Текст книги "В вихре страсти"
Автор книги: Кристи Келли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Глава 2
Лондон, 1817 год
Энтони с грохотом захлопнул за собой дверь и, не глядя, швырнул шляпу в дальний угол комнаты. С чего это он так разволновался сегодня? Разве за последние восемь лет ему не пришлось несколько раз побывать в подобных ситуациях?
Он подошел к камину и протянул руки к огню, чтобы согреться. Вот уж чего точно не хватало сегодня в проклятом бальном зале, так это тепла. Во всех смыслах.
И все же к нему еще никогда не обращались с прямым требованием незамедлительно покинуть светский раут.
До сегодняшнего вечера.
Взяв небольшой графин, он налил себе виски, выпил все до последней капли и, снова наполнив бокал, направился к креслу. Сделав глоток, он услышал, как дверь в комнату отворилась, и усомнился в правильности своего выбора: стоило ли приходить именно сюда в поисках убежища от житейских бурь?
– Вряд ли это поможет тебе справиться с неприятностями, – раздался женский голос позади него.
Подойдя ближе, леди Уайтли слегка взъерошила волосы Энтони и опустилась в кресло напротив.
Он приветственно поднял бокал и допил все, что там оставалось.
– Чрезвычайно действенное средство.
– Просто поверить не могу, что лорд Истли устроил сцену, во всеуслышание, требуя от тебя покинуть бал, – сказала она.
Он нахмурился:
– Ну, если даже ты уже знаешь об этом, можно быть уверенным, что в свете не осталось никого, кто не был бы в курсе дела.
Мать негромко рассмеялась:
– Ты сильно преувеличиваешь. Сейчас большинство представителей высшего общества уютно устроились в своих родовых поместьях далеко от Лондона.
– Не все, – пробормотал он, думая о своих друзьях молодоженах. В конце концов, он, вероятно, получил по заслугам. Десять лет назад он наплевал на условности и перестал вести жизнь достойного молодого джентльмена.
– Ты можешь легко устранить эту проблему, – сказала мать, пристально глядя на него.
– Ты полагаешь? Как я могу восстановить свою репутацию при нынешнем положении вещей? Моя умершая мать жива и содержит самый знаменитый в Лондоне бордель, мой отец по-прежнему утверждает, что она умерла, а я сам, по всеобщему убеждению, убил двадцать с лишним человек и всегда готов совращать невинных дев в их собственных постелях.
– Обо мне знаешь только ты. И твой отец. Кроме того, – продолжила она, усмехнувшись, – по-моему, невинная дева была всего одна. И отнюдь не в постели.
– Вот именно. И, по моим подсчетам, я убил всего пятерых, причем каждый из них перед этим пытался прикончить меня самого.
Леди Уайтли откинулась на спинку голубого бархатного кресла и вздохнула. В своем элегантном шелковом платье она вовсе не походила на проститутку. Через десять лет после их встречи Энтони пребывал в полном неведении относительно того, удалось ли какому-нибудь мужчине хоть раз преодолеть порог ее спальни. Впрочем, это ничего не меняло. Она владела публичным домом и получала доход с каждой из девиц.
– Энтони, поправить твою репутацию не составит большого труда. Ты сын графа. И располагаешь собственным крупным состоянием.
Энтони со стуком поставил бокал на стол.
– Только не говори мне про женитьбу.
– Почему нет?
– Ты лучше других должна знать ответ на этот вопрос. – Он с силой крутанул пустой бокал, затем резко накрыл его рукой. – Вероятно, я слишком похож на свою мать.
Она тяжело вздохнула:
– Не позволяй моим ошибкам испортить твое будущее.
– Мама, поздно рассуждать об этом.
– Энтони, я понимаю, ты считаешь мое поведение эгоистичным, – мягко обратилась она к нему. – Поверь, если бы я могла предвидеть, к каким последствиям приведет мой уход, то никогда не оставила бы тебя и Дженну.
– Я знаю.
Он закрыл глаза. Слишком болезненная тема. Мать уже не в первый раз пыталась объяснить ему свои поступки восемнадцатилетней давности. В том, что произошло, отец виноват не меньше, чем она. Возможно, даже больше. Именно он объявил ее умершей. Именно он запретил ей возвращаться в поместье и лишил возможности видеться с детьми. Наконец, именно он оставил ее без всяких средств, вынудив заняться проституцией.
– Когда-нибудь тебе понадобится наследник, – сказала она, меняя тему и возвращаясь к вопросу о его пошатнувшемся положении в обществе. – Продуманная женитьба решила бы все твои проблемы. Главное – подобрать правильную невесту. Все, что тебе нужно, – это найти папашу, который желал бы громкого титула для своей дочери. Думаю, мисс Сьюзен Коддингтон вполне подходящая кандидатура. Я слышала, ее отец барон очень не против увидеть дочь виконтессой.
Закрыв глаза, Энтони размышлял над ее словами. Все это звучит вполне разумно, но ему всегда претила мысль о женитьбе. Супружество предполагает надежность и искренность. Вовсе не то, что он в состоянии дать женщине. С другой стороны, если он женится только ради респектабельности, все гораздо проще. Жена родит ему наследников и вернет в высшее общество, а он будет держать свои секреты при себе.
– Энтони, хорошая жена может существенно упрочить твое положение в обществе. Твое доброе имя будет восстановлено, как только ты наденешь обручальное кольцо на палец подходящей женщине. Но только в том случае, если… – Она умолкла, глядя на огонь в камине.
– Если что?
– Только если ты перестанешь работать на мистера Эйнсуорта. Продолжая выполнять его поручения, ты погубишь свою репутацию.
Энтони вздохнул и про себя поинтересовался, чем вызвано ее замечание – заботой о восстановлении его репутации или желанием уберечь его от опасности. В сущности, это не имеет значения. Работая на Эйнсуорта, он в равной мере рискует потерять и репутацию, и жизнь. – Энтони, я хочу, чтобы ты кое-что передал своей сестре.
Она подошла к столу, открыла шкатулку и вынула оттуда ожерелье. Затем протянула украшение Энтони, и он увидел рубины, сверкнувшие в отблесках огня, горевшего в камине.
– Ты хочешь, чтобы я передал это Дженне?
– Да, как подарок к Рождеству.
– До Рождества еще больше трех недель, – хмуро заметил Энтони. Рождество всегда напоминало ему о самых ужасных событиях в его жизни.
– Мне хочется, чтобы она получила это украшение до свадьбы. Скажи ей, что оно было на мне в день моего венчания. Может быть, она захочет надеть его, когда будет выходить замуж.
Энтони взял ожерелье и принялся рассматривать рубины. Их высочайшее качество не вызывало сомнений, а вот происхождение… Интересно, откуда у матери это украшение?
– Полагаю, я должен сказать Дженне, что это подарок от тебя?
– О, Энтони! – взмолилась она, сжимая его руки. – Пожалуйста, не надо так шутить.
Глядя в ее полные слез глаза, Энтони прекратил сопротивление и кивнул:
– Я скажу ей, что отец нашел ожерелье среди твоих вещей.
– Пожалуйста, скажи, что ты сам нашел его на чердаке. Он мало знал о том, что заставило ее покинуть семью.
Когда Энтони, через год после роковой ночи, наконец, вернулся в этот дом, мать рассказала ему об изменах отца. Среди причин ее ухода были несколько любовниц и внебрачная дочь.
– Как пожелаешь, – согласился он. Она отпустила его руки:
– Энтони, обещай мне, по крайней мере, обдумать то, что я говорила про восстановление твоей репутации.
Он встал и, перед тем как уйти, обернулся и посмотрел на нее. Он не может даже задумываться о женитьбе, пока не исправит одну страшную ошибку. Он должен разыскать ту девушку, но именно этого ему сделать не удалось… до сих пор.
– Я обдумаю то, что ты сказала, очень тщательно.
Энтони тихо вошел в дом лорда Селби. Холодный декабрьский ветер пробирал до костей, а здесь было так тепло. Он вручил пальто дворецкому и направился в гостиную. Хотя Энтони получил приглашение на праздничные торжества по случаю крестин дочери Селби, он приехал сюда совершенно по другому поводу.
После того как ему пришлось провести пять месяцев во Франции, ведя навязанную ему двойную игру, он чувствовал себя совершенно измученным и выдохшимся. И все-таки была одна веская причина, которая заставила его явиться сюда сегодня вечером.
Софи Рейнард приподняла бровь и слегка наклонила голову, указывая ему на дверь в холл. Энтони подождал, пока она выйдет из комнаты, и только потом присоединился к ней в кабинете Селби.
– С возвращением, Энтони. Как прошло путешествие? Удачно?
Меньше всего ему хотелось говорить о том, как он исколесил всю Францию в погоне за английским шпионом.
– Довольно, Софи. Мне пришлось ждать лишние пять месяцев, чтобы узнать ее имя. Я хочу услышать его немедленно.
Софи мягко рассмеялась:
– Отлично, я сдержу свое обещание. Женщину, которую ты разыскиваешь, зовут Энн Смит.
Энтони ожидал чего-то более узнаваемого, но ее имя было таким же простым, как она сама. Просто торговка апельсинами.
– Ты не знаешь, жива ли она? Прошло десять лет.
– Она определенно жива.
Энтони нахмурился. Его насторожила интонация, с которой ответила Софи.
– Что ты скрываешь от меня?
Софи улыбнулась и погладила его по щеке:
– Зачем мне что-то скрывать от тебя, дражайший братец? Женщина, которую ты ищешь, находилась в комнате, из которой ты только что вышел.
– Она здесь?! В гостиной у Селби? – Да, – с улыбкой подтвердила Софи.
– Черт возьми, Софи! – почти закричал он. – Почему ты мне там об этом не сказала?
– Чтобы избежать именно такой реакции, – ответила она, пристально глядя на него.
Энтони свирепо смотрел на свою единокровную сестру. Волосы цвета воронова крыла, серые глаза… Ничего общего с ним самим. А вот отдаленное сходство с его сестрой Дженной можно уловить. Но его и Софи, похоже, все-таки объединяла некая фамильная черта – они оба унаследовали от отца непреклонное упрямство.
Узнав о существовании Софи, Энтони принялся разыскивать ее, полагая, что она прозябает в полной нищете. Вместо этого он обнаружил семнадцатилетнюю красотку, проживающую в фешенебельном районе Мейфэр с тетушкой-опекуншей. Потом выяснилось, что отец оплачивает все ее расходы при условии, что она никогда и никому не откроет, чья она дочь.
Встреча с Софи девять лет назад была одним из немногих положительных последствий катастрофы, разразившейся в их семье. Даже если иногда ему хотелось задушить сестрицу собственными руками… Вот как сейчас, например.
– Время чрезвычайно удачное, – многозначительно произнесла Софи.
– Какое время?
– Когда вы снова встречаете друг друга.
– Нечего нас сватать. Я просто должен встретиться с ней и попросить прощения за то, что сделал.
Софи обладала незаурядным посредническим талантом и мистической интуицией, благодаря чему считалась в высшем свете непревзойденной свахой. Но никто не знал, что она заставила Энтони помогать ей в организации трех бракосочетаний.
– Согласна, – сказала Софи и подошла к нему почти вплотную. – Из вас двоих получилась бы кошмарная пара.
Пропустив мимо ушей эту реплику, Энтони опустил руку в карман сюртука. Достав рубиновое ожерелье, он слегка покачал им у нее перед глазами, пока она не выхватила украшение из его рук. Собственно, он и принес его сюда только для того, чтобы показать ей и послушать, что она скажет.
– Какая красота! – благоговейно вымолвила Софи.
– Да, действительно. Дженне оно понравится.
– Это от леди Уайтли, не правда ли?
– Да. Рождественский подарок для Дженны, чтобы она надела его в день свадьбы, – ответил Энтони.
– Это старинное украшение. Думаю, оно могло принадлежать еще твоей бабушке.
– Я тоже надеюсь, что это фамильная драгоценность, а не побрякушка, купленная на доходы от борделя.
Софи с легкой грустью посмотрела на ожерелье: – Но Дженна никогда не узнает, что это подарок матери. И оно не будет иметь сентиментальной ценности. Как должно было бы быть.
– Я скажу ей, что оно было на матери в день свадьбы. Этого будет достаточно.
– Тебе виднее, – сказала она, возвращая ему рубиновое ожерелье. – Не потеряй его до Рождества.
Энтони резко наклонил голову и посмотрел на сестру:
– Ты действительно думаешь, что я могу допустить, чтобы с этой вещью что-нибудь случилось?
– Разумеется, нет.
– Я должен вернуться и найти Энн Смит, – произнес он, направляясь к двери.
– Энтони, – тихо окликнула его Софи, – отнесись к ней по-доброму. В ее жизни было много горя.
Кивнув, Энтони вздохнул. В свое время он причинил ей боль и никогда не забывал об этом.
Он покинул кабинет и вернулся в гостиную. Должно быть, девушку, раньше торговавшую апельсинами, следовало искать среди прислуги. Однако в комнате находились исключительно лакеи. И ни единой служанки. Вероятно, он с ней просто разминулся.
Время шло, Энтони вел светскую беседу с лордом Селби, внимательно вглядываясь в каждую служанку, появлявшуюся в комнате. Ни одна из них не походила на ту маленькую голубоглазую блондинку; чей туманный образ он хранил в памяти десять лет.
С раздражением, придя к выводу, что Софи, должно быть, снова обманула его, Энтони оставил Селби, решив засвидетельствовать свое почтение его супруге. Леди Селби сидела на диване, держа на руках новорожденную дочь Изабеллу.
– Сомертон, идите сюда, посидите со мной, – сказала она с ласковой улыбкой.
Замужество и материнство очень украшали ее.
– Как поживаете, леди Селби?
– Превосходно. Не хотите ли подержать малышку? Энтони не относился к тому типу мужчин, которым нравится возиться с детьми, тем более с младенцами, но что-то заставило его согласиться. Она положила ему на руки крохотную извивающуюся девчушку и показала, как поддерживать головку. Он взглянул на малютку – она пустила парочку пузырей и одарила его беззубой улыбкой.
– У вас природный дар общения с детьми, – заметила леди Селби и сообщила: – Баннингу потребовалось несколько дней на то, чтобы научиться более или менее уверенно держать ее.
Энтони усмехнулся:
– Селби никогда не умел найти подход к даме.
– О! – вмешался низкий мужской голос.
Энтони поднял глаза и увидел прямо перед собой Селби. Он наклонился и решительно забрал малютку из рук Энтони.
– Думаю, мне лучше сразу предупредить тебя, чтобы ты держался подальше от моей дочери.
Леди Селби мягко рассмеялась:
– Баннинг, полагаю, даже Сомертону нравятся девушки немного постарше нашей Изабеллы.
– Да, действительно, я предпочитаю, чтобы они хотя бы умели ходить, – саркастически заметил Энтони и спросил: – Вы не видели мисс Рейнард?
– Софи? – переспросила леди Селби. – Кажется, нет. Я только заметила, что она вышла из гостиной и больше не вернулась. В отличие от вас. У вас к ней какое-нибудь важное дело?
– Нет.
Энтони постарался сохранить невозмутимость. Жена его друга задала свой вопрос чрезвычайно игривым тоном. Впрочем, ничего удивительного. Очевидно, Софи никому ни словом не обмолвилась об их родственной связи. В полном соответствии с желанием отца.
Итак, Софи незаметно ускользнула от него. И теперь, не имея возможности получить хотя бы намек на то, кем может быть эта Энн Смит, он вынужден уйти.
Его пустой желудок заурчал, напоминая о себе. Вероятно, не стоит так уж торопиться, подумал Энтони, есть смысл задержаться еще ненадолго.
Возле стола с закусками он обнаружил лорда Блэкберна.
– Добрый вечер, Блэкберн.
– Сомертон! Ты пропустил восхитительный обряд крещения.
– Знаешь, я подумал, что церковь вряд ли выстоит, если я войду внутрь.
Блэкберн фыркнул от смеха:
– Похоже, ты прав. Я слышал о вчерашней неприятности на балу у лорда Истли. От души надеюсь, что этот скандал не помешает тебе вернуться в высшее общество.
– Ни в коей мере, – ответил Энтони с напускной беспечностью, вовсе не чувствуя себя столь уверенно.
– Вот именно. Я совершил самый разумный поступок в своей жизни, когда женился на Дженнет и возвратился в свет.
Энтони предпочел оставить замечание Блэкберна без ответа и сосредоточился на выборе закусок. При виде большой хрустальной чаши с эгногом его чуть не стошнило. Господи, очередное напоминание о предстоящем Рождестве.
– Эгног, так рано?
Блэкберн залился счастливым смехом:
– Это придумала моя жена. Она уговорила повара леди Селби приготовить яичный коктейль сегодня, чтобы мы все подумали о Рождестве. Между нами, я подозреваю, что Дженнет пошла на хитрость, решив таким способом напомнить мне, чтобы я подыскал ей какой-нибудь замечательный рождественский подарок.
В свое время Блэкберн поступил в точности так, как мать советовала поступить Энтони. И это блестяще сработало. Блэкберн не только привел в порядок свою репутацию, но и приобрел любящую жену.
Энтони подцепил кусок ветчины и опустил его к себе на тарелку. Потянувшись за следующим куском, он остановился, почувствовав легкий толчок сбоку.
– О, извините меня!
Энтони вежливо улыбнулся миниатюрной девушке. Она поправила очки и взглянула на него. В ней было что-то смутно знакомое, но он не мог вспомнить, кто она. Закрытое серое платье, волосы, стянутые в тугой узел на затылке, очки – типичный «синий чулок». И Энтони пришел к выводу, что это одна из ученых приятельниц леди Селби.
– Мы не знакомы?
– Думаю, нет. – Она попыталась отступить, но прямо позади нее стояла леди Блэкберн.
– Сомертон, – кивнула ему леди Блэкберн, – примите мои извинения. Я врезалась в Викторию, и она, должно быть, толкнула вас. – Она сделала шаг назад, предоставляя приятельнице свободное пространство. – Это мой дорогой друг – мисс Ситон. Она управляет…
– Приютом для сирот на Мэддокс-стрит, – договорил за нее Энтони.
Так вот почему женщина показалась ему знакомой. Должно быть, он видел, как она входила в дом по соседству с домом леди Уайтли.
Леди Блэкберн улыбнулась:
– Я могла бы догадаться, что вы о ней наслышаны.
– Только о ее деятельности.
Энтони внимательно посмотрел на мисс Ситон, выглядевшую так, словно ей хотелось провалиться сквозь землю. Она не отрывала глаз от кончиков своих туфель, едва высовывавшихся из-под муслиновой юбки. Несчастная женщина явно чувствовала себя тут чрезвычайно неловко. Удивительно, каким образом дочь викария оказалась близкой подругой здешних леди самого знатного происхождения?
– Виктория, это виконт Сомертон, – с улыбкой сказала леди Блэкберн.
– Счастлив познакомиться с вами, мисс Ситон.
– Благодарю вас, милорд, – робко вымолвила она, присев в легком реверансе. – Дженнет, к сожалению, мне пора уходить.
– Да, конечно, – ответила леди Блэкберн. – Пойдем к Эвис и Элизабет, чтобы ты могла попрощаться с ними.
Дамы направились к леди Селби и леди Кендал, а Энтони смотрел им вслед.
В чем дело? Почему он не может оторвать глаз от этой мисс Ситон?
Он покачал головой.
Вожделение? Но для этого не было ровным счетом никаких оснований. Он сполна использовал преимущество своего пребывания во Франции и едва ли не пресытился женщинами.
А смотреть на мисс Ситон и вовсе бессмысленно. Она так скромна, что с трудом решилась взглянуть ему в глаза. Его совершенно не привлекали такие женщины. Он любил тех, которые отдавались ему охотно и со знанием дела, но без ловкости и притворства, свойственных проституткам. Мисс Ситон была другой.
Глава 3
Виктория опустилась на кровать, перевела дыхание и попыталась успокоиться. Прошел уже целый час, а у нее до сих пор дрожат руки. Как она могла сотворить такое? Прямо на глазах у своих друзей!
Даже хуже – в доме своих друзей, и не с кем-нибудь, а с виконтом!
С очень красивым виконтом. В лорде Сомертоне было нечто особенное.
С мечтательной улыбкой она подумала о его губах. Ей никогда не приходилось видеть мужчин со столь превосходно очерченным ртом. Хотя… Вспомнив еще одного человека с такими же чудесными губами, Виктория нахмурилась, но потом покачала головой. Тот мужчина не был виконтом. Он был просто молодым пьяным повесой с рыжеватыми каштановыми волосами и зелеными глазами. У виконта Сомертона глаза светло-карие. И все же при определенном освещении они наверняка могут показаться зелеными… Нет! Это не он. Иначе он что-нибудь сказал бы или еще как-нибудь дал понять, что узнал ее. Разве только он был так пьян тем вечером, что вовсе ничего не запомнил.
Виктория еще немножко поразмыслила и пришла к твердому убеждению, что это совершенно точно не он.
Она медленно потянулась к карману своей юбки и извлекла сегодняшнюю добычу. В слабом отблеске свечи сверкнули рубины. Глядя на них, Виктория испытала страх, быстро сменившийся раздражением. Самый крупный рубин, красовавшийся в центре ожерелья, был увит причудливым золотым орнаментом в форме герба.
– Проклятие!
Она швырнула ожерелье на кровать. Что теперь делать? Это украшение уникально, и его никак нельзя отнести ростовщику. Оценщик может узнать герб и сообщить в полицию. Господи, как можно было совершить такую глупость?
Послышался тихий стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошла пожилая женщина.
– Принесли что-нибудь хорошее?
Мэгги села на кровать и уставилась на рубины, сверкавшие на покрывале словно брызги крови.
– Слишком хорошее, – ответила Виктория.
– Как же вам удалось раздобыть такое? – Голос Мэгги стал выше на целую октаву.
Виктория закрыла лицо руками:
– Днем на Бонд-стрит у меня ничего не вышло. Поэтому я залезла в мужской карман на приеме по случаю крестин. Я рассчитывала прихватить всего несколько монет и совершенно не ожидала, что там окажется это. От волнения я просто сунула его к себе в карман. В меня врезалась Дженнет, и я почти уверена, что тот мужчин почувствовал, как я шарила в его кармане.
– Что вы собираетесь делать?
Виктория медленно отняла ладони от лица и покачала головой:
– Понятия не имею. Посмотри на герб. Мне не удастся заложить это.
Мэгги не сводила глаз с ожерелья.
– У меня есть брат. Возможно, он даст вам какие-нибудь деньги за эту вещь.
– Я не могу рисковать. – Виктория взяла ожерелье и надела на шею. Схватив зеркальце, она взглянула на свое отражение и ахнула: – Неужели можно носить такие изумительные украшения?
– Это не для меня. Может, для вас, с вашими изысканными манерами.
Изысканные манеры? Виктория усмехнулась. Если бы Мэгги знала правду, то поумерила бы свое восхищение. Перенять приличные манеры способен каждый.
Виктория сняла ожерелье и снова принялась разглядывать его. Внезапно дверь с шумом распахнулась и в комнату вбежала маленькая девочка.
– Мисс Тори! – пронзительно закричала она и всем своим маленьким тельцем прижалась к Виктории. – Я видела страшный сон.
Виктория крепко обняла малышку и прижала к груди:
– Успокойся, Бронуин. Все хорошо.
– Нет, – всхлипнула она. – Тот человек опять гнался за мной. Он хотел забрать меня отсюда.
– Этого никогда не случится, – прошептала Виктория. Из всех детей, находящихся на ее попечении, Бронуин была особенной. Она была первой. Если бы не Бронуин, Виктория жила бы сейчас совсем по-другому, настолько, что даже описать невозможно. Эта маленькая девочка уберегла Викторию от того, к чему она неуклонно приближалась, – от проституции.
Виктория нежно гладила черные вьющиеся волосы малышки и шептала ей ласковые слова. Вскоре послышалось ровное дыхание, и Виктория поняла, что девочка заснула.
– Уже второй раз на этой неделе, – шепнула Виктория, обращаясь к Мэгги. – Так не похоже на нее.
– И опять тот же сон про человека, который пытается забрать ее отсюда.
– Думаешь, с ней что-то серьезное? – спросила Виктория.
– Нет, это пройдет. Давайте я отнесу ее, – тихонько предложила Мэгги.
Виктория разжала объятия и позволила Мэгги забрать Бронуин. Она снова взглянула на ожерелье и поняла, что сделает с ним. Сейчас маленькой Бронуин только девять лет, но потом, когда вырастет, она обязательно будет носить прекрасные вещи – например, шелковые платья и рубиновые ожерелья. Ну а если нет, к тому времени украшение уже можно будет заложить, чтобы добыть денег для девочки.
Виктория встала и подошла к шкафу для белья. Выдвинув ящик, на котором было написано имя Бронуин, она положила туда ожерелье. Когда девочка станет старше, а пропажа ожерелья забудется, Виктория сможет отдать его своей любимице.
Теперь все ее мысли обратились к тому, как бы раздобыть и заложить что-нибудь еще, пока в доме не кончились еда и уголь. Она знала: достаточно просто войти в соседнюю дверь и попросить денег у леди Уайтли, – но не желала даже думать об этом.
Приют оказался совсем без средств исключительно по вине самой Виктории. В прошлом месяце она приняла двух новичков, не похожих на остальных детей. Потом накупила всяких безделушек, чтобы подарить ребятишкам на Рождество. А еще ей никак нельзя было покупать подарки для младенцев Эвис и Дженнет. Она должна была отказаться от приглашения на крестины. Но ей так хотелось увидеться с друзьями.
И быть не просто рядом с ними, а одной из них.
Она миллион раз повторяла себе, что это невозможно. Ей никогда не стать одной из них. И сегодняшние события только подтверждают это. Что подумают ее друзья, если обнаружат, что она обыкновенная карманная воровка?
Энтони поднялся по ступеням своего дома на Дьюк-стрит. Он любил этот небольшой особняк. Получив его в наследство от бабушки, он смог покинуть насквозь пропитанный ложью дом отца. Вот уже почти десять лет Энтони жил здесь… совсем один.
Почему при мысли об одиночестве ему вдруг стало не по себе? Его всегда устраивало такое положение вещей. Имея множество кузенов, он не должен был жениться только для того, чтобы обеспечить отца наследниками. Однако за последние пять месяцев в его жизни что-то разладилось, и вчерашний демарш лорда Истли только усугубил неприятное ощущение. Вероятно, длительное пребывание вдали от дома подействовало на Энтони угнетающе и он просто забыл, как хороша его привольная одинокая жизнь.
Нет, это не объяснение, дело в чем-то другом. Может быть, насмотревшись на своих влюбленных женатых друзей, он захотел последовать их примеру? Вот уж нет. Он имеет любую женщину, которую пожелает, в любой момент, когда пожелает. О чем еще может мечтать мужчина? И все-таки что-то не давало ему покоя.
Очевидно, причина одна – ему необходимо попросить прощения у той девушки.
Энн Смит.
Единственная женщина на свете, перед которой он чувствовал себя виноватым. В тот вечер он был омерзительно пьян, и ее слова не смогли проникнуть в его пропитанные бренди мозги. Взять бедную девушку, прижав к стене церкви, – это не просто дурной поступок. Это изнасилование. И уж, по крайней мере, он должен перед ней извиниться. Хотя на самом деле он обязан сделать для нее что-нибудь гораздо более существенное.
Долгие годы он пытался найти ее, но безуспешно – ведь он даже не знал, как ее зовут. Наконец два года назад он обратился за советом к Софи, и она обещала ему узнать имя девушки, используя свой мистический дар. Но прежде чем назвать ему имя Энн Смит, Софи вынудила Энтони помочь ей сосватать его друзей.
Завтра он поедет к Софи и потребует объяснений. Теперь ему нужно не только имя. Он хочет знать об этой женщине все.
Риз открыл дверь, как только Энтони шагнул на верхнюю ступеньку.
– Добрый вечер, сэр.
– Добрый вечер, Риз. – Энтони стряхнул с воротника пушистый снег и вручил пальто дворецкому. – Думаю, мне надо прилечь.
Риз взглянул на часы в холле:
– Сейчас только десять, сэр. Энтони улыбнулся:
– Я чувствую себя уставшим. После всех этих путешествий мне хочется поскорее оказаться в собственной постели.
– Вы кого-нибудь ожидаете? Многозначительное замечание Риза вызвало у Энтони усмешку:
– Хотите верьте, хотите нет, но сегодня я желаю просто хорошенько выспаться.
– Как вам угодно, милорд.
Энтони устало поднимался по лестнице, мечтая только о своей уютной постели. Позади него раздались знакомые шаги камердинера.
– Добрый вечер, Хантли.
– Добрый вечер, милорд. Приятно провели время?
– Едва ли. – Войдя в спальню, Энтони обернулся: – Хантли, сегодня я сам управлюсь со своей одеждой. Можете идти отдыхать.
– Да, милорд. Вы уверены?
– Обещаю не сваливать кучей мятые брюки и сюртук.
– Очень хорошо, сэр.
Хантли вышел из спальни, но напоследок украдкой оглянулся, словно рассчитывая застать, как Энтони бросает смокинг на пол.
Как только закрылась дверь, Энтони упал на кровать. Он был измучен до крайней степени. Медленно развязав шейный платок, он снял его и собрался бросить на пол, но вовремя спохватился и аккуратно положил на комод.
Вспомнив об ожерелье, он сунул руку в карман сюртука…
– Проклятие!
Карман был абсолютно пуст.
Энтони мысленно воспроизвел шаг за шагом все свои действия за последние сутки. Вчера, взяв ожерелье у леди Уайтли, он принес его в спальню и выложил на ночной столик. Сегодня вечером положил ожерелье в карман сюртука и направился прямо в дом Селби на торжество по поводу крестин. Там он показал украшение Софи, а потом положил обратно в карман. Вероятно, оно выпало, когда он ехал домой.
Он устремился вниз по лестнице.
– Риз! Я где-то обронил рубиновое ожерелье. Нужно обыскать карету. И послать лакея к лорду Селби.
Энтони прошел в кабинет и написал короткую записку Баннингу, обрисовав, как выглядит потерянное ожерелье.
– Необходимо вручить это непосредственно лорду Селби и дождаться ответа.
– Да, сэр.
Риз взял письмо и вышел.
Теперь остается только одно – ждать.
Энтони нетерпеливо ходил взад и вперед по небольшому кабинету. Должно быть, он что-то упустил из виду. Взяв графин с виски, Энтони до краев наполнил бокал и после первого глотка почувствовал себя бодрее и согрелся.
Так что же он пропустил?
Он допил остатки виски и налил новую порцию. Поднеся бокал к губам, он остановился и нахмурился. Мисс Ситон толкнула его у стола с закусками. Он покачал головой. Эта женщина опекает сирот, чтобы не дать им сбиться с пути и совершить преступление. По роду своей деятельности он не раз имел дело с ворами-карманниками и хорошо изучил их. Нет, она не воровка.
Кто еще мог это сделать? Ни один человек не подходил к нему настолько близко, чтобы иметь возможность залезть в карман сюртука. Кроме того, на торжестве просто не было людей, которые нуждались бы в деньгах от продажи ожерелья.
– Сэр, грумы тщательно обыскали карету и ничего не нашли.
Энтони повернулся к Ризу:
– Никаких известий от лорда Селби?
– Пока нет, сэр.
– Хорошо, можете идти.
Он вспомнил о том, что держит в руке стакан виски, и сделал небольшой глоток. Итак, в кармане смокинга нет дыры, а на крестинах не было никого, кто мог бы украсть ожерелье.
Мысли Энтони вновь вернулись к мисс Ситон. Она чем-то отдаленно напоминала девушку, которую он разыскивал. Однако он точно знал, что она никогда не продавала апельсины. Он достаточно слышал о ней и припомнил, что она дочь викария. И, тем не менее, она соответствовала туманному образу, который он хранил в памяти десять лет.
Он постарался мысленно вернуться в те времена, когда видел девушку, торговавшую апельсинами. Все его воспоминания сводились к светлым волосам, голубым глазам и озаренному улыбкой лицу с очаровательными ямочками на щеках. Ему не довелось увидеть мисс Ситон улыбающейся, но он сильно сомневался, чтобы эта невыразительная особа обладала такой дивной улыбкой.
Проклятие! Если бы он не был так чертовски пьян в тот вечер. Скольких неприятностей можно было бы избежать. Включая сегодняшние.
