Текст книги "В вихре страсти"

Автор книги: Кристи Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19

Энтони переоделся к обеду и ждал, когда горничная закончит причесывать Викторию. Его раздражение по поводу задания нарастало с каждым днем. Харди не общался ни с кем мало-мальски подозрительным, и не было никаких свидетельств того, что ему передали послание. Возможно, информация Эйнсуорта не соответствует действительности.

Однако Энтони привык доверять не только доказательствам, но и своей интуиции. Она бесчисленное множество раз сохраняла ему жизнь. Его внутренний голос вопил, что Харди замешан в заговоре. Сегодня Энтони полдня следил за этим субъектом, но тот перебросился двумя-тремя словами с несколькими джентльменами, а все остальное время сидел в библиотеке и читал.

Почему же он относится к Харди с таким предубеждением?

Ревность тут ни при чем. Виктория сама сказала ему, насколько ей омерзителен Харди.

– Как я выгляжу?

С трудом оторвавшись от своих размышлений, Энтони медленно поднял глаза. Виктория выглядела безупречно. Изумрудно-зеленое шелковое платье в кремовую полоску, высокая прическа, ослепительная улыбка… Настоящая леди.

– Сомертон!

Он встал и направился к ней.

– Извини. – И с усмешкой добавил: – Боюсь, я прикидывал в уме, сколько времени потребуется для того, чтобы снять с тебя это платье.

Виктория тихо засмеялась: – Уже?

– С тобой? – Он притянул ее к себе и поцеловал в шею, вдыхая нежный аромат лаванды. – Всегда.

– Милорд, я прихожу к выводу, что вы совершенно ненасытны.

Ее слова внезапно отрезвили его. Эта женщина, как и любая другая, неизбежно наскучит ему за считанные дни. Тем не менее, он позволил себе ради нее пренебрегать важнейшим делом. Необходимо восстановить нормальное положение вещей.

Он выпрямился: – Нам пора идти.

Виктория явно заметила его холодность и нахмурилась, однако теперь его не заботили подобные мелочи. Он чуть было не подпустил ее слишком близко, но вовремя одумался. Она ничем не отличается от остальных представительниц своекорыстного женского племени. Как только с заданием будет покончено, он вернет ее в Лондон. И думать о ней забудет.

Они спустились вниз. Энтони почти не сомневался в том, что за столом будет ее соседом. Однако в обеденном зале его ожидал неприятный сюрприз.

– Почему я снова рядом с Харди? – прошептала Виктория.

– Не знаю.

– Как же мне быть?

– Сесть и постараться вытянуть из него какие-нибудь сведения, – сухо ответил Энтони.

Она заглянула ему в лицо:

– Что случилось? Я чем-то рассердила тебя?

– Все в полном порядке, – ответил он и направился к своему месту. «Все в полном порядке», – мысленно передразнил он себя. У кого-то – возможно, но только не у него.

– Что с вами, Сомертон? – поинтересовалась Ханна, опускаясь в соседнее кресло. – Похоже, сегодня вечером вы не в лучшем расположении духа.

– Я в превосходном расположении духа, – огрызнулся Энтони.

Ханна мелодично рассмеялась:

– Это заметно. – И, указав глазами на тот конец зала, где сидела Виктория, добавила: – Вы знаете, что Харди добивается ее.

– Я не слепой.

– Да, он известный поклонник худеньких блондинок.

– Следовательно, вы посадили их рядом, чтобы посмотреть, стану ли я ревновать?

Она с улыбкой покачала головой:

– Нет. Я точно знала, что вы станете ревновать, и поэтому посадила их рядом.

– Зачем?

– О, это же страшно интересно. Кажется, до сих пор ревность вас не посещала. – Она отпила из бокала немного вина. – Я определенно не вызывала у вас подобных чувств.

– Я не ревную, просто здешние джентльмены не внушают мне доверия. И Харди не исключение.

– Он вполне безобидный, – отозвалась Ханна. Безобидный или нет, но в данный момент этот субъект заглядывал в вырез платья Виктории. Она что-то сказала. Энтони не мог расслышать ее слов, зато видел, что она испытывает ужасную неловкость, и непроизвольно сжал в руке столовый нож.

Разумеется, не из ревности. Скорее от досады, что Виктории приходится терпеть поползновения такой омерзительной свиньи. Только и всего.

После обеда дамы удалились на поэтические чтения в гостиную. Джентльменам полагалось воздать должное бренди и сигарам, однако спустя несколько минут Харди извинился и вышел.

Энтони незамедлительно двинулся следом и, как только объект наблюдения вошел в кабинет, скользнул в комнату секретаря. Это было проверенное место – именно здесь он прятался, когда подслушивал разговор Виктории с Харди.

Некоторое время из кабинета доносились только звуки шагов Харди. Наконец тихо скрипнула дверь, и раздался едва различимый женский голос:

– Завтра вечером на балу. И не вздумайте прихватить с собой эту девку, когда соберетесь уезжать.

Девку? Разве Харди прибыл сюда в сопровождении спутницы?

– Не лезьте не в свое дело. Если она захочет бросить этого мерзавца и уехать со мной, я увезу ее.

– Он убьет вас. – Интонации голоса показались Энтони смутно знакомыми, но толстые стены искажали тембр до неузнаваемости. – Пусть попробует.

– Вы не понимаете, до какой степени он опасен, – настаивала женщина. – Он убьет вас, не задумываясь.

– Скорее я его убью.

Черт возьми! Энтони готов был поклясться, что они говорят о нем. Впрочем, это не так важно. Главное – предупредить Викторию. Раз уж Харди завел речь об убийстве, она ни в коем случае не должна оставаться с ним наедине.

– Возьмите то, зачем приехали, и возвращайтесь в Лондон. В точности следуйте указаниям, изложенным в письме, и не своевольничайте. Когда дело будет сделано, вас вознаградят.

Итак, заговор существует и Харди – его участник. Теперь нужно узнать, кто эта женщина.

Тихо хлопнула дверь кабинета. Энтони осторожно выглянул из своего укрытия, увидел всполох серебристого шелка и ринулся в холл. Пусто. Он вздохнул и направился в гостиную, где дамы в ожидании джентльменов занимались мелодекламацией. Судя по всему, светлые тона нынче в моде – на пяти женщинах платья из серебристого или светло-серого шелка.

Любая из них могла быть заговорщицей.

Виктория думала, что Энтони ищет в гостиной ее. Однако он сначала методично рассмотрел всех дам и только потом, словно нехотя, подошел к ней и сел рядом.

– Нам надо поговорить. Не здесь, – тихо сказал он.

– Где?

– Иди за мной.

Он направился в холл и открыл дверь в какое-то тесное помещение.

Виктория вошла и огляделась:

– Буфетная?

– Тут нас никто не услышит.

– Что-то случилось?

– Харди точно участвует в заговоре. – Энтони принялся, было по привычке ходить из угла в угол, но в маленькой комнатушке это оказалось весьма затруднительно.

– По-моему, для тебя это не новость, – отозвалась Виктория.

– У него есть сообщница. – Он пересказал ей диалог, состоявшийся в кабинете. – Ты не заметила, чтобы какая-нибудь из женщин, одетых в серебристое шелковое платье, недавно отлучалась из гостиной?

– Сомертон, после обеда в наших рядах царит большое оживление. Многие леди испытывают настоятельную потребность посетить дамскую комнату. Я тоже недавно отлучалась из гостиной.

– Понятно, – кивнул он.

– Тем не менее, спасибо, – мягко произнесла она.

– За что? – На его красивом лице отразилось немалое изумление.

Виктория встала на цыпочки и поцеловала его.

– За то, что ты мне доверяешь.

– Ты не в серебристом платье, – отрезал Энтони. Почему он вновь замкнулся в себе? Виктория заметила это еще в спальне.

– Ты сердишься на меня?

– Нет. – Он шагнул к выходу. – Мне надо работать, вот и все.

Он дает ей понять, что она ему мешает? Энтони снова повернулся к Виктории:

– Я постараюсь весь вечер находиться рядом с тобой. В любом случае будь предельно осторожна с Харди.

– Думаешь, он действительно может попытаться убить тебя?

– Не знаю. Но они говорили о женщине, которую Харди собирается взять с собой. Возможно, речь шла о тебе.

Холодок страха пробежал у Виктории по спине.

– Он может меня похитить?

– Не знаю! – Энтони сжал кулаки: – Я не должен был привозить тебя сюда!

Он тревожится за нее. По-настоящему. Наверное, единственный на всем белом свете. Виктория приблизилась к нему, обняла за шею и нежно поцеловала.

В первое мгновение он словно оцепенел, но потом прижал ее к себе и ответил на поцелуй. Она слегка отстранилась и сказала:

– Ты защитишь меня.

– Я не могу ничего тебе обещать.

Она кивнула, соглашаясь не только с его словами, но и с подтекстом, который он, очевидно, вложил в них.

– Я не требую никаких обещаний.

– Нам пора, мы слишком долго отсутствуем.

– Да, конечно.

Они вернулись в гостиную, где дамское трио завершало исполнение рождественского гимна «Остролист и плющ». Виктория опустилась в свободное кресло, Энтони встал позади нее.

Виктория украдкой взглянула на Харди. Он свирепо смотрел на них, явно возмущенный собственническим поведением Сомертона. Она отвела глаза, изображая испуг и смущение.

Тяжелая рука Энтони легла на ее плечо. Она не знала, кому предназначен этот демонстративный жест – Харди или ей самой, однако вполне невинное прикосновение заставило ее вздрогнуть от внезапно вспыхнувшего желания.

Тем временем небольшая группа гостей завершила очередное рождественское песнопение, и леди Фарли объявила, что в столовой поданы чай и лимонад.

– Я принесу тебе чаю, – сказал Сомертон и вышел из гостиной.

Харди немедленно устремился к Виктории и, усевшись в соседнее кресло, спросил:

– С какой стати он продолжает строить из себя вашего покровителя, зная, что вы желаете с ним расстаться?

– Все гораздо сложнее, чем я ожидала. Кажется, он не намерен считаться с моими желаниями. Прошу вас, оставьте меня, он сейчас вернется.

– Энн, давайте уедем вместе, – зашептал Харди. – Я отправляюсь в Лондон в среду утром. Встретимся в восемь на конюшне.

– Ради Бога, уходите, – вполне убедительно взмолилась Виктория. – Завтра я дам вам знать, смогу ли уехать с вами.

– Тогда до завтра. – Он поспешил удалиться, завидев приближающегося Сомертона.

Энтони вручил Виктории чашку чая и поинтересовался:

– Ну, как?

– А как ты думаешь? – вопросом на вопрос ответила она, изогнув бровь.

– Он снова делал тебе гнусные предложения? Виктория различила в его голосе нотку ревности и улыбнулась:

– Он хочет, чтобы я с ним сбежала.

– Неужели?

– Именно так. Он уезжает в среду утром.

– Хорошо сработано, дорогая. Виктория подавила зевок.

– Полагаю, мне лучше подняться наверх. – Она встала и посмотрела на Сомертона: – Ты присоединишься ко мне?

Он явно колебался. Почему? Может, задумался о том, что ждет их впереди? Ему не о чем беспокоиться. Она ничего не требовала от него, твердо зная – у них нет совместного будущего. Причудливая судьба свела их, на неделю, чтобы потом навсегда развести в разные стороны.

– Да. Я пойду с тобой.

Энтони притянул Викторию ближе. Они постепенно приходили в себя после очередного порыва опустошающей страсти, и на Энтони снизошло странное ощущение полноты жизни. Откуда взялось столь непривычное состояние и что творит эта хрупкая женщина? Он не мог припомнить, когда в последний раз испытывал подобные чувства. Если такое вообще когда-либо было.

Просто наваждение какое-то. Он не мог насытиться ею, хотя знал, что через несколько дней они расстанутся навсегда. Вероятно, его одержимость объясняется ограничениями во времени. Он стремится сполна насладиться ею в отведенные сроки, только и всего.

Настораживало одно – он занимался с ней любовью чаще и больше, чем с любой другой женщиной. Впрочем, хватит размышлять о пустяках. Чаще, больше… Какая разница? Уж он-то знает, что женщины только на то и годятся, чтобы спать с ними.

Виктория повернулась к нему, и от ее улыбки его сердце забилось сильнее.

– Мы наверняка пропустили несколько чудесных рождественских гимнов.

– Поспешим в гостиную, чтобы послушать остальные? – осведомился Энтони.

– Нет. – Она обняла его и положила голову ему на плечо. – Я рассчитывала остаться в спальне до утра.

– Я тоже. – Он крепко прижал ее к себе.

С нежностью погладив его руку, она попросила:

– Расскажи о своем отце.

– Что? – удивился Энтони. Почему ее интересует этот мерзавец?

– Ты упоминал о нем, когда говорил о матери. Но мне хотелось бы знать, какой он человек.

Энтони поднял глаза к потолку:

– Мне было трудно жить с ним, Виктория. Он предъявлял ко мне слишком высокие требования. При первой возможности я предпочел оставить его дом и поселиться отдельно.

– В чем заключались высокие требования? – спросила она, приподнимаясь, чтобы лучше видеть его лица.

– Я должен был соответствовать его стандартам. В частности, не общаться с проститутками, не иметь любовницы, обзавестись добропорядочной женой из достойного семейства и обеспечить продолжение рода. Все бы ничего, но он сам исправно посещал проституток и любовниц, будучи женатым. Моя мать была именно добропорядочной женщиной из достойного семейства, однако это не помешало отцу изменять ей направо и налево.

– Из-за этого она ушла?

– Да. Обнаружив, что некая актриса родила от него ребенка, мать потребовала объяснений. Он без малейшего раскаяния признал этот факт и заявил, что исполнил свой долг, подарив ей сына и дочь, а теперь не намерен ограничивать себя в удовлетворении естественных потребностей определенного свойства. Виктория погладила Энтони по щеке:

– Она отказывалась исполнять супружеские обязанности?

– Нет. Но он каждый год отправлялся на лондонские сезоны, а ее оставлял в чеширском поместье.

– Не понимаю. – Виктория провела пальцем по его губам. – Она же была графиней. Почему он не брал ее на сезоны в Лондон?

– Он стеснялся появляться с ней в обществе, – помолчав, признался Энтони. – Она родом из Уэльса. Их брак вполне устраивал оба семейства. Но отец никогда не любил ее.

– А она его любила?

– Очень. – Энтони закрыл глаза, чтобы не дать Виктории увидеть его боль. – Для матери оставить его, и собственных детей было смерти подобно. Но ей хотелось отомстить. Она полагала, что он немедленно примчится за ней и станет молить о прощении, повторяя, как любит ее. Но он этого не сделал.

Энтони открыл глаза и увидел, как Виктория смахивает с ресниц слезы.

Он привлек ее к себе и крепко поцеловал.

– Кажется, я никогда в жизни не слышала более печальной истории.

– Слушай дальше. Когда мать ушла, отец все же нашел ее, но только для того, чтобы сообщить ей, что отныне она не смеет переступать порог его дома. Заодно он лишил ее всяких средств к существованию.

– Как ей удалось выжить?

Он отвел глаза, зная, что на этот вопрос подробно отвечать не станет.

– Она нашла работу. А потом я совершенно случайно встретил ее в тот вечер, когда мы с тобой пересеклись у церкви Святого Георгия.

– Да, это ты уже говорил. А как сложилась жизнь другого ребенка?

– Моей сестры Дженны?

– Нет. Ты сказал, что одна из любовниц твоего отца была актрисой и у нее родился… – Она внезапно умолкла.

– В чем дело?

Огоньки свечей отражались в ее синих глазах. Она пристально смотрела на него, обводя пальцем контуры его рта.

– Не могу понять, как же я раньше не заметила этого?

– Чего не заметила?

– Сходства. Такие красивые губы, как у тебя, я видела только у одного человека.

Энтони не сильно обеспокоили ее слова. Она ни за что не догадается. Софи гораздо больше похоже на отца, чем он.

– Это Софи, правда?

– Конечно, нет! – воскликнул Энтони. Как, черт возьми, она узнала об этом?

– У вас совершенно одинаковая форма рта. Чем больше я обо всем этом думаю, тем больше убеждаюсь в своей правоте. Так вот откуда ты знаешь Софи! – Виктория откинулась на подушку и рассмеялась. Ее отец – граф, а мать была актрисой.

Энтони угрожающе навис над ней:

– Ты ни одной живой душе не скажешь о своем открытии. Даже самой Софи!

– Сомертон, я не так глупа. Мне известно, что ваш отец дает ей деньги, чтобы она хранила в секрете свое происхождение.

Он мягко поцеловал ее:

– Я вовсе не считаю тебя глупой, Виктория.

– Хорошо, – кивнула она, а потом поцеловала его в ответ.

Он прижался к ней так, чтобы она почувствовала его нарастающее возбуждение.

– Мы закончили обсуждать мою сестру? Виктория придвинулась теснее к его бедрам.

– Полагаю, что да.

Глава 20

Виктория терпеливо ждала, когда горничная закончит делать ей прическу. Энтони сидел в кресле, что-то сосредоточенно обдумывая. Как только служанка управилась с делами и вышла из комнаты, Виктория задала вопрос, над которым мучилась уже битый час:

– Как мне вести себя с Харди сегодня утром? Энтони сложил ладони домиком и неторопливо произнес:

– Полагаю, нам надо заманить его в ловушку.

– Что ты имеешь в виду?

– Будем исходить из того, что Харди воспылал к тебе страстью и даже намеревается увезти.

– Ну, так как же мне вести себя с ним? Сомертон встал и подошел к ней.

– Ты притворишься обиженным котенком, а я стану изображать тирана-собственника, контролирующего каждый твой шаг. Пусть Харди потеряет всякую надежду на то, что ты сможешь уехать с ним.

– И к чему это приведет?

– Если, вопреки ожиданиям, мне все же понадобится, чтобы ты обшарила его карманы, ты побежишь к нему. Он преисполнится к тебе сочувствием и потеряет бдительность.

– Ты чрезвычайно коварный человек, – сказала Виктория, проводя пальцем по его щеке.

Энтони поймал ее палец губами и поцеловал, медленно втягивая в рот.

У нее перехватило дыхание.

– Не коварный, – наконец произнес Энтони и, поцеловав ее ладонь, уточнил: – Просто предусмотрительный.

Подивившись про себя тонкой грани, разделяющей коварство и предусмотрительность, Виктория высвободилась из объятий Сомертона и придирчиво осмотрела свое отражение в большом зеркале.

– Думаю, нам лучше спуститься к завтраку порознь.

– Согласен. – В его голосе прозвучало явное недовольство.

– Что-то не так?

– Нет, но ни при каких обстоятельствах не оставайся с ним наедине. – Энтони развернул ее лицом к себе: – Ты поняла?

Он прямо-таки прожег Викторию взглядом, но ей страшно понравилась эта вспышка ревности.

– Поняла.

Она в одиночестве покинула спальню и, пройдя по коридору, на мгновение остановилась, чтобы собраться с духом.

А потом, преисполнившись решимости, устремилась вниз по ступеням и дальше – в комнату для завтрака. Здесь все было несколько по-иному, чем в торжественном обеденном зале. Маленькие круглые столики располагали к приватным неторопливым беседам за чаем или кофе. По указанию леди Фарли каминную полку украсили венками из остролиста, а каждый столик – сосновой веткой, из-за чего в помещении чудесно пахло свежей хвоей.

Харди завтракал с лордом Брентвудом, и, увидев Викторию, плотоядно уставился на нее маленькими карими глазками и приветственно кивнул. Разумеется, в предлагаемых обстоятельствах она не могла сесть рядом с ним, и потому со спокойной душой направилась к столику, за которым в данный момент пил чай Энкрофт.

– Доброе утро, миссис Смит, – поздоровался он, когда Виктория расположилась напротив.

– Доброе утро, лорд Энкрофт.

– Вчера вечером вы с Сомертоном так рано удалились к себе. Нам вас не хватало. – Его голос звучал достаточно громко, чтобы привлечь внимание Харди.

– Да, вчера я… очень устала. Николас слегка улыбнулся:

– А лорд Сомертон собирается составить нам компанию?

Похоже, Энкрофт тоже исполнял некую роль и прекрасно знал, что и как говорить.

– Я не позаботилась спросить его об этом.

Краем глаза, наблюдая за Харди, Виктория с удовлетворением отметила, что он потерял всякий интерес к лорду Брентвуду и напряженно прислушивается к ее разговору с Энкрофтом. Но тут ее весьма фамильярно похлопала по спине чья-то большая крепкая ладонь.

– Хорошая девочка Энн, – покровительственным тоном заявил Сомертон, опускаясь в соседнее кресло. – Приятно видеть, что ты решила стать послушной и села рядом с человеком, которому я доверяю.

– Свинья! – прошипела она, позаботившись о том, чтобы ее яркое высказывание не было слишком тихим и донеслось до ушей Харди.

Сомертон схватил ее за подбородок и заставил повернуться.

– Только попробуй сказать это еще раз.

Зная, что сейчас Харди видит только ее затылок, она показала язык Сомертону. Его лицо дернулось, но он справился с собой и не улыбнулся. Они продолжили завтрак в полном молчании. Виктория не поднимала глаз от тарелки и старательно игнорировала Сомертона. Точнее, делала вид. Потому как в действительности проигнорировать исходящие от него флюиды мужественности она никак не могла.

Быстро справившись с едой, Виктория встала из-за стола, но тяжелая рука Сомертона сомкнулась на ее запястье.

– Куда ты собралась?

– Леди Фарли попросила меня помочь ей украсить бальный зал.

– Хорошо. – Он взглянул на карманные часы: – Я требую, чтобы к часу ты была в нашей спальне.

– Да, конечно.

Она понимала, что все это лишь игра, и, тем не менее, испытывала немалое возбуждение от властного поведения Сомертона. Почему нет, если он сам вовсе не возражал против ее властного поведения – в постели.

Он выпустил ее руку и незаметно подмигнул. Виктория оглянулась и обнаружила, что Харди ушел.

Впрочем, наверняка он подкарауливает ее где-нибудь неподалеку.

Так оно и вышло: стоило ей свернуть за угол, как Харди возник рядом с ней.

– Как вы себя чувствуете? – проникновенно спросил он. – Вчера вечером я тревожился за вас.

– Все хорошо, – произнесла Виктория, но отвела глаза, словно старалась скрыть свои истинные переживания.

– Он снова вынудил вас быть с ним? – Его голос слегка звенел от возбуждения.

– Да. Этот мужчина – настоящая свинья.

– Что он делал с вами?

Виктория остановилась и посмотрела на Харди, не веря своим ушам. Как прикажете понимать его вопросы? Он желает получить подробный отчет о том, чем она и Сомертон занимаются в постели?

– Я предпочла бы не говорить об этом.

– Энн, мне так жаль вас!

Он попытался заключить ее в объятия, но она отшатнулась:

– Вы с ума сошли? Он убьет вас, если опять увидит нас вдвоем!

Он наклонился к ней:

– Это чрезвычайно возбуждает, вы не находите? Мысль о том, что он может застать нас в тот момент, когда мы занимаемся любовью.

– Нет, я хотела бы больше никогда его не видеть. Но пока мы не вернемся в Лондон, не в моих силах что-либо изменить.

– Почему вы так уверены, что в Лондоне он оставит вас в покое?

По правде говоря, в Лондоне ей решительно негде было бы укрыться от Сомертона, если бы он действительно преследовал ее.

– У меня есть друзья. Я поживу у них, пока он не найдет себе другую женщину.

– Я могу сам обуздать Сомертона, – воинственно заявил Харди.

– Нет, не можете, – отозвалась она.

– Я заберу вас в Лондон и подыщу дом, где вы будете в безопасности.

– Я подумаю об этом, мистер Харди. А сейчас меня ждет леди Фарли, – сказала она и поспешно удалилась.

Энтони смотрел на Викторию. Она вышла из спальни в гостиную в красном шелковом платье, которое он купил ей. Он предположил, что оно будет гармонировать с ее светлой кожей и золотистыми волосами, однако никак не ожидал увидеть перед собой живое воплощение соблазна. От нее просто глаз невозможно отвести! И как, спрашивается, в таких условиях следить за Харди?

– Платье выглядит прилично? – спросила она. – Когда я примеряла его, оно сидело посвободнее.

Он улыбнулся. Она действительно чуть-чуть поправилась, но все еще оставалась слишком худой для того, чтобы переживать по поводу набранного веса.

– Оно смотрится на тебе превосходно. Гораздо лучше, чем во время последней примерки.

– В самом деле? Я не привыкла носить платья с таким большим декольте.

– Эта деталь придает твоему наряду особое очарование. Виктория взяла Энтони под руку, и они отправились на бал.

– Я немного боюсь, – призналась она, когда они спускались по парадной лестнице.

– Все будет хорошо. Тебе не придется танцевать ни с кем, кроме меня.

– Я имела в виду историю с Харди.

– Просто держись от него подальше. Если увидишь, что кто-то передает ему письмо, немедленно сообщи мне или Энкрофту.

Виктория кивнула, и они – рука об руку – продолжили спускаться вниз. Энтони не покидало ощущение надвигающейся опасности. Почему? Ведь осталось только раздобыть письмо и благополучно увезти отсюда Викторию. Тем не менее, он не мог избавиться от тревожных предчувствий. Интуиция подсказывала ему, что все идет не так и это дело грозит обернуться катастрофой.

Войдя в бальный зал, Энтони улыбнулся. Ханна устроила настоящий зимний карнавал. С потолка свешивались белоснежные гирлянды, на полу вдоль стен раскинулись пушистые сугробы из ваты, а на каждом столе красовались свежие веточки темно-зеленого остролиста с ярко-красными ягодами. Но гвоздем программы, безусловно, была огромная ель, возвышавшаяся в том углу, где разместились музыканты.

– А почему же на дереве не горят свечи? – спросил он. Виктория прыснула:

– Ханна убедила лорда Фарли не зажигать их во время бала. Она ужасно боится, что может вспыхнуть пожар.

– Исключительно разумная женщина. – Энтони заметил, как поморщилась Виктория, и уточнил: – Разумная женщина, которая любит своего мужа.

– Я знаю, – пробормотана она.

Они медленно двигались по залу. Гости исполняли фигуры кадрили, и Викторию явно заворожило это зрелище. Глядя на ее восторженное лицо, он пожалел о том, что не сможет научить ее еще нескольким танцам.

«Прекрати думать о ней и займись делом!» – приказал он себе. Зачем ей остальные танцы? На сегодня вполне достаточно вальса, а в дальнейшем ей и вовсе не придется танцевать. Вернувшись домой, она вновь займется сиротским приютом. А балы и приемы не для нее.

Он заставил себя отвести глаза от Виктории и осмотрел толпу гостей. Николас издали кивнул ему и слегка пожал плечами. А где же Харди, черт его возьми?

О, вот и он! Харди в гордом одиночестве вошел в зал, обменялся приветственными кивками с несколькими джентльменами и посмотрел на Викторию. Рядом с ним остановился лорд Брентвуд, но их беседа явно не клеилась. Харди отвернулся от собеседника, словно его нисколько не интересовало, что говорит Брентвуд.

– Харди за тобой наблюдает, – шепнул Энтони на ухо Виктории.

– Я заметила. Кажется, ему ужасно скучно слушать лорда Брентвуда.

– Похоже на то. Но мне интересно, не высматривает ли он в толпе кого-нибудь еще.

– Вполне возможно, – согласилась Виктория. – Давай проверим. Я пойду к столу с закусками, а ты проследишь, куда смотрит Харди.

Энтони с гораздо большим удовольствием понаблюдал бы за тем, как ее изящные бедра покачиваются под шелковой юбкой, однако взял себя в руки и сосредоточился на куда менее привлекательном объекте. Брентвуд наконец отправился восвояси. Харди огляделся по сторонам, заметил, что Виктория отошла от Энтони, и тотчас устремился к столу с закусками.

Николас немедленно двинулся в том же направлении, приблизился к Виктории и заговорил с ней. Мгновение спустя они оба уже стояли рядом с Энтони.

– Итак, сегодня вечером мне и шагу не дадут ступить самостоятельно, не правда ли?

– Да, – с улыбкой ответил он.

– Ну, кажется, я здесь больше не нужен, – сказал Николас и удалился.

– Ты мне не доверяешь? – Виктория не спеша, отпила немного вина.

– Тебе я доверяю. – Энтони взял ее бокал и сделал небольшой глоток ароматного фруктового напитка. – А вот Харди – нет.

– Я не смогу украсть для тебя письмо, если вы с лордом Энкрофтом все время будете находиться рядом со мной.

Ему нравилось, как сверкают ее синие глаза, когда она чем-то раздосадована.

– В твои обязанности не входит кража писем. Ты просто должна изображать мою любовницу, припоминаешь?

– Да, – огрызнулась Виктория. – Припоминаю.

– Хорошо. Теперь пойдем танцевать.

– Нет, я не могу одновременно танцевать и разговаривать.

– Но я уже все сказал, – спокойно возразил Энтони.

– А я нет. – Виктория скрестила руки натруди. – Если я не могу помочь тебе, зачем я здесь?

У него не было правильного ответа на этот вопрос. Зато неправильных – хоть отбавляй, причем подавляющее большинство из них находилось за гранью пристойности.

– Я не желаю подвергать тебя опасности. Ты будешь что-то делать, только если я тебя об этом попрошу.

Виктория моргнула и отвела взгляд. Он понимал: у нее было такое детство, что больше всего она нуждается в ощущении безопасности.

– Итак, мы будем танцевать?

– Если ты не боишься, что я отдавлю тебе ноги, – с иронией произнесла она, но, тем не менее, взяла его под руку.

– Я согласен потерпеть.

Им не пришлось долго ждать. Музыканты заиграли вальс. Энтони притянул Викторию к себе, и они плавно закружились в такт прекрасной мелодии. Неподалеку Харди вальсировал с Ханной. Раз так, значит, в ближайшие несколько минут он никуда не денется. Энтони отвернулся и целиком сосредоточился на танце с Викторией.

– Ты прирожденная танцовщица, – похвалил он.

– Едва ли. Это единственный танец, который я разучила. – Виктория подняла глаза и улыбнулась: – Но я получаю от него огромное удовольствие.

– Прекрасно. Я буду рад видеть, как ты без устали танцуешь на всех балах.

Проклятие! Он высказался крайне бестактно. Она никогда не сможет посещать настоящие великосветские балы. Здесь ее принимают только потому, что Ханне нравится изображать из себя истинную леди. Для этого нужна публика, а представители высшего общества отклоняли приглашения на приём у Фарли.

Присутствующие пэры были редким исключением и общей картины не меняли. Бингем скорее всего приехал сюда по делу, Николас был давним другом Фарли, а Брентвуд – молодой повеса, и его, очевидно, интересуют здешние дамы. Впрочем, он слишком много времени проводит с Харди. Возможно, за этим что-то кроется.

– Это мой единственный шанс потанцевать на балу, – помолчав, произнесла Виктория. – И я намерена насладиться им сполна.

Энтони опасался, что невольно огорчил ее, но она казалась совершенно счастливой.

– Прости меня. Я сказал не подумав.

Она посмотрела на него и покачала головой:

– Я не молоденькая глупышка, витающая в облаках, и давно принимаю жизнь такой, какая она есть. Мне не на что жаловаться, моя судьба могла оказаться куда более тяжелой.

Когда они покинули ряды танцующих, Энтони огляделся вокруг.

– Ты не видишь, где Харди?

– Вон там, – ответила Виктория, кивнув в направлении стола с закусками. – Похоже, вальсировать с Ханной – дело крайне утомительное.

Не желая упускать Харди из виду, Энтони повел Викторию к столу. Неожиданно музыка стихла, и лорд Фарли объявил, что гостей ожидает полный рождественский обед.

– Разве так принято? – удивилась она.

– В этом нет ничего из ряда вон выходящего. Все зависит от хозяев. В некоторых домах считается обязательным в подобных случаях подавать полный обед. Ханна желает произвести на гостей благоприятное впечатление и использует для этого все средства.

– А какой тактики мы будем придерживаться в нашем деле?

– Полагаю, продолжим разыгрывать свои роли. На всякий случай.

Виктория улыбнулась:

– Неужели? Я думала, тебе не требуется мое участие в игре.

– Ты в ней уже участвуешь независимо от того, нравится мне это или нет.

Они вошли в обеденный зал.

– Итак, что теперь? – поинтересовалась она.

– Думаю, ты должна срочно разгневаться на меня, – шепнул Энтони ей на ухо. – Сделай вид, что я сказал тебе что-то оскорбительное.