Текст книги "Зависимость от тебя (ЛП)"

Автор книги: Криста Ритчи

Соавторы: Бекка Ритчи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Глава шестнадцатая

.

Остальную часть поездки я больше не сомневаюсь в происходящем, когда Ло тянется к моей руке или когда он обнимает меня за талию. Это все стопроцентная, настоящая привязанность, которой я могу наслаждаться без постоянного замешательства.

Вернувшись в Филадельфию, облака заменяют солнце, и самое тропическое, что здесь есть, это маленькие зонтики во фруктовых напитках. Реальность наступает вместе с осенним сезоном, экзамены приближаются так же близко, как рождественский благотворительный гала-концерт. Теперь, когда я вернулась в страну мужских тел, я пытаюсь тренировать свой разум на Ло и никого другого. Не на продавца хот-догов на улице или юристов, входящие и выходящие из жилого комплекса.

Я не могу изменять Ло, но иногда «нельзя» превращается в «может быть», которые становятся «обычным делом». И я не знаю, как контролировать такой каскад, как только он начинается. Хорошо, что экономика отвлекает мои мысли от Ло и даже от секса.

Я ударяюсь головой о толстый учебник.

– Умрите, числа, умрите.

Бутылки с алкоголем звякают на кухне, знакомый звук, который теперь сводит меня с ума. Я виню колледж.

– Ло, – зову я из гостиной. – Ты уже сделал это домашнее задание? Ты можешь мне помочь? – я должно быть уже совсем в отчаянии, если прошу его о поддержке.

Он смеется, но не утруждает себя ответом мне. Просто прелестно. Я провалю экзамен. Как будто мне нужна еще одна причина, чтобы мои родители преследовали меня. Мир лжет тебе. Они говорят, что вы становитесь этим независимым, самодостаточным существом, когда вам исполняется восемнадцать, разрывая семейные узы, как только вы вступаете в университетское общество. Но в нашей экономике в девяти случаях из десяти вы финансово зависите от них, пока не присоединитесь к реальной рабочей силе. Даже мне – дочери магната-мультимиллиардера приходится полагаться на семью за поддержкой. В этой системе есть что-то жизненно неправильное, и мне не нужно быть чертовски хорошим экономистом, чтобы знать это.

Я сгрызаю ногти под корень и захлопываю книгу. Я смотрю, как Ло опирается двумя руками на стойку, его рубашка задирается, а глаза прищурены на экране ноутбука. Он нажимает на несколько кнопок, пристально глядя на веб-страницу.

Я начинаю представлять, как он идет ко мне, смотрит на меня так же, как смотрел в море. Он знает меня достаточно хорошо, чтобы взять инициативу в свои руки. И он делает это с готовностью, раздвигая мои ноги…

Ло выпрямляется и закрывает ноутбук, его движение пробуждает меня от моих фантазий. Ладно, я не могу сосредоточиться на прибыли, когда все, о чем я могу думать, это о чем-то более пошлом.

Я тихо иду на кухню, где Ло смешивает напиток. Он сокращает количество, а не качество. Бурбон и виски, его любимые виды алкоголя темного цвета, заполоняют все пространство на полках.

Я зависаю у вазы с фруктами и неуклюже делаю вид, что рассматриваю яблоки. За последние две недели, с тех пор как мы вернулись в город, я так и не придумала, как подойти к Ло, не чувствуя себя странно.

Я не из тех, кто выходит и говорит: Эй, Ло, не мог бы ты, пожалуйста, переспать со мной? Мысль о том, чтобы произнести эти слова, вызывает у меня красные пятна на коже. Делать это с незнакомыми людьми – совсем другое дело. Мне никогда больше не придется их видеть, и я редко использую слова. Я бросаю на них глубокий, страстный взгляд, и они следуют за мной, куда бы я ни пошла. Использование этой техники Венериной мухоловки с Ло кажется дешевым и утомительным. Поэтому вместо этого я неловко стою здесь.

Я не хочу просить о сексе, как будто я заказываю что-то в баре. Почему это не может быть проще?

Я стараюсь избежать неудобного разговора с помощью вопроса.

– Ты же понимаешь, что у нас тест через неделю? Ты вообще собираешься учиться?

– Я с импровизирую, – расслабившись, он потягивает свой напиток и опирается локтями на стойку. Он наклоняет голову, внимательно наблюдая за мной.

Может быть, это был плохой вопрос. Теперь я нервничаю за нас обоих.

Примерно в это время я бы щеголяла в блестящей майке и направлялась в клуб, даже если сейчас только вечер. Теперь, когда я моногамна, у меня есть только один вариант, и он, как раз, удовлетворяет свою собственную одержимость, выпивая бутылку бурбона.

Должна ли я вообще оттащить его от этого? Делает ли это меня нуждающимся, эгоистичным человеком в отношениях?

– Лили.

Его голос врывается в мои мысли. Я перестаю расхаживать. Твою мать, когда я начала ходить взад-вперед?

– Ты в порядке?

– Я в порядке, – я возвращаюсь к фруктам.

– Ты, кажется, ужасно очарована этими яблоками.

– Ага.

– Ладно, хватит, – он ставит свой стакан и придвигается ко мне поближе. – С тех пор как мы вернулись с Багамских островов, ты дергаешься и нервничаешь всякий раз, когда тебе явно нужен секс. Ты же понимаешь, что раньше говорила мне, когда и где ты будешь заниматься сексом каждую ночь?

– Это было до того, как это случилось с тобой, – защищаюсь я.

– Поэтому это должно быть ещё проще, – говорит он в замешательстве.

– Это не так. Мне не нравится просить об этом. Парни, с которыми я сплю, хотят заняться со мной сексом, – я съеживаюсь. Это вышло не совсем правильно. – Я имею в виду, – поспешно говорю я, когда мои руки вспыхивают, – что они тоже активно ищут знакомства. Не расслабляясь на диване или сидя в Интернете. Я не хочу, чтобы это было рутиной или чтобы мои проблемы вторгались в твою личную жизнь.

– Уверяю тебя, заниматься сексом – это не рутина, особенно с тобой. Что касается твоих проблем, ну, вот в чем суть отношений, Лил. Твоя проблема – теперь моя проблема. На самом деле, это почти всегда было моей проблемой. Теперь я просто получаю награду вместо того, чтобы смотреть, как ее забирает какой-то придурок.

– Но тебе не нужно, чтобы я пила. Тебе не нужно просить меня приготовить виски с лимоном. Твоя зависимость не проникает в мою жизнь так, как моя проникает в твою.

– Это не так, она проникает, просто другими способами. И ты действительно думаешь, что я пошел на это вслепую? – он накручивает прядь моих волос на палец. – Я знаю, как много ты занимаешься сексом. Я знаю, что когда у тебя этого нет, ты просматриваешь порно. Я не идиот, Лил. Я был твоим лучшим другом в течение многих лет, и я не потерял это знание теперь, когда я твой парень.

Он высказывает веские доводы.

– Хорошо, но я все равно чувствую себя странно, прося об этом.

Ло зацепляет пальцами пояс моих джинсов, разглядывая полоску кожи, выглядывающую из-под моей блузки.

– Тогда не надо, – говорит он мне, его рука скользит по моей пояснице. – Если ты хочешь, чтобы я выбирал, когда мы это делаем, я могу. Но я не хотел отнимать это у тебя.

Его рука поднимается вверх по моей спине, и он умело расстегивает мой лифчик. Я отшатываюсь от удивления, жар разливается по каждой части меня. Он подхватывает меня под руку, удерживая в замке, чтобы я не могла вырваться. Наши тела соприкасаются сверху донизу, его твердая грудь прижимается к моей мягкой. Я едва могу дышать.

Ло прижимается губами к моему виску, а затем шепчет: – Ты мне доверяешь?

Я тяжело сглатываю, пытаясь сосредоточиться. Доверяю ли я ему?

– Да, – говорю я. – Но... ты не можешь ждать слишком долго, – мои слова вырываются более отчаянно, чем я ожидала. – Это должно быть больше двух раз и с интервалом. Когда я испытываю стресс, мне может понадобиться больше и...

Его губы находят мои, заставляя меня замолчать. Мои плечи опускаются, и я почти мгновенно таю. Он ослабляет хватку, чтобы мои руки могли обвиться вокруг его шеи. Мы танцуем. И все же наши ноги не двигаются, но я чувствую себя легче воздуха, подвешенной над облаками во время исполнения вальса в стиле «Красавица и чудовище».

Постепенно он прерывает поцелуй и прижимается своим лбом к моему. Я раскачиваюсь от последствий. Мои губы на его губах. Неожиданность всего этого.

– Ты ничего не теряешь, – пытается заверить меня Ло. – Ты обретаешь спонтанность. Как ты себя чувствуешь?

Я открываю рот, но не могу произнести ни слова.

Его довольная ухмылка становится шире.

– Так хорошо, да?

– Ммм-хмм, – я прибегла к бормотанию.

– Ты могла бы мыть посуду на кухне, – шепчет он, его губы щекочут мое ухо, – и я мог бы подойти сзади и...

Его рука скользит вниз по моей спине и ниже джинсов, между моих бедер…

Он меня убедил.

Я снимаю блузку, мой лифчик уже расстегнут. И он легко поднимает меня и сажает на стойку. Я вижу что-то в его глазах – желание, которого раньше не замечала. Он полон решимости, как будто убеждает меня, что его достаточно.

Я надеюсь, молюсь и желаю, чтобы он был таким. Только время покажет.

Глава семнадцатая

.

Запах чесночного хлеба и томатного соуса возбуждает мой голод. Я ерзаю на стуле и одергиваю подол своего черного коктейльного платья, которое задирается до бедер. Со времен колледжа самое приятное место, где я обедала, это паб, где подают дорогие сыры и фисташки. Единственные случаи, когда я читаю меню с минимальным курсом дегустации за сотню долларов, это во время семейных званых обедов, когда мама заставляет меня надевать туфли на высоких каблуках и щипает меня за руку, чтобы я улыбалась.

Недоверчивые взгляды не помогают мне чувствовать себя более желанной гостьей. Люди среднего и пожилого возраста, аристократы бросают в нашу сторону осуждающие взгляды, ожидая, что мы в любой момент пообедаем и умчимся. Ло должен чувствовать недобрые домыслы. Морщины навсегда избороздили его лоб.

Он зарезервировал столик неделю назад, сославшись на то, что нам нужно провести наше первое «настоящее» свидание. Я медленно потягиваю вино. Когда он заказал нам домашнее Merlot, я сдержала свое удивление. Он не пил вино – которое он называет «подчиненным» алкоголем – уже несколько месяцев. И даже несмотря на то, что Нола отвозила нас в La Rosetta, Ло редко заказывает алкоголь для меня. Любого рода.

Теперь мы официально пара, и я подумала, что перестану анализировать его жесты, но я начинаю слишком много думать, в основном о различиях в наших отношениях. Иногда мне хочется, чтобы пульт дистанционного управления остановил мой мозг. Просто дал минутку покоя.

Официант возвращается с корзинкой хлеба «премиум». Это были его слова, когда он говорил о буханке, и он тоже выглядел таким высокомерным из-за этого. Возможно, он ожидал, что наши глаза расширятся от осознания того, что мы находимся в дорогом ресторане – с хлебом высшего сорта и дорогими равиоли, в заведении, не предназначенном для молодых людей с одним или двумя детьми, начального возраста.

– Вы готовы сделать заказ? – спрашивает он с втянутыми щеками, слишком сильно напоминая мне мою мать.

Я прыгаю между Капеллини алла Чекка и Филлетто ди Бранзино. Паста или морской окунь? Ло замечает мою нерешительность и говорит: – Дайте нам еще несколько минут.

Официант переминается с ноги на ногу. О-о-о. Я знаю этот взгляд. Он вот-вот станет злым.

– Это не мексиканский ресторан, где вы можете съесть бесплатные чипсы, а затем уйти. Хлеб стоит денег.

О, хлеб высшего сорта стоит денег! Кто бы мог подумать?

– В конце концов, вам придется сделать заказ.

Ло захлопывает меню и кладет руки на стол, схватившись за края. Он выглядит так, словно готов перевернуть эту чертову штуку. Я понимаю, что его отец сделал бы это. От этой мысли у меня перехватывает дыхание. Я не хочу их сравнивать. Когда-либо.

– Я сказал: – Дайте нам еще несколько минут. Разве я когда-нибудь намекал, что не буду платить?

– Ло, – предупреждаю я, костяшки его пальцев белеют. Пожалуйста, не переворачивай стол.

Официант бросает взгляд на руки Ло, а затем менеджер находит дорогу к нашему столику. Взгляды из других застеленных льном столиков со свечами переместились на нас, уставившись на это зрелище.

– Есть какие-то проблемы? – спрашивает менеджер, немного старше официанта, оба одеты в черную униформу.

– Нет, – отвечает Ло первым, убирая пальцы со стола. Он достает свой бумажник. – Мы бы хотели бутылку вашего самого дорогого шампанского с собой. После этого мы уйдем, – он протягивает менеджеру свою черную карточку American Express.

Официант с отвисшей челюстью выпрямляется.

– Это «Pernod-Ricard Perrier Jouet». Он стоит больше четырех тысяч долларов.

– И это всё? – говорит Ло, наклоняя голову, изображая шок.

Менеджер кладет крепкую руку на плечо официанту.

– Я прямо сейчас для вас всё устрою, мистер Хэйл.

О, он даже использовал его имя с кредитной карты. Бонусные баллы для него. Он уводит официанта с нашего поля зрения, и Ло выглядит так, словно готов свернуть шею цыпленку – или парню, который только что ушел, поджав хвост.

– Значит, мы здесь не будем есть, – говорю я, подводя итог тому, что только что произошло.

– Ты хочешь поесть здесь? – он почти кричит, расстегивая верхнюю часть своей рубашки с черным воротником.

– Не совсем.

Чем дольше люди смотрят, тем уродливее краснеют мои щеки.

Он закатывает рукава.

– Я понятия не имел, что уважение нужно заслужить в долбанном ресторане.

– Ты можешь перестать возиться со своей рубашкой?

– Почему? – спрашивает он, успокаиваясь. Он внимательно изучает язык моего тела. – Это тебя заводит?

Я свирепо смотрю на него.

– Нет. Это похоже на то, что ты вот-вот готов побежать на кухню и выбить всю дурь из нашего официанта.

Что очень комично. Ло избегает большинства драк и скорее закричит вам в лицо, словесно атакуя, чем нанесет удар.

Он закатывает глаза, но перестает возиться со своими рукавами по моей просьбе.

Проходит всего минута, прежде чем менеджер возвращается с золотой бутылкой и карточкой American Express. Ло встает, жестом велит мне встать, а сам хватает и то, и другое и выходит, бросая на всех обжигающий взгляд, даже на менеджера, который не сделал ничего, кроме как извинился и выразил благодарность.

Я засовываю руки в свое длинное шерстяное пальто.

– Нола не должна быть здесь еще час, – говорю я ему.

– Мы немного прогуляемся. Киоск с тако находится в десяти кварталах отсюда. Как думаешь, ты сможешь дойти?

Я киваю. Мои короткие каблуки уже застревают в лужах на потрескавшемся тротуаре, но я стараюсь не суетиться по этому поводу.

– Ты в порядке? – я спрашиваю его. Бутылка качается в его руке, но он тянется к моей другой рукой, крепко держа и согревая мою холодную ладонь.

– Я просто ненавижу это, – говорит он, вытирая вспотевший лоб. – Я ненавижу, что с нами все еще обращаются как с детьми даже несмотря на то, что нам уже за двадцать. Я ненавижу то, что мне пришлось вытаскивать свой бумажник и покупать уважение, – мы останавливаемся на перекрестке, большая красная рука мигает нам, приказывая оставаться на месте. – Я чувствую себя как мой отец.

Его признание застает меня врасплох. И его скулы заостряются, заставляя мой желудок подпрыгнуть. Он гораздо больше похож на Джонатана Хэйла, чем я когда-либо признаюсь.

– Ты не он, – шепчу я. – Он бы перевернул этот стол, а затем оставил персонал убирать за ним.

Ло на самом деле смеется над этим образом.

– Думаешь?

Знак меняется на «зеленый», и мы пересекаем дорогу с остановившимся движением, на улице выстроились машины с яркими фарами, светящими вперед и назад. Просто так упоминание о его отце повисает в воздухе, теряясь позади нас.

Я замечаю вдалеке киоск с тако, освещенный вереницей разноцветных огней. Через оживленную улицу расположен небольшой парк, и несколько детей школьного возраста окружают бурлящий фонтан, поглощая буррито. Я полагаю, мы вписываемся в эту демографию, но куда бы мы с Ло ни пошли, я всегда чувствую себя изгоем. Некоторые вещи никогда не меняются после окончания средней школы.

– Тебе холодно? – спрашивает Ло.

– Хм? Нет, я в порядке. Мое пальто подбито мехом.

– Мне оно нравится.

Я пытаюсь скрыть улыбку.

– Проверь бирку.

Он быстро отступает назад, нахмурив брови, и бросает быстрый взгляд.

– Calloway Couture? – он снова встает на мою сторону. – Его придумала Роуз, – заключает он. – Я беру свои слова обратно. Оно уродливое.

Я смеюсь.

– Я могу попросить ее сшить тебе жилет-свитер.

– Прекрати, – говорит он, съеживаясь.

– Или рубашку с монограммой. Она напишет твое имя прямо над сердцем, Л-О-Р-Е-Н...

Он щиплет меня за бедра, и я визжу и смеюсь одновременно. Он ведет меня к киоску с тако, все время прижимаясь губами к моему уху, шепча какие-то очень неприличные вещи, которые он хотел бы сделать со мной за то, что я такая плохая.

– Мы можем пропустить тако? – спрашиваю я, внезапно распаляясь.

Его ухмылка озаряет его лицо. Он поворачивается к продавцу, не поддаваясь моим желаниям. Пока что.

– Я буду три куриных тако. Она возьмет говядину с дополнительным листом салата, – он знает мой заказ наизусть, что неудивительно, так как мы регулярно здесь обедаем, но теперь, когда мы вместе, это кажется более сексуальным.

– Ты хочешь острый соус к этой курице, верно?

– Нет, не сегодня.

Я хмурюсь.

– Ты всегда берёшь острый соус.

– А ты ненавидишь острую еду.

Чтоооооо. И тут до меня доходит. Он планирует поцеловать меня в ближайшее время. Это мне нравится. Мы забираем наши заказы, платим и располагаемся через дорогу на выступе фонтана.

Он осторожно вынимает пробку из бутылки шампанского, и она вспыхнула, как только ее выпускают. Он наливает каждому из нас столько, чтобы наполнить наши два хрупких пластиковых стаканчика.

Примерно в то же время я откусываю большой кусок от своего тако, и соус капает с конца и стекает по моему подбородку. Я поспешно нахожу несколько салфеток, которые не сдуло ветром, но боюсь, что Ло уже стал свидетелем моего смущения.

Он изо всех сил старается не улыбнуться.

– Я помню, как ты была на балу. Или это был сон?

Я фыркаю, что не помогает моему делу.

– Вряд ли. Мне пришлось танцевать с Джереми Адамсом весь вечер, а он был на целую голову ниже меня. С тех пор, как кто-то решил пойти на бал с Джулианой Банкрофт.

Он откусывает большой кусок своего куриного тако, чтобы подавить смех.

– Я все еще не понимаю, почему ты так поступил со мной. Она была ужасна, – я делаю большой глоток шампанского, пузырьки щекочут мне нос. Я уже чувствую себя более расслабленной. Жидкая храбрость – это то, о чем Ло немного знает, но я предсказываю, что он был бы таким же наглым без дополнительного потребления.

– Она была не так уж плоха, – говорит он, сгребая упавшую курицу с подноса обратно в лепешку.

– Она наполнила мой шкафчик презервативами.

– Ты не знаешь, что это была она.

– Я переспала с ее парнем. Если бы я знала, что она встречается с каким-то парнем из государственной школы в двадцати милях отсюда, я бы никогда не прикоснулась к нему.

Я избегала того, чтобы спать с парнями из Академии Далтона. Мне вряд ли нужна была распутная репутация, поэтому я очень, очень тщательно выбирала свои завоевания. Но, очевидно, не слишком мудро, иначе я бы заметила его ложь, когда он заявил о своем статусе холостяка. Однако госпожа Удача была в какой-то степени на моей стороне. Джулиана никогда никому не рассказывала о том, что произошло, потому что она не хотела, чтобы люди знали, что она вообще встречалась с «низшим». Небольшой плюс к ужасному испытанию.

– Это могла быть любая другая девушка, – все еще опровергает Ло. Я думаю, отчасти для того, чтобы разозлить меня. Он поднимает свой бокал с шампанским.

Я разинула рот.

– На презервативах повсюду были блестящие наклейки. У кого еще в старшей школе была фетиш по Лизе Франк? Она даже носила с собой папку с радужным единорогом, и она была в девятом классе. Так что она была не только жестокой, но и достаточно тщеславной, чтобы практически поставить свою подпись напротив преступления, – я делаю паузу. – Ты знаешь печальную часть этой истории. Я действительно использовала эти презервативы.

Он фыркает своим шампанским, давясь алкоголем.

Я похлопываю его по спине.

– Полегче там. Может быть, тебе стоит переключиться на то, с чем ты можешь справиться. Я поклонник алкоголя. Тебе стоит прислушаться ко мне, – я сверкнула улыбкой.

– Неужели? – говорит он, его лицо покраснело от того, что он поперхнулся. Он делает еще один глоток, чтобы прочистить горло.

– Так почему ты взял с собой Джулиану? – я удивляюсь. – Ты так и не ответил.

Он пожимает плечами.

– Я не помню.

– И я не верю тебе, Лорен Хэйл.

– Используй мое полное имя, Лили Кэллоуэй, его авторитет для меня не имеет значения, – он вспыхивает такой же самодовольной улыбкой.

– Ты сопровождал меня на множество балов до этого, – напоминаю я ему. – Так что же изменилось?

Мне не следовало бы придираться, но мое любопытство берет верх над моей чувствительностью.

Он отставляет пустой поднос в сторону и держит бутылку шампанского между ног. Я жду, пока он думает о правильных словах, о том, как сформулировать свой ответ. Он ковыряет цветастую золотую краску.

– Вечером перед тем, как Джулиана пригласила меня, я пришел домой очень пьяным. Я заплатил какому-то парню, чтобы он купил мне бутылку Jim Beam. Я провел тот день, выпивая в задней части нашей старой частной школы, – он закатывает глаза. – Я, наверное, выглядел как гребаный преступник. Мне было скучно. И я думаю, что это даже больше не является хорошим оправданием. Мой отец увидел, как я, спотыкаясь, вошел, и он сказал что-то о том, что я неблагодарный, – его глаза сужаются, когда он смотрит на кирпичную дорожку. – По сей день я помню, что он сказал: – Ты даже представить себе не можешь, как много я тебе, блядь, дал, Лорен. И вот как ты мне отплатил?

Я боюсь прикасаться к Ло. Он в каком-то трансе, и если я обниму его, он может начать вырываться, угрюмый и несчастный. Он может быть и тем, и другим, несмотря ни на что.

Он продолжает, сильно нахмурившись: – Я слушал его разглагольствования в течение часа. Потом он начал говорить о тебе.

– Обо мне? – я касаюсь своей груди, не веря, что могу вступить в такой разговор.

Он кивает.

– Да, он сказал, что ты слишком хороша для меня, что я никогда не смогу повзрослеть и быть с такой девушкой, как ты. Я был молод, непокорен, и когда он сказал «иди», я закричал: «не пойду». Когда он сказал «Лили», я крикнул «Джулиана».

– О, – бормочу я, не понимая, насколько глубоко укоренилась правда на самом деле.

– Для протокола, его голос смягчается, – я был несчастен всю ночь, слушая, как она говорит о своих лошадях. И если я правильно помню, ты действительно использовала небольшой рост Джереми в своих интересах.

Мои уши горят и краснеют при этом воспоминании. Я использую свои руки как шоры, чтобы скрыть свое унижение.

– Ты не должен находить мои прошлые завоевания забавными, – тихо кричу я, все еще блокируя своё периферийное зрение.

Его губы кривятся.

– Я люблю тебя всю, – он приподнимает мой подбородок пальцем и целует меня так нежно, что я задаюсь вопросом, кто этот парень по другую сторону от меня. Нежность притягивает меня, и на короткое мгновение у меня перехватывает дыхание.

Я отстраняюсь первой, неуверенная, что смогу долго целовать его вот так, без обещания дикого, страстного секса. Он поднимает брови, подносит стаканчик к губам и ухмыляется. Да, он точно знает, что я сейчас чувствую. Я такая прозрачная.

Я меняю тему, чтобы не нырнуть в фонтан.

– Поппи продолжает спрашивать меня о твоем дне рождения. Она хочет встретиться со всеми нашими друзьями на вечеринке, которую они якобы устраивают для нас – особенно Чарли и Стейси.

Он остается спокойным.

– Что ты ей сказала?

– Я сказала ей, что она возненавидит вечеринку. Слишком много пьяных студентов из колледжа, и ей придется встретиться с ними в другой раз. Она купилась довольно быстро. Кроме того, у нее нет причин полагать, что мы создаем вымышленных друзей.

– Я бы хотел, чтобы ты выбрала имя получше, чем Стейси. Я не знаю ни одной Стейси, с которой я бы когда-нибудь подружился.

– Это предвзятое и незрелое отношение к имени.

– Нет такой вещи, как предубеждение против имени, но я не сомневаюсь, что это немного незрело. У меня много недостатков.

– Насчет твоего дня рождения, – я продолжаю в том же духе. – Поскольку ты не отключаешься в полдень, могу я на самом деле пригласить тебя куда-нибудь отпраздновать?

Он срывает последнюю этикетку с шампанского.

– Я так не думаю.

– Давай. Мы можем нарядиться в костюмы и пойти на вечеринку.

– Почему мы не можем просто остаться дома, выпить и заняться сексом?

– Мы делаем это каждый день, Ло, – раздраженно говорю я.

С тех пор как мы вместе, мои привычки ходить по ночным клубам исчезли. В отличие от Ло, я не привыкла так часто сидеть взаперти в квартире.

– Должны же быть какие-то преимущества в том, чтобы отмечать день рождения на Хэллоуин.

Он делает глоток из бутылки шампанского, размышляя. Он вытирает рот тыльной стороной ладони.

– Я полагаю, у нас уже есть идеальные костюмы.

Я ухмыляюсь, а потом сразу же хмурюсь.

– Подожди, какие костюмы? – мой желудок переворачивается, и как только мое смущение начинает проявляться, его лицо загорается. О, я ненавижу его. – Нет, только не те, что мы надевали на Comic-Con.

Мой убогий наряд X-23! И его облегающий, столь же откровенный костюм Хеллиона. Фотография в рамке на его стене.

– Ты так сильно хочешь погулять, вот мое условие.

Он пытается понять, как сильно я этого хочу. Я глубоко вдыхаю. Я надену спереди накидку или что-нибудь абсурдное, чтобы прикрыться.

– Отлично. Договорились.

– Нам нравится это делать, не так ли?

Я полагаю, что так оно и есть.