Текст книги "Зависимость от тебя (ЛП)"

Автор книги: Криста Ритчи

Соавторы: Бекка Ритчи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Размышляя, он нуждался в клубе анонимных алкоголиков или реабилитации, а не в производственном лагере голубой крови. Вместо этого я дала ему себя: козла отпущения за его постоянное пьянство. Тем летом мы заключили сделку. И как только он сказал Джонатану, что начал встречаться с дочерью Грэга Кэллоуэя, его план был стерт с лица земли. Мистер Хэйл хлопнул его по спине, сказав Ло, что я пойду ему на пользу, а если нет, он найдёт способ изменить его поведение. Поэтому мы замаскировали наши образы жизни, чтобы продолжить их.

Несмотря на то, что Ло едва ли стал образцовым гражданином в раннем подростковом возрасте, мои родители были вне себя от радости, узнав о наших отношениях. Новость о союзе Кэллоуэй-Хэйл обрела большие масштабы. Как будто это был 1794 год, и наш брак предоставит военную мощь и права на землю. Здравствуйте, мы не члены королевской семьи.

В нашем новом союзе, мы лгали друг другу и скрывали наши измены, играя роль любящих друг друга парня и девушки. Чем глубже мы погружаемся, тем труднее выползти. Я боюсь того момента, когда никто из нас снова не сможет дышать – когда кто-то раскроет наши секреты. В любой момент все может рухнуть под нами. Опасная игра одновременно возбуждает и пугает меня.

Я возвращаюсь в комнату Ло и расслабляюсь, когда вижу его полностью одетым, устало прислонившимся боком к раме кровати. Его рубашка расстегнута и не заправлена.

По крайней мере, на нем есть штаны.

– Ты можешь мне помочь? – небрежно спрашивает он. Без запинки!

Я киваю и делаю маленькие шажки к нему. Я задираю край его рубашки, и его горячее, пьянящее дыхание покалывает мою кожу. Чтобы избежать каких-либо бурлящих чувств, я делаю мысленную заметку захватить пачку мятных леденцов, прежде чем мы уйдем.

– Я буду в порядке к тому времени, как мы туда доберемся, – уверяет он меня.

– Я знаю, – я избегаю зрительного контакта, пока мои пальцы нащупывают пуговицу на его напряженном прессе.

– Прости, – тихо говорит он, а затем смеется. – По крайней мере, я дал тебе кое-что, чтобы пополнить твой банк фантазий.

Я тяжело вздыхаю. Я не специально фантазирую о Лорене Хэйле, чтобы возбудиться. Это было бы слишком неловко каждый раз, когда я встречаюсь с ним взглядом. Всё уже достаточно плохо, когда это происходит случайно.

– Ты не в моем банке фантазий, Ло, – я думаю, он мог бы пожаловаться или посмеяться, но он выглядит озадаченным и немного обиженным. У меня нет времени вникать в смысл.

– Тогда извини, – огрызается он взволнованно. Он чувствует себя плохо, и я вдруг жалею, что просто не подыграла ему. Он теряет равновесие в своем пьяном оцепенении и падает обратно на матрас. Чтобы удержаться от падения на пол, я крепко держусь за его руки, но это толкает меня прямо на него. И когда время начинает замедляться, я понимаю, что моя рука крепко лежит на его груди, мои ноги прижаты к его ногам, и единственное, что действительно разделяет нас, это его брюки и мое платье.

Он тяжело дышит, его мышцы напрягаются под моим весом. Что-то глубоко пульсирует во мне, что-то плохое. Его руки остаются на моей пояснице, на впадине над моей задницей. И пока он облизывает губы, наблюдая, как я изучаю его тело нетерпеливыми, жаждущими глазами, я подключаюсь к разумной части своего мозга. Я бормочу: – Твой папа будет на обеде.

Его лицо бледнеет, и он поднимает меня на ноги, как будто я ничего не вешу.

– Нам нужно идти, – говорит он, оставляя последние несколько пуговиц расстегнутыми. Он смотрит на часы. – Сейчас же, – его беспокойство снимает большую часть его похмелья, и я надеюсь, что оно полностью исчезнет к тому времени, как мы доберемся до Виллановы.

Глава четвёртая

.

Мы опоздали на десять минут, но не мы единственные.

Мой отец пропустил свой рейс из Нью-Йорка обратно в Филадельфию, потому что его личный пилот заболел гриппом. Ему пришлось найти нового, чтобы прилететь на своем частном самолете. Все это не должно занять много времени, но мой отец требует проверки всех своих водителей. Новому пилоту, вероятно, придется доказать свою компетентность, совершая минимум час испытательных полетов. Моя мама всегда встречает его, когда он приземляется, так что она тоже отсутствует на этом якобы важном ланче.

Но я не жалуюсь. Дополнительное время поможет Ло стать немного более отзывчивым. Мы сидим на внутреннем дворике с видом на большой пейзажный бассейн и кусты желтых роз. Полуденное утреннее солнце поблескивает в бокалах для шампанского, наполненных мимозами. Ягоды, сыры, крекеры и маленькие бутерброды систематически выстилают белую льняную скатерть. Все остается на своих местах, на многоярусных блюдах или салфетках.

У меня урчит в животе, и, к счастью, никто не ждет, пока наши родители приедут. Джонатан Хэйл тоже не приехал, и он утверждает, что попал в пробку, но у меня есть подозрение, что он ждет в своей машине, не желая присутствовать на ланче без моего отца.

Ло держит руку на спинке моего стула, устраиваясь поудобнее в этой шараде. Его близость заставляет мое тело напрячься, и всё заканчивается тем, что я сижу на крае стула, как можно дальше от этой руки. Надеюсь, моя дистанция не слишком очевидна. Мне до боли хочется, чтобы ко мне прикасались более греховно, но я знаю, что не должна этого делать в такое неподходящее время. И понимаю, что я должна быть рядом со своим предполагаемым парнем. Все это так сложно.

– Передай портфолио сюда, – говорит Поппи, протягивая руку.

Как и остальные девочки Кэллоуэй, моя старшая сестра выделяется среди толпы. Маленькая родинка на ее верхней губе кричит сексуальностью Мэрилин Монро, и ее кожа выглядит гораздо более загорелой, чем у всех нас, как у загорелой брюнетки. Когда я встречаю Поппи в торговых центрах или аутлет-магазинах, она заставляет людей оборачиваться. Иногда я тоже так делаю, но думаю, что это больше связано с моими куриными ножками – такими тощими, что они могут треснуть. Непривлекательно, я знаю, моя мать обычно напоминает мне об этом.

Дэйзи протягивает свое портфолио по моделированию Сэму, который передает ее своей жене. Поппи ухмыляется, переворачивая страницы.

– Они великолепны, Дэйз.

Комплимент не смущает мою младшую сестру. Она слишком занята, жуя крошечные бутерброды, как будто не ела последний месяц.

– Как прошла неделя моды? Встретила каких-нибудь симпатичных мальчиков?

Я хлопаю ресницами, пытаясь быть смешной, но наверное, выгляжу глупо и неловко.

Дэйзи фыркает.

– Я думаю, что мама испортила любую возможность, которая бы мне представилась.

Она завязывает свои каштановые волосы в конский хвост, отчего ее безупречная кожа и узкое лицо выглядят еще более поразительным.

– Подожди? Мама была с тобой?

Я не должна так сильно удивляться. Наша мама ходила на каждую балетную репетицию Роуз, даже пропускала семейные обеды, чтобы посмотреть, как она тренируется. Она легко могла бы присоединиться к актерскому составу «Мамы в танце».

–Э-э, да, – говорит Дэйзи. – Мне пятнадцать, помнишь? Ад замерзнет, прежде чем она позволит мне провести неделю моды в одиночку. Как так получилось, что ты не знала?

– Я вроде как выпала из жизни.

– Это преуменьшение века, – говорит Роуз.

Поппи улыбается.

– Не будь злой, Роуз. Ты отпугнёшь Лили еще на два месяца. Мы все знаем, кто из нас милая сестра.

И все же я не могу не любить Роуз еще больше. Может быть, потому, что мы ближе всего по возрасту, или потому, что она активно пытается быть частью моей жизни. Я вижу ее чаще, чем кого-либо другого.

Роуз потягивает свою мимозу, плотно сжав губы.

Дэйзи обвиняюще указывает на меня пальцем.

– Ты не была на воскресном ланче в течение двух месяцев? – она внимательно осматривает меня, как будто ищет какие-то видимые раны. – Как тебя ещё не убили?

– Я все время задаю один и тот же вопрос, – вмешивается Роуз, – видя, как на меня наседают, если я пропущу хоть один раз.

– Преимущества быть девушкой Хэйла, – говорит Поппи, на этот раз в ее голосе тоже звучит горечь.

Пальцы Ло сжимаются на ручке моего стула при звуке его имени.

Мое горло сжимается. Поппи потратила годы, убеждая наших родителей принять ее парня и принять его в семейство Кэллоуэв. Поскольку у Сэма не было шестизначного состояния, мои родители опасались, что он хотел получить Поппи из-за наследства. Поэтому мой отец нанял его в Fizzle, хотя у Сэма был только диплом средней школы и резюме в Dairy Queen в качестве единственной работы. В конце концов мой отец понял благие намерения Сэма и одобрил их брак. И впоследствии моя мать сделала то же самое.

Теперь маленький карапуз с темными волосами Сэма и ярко-голубыми глазами бегает где-то здесь. Поппи часто улыбается и испытывает больше материнской привязанности, чем наша собственная мать, но она никогда не забудет осуждение, с которым родители смотрели на Сэма, даже если их намерения были чисты.

Ее негодование рикошетом возвращается ко мне, так как они быстро приняли мои отношения с Ло.

– Если бы я мог сменить имя, я бы это сделал, – говорит Ло, и комната наполняется еще более неприятным напряжением.

Поппи спрашивает: – Которое из них?

И настроение начинает улучшаться. Девушки смеются за счёт Ло, но смех лучше, чем напряжённые мышцы и скрытые взгляды. Ло никогда не был слишком увлечен своим полным именем. Одна из причин, почему Роуз всегда называет его Лореном.

– Когда ты стала такой смешной, Поппи? – спрашивает Ло, бросая виноградину ей на колени.

Я удивлена, что он решил не подшучивать в ответ с цветочным оскорблением, учитывая, что моя мать назвала всех нас четверых в честь растений. Это смущает только тогда, когда мы все вместе на публике, так что я могу справиться.

– Уже прибегаешь к дракам едой, Лорен? – вмешивается Роуз. – Обед даже официально не начался.

– Теперь ты знаешь, почему им все равно, если мы пропадаем на несколько месяцев, – говорит он ей. – Тайна раскрыта.

– Могу я посмотреть портфолио Дэйзи? – я спрашиваю Поппи.

Она протягивает его мне через стол, и она ударяется о ножку моего бокала с шампанским. Я ругаюсь себе под нос и вскакиваю, прежде чем апельсиновый сок испачкает мое платье.

Ло быстро хватает салфетку, стоя рядом со мной. Он кладет руку мне на плечо и вытирает разлившуюся жидкость вокруг моей груди, даже не задумываясь. Я думаю, что никто другой тоже не подумал бы ничего, потому что мы вместе (не совсем), и мой разум ушёл в свободное падение. Входит официант и несёт с собой ещё больше полотенец, а я слишком сильно горю, чтобы двигаться.

– Мне жаль.

Перед кем я вообще извиняюсь? Перед собой за то, что я неуклюжая?

– Ооо, Лили превращается в розу, – дразнит Поппи.

Роуз бросает на нее свирепый взгляд при упоминании ее имени в качестве легкого оскорбления, и я только еще больше краснею.

Ло кладет салфетку на стол и шепчет мне на ухо: – Будь спокойна, любовь моя. Ты просто немного испачкалась, – он весело улыбается, и его дыхание щекочет мою кожу. Я практически падаю в его объятия. Он целует меня в губы, так легко, что после того, как его рот отделяется от моего, все, о чем я могу думать, это о том, что они вернулись обратно.

Персонал ходит туда-сюда из внутреннего дворика, убирая беспорядок вокруг нас, как рабочие пчелы.

Когда все рассаживаются, и я снова прикрепляю голову к телу, я чопорно сажусь обратно и открываю портфолио Дэйзи. Ло наклоняется ко мне, чтобы взглянуть на фотографии, его бедро прижимается к моему. Фотографии. Да. Я моргаю, сосредотачиваясь. На большинстве из них Дэйзи стоит на белом фоне без какого-либо макияжа. Парадные планы, я полагаю. Я переворачиваю еще одну страницу, и у меня отвисает челюсть.

Она голая! Или почти голая. Она стоит на 12-сантиметровых каблуках и одета в мужской пиджак. И ничего больше. Снимок фокусируется на ее длинных голых ногах и боковых сторонах груди. Волосы зализаны и собраны сзади в тугой хвост, а макияж заставляет ее выглядеть на двадцать семь, а не на пятнадцать. Бедра Дэйзи неловко изгибаются в этой позе – единственный признак того, что это высокая мода, а не журнал «Penthouse».

Ло насвистывает длинную ноту, звуча так же потрясенно, как и я.

– Что-то не так? – спрашивает Дэйзи, наклоняя голову, чтобы попытаться разглядеть фотографию.

– На тебе ничего нет, – я поднимаю книгу, чтобы она могла видеть, какую фотографию мы обсуждаем. Она остается совершенно спокойной, даже не смущенной.

– На мне нижнее белье. Хотя оно нюдовое.

– Мама это видела?

– Да, она предложила мне попробовать фотосессии для взрослых. Это повысит мою ценность.

Ее ценность. Как будто она свинья, выставленная на аукцион.

– Тебе нравится быть моделью?

– Все отлично. У меня это хорошо получается.

Океееееей. Это не тот ответ, который я хотела услышать, но я не ее мать. Я пропускаю эти еженедельные мероприятия по какой-то причине, и привязанность к ситуациям не поможет мне незаметно покинуть семейство Кэллоуэев.

Ло трет рот, подбирая нужные слова.

– Тебе пятнадцать, Дэйзи. Тебе не следует раздеваться перед камерами, – его пальцы касаются моего плеча, и он шепчет мне на ухо: – Даже ты этого не делала.

Как будто я установила сексуальный стандарт. Я разинула рот и ущипнула его за бедро. Он берет меня за руку, переплетая мои пальцы со своими, и даже если я должна отстраниться, я не хочу этого.

Роуз вмешивается: – Не строй из себя старшего брата, когда ты даже не можешь вспомнить ее день рождения, Лорен.

Челюсть Ло сжимается, его скулы заостряются. Он тянется за своей мимозой, а затем хватает мою сумочку, роясь в поисках своей тонкой фляжки.

Мой разум внезапно становится пустым, когда персонал начинает копошиться внутри. Я похлопываю Ло по руке, и он следует за моим взглядом, превращаясь в камень.

Приехали наши родители.

В течение последних двадцати минут мы с Ло избегали пристального внимания наших родителей. Моя мама зациклилась на малышке Поппи, которая в прошлую среду выбила себе передний зуб на тротуаре. Если мне придется еще раз услышать слова «пластический хирург», мне могут понадобиться четыре мимозы и привлекательный мужчина-официант.

Джонатан Хэйл и мой отец шепчутся во главе стола, наслаждаясь своей личной беседой. Если их изоляция и беспокоит мою мать, она не подает виду. Она теребит жемчужное ожерелье на своем костяном воротничке и внимательно слушает Поппи.

– Как там Пенн (Пенсильванский университет)?

Я вздрагиваю от этого вопроса, немедленно выходя из оцепенения. Поскольку Роуз учится в Принстоне, можно с уверенностью сказать, что мой отец разговаривает со мной и Ло.

– Тяжело, нужно много учиться, – коротко говорит Ло. Его рука обвивается вокруг моей талии. Я слишком нервничаю, чтобы испытывать к нему вожделение.

– То же самое, – бормочу я. В моей семье я «тихоня», поэтому мне легко сходят с рук односложные ответы.

Моя мама оживляется при начале нового разговора.

– Лили, моя маленькая фиалка, как у тебя дела?

Я морщусь, радуясь, что она на самом деле меня не назвали Пэнси (фиалка). Я не могу поверить, что это вообще был вариант.

– Хорошо.

– Вы двое посещаете какие-нибудь занятия вместе в этом семестре? – она теребит свой бокал с шампанским, ободок испачкан красной помадой.

– Только одно. Экономика управления и теория игр.

Как специалисты по бизнесу, мы с Ло посещаем некоторые занятия, но мы стараемся, чтобы их было как можно меньше. Есть такая вещь, как слишком много Лорена Хэйла.

Джонатан ставит свой стакан с виски. Ирония не ускользнула от меня.

– Как у тебя там дела? – он переходит к делу, не сводя глаз со своего сына. И Джонатан, и мой отец выглядят щеголевато в костюмах Armani, их волосы еще не поседели, а сильные челюсти чисто выбриты. Разница заключается в их особенностях. Джонатан смотрит так, словно может вырвать твое сердце. Мой отец выглядит достаточно открытым, чтобы броситься обниматься.

– У меня пятерка, – говорит Ло. Мои брови удивленно взлетают вверх. Пятерка? Я едва успеваю, но Ло от природы ум, ему почти никогда не нужно учиться.

Джонатан бросает на меня взгляд, и я тут же начинаю вжиматься в свой стул – как будто его зрачки слишком сильны, чтобы с ними можно было соперничать.

– Ты выглядишь шокированной. Он лжет?

– Что? Нет, я-я, – бормочу я. – Мы не говорим об оценках...

– Ты мне не веришь, папа? – он касается своей груди. – Я ранен.

Джонатан откидывается на спинку стула.

– Хм.

Хм? Что это вообще значит?!

Мой отец пытается разрядить удушливую атмосферу.

– Я уверен, что Лили помогает тебе сосредоточиться на важных вещах.

Ло ухмыляется.

– О, она определенно помогает.

– Отвратительно, – невозмутимо произносит Роуз. Если бы только она знала, что он говорил о выпивке, а не о сексе. Моя мать обводит круг неодобрительными взглядами, полными того же льда, который унаследовала Роуз.

– Какие-нибудь планы на выпускной уже есть? – спрашивает мой отец.

Я снова думаю о будущем Ло, одетого в облегающий костюм, работающего на своего отца, с вечно нахмуренными лицом.

– У нас еще есть год, чтобы принять решение, – отвечает Ло.

– Вам обоим нужно начать разрабатывать план, – говорит мой отец, и в его голосе звучит критика.

План. Я была так сосредоточена на Ло, что даже не начала представлять свою жизнь после колледжа. Где я буду? Кем я буду? Белое пустое пространство заполняет пустоту, не зная, какую картину нарисовать.

– Мы просто хотим уделить университету все наше внимание. Оценки действительно важны для нас.

Ага, конечно.

Мой отец складывает салфетку на столе, собираясь сменить тему.

– Джонатан и я обсуждали предстоящий рождественский благотворительный гала-концерт, спонсируемый Fizzle и Hale Co. Пресса гудит об этом событии уже несколько недель, и важно, чтобы все присутствовали, чтобы выразить поддержку.

– Мы будем там, – говорит Ло, поднимая свой бокал.

– Есть какие-нибудь новости о кольце? – спрашивает Поппи с дразнящей улыбкой.

– Мне только двадцать, – напоминаю я ей, съеживаясь. Моя мать упустила возможность назвать мне Виолетта (фиалка).

– У вас нет никаких новостей? – спрашивает Роуз, ее лицо заостряется.

Я в замешательстве хмурюсь и качаю головой. О чем она говорит?

Ее губы сжимаются в тонкую линию, и она шепчет Поппи, которая быстро шепчет в ответ.

– Дамы, – упрекает меня мама. – Не будьте невоспитанными.

Роуз выпрямляется и устремляет на меня свой ледяной взгляд.

– Я думаю, это странно, что ты пила апельсиновый сок и воду.

– Я за рулем, – говорю я ей.

Что происходит со всеми и с моим выбором не пить? Когда стало ненормальным отказываться от алкоголя во время еды?

Моя мать фыркает.

– Вот для чего нужна Нола, Лили.

– Андерсон тоже, – добавляет Джонатан.

Андерсон – Ябида. Никогда.

– Ну, у меня есть основания полагать, что твой выбор напитка не имеет никакого отношения к вождению, – говорит Роуз.

Что?!

– На что ты намекаешь? – мое сердце бешено колотится. Пожалуйста, пусть это будет не то, что я думаю. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Ло сжимает мое бедро, чтобы успокоить меня, но что бы ни случилось, это плохо.

– Да, Роуз, на что ты намекаешь? – моя мать встает на мою защиту.

– У меня есть подруга, которая учится в Пенсильвании. Она видела, как Лили выходила из центра для беременных в прошлом месяце.

В прошлом месяце... О, боже. Я прикрываю глаза рукой и так низко опускаюсь на своем стуле, что мои глаза практически на одном уровне со столом.

Мой отец давится своим напитком, а Джонатан очень, очень бледнеет – то, что я не считала возможным для его ирландской кожи.

– Это правда? – спрашивает моя мама.

Да.

Я открываю рот. Я не могу сказать настоящий ответ. Да, я ходила туда. Я посещаю медицинскую клинику, чтобы проверить ЗППП каждые пару дней, хорошо? И я делаю тесты на беременность. Я в безопасности, и я это знаю. Большинство людей не могут этого сказать.

Или, сказать всю правду, однажды днем розовый знак плюс действительно преследовал меня. Они отправили меня в центр беременности на УЗИ. К счастью, ложная тревога.

– Лили, объясни, – почти кричит моя мама.

Ло долго смотрит на меня, прежде чем понимает, что я не в состоянии произнести ни слова, не говоря уже о лжи.

– Мы просто испугались, – говорит он и обращает свое внимание на Роуз. – Забавно, как ты сейчас решаешь заговорить об этом, когда знаешь об этом целый месяц.

– Я ждала, когда Лили сама мне все расскажет. Я думала, что мы более близки.

Мои легкие разрушаются.

– Почему ты не сказала мне? – спрашивает моя мама.

Я с трудом сглатываю.

– Или мне, – говорит Поппи.

Дэйзи поднимает руку и указывает на себя.

– Мне тоже!

Я прижимаю пальцы к глазам, прежде чем начнут литься слезы.

– Это... это ничего не значило. Это пустяк.

Нос моей матери вспыхивает.

– Пустяк? Незапланированная беременность – это не пустяк.

Папа вмешивается: – У вас впереди все ваше будущее, и дети навсегда изменят то, как устроена ваша жизнь. Вы не можете этого отменить.

Да, я почти уверена, что ребенок помешал бы нашему образу жизни, и это причина, по которой я была так осторожна до сих пор. У меня нет ни сердца, ни сил рассказать им все.

Что если бы розовый знак «плюс» остался на месте, ребенок даже не принадлежал бы Ло.

Я быстро встаю, моя голова наполняется гелием. Она плывет, но я все еще справляюсь со словами.

– Мне нужно подышать свежим воздухом.

– Мы снаружи, – говорит Роуз.

Ло встает со своего места.

– Воздух, которым ты не дышишь, – он кладет ладонь мне на поясницу.

– Лорен, – рычит Джонатан.

– Что? – рычит он в ответ, его взгляд падает на виски отца, зависть и горечь затуманивают его янтарные радужки.

– Это был долгий день, – говорит мой отец. – Лили выглядит бледной. Отведи ее внутрь, Лорен.

Прежде чем кто-нибудь передумает, Ло проводит меня через французские стеклянные двери в ближайшую уборную. Я падаю на сиденье унитаза.

– Зачем она это сделала? – моя грудь сжимается с каждым вдохом. Я дергаю за плотную ткань своего платья, которая прилипает к моим ребрам. Что, если бы ее подруга вместо этого увидела, как я выхожу из клиники сексуального здоровья? Как мне объяснить проверку на ЗППП?

Ло опускается передо мной на колени и прижимает тёплое полотенце к моему лбу. Меня пронзает воспоминание о том, как я делала с ним так же. Меньше чем за несколько часов мы поменялись местами.

– Роуз может быть жестокой, – напоминает мне Ло.

Я качаю головой.

– Ей было больно, – и вот как Роуз Кэллоуэй мстит тому, кто повлиял на нее. – Она хотела, чтобы я сказала ей первой, – я протираю глаза, дрожа. Как Роуз воспримет известие о том, что я сплю с кем попало? Возненавидит ли она меня потом? Я понятия не имею. Предсказание ее реакции вызывало беспокойные ночи, и поэтому я решила, что безопасно просто держать свои ночные занятия при себе. Я думала, что так будет легче для всех.

– Дыши, Лил, – шепчет он. Когда я синхронно вдыхаю и выдыхаю, он оставляет полотенце и берет свою фляжку. Сделав пару глотков, он вытирает рот рукой и прислоняется к раковине.

– Это становится все труднее, – я смотрю на свои руки, как будто они держат мою неосязаемую ложь.

– Я знаю, – выдыхает он. Я жду, когда он произнесет эти слова: Мне надоело притворяться.

Вместо этого мы вкушаем тишину. Плеск его алкоголя и мое сопение – единственная музыка в наших страданиях.

Кто-то стучит в дверь, и Ло засовывает фляжку обратно в мою сумочку.

– Лили? Могу я с тобой поговорить? – спрашивает Поппи.

Ло смотрит на меня, не зная, что делать. Я киваю. И он идет к раковине, подставляя рот под кран. Он выплевывает воду, а затем открывает дверь.

Поппи одаривает его теплой материнской улыбкой.

– Твой отец хочет поговорить с тобой. Он ждет в холле.

Ло практически хлопает дверью, выходя.

Поппи перебирает пальцами, пока я пялюсь на черный мраморный пол.

– Я не знала, что Роуз собиралась что-то сказать. Она сказала мне сегодня утром, и я подумала, что у нас будет возможность поговорить с тобой, прежде чем объявлять что-либо маме и папе.

Я снимаю каблуки и ставлю пальцы ног на прохладный мрамор, не в силах произнести ни слова.

Поппи заполняет пустоту.

– Роуз переживает трудные времена. Она видит Дэйзи с ее модельной карьерой, у тебя есть Лорен, а я занята своей дочерью, – она делает паузу. – Ты знаешь, что от Calloway Couture отказались в Saks?

Я глубоко хмурюсь, не понимая.

Роуз построила Calloway Couture вместе с нашей матерью в качестве небольшого бизнеса, когда ей исполнилось пятнадцать. Годы спустя компания превратилась в прибыльную линию одежды, которую Роуз может назвать своей собственной. Я никогда не спрашиваю о ее месяцах или ее жизни. И все же она всегда находит время спросить о моей.

– Я пыталась дозвониться тебе, – продолжает Поппи. – Уже два месяца, а ты так и не ответила. Ло не ответил. Если Роуз не зайдет и не заверит меня, что ты жива, иногда я задаюсь вопросом... – её голос становится серьезным. – Я не могу не думать, что ты вычеркнула нас из своей жизни.

Я не осмеливаюсь взглянуть на нее. Слезы щиплют мои глаза, обжигая, но я сдерживаю их. Так будет проще, я напоминаю себе об этом. Будет легче, если они ничего не будут знать. Легче исчезнуть.

– Я тоже училась в колледже, и я знаю, что твоя общественная жизнь и учеба могут превзойти семью, но тебе не обязательно полностью исключать нас, – она снова делает паузу. – Марии три года. Я бы хотела, чтобы ты была частью ее жизни. Ты хорошо с ней ладишь – когда бы ты ни была рядом, – она делает неуверенный шаг вперед и тянется ко мне. – Я всегда рядом. Мне нужно, чтобы ты это знала.

Я поднимаюсь на двух дрожащих ногах и позволяю ей обнять меня за плечи, крепко сжимая.

– Прости, – бормочу я. Она шмыгает носом, ее слезы падают мне на спину. Отстранившись, я делаю вдох. – Спасибо, Поппи.

Ее слова победили меня, разрушив любой грамм стойкости. Мне больше нечего дать, никакой поддержки, чтобы я могла поделиться. Я чувствую себя ракушкой, ожидающей возвращения рака-отшельника домой.