Текст книги "Экспаты"

Автор книги: Крис Павон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Глава 18

– Тебе вовсе не нужно ехать, – заявил Декстер, складывая вещи. – Я могу взять такси. – Он закрыл дорожную сумку, коротким агрессивным движением застегнув молнию. – Или тебе так нравится посещать наш маленький уютненький аэропорт? Или так хочется наконец от меня избавиться?

– Ага, просто секунды считаю, – сказала она, намеренно не глядя в его сторону.

Он забрал со столика в передней свою связку ключей и сунул ее в сумку компьютера. Связка была на серебряном кольце с брелком, которое ему презентовал агент из бюро недвижимости, когда они заперли свой дом в округе Колумбия. На брелке были выгравированы его инициалы. Кейт получила точно такой же, но давно убрала его в шкатулку с украшениями. Пользоваться похожими друг на друга кольцами для ключей – значит, навлекать на себя беды и несчастья.

Теперь на кольце Декстера висели ключи от их люксембургской квартиры, а также два незнакомых, как она заключила, от его офиса, плюс один маленький ключик от велосипедного замка, которым он редко пользовался, если вообще когда-нибудь пускал в дело. И еще одно устройство там болталось – флешка в прочном стальном корпусе, закаленном, недоступном чужим рукам, с секретными кодами и паролями и даже с системой самоуничтожения. Такое где попало не приобретешь, это серьезный гаджет.

– Так ты в Лондон летишь? – спросила она, прикрывая за собой дверь.

– В Лондон.

Спустившись в подземный гараж, Декстер засунул сумку с компьютером и прочную дорожную сумку «Самсонайт» в багажник, уложив их на черный коврик, профессионально вычищенный несколько недель назад на парковке под торговым центром в Кирхберге, куда Кейт записалась заранее; его мыли, пока она занималась шопингом наверху: бакалея, DVD, игрушки, рождественские подарки, упаковка нижнего белья для мальчиков, которые росли так быстро, что каждые несколько месяцев им приходилось закупать все новое, большего размера, поскольку старое становилось маленьким и тесным.

Кейт открыла водительскую дверцу и притворилась, будто раздумывает, не снять ли пальто. Потом прошла к багажнику. Бросила нервный взгляд на мужа, хотя твердо знала, что ее не видно ни в зеркале заднего вида, ни в боковых; она была точно уверена, что находится вне поля зрения Декстера.

Верхний свет в гараже погас, отключенный автоматическим таймером. Теперь освещение исходило только от светильников в салоне машины – слабеньких, установленных в местах, где можно удариться обо что-то головой или споткнуться.

Кейт нащупала сумку с компьютером и аккуратно положила на нее свое пальто – тяжелую груду синей шерсти, шелковой подкладки и латунных пуговиц. И покашляла, заглушая звук открываемой молнии. Ухватила кольцо с ключами, зажала их в ладони, чтоб не зазвенели. Снова покашляла, закрывая молнию, и сунула ключи в карман, одновременно захлопнув заднюю дверцу. И хотела было…

Декстер стоял рядом. Кейт замерла на месте, задержав дыхание. Застукал!

Он уставился на нее, она – на него. Прошло несколько секунд. Так. Все пропало!

– Ты что тут делаешь?

Она молчала, не в силах открыть рот.

– Кейт?

Вокруг было темно, она не видела выражения его лица.

– Кэт?!

– Что?

– В сторонку можешь сдвинуться? Пожалуйста.

Она сделала шаг назад, и Декстер открыл заднюю дверцу универсала. Схватил сумку с компьютером. И посмотрел на Кейт. Зажглось освещение багажного отсека, и ей стало видно его лицо – на нем было написано беспокойство и замешательство. Она стояла как парализованная. Что теперь будет? Что станется со всей ее жизнью?

Декстер расстегнул молнию, сунул руку в сумку, пошарил. Снова бросил на нее вопросительный взгляд и опять стал шарить внутри, хмуря брови.

Кейт не шевелилась.

В конце концов Декстер вытащил из сумки пластмассовую коробку, опутанную проводами.

Она по-прежнему не могла двинуть ни единой мышцей. Просто не могла.

– Мне показалось, что я забыл блок питания. – Он поднес коробку к ее лицу – доказательство, что не забыл этот блок, доказательство для них обоих, к огромному их облегчению, хотя и по совершенно разным причинам.

Кейт, шатаясь, доползла до передней дверцы, плюхнулась на водительское сиденье. Повернула ключ в замке зажигания, дрожащей рукой включила ближний свет фар и нажала на кнопку ПДУ, открывая гаражную дверь. Включила скорость, пока Декстер возился с замком ремня безопасности.

В своей жизни Кейт лгала многим, лгала часто, чрезмерно часто, и не раз оказывалась на волосок от разоблачения. Но сейчас она обманывала собственного мужа, лгала ему, а это совсем другое. Такое невозможно считать игрой; невозможно притворяться, делать вид, будто это не их реальная жизнь.

– С тобой все в порядке? – спросил Декстер.

Боясь не совладать с голосом, она просто кивнула.

До аэропорта они добрались за десять минут. Декстер сделал по дороге слабую попытку поболтать, но Кейт отвечала лишь односложными «да» и «нет». Так что он сдался и замолк, оставив ее в покое.

Она объехала по кругу клумбу при въезде и направила машину к маленькому зданию аэропорта. Дальше последовал промежуток в одну минуту от прощального поцелуя до стойки регистрации. Тут почти никогда не было очередей, и редко хоть одна душа задерживалась на таможенном контроле. Расстояния здесь измерялись в шагах, а не в километрах, как в аэропорту имени Даллеса или во Франкфурте. От дверей их квартиры до выхода на посадку ходу было едва ли двадцать минут.

– Спасибо, – сказал Декстер, клюнул ее в щеку и улыбнулся. И прошел на посадку. Вокруг все занимались тем же самым – целовались на прощание и выходили в двери, вылезали с пассажирских сидений других немецких машин, собирали багаж, ощупывали карманы в поисках паспортов и билетов, выдавали разные варианты только что сказанного Декстером – «Через пару дней вернусь» – и при этом думали о чем-то совсем другом.

Из дома Кейт вышла в тот момент, когда зазвонил телефон – еще один входящий звонок от Джулии Маклейн. Кейт нажала кнопку отбоя – уже в который раз.

Она пошла по улице под слабым дождиком – ледяной декабрьской изморосью. Было на градус выше температуры, при которой дождь обратился бы в снег. Она шла, повторяя в обратном направлении собственный путь, проделанный в прошлый раз, когда она следовала за мужем. Этой же дорогой она ходила на уроки французского, к знакомому мяснику или на почту. Так начинались все ее ежедневные странствия и перемещения – мириады задач, которыми вечно озабочена любая домохозяйка.

Через вестибюль она проследовала, даже не взглянув в сторону охранника, вызвала лифт, поднялась на третий этаж вместе с парой итальянских банкиров, ехавших на пятый. Кейт не знала, где находится офис Декстера, – она ведь не последовала за ним в тот раз, но подозревала, что на двери не будет никакой таблички, никаких указаний, никаких фамилий. Она быстро обнаружила такую дверь, почти в самом конце коридора, освещенного флуоресцентными лампами. Первый же ключ, который она пустила в ход, открыл замок – как легко! – и дверь отворилась.

Кейт вошла в маленькую переднюю, едва освещенную, и перед ней, в паре футов, оказалась еще одна дверь – пространство, достаточное максимум для двух человек. Но предназначенное для одного.

Панель с номерными кнопками, огоньки горят красным – на противоположной стене.

Сколько комбинаций можно будет попробовать? Когда система автоматически отключится? После трех неправильных попыток? После двух? Или у нее будет только один шанс, одна ошибочная попытка, после чего кодовый замок сработает, пошлет эсэмэску ему на телефон или электронное сообщение на какой-нибудь секретный адрес?

В голове мелькали сочетания цифр, вернее, предположения насчет их комбинации: годовщина свадьбы, дни рождения детей, его день рождения или ее или, возможно, его матери или отца, номер телефона в детстве или те же цифры, но переставленные, еще какой-нибудь подменный код…

Как угадать, что за код он использовал? Если, к примеру, что-то совсем идиотское…

Она уже была дома, когда снова зазвонил ее мобильник – номер незнакомый, длинная вереница цифр, видимо, из-за границы.

– Bonjour. – Она и сама не знала, почему ответила по-французски.

– Это я.

– Ох, привет!

– Я забыл свои ключи, – сказал Декстер. – Или, что еще хуже, потерял их.

– Да ну!

– А они мне ужасно нужны. Данные с флешки.

Она бросила взгляд на его ключи – они лежали в керамической вазе на столике в передней, точно там, где он оставил бы их, если бы оставил – нарочно или случайно.

– И что ты предлагаешь? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно, никак не связанный с тем, что он, видимо, считает личной трагедией.

– Ты дома?

– Да.

– Можешь их поискать?

– Где?

– Там, где я их обычно оставляю.

– О’кей.

Она вышла в переднюю, постояла у столика, глядя на лежавшие в вазе ключи.

– Нет, здесь их нет.

– Может, посмотришь в машине? Может, они выпали, когда я проверял, на месте ли блок питания.

– Конечно. – Она спустилась в подземный гараж, заглянула в пустой багажник. – Да, они здесь.

– Слава Богу! – Голос звучал хрипло, прием тут был паршивый, это же все-таки гараж.

Она молча направилась обратно к лифту.

– Послушай… – начал он и запнулся.

– Да?

«Он сейчас думает, – поняла она. – Ну вот пускай и подумает».

– Можешь сделать мне одолжение?

– Конечно.

– Возьми ключи и включи компьютер.

– Минутку. – Кейт прошла в гостевую комнату, села к лэптопу. – Что дальше?

– Комп включен? Вставь флешку в порт.

Она вставила гаджет в гнездо.

– Готово.

– О’кей. Теперь кликни два раза.

На экран выскочило диалоговое окно.

– Имя пользователя, – сказал он, – такое: AEMSPM217. Код доступа: MEMCWP718.

Она записала эти две последовательности, прежде чем набрать их на клавиатуре, оставила себе для памяти – они были слишком сложны для мгновенного запоминания. Мысли неслись галопом, пытаясь определить, что могут обозначать эти цифры, но ничего путного в голову не приходило. Ничего знакомого.

– Что это за цифры?

– Их выдал генератор произвольных чисел. А я запомнил.

– Зачем?

– Затем, чтобы получить абсолютно непробиваемый код. А теперь, пожалуйста, два раза кликни по верхней иконке. Синее «I».

Это позволило открыть приложение, на экране замелькал незнакомый логотип, потом открылось маленькое окно, еще одна серия букв и цифр – полная тарабарщина.

– Прочти мне все, что там есть.

– Это тоже выдал генератор произвольных чисел?

Он не ответил.

– Зачем тебе это?

– Кэт! Перестань!

– Черт бы тебя подрал, Декстер! Ты же ничего мне не рассказываешь!

Он тяжко вздохнул.

– Это программа, которая вырабатывает меняющиеся пароли. С ее помощью я открываю свои файлы. Каждый день – новый код.

– А тебе не кажется это несколько странным?

– Не кажется. Это то, чем я занимаюсь, Кэт. Работа у меня такая. И что тут странного?

– Нет, я… Я не то хотела сказать… Извини.

– Ладно, о’кей. Прочти мне, пожалуйста, новый код.

– CMB011999. – Она тут же записала его и для себя. Он повторил.

– А почему ты не держишь эту программу в своем компьютере?

Он снова вздохнул, прежде чем ответить:

– Потому что все компоненты многоэтапной системы безопасности необходимо хранить по отдельности. Не важно, насколько хороша система защиты, любой компьютер, включая мой, подвержен хакерским атакам. Любой компьютер, любую систему можно взломать. Любой компьютер могут украсть. Или правоохранительные органы могут его конфисковать. Он может взорваться, сгореть, если вылить на него литр керосина, его могут разбить какой-нибудь железякой, стереть память с помощью портативного низковольтного электромагнитного излучателя.

– Ха!

– Вот поэтому я и записал на флешку все случайно генерированные коды и пользуюсь меняющимися паролями, созданными с помощью внешнего устройства. Твое любопытство удовлетворено?

– Да.

– Прекрасно. Значит, я могу вернуться к работе?

Он отключился. Кейт уставилась на диалоговые окна на экране, потом резко поднялась со стула.

Снова на улице, на мокрых и скользких булыжниках мостовой, в плотном ледяном тумане, мимо тихих особняков и кварталов рядом со своим домом, через скромную Пляс-дю-Театр, мимо бетонного колпака над общей парковочной площадкой рядом с маленьким театром, по узким, засаженным по краю деревьями тротуарам рю Бомон – дорогие магазины детской одежды, шоколада, антиквариата, шикарно одетые женщины заходят на ленч в роскошные рестораны, японки и итальянки, – потом следует запруженный транспортом перекресток, пересечение с улицей де ла Порт-Нев, и снова на безвкусный бульвар Руаяль. И все время в нервном напряжении.

Кейт натянула перчатки.

Она вновь оказалась в бетонном бункере офисного здания. Поднялась в пустом лифте, прошла по длинному серому коридору и снова ступила в маленькую темную переднюю. Пальцы замерли над светящейся клавиатурой электронного замка. Она ощущала, как от кнопок исходят слабые электрические разряды, пробивая расстояние в сантиметр, отделявшее их от ее пальцев, как они проходят сквозь нее. Словно дрожь предвкушения.

Код наверняка не сегодняшний, только что сменившийся; вряд ли Декстер полагается на память флешки, чтобы попасть к себе в офис. Это, наверное – нет, наверняка! – должен быть код, который он знает на память, он точно такой же каждый день, он не меняется. Это явно тот самый пароль, который он ей сообщил так неохотно. Она повторила это себе раз десять, нет, двадцать, пока шла сюда; это должен быть тот же самый пароль. Должен.

А разве нельзя допустить, что, введя неправильный пароль, она будет заперта в этой маленькой передней до прибытия полиции? Или ее ударит током?

Ей не нужно было сверяться с записью на бумажке, которую она держала в левой руке. Она набрала M, потом E и быстро остальное: MCWP и 718.

Затем нажала на кнопку с зеленой стрелкой и замерла в ожидании, затаив дыхание…

«Code bon».[69]69
  Код правильный (фр.).


[Закрыть]

Замок щелкнул. Она выдохнула и распахнула дверь.

Перед ней был еще один типично мужской офис, частное помещение, секретное, тайное, закрытое для реальных жен, так сказать, патентованных. Бумаги валяются. Фотографии в рамках – Кейт и мальчики, отдельно и вместе. Даже их свадебная фотография, черно-белая, незнакомый ей снимок, о существовании которого она и не подозревала и уж тем более не отдавала вставить в рамку, не перевозила через океан и не вешала на стену в этом тайном помещении.

Она даже испытала некоторое облегчение при виде этого фото, словно получив доказательство чего-то хорошего, доброго.

Письменный стол, настольный компьютер, телефон, какой-то очень сложный калькулятор, принтер. Совершенно нормальные, обычные вещи, ручки, степлер, папки, «исходящая почта», зажимы для бумаг и скоросшиватели.

Полки, уставленные коробками с бумагами, с крупными этикетками, написанными от руки, TECH, BIOMED, MFTG, REAL EST DERIV. Пачки газет – «Файнэншнл таймс», «Инститьюшнл инвестор».

Она не могла понять, для чего все эти вещи. Нет, понимала, что это такое, но зачем собрано здесь?

Кейт села на вращающийся стул, высокий, эргономический, удобный, с изменяемой высотой сиденья. Посмотрела на экран дисплея, на клавиатуру, мышь и динамики, на наушники и внешний драйвер, на странную непонятную панель с окошком.

Нажала на кнопку «Вкл.», прислушалась к жужжанию компа, глядя на загорающийся экран. И по какому-то наитию ввела имя пользователя и пароль, затаив дыхание и волнуясь, что в лэптопе Декстера и в этом компьютере используются разные системы безопасности, но тем не менее продолжая убеждать себя в обратном.

Так оно и оказалось.

Экран мигнул, из черного стал белым, зажужжал жесткий диск, открылось диалоговое окно, потом возник красный восклицательный знак и указание: «Проверка отпечатка пальца».

Кейт посмотрела на странную панель на столе и поняла, для чего она нужна. Снова поражение.

Она выключила компьютер.

Потом подошла к книжным полкам и стала доставать бумаги из коробок, просматривать толстые пачки профессионально распечатанных отчетов о доходах, рекламных проспектов, информационных брошюр для потенциальных инвесторов, протоколов собраний акционеров – отличная мелованная бумага, многоцветные шрифты и диаграммы взлетов и падений курсов акций, оси координат, огромные хвастливые цифры в правом нижнем углу – сотни миллионов, тысячи миллионов.

Были там и графики и таблицы, с комментариями и пометками, сложенные вдвое, с потрепанными углами, с множеством замечаний. Обведенные кружками цифры, стрелки-указатели. Записи на полях, нацарапанные как курица лапой.

И это офис?! Нет, это не офис специалиста по системам безопасности. Это рабочее место банкира-инвестора. Или управляющего каким-нибудь трастовым фондом. Или советника по финансовым вопросам. Все эти вещи принадлежат человеку, который занимается совсем не тем, чем занят ее муж; в этом помещении обитает некто, ее мужем не являющийся.

Кейт снова огляделась, пробежав глазами по ровненько висящим фотографиям, по окнам, выходящим на улицу с медленным движением, на офисное здание через дорогу, такое же уродливое, как это, но продукт иной архитектурной причуды. Потом поймала свое отражение в стекле, и это отвлекло ее от реальности, и она прошлась взглядом по всей комнате, как бы вывернутой наизнанку, в которой углы находятся в противоположных концах, и в одном из них висел ужасный предмет, там, где две стены сходились с потолком, и она резко обернулась в панике, в жуткой панике, поэтому сперва обратилась не к тому углу, потом определила нужный, подошла к этому предмету, сделав шаг, потом еще один, и тогда поняла – и утвердилась в этой мысли, – что предмет, на который она смотрит, тот, что висит в углу под потолком, это устройство, аппарат, он тоже смотрит на нее, этот кусочек стекла размером с монету, заключенный в пластиковый корпус.

Видеокамера.

Сорок минут спустя она уже сидела в машине и дожидалась, когда пробьет три часа. Снова все то же самое. Моросящий дождик превратился в настоящий ливень, который никак не проигнорируешь. В ледяной ливень.

Она смотрела, как другие мамаши бегут во двор школы, сжимая в руках зонтики, поплотнее запахивая плащи, как вода стекает по нейлону, и коже, и прорезиненной ткани. Некоторые тащили младенцев и малышей постарше, заталкивали их на детские сиденья машин или в прогулочные коляски, борясь с ледяным потоком, льющимся сверху. Какой ужас.

Из-за дождя вся эта толпа скопилась в краткий период времени. В обычные дни мамаши прибывали сюда как бы поэтапно, группами, и начиналось это довольно рано, с половины третьего. В обычные дни было не так заметно, какое это неорганизованное стадо.

Так. Значит, видеокамера.

Кейт не могла даже на минутку отрешиться от мысли о ней. Когда Декстер станет проверять видеозаписи? А если сигнал с камеры поступает на сервер, и кто-то следит за его офисом постоянно? Кто? И постоянно ли? Или же все идет только в память компьютера? Имеет ли Декстер возможность проверять записи прямо из Лондона? Или же должен вернуться в Люксембург, в офис? А это случится не раньше чем через две недели, после Нового года.

И вообще, неужели все эти папки с бумагами принадлежат именно ему? Или какому-то его клиенту, кто бы он ни был? Может, камера видеонаблюдения тоже собственность этого клиента? И вообще все это непонятное содержимое офиса не принадлежит Декстеру?

Кейт выбралась из машины, борясь с непрерывным потоком вопросов, ступила под дождь, присоединилась к стаду мамочек, зашагала вместе с ними, вошла в школьный двор как раз в тот момент, когда первые дети начали выскакивать из дверей и прыгать прямо в лужи, свободные, счастливые, не обращая внимания на жуткую погоду. Вообще ни на что не обращая внимания.

Интересно, когда именно ее застукают и прихватят? И кто?

В мозгу Кейт все время крутилась одно и то же выражение: «Польза сомнений». Она должна была все рассказать Декстеру, разрешить его сомнения. И он должен был все рассказать ей, разрешить ее сомнения. И вообще это следовало бы внести во взаимные клятвы, которыми обмениваются при заключении брака. Это более важно, чем «в богатстве и бедности, в здравии и в болезни любить и поддерживать, пока смерть не разлучит нас». Польза сомнений.

Ну и как ей теперь с ним объясняться?! Какие рациональные причины привести, чтобы оправдать свое проникновение в его офис, то, что она сперла у него ключи, вломилась к нему, разнюхивала и высматривала?

Может, поддерживать иллюзию, будто ключи выпали из его сумки? Или сказать, что он сам дал ей все коды и пароли, сообщил их по телефону, а она просто не сумела противостоять искушению?

Или же избрать агрессивный метод: она ведь вполне могла свалить все на свое неуемное любопытство, проистекающее из его чрезмерной секретности. «Если бы ты сам мне все рассказал, – могла она ему заявить, – все, что угодно, тогда, возможно, мне бы это совсем и не понадобилось. Это все твоя вина, – могла бы она бросить ему обвинение. – Ты сам меня заставил так поступить».

Но как – как?! – объяснить, откуда ей известно, где расположен его офис?

И еще одно: если всю эту проклятую ситуацию перевернуть наоборот, какие он сможет привести объяснения?

Он, вполне вероятно, занимается именно тем, о чем говорил ей: работает в банке консультантом по системам компьютерной безопасности. И связан исключительно с электронной памятью. Вся его информация находится в компе, в который ей нет доступа. На бумаге – никаких сведений касательно профессиональных дел. А зачем же тогда все эти папки в его офисе? Или это развлечение в свободное время, хобби, любительские упражнения?

Или что? Что-то другое?

Декстер, несомненно, каждый месяц делал весьма значительные прибавления к их текущему счету и больших сумм с него не снимал. Кто-то хорошо платил ему за что-то. Кто? И за что?

И конечно же, никакая не случайность, не простое совпадение, что Джулия и Билл, как выяснилось, служат в ФБР и откомандированы в распоряжение Интерпола: они, по всей вероятности, расследуют нечто, связанное либо с ней, либо с Декстером. Почему?

У Кейт было такое ощущение, что она слишком долго прожила тайной жизнью, когда никто ничего не знал о ней, о том, кто она такая и чем занимается. А теперь положение радикально изменилось, все эти люди каким-то образом оказались по ту сторону баррикады – к огромному сожалению! – и ей необходимо кардинально пересмотреть все, во что она когда-то заставила себя поверить, все, относящееся к ее мужу.

Она нагнулась над мальчиками, проверила, как пристегнуты их привязные ремни – кожа при прикосновении к холодным металлическим пряжкам тут же мерзла, острые углы врезались в ладонь.

Конечно, Декстер, вполне вероятно, ни в чем не виновен. У него могут найтись объяснения – да и она о них уже не раз думала или даже не может себе представить. А виновной окажется она сама. Именно она – цель расследований Интерпола. А ее преступление – дело Торреса.

Она забралась на водительское сиденье.

Чего она никак не могла объяснить, так это то, каким образом давно забытое дело вновь стало объектом расследования. Либо имеются какие-то улики против нее, улики пятилетней давности, либо их нет. Но ничто из ее жизни в Люксембурге не имеет даже косвенного отношения к произошедшему тогда в Нью-Йорке, к тому, что она изо всех сил старалась похоронить в памяти. Именно это заставило ее понять, что она больше не может оставаться на оперативной работе. Заставило осознать, что она теперь недостаточно сильна и не столь рационально мыслит, чтобы сохранять былую объективность. Отделять свои панические материнские инстинкты от профессиональной ответственности. Она уже не могла доверять себе, быть уверенной, что всегда поступает правильно; да и самой ей больше доверять нельзя. Ей следует уйти с этой работы. И она ушла.

Но отставка ничего не изменила в отношении уже сделанного. Того кусочка в ее прошлом, от которого она никак не могла убежать.