Текст книги "Экспаты"

Автор книги: Крис Павон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

– Миллион долларов. И ты их украл?

– Верно. У тебя не возникло никаких подозрений насчет того, что это за страховая компания?

Кейт попыталась мысленно отследить возможные варианты, даже самые неподходящие, но тут же поняла, что один из них вполне реальный. Она давненько не вспоминала об этой компании, почти два десятка лет.

– «Америкен Хелф», – пробормотала она. Одно время дела с «Амхелф» занимали большую часть ее времени. Она спорила с ними, заполняла всяческие формы, требовала встреч, просила, умоляла, твердила, что это их прямая обязанность – оплатить лечение ее отца, несмотря на напечатанное в страховом полисе мелким шрифтом предупреждение о противном. – Ты, значит, спер миллион долларов у «Америкен Хелф».

– Миллион грязных долларов. Они по праву принадлежали людям вроде твоего отца. Или вроде тебя самой. Тот иск был подан дочерью от имени умершего отца.

– И это и был твой тест?

– Я решил, что вполне могу использовать для опытов эту морскую свинку, тем более что она сволочная. После чего был готов завалить полковника.

– Это случилось, когда мы сюда переехали?

– Да.

– О’кей, – сказала она, наклоняясь вперед. Теперь все приобрело какой-то смысл. – Объясни, как ты это проделал.

Глава 29

Декстер оказался несколько иным человеком, чем Кейт его считала. Однако явно не настолько иным, как она опасалась.

– Первым делом, – начал он, – мне требовалось получить доступ в компьютер полковника. И я нанял в Лондоне одного человека, который стал помогать мне, – молодую женщину.

Она испытала огромное облегчение.

– Как ее звали?

– Марлена.

Это была одна из тех двоих, кому Декстер звонил по своему секретному телефону. Нико, видимо, второй, решила Кейт.

– А как зовут Смолича? По имени?

Декстер несколько опешил, но все же ответил:

– Нико.

Так, это его второй контакт. Два имени, два человека. Все сходится.

– И эта Марлена, – продолжала спрашивать Кейт, – что она делала?

– Помогла мне получить доступ в его комп.

– Как?

– Она с ним переспала, – пояснил Декстер.

– Так она проститутка?

– Да.

– А ты с ней тоже спал?

Он прямо-таки заржал.

– Нет уж, нечего ржать над моими вопросами, что бы я ни спрашивала. Тебе такое право надо еще заслужить.

– Извини.

– Ну так? Трахался?

Он пригасил улыбку.

– Ты знаешь, как она выглядит, эта Марлена?

– Да, я видела ее фото.

– Я же понимаю, что исключительно красив и привлекателен. Мы с тобой, Кейт, оба прекрасно это знаем. Неужто ты на самом деле думаешь, будто женщина вроде Марлены станет со мной спать?

– Но ты же ей платишь. Чтобы заниматься сексом.

Декстер лишь скривился, дескать, оставь ты меня наконец в покое.

– Ну ладно, – сказала Кейт. – Давай дальше.

– Марлена русская, ей двадцать два года. Для полковника это, скажем так, особо привлекательно, он на таких специализируется. Я подставил ее, ввел в соответствующую ситуацию – в бар отеля, где, как всем известно, можно склеить подобную красотку.

– Значит, он знал, что она проститутка.

– Да.

– И она просто зашла в его квартиру и влезла в компьютер вроде хакера?

– Нет, это должно было стать более длинной операцией. Когда они познакомились, она дала ему телефон своей эскортной службы. Он позвонил – она же эскортница, девица по вызову, – и она приехала к нему. В эту первую ночь с ним она выдала экстрапредставление, по высшему классу.

– Что это такое?

– Сверхактивный секс с перебором. Плюс задушевные беседы шепотком на подушечке, в ходе каковых она доверительно сообщила ему, что хотя и занимается сексом с разными мужчинами почти каждую ночь, никогда прежде не получала такого… э-э-э… удовлетворения и не испытывала такого удовольствия от клиента, как сегодня. Она четко и ясно дала ему понять, что это для нее совершенно уникальный опыт. И она будет просто в восторге, если полковник станет ее постоянным клиентом.

– И он купился?

– А кто бы не купился?!

Кейт никогда не могла понять, отчего мужчины так глупы.

– До их пятого свидания ничего не происходило, но однажды полковник оставил ее одну на достаточно долгое время, чтобы она в совершенно приватной обстановке поработала с его компьютером. И она вставила в него некое устройство, именуемое у хакеров «сниффером»,[96]96
  От англ. глагола to sniff – нюхать, вынюхивать.


[Закрыть] способное выявлять все имена пользователей и пароли. И к следующему визиту Марлены – они теперь встречались раз в неделю – я подготовил программное обеспечение, которое она и установила в его комп, а оно включало в себя логгер, фиксировавший нажимы на все клавиши, и он все эти нажимы регистрировал и пересылал мне по электронной почте.

Потом мне пришлось потратить чуть ли не сто часов, чтобы разгадать алгоритм его меняющейся системы паролей, чтобы я мог влезать в его файлы с банковскими счетами, и он бы об этом не узнал. Жутко нудное занятие. И еще несколько недель после этого потребовалось на создание поддельного сетевого сайта для его банка.

– Зачем?

– Затем, что когда человек переводит миллионы долларов, он не просто нажимает на значок «Переслать» на экране своего компьютера. Он еще и звонит в банк соответствующему менеджеру, чтобы подтвердить перевод. Клиент сообщает детальные подробности, после чего менеджер производит перевод. Так банки защищаются от мошенников.

– И каким образом этот фальшивый сайт прошел проверку системы безопасности?

– Очень простым. Полковник-то полагал, что вошел на сетевой сайт своего банка, а на самом деле вышел на программу, вставленную в его компьютер, на его жесткий диск, а не в сеть. Нажатия на клавиши и изображения, возникавшие у него на экране, были фикцией, не имели никакого отношения к работе с его счетом. С его счетом на самом деле работал я, находясь на достаточном расстоянии.

– Стало быть, как ты говоришь, он полагал, будто уже онлайн и переводит деньги. И воспользовался телефоном, чтобы подтвердить перевод. А ты в это время осуществил совсем другой перевод совсем на другой счет. Верно?

– Совершенно верно.

– Блестяще!

Декстер вернулся на балкон, надев свою лыжную шапочку. Протянул Кейт ее шапку, и она натянула ее глубоко, на уши, уже горевшие от холода. Под шерстяной тканью они быстро согрелись.

– Полковник всегда совершал крупные сделки с различным оружием, – продолжил Декстер. – Но та, которую я отслеживал, была чрезвычайно крупная, а в качестве покупателей выступали какие-то комично-мерзкие африканцы. Это должно было стать моей самой перспективной возможностью – точно такой вид сложной виртуальной трансакции, на какой я рассчитывал. Полковник закупал у бывшего советского генерала целую партию МиГов, а потом перепродавал их одному конголезскому революционному фронту. Ты ведь знаешь, что в Конго по-прежнему идет война?

Кровавые столкновения в странах «третьего» мира когда-то были основным занятием Кейт. Но это вовсе не означало, что она полностью ушла от подобных дел. После всего этого она навсегда останется политически ангажированной.

– Самый крупный военный конфликт после Второй мировой войны, – сказала она. – Более пяти миллионов погибших.

– Точно. Поэтому данная сделка полковника требовала большого доверия со стороны этого русского генерала, Ивана Вельтена, и полковник пользовался таким доверием, заработал его за два десятка лет тесного сотрудничества с генералом. Сделка также требовала почти одновременного осуществления нескольких денежных переводов, в тот же день, когда были доставлены МиГи. И это случилось в День благодарения.

Кейт кивнула. Вот почему Декстера в тот день не было дома.

– Утром дня сделки конголезцы перевели всю сумму платежа на счет полковника, который тут же половину перевел Вельтену. И половину истребителей перегнали из Замбии, где генерал держал свои самолеты, украв их с авиабазы в Казахстане, на аэродром вблизи ангольской границы. На этом этапе сделки полковник должен был выплатить генералу следующий транш. Он инициировал перевод, и сумма ушла с его счета. Но так и не поступила на счет генерала.

– Потому что ты перевел ее на свой счет.

– Да. Теперь полковник задолжал генералу двадцать пять миллионов евро, которых у него не было, и он попытался выяснить, что произошло. Связался со своей банкиршей, но у той имелась запись их разговора, в ходе которого он подтвердил распоряжение о переводе денег из этого банка. Но полковник и генерал держали свои счета в банке «Свисс дженерал». Трансферты в пределах одного банка производятся немедленно, поскольку банк имеет возможность проверить наличие денег на счете. Я тоже завел себе счет в «Свисс дженерал».

– А разве банк не мог проверить, куда именно ушли эти деньги? На чей именно счет? И точно определить его в своей-то собственной системе?

– Да, они могли это сделать. Более того, я уверен, что именно это они и сделали. Но в итоге обнаружили пустой счет, открытый одним парнем, которому я заплатил, чтобы он его открыл, – это было год назад. Он не имел понятия, кто я такой, не знал, как меня зовут, никогда меня не видел. А я немедленно снял всю сумму с этого счета в «Свисс дженерал» и перевел ее на совсем другой в другом банке.

– Но они могли проследить и эту трансакцию?

– Да, при нормальном ходе дел могли бы. Но в тот день у них случился сбой в системе безопасности в их штаб-квартире в Цюрихе. Гораздо раньше – за несколько месяцев до этого – я абонировал в этом их отделении банковскую ячейку. Утром того дня, когда полковник перевел свои деньги, я отправился туда и навестил эту ячейку. Меня провели в конференц-зал, куда я перенес коробку из ячейки. Из нее я достал маленькое беспроводное электронное устройство – оно имеет вид кабеля питания для компьютера – и подключил его к распределительной коробке под столом конференц-зала. И ушел оттуда. От коробки шли провода питания ко всей основной компьютерной системе банка, и мое устройство ввело в нее соответствующий радиосигнал, так что в итоге я получил возможность доступа в эту систему, даже находясь вне их здания.

– А почему ты не вошел в систему прямо из конференц-зала?

– Потому что если бы я начал работать оттуда, подключившись к системе напрямую, любой администратор сумел бы меня отследить и обнаружить, где я расположился. Плюс к тому я не хотел подсоединяться к ним, находясь внутри, поскольку отдавал себе отчет, что их служба безопасности немедленно перекроет все выходы из здания, как только обнаружит сбой в системе.

– А они перекрыли?

– Да. Но я-то к тому моменту уже вернулся в свою гостиницу по соседству. Мои окна выходили на улицу. Я установил там направленную антенну, чтобы поймать этот радиосигнал.

– А откуда ты знал, что это сработает? Вся эта техника?

– Я такое уже испытывал раньше, в свой предыдущий приезд туда. Проверил все технические аспекты своей системы, а также перехватил пароли к банковской системе защиты от несанкционированного доступа. После чего получил возможность проанализировать все составляющие их системы, все протоколы и меры безопасности, предпринимаемые их администраторами. В тот момент я еще не имел возможности действовать, но уже знал, что смогу проделать, когда придет время.

– И когда оно пришло?

– После того, как я перенаправил перевод полковника на другой счет, а потом перевел всю сумму из «Свисс дженерал» на счет в Андорре. Мне потребовалась всего пара минут, чтобы забраться в ту часть банковской системы, которая регистрирует пути следования переводов, сделанных в данный день, и их номера.

– И стер все записи?

– Именно. И в этот момент администратор заметил мое вторжение, закрыл систему и перекрыл все выходы из здания. Но к тому времени я уже перевел деньги на добрую дюжину счетов по всему миру, причем при каждой трансакции переводились разные суммы. А потом со всех этих счетов деньги вернулись обратно на счет в Люксембурге.

– А чем ты занимался в своем офисе? Сидел там каждый день допоздна, все уик-энды… что тебя там держало?

– Мне требовалось изучить и проанализировать множество систем обеспечения безопасности – компьютеров полковника, компьютеров «Свисс дженерал». Вторжение в чужую систему требует много времени. Это настоящий каторжный труд, сплошная возня, сбор данных, их анализ… И за всем этим стоит огромных размеров теоретическая база.

– Но почему этим нужно было заниматься поздними вечерами?

– Поздно вечером у меня в основном была другая работа – я отслеживал все переговоры полковника, его электронную почту, телефонные разговоры, чтобы плотно следить за всеми его сделками. Частенько мне приходилось подолгу торчать там и ждать, особенно после того, как кто-нибудь из его контрагентов заявлял: «Я тебе перезвоню через пару-тройку часиков». Вот я и сидел там и ждал.

– Просто ждал?

– Да. Но использовал эти перерывы и для других дел. Это было что-то вроде хобби: исследование некоей весьма сложной категории ценных бумаг.

– Зачем?

– Я пришел к выводу, что если ценные бумаги выпускаются столь сложными и изощренными способами, чтобы простой человек не мог понять суть дела, значит, банкиры-эмитенты непременно скрывают нечто весьма привлекательное и чрезвычайно прибыльное. У них такая кружная, окольная логика построения всевозможных ухищрений – созданная, я уверен, специально, чтобы запудрить людям мозги, – что у человека вроде меня вызывает восхищение. Как бы то ни было, это еще одна форма азартных игр на рынке ценных бумаг. В последние пару месяцев мы на подобных инвестициях получили четверть миллиона евро. Именно таким образом я теперь зарабатываю нам на жизнь.

– А я-то уж думала, что ты зарабатываешь на жизнь воровством.

– Нет, – ответил он. – Воровством я занимаюсь для развлечения.

Кейт поставила на стол две кружки. Пар от кофе поднимался густыми белыми клочьями, зависая в плотном и холодном предрассветном воздухе. Она села и поплотнее закуталась в одеяло.

– И как тебя можно поймать?

Кейт все еще мысленно пробивалась сквозь джунгли логистических схем Декстера. Отмахиваясь при этом от более абстрактных понятий – морали, честности, супружеских прав, уголовной ответственности – и сосредотачиваясь на одной лишь их практичности. Пока, только сегодня, только сейчас.

– Это невозможно.

– Нет? Совершенно невозможно?

– Совершенно.

Кейт удивилась – на нее произвела должное впечатление эта полная, жуткая уверенность мужа. Откуда она у него взялась?

– А если ФБР найдет эти деньги?

– Это не будет иметь никакого значения. Им не смогут отследить трансакции через многочисленные счета. Кроме того, Кейт, эти счета более не существуют: и все следы моих трансакций давно уничтожены. Все это невозможно отследить и привязать ко мне.

– Все?

– Абсолютно все.

– А если они просто обнаружат эти деньги? Как их обнаружила я? Чем ты объяснишь, откуда они у тебя взялись?

– А мне вовсе и не нужно кому-то что-то объяснять. Именно поэтому деньги и находятся здесь, в Люксембурге. Здесь хорошо соблюдается банковская тайна вклада.

– Потому-то мы здесь и оказались?

– В основном да.

– Кстати, раз уж об этом зашла речь: мы уже можем вернуться домой? В Америку?

– Конечно.

– Но?..

– Но нам не следует держать приличных сумм в американских банках. И мы не можем переводить зараз более десяти кусков с одного счета на другой. Не можем приобретать собственность в США. Тратить там крупные суммы. Мы также не должны получать там никакого дохода, значит, не сумеем продать наш дом в округе Колумбия; нам придется по-прежнему сдавать его в аренду. Мы не должны привлекать к себе внимание налоговой службы.

Это Кейт понимала. Им следовало скрываться от налоговиков, чтобы иметь возможность защититься от федералов.

– А тот человек, у которого ты украл эти деньги, этот полковник… Он не может тебя выследить?

– Он за мной не охотится. Я подставил одного парня. Устроил так, будто это он украл деньги полковника. Это еще один сербский головорез, бывший армейский чин.

– И что с ним произошло, с этим другим парнем?

– Еще одна низшая форма жизни прекратила свое существование. Он получил то, что заслужил.

Так. Что еще ей требуется выяснить?

– А тот счет? Те двадцать пять миллионов? Такая круглая цифра. Проценты на нее капают?

– Нет.

– Ты не хочешь оказаться в положении, когда по закону требуется сообщать о своих доходах, да? Даже здесь?

– Правильно. Потому что тогда придется сообщать властям обо всех доходах. И здесь, и везде.

– И так будет всегда?

– Всегда. Пока мы являемся американскими гражданами, нам следует подавать налоговые декларации в Америке.

– И что нам с этим делать?

– Ограничить свои доходы до сумм, которые я зарабатываю на законных инвестициях. Но это вовсе не значит, что нам придется ограничивать наши расходы.

– А расходование украденных денег в твои планы входит? Или ты стремился только наказать человека, которого ненавидишь?

– В мои планы входит их тратить.

Кейт помолчала, переваривая услышанное, перекатывая эти его слова во рту, словно глоток вина.

– И когда?

– Как только это будет полностью безопасно. Полагаю, когда ФБР оставит нас в покое.

В тот момент его ответ казался вполне разумным, а она была слишком перегружена информацией и впечатлениями от поразительного рассказа Декстера. Пройдет немало времени, прежде чем Кейт заметит изъян в логике его построений, в самой основе всех его рациональных рассуждений. А изъян заключался в том, что если Декстер дожидается, когда ФБР оставит их в покое, значит, он уже давно знает об их слежке. И знал еще до того, как она ему об этом сказала.

– А теперь расскажи про фермерский дом.

– Это всего лишь почтовый и банковский адрес. Просто он далеко. За ним невозможно следить.

Он мог бы служить надежным убежищем, если когда-нибудь таковое понадобится. Но Декстер мыслил в рамках налоговых адресов. Надежные убежища – это епархия Кейт.

– Ты взял напрокат машину, чтобы туда съездить. А сам сказал, что едешь в Брюссель. Почему?

– Сделка должна была вот-вот состояться. Вот я и открыл уйму новых счетов, коротких, на неделю, только чтобы перекинуть через них деньги. Все бумаги, все документы по этим счетам приходили по почте в этот фермерский дом. И мне требовалось их забрать. Чтобы уничтожить, порезать в лапшу.

– Понятно. И тогда же ты спрятал данные по своим тайным счетам в комод в комнате мальчиков. Так?

Ему явно стало стыдно.

– Это было уже после… э-э-э… трансакции. Когда тайна этих счетов стала гораздо более актуальной проблемой.

Кейт хорошо помнила ту ночь.

– И когда объявился этот якобы папаша Джулии, не так ли? Когда мы с ним ужинали, да?

– Правда? Не помню точно.

Это казалось маловероятным. Невозможным. Кейт снова охватили подозрения.

– Да неужто?

Он лишь пожал плечами.

– Ну и кто он такой, как тебе кажется? – спросила она. – Его звали Лестер, верно?

– Вероятно, их босс. Или коллега.

Некоторое время они сидели в молчании, думая о своем, но их мысли и умозаключения явно шли параллельными курсами.

– А почему бы тебе не спрятать данные об этих счетах в своем офисе? Или в фермерском доме?

– Неохота за ними тащиться, если они вдруг понадобятся, – сказал он. – Или если нам придется смываться по-быстрому.

– А почему нам может понадобиться смываться по-быстрому?

– Если я окажусь на грани поимки.

– Но ты же сказал, что это невозможно.

– И тем не менее. Надо заранее принять меры предосторожности.

Кейт невольно подумала, что главные меры предосторожности он принимал против нее. И это вернуло ее к мысли о камере видеонаблюдения. Она никак не могла решить, нужно ли поднимать эту тему. Насколько ей необходимо знать, видел ли Декстер запись с этой камеры в своем офисе. И соответственно, не может ли он отследить все ее обманы и притворства, а ведь их мириады. Она по-прежнему хранит свои тайны и секреты, бережет, как курица яйца.

– А разве твой офис не безопасное место? – спросила она.

– Вполне безопасное.

– У тебя там есть система видеонаблюдения? – Раз начав, она уже не могла остановиться.

Его лицо по-прежнему ничего не отражало, никаких особых эмоций.

– Да, я купил видеокамеру.

У нее замерло сердце.

– Но так и не собрался подсоединить ее к своему компьютеру.

Значит, Декстеру ничего не известно.

А что ему вообще известно?

Декстер не знает, что Кейт выкрала у него кольцо с ключами. Он не знает, что Кейт забралась в его офис и рылась в его вещах. Не знает, что Кейт начала подозревать его задолго до того, как Билл и Джулия ей о нем сообщили. Он не знает, что Кейт подозревала также и Билла с Джулией. Что Кейт залезла и в липовый офис Билла, связалась со старым знакомым из конторы, проживающим в Мюнхене, и с новыми знакомыми в Берлине и Женеве. Он не знает, что всего несколько недель назад Кейт считала этих сыщиков потенциальными убийцами, ассасинами.

Декстер не знает, что и сам он, и все его семейство метались по всей Европе, гоняясь за его собственным хвостом.

И еще он не знает, что его жена раньше служила в ЦРУ.

В небе не появилось даже намека на утреннюю зарю, но машин, грузовиков и автобусов стало больше. Для наступления дня света вовсе не требовалось.

– А зачем ты в прошлый раз мотался в Лондон? Перед Рождеством? Чтобы расплатиться с Марленой?

– Да.

– Сколько заплатил?

– Двадцать тысяч фунтов.

– Это, кажется, не так уж и много.

– Да, не очень много. И это намеренно. Я заплатил ей достаточно, чтобы побудить хорошо выполнить эту работу, но не так много, чтобы она вообразила, будто я вовлек ее во что-то крупное. Не думаю, что большая сумма обеспечила бы большую безопасность, наоборот, это могло привести к осложнениям.

Кейт поразилась предусмотрительности Декстера.

– А что происходило с Марленой потом, после твоего… э-э-э… как бы нам это назвать?

– Моей трансакции?

– О’кей, трансакции. Что с ней было дальше?

– Она виделась с полковником в ту ночь, но отменила свидание на следующей неделе. Она спряталась, правда, осталась в Лондоне. В случае, если что-то пойдет не так и ей придется снова с ним встречаться. Она заранее заготовила правдоподобную историю, будто на нее напал клиент и она теперь всего боится. Я даже нашел парня, на которого это можно свалить.

– Ты, кажется, все предусмотрел, а?

– Да.

– Значит, с ней покончено?

– Да.

– Но она жива?

– Кажется, я понимаю, куда ты клонишь.

– И что?

– Прежде всего она не знает всех подробностей дела, которое я провернул с ее помощью; ей известна только ее собственная часть этого пазла.

– И все же…

– У меня целая куча улик против нее. Изобличающих ее в многочисленных уголовных преступлениях.

– Она может поторговаться с властями, обменять свои свидетельства против тебя на иммунитет от судебного преследования, не так ли?

– Это довольно длинный список. И некоторые из ее преступлений весьма серьезны.

– И тем не менее.

– Да, – раздраженно сказал Декстер. – Ты права. Есть маловероятная возможность, что в один прекрасный день она выступит против меня. – Он выдержал взгляд жены. – Но что прикажешь с этим делать?

В его глазах светился вызов: дескать, ну наберись же смелости, произнеси вслух то, что хочешь сказать и сказала бы, если бы оставалась тем человеком, которым была когда-то.

Тот человек сказал бы: «Убить ее». Но этот, теперешний, человек такого не скажет.

Невысказанные слова словно повисли в воздухе, наводя Кейт на мысль о еще одном выпавшем ей шансе вернуться к былому, снова и немедленно сыграть, как когда-то, в ее бесчестном прошлом. Но и этот шанс, подобно многим другим, дававшим новые возможности, она позволила себе упустить. Вместо этого ее мысли устремились по иному руслу, перешли в наступление вместо защиты, как она нередко поступала, когда ей требовалось обороняться: почему Декстер все это скрывал от нее?

Но и это было из той же оперы: а кто такая, собственно, сама Кейт, чтобы оспаривать чьи-то мотивы или поступки, требующие сохранения тайны? Она и сама могла придумать хорошие причины – тысячи причин! – почему Декстер скрывал это от нее. Не было у нее прав задавать подобные вопросы.

Но разве брак ничего подобного не подразумевает? Задавать супругу вопросы, на которые она вроде бы не имеет права. Так или не так?

– Декстер, а почему ты мне ничего не рассказывал?

– Когда? – спросил он. – Когда я должен был тебе рассказывать?

Кейт уже репетировала ответ на этот вопрос, и не раз.

– Когда только начал разрабатывать этот безумный план? – продолжал спрашивать он. – Или когда нанял лондонскую шлюху, чтобы она соблазнила старого уголовника, открывая мне возможность влезть в его компьютер? Или когда мы перебрались в Люксембург, чтобы я сумел увести деньги, полученные от этой африканской сделки? Да ты бы меня тут же бросила!

Она покачала головой: нет, это не так. Или, может, именно так? Кейт никогда не допускала мысли, что Декстеру может быть что-то про нее известно. Но сегодня ночью впервые усомнилась в этом. Потому что Декстер оказался гораздо более умным, гораздо более лживым и хитрым, чем она считала. Она заблуждалась на его счет, все эти годы заблуждалась. Интересно, насколько сильно?

– И что нам теперь, по-твоему, делать с этими фэбээровцами? – спросил он. Кейт в тот момент не поняла, насколько неискренним был этот вопрос.

Она уставилась пустым взглядом в пространство, обдумывая ответ.

– Утром я позвоню Джулии, – сказала она, посмотрев на часы. Дети вот-вот проснутся. – И договорюсь о встрече.

– Зачем?

– Затем, что они наверняка попросят меня о помощи. Я изображу негодование, но они будут настаивать, угрожать, что сделают нашу жизнь невыносимой, если я не стану с ними сотрудничать. – Сейчас, когда Кейт произнесла это вслух, план зазвучал как точный и правильный курс действий. – И в итоге я соглашусь.

Декстер удивленно приподнял брови:

– И что потом?

– А потом мы с тобой отправимся в какое-нибудь местечко, не слишком посещаемое публикой, словно стараясь увериться, что за нами никто не следит. Какое-нибудь нейтральное местечко, местное кафе, выбранное наугад. Или ресторанчик. – Кейт замолчала, мысленно ища подходящий уголок. Стараясь уладить последние проблемы, все разом.

– Ну и что потом?

– А потом мы устроим представление, небольшое шоу. Исключительно для них.