355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Константин Соловьев » Гниль » Текст книги (страница 12)
Гниль
  • Текст добавлен: 20 апреля 2017, 11:00

Текст книги "Гниль"


Автор книги: Константин Соловьев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц)

– Понял! – кратко ответил Лалин. Сейчас он даже выглядел старше своих лет. Должно быть, что-то переменилось в лице.

– Геалах, ведешь вторую. Тоже три Кулака. Осмотреть всю эту часть, проверить оба южных коридора к трибунам. Второй ярус – здесь и здесь. После того, как закончите маршрут, расположиться здесь и ждать дальнейших инструкций.

Геалах молча кивнул. Но Маану не требовалось подтверждения того, что тот понял свою часть работы. Геалах мог выглядеть легкомысленным, к тому же не всегда считал нужным соблюдать показную субординацию, но Маан не сомневался, что тот уже вызубрил схему наизусть. Он поведет своих людей точно и осторожно, с максимальной скоростью и минимальным риском. Это хорошо, вторая группа должна быть готовой придти на помощь в любой момент, первая будет слишком далеко.

«Из него выйдет командир», – подумал Маан, глядя на Геалаха, спокойно регулирующего ремни кобуры.

– Третью веду я. Поднимаемся на второй ярус, осматриваем помещения в этом порядке… – он показал, – потом ждем вторую группу и продолжаем движение здесь… Внимание обращать сюда и сюда. Судя по всему, там будет много завалов и строительного хлама, Гнильцы часто используют их в роли укрытий. Огонь открывать без команды, целиться в торс, стрельба – в автоматическом режиме.

Маан подумал, сумеют ли они распознать, где у Гнильца торс, когда увидят его?.. Но сам же отмел сомнения – ни малейшего основания не доверять Кулакам у него не было, а эти ребята, пожалуй, выглядели специалистами в своем деле. Правда, без инспектора под боком они все равно что слепые механизмы, годные лишь разрушать. Их зрение и слух – ничто без чутья настоящего охотника. Они могут пройти в шаге от Гнильца и не заметить его.

– Выкладка? – коротко спросил Лалин.

– Стандартная. Всем надеть бронежилеты. И… пожалуй, прихватите каждый по «ключу» из фургона. Я не знаю, сколько там внутри запертых дверей и успели ли они рассыпаться окончательно. Гранаты и тяжелое оружие оставьте. Там, судя по всему, чертовски тесно, а мы не на войне. Микрофоны – в режим двусторонней связи.

Предупредительный Геалах уже раскладывал на капоте все необходимое. В каждом фургоне Контроля был наготове стандартный набор экипировки на нескольких человек. Маан, ежась от неприятного холодного прикосновения пластика, натянул на себя бронежилет. Тяжелые пластины уперлись под ребра, мешая дышать полной грудью, пришлось повозиться, регулируя неудобные ремни-фиксаторы. «Ключ» был увесистый, неудобный, Маан покрутил его в руках, колеблясь. Он был почти уверен, что необходимости в этом неуклюжем инструменте не возникнет, тем более, что с ним будут Кулаки с унтер-офицером, но, отдав приказ инспекторам, не мог позволить самому себе послабления и, беззвучно выругавшись, приладил массивный цилиндр к бедру.

Остальные справились быстрее него. Облаченные в тяжелые штурмовые бронежилеты вместо штатских пиджаков, инспектора выглядели куда внушительнее, хотя по грозности вида вряд ли смогли бы тягаться с Кулаками. Маан оглядел свой небольшой отряд и остался доволен.

– Связь, связь… – сказал он шепотом в бусину микрофона, висевшую под ухом.

– Порядок, – отозвался Хольд, – Помехи незначительны.

– Хорошо.

Унтер-офицер ожидал его слов, и Маан не собирался заставлять его долго ждать.

– Начали, – приказал он.

И они начали.

К зданию подходили выключив для маскировки свет, но Маан, даже не видя своих людей, знал, что сейчас они, развернувшись цепью, перебегают от одного укрытия к другому, прикрывая и страхуя друг друга. Достигнув осевших от времени ступеней, они разобьются на несколько групп и блокируют все выходы.

– Первый и второй взяли, – доложил Тай-йин.

Спустя несколько секунд в эфире послышался голос Хольда:

– Пятый наш.

Осталось четыре. Конечно, у Кулаков должны были быть группы внешнего наблюдения, играющие роль еще одного кордона, ограждающего объект, но Маан знал, что надежда на них не очень высока. Он почувствует себя гораздо увереннее, когда каждая щель будет перекрыта инспекторами Контроля.

– Мвези запаздывает… – пробормотал Геалах, прикрыв ладонью ком-терминал.

– У него самая неудобная позиция. Но он справится. Что-то чувствуешь?

– Ничего. У окон они явно не торчат.

Мвези доложил через минуту.

– Шестой и седьмой под контролем.

– Отлично. Месчината?

– Двигаемся, – отозвался тот, – Возникла задержка. Много обломков. Плюс двадцать секунд.

Месчината был точен во всем и мог дать фору любому хронометру, когда в динамике вновь раздался его тихий голос, Маан мог поклясться, что прошло как раз двадцать секунд.

– Третий и четвертый блокированы.

Маан сдержал вздох облегчения. Самая сложная часть работы была выполнена. Подготовка к штурму и выход на позиции – нервное дело. Никогда не поручишься, что какой-нибудь Гнилец, обладающий острый нюхом и еще сохранивший подобие разума в голове, не поднимет тревогу, всполошив все «гнездо». Такие случаи бывали неоднократно. Именно поэтому каждое «гнездо» обычно обкладывалось и бралось под внешний контроль с соблюдением максимальной предосторожности и подчас это напоминало осаду какой-нибудь древней крепости, да и длиться могло не одну неделю. Но сегодня ситуация была особенная, действовать приходилось в спешке, на импровизации, надеясь лишь на профессионализм инспекторов и поддержки. Но Маан знал, что никто его не подведет.

У самых ступеней их пути с Геалахом расходились – тот на прощанье хлопнул по плечу и бесшумно нырнул в темноту в сопровождении трех теней, через мгновенье став неотличимым от них, а через два – полностью растворившись. С Мааном остались четверо – три Кулака и их офицер. Конечно, он мог бы доверить вести ударную группу Геалаху… Маан стиснул зубы. Нет, не мог. И глупо пытаться убедить в этом себя.

– Снаружи «ключи» не понадобятся, – сообщил по общей связи кто-то из Кулаков, – Визуальный контроль утверждает, что все двери открыты.

– Но что внутри – не берется утверждать ни один черт, – сказал невидимый Тай-йин, – Что ж, я всегда любил сюрпризы.

– Мы могли провести направленную акустическую проверку, – сказал унтер, судя по тону, несколько задетый, – Но сочли это нерациональным.

– И совершенно верно, – сказал ему Маан, – У некоторых Гнильцов слух получше, чем у летучей мыши, ваши волны подняли бы их живее, чем побудка армейского горна.

Унтер пожал плечами, не желая вдаваться в спор, да и вряд ли он относился к тому типу людей, которые часто спорят.

– Вход – плюс тридцать секунд, – сказал Маан, – Быть в готовности.

Мертвая холодная громада здания, возвышавшаяся над головой, давила, путала мысли. Она не вызывала страха, но было в ней что-то угрожающее нечеловеческой природы, что-то угрюмое, скованное временем, высушенное. Чтобы побороть неприятное чувство Маан положил руку на камень. Просто твердая неровная поверхность, ледяная как могильная плита. За ней – темнота, еще более густая, чем здесь, и смертоносное разложение Гнили. Не ощущаемая снаружи вонь нечеловеческой плоти. На несколько секунд опять вернулось головокружение, такое сильное, что Маану пришлось вцепиться в камень чтоб не упасть. На лбу выступил холодный пот, сердце заколотилось.

Проклятая «микстура»!

Маан заставил себя дышать размеренно, ритмично. Помогло – противные ощущение отступили, лишь в затылке немного гудело, как после удара. Когда тебе за пятьдесят, неразумно использовать стимуляторы. Нервная система отвыкла от таких встрясок. Маану оставалось надеяться, что подобный приступ не повторится там, внутри.

– Готовность плюс три, – сказал он громко и отчетливо в микрофон, – Начинаем. Три. Два. Один. Вперед!

Кулаки действовали без промедления. Как машины, накопившие необходимый заряд энергии, придя в действие, они уже не останавливались. Распахнули с негромким треском дверь и устремились внутрь, прикрывая друг друга. Маан не раз видел Кулаков за работой и успел проникнуться к ним уважением. Они не были мастерами поиска и были беспомощны вне сферы своей компетенции, но они тоже были инструментами Контроля, предназначенными для иной, определенной, работы.

– Пусто.

– Холл – пусто.

– Контакта нет.

– Подтверждаю.

– Два право.

– Вижу. Алый.

Они обменивались короткими репликами, имевшими для них какой-то свой смысл. Но раздумывать об этом было некогда, Маан, перехватив пистолет, бросился за ними в темное непроглядное отверстие, на ходу включая фонарь.

Внутри было сыро, это первое, что он заметил. Даже не заметил, сознание в эту краткую размывшуюся секунду было занято другими, более важными, делами, это просто отметило его тело. Сыро, как под землей. Наверно, тут много лет подряд скапливалась и конденсировалась влага – из пробитых водяных танков, из протекающего водопровода… Влага проникла под панцирь бронежилета, тяжелые пластины не были ей преградой, пропитала одежду и тело под ней. Захотелось передернуть плечами. Наверно, так ощущаешь себя в земных джунглях. Душно, сыро, темно. Лучи фонарей рассекали темноту на лоскуты, но света было слишком мало чтобы увидеть все помещение целиком или хотя бы обозначить его границы. Маан видел лишь его куски, появляющиеся в пятнах синеватого света, разбросанные элементы, которые невозможно было собрать в одну целостную для восприятия картину. Иззубренные каменные углы, груды мусора, похожие на испражнения каких-то доисторических ящеров, бесформенные проломы, короста отслоившейся краски, потерявшие цвет остатки колон. Когда-то все это, должно быть, стоило огромных денег, прикинул Маан, здесь же сотни тонн натурального камня…

– Порядок, – доложил Лалин, – Вошли без проблем, но пришлось повозиться с дверью. Проржавела насквозь. Контакта нет. Ничего не чувствую.

– Геалах?

– Норма. Заканчиваем осмотр. Контакта нет, подтверждаю.

– Запах?..

– Кажется, что-то улавливаю. Судя по всему, второй уровень.

– Ясно. Наружные отряды?

– Периметр держим под контролем. Никаких изменений.

– Хорошо. Продолжать движение. О любом контакте или запахе сразу сообщать мне.

– Запах ощущаю, – буркнул Геалах, – Только не Гнильца. А может и Гнильца, если у него пищеварительный тракт не очень отличен от человеческого…

Кто-то хмыкнул, в напряженной атмосфере желания смеяться не возникло ни у кого. Маан подумал, не одернуть ли Геалаха, но решил не обращать внимания. Небольшая разрядка нужна сейчас всем.

– Продолжаем маршрут, – сказал он унтеру, – Группа, вперед.

Кулакам было удобнее – их панцири имели специальное крепление на плече для мощного фонаря, поэтому в любой момент в их распоряжении была хотя бы одна свободная рука, не держащая автомат. Маан такой возможности был лишен – в одной руке у него был фонарь, в другой – снятый с предохранителя пистолет. В глаза сыпалась труха с потревоженных стен, на лицо липли клочья паутины, но ничего поделать с этим он не мог, поэтому старался лишь не отставать от своей группы. Это было нелегко – Кулаки никого не ждали, они передвигались быстрыми перебежками, от одного укрытия к другому, всякий раз занимая подходящую позицию для того чтобы контролировать как можно большую площадь. Они действовали слаженно и организованно, как шестерни в каком-нибудь приборе. Ни малейшей ошибки, ни единой осечки. Лучи фонарей казались лезвиями гигантских шпаг, фехтующих в темноте друг с другом, и от полной бесшумности этой картины возникало ощущение нереальности происходящего, разгоняемое только равномерными скрипом подошв по засыпанному полу. Кулаки двигались быстро и Маан, стараясь угнаться за ними, быстро почувствовал под ребрами знакомую пульсирующую боль. Но отставать он не имел права. Даже высококлассные Кулаки, лишенные его нюха, могут угодить в засаду – и тогда их не спасет ни выучка, ни опыт, ни самое лучшее оружие.

Однажды такое уже случалось, на его памяти. Отделение Кулаков оцепило здание, из которого поступил срочный вызов – кто-то из жильцов сообщал о Гнильце, причем, судя по всему, о «тройке». Мунн приказал блокировать периметр и ждать инспекторов. Офицер не выполнил приказа, и после того, как все закончилось, никто уже не мог сказать, почему. Возможно, крики людей из дома заставили его забыть о субординации и приступить к действиям. А может, просто не выдержали нервы. Сам он уже никому ничего не мог объяснить. Кулаки пошли на штурм – все десять человек, без инспектора. Гнилец действительно был только один, но, к несчастью штурмующих, он представлял собой самый неприятный из возможных вариант – его трансформирующееся тело было готово действовать, а разум еще не уснул окончательно. И когда начался штурм, он, понимая, что бежать некуда, просто сделал то, что сумел.

Офицер погиб первым, когда огромный зазубренный коготь проломил его каску и разделил надвое черепную коробку одним ударом. Гнилец просто свалился им на головы, как рысь на зазевавшегося охотника, только ни у одной рыси не было такого богатого арсенала изогнутых когтей, крючьев и шипов. Потом ребята Мунна утверждали, что все эти уродливые и бритвенно-острые наросты – мутировавший затвердевший эпидермис, но это не имело никакого значения, и уж конечно это не имело значения для тех людей, которые оказались в засаде в тесном коридоре. Ознакомление с рапортом об этой операции давно стало обязательным в Контроле, и Маан не мог не изучить его. Итогом стали четыре смерти, а также трое искалеченных, списанных после этого на пенсию с понижением в социальном классе, и еще трое – просто тяжело раненных. В тесном пространстве Гнилец собирал свой урожай как комбайн, работающий на пшеничном поле, а стрелявшие в панике Кулаки попадали в своих же товарищей. К приезду инспекторов Гнилец уже был мертв – как и многие из тех, кто не послушал приказа.

Маан задыхался, стараясь держать темп, но не отдавал группе приказа идти медленнее. При включенном на общую волну микрофоне его приказ услышали бы все остальные. А это значило – расписаться в собственной беспомощности. И Маан, тяжело дыша, пытался не отстать. Это было нелегко – его собственный фонарь был достаточно мощным, но все же не приспособленным для подобного, пол же практически повсеместно представлял собой изломанную поверхность, передвижение по которой давалось непросто. Старые плиты где-то вставали дыбом, образуя настоящие эскарпы, а остатки стальных каркасов обратились подобием колючей проволоки, безжалостно цепляющей своими ледяными когтями за ноги и плечи. Подчас приходилось протискиваться в узкие щели или переступать зияющие в полу отверстия. Не удивительно – здесь долго не было человека.

Еще сложнее было ориентироваться. То, что раньше было ровными линиями на бумаге, теперь предстало перед ними бесформенными нагромождениями, имеющими мало общего с инженерной схемой. Там, где когда-то располагались небольшие служебные коридорчики, ведущие ко внутренним помещениям, теперь находилось грубое подобие тоннеля – камень местами обрушился, открыв, точно застарелые язвы, пятна сгнившей проводки, стенные панели рассыпались в мелкую труху, ступени стали грудами булыжника. Маан представлял себе примерное месторасположение группы и надеялся, что в своих расчетах не сильно ошибается. Стоит неправильно проложить маршрут – и они могут добрых несколько часов плутать в каменном лабиринте, оставаясь от Гнильцов так же далеко, как находясь за стенами здания. Ошибки быть не должно. Впрочем, Кулаки, кажется, сами неплохо ориентировались тут, они двигались вперед, не задерживаясь чтобы уточнить направление.

Внезапно Маан расслышал приглушенные быстрые хлопки, искаженные неверным эхом и несущиеся откуда-то издалека. Как будто кто-то бил в ладоши – сильно и вместе с тем негромко. Но Маан узнал в них выстрелы.

– Периметр! – рявкнул он в микрофон, забыв о тишине.

Ответил Месчината.

– Все в норме. Уже обезврежен.

– Что случилось?

– Пытался прорваться через четвертый выход. «Двойка». Мы заметили его, подпустили поближе и открыли огонь. Уже мертв.

– Один?

– Так точно. Других рядом не чувствую.

– Хорошо. Продолжать наблюдение. Мвези, убедись, что твои ребята смогут быстро придти на помощь Месчината. Гнильцы могут попробовать пройти тем же путем. По крайней мере, я надеюсь, что они достаточно глупы для этого.

– Есть! – одновременно ответили Мвези и Месчината.

Унтер, остановившийся, когда началась стрельба, довольно кивнул:

– Одним меньше.

– Ничего хорошего, – сказал Маан, – Но теперь вы, по крайней мере, понимаете, почему мы оставили стольких людей снаружи.

– Но они ведь убили его!

– Разумеется, убили. Только учтите, что Гнильцы просто так не бегут из «гнезда», тем более по одному. Если кто-то пытался отсюда вырваться, это значит только одно – они уже знают о том, что мы здесь.

Унтер выругался.

– Нас почуяли?

– Да, кого-то из инспекторов. Кто-то из здешних выродков обладает отличным нюхом…

– Это не поможет ему, когда мы встретимся.

– Да, конечно. Всем группам, продолжать движение. Быть предельно осторожными – Гнильцы знают, что мы тут. Огонь открывать без колебаний, о малейшей подозрительной детали докладывать. Все!

Кулаки вновь двинулись вперед, но Маан заметил, что уже не так быстро – они то и дело бросали в его сторону быстрые взгляды, точно он сам был датчиком опасности, с которым можно свериться. Впрочем, так оно на самом деле и было. Даже уповающие на свое мастерство Кулаки не хотели подвергнуться внезапному нападению. И Маану оставалось лишь надеяться, что собственное чутье его не подведет в нужный момент.

Несколько раз ему казалось, что он что-то чувствует. Ощущение это было зыбким, летучим, как едва ощутимый сквозняк, Маан старался сконцентрироваться, но тщетно – ощущение быстро пропадало. Возможно, на самой периферии его чутья сейчас действительно есть Гнилец. Отгороженный многими метрами камня и бетона, он терпеливо ждет, затаившись в непроглядной темноте.

Или же – Маан старался не замечать этого варианта – он сам теряет чутье…

Вот! От неожиданности он дернулся, точно в судороге, едва не оступился.

Оно.

Тот самый запах, который ни с чем не спутаешь. Ощущение навалилось на него, из-за неожиданности став еще острее, ярче. Присутствие чего-то чужого рядом. Сам воздух вдруг стал плотным, густым, вязким. На коже выступил пот, каждая капля которого жалила как кислота.

Гнилец.

Нечто совершенно чуждое, рядом с чем невозможно дышать.

Воплощение скверны.

Сама смерть.

И Маан в ту крошечную частичку времени, что меньше самой крохотной доли секунды, в ту частичку времени, которая потребовалась его разуму чтоб осознать то, что он почувствовал, ощутил прилив радости, почти эйфории. Он больше не чувствовал ноющую печень. Пропала теребящая боль в колене. Он снова был орудием Контроля, беспощадным, точным, прекрасным в своем совершенстве. Он снова был главным псом в своре – и инстинкт, внедренный в его тело, инстинкт нечеловеческий, но дремлющий в нем, скомандовал – вперед!

– Здесь! – хрипло крикнул Маан, указывая на пролом в стене, один из многих в темном коридоре.

Его поняли сразу. Кулаки мгновенно оказались рядом, будто соткавшись из темноты, выставили вперед куцые стволы своих автоматов, страшных в ближнем бою. Они действовали молча, без команды, но слаженно, как единый организм, разделенный на несколько независимых отростков.

Маан хотел сообщить в эфир о контакте и предупредить остальные группы, но не успел – лишь почувствовал, что присутствие Гнильца стало ощущаться сильнее, а значит, он стал ближе. Чутье безошибочно подсказывало ему, что это «тройка». Молодая, едва оформившаяся. А потом он увидел самого Гнильца.

Гнилец появился из пролома внезапно, Маан не сразу понял, почему луч его фонаря упирается во что-то пористое, желтоватое, кажущееся в неверном электрическом освещении влажным пятном мха. Потом он увидел появляющиеся из темноты отростки, тонкие, узловатые, неуклюже цепляющиеся за края пролома. Они двигались как-то механически, неуклюже, точно их обладатель еще плохо научился владеть собственным телом.

Когда фонари Кулаков скрестились в одном месте, Гнилец стал виден целиком. Он сохранил значительное сходство с человеком. Пожалуй, его можно было бы даже принять за человека на некотором удалении или в более зыбком свете. Он был необычайно худ, но это худоба казалась не болезненной, а какой-то другой, пугающей, уродливой. Гнилец был так худ, что казалось странным, как он может удерживать вертикально свое тело, не ломаясь пополам. В том месте, где когда-то была талия, его, казалось, можно было обхватить двумя ладонями. Грудь тоже стала уже, стала похожей на вытянутый бочонок, и по тому, как топорщились складки желтой рыхлой кожи на ней, было видно, что ребра Гнильца претерпели много трансформаций, каждая из которых делала их менее похожими на человеческие. Но отвратительнее всего были руки. Они были длинными, невероятно длинными, вытянутыми, и тоже очень тощими. Словно весь запас энергии, полученной из переваренных человеческих тканей, ушел в этот бесполезный рост, превратив конечности в неуклюжие закостеневшие щупальца. Голова, как ни странно, мало изменилась, лишь выпали волосы, а кожа стала такой же отталкивающе рыхлой и желтоватой, как на всем теле.

Гнилец пытался пропихнуть в отверстие свое неловкое тело, и не сразу заметил света фонарей. Может, он был частично слеп, но в этом Маан не был уверен – в глазах выродка, прозрачных и ясных, как у человека, он увидел страх. Настоящий, почти человеческий. Гнилец слабо вскрикнул и попытался отскочить от пролома. Крик был тонкий, какой-то птичий, беспомощный. Конечно, далеко уйти он не успел.

Не дожидаясь его приказа, унтер крикнул:

– Огонь!

Автоматы зарокотали в несколько голосов. Выстрелы были негромкие, ухающие, как будто рядом заработал многоцилиндровый большой двигатель. Маан видел, как Гнильца впечатало в камень и его желтая обвисшая плоть, это жалкое подобие человеческой кожи, стала рваться в клочья, обнажая алое рыхлое мясо под ней и ломкие белые осколки костей. Через две или три секунды все было уже закончено. То, что когда-то было Гнильцом, лежало бесформенным ворохом, из которого выделялись лишь эти бесполезные огромные руки, и Маан только сейчас разглядел, что заканчиваются они не пальцами, а какими-то губчатыми присосками. На всякий случай Маан прицелился и выпустил три пули, целясь в голову. С неприятным влажным хлопком та раскололась на несколько частей.

– Всегда надо… быть уверенным, – сказал он, почему-то оправдывающимся тоном, словно Кулаки могли обидится на него за то, что он сделал их работу, – У некоторых, знаете ли… Очень сильная регенерация.

Унтер понимающе кивнул, опуская автомат. Руки у него не дрожали.

– Я в курсе. Поэтому мы обычно сжигаем все трупы после операции, если от ребят Мунна нет особых указаний…

Он не договорил, по лицу Маана видимо обо всем догадавшись.

– Еще один?

– Да, – выдавил Маан, – По ту сторону… Где-то рядом.

Ощущение присутствия чего-то постороннего не пропало, а значит, Гнилец был не один. Но запах почти тот час стал слабеть.

– Он уходит!

– За ним! – скомандовал унтер.

Все четверо нырнули в пролом, беззвучно, как кошки. Свет фонариков заплясал на стенах, все дальше и дальше. Маан устремился за ними, но отверстие оказалось мало для него, и прошло добрых полминуты, прежде чем он перевалился по другую сторону. К этому моменту Кулаки уже исчезли в мешанине камня и стали, Маан лишь смутно слышал эхо их шагов.

– Ждите меня! – приказал он в микрофон, понимая, однако, что в горячке преследования его могут просто не услышать.

Он побежал следом, сжимая в одной руке пистолет, а в другой – выставленный перед собой фонарь. Пятно света плясало на стенах, едва освещая путь, перед ним вырастали фантастические фигуры, похожие на гротескные, высеченные сумасшедшим скульптором, статуи. В глухом каменном лабиринте чувство направления быстро отказывалось служить, несколько поворотов спустя Маан уже не чувствовал уверенности, что движется в нужную сторону. Спрашивать совета в эфире он не стал, никто из инспекторов не мог ему ничем помочь, даже Геалах с его фотографической памятью.

Ему стало страшно. Сжатый со всех сторон камнем, Маан ощутил себя в огромной западне. Так иногда бывает с излишне самоуверенными охотниками.

– Господин инспектор! – раздался в динамике знакомый голос унтера, – Где вы?

– Хотел бы я знать, – отозвался Маан, бессмысленно водя лучом фонаря по глухой стене, – Я отошел метров на сто, вряд ли больше.

Собственный голос звучал уверенно, и это помогало. Он не один, группа рядом. И его инспектора, и Кулаки, все здесь, готовые придти на помощь. Да и в помощи необходимости пока никакой не было.

– Не видим вас.

– Я отстал от группы, – неохотно сказал Маан в эфир, – Не паникуйте. Попытаюсь выйти сам. Что с Гнильцом?

– Готов. Нагнали его у лестницы.

– Мертв?

– Так точно. Очень верткий, но умер сразу. Как гусеница.

– Гусеница?

– Или змея… – унтер замешкался, – Сложно сказать. Такой бугристый, почти без ног.

– Значит, осталось двое?

– Скорее всего. Из них одна старая «тройка». Это может быть опасно. Возвращайтесь к тому месту, где отстали от нас, господин инспектор. Мы не сможем найти вас в этой дыре без хорошей карты.

– Я постараюсь, – пообещал Маан, – Просто пойду обратно.

– Вы помните, как шли?

– Да, вроде бы. Не заблужусь же я в этих трущобах…

– Мы ждем вас на месте.

Маан отключил связь. Хорошее дело. Ребята, конечно, в эфире ничего не скажут, но повод позубоскалить за его спиной появился хороший. Пошел во главе ударной группы и отстал на пятой минуте! Руководитель операции!

«Хорошо бы Мунн не узнал, – подумал Маан, разворачиваясь, – Иначе совсем позор».

Мунн, конечно, тоже ничего не скажет. Он не говорит даже тогда, когда есть, что сказать, такой уж он, Мунн. Он просто посмотрит на Маана и по его взгляду все будет понятно и без слов. «Я же предлагал вам, Маан, – скажет его взгляд, – Я намекал, что вы уже стары для этого. Вы не послушались – что ж…».

Маан попытался вспомнить, как он шел, и это далось ему с трудом. Каждый поворот был похож на предыдущий, к тому же, когда он бежал, пытаясь нагнать Кулаков, он не особо глядел по сторонам. Сворачивал ли он тут?.. Или прошел прямо? Он не мог этого сказать. Оставалось лишь надеяться, что он случайно выйдет в нужное место или, на худой конец, столкнется с группой Геалаха или Лалина.

– Группам продолжать движение, – приказал он, – Главное – найдите мне ту старую «тройку». Она не должна уйти.

– Понял.

– Судя по всему, это чертовски неприятная «тройка». Мне кажется, именно этот Гнилец заметил нас еще на подходе. В любом случае надо держать ухо востро. Нам не нужны сюрпризы. Будете начеку. Особенно ты, Лалин. Не спешите, проверяйте каждое помещение.

– Мы двигаемся. Пока контакта нет.

Отключив микрофон, Маан почувствовал стыд – ни к чему было пенять Лалину, тот и так был отличным специалистом, и уж конечно никогда не повода для подобных замечаний.

Машинально сказал. От злости.

Впрочем, извиняться по общей связи было бы еще глупее.

Маан продолжил идти, освещая путь узким лучом фонаря. Иногда ему казалось, что он узнает дорогу, и в такие моменты сердце начинало биться радостнее и чаще, но еще один поворот или коридор с обвалившимися плитами оставался за спиной, а он так и не замечал человеческого присутствия. Скверно выходит. Пожалуй, придется в итоге обращаться к тем, кто караулит снаружи – разбившись на небольшие, по два-три человека, группы, они быстро прочешут весь первый уровень и вытащат его. Конечно, не сейчас, только после того, как последние два Гнильца будут нейтрализованы. До тех пор придется рассчитывать на собственные силы.

Пистолет лишал его свободной руки, но Маан не спешил убирать оружие в кобуру. Когда ты на территории Гнильцов, в их «гнезде» и один, без того, кто прикроет тебе спину, мысль спрятать оружие может стать самой глупой мыслью в твоей жизни. И, скорее всего, самой последней.

Быстрее бы отсюда выбраться. Проклятый разрушенный стадион напоминал ему подземный склеп, а воздух из-за вечной сырости не столько насыщал, сколько создавал дискомфорт, высасывал из тела тепло. После этого даже ночной воздух города покажется свежим и кондиционированным. Пожалуй, как только это закончится, стоит вернуться в «Атриум» и пропустить еще пару порций хорошего джина. Он определенно это заслужил, да и ребята работают вовсю. Если бы еще у них не было такого бестолкового руководителя…

Маан замер. Запах вновь пришел так неожиданно, что он спросил себя, не кажется ли ему это. Но такие вещи не могут просто казаться.

– У меня контакт, – сказал он, помедлив.

Ком-терминал мгновенно ожил. Несколько человек не могли говорить одновременно в пределах одного канала связи, поэтому Маан слышал лишь обрывки.

– Оставайтесь на месте, мы уже ищем вас, – унтер.

– …знал, что он его найдет. Маан, я веду группу в твою сторону, – Геалах.

– … мы движемся по… сообщите… – кажется, Лалин.

Маан постарался чтобы его голос звучал спокойно.

– Ничего, это всего лишь «двойка». Геалах, Лалин, продолжайте движение по своим маршрутам. Я справлюсь.

– Это «двойка»? Ты уверен?

– Да. Она не представляет серьезной опасности. Даже если я ее встречу, в чем я очень не уверен. Двигайтесь дальше.

– Маан, будь осторожен! Один, в темноте…

– Я не стажер, Геалах, – отрубил Маан, – И у меня опыта больше, чем у любого из вас. Если этот Гнилец захочет меня сожрать, этот ужин станет самым острым блюдом в его жизни.

– Я понял тебя. Продолжаю движение.

– Отлично.

Некоторое время Маан стоял на месте. Возможно, он простоял так минуту, а может и несколько – время здесь, в толще каменного лабиринта, текло иначе. Запах не ослабевал, его источник был где-то близко. Возможно, метров двадцать. Удивительно сильный запах, по позвоночнику от него пробегала юркая ледяная струйка. Маан переложил пистолет в правую руку, фонарь взял левой.

Лучше всего поступить так, как подсказывает разум и опыт. Не двигаться, не идти в сторону источника, дожидаться помощи. Группы Лалина и Геалаха скоро закончат свой маршрут и смогут начать его поиски. Людей в здании достаточно, это займет считанные минуты. К тому же его собственная группа, лишившись инспектора, лихорадочно разыскивает его…

Его, конечно, найдут. Если он будет ждать как послушный ребенок, пока другие идут к нему на выручку. Никто не вздумает упрекнуть его за это, осторожность превыше всего, и это еще во время обучения вдалбливают каждому инспектору в голову. Никто не упрекнет его в трусости.

Но, может быть, именно это – способ очистить репутацию от сегодняшнего, пусть и небольшого, но позора? Возможно, это то, что ему нужно. Маан задумался. Ликвидируй он самолично Гнильца, это было бы кстати. Ребята из отдела по крайней мере не будут держать его за незадачливого старика, которого впору водить под руку чтоб не потерялся ненароком. Что ж, он и впрямь может показать им урок. Один, без поддержки, без Кулаков, в незнакомом объекте – конечно, это не то, чем можно гордиться, да и самолюбия не потешит, но по крайней мере заставит некоторых прикусить языки. Может, Джат Маан уже не в тех годах, которые считаются пиком формы, но он – старший инспектор Контроля, и он многим горазд показать пример того, как изничтожать Гниль.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю