Текст книги "Дорогой Джим"

Автор книги: Кристиан Мерк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Брона молча стояла с пришибленным видом. Она даже не попыталась задержать Найалла, когда он протиснулся мимо нее и двинулся по дороге к городу.

– Подожди!

Оклик Броны Найалл услышал как раз в тот момент, когда взгляд его упал на группу мужчин за поворотом дороги, – укрывшись за деревьями, они явно кого-то поджидали. Различить их лица на расстоянии он не мог… зато ясно видел, что один из них сжимает в руке какой-то увесистый предмет. И этот мужчина был очень похож на Дональда Кремина.

Бежать некуда. Найалл, затравленно обернувшись, заметил махавшую ему Брону. Она уже успела забраться в патрульную машину.

– Получается, линчевания не будет? – спросил он.

– Просто забирайся внутрь и молчи, – рявкнула она, напряженно вглядываясь в приближающихся к машине мужчин.

Когда патрульная машина свернула в том месте, где деревья подступали к самой обочине, стоявший впереди всех Дональд Кремин оказался так близко, что Найалл заметил, как побелели костяшки его пальцев, сжимавшие биту.

– С чего бы вдруг такая неожиданная милость? – съехидничал он, глядя, как Брона роется в бардачке. В конце концов она выудила оттуда обкусанный шоколадный батончик и принялась придирчиво его разглядывать. – Могла бы просто сдать меня им с рук на руки и вернуться в город, а после приехала бы, чтобы составить рапорт. И дело сделано – и ты вроде как ни при чем.

– Послушай, у тебя когда-нибудь был друг… близкий друг? – перебила Брона. Опустив стекло, она швырнула в окно остатки испортившегося батончика. – Кто-то, кого ты знаешь столько лет, что вы даже думать стали одинаково? – Подняв стекло, она свирепо выпятила челюсть – пусть этот длинноволосый типчик не думает, что она позволит ему заглянуть ей в душу! – Которому не нужно ничего говорить – потому что он и так все понимает без слов? Который ради тебя готов даже соврать родителям? Понимаешь, о чем я говорю?

Найалл вспомнил маленького Дэнни Игэна, которому так и не суждено было стать взрослым. Вспомнил тот проклятый автобус. И торчащие из-под него детские ноги воскового цвета, которые продолжали жить только на бумаге. Но он не стал ничего говорить – просто кивнул и стал ждать, что будет дальше. Патрульная машина, миновав ручей на окраине Каслтаунбира, двинулась в направлении здания береговой охраны. Оба молчали. Единственным звуком в кабине было сиплое дыхание Броны, как будто легкие ее, задавленные чувством вины, силились расправиться, чтобы впустить в себя немного воздуха.

– Когда мне было семь, – продолжала она, – все, о чем я мечтала, – это пара черных туфель. Они были такие блестящие… а сбоку ряд маленьких пуговок. Я просто умирала по ним! Ничего красивее, кажется, в жизни не видела! В общем, я отправилась в обувной магазин на главной улице и стала терпеливо ждать, пока продавщица отправится покурить. Решила – суну их незаметно в портфель и пойду себе потихоньку домой. Никто ничего и не заметит, понимаешь? – Брона зажала ладонью рот, словно стараясь удержать уже готовые сорваться с языка слова. – Они оказались мне велики. Пришлось натолкать в них газеты, чтобы они не свалились с ног. Но все равно… туфли выглядели потрясающе. Я помчалась к Рози, и мы по очереди дефилировали в них перед зеркалом, которое стояло в прихожей. А потом вдруг в дверь позвонили. Оказалось, это была продавщица. И… и она привела с собой полицию… – Брона шумно засопела – нет, воспоминания были тут ни при чем, догадался Найалл. Просто Рошин умерла – а этого не должно было случиться. – Я чуть не сгорела со стыда. Рози тогда спасла меня – она не стала дожидаться, пока я начну что-то лепетать. Представляешь, она нахально смотрела им в глаза и твердила, что это она, мол, украла их, а вовсе не я. Отец выпорол ее ремнем – она потом неделю не могла сидеть. Я знала, что я у нее в долгу. А она просто сделала вид, что ничего не произошло. И больше ни словом не упомянула об этом.

Дорога петляла, словно змея, между мокрыми соснами, обступившими ее с двух сторон. Присмотревшись, Найалл решил, что это та самая, по которой он не далее как позавчера тащился, словно усталый, промокший до нитки пилигрим.

– Но почему же ты ничего не сделала для Ифе?! Ты ведь могла!

– Легко тебе говорить. А ты попробуй встать на мое место, – угрюмо предложила Брона. Потом помотала головой, словно пытаясь отогнать печальные воспоминания. – Ифе – единственная, кому удалось спастись. Вот что бы ты сделал, а?

– Где она, Брона?

Пожевав губами, Брона со вздохом оглядела Найалла с ног до головы. Потом перегнулась через него, открыла дверцу и принялась копаться на заднем сиденье. Через минуту она швырнула ему на колени какой-то сверток.

– Миссис Кримминс велела передать, чтобы ноги твоей не было в ее доме, – буркнула она, сделав Найаллу знак убираться. – Между прочим, в городе полно людей, которые были бы рады никогда тебя больше не видеть – особенно после того происшествия в школе.

– Но я ведь ничего не сделал! – возмутился Найалл. – И ты это знаешь.

Ответом ему была улыбка, в которую Брона постаралась вложить столько желчи, что Найалл почувствовал во рту ее вкус. После этого она изложила ему условия сделки, которая, по словам Броны, могла спасти их обоих.

– К твоему сведению, я понятия не имею, где сейчас Ифе и что с ней случилось, – без особой радости в голосе призналась она. – В полиции ведь одни тупицы… Вот я такая, верно? Понимаешь, что я имею в виду?

– Ладно, договорились.

– А ты вроде ничего парнишка… толковый, – со вздохом обронила Брона. – Просто любишь совать нос куда не надо.

Найалл выбрался из машины. Деревья гнулись и жалобно стонали на ветру. То ли пытались что-то ему сказать, то ли просто переговаривались между собой – он так и не понял.

– Послушай, увидишь Ифе, передай ей кое-что, хорошо? – попросил Найалл. – Скажи: я очень надеюсь, она найдет то, что ищет.

Но Брона уже не слышала – патрульная машина, отъехав, быстро набрала скорость и вскоре исчезла на дороге, ведущей к городу. Сержант явно торопилась – наверное, потому, что некоторые вопросы обходятся слишком дорого, решил Найалл.

Он шел несколько часов – тени с каждой минутой становились все длиннее. Туман катился впереди него, словно ему не терпелось увидеть, что будет дальше.

А потом парень вдруг услышал какой-то неясный звук, поначалу показавшийся ему эхом собственных мыслей. Казалось, слишком живое воображение Найалла вновь решило сыграть с ним шутку. Но нет – это был звук двигателя – он то истерически взревывал, набирая обороты, то, скрывшись за очередным поворотом, замолкал, чтобы отдышаться.

Мотоцикл!

На редкость удачно, давясь истерическим смехом, подумал Найалл. Ничуть бы не удивился, если бы это оказался старый «Винсент Комет» Джима, вернее, его призрак, взявшийся преследовать меня вплоть до самого Баллимуна! Рев мотоцикла, ударившись о скалы, эхом прокатился по дороге, стих ненадолго, потом стал приближаться. Обернувшись, Найалл заметил мелькающее вдалеке пятнышко света. Призрак проклятого мотоциклиста, промелькнуло у него в голове, обреченный каждую ночь вставать из своей одинокой могилы на вершине холма, чтобы преследовать тех, кто в него не верит. Парень машинально сунул руку в карман, нащупав нож.

Когда мотоцикл подъехал поближе, из груди Найалла вырвался вздох облегчения – он оказался не красным, а черным.

Заметив Найалла, мотоциклист сбросил скорость и остановился в двух шагах от него. Потом молча поднял руку и с небрежным изяществом сдвинул щиток. Найалл едва не ахнул – он узнал это лицо.

– Ну как, отыскал, кого хотел? – спросил знакомый голос. Та самая байкерша, едва не угробившая его своей лихой ездой пару дней назад. Наверное, на его лице было ясно написано, что он думает, потому что она улыбнулась.

– Не всех, – с трудом выдавил из себя Найалл, незаметно сунув нож обратно в карман.

– Запрыгивай! – скомандовала девушка. – Я как раз еду на восток. Так что тебе повезло, приятель.

– Не думаю, – осмелился пробормотать Найалл. – Сказать по правде, мне бы хотелось еще немного пожить. Но все равно – спасибо!

Девушка кивнула, снова опустив на лицо щиток. Почему-то Найалл был уверен, что она все еще улыбается, – возможно, в этом виноват отблеск света, скользнувший в этот момент по щитку.

– Только не вздумай возвращаться, – будничным тоном посоветовала она. Мотоцикл оглушительно взревел и ласточкой взлетел на вершину холма. Найалл молча проводил его взглядом. Потом посмотрел на дорогу внизу – плотное облако тумана, поглотившее ее, так и манило пренебречь советом мистера Райчудури.

– Покойся с миром, Ифе, – пробормотал он. А потом, повернувшись к Каслтаунбиру спиной, зашагал дальше.

XXIII

Поезд оказался почти пустым – может быть, поэтому Найалл всякий раз испуганно вздрагивал, когда голос по радио объявлял остановки. Он клевал носом, время от времени проваливаясь в сон, но стоило только закрыть глаза, как ему вновь чудился тоскливый волчий вой, и какие-то серые тени, выплыв из темноты, окружали его со всех сторон. Вздрогнув в очередной раз, Найалл ткнулся головой в окно и окончательно проснулся.

«Следующая станция – Тёрлс. Конечная станция – Дублин. Поесть можно будет только на вокзале – в поезде еду не разносят. Благодарим вас за то, что вы воспользовались поездом нашей компании».

Итак, полный провал, подумал он, тупо глядя в окно. Добравшись до Корка, Найалл обнаружил, что ему не хватает двух евро, чтобы купить билет на последний поезд до дома. В итоге ему пришлось долго топтаться на улице возле стоянки такси, выклянчивая у запоздалых прохожих монетку. В конце концов таксисты, которым, видимо, опротивело это зрелище, дали ему денег с одним условием: никогда тут не появляться. Сгорая от стыда, Найалл поклялся, что ноги его больше здесь не будет. Швырнув ему недостающие два евро, один из таксистов издевательски рассмеялся. При воспоминании об этом унижении Найалла до сих пор мутило.

Темные силуэты деревьев проносились мимо окна, сливаясь в одну сплошную темную полосу. Лес казался вымершим – волшебный мир, описанный Джимом, по-прежнему отказывался впустить его, с грустью думал Найалл. Но почему… почему?! Несмотря на вышки-ретрансляторы, автострады и бензозаправки, какие-то следы прошлого могли уцелеть, решил он, решительно гоня от себя мысль о том, чтобы сдаться, – если, конечно, кто-то позаботился хорошенько их спрятать. Как насчет логова волка? Или золотых чертогов принцессы Эйслин? Или – чем черт не шутит! – пещеры злого волшебника, чьи колдовские чары, словно отрава, и по сей день проникают в наш мир?

Злого волшебника?

Догадка молнией вспыхнула в его мозгу. Забыв об усталости, Найалл мгновенно проснулся. Даже боль в лодыжке на мгновение куда-то исчезла. Смутный образ, настойчиво отгоняя сон, встал у него перед глазами. Кажется, упоминание о чем-то таком было в дневнике Рошин, встрепенулся он – да, точно, в самом конце! Они с сестрами ехали в поезде – Найалл тешил себя мыслью, что сидит на том же месте, на каком когда-то они, – и Ифе вдруг призналась, как вытащила из кармана Джима бумажник и обнаружила там нечто вроде карты.

И тут еще одна догадка обрушилась на него – Найалл впервые понял, что означает выражение «как обухом по голове ударило». А что, если эта самая карта на самом деле не была плодом воображения Джима? Что, если «разряды электричества», спиральками исходившие из головы и кончиков пальцев колдуна, на самом деле были вовсе не заклинаниями, которые он творил, как подумали сестры, а возможностью общаться на расстоянии с кем-то, кого он не мог видеть?

Господи… Это ведь мог быть…

Найалл лихорадочно принялся рыться в рюкзаке, стараясь отыскать дневник. Трясущимися руками открыл его на том месте, где, как он помнил, имелось описание карты. «За стенами замка кто-то сидел, крутя рукоятку чего-то, сильно смахивающего, по-моему, на радиоприемник. Мне показалось, фигура принадлежит мужчине», – разбирал он торопливые каракули Рошин. Но тут было что-то еще, спохватился Найалл. Колдун в действительности оказался принцем, упавшая лошадь, всей своей тяжестью придавившая его к земле, сломала ему обе ноги. Не в силах встать, несчастный молча смотрел, как его брат Оуэн занес над ним нож, чтобы прикончить, – в глазах брата он прочел свой приговор и поэтому не просил о пощаде.

Рошин писала, что так и не смогла вспомнить, как звали несчастного принца – зато в память Найалла это имя врезалось накрепко. Наверное, потому, что Джим много раз повторял о заклятии, наложенном на принца Оуэна старым волком.

Его брата-близнеца звали Нед.

Найалл уже собирался закрыть дневник, когда внезапно ему на колени выпал смятый листок бумаги – скорее всего, он просто не заметил его, когда читал дневник в первый раз.

– Желаете перекусить, сэр? – проговорил чей-то голос у него за спиной, когда Найалл нагнулся, чтобы поднять листок.

Обернувшись, он увидел заспанную молодую женщину, толкавшую по проходу тележку на колесиках с горячим кофе и сандвичами. Мятое форменное платье было в каких-то подозрительных пятнах, словно она испачкала его в горчице.

– Ух ты! А я было решил, что тут не развозят еду! – удивился Найалл, поспешно прикрыв листок ладонью.

– Объявление слышали, да? Это раньше так было. А у наших все как-то руки не доходят сменить пленку, – подмигнула ему женщина. – Ну как – может, чаю?

– Нет, голубушка, спасибо, – отказался Найалл.

Эта была первая улыбка, увиденная им за последние несколько дней, – и на душе у него разом стало теплее. Махнув ему на прощанье рукой, девушка двинулась дальше, толкая перед собой тяжело нагруженную тележку. Дождавшись, когда за ней захлопнется дверь, Найалл наконец решился развернуть пожелтевший от времени листок.

Ему вдруг стало зябко… Перед ним лежало послание из другого мира. У Найалла вдруг возникло странное ощущение – словно ничем не стесненные мысли Джима, обратившись в чернила, пролились на бумагу, чтобы донести некое послание, тайный смысл которого ему еще предстоит угадать.

Вот мертвая женщина… ее тело лежит на тропинке, а за нею – толстая ледяная стена, перебраться через которую нечего даже и думать. Найалл осторожно провел пальцем на восток, пытаясь разобрать что-то определенное. Чернила немного расплылись – в точности как писала Рошин, – однако он без особого труда смог догадаться, что тут было изображено.

Это был замок, и внутри него сидел Нед, лихорадочно посылая в эфир сигналы – в надежде, что хоть кто-нибудь услышит его. Но там была еще одна крохотная деталь, которую Рошин, скорее всего, не заметила… а может, у нее просто не хватило времени, чтобы упомянуть об этом в своем дневнике. Две параллельные линии, изгибаясь, тянулись через весь листок и прятались в нарисованном лесу. Рисунок был грубым, однако Найалл мгновенно догадался, что это значит.

Железнодорожные рельсы.

Они заканчивались возле подножия горы. Вокруг нее Джим нарисовал цветы – можно было подумать, гора сама выпустила их из себя, стремясь этой хрупкой красотой хоть немного прикрыть суровость исхлестанного дождями и ветром гранита. Магия… снова магия, окружавшая тайное убежище принца-колдуна. Кокетливое стремление хоть как-то приукрасить суровость пейзажа. Закрыв глаза, Найалл попытался вобрать его в себя, мысленно перебирая в памяти то, что он прочитал в дневниках обеих сестер. Кажется, Джим в разговоре с Фионой упоминал, откуда он родом… или нет? Или еще кто-то случайно обмолвился о месте, где Джиму случалось жить раньше? Найалл долго копался в рюкзаке, гадая, куда запропастился дневник Фионы, и только потом вспомнил, как отдал его Мэри Кэтрин в обмен на записи Рошин. Минуточку, остановил он себя. В голове забрезжило смутное воспоминание. Кажется, это тот новый знакомый Рошин – тот самый, что называл себя Стражем Ворот – уж не он ли упоминал о замке, скрывавшемся в самом глухом уголке леса? Поезд тряхнуло – он постепенно замедлял ход. Через минуту они будут в Тёрлсе.

И тут Найалла будто толкнуло что-то. Вздрогнув от пришедшей ему в голову догадки, парень впился взглядом в висевшую на стене железнодорожную карту – взгляд его, скользнув от Тёрлса к Темплмору, остановился на Баллиброфи, потом двинулся дальше. Вглядевшись в смятую карту, которую по-прежнему сжимал в кулаке, Найалл с изумлением убедился, что грубый рисунок, сделанный рукой Джима, в точности совпадает с тем, что находится у него перед глазами. И прерывистая линия железнодорожных путей на рисунке заканчивалась как раз возле следующей станции, где должен был остановиться поезд.

Получается, колдун – настоящий или выдуманный – живет или жил где-то в окрестностях Портлойса.

Горная гряда Слив-Блум, каждую весну сплошь покрытая пурпурно-синим ковром колокольчиков, занимала полнеба – до нее было рукой подать. В детстве Найалл часто играл на этих склонах. Как-то раз они с Дэнни, заигравшись, не заметили, как стало смеркаться, и заблудились в темноте – неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы кто-то из них не заметил, что в лепестках цветов отражается лунный свет, – это помогло им выйти к железнодорожному пути.

Найалл откинулся на спинку сиденья и на мгновение зажмурился, ощутив знакомую дрожь возбуждения. Он почувствовал себя гончей, вновь взявшей след. Кровь его забурлила – предвкушение погони заставило забыть о долгих часах, пока он трясся в поезде, о голоде, об усталости и разочаровании.

Если ты существуешь, мысленно прошептал он, обращаясь к чародею, чей смутный образ все еще стоял у него перед глазами, я тебя найду! И на мне уже лежит столько проклятий, сколько ты и представить себе не можешь! Так что берегись!

Серебристый серпик луны уже зацепился краем за горизонт, но Найалл прикинул, что у него в запасе есть еще около часа до полной темноты. Узкая тропинка, петляя между деревьями, вела в чащу леса. Миновав станцию, парень без особого труда отыскал юго-восточный край гряды Слив-Блум, в очередной раз подивившись ее сходству с каким-то исполинским зверем, который, припав к земле, дремлет в ожидании рассвета. Воспоминания прошлого вновь нахлынули на него, и Найалл, как когда-то в детстве, двинулся на запад, ориентируясь по слабо поблескивающим в темноте лепесткам цветов. Но не успел Портлойс с его уличными фонарями остаться позади, как он понял, что сделал ошибку.

Стоял конец мая. Последние чудом сохранившиеся колокольчики пролески побурели и засохли, а впереди, сколько хватало глаз, лежала непроглядная темень, которая может привидеться только в кошмарном сне.

– Убил все цветы, да, старый колдун? – прошептал Найалл, нащупывая взглядом невидимую тропинку и пытаясь убедить себя, что он тут не один. – Ничего! Тебе не укрыться от меня. Все равно я тебя найду!

Потоптавшись на месте, Найалл двинулся вперед, но не успел сделать несколько робких, нерешительных шагов, когда его зрение вновь как будто решило сыграть с ним шутку. Поначалу Найалл даже решил, что ему почудилось. Только потом, приглядевшись, он сообразил, что обман зрения тут ни при чем. Присев на корточки, он осторожно вытянул вперед руку, и его пальцы коснулись чего-то маленького и удивительно хрупкого, и это что-то, трепеща лепестками, явилось ему, словно посланец из совсем другого, безмолвного мира.

Крохотный лесной анемон, только-только проклюнувшийся из земли, поднял свою головку к небу и как будто пил льющийся сверху лунный свет.

Найалл, осторожно коснувшись его кончиком пальца, почувствовал тонкие лепестки, трепещущие, словно крылышки стрекозы. Волна облегчения захлестнула его – он понял, что нашел того, кто проведет его в самый глухой уголок леса. Потому что крохотный анемон был не один – впереди, сколько хватало глаз, вдоль тропинки, тянулась целая цепочка анемонов – их белые лепестки, отражая свет луны, слабо светились в темноте, освещая ему дорогу… в точности как много лет назад, когда они с Дэнни спешили выбраться из леса, пока не перепугались окончательно.

– Твой звездный ковер, Рошин, – прошептал он. Найалл внезапно почувствовал, как что-то шевельнулось в его душе, и в ней снова воцарились мир и покой – впервые с того самого дня, когда в руки его попал дневник Фионы. Казалось, с тех пор прошла вечность.

Выпрямившись, Найалл двинулся по тропинке в лес, направляясь в ту его часть, где ему еще не случалось бывать. Внезапно по спине у него пробежал холодок, и кожа моментально покрылась мурашками – ему казалось, он чувствует, как магические лучи колдуна ощупывают лес в поисках незваных гостей.

Найалл всегда почему-то считал, что колдуны не играют на пианино.

И, как выяснилось, ошибался. Потому что сейчас он явно слышал игру профессионала. Он узнал мелодию – это была хорошо знакомая ему композиция Кола Портера «Все пройдет». Пальцы музыканта, с непостижимой скоростью порхавшие по клавишам, извлекали мощные звуки из невидимого инструмента. На мгновение Найаллу почудилось слабое жужжание, и он затих, ловя в воздухе каждый звук.

Из всех сказочных существ, о которых ему когда-либо приходилось слышать, только русалки, кажется, умели петь – чарующими песнями они завлекали ничего не подозревающих путешественников, манили их за собой, чтобы утащить несчастных под воду. А вот темные маги и колдуны, считал Найалл, предпочитают прибегать к заклинаниям – заколдованные звери обращают в бегство их врагов, а заклятья, которых у любого из них имеется в избытке, способны парализовать ужасом одинокого странника вроде него самого. Но музыка! Музыку наподобие той, что сейчас лилась из-за плотно прикрытой двери, скорее уж можно было услышать в насквозь прокуренном пабе где-нибудь в двадцатые годы прошлого века. Продираясь между разросшимися кустами дикого аронника, обдирая себе руки о его острые шипы и вдыхая его сладковатый фруктовый аромат, Найалл вдруг поймал себя на том, что невольно нарисовал идиллическую картинку: эдакого водевильного музыканта, развлекающего мирно пасущихся возле его пещеры оленей с кроликами. Почувствовав, как очередной, особенно острый шип разодрал ему джинсы – подарок миссис Кримминс – Найалл вполголоса выругался.

Этого оказалось достаточно, чтобы звуки музыки оборвались так же неожиданно, как и возникли.

Проклятье! Найалл готов был собственными руками придушить себя за глупость. Какого черта ему вообще пришло в голову ломиться через лес, не имея карты? Если колдуны существуют и в наши дни, подумал он, то, живя на свете тысячу лет, наверняка научились распознавать слоновую поступь сыщиков-любителей, вздумавших вторгнуться в их владения. Присмотревшись, он различил парочку березок, чьи тонкие белые силуэты проступили из темноты, когда небо на востоке стало чуть заметно сереть. Да и весь остальной лес, если не считать темного пятна в пятидесяти футах впереди, просыпался прямо на глазах. Найалл огляделся по сторонам, гадая, куда это его занесло, и вдруг в глаза ему бросилось нечто такое, на что он до сих пор не обращал внимания.

Нет, не то чтобы его слух вдруг обострился до волчьего. Вокруг стояла мертвая тишина – ни шороха листьев, ни крика потревоженной в своем гнезде сойки, – казалось, все замерло. У Найалла появилось странное чувство… как будто лес, затаившись, наблюдал за ним, дожидаясь, когда он найдет того, кого ищет. Или когда тот, кого он ищет, найдет его самого, с замиранием сердца подумал Найалл, упрямо двинувшись дальше. Анемоны, так храбро поначалу указывавшие ему дорогу, словно поблекли: они попадались все реже, а потом и вовсе пропали. Страх – это нечто такое, что ощущаешь не умом, а кожей. Позже, вспоминая об этом, Найалл готов был поспорить, что робкие цветы уже заранее знали о том, что ждало его впереди, и поспешили незаметно исчезнуть. «Мы довели тебя до этого места, – будто говорили они, – но даже у нас не хватает смелости и дальше освещать тебе путь, ибо ты ступил на опасную дорогу».

Осторожно, шаг за шагом пробираясь вперед по склону нависшего над равниной холма, Найалл наконец выбрался на открытое место. Чуть дальше, внизу, две тонкие струйки сизого дыма, казалось, спорили, кто из них скорее доберется до низко нависшего над землей облака. На таком расстоянии парень не мог различить не только трубу, но даже крышу, однако почти не сомневался, что это не дым костра. Нет, где-то там, внизу, есть дом, он был твердо уверен в этом. Есть камин, в котором горят дрова. Или брикеты торфа. Кто-то явно устроился с удобствами, промелькнуло у него в голове. Кто-то, кто живет в этом доме постоянно.

Найалл уже занес ногу, чтобы двинуться дальше, вниз по тропинке, когда впереди раздался какой-то странный звук, разом вернувший его в прошлое. Слабое жужжание… очень похожее на то, которое издавала машинка с дистанционным управлением. Его отец не мог позволить себе купить сыну такую игрушку, и Дэнни великодушно давал ему поиграть одной из своих.

– Доброе утро, – проговорил чей-то негромкий спокойный голос. Казалось, говоривший испытывает немалое удовольствие оттого, что смог подкрасться незамеченным.

– Кто тут?! О черт!

Подошвы старых башмаков, одолженных ему миссис Кримминс, слишком скользкие, чтобы ходить в них по лесным тропинкам, проехались по грязи, и на мгновение Найалл почувствовал, что падает в пропасть. Скорее по инерции, он одной рукой ухватился за ветку и каким-то чудом не сорвался с обрыва вниз. Выбравшись на безопасное место, с горящим от смущения и злости лицом, Найалл обернулся и увидел прямо перед собой сидящего человека.

Он был одет в старомодную домашнюю куртку из винно-красного бархата, которая до странности не вязалась с солдатскими башмаками на шнуровке и черной кепкой из какой-то грубой ткани. Тонкие усики мужчины были аккуратно подстрижены. Во взгляде карих глаз не чувствовалось ни враждебности, ни дружелюбия. Колени мужчины были укутаны зеленым шерстяным пледом. А поверх них, точно спящая змея, лежала двустволка, которую мужчина поглаживал, словно опасаясь, как бы она вдруг не проснулась.

Какого дьявола… с чего это он расселся тут, вместо того чтобы встретить меня лицом к лицу, как и подобает мужчине, с невольным раздражением подумал Найалл. Впрочем, достаточно было опустить глаза, чтобы ответ пришел сам собой.

Кто бы ни был этот мужчина, он сидел в инвалидном кресле.

Ледяные пальцы страха стиснули горло Найалла. Два черных дула безжалостно уставились ему в глаза. Спасения не было – он знал: пуля найдет его раньше, чем он успеет отпрыгнуть в сторону и скрыться в спасительных зарослях. Итак, злой колдун нашел его, едва он переступил порог его владений.

– Я пришел поговорить с вами, – просипел Найалл, сам не узнавая своего голоса.

Безногий принц в ответ только молча кивнул. Потом взмахнул рукой, и два неясных силуэта выступили из темноты позади него – словно волки, промелькнуло в голове у Найалла. Мужчины, чьих лиц он не мог различить, одним и тем же жестом вскинули винтовки, словно спрашивая: «У вас все в порядке?», после чего, шагнув назад, снова растворились в лесу – так же внезапно и незаметно, как и появились.

– Вот как, значит? – равнодушно бросил колдун. – А вам известно волшебное слово? – Повернувшись, он покатил вниз по тропинке, сделав своему непрошеному гостю жест следовать за ним – в темноту, откуда он только что появился.

– Вы любите регтайм? ^[35]– поинтересовался он на ходу. Найалл невольно обратил внимание на то, как его грубые руки крепко удерживают подпрыгивающее на ухабах тропинки инвалидное кресло. – Потому что если нет, то это будет чертовски длинный день для нас обоих.

Увидев собак, выскочивших, чтобы приветствовать возвращающегося хозяина, Найалл – чуть ли не в первый раз за все это время – вздохнул с облегчением. Он узнал спрингер-спаниелей – этот необыкновенный взгляд, в котором сквозил ум, настолько проницательный, что даже хозяевам таких собак порой становится не по себе, раз увидев, невозможно было забыть. Женщина в накрахмаленном белом фартуке, стоя у парадной двери небольшого, вероятно, построенного еще в девятнадцатом веке особняка в георгианском стиле с позеленевшими от мха стенами, дожидалась их появления. Сейчас будет чай и лимонные пирожные, промелькнуло в голове у Найалла. А в следующее мгновение на плечо ему легла чья-то рука и, подняв голову, он увидел перед собой лицо одного из мужчин, которых несколько минут назад испугался в лесу. Дрожь пробежала у него по спине – лицо мужчины было таким же застывшим и бесстрастным, как сами деревья, за которыми он тогда исчез.

Безногий принц нетерпеливым движением рук развернул инвалидную коляску. Найалл уже открыл было рот, собираясь что-то сказать, когда внезапно взгляд его остановился на двери, за которой уже благоразумно исчезла горничная, впустившая в дом собак. На самом деле это была не дверь, а самые настоящие ворота… ворота, выкрашенные в черный цвет. Похоже, перед ним была та самая Крепость Волка, с невольной дрожью подумал Найалл… сейчас его вздернут… Он даже сделал незаметный шажок в сторону, примериваясь, как бы половчее оттолкнуть мужчину в коляске, молнией метнуться в кусты и бежать со всех ног.

– Значит, приехали подышать чистым воздухом, так? – поинтересовался его новый знакомый. Привычным движением переломив винтовку, он сунул руку в карман и принялся рыться в нем. Остановившимся взглядом Найалл смотрел, как мужчина высыпал на колени несколько патронов.

– Послушайте, погодите минутку… Вы все не так поняли… – пролепетал он.

– Только не говорите мне, что это музыка привела вас сюда – ночью, через лес, как по волшебству, – жестко бросил мужчина, скривившись, словно найденные в кармане патроны чем-то его не устраивали. – Потому что тогда я вынужден буду поговорить с вами по-другому. Итак – кто вы такой? Вы что – просто заблудились? Или же у вас была причина явиться сюда – достаточно серьезная, чтобы я тратил на вас время?

– У меня и в мыслях не было обидеть вас, – заявил Найалл, чувствуя, как рука второго охранника тяжело легла на его плечо, потихоньку пригибая к земле.

– Сказать по правде, не представляю, как бы вам это удалось, – хмыкнул хозяин замка. Подняв к Найаллу изможденное лицо, он с вызывающей улыбкой повертел перед его глазами патроном 12-го калибра. – Вы среди ночи пересекли всю долину, вскарабкались по холму и обнаружили мою скромную лачугу. За все девять лет, кроме вас, сюда забрел лишь один непрошеный гость, какой-то француз-турист, который шел на станцию в Портлойсе и свернул не там, где нужно. А вы вдобавок даже не подумали извиниться за свое вторжение!

– Но я вовсе не собирался вламываться к вам, – запротестовал Найалл, словно загипнотизированный, не сводя глаз с дула двустволки. – Просто… Видите ли, нам нужно поговорить. Поверьте, это очень важно!

Нед уже не пытался делать вид, что эта перепалка его забавляет. Он утомленно покачал головой, всем своим видом показывая, до чего Найалл ему надоел.