Текст книги "В вихре страсти"

Автор книги: Кристи Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Виктория повернулась к нему в притворном гневе:

– Да как вы смеете говорить мне такое?! Мысленно улыбаясь, она отошла от него. Харди тотчас направился к ней:

– Вы чем-то огорчены?

– Это не мужчина, а животное, – пожаловалась Виктория. – Я еще раз напомнила ему, что, вернувшись в Лондон, стану искать себе другое пристанище. Я считала этот вопрос решенным, но… нет.

– Что он сказал вам? Она махнула рукой:

– Нечто совершенно неподобающее. Его глаза плотоядно заблестели.

– Вы расскажете мне после обеда?

– Возможно, – жеманно промолвила она. – Нам не следует обсуждать такие вещи в присутствии посторонних.

Боже! Еще немного, и у него прямо-таки слюни потекут.

Виктория отвернулась и, обойдя стол, обнаружила, что сегодня вечером Ханна решила посадить ее рядом с Энтони.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я вынуждена демонстративно игнорировать тебя, – тихо произнесла она. – Вероятно, если бы ты не заставил меня учиться танцевать, Ханна не посадила бы нас вместе.

– Но зато ты вальсировала на балу. Разумеется, ты вольна, не обращать на меня ни малейшего внимания хоть до самого конца трапезы, – сказал Энтони, усаживаясь в соседнее кресло. – Однако не странно ли осуждать меня за попытку обучить тебя элементарным вещам, необходимым даже на таком приеме, как этот?

Он подкрепил свою тираду высокомерной улыбкой. Виктория слегка наклонилась к нему и прошипела:

– Ты намеренно меня злишь?

– Да, – шепотом отозвался он. – Кое-кто взирает на нас с явным подозрением. Я рад, что мы с тобой сидим рядом, но сейчас отвернись от меня и улыбнись ему.

Приказ есть приказ. Она исполнила его и, получив в ответ «соблазнительную» улыбку Харди, вздрогнула от омерзения и сделала большой глоток вина. Почему бы и нет? Обед кончится не скоро, а дело у нее всего одно – придумать, какую именно гнусность ей будто бы сказал Сомертон. Ну, разве это проблема для бывшей горничной борделя? Она вспомнила разговоры тамошних обитательниц, быстро выбрала подходящий вариант и сосредоточила свое внимание на жареном гусе с картофелем. Совсем скоро она вернется в Лондон, получит от Сомертона обещанные деньги и сможет организовать для детей рождественский обед, похожий на этот. Однако Энтони рядом с ней уже не будет. Никогда.

На протяжении всего обеда он без конца прикасался к ней коленом и даже проводил рукой по бедру. Виктория то краснела, то бледнела от таких телодвижений, а дразнящий аромат сандалового мыла просто преследовал ее. В результате она с трудом удерживала вилку и нож в дрожащих руках.

Харди через стол посылал ей сочувственные взгляды.

Когда она доела пудинг с изюмом, Сомертон слегка наклонился к ней:

– Я хочу, чтобы ты всячески избегала этого типа. Мне не нравится, как он на тебя смотрит.

Виктория поднесла к губам салфетку и прошептала:

– Мне тоже. Но мы приехали сюда ради письма. Тебе нужно выполнить задание.

– Не приближайся к нему, пока я не попрошу тебя об этом.

Чувствуя на себе пристальный взгляд Харди, она встала и уже в полный голос заявила:

– Я не ваша собственность. И буду поступать так, как мне хочется.

Виктория покинула столовую с намерением отправиться в бальный зал, но по дороге передумала и свернула в дамскую комнату, чтобы собраться с мыслями. Приведя себя в порядок, она вышла в коридор и тотчас увидела Харди. Он стоял к ней спиной, а перед ним в почтительной позе застыл лакей, протягивающий ему письмо. Письмо!

– Благодарю вас, любезный, – пробурчал Харди, засовывая письмо в карман жилета. – Теперь я могу покинуть этот ужасный прием.

Заветное письмо находилось у Харди, и Виктория поняла – у нее нет времени на то, чтобы разыскивать Сомертона.

Харди обернулся, заметил ее и с улыбкой поджидал, когда она приблизится.

– Миссис Смит, я искал вас. – Он схватил Викторию за локоть и потащил к двери ближайшей комнаты. По иронии судьбы за этой дверью находилось не что иное, как кабинет лорда Фарли. – Наверное, для вас было настоящим мучением сидеть рядом с Сомертоном.

– Вы даже не представляете, мистер Харди. – Она постаралась увеличить расстояние, разделявшее их.

– Просто Маркус. Вам пора звать меня по имени, – сказал он, надвигаясь на нее.

Виктория отступала, пока не ударилась о край массивного письменного стола лорда Фарли. Харди подошел так близко, что его дыхание обжигало ей щеки.

– Итак, что сказал Сомертон? Мысль об этом сводит меня с ума.

Она понимала, что должна тянуть время, пока не придумает, как выбраться отсюда целой и невредимой.

– Вы хотите знать, что сказал мне Сомертон перед обедом?

– О да! – Он провел пальцем по краю ее декольте.

Где же Энтони? Он обещал сегодня вечером присматривать за ней. И за Харди. Должно быть, сейчас он уже заметил их отсутствие.

– Он сказал, что хочет привязать меня к кровати и… – Она умолкла и постаралась изобразить крайнюю степень смущения.

– И?… – задыхаясь, потребовал Харди. – Что он хочет сделать с вами?

– Он выразился очень грубо.

– Скажи мне, Энн! Скажи скорей!

Он прижался к ней, и она почувствовала, насколько он возбужден.

– Я не могу, Маркус, это ужасное слово.

Ей не удалось увернуться. Он прижался губами к ее уху и приказал:

– Говори! Я хочу слышать, как ты произнесешь это слово.

Борясь с подступившей к горлу тошнотой, она лихорадочно пыталась сообразить, как остановить его.

– Он сказал, что хочет… Хочет…

Харди схватил ее за руки, заставил сесть на край стола и, раздвинув ей ноги, всем телом подался вперед.

Виктория оцепенела от ужаса. Теперь ее уже ничто не спасет. Ну почему она не прислушалась к предостережениям Энтони?

Харди оторвал мокрые губы от ее шеи:

– Скажи мне, что хочет сделать Сомертон!

– Я скажу тебе, что хочет сделать Сомертон, – раздался низкий голос за спиной у Харди.

Глава 21

Энтони – вместе с Николасом – вошел в кабинет и едва не ослеп от ярости при виде бедственного положения Виктории. Он ринулся вперед, схватил Харди за горло и прижал к столу.

– Мне следовало бы убить тебя за то, что ты пытался с ней сделать.

– Сомертон, отведи миссис Смит в вашу комнату, – ровным голосом произнес Николас.

– Нет, – прохрипел Харди. – Она больше не хочет быть с ним. И говорила ему об этом.

Энтони усилил хватку так, что у Харди глаза вылезли из орбит.

– Она моя. Ты понял? Харди слабо кивнул.

– Если ты еще раз приблизишься к ней, я тебя убью! – прорычал Энтони и быстро вытащил письмо.

Полузадушенный Харди только судорожно хватал воздух ртом и ничего не заметил. Энтони отпустил его и обратил свой гнев на Викторию:

– Отправляйся в нашу комнату и жди, когда я приду и разберусь с тобой.

Она не шелохнулась и только молча смотрела на него.

– Сейчас же!

Виктория поджала губы и кивнула. Ее глаза были полны слез, но Энтони изо всех сил старался не обращать на это внимания. Дело, прежде всего.

Виктория вышла за двери, и он вновь повернулся к Харди:

– Не смей ее трогать. Не смей заговаривать с ней. Не смей даже смотреть на нее.

Он направился к выходу, а Николас – как и было заранее оговорено – подошел к Харди, схватил его за лацканы сюртука и принялся отчитывать:

– Вы вели себя как трижды осел. Ведь я предупреждал вас! Он страшно ревнив, и вам лучше держаться от нее подальше.

Все идет по плану. Теперь Харди не сможет определить, кто именно выкрал письмо.

Энтони закрыл за собой дверь кабинета, направился в бальный зал и, коротко переговорив с Ханной, вышел в холл.

Ну вот, теперь настало время побеседовать с Викторией. Впрочем, не стоит особенно спешить. Пусть она еще немного помучается в тревожном ожидании.

Энтони медленно поднялся по лестнице, неторопливо прошел по коридору и открыл дверь.

Виктория стояла у окна и смотрела на падающий снег.

– Ну, скажи это, – не оборачиваясь, произнесла она.

– Что именно?

– Что я была круглой дурой, когда пошла в кабинет с Харди. Что только сумасшедшая могла так рисковать. И что я должна была слушаться тебя и не лезть не в свое дело.

Энтони подошел к ней и принялся вынимать шпильки из волос.

– А если я скажу, что почти все твои действия были совершенно правильными?

Она изумленно посмотрела на него: – Как?

Он пропустил между пальцами длинные шелковистые локоны.

– Одно плохо – ты не предупредила меня и решила действовать на свой страх и риск. К счастью, я разгадал твои намерения, и мы с Николасом были наготове.

– Но… Я… Как же ты мог предвидеть, что я стану делать?

Глядя на ее ошеломленное лицо, он улыбнулся:

– Просто я знаю тебя, Виктория. Мы очень похожи. На твоем месте я поступил бы точно так же.

– Ты не сердишься на меня?

– Нет.

– И все-таки не могу понять, как ты догадался? Ведь я совершенно случайно оказалась рядом с Харди именно тогда, когда лакей передал ему письмо.

Энтони снова улыбнулся:

– Я стоял практически у тебя за спиной. И все видел. Уголки ее губ скорбно опустились.

– Мои старания ни к чему не привели. Мне не удалось раздобыть письмо.

– Вот это? – Энтони вынул свой трофей из жилетного кармана.

Виктория распахнула глаза:

– Откуда оно у тебя?

Он наклонился и улыбнулся у самой ее шеи:

– Не ты одна умеешь залезать в чужие карманы.

– Сомертон, это действительно то самое письмо, за которым ты охотился?

– Да. Я уже прочитал его. Тут точно указано, где будет совершено покушение на принца.

– И что теперь?

Энтони посмотрел в окно. Погода никак не располагала к путешествиям.

– Придется подождать до утра. Надеюсь, снегопад прекратится и мы завтра же доберемся до Лондона.

– А нельзя ли выехать прямо сейчас?

– Тебе так не терпится поскорее избавиться от меня? Виктория покачала головой и прикусила губу.

– Нет. Просто мне хотелось бы оказаться подальше от Харди в тот момент, когда он обнаружит пропажу письма и захочет вернуть его.

– В такую погоду, да еще ночью, мы далеко не уедем. Харди не осмелится на жесткие действия в доме Фарли. Кроме того, Николас обещал присматривать за ним. Так что до утра мы совершенно свободны.

Подойдя к бюро, он достал из ящика заряженный пистолет и положил на ночной столик. На всякий случай. Виктория прерывисто вздохнула:

– Ты думаешь, тебе придется пустить его в ход?

– Надеюсь, что нет. Но лучше подстраховаться. Раздался стук в дверь, и Виктория оцепенела.

– Все хорошо, не волнуйся.

Энтони впустил в комнату лакеев. Они втащили впечатляющих размеров медную ванну (спасибо Ханне, она выполнила его просьбу!) и ведра с горячей водой.

Когда слуги ушли, Энтони запер дверь и улыбнулся:

– Ваша ванна, миледи.

– Я уже принимала одну сегодня утром. Правда, она была гораздо меньше.

Он развернул ее спиной к себе и, расстегивая платье, проворчал:

– Уж и не знаю, каких размеров ванна нужна после общения с этим вонючим ублюдком.

– Действительно, – согласилась Виктория, дожидаясь, пока он распустит шнуровку корсета. А потом повернулась и, перешагнув через упавшую на пол сорочку, спросила: – Ты составишь мне компанию? Там хватит места нам обоим.

Именно на это он и рассчитывал.

– Чуть позже. Забирайся в воду, я помою тебя.

Ее небесно-голубые глаза стали сапфировыми. Ему хотелось дарить ей ожерелья из сапфиров и рубинов. И одеть ее в драгоценные шелка и бархат. Чтобы она купалась в роскоши… Но сейчас нужно просто искупать ее.

Он снял сюртук, засучил рукава и встал на колени рядом с ванной.

– Дай мне твое лавандовое мыло.

Вдыхая нежный аромат, он намылил руки и провел ладонями по ее шее, стирая с нее поцелуи этого грязного негодяя.

– Что ты делаешь? – Голос Виктории слегка дрожал.

– Уничтожаю следы Харди.

– Почему?

Энтони зачерпнул ладонями воду и смыл пышную пену.

– Потому что ты принадлежишь мне, – тихо сказал он. – А теперь расскажи мне, что же я хотел сделать с тобой.

– Откуда ты знаешь про это?

– Мы с Николасом находились в комнате секретаря. Там все прекрасно слышно. Итак, я уже в курсе того, что хотел привязать тебя к кровати, а каковы были мои дальнейшие планы?

Она приблизила губы к его уху.

– О! Неужели леди знает такие слова? Это наводит на размышления. Очевидно, работа в борделе – прелюбопытная вещь.

Энтони снова взял мыло, а потом скользнул ладонями по ее груди, приближаясь к темно-розовым соскам.

– Так далеко Харди зайти не успел, – рассмеялась Виктория.

– Хорошо. Иначе мне пришлось бы убить его.

– Энтони, ты, правда, ревновал? Или притворялся, чтобы посильнее напугать Харди?

Он уже достиг мягких завитков волос в самом низу ее живота, но, услышав вопрос, остановился.

Стоило ли признаваться в том, как сильно он увлечен ею? Ни одна женщина не доводила его до такого состояния. Но он обещал ей быть по возможности искренним.

– Нет, я не притворялся. Мне хотелось задушить его голыми руками. Честно говоря, если бы Николас не остановил меня, вероятно, этим бы дело и кончилось.

Виктория посмотрела на него и улыбнулась:

– Ты собираешься присоединиться ко мне или нет?

– О черт, – прошептал Энтони, а затем поднялся на ноги и, быстро освободившись от одежды, погрузился в ванну. При этом изрядное количество воды пролилось через край.

Виктория тихо засмеялась, когда его ступни заскользили по ее ногам, провели по бедрам, поднялись к груди и задержались на сосках. Оказывается, принимать ванну вместе с мужчиной – чрезвычайно волнующее и одновременно забавное занятие.

Он слегка раздвинул ноги, а потом сомкнул у нее за спиной и подтянул к себе. От его улыбки сердце Виктории учащенно забилось.

– Что ты делаешь?

– Я подумал, что тебе будет гораздо удобнее сверху.

– Ты же не собираешься заниматься любовью прямо здесь, правда? – пролепетала она.

Энтони притянул ее ближе и приподнял так, что Виктория оказалась над его бедрами.

– Какая разница – здесь или на ковре у камина?

– Но мы все вокруг зальем водой! – попыталась она возразить. Однако, ощутив мощное давление у себя между ног, внезапно поняла, что ее вовсе не заботит, сколько прольется воды, и просто открылась ему навстречу. Он медленно заполнил ее, а она смотрела в его глаза и видела в них свою погибель.

Ей хотелось каждую ночь засыпать у него на груди, чувствуя себя защищенной. Ей хотелось каждое утро просыпаться и притрагиваться к его колючей щеке.

С каждым его движением ее желание нарастало, доводя ее до исступления, и, наконец, вырвалось наружу.

Энтони сжал ее бедра, резко опустил вниз и со стоном излил в нее свое семя.

Именно в эти мгновения Виктория поняла, что побеждена. Окончательно и бесповоротно.

Она любит его.

Приговорена любить человека, который никогда не станет ее мужем.

Опасаясь вторжения Харди, Энтони ночью практически не сомкнул глаз, и теперь то и дело погружался в дремоту. Лошади вязли в глубоких сугробах, карета тащилась еле-еле. Очевидно, такими темпами засветло добраться до Лондона невозможно.

Он посмотрел на Викторию:

– Нам придется заночевать в гостинице. Она отвернулась от окна:

– Да, я уже поняла. – Ее глаза затуманились от тревоги. – Ты думаешь, нас преследует кто-то из сообщников Харди?

Энтони не хотелось ее пугать, но она, вероятно, предпочтет знать правду.

– Я бы крайне удивился, если бы они поступили по-иному.

– Спасибо за искренность. – Виктория вздохнула и прикусила губу: – А в Лондоне я буду в безопасности?

– Да. Харди и прочие заговорщики, поразмыслив, наверняка придут к выводу, что письмо не у тебя, а у меня.

Энтони от души надеялся, что так оно и будет. Однако единственный способ обеспечить ей полную безопасность – доставить послание Эйнсуорту. Чем скорее, тем лучше.

В три часа они прибыли в Сент-Олбанс и остановились у дверей гостиницы «Король и дама». Перед тем как войти, Энтони украдкой огляделся по сторонам. Напротив, через дорогу, располагалось заведение под названием «Черный лебедь», и в данный момент туда направлялся выбравшийся из своей кареты Энкрофт. Первоначально планировалось, что Николас поедет на север. Однако в дело вмешалась отвратительная погода, и они решили двигаться вместе, но заночевать в разных гостиницах и последить, не появится ли вскоре среди постояльцев кто-нибудь из гостей лорда Фарли.

Энтони вошел в комнату и с тоской посмотрел на кровать. Ему требовалось хоть немного отдохнуть перед предстоящим ночным бдением.

– Виктория, ты когда-нибудь держала в руках пистолет?

Она повернулась к нему и, бледнея от испуга, прошептала:

– Никогда. Мне придется стрелять?

– Надеюсь, что нет. Но я должен поспать час или два. Виктория медленно кивнула:

– Значит, я на это время заступаю в караул?

– Вот именно. Стреляй в любого, кто войдет в комнату без стука.

Энтони мысленно поморщился. Ну, можно ли обращаться с таким требованием к женщине? Впрочем, если на свете существуют особы женского пола, способные на подобный поступок, то Виктория, несомненно, принадлежит к их числу.

– Я справлюсь, – произнесла она.

Он положил заряженный пистолет на столик у камина:

– Садись в кресло и не спускай глаз с двери. Она улыбнулась дрожащими губами:

– Иди спать. Я буду исправно охранять нас обоих.

– Разбуди меня через два часа.

– Хорошо.

Энтони вздохнул. Можно ли заснуть, зная, что твоя жизнь находится в женских руках?

Медленно подойдя к кровати, он снял с себя сюртук и жилет, развязал шейный платок и, разувшись, снова взглянул на Викторию. Она сидела в кресле очень прямо и держала руку в нескольких дюймах от пистолета.

При виде такой сосредоточенности Энтони едва удержался от улыбки. По правде говоря, он сильно сомневался, что противник станет предпринимать какие-либо действия посреди дня в переполненной гостинице, и, растянувшись на кровати, закрыл глаза.

* * *

Виктория на мгновение оторвала взгляд от двери единственно для того, чтобы посмотреть на спящего Сомертона. Бедняга выглядел совершенно измученным. Прошел уже целый час, и пока, слава Богу, ничего страшного не произошло. Время от времени из коридора доносились звуки шагов, но у дверей, кажется, никто не останавливался.

Она позволила себе слегка расслабить напряженные мышцы и поудобнее расположиться в кресле. Впрочем, внутреннее напряжение от этого нисколько не уменьшилось. Она старательно гнала от себя мысли о том, что будет завтра. Но одного взгляда на Энтони оказалось достаточно для того, чтобы все ее усилия пошли прахом. До расставания с ним оставались считанные часы. Как быть?

Признаться в своих чувствах? Остатки здравого смысла подсказывали Виктории, что от этого ровным счетом ничего не изменится. Для Сомертона разговоры о любви – пустой звук. Он не умеет любить. И в этом повинна трагическая история его родителей.

Она тихо вздохнула. Если бы он пробыл с ней рядом чуть дольше! Возможно, ей удалось бы помочь ему понять, что любовь способна излечивать самые глубокие раны. Любовь детей, о которых она заботилась, поддерживала ее и наполняла смыслом жизнь.

Энтони тоже заслуживает, чтобы его любили. Но ей не суждено помочь ему.

Остается надеяться, что он найдет жену, которая согреет его душу своей любовью. Хотя, кажется, он заинтересован исключительно в своей репутации и станет подбирать невесту, подчиняясь только светским условностям. Сможет ли женщина, выбравшая мужа под давлением отца, по-настоящему полюбить своего супруга? И принять его целиком – со всеми достоинствами и недостатками?

Тихий стон, раздавшийся из кровати, заставил Викторию улыбнуться. Она собиралась разбудить Энтони минут через пять, но он, очевидно, не нуждался в часах.

– Кажется, я сказал «через два часа», – проворчал он.

– У тебя есть еще пять минут, – отозвалась Виктория. Энтони потер лицо ладонями и медленно сел.

– Насколько понимаю, у тебя не возникло никаких сложностей?

– Не возникло.

Откинув покрывало, он встал и подошел к ней:

– Тогда почему ты выглядишь так, словно только что плакала?

Виктория провела руками по лицу. Она и не заметила, что плакала.

– Просто мне стало немного страшно. Он поднял ее из кресла и крепко обнял.

– Ты должна была меня разбудить. Виктория покачала головой:

– Нет. Ты и так мало спал.

– Все будет хорошо. – Энтони заключил ее в объятия и нежно поцеловал. – Я смогу тебя защитить.

От внешних угроз – наверное. Но не от сердечной муки, которая станет ее спутницей с завтрашнего утра. От этого ее никто не защитит.

– Положи пистолет в свою сумку, – сказал он. – Тогда он будет у нас под рукой во время обеда.

Виктория послушно выполнила приказание, и они спустились в столовую, где им тут же подали сидр и мясную запеканку. Сомертон изучил взглядом присутствующих, но, кажется, никого знакомого не увидел. Быстро управившись с едой, он встал:

– Побудь здесь. Я отлучусь всего на минуту. Мне нужно поговорить с хозяином гостиницы.

Когда он вернулся, Виктория как раз запивала сидром последний кусочек запеканки.

– Что-нибудь узнал?

– Только три человека приехали с намерением остановиться на ночь. Сейчас уже стемнело, так что новые постояльцы вряд ли появятся. Хозяин показал мне тех, кто прибыл недавно. Все совершенно незнакомые.

Виктория вздохнула с некоторым облегчением. Впрочем, возможно, у Энкрофта в «Черном лебеде» дело обстоит иначе.

* * *

В десять часов раздался тихий стук в дверь. Сомертон осторожно заглянул в узкую щелочку, затем впустил в комнату Николаса.

– Какие новости? – поинтересовался Энтони, когда Энкрофт сел в кресло у камина.

– На улице чертовски холодно. – Николас смущенно посмотрел на Викторию, деликатным покашливанием напомнившую о своем присутствии. – Прошу прощения, мисс Ситон.

– Вы видели Харди? – спросила она, присоединяясь к мужской компании у камина.

– Нет.

– А еще кого-нибудь из знакомых? – поинтересовался Энтони.

– Только леди Фарли.

– Леди Фарли? Какого дьявола она делает в гостинице, когда до конца приема осталось еще два дня? – Энтони встал и принялся шагать из угла в угол.

– Сегодня утром она получила известие о том, что ее сестра, миссис Хэтфилд, очень больна. Говорят, она не доживет до конца недели. На леди Фарли просто лица не было, когда она вошла в гостиницу вместе с горничной.

Энтони кивнул. Ему приходилось несколько раз встречаться с миссис Хэтфилд. Она действительно никогда не отличалась крепким здоровьем.

– Бедная Ханна. Она искренне привязана к сестре.

– И что мы теперь будем делать? – спросила Виктория. Энтони пожал плечами:

– Вернемся в Лондон. А все остальное – дело Эйнсуорта.

– Ну что ж, спокойной ночи, – сказал Николас, закрывая за собой дверь.

Когда Виктория уснула, Энтони снова принялся мерить шагами комнату. Он чувствовал себя отвратительно. Не просто беспокоился, а твердо знал – на сей раз, он работал из рук вон плохо и упустил из виду что-то крайне важное. И в этом не виноват никто, кроме него самого. Он позволил Виктории целиком завладеть его головой, не говоря уже о прочих частях тела.

Завтра он отвезет ее в приют на Мэддокс-стрит и прекратит о ней думать.

Энтони опустился в кресло и с ожесточением провел руками по волосам. Нет, ему не удастся так просто о ней забыть. Необходимо понять, что делать дальше.

Женитьба исключается. Такой поступок навсегда погубил бы его репутацию в глазах общества. И Бог бы с ним, с обществом. Но он принадлежит к старинному графскому роду и обязан выбрать достойную жену и произвести на свет наследников.

Энтони посмотрел на спящую Викторию. Она далеко не во всем призналась ему. Как и он ей. Это само по себе уже о многом говорит. Если они не могут быть до конца честными друг с другом, значит, о серьезных отношениях и задумываться нечего. Впрочем, даже жене он не откроет правды о своей матери.

Постыдная семейная история должна навсегда остаться тайной за семью печатями.

А вот прислушаться к совету матери стоит. Она права. Ему необходима добропорядочная супруга. Быть может, Виктория согласится быть его любовницей? Но только до тех пор, пока он не женится. Много лет назад он принял решение после свадьбы любовниц не держать. Он не станет поступать со своей женой так, как отец поступил с матерью.

Бессмысленно размышлять на эту тему. Виктория не будет его любовницей, хочет он того или нет. На ее плечах лежит ответственность за сирот, которых она приютила.

Энтони вновь посмотрел на нее. Их время подходит к концу. Осталось несколько часов. Он думал об этом и одновременно раздевался. Ему хотелось заняться с ней любовью. И еще раз – самый последний! – увидеть ее лицо в то мгновение, когда она изнемогает от страсти, которую он пробуждает в ней.