куртку. Она сунула заметки со своего предрассветного совещания в боковой карман сумки и на минутку оглянулась назад. Мокрые от дождя скиммеры в беспорядке облепили громоздкие тумбы. Огни струйной подзарядки мерцают, как далекие звезды. Все вокруг залито холодным синим светом одинокого фонаря. Ни души. Ни звука.

Джени шагнула. Остановилась. Она почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, от которого по спине забегали мурашки. Девушка обернулась.

В нескольких метрах от нее на брошенном погрузочном контейнере сидел бродячий кот и смотрел на нее со своего наблюдательного пункта. Несколько секунд он не сводил с Джени глаз, а затем бесшумно спрыгнул на землю и исчез в переулке. Через мгновение девушка услышала шум нападения, а вслед за ним – сдавленный писк.

Так знакомо. Бедная мышка. Она, пожалуй, даже не успела понять, что это было. Джени могла ей посочувствовать: совещание прошло в том же духе и с аналогичным результатом.

Да, девочка, похоже, все забыли о существовании планеты Вэйлен. За две недели частный транспорт в доках подешевел в три раза. Просто ой-ой-ой.

Она засеменила вдоль боковой улочки, ведущей к главной дороге. Когда Джени заворачивала за угол, в правом колене что-то щелкнуло, и, оступившись, она налетела на двух пьянчуг, которые, по-братски поддерживая друг друга, только что вышли из забегаловки, которых в Северном Порту без счета. Джени быстро отстранилась и поспешила прочь, а один из выпивох громко крикнул ей вслед. Что-то о том, как она, прихрамывая, «виляет задницей». Джени мельком взглянула через плечо на яркие корабельные нашивки и похотливо осклабленный рот. Девушку бросило в жар, и она, не останавливаясь, поспешила дальше.

Джени вошла в холл общежития офицеров торговых судов, приветливо махнула рукой администратору и прошла в уголок топографического видео. Несколько человек из обслуживающего персонала уже сидели на полу перед экраном, старательно расположившись таким образом, чтобы в поле зрения попадала стойка.

Чтобы вовремя заметить управляющего. Джени молчала, пока не вошла в радиус поглощения звука. Она прекрасно понимала, что такое передышка без разрешения начальства.

Одна из горничных кивнула.

– Привет, Кори, – сказала она, не отрывая глаз от экрана, – Это «Кэп-Нет». Только начинается.

Джени быстрым взглядом окинула небольшую группу собравшихся, примечая их лица и униформы. Она не знала их имен: Джени старалась избегать лишних сложностей, связанных с именами.

– А где механик? – поинтересовалась она.

– Все еще болеет, – ответила горничная. – Должен быть завтра. Он с ума сойдет, что не слышал твоего вопроса, – озорно хихикнула девушка. – Я передам ему, что ты интересовалась. Он говорит, что ты прелесть.

В ответ Джени улыбнулась своей особенной мимолетной улыбкой Кори – девушки, которая в определенных ситуациях краснела и, не останавливаясь, шла дальше. Она откинулась на спинку сиденья и удовлетворенно отметила, что ее появление не вызвало особого оживления. Да, за эти шесть месяцев Кори Сато, инспектор по контролю документации, неплохо устроилась в Северном порту. Джени Килиан казалась далекой, как никогда.

До сегодняшнего совещания.

Дела плохи, девочка. Последние две недели NUVA-SKAN не отвечает на наши звонки. Даже хааринцы жалуются. Но ты же не могла все это предвидеть, правда?

Тревожные думы Джени прервал форсированный голос из головизора:

– Содружеству оказана большая честь, открывающая новый, волнующий этап взаимоотношений между людьми и идо-мени, – частила ведущая «Кэп-Нета».

Не имеет ни малейшего представления о том, о чем она говорит, подумала Джени, наблюдая, как члены Кабинета Содружества поднимаются на помост с навесом, сооруженный перед роскошным зданием резиденции премьер-министра. Изо ртов шел пар. Несколько министров, не надевших пальто, дрожали от холода в своих официальных, форменного цвета, костюмах. Зимой Чикаго выглядел даже менее гостеприимным, чем Северный порт, насколько это вообще было возможно.

Министр финансов Абаскал со своим обычным румянцем, ужасающе контрастирующим с его золотистым кителем, выкатился на подиум, чтобы «сказать несколько слов».

– Где же посол? – буркнул кто-то.

– Он позднее появится. Ты что, хочешь, чтобы бедный уродец окоченел от холода?

– Никогда еще не видел его так близко. – Один из дневных официантов взглянул на часы. – Все четырнадцать министров собираются толкать речь? Это на несколько часов затянется.

– Не все четырнадцать, – ответила старшая официантка. – Нету Ван Рютера.

В самом деле? Джени изучала ряды лиц, высматривая среди них то, которое она знает. Знала. Когда-то давно.

– Очень жаль, – сказала она. – т Он самый красноречивый во всей компании.

– Он что, тебе нравится? – Официант взглянул на «Джени через плечо, презрительно усмехнувшись. – Они ж его там за козла имеют.

– Зато он знает идомени, – возразила Джени. – Это больше, чем можно сказать об остальных.

– Что-то его не видно после того, как погибла его жена, – заметила старшая официантка. – Бедняга.

– Зато о нем много чего слышно, – буркнул официант. – Коз-зел.

На экране Абаскал завершил свою речь и, вознагражденный вялыми аплодисментами, уступил место министру торговли Аль-Мухаммеду. Джени подалась вперед, прислушиваясь к голосу оратора, заглушаемому болтовней остальных зрителей. Министерство контролировало торговлю и транспорт – возможно, что-то из сказанного Аль-Мухаммедом прольет свет на спад на Вэйлене.

– Аль-Мухаммед – это «А» в NUVA или «А» в SKAN? – пропищал кто-то, заглушая голос министра.

Ну дает! Джени перебросила сумку через плечо и прошла между сидящими.

– Аль-Муххамед – это «А» в SKAN, – сказала она, отвесив говорившему легкий подзатыльник.

– Еще один гомик, – не унимался официант.

– Кори, ты же хотела посмотреть, – бросил кто-то ей вслед. – Пропустишь посла.

– Мне нужно идти. Посмотрю где-нибудь в другом месте.

Там, где потише. Могла бы придумать что-нибудь получше, чем смотреть программу в компании. В таких случаях никто не должен мешать. Чтобы можно было все обдумать. Взвесить.

Формально мы возобновили отношения с идомени. Джени помассировала живот: начал болеть желудок. Чудесно. Она шла мимо сооружений из черно-желтого термостойкого скандиевого кирпича к административному зданию Северного Порта. Элегантная двенадцатиэтажная громада возвышалась, словно суровый, но всепрощающий патриарх, дающий напутствия своим блудным детям. Аудиторская помощь Управления Межпланетного сообщения. Рекомендации министерств торговли и финансов. Судя по внешним проявлениям, родственные отношения оказались очень прочными.

Но, если верить старой пословице, внешние проявления могут оказаться обманчивыми.

Что тебе за дело до неженок из Гув-Холла, подружка? Что такого интересного там происходит, что ты слоняешься там каждый день?

Джени ускорила шаг, оставляя позади деловой район, глядя на свое отражение в витринах магазинов и глянцевых кирпичных стенах. Она обратила внимание на прихрамывание лишь пару месяцев назад и решила, что виной тому местный климат и дешевый матрас.

Кроме всего прочего. Шаг. Правой. Другой. Ле…вой. Так и есть. В левой ноге понижена чувствительность. Да и в левой руке. Недостаток чувствительности иногда затруднял быстрое движение. Но для ее работы это не имело большого значения. И вовсе я не виляю задницей – Джени взглянула на свое отражение – во всяком случае, это не так уж заметно.

Оставляя позади квартал за Кварталом, Джени шла, стараясь рассеять растущее недовольство собой. Она миновала склад, станцию долгосрочной подзарядки скиммеррв, затем трехсотметровый отрезок песков и кустарника, пока наконец не подошла к жилым домам.

Фасады одно– и двухэтажных зданий из шлакоблока с виду были обыкновенными, но внимательный наблюдатель заметил бы небольшие отличия. Немногочисленные, маленькие окна. Отсутствие дверей, выходящих на улицу. Глухие стены, обращенные к части города, населенной людьми. Люди не знают, что такое порядок, вот благочестивые идомени и отводят глаза.

Низкие тучи разверзлись, и хлынул холодный дождь. Джени набросила на голову капюшон, но прежде оглянулась по сторонам, не смотрит ли кто на нее. Члены искусственно созданной секты Хаарин, подобно своим более дисциплинированным собратьям из исторически сложившихся сект идомени, предпочитали держаться на расстоянии от своих человеческих соседей.

Кроме тех случаев, когда дела того требуют. Хаарин состоял из мелких правонарушителей и других асоциальных элементов – специально придуманная секта-свалка, куда сбрасывали мусор нормальные секты. Хотя Джени слишком хорошо понимала хааринцев, она все еще не знала точно, то ли они обосновались в человеческих колониях, чтобы досадить своему правительству, то ли потому что им действительно было по душе это соседство. В любом случае их вполне устраивали такие понятия, как гибкая система отчетности. Хааринцы занимались торговлей и не питали особого уважения к правилам и предписаниям Содружества, почти колониальным по своей строгости.

Они, наверное, сейчас все в доме собраний. Ждут выступления Тсеши. Возобновление формальных дипломатических отношений между Содружеством и путаницей миров Шеры, а также последующий пересмотр торгового и налогового законодательства волновали их не больше, чем начальство Джени в Торговой Ассоциации.

Я чувствую, инспекторам предстоит большая работа. Джени поежилась: дождь припустил сильнее, густой туман окутывал дома и полз вдоль пустынной улицы. Как вдруг на некотором расстоянии, в тумане краем глаза она уловила неясное движение. Желудок сжался, как обычно бывало при встрече с хааринцами Северного порта. Их предками были Виншаро и Патен, и наследственные черты еще не стерлись. Приближающийся хааринец был жилистым, худощавым, два метра ростом. Его желто-оранжевая кожа, казавшаяся человеку отвратительно желтушной, в мире идомени означала происхождение из пустынных районов Шеры.

Это всего лишь Джента. Волнение Джени улеглось. Знакомый хааринец шел ей навстречу, шагая широко и свободно. Его намокший темно-зеленый дождевик облепил такого же цвета рубашку, перехваченную поясом, и брюки. Края дождевика цеплялись за ремни высоких, по колено, сапог. Одежда намокла, красивые каштановые волосы слиплись, но хааринца это, кажется, совершенно не беспокоило. Его узкие плечи, изрезанные морщинами скулы, широко поставленные желтые глаза довольно красноречиво говорили о том, что он потомок чита.

– Ниа Шо-ри. – Джента приложил к груди руку, правую, ладонью внутрь – знак приветствия и даже почтения. – Ты не на гологр-рафии, не смотр-ришь выступления? Все идомени собр-рались там, смотр-рят выступления. – Он картавил и шепелявил, губы роняли слова, едва шевелясь. – Вместо этого ты бр-родишь здесь, под дождем.

– Да, ни-Джента, я не люблю официальные речи, – ответила Джени, сделав тот же жест приветствия. Кроме того, мне нужно пройтись, чтобы успокоить нервы. Но хааринец не поймет, что такое нервы, даже если хлестнуть его этими нервами по заднице, так что нет смысла и говорить об этом. – А почему ты не в большом зале? Тсеша – потомок Виншаро, а они всегда были благосклонны к хааринцам. Тебе его речь могла бы понравиться.

Джента поднес к лицу руку с веретенообразными пальцами и смахнул с безволосых щек капли дождя. Его пристальный взгляд пронизывал Джени насквозь. Она, как никто другой, должна была бы уже к этому привыкнуть, но откровенный взгляд идомени с его темными радужками, окруженными склерой более светлого оттенка, все еще вызывал ощущение дискомфорта. Пялиться незнакомцам в. глаза считалось запретным во всех традиционных сектах идомени. Но хааринцы Северного порта усвоили этот обычай ради интересов своего бизнеса. То, что она бесила до чертиков большинство представителей человеческого рода, было тут совершенно ни при чем. Даже не сомневайся.

– Я не дожидался, пока Виншаро прикажут мне жить в мире людей, – ответил Джента, – и не нуждаюсь в их указаниях, чтобы работать с людьми. – Как все его соплеменники, он становился более убедительным, когда хотел что-то доказать. – Ни-Ро Тсеша не за Хаарин. И не за Виншаро. И даже не за идомени. Он за то, что находится здесь. – Джента ткнул себя в живот, где, как верили большинство идомени, обитала душа. – А борьба за это не касается прав Гейт-уэя или изменения условий соглашения.

Сделав рассеянный прощальный жест, он двинулся дальше своей дорогой.

– Это повредит делам, – продолжал он, и туман поглощал его рокочущий голос. – Повредит, как это было раньше. Уже сейчас это чувствуется. За последние недели не пришло ни одного корабля – куда все они подевались? Ни к чему хорошему это не приведет. Ни к чему хорошему.

И Джента исчез в тумане, оставив Джени мокнуть под дождем в одиночестве.

Незаметно для себя Джени вновь очутилась в части города, населенной людьми. Она бродила от витрины к витрине, пока наконец не присоединилась к небольшой группе, собравшейся у магазина средств связи. На каждом голографическом экране, помещенном в витрине, было изображение премьер-министра Као.

– А теперь, уважаемые коллеги, высокочтимые гости, дамы и господа, – Као замолчала, выжидая момент, – я имею честь и возможность представить вам его превосходительство посла Шеры, Виншаро и всех народов идомени…

– Сект, – пробормотала Джени.

– …Эгри Ни-Ро Тсешу. – Као обернулась и сделала приглашающий жест. – Ваше превосходительство!

Джени ощутила воцарившееся вокруг напряжение, и на экране возникло знакомое лицо. Знакомое не потому, что у него был оттенок кожи Дженты, те же золотистые глаза и длинный, прямой нос: было что-то еще, глубокое и давнее. В лицо дул сырой холодный ветер, горький от кислотных выхлопов скиммеров, а Джени вспоминала другой ветер, сухой и горячий, несущий сладкий аромат соцветий лампового дерева. Вокруг толпились люди в длинных дождевиках, взлетал и падал гул их голосов.

Восемнадцать лет назад, в священной столице Рота Шера, когда нас обоих называли именами, данными нам от рождения…

– Дорогие друзья…

… Ты ведь чуть не погиб из-за меня, Ни-Ро.

– …после столь долгой разлуки.

Когда посол в приветственном жесте поднял над головой руку, загремела запись аплодисментов. Красный камень в его перстне Главного Миротворца вспыхнул, словно предупреждающий огонек. Когда аплодисменты стихли, Тсеша поклонился и продолжал свою речь на возвышенном языке Виншаро.

Из-за толпы Джени не были видны субтитры. Она следила за осанкой Тсеши, его жестами, взлетами и переливами мелодичного голоса и понимала смысл, подобно музыканту, узнающему ноты, тон и ритм музыки. Чтобы научиться этому, Джени понадобилось семь лет. Гордость и уважение к языку помешали ей притвориться и скрыть свое умение. Хааринцы заметили ее талант вскоре после прибытия Джени в Северный порт. И когда бы их Совет ни сталкивался со сложностями при общении с Торговой Ассоциацией Планеты Вэйлен, они всегда обращались за помощью к Кори Сато, что только способствовало ухудшению ее отношений с начальством.

Женщина, стоявшая рядом с Джени, указала на экран:

– Как это красиво! Этот язык. Эти жесты. Словно какой-то танец!

Рабочий в спецовке докера решительно покачал головой:

– Не верьте им. Никому из них, даже здешним. – Он махнул рукой в сторону поселения хааринцев. – Хитрые ублюдки. Видите, здесь нет никого из них. Вечно забьются в свои щели…

– Тсеша – религиозный лидер хааринцев Патена, – возразила женщина. – Таков закон секты – они обязаны были собраться, чтобы вместе послушать его. А после они будут молиться.

Джени согласно кивнула. Джента, по сути, совершил серьезный проступок, не придя смотреть передачу. Но даже наиболее очеловечившиеся идомени чувствовали, что поступать вразрез со своими убеждениями нехорошо. Моральные устои Дженты не позволили ему скрыть свое недовольство послом. По тем же причинам совет примет против него жесткие меры, которые будут носить публичный характер. Если его контракт будет расторгнут, произойдет настоящий взрыв. А Джени как пить дать придется лить елей, замиряя враждующих.

– Да пошли они со своими молитвами. – Рабочий бросил на Тсешу злобный взгляд. – Они все превращают в молитву. Даже еду, чтоб они подавились. Вы говорите, религия у них такая. А где вы видели религию, чтобы поесть в компании считалось грешным? С друзьями, как все нормальные люди.

Женщина осуждающе посмотрела на рабочего.

– Они иначе относятся к еде. Хааринцы очень бережно хранят пищу и ведут записи, откуда она поступила, где была добыта или собрана. Прием пищи для них – это таинство, а повара – служители культа. Едят они в одиночестве и все время молятся. Настоящий ритуал с очень строгими правилами. – Женщина кивнула в подтверждение своих слов. – Так они чествуют своих богов.

– У хааринцев деньги в большей чести, чем боги, – вставил другой мужчина. – Если захотите, они вам с радостью продадут немного своей священной жратвы. – Он скорчил презрительную гримасу. – Только вряд ли у вас возникнет такое желание. Они так все перчат, что глаза на лоб вылазят. Даже сладости.

– Таинство! – фыркнул докер. – Шайка жуликов. Разговаривают, будто у них рот полон камней, а смотрят на тебя, как на нечестивца какого, – сказал он и, угрюмо насупившись, отошел. – Двадцать лет без послов обходились, чтоб им. А тут – на тебе. С какой стати?

Хороший вопрос, сэр… Я и сама над ним думала последнюю пару недель. Взглянув напоследок на экран, Джени постаралась рассмотреть, кто из министров был на сцене вместе с Тсешей. Что ни лицо – то широкая улыбка. Что ж, эти улыбки довольно скоро растают, когда они поймут, во что вляпались. Вот только на этот раз она будет достаточно далеко, чтобы не попасть под осколки. Хотя бы раз в своей жизни, которая швыряла ее так и эдак, Джени удалось обосноваться «глубоко в тылу этого фронта», как любили говаривать опытные сослуживцы.

Дождь перешел в морось. Пора обратно на станцию слежения, которая сейчас была для Джени почти домом. И она поспешила к пункту подзарядки, где ее ждал скиммер. Несмотря на боль в спине, Джени пришлось ускорить шаг, не то начальство начнет биться в истерике из-за отсутствия утренних цифр по докам. Она не могла себе позволить снова подвести их.

Вдруг за спиной она услышала чей-то крик. Топот бегущих ног. У Джени замерло сердце. Перехватило дыхание. А затем – холодное спокойствие, словно старый друг тихо опустил на плечо руку. Джени потянулась к внутреннему карману сумки. Ладонь сомкнулась на рукоятке служебного пистолета. Девушка обернулась и увидела бегущего к ней знакомого администратора гостиницы.

– Боже, Кори, зову-зову! – Бедняга едва переводил дыхание. – Нужно… поговорить.

Джени оставила пистолет и, опустив руку, попыталась улыбнуться.

– Дружище, на тебе лица нет. Администратор понизил голос до шепота:

– Ну что, твое толстожопое начальство прошло аудит, без проблем?

– Как всегда, – ответила Джени.

– Ты знаешь, – администратор придвинулся ближе, – тут есть одна штучка из Консолидированного Южного Порта, сногсшибательная блондинка. Ей нужны делопроизводители. Подъедь к ней на собеседование. Она предлагает работу на уровне Регистра.

– Ну и что?

У администратора округлились глаза.

– Дуреха! Наш управляющий говорит, что в Торговой только о тебе и слышно. Все бумаги, подготовленные тобой, настолько безупречны – комар носа не подточит. Шесть месяцев работы, и ни одного замечания из Гув-Холла! Управляющий говорит, что так только в сказке бывает.

У моего начальства свое мнение на этот счет. Улыбка Джени померкла. Сегодня на совещании слово «осведомитель» вслух произнесено не было, но немое осуждение повисло в воздухе. Они думают, что я – агент разведки, шпион, вот что.

Если бы они знали…

Джени взглянула вдоль улицы, где у магазина средств связи все еще толпился народ.

– Я подумаю. Администратор вздохнул:

– Думай, но не слишком долго. Она сегодня отчаливает. – Он покачал головой. – Уровень Регистра. Только представь! Министерство внешних отношений на Амсуне. А может, даже на Земле! – Он ущипнул Джени за руку. – Регистр – о чем еще можно мечтать?

Уж я-то знаю, что такое Регистр, детка. Моему имени в этом толстом томе отведено не последнее место.

– Спасибо, что подбросил идею, – сказала Джени вслух. – Я хорошенько над ней поразмыслю.

И, предоставив администратору возможность продолжать беседу с ее удаляющейся спиной, Джени нырнула в знакомый переулок, который вел к станции подзарядки. Вдруг в животе заурчало, и она стала вспоминать, что интересного есть у нее в холодильнике. Холодный воздух. Черт, нужно купить продуктов. Но все приличные магазины были в противоположном направлении.

Джени поспешила обратно. Но, выйдя из переулка, она внезапно остановилась и нырнула в ближайший подъезд. Администратор разговаривал с какой-то привлекательной блондинкой – надо полагать, со своей новой знакомой из Консолидированного Южного Порта. Как Джени ни старалась, она не могла вспомнить названия этой компании ни на одной из проходивших через ее руки Погрузочных накладных.

Из своего укрытия Джени изучала аккуратную прическу и стильную одежду женщины. Она видела, как администратор кивнул, а затем указал в сторону переулка.

Джени осторожно отступила назад, чувствуя, как каждый шаг болезненно отдается в спине. Оказавшись у противоположного конца переулка, она огляделась по сторонам и, заслышав звук приближающегося пассажирского скиммера, нырнула в тень. Девушка ждала, пока не остались слышны лишь привычные звуки отдаленного уличного шума. Убедившись, что поблизости никого нет, она побежала.