Текст книги "В вихре страсти"
Автор книги: Кристи Келли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Глава 22
Сильная рука легла на ее грудь, теплые губы скользнули по шее… Виктория проснулась и тотчас оказалась во власти нежных прикосновений. Ее сосок быстро затвердел, она выгнулась навстречу ласкам.
Тихо застонав, Виктория легла на спину и посмотрела на Энтони. Он ответил таким взглядом, что она затрепетала от желания, а потом медленно опустил глаза к ее шее, груди и ниже… ниже…
– Энтони…
Он оборвал ее вопрос поцелуем, от которого у нее перехватило дыхание, а потом накрыл ее собой и втянул сосок во влажные горячие глубины рта.
Виктория со стоном выгнулась всем телом и целиком отдалась упоительным ощущениям. Если бы это могло длиться вечно! Энтони провел языком по ее животу и достиг складок лона. Она жадно впитывала прикосновения жарких губ и с восторгом удвоенного желания приняла проникший в нее палец.
Энергичные ласки не прекращались. Вцепившись в простыни, она оставила попытки контролировать себя и закрыла глаза. Страсть, бушевавшая у нее внутри, требовала выхода и, наконец, вырвалась на свободу.
Придя в себя, Виктория попыталась утихомирить частое прерывистое дыхание и открыла глаза. Энтони улыбнулся, и она, внезапно обретя силы, опрокинула его на спину. Он только молча приподнял бровь.
Она исступленно целовала его. Сегодня ей хотелось сполна насладиться им и доставить ему удовольствие, сравнимое с тем, какое он доставлял ей. Потянувшись рукой к могучему детородному органу, она принялась ласкать его, одновременно блуждая губами по широкой груди и мускулистому животу. И опускаясь, все ниже. Наконец ее рот достиг намеченной цели и с наслаждением вобрал в себя мощь мужского естества.
Энтони застонал. Мгновение спустя Виктория уже лежала на спине, ощущая, как он заполняет ее. Он врывался в нее снова и снова, пока волны наслаждения опять не захлестнули ее, а потом замер и последовал за ней к вершинам страсти.
Сегодня ночью им особенно хорошо друг с другом… Подумав об этом, Виктория вздрогнула и отвернулась от него. Все дело в том, что они были вместе в последний раз. Отсюда такой накал страсти.
Завтра они разъедутся по своим домам. Она вернется к повседневным заботам о детях. А он, вероятно, начнет подыскивать себе жену.
Добропорядочную женщину.
Такую, какой она никогда не была и не будет.
Зато она была и будет сильной. И ни за что не будет плакать у него на глазах. По существу, все проще простого. Есть женщины – и женщины. Одних пэры берут в жены, других – в любовницы. Она принадлежит к числу последних.
Энтони повернулся на бок, притянул Викторию к себе и молча обнял. О чем говорить? Они оба знали, что это их последняя ночь вместе. И понимали – общего будущего у них нет.
Проведя в дороге несколько невыносимо тягостных часов, они наконец возвратились в Лондон. Энтони, стиснув зубы, смотрел, как Виктория покидает карету. У двери своего дома она обернулась, вымученно улыбнулась и вошла внутрь.
Ему удалось подавить в себе острое желание догнать ее. Завтра он вернется сюда с деньгами, чтобы заплатить ей за работу и забрать рубиновое ожерелье сестры.
– Куда теперь, сэр? – спросил кучер.
– В «Уайтс».
Оттуда он пошлет записку Эйнсуорту, встретится с ним, а затем напьется до бесчувствия, чтобы заглушить сердечные муки. Так или иначе, он должен забыть Викторию. Десять минут спустя он вошел в гостиную клуба, выбрал уединенный столик в углу и, вручив посыльному записку, огляделся по сторонам. Слава Богу, ни один из присутствующих джентльменов не был знаком с ним настолько близко, чтобы навязать ему свое общество.
Эйнсуорт, как обычно не привлекая внимания, бесшумно опустился в кресло напротив и сразу приступил к делу:
– Нашел письмо?
– Да.
Быстро ознакомившись с содержанием послания, Эйнсуорт сдвинул седые брови и посмотрел на Энтони:
– Ты видел, кто передал ему это?
– Один из лакеев Фарли. Думаю, он ни при чем. В деле замешана неизвестная женщина, но ее роль мне до конца не ясна. Лично я полагаю, что письмо мог передать лорд Брентвуд.
Эйнсуорт неторопливо отпил виски.
– Брентвуд? Зачем ему примыкать к заговору?
– Понятия не имею. На приеме присутствовал только один человек, состоящий в кровном родстве с королевской фамилией, – лорд Энкрофт. Но я могу поручиться в его невиновности.
– Ты уверен?
– Я знаю Энкрофта со времен Итона и полностью доверяю ему.
– На приеме ты воспользовался его помощью? Энтони понимал, что его ответ не понравится Эйнсуорту.
– Да. Он помог мне следить за Харди. Эйнсуорт подался вперед и резко спросил:
– То есть ты выбрал себе в помощники главного подозреваемого?
– Для меня он вне подозрений. – Энтони потянулся к бутылке виски и наполнил свой бокал.
– Ты становишься сентиментальным, парень. И неряшливым в работе. Думаешь, я не знаю, что ты привозил с собой женщину?
О черт! Энтони поморщился. Он должен был догадаться, что Эйнсуорт пошлет туда кого-то еще.
– У меня не было другого выхода. Лорд Фарли ревнует ко мне Ханну. Поэтому я приехал с женщиной, которая изображала мою любовницу.
– Изображала? Черта с два! – фыркнул Эйнсуорт.
– Кто из гостей ваш человек?
– Брентвуд.
– Что?!
– Да. И, пользуясь твоим выражением, для меня он вне подозрений. – Эйнсуорт помолчал, потягивая виски. – Он проследил за Харди до самого Лондона. Приехал час назад.
Теперь, по крайней мере, ясно, почему Брентвуд упорно навязывал Харди свое общество. Он занимался именно тем, что делал бы сам Энтони, если бы все его мысли не были поглощены Викторией. Впрочем, сейчас это уже не важно.
Он покачал головой:
– Что дальше?
– Харди арестуют. Придется выпытывать у него информацию. Было бы куда лучше, если бы мы знали, кто передал ему письмо.
– От меня что-нибудь требуется? – Энтони испытывал некоторую неловкость. Он привык работать более тщательно.
– Возможно, ты мне еще понадобишься. – Эйнсуорт жестом остановил готового возразить Энтони и продолжил: – Только чтобы завершить это дело. Я помню о нашем договоре.
– Благодарю.
– Ты работал на меня дольше остальных, потому что был одним из лучших. Но я понимаю – у тебя есть обязательства перед семьей. Тебе необходима жена. И дети. Ты не первый пэр, с которым я имею дело. Наше сотрудничество затянулось, мне следовало отпустить тебя раньше.
Энтони задумчиво кивнул. Значит, Эйнсуорт постоянно использует в своей работе пэров. Разумно. Титулованный джентльмен вхож в такие места, куда не всякого допустят.
Эйнсуорт молча похлопал его по плечу и удалился.
Первая порция виски не возымела никакого действия. У Энтони по-прежнему щемило сердце. Он вновь наполнил бокал и медленно опустошил его… Протянув руку за бутылкой, чтобы повторить эту процедуру в четвертый раз, он обнаружил в кресле напротив лорда Селби.
– Чертовски плохо выглядишь, Сомертон.
Чтоб он провалился, этот Селби! Сейчас начнет разливаться соловьем, рассказывая о прелестях семейной жизни.
– Уйди.
Селби только рассмеялся:
– Мы знакомы сто лет. Но я не припомню, чтобы ты когда-нибудь выглядел столь несчастным. Кстати, пьяным я тебя тоже никогда не видел.
– Я не пьян.
– Пока нет, – согласился Селби, наполняя свой бокал. – Но и трезвым тебя никак не назовешь.
– Иди домой. К жене.
– Да я бы с радостью, но она сейчас в гостях у моей сестры. У них там заседание «Клуба старых дев».
Энтони страдальчески прикрыл глаза. Теперь он знает, где сейчас находится Виктория.
– Три из пяти дам вышли замуж. Возможно, стоит переименовать клуб.
Селби хохотнул:
– Полагаю, раз уж я придумал прежнее название, то должен придумать и новое. Хм, как тебе «Леди скандала»? Или «Оскандалившиеся леди»?
– Кажется, не все они оказывались в центре скандала, – возразил Энтони.
– Сейчас посмотрим. Начнем с моей жены. Она безоговорочно подходит. Моя сестра – тоже. Леди Элизабет? Решено. Остаются мисс Рейнард и мисс Ситон. Мисс Рейнард – незаконнорожденная дочь таинственного графа и к тому же прозревает будущее. По-моему, звучит вполне скандально. А вот с мисс Ситон у нас возникают затруднения. Пока она явно выбивается из этого ряда.
Но если продолжит общаться с остальными, непременно рано или поздно оскандалится.
Выбивается из ряда? Энтони усмехнулся про себя. Виктория – карманница, только что совершившая вояж в качестве его любовницы, – смело могла бы претендовать на президентство в этом клубе.
– Ну, вернемся к тебе. Кто та прекрасная дама, в честь которой ты решил напиться в пять часов пополудни? – поинтересовался Селби, подкрепив силы изрядной порцией виски.
– Ни одна дама никогда не удостоится от меня подобной чести. – Энтони со стуком опустил бокал на стол.
– Два года назад я сказал бы то же самое. И уж никак не поверил бы, что Эвис Копли окажется той женщиной, которая положит меня на обе лопатки. – Селби пожал плечами и снова рассмеялся: – Чертовски приятное положение, между прочим!
Энтони так сжал в руке бокал, что едва не раздавил.
– Скажи, Сомертон, а не прибегал ли ты к услугам мисс Рейнард?
– Тысяча чертей! – пробормотал Энтони, поднимаясь с кресла. Так вот почему она столько времени не сообщала ему имя Виктории. Софи вечно повторяет, что главное – выбрать подходящий момент, иначе ничего не получится. – Я ее убью.
Селби расхохотался:
– Вот оно как! Значит, я не ошибся насчет тебя и мисс Рейнард.
– Селби, какого дьявола ты имеешь в виду?
– Тебя и мисс Рейнард. Я давно заметил, как вы поглядываете друг на друга. И подозрительно часто куда-то исчезаете, причем одновременно.
– Отправляйся ко всем чертям, Селби.
Энтони вихрем вылетел из клуба, вскочил в карету и устремился к своей единокровной сестрице.
Он барабанил в дверь, пока на пороге не появился дворецкий.
– Добрый вечер, лорд Сомертон.
Энтони ворвался в холл:
– Где она?
– Ее нет дома, милорд.
Проклятие! Ведь Селби говорил, что сейчас дамы в гостях у леди Блэкберн.
– Я подожду.
Он решительно направился в небольшой кабинет, где сестра принимала посетителей. Следом за ним вошел лакей, чтобы разжечь огонь в камине.
– Принесите виски и бокал, – распорядился Энтони. С каждой секундой его гнев нарастал. С одной стороны, Селби нес несусветную чушь. Но с другой – в его словах что-то было. Может быть, все это и правда дело рук Софи?
Проведя целый час наедине с бокалом, Энтони услышал, как открылась входная дверь. Потом из холла донеслись тихие голоса и, наконец, звук приближающихся шагов.
Скрестив руки на груди, Энтони ждал, когда Софи войдет в кабинет.
– Говорят, кто-то жаждет составить мне компанию в столь поздний час? – Она уселась на диван. – Что тебе нужно, Энтони?
– Ты специально нас свела? Она саркастически улыбнулась:
– Я не занимаюсь сводничеством. Я просто знаю, созданы люди друг для друга или нет.
От ее уклончивого ответа он рассвирепел еще больше и заорал:
– Это твоих рук дело?
В кабинет вбежал перепуганный лакей:
– Вам нужна помощь, мэм?
– Все хорошо, Уиллз. Я отлично справлюсь с лордом Сомертоном. Выйди и плотно закрой за собой дверь.
– Да, мэм, – кивнул лакей.
– Энтони, если ты влюбился, значит, сам создал ситуацию, которая не могла завершиться ничем иным. Кроме того, насколько я помню, ты утверждал, что у меня нет никаких особых способностей и все это чепуха.
Энтони сжал кулаки. Нечего припоминать ему слова, которые он произнес в порыве раздражения, когда она приставала к нему, подбирая пару для леди Элизабет.
Иногда он готов был возненавидеть Софи. И даже обвинить в том, что из-за нее расстались его отец и мать. Хотя, разумеется, в этом виноваты только они сами и никто другой.
Он посмотрел в ее печальные серые глаза:
– Мы с ней никогда не будем вместе. И оба понимаем это. У нас разное происхождение.
– Это не препятствие, если ты любишь ее по-настоящему. – Софи смахнула со щеки слезу. – Посмотри на Элизабет.
Он покачал головой:
– Нет. Старый герцог формально признавал Элизабет своей дочерью. Во всяком случае, ни разу публично не отрекся от своего отцовства. Раз так, в глазах общества она оставалась дочерью герцога. У нас с Викторией совершенно другая ситуация. И ты не можешь этого не понимать.
– Ты нужен ей, Энтони. – Софи помолчала. – И она нужна тебе.
– Есть еще Дженна. Я не стану разрушать ее будущее. Она имеет право на достойное замужество. Хватит того, что она выросла без матери. – Он встал, с твердым намерением немедленно уйти, но последние слова Софи прочно засели у него в голове. – Я не принесу Виктории ничего, кроме страданий.
– Уже приносишь. Энтони, она нужна тебе.
– Нет, я не могу. – Он ударил кулаком по дверному косяку.
– Возможно, она тебя спасет, – прошептала Софи. Энтони резко повернулся и пристально посмотрел на нее:
– Спасет? От чего?
– От тебя самого.
В шесть часов Виктория, наконец, добралась до дома. Дети так радуются ее возвращению, что, конечно, вечером ни на минуту не оставят ее одну. Особенно Бронуин. Виктория обещала почитать ей перед сном, когда все остальные малыши уже улягутся в постели.
Однако сначала необходимо разобраться с тем, что случилось в ее отсутствие. Двоих самых младших детей – Кристофера и Кэтрин – забрала из приюта некая дама, назвавшаяся их тетушкой.
– Мэгги, ты уверена, что эта женщина действительно их родственница?
– Да. Кроме того, она сказала, что будет счастлива, встретиться с вами, когда вы вернетесь. Она услышала о пожаре только через две недели, а потом целый месяц пыталась разыскать детей. Кристофер сразу узнал ее.
– Хорошо. Утром я пошлю ей письмо с просьбой о встрече.
Раздался стук. Виктория осторожно выглянула в окошко, увидела Софи и со вздохом открыла дверь:
– Зачем ты здесь?
– Думаю, ты знаешь.
– Входи. Ты тоже хочешь забрать кого-нибудь из моих детей?
Софи нахмурилась:
– О чем ты говоришь?
Пока Мэгги готовила чай, Виктория рассказала Софи о Кристофере и Кэтрин, а потом спросила:
– Итак, что заставило тебя выйти из дома и приехать сюда в такой холодный зимний вечер?
– Ты выглядишь не лучшим образом. Я заметила это, когда мы были у Дженнет, но решила повременить с расспросами. Что случилось?
– Очевидно, лгать не имеет смысла?
– Никакого.
– Я уезжала с лордом Сомертоном. – Виктория помолчала. – Это не то, что ты думаешь. Он попросил меня помочь ему выполнить задание. Я просто должна была изображать его любовницу.
– Но все это переросло в нечто большее, не так ли? – с нажимом спросила Софи.
– Да. – Виктория опустила глаза. – По правде говоря, мне неловко обсуждать с тобой подобные вещи.
– Чепуха, – отмахнулась Софи. – Я все это уже слышала от Эвис, Дженнет и Элизабет.
– Да, конечно. Однако их мужчины, кажется, не были твоими братьями?
Эффект превзошел все ожидания. За семь лет знакомства Виктории еще не приходилось видеть, чтобы Софи потеряла дар речи. Она уставилась в огонь камина, позабыв закрыть рот. Потом с трудом выговорила:
– Это он тебе сказал?
– Нет. Я сама догадалась, когда услышала историю его родителей.
Софи моргнула и посмотрела на Викторию так же пристально, как делал Сомертон. Разумеется, ведь они брат и сестра.
– Он рассказал тебе о своих родителях? О матери?
– Не все, но вполне достаточно. Чему ты удивляешься?
Вопросы Софи озадачили Викторию. Подруги всегда подчеркивали, что их мужья предельно откровенны с ними. В конце концов, любовники в определенном смысле не так уж сильно отличаются от мужей.
– Он никогда ничего не рассказывал о своей матери. Никому. Даже своей родной сестре. Я знаю благодаря моему дару.
Виктория прекрасно понимала, почему он ничего не говорил Дженне.
– Он не хочет причинять ей боль. И думает, что для нее лучше верить в то, что их мать умерла.
– Уму непостижимо, – пробормотала Софи. – Что приводит тебя в такое изумление?
– Мой брат никому не доверяет. Почти все, что мне о нем известно, я узнала, пользуясь своими способностями. Он не рассказывает ничего никому никогда. – Софи покачала головой.
Виктория пожала плечами. Да, его трудно заставить говорить. Но можно.
– А как вы ладили друг с другом? Ведь он страшно вспыльчив.
– Я столкнулась с этим только однажды, – отозвалась Виктория, вспомнив тот день, когда он разозлился и чуть не взял ее силой. – В основном он вел себя как джентльмен и обращался со мной безупречно.
– Сомертон – джентльмен? Это несовместимые понятия.
– Я нахожу его очень приятным, – сообщила Виктория таким тоном, словно говорила о погоде, а не о любимом мужчине.
– Виктория, ты его любишь? – мягко спросила Софи.
– Да, – ответила она, и ее глаза наполнились слезами. Но это ничего не значит и ни к чему не приведет.
– Я должна идти, – сказала Софи с таинственной улыбкой. – Мне нужно кое-что сделать для одной клиентки.
– В такое позднее время?
– Да. Она ужасно требовательна.
Софи вышла из приюта, спустилась по лестнице и остановилась на нижней ступеньке.
Свершилось чудо. Сомертон доверился Виктории. Любить такого человека, как он, очень непросто. Однако раз Виктории удалось растопить его ледяное сердце, значит, впереди их ждет великая любовь. Софи в этом нисколько не сомневалась.
И все-таки до сих пор не могла прийти в себя от изумления. Чтобы Сомертон раскрыл душу женщине, с которой знаком всего несколько дней? Невероятно! Они просто созданы друг для друга. И должны быть вместе.
Софи решительно сжала рукой перила. Она найдет способ решить эту проблему.
Глава 23
Энтони от души надеялся, что мать еще не проснулась. Ему вовсе не хотелось, чтобы она увидела его здесь. Дверь со скрипом отворилась. На пороге стояла Виктория, одетая в будничное шерстяное платье мышиного цвета.
Она выглядела как женщина, чьим единственным предназначением является забота о сиротах, а никак не рискованные путешествия в сопровождении любовника.
– Почему ты сама открываешь дверь? У тебя нет лакея? Виктория удивленно округлила глаза:
– Ну, разумеется, есть. Двадцать лакеев, десяток горничных и, конечно, дворецкий.
Энтони несколько смутился от такой язвительной отповеди:
– Извини.
– Входи, пока кто-нибудь тебя не увидел. – Она открыла дверь пошире и посторонилась.
Энтони перешагнул через порог и тотчас очутился в атмосфере домашнего уюта. Деревянные полы, тепло, воздух напоен ароматом свежеиспеченного хлеба, с верхнего этажа доносятся ребячьи голоса…
Вручив Виктории пальто и шляпу, он подождал, пока она повесит их на крючок, и, желая узнать, чем заполнена ее повседневная жизнь, спросил:
– Что сейчас делают дети?
– Старшие занимаются, младшие играют, – ответила она и, войдя в маленький кабинет, добавила: – У меня было столько дел, что я не успела достать ожерелье.
– Понимаю. По правде говоря, я с трудом представляю себе, как можно за одно утро умыть, одеть, накормить и усадить за уроки восьмерых детей.
– Теперь их только шестеро. Энтони заметил, как дрогнул ее голос.
– Виктория, пока мы были в отъезде, здесь что-то произошло?
Она отвернулась:
– У двоих малышей объявилась тетя и забрала их. Он подошел к ней сзади, притянул к себе и обнял:
– Разве не лучше, если они будут жить в семье?
– Да, конечно. Но…
Он повернул ее лицом к себе. Только ли разлукой с детьми вызваны эти горькие слезы? Она всхлипнула и посмотрела на Энтони заплаканными голубыми глазами:
– Прости. Обычно я не даю волю слезам.
– Кажется, тебе нелегко дались эти два дня.
Она кивнула и устремила взгляд на пуговицу его жилета.
– Я сейчас принесу ожерелье. Ты подождешь меня здесь?
– Нет, я пойду с тобой. – Мысль о том, чтобы отпустить ее от себя хотя бы на секунду, приводила его в ужас.
– Оно у меня в спальне.
– Я пойду с тобой, – упрямо повторил Энтони. При слове «спальня» его воображение заработало в полную силу. Однако, когда в доме столько детей, вряд ли можно рассчитывать на то, что фантазии подобного рода воплотятся в жизнь.
– Ты все еще не доверяешь мне?
– Доверяю. Но такой распутник, как я, не может устоять перед искушением проникнуть в женскую спальню.
Она мягко рассмеялась:
– Ты действительно закоренелый распутник. Поднимаясь вслед за ней по лестнице, он наблюдал за грациозным покачиванием изящных бедер, но детские голоса, доносившиеся с третьего этажа, действовали весьма отрезвляюще.
– Сюда, – показала Виктория. – Моя спальня на втором этаже.
Маленькая комната была очень опрятной, но практически пустой. Узкая кровать, комод и ночной столик – вот и вся обстановка.
Виктория достала из нижнего ящика коробку, поставила ее на кровать, открыла и ахнула:
– О Боже!
– В чем дело? – Он заглянул в коробку и увидел несколько детских рисунков и какие-то мелкие безделушки.
– Оно пропало!
– Пропало? – Неприятный холодок подозрения пробежал по спине Энтони.
Виктория подняла глаза:
– Я спрятала ожерелье в этой коробке. Я не могла его заложить – там золотое плетение в виде герба. Сомертон, клянусь, оно было здесь.
– Помнится, ты говорила, что не так глупа, чтобы хранить ожерелье в своем доме, – напомнил он, стремительно закипая от гнева.
– Разумеется, я так сказала. – В ее взгляде светилось отчаяние. – Мне просто не хотелось, чтобы ты устраивал тут обыск на глазах у детей.
Он почувствовал, что она говорит правду.
– Допустим. Кто мог войти сюда, пока тебя не было? Она пожала плечами:
– Дети, Мэгги, миссис Трамбл, которую ты нанял перед отъездом… Да кто угодно! Я никогда не запираю комнату.
– Кто-нибудь знал про ожерелье?
– Только Мэгги. – Виктория еще раз переворошила содержимое коробки. – Мэгги не могла его украсть. Она работает у меня уже восемь лет.
Внезапно дверь распахнулась и в спальню вбежала девочка.
– Мисс Тори, я забыла показать вам… – Заметив Энтони, она запнулась, потом звонко спросила: – Вы кто?
Энтони взглянул на девочку и судорожно ухватился за спинку кровати. Его мысли устремились к маленькому медальону у него в кармане – с ним он никогда не расставался. Это невозможно. Такого не может быть. Виктория не стала бы скрывать!
– Бронуин, ты ведешь себя невежливо. Это лорд Сомертон, он пришел… – Виктория мягко засмеялась, указывая на ожерелье, украшавшее шею малышки: – Вот за этим.
– Но я нашла это в коробке, на которой написано мое имя.
Энтони казалось, что он сошел с ума. Глядя на девочку, он видел перед собой маленькую Дженну. Они похожи как две капли воды. Не только внешне. В детстве у сестры был такой же звонкий голос, та же манера говорить.
– Извини, Бронуин. – Виктория сняла ожерелье с шеи ребенка. – Я хранила ожерелье для лорда Сомертона, пока он был в отъезде. Оно слишком дорогое для такой маленькой девочки, как ты.
Энтони собрал волю в кулак и, наконец, сформулировал из обрывков вопросов, вертевшихся у него в голове, один – более или менее связный:
– Сколько ей лет?
– Девять.
Энтони едва удержался на ногах. Не желая множить число несчастных незаконнорожденных детей, он всегда был чрезвычайно осмотрителен. Почти всегда. Десять лет назад, как и на этой неделе, он не думал о подобных вещах.
– Мисс Тори, – дрожащим голосом сказала Бронуин. – Это тот человек.
– Какой человек?
– Который мне снился. Он пытался забрать меня отсюда.
Виктория погладила девочку по голове:
– Нет, Бронуин, это не он. А теперь, пожалуйста, оставь нас с лордом Сомертоном вдвоем.
– Да, мисс Тори.
Некоторое время Энтони не мог оторвать глаз от двери, за которой скрылась Бронуин. Затем повернулся к Виктории:
– Почему ты не сказала мне? Она нахмурилась:
– О чем? Я понятия не имела, что ожерелье взяла Бронуин.
У Энтони в глазах потемнело от ярости.
– Меня не волнует это чертово ожерелье. Как ты могла не рассказать мне о ней? Почему ты молчала всю неделю?
Виктория обиженно посмотрела на него:
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Он достал из кармана медальон, открыл его и протянул ей.
– Откуда у тебя ее портрет? – Виктория взглянула на медальон, и у нее задрожали руки. – Откуда?
– Это моя сестра Дженевра, или Дженна, как ее все называют. На портрете ей десять лет.
– Ты ошибаешься. Это Бронуин! Разве ты не видишь?
– Виктория, почему ты не сказала мне, что у меня есть дочь? – Энтони схватил ее за плечи и встряхнул: – Я имею право знать о ее существовании.
Она оцепенела:
– О Боже! Ты думаешь, она наша дочь? Наша с тобой?
– Разумеется! А чья же еще! – прорычал Энтони.
У Виктории подкосились ноги. Бронуин точно не ее дочь, значит…
– О небо! – воскликнула она. – Ты и она!
У нее словно пелена с глаз упала. Она вспомнила, как леди Уайтли предостерегала ее от общения с Сомертоном, потому что он не уважает женщин и приносит им одни страдания. Очевидно, леди Уайтли не желала, чтобы Сомертон узнал о том; что Бронуин – его дочь.
Он солгал. Виктория не была его первой женщиной. Леди Уайтли родила через семь месяцев после той роковой ночи. И Бронуин была очень здоровым младенцем, вполне доношенным.
Он солгал!
– Уходи, – прошептала она. – Я больше не хочу тебя видеть. Никогда. Уходи из моего дома!
Энтони схватил ожерелье и ринулся к двери:
– Завтра я вернусь за своей дочерью.
У Виктории перехватило дыхание. На этой неделе она уже потеряла двоих питомцев. И не намерена терять еще одного.
– Ты не посмеешь забрать ее у меня!
– Еще как посмею. Я сделаю для этого все. Дойду до принца-регента! Уж не думаешь ли ты, что он позволит моему ребенку прозябать в сиротском приюте!
– Убирайся! Чтобы ноги твоей не было в моем доме! – пронзительно закричала Виктория и запустила в него подушкой.
Энтони выскочил из комнаты и с грохотом захлопнул за собой дверь.
Виктория рухнула на кровать, заливаясь слезами. Бронуин была ее любимицей, самым первым ее ребенком. Потом появились другие, тоже любимые. Но Бронуин занимала в ее сердце особое место. Она не может ее потерять.
Кроме того, потерять Бронуин – значит, потерять все: дом, остальных детей, смысл жизни. Без поддержки леди Уайтли дом содержать невозможно. Детей передадут в приюты. Мэгги придется искать другое место.
А сама она останется ни с чем. Просто окажется на улице. Скорее всего ей придется работать в борделе. Только на сей раз дело вряд ли ограничится уборкой комнат.
При мысли об этом Виктория села и вытерла слезы. Она не будет проституткой. Никогда и ни за что! Из любой ситуации можно найти выход.
Прежде всего необходимо поговорить с леди Уайтли. Правда, тогда она неизбежно узнает, что Виктория спала с Сомертоном… Ну и пусть! Главное, чтобы леди Уайтли убедила Сомертона не забирать Бронуин. Хотя, судя по его сегодняшнему поведению, вряд ли он станет прислушиваться, к кому бы то ни было и менять свое решение.
Энтони пулей вылетел из дома Виктории. Никогда в жизни ему не было так плохо. Его одурачили, обманули, предали… Как всегда, в декабре на его голову сыплются несчастья. А в данный момент еще и отвратительные жирные снежинки!
Он огляделся по сторонам и внезапно понял, что на всем белом свете есть только один человек, с которым он может поговорить, который с самого начала предостерегал его от общения с Викторией. И этот человек не кто иной, как его мать. Очевидно, стоит – хотя бы иногда – прислушиваться к ее советам.
Он открыл дверь борделя и шагнул в мир, не знающий сна. В одиннадцать часов утра в гостиной уже сидели двое сластолюбцев, и подбирали себе, подходящих дам.
Энтони покачал головой и устало зашагал вверх по лестнице.
Остановившись перед дверью, он тихо постучал, дожидаясь разрешения войти. В вечернее время подобных церемоний не требовалось, но утром в комнате матери все еще мог находиться клиент.
– Войдите, – раздался раздраженный голос.
– Судя по всему, ты тоже находишься в превосходном расположении духа, – заметил Энтони вместо приветствия.
Она закатила глаза:
– Эта ужасная девчонка, Мэриан, согласилась стать содержанкой Сорвуда.
– Всего-то? – Он подошел к окну. – А вот у меня, оказывается, есть дочь.
– Только одна? – саркастически улыбнулась мать. Он повернулся и смерил ее ледяным взглядом:
– Тебе прекрасно известно, что я всегда был осторожен. Ты сама научила меня этому.
– Не спорю. Но было время, когда я еще не успела тебя чему-то научить. Очевидно, тогда ты не был столь внимателен?
– Только однажды. А еще на этой неделе. Вполне вероятно, что Виктория снова беременна. – Он схватил стакан и яростно выплеснул его содержимое в камин. – Проклятие!
– Ах да. В первый раз с той девушкой на улице? Но видимо, речь не о ней. Ведь ты даже не знал ее имени.
Он промолчал.
– Кажется, я поняла. Тебе сообщила та… Другая…
– Да, Софи сказала мне, кто эта девушка. – Он посмотрел в окно и увидел, что к дому Виктории подъехал черный экипаж. – Собственно говоря, ты с ней тоже знакома.
– Я? Что-то не припомню, чтобы у какой-нибудь моей знакомой был внебрачный ребенок. За исключением здешних девочек, разумеется. – Она нахмурилась: – Странно. Мне казалось, ни одна из них не знала тебя раньше.
– Твои девочки тут ни при чем. – Энтони ударил кулаком по оконной раме. – Я говорю о мисс Ситон.
– О Виктории? – прошептала она. – Но этого просто не может быть.
Он повернулся и скрестил руки на груди:
– Неужели? Тогда почему же старшая девочка в ее приюте так похожа на Дженну? Не просто похожа. Она выглядит в точности так же, как выглядела Дженна в ее возрасте.
– О Боже! – одними губами вымолвила мать и побледнела как полотно.
– Тебе плохо?
Она вцепилась в спинку кресла, словно искала опоры:
– Я не хотела, чтобы об этом кто-нибудь знал. Теперь мне придется рассказать тебе…
– Что рассказать? Ты знала, что Бронуин – моя дочь? Она закрыла глаза, и он впервые в жизни увидел, как по щеке матери скатилась слеза.
– Энтони, Бронуин не твоя дочь.
– Очевидно, такова версия Виктории, – огрызнулся он.
– Мне не требуются ничьи версии. Лучше меня этого никто не знает. – Она умолкла, а затем выдохнула: – Бронуин – твоя сестра.
– Тысяча чертей! Какого дьявола ты не сказала мне об этом? Тебе ли не знать, что побочные сестры для меня вполне обыденное явление!
– Энтони, я оберегала ее вовсе не от тебя. – Она опустилась в кресло. – Сядь.
– Не имею никакого желания садиться.
– Сядь, или я не стану говорить с тобой.
Он раздраженно вздохнул и уселся в кресло напротив:
– Итак? Нетрудно догадаться, откуда у меня взялась очередная сестра. А вот почему ее воспитывает Виктория, хотел бы я знать?
– Очень хорошо. С Виктории и начнем. Однажды – двенадцать лет назад – я отправилась к модистке за новой шляпкой. У двери салона меня толкнула худенькая девочка. Не просто толкнула, запустила руку в мою сумочку.
Ах, вот оно что! Виктория не упоминала о том, как именно очутилась в борделе.
– Ты – та женщина, которая наняла ее для уборки комнат?
Мать склонила голову набок: – Откуда такая осведомленность?
Энтони почувствовал, что краснеет.
– Полагаю, ты догадываешься.
– Черт возьми, Энтони! Я просила тебя оставить ее в покое! – воскликнула леди Уайтли и со вздохом продолжила: – Действительно, я наняла ее для уборки комнат. Если бы она захотела, то стала бы работать наверху. Я не возражала, но и не настаивала. Десять лет назад произошло два важных события. Во-первых, я обнаружила, что жду ребенка, и пыталась придумать, как сохранить его при себе. Ведь я уже потеряла тебя и Дженну. Ну а второе событие касалось Виктории. Однажды вечером она вернулась домой в ужасном расстройстве. Видишь ли, ее лишил девственности некий мужчина. – Мать метнула в него холодный взгляд. – В ту ночь я решила купить дом и поселить в нем Викторию, чтобы она заботилась о моем ребенке. И о своем, на тот случай, если бы выяснилось, что она забеременела от этого неизвестного субъекта. Мы придумали ей другое имя и новую биографию. Я научила Викторию читать, писать и надлежащим образом вести себя в обществе. Мне хотелось, чтобы мою дочь воспитывали как следует.
