Текст книги "Засланец (СИ)"

Автор книги: Константин Хвостополосатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 43 страниц)

– Саныч, иногда просто экономически не выгодно тащить с собой через все обитаемое пространство частично истратившую свой ресурс технику, – предположил я, – может, ребята тут заработали столько, что просто решили бросить старые железки.

– Как ты думаешь, а вон те мелкие фигурки, разбросанные у крайней машины, могут быть забытыми в спешке трупами? – ехидно выдал Саныч. – Или отслужившую свой срок рабочую силу они тоже предпочти бросить?

– А вот это мы сейчас и проверим, – согласился я, – может случиться, что это просто брошенные скафандры, которые куда-то собирались перенести.

– Не будь блажен, мой друг, держи обрез под шубой, – пробормотал Саныч, протискиваясь в слегка тесную дыру.

Мы плавно опускались на дно ангара. Саныч аккуратно закончил свой прыжок на крыше транспортного средства с открытым люком, видимо, сказывались частые тренировки. Мне же пришлось признать, что точность моего приземления оказалась не совсем на высоте. Попал я в совершенно пустую часть ангара, хотя, при определенном ракурсе всегда можно было списать это на излишнюю осторожность. Пока я парил вдоль «пола» в сторону разбросанных скафандров, Саныч нырнул в люк транспорта.

– Серж, ты прикинь, а телега-то, похоже, в порядке, – послышался удивленный возглас Саныча, – далеко на ней не уедешь, но четвертушка чего-то на каком-то индикаторе светится.

– Уверен, что это – не остаток времени до самоликвидации? – пошутил я, – дай мне пяток минут уйти подальше до начала твоих попыток освоить этот агрегат.

– Да пошел ты! – беззлобно пробурчал Саныч, – я все же не полный чайник в технике.

– Да шутка это, Саныч, – усмехнулся я, – продолжай исследовать, только пальцы в подозрительные дырки не суй, больно будет. Я, кстати, уже почти подобрался к фигурам здешнего антуража, похоже, ты прав, ребята схлопотали чего-то горяченького.

На палубе ангара в разных позах «лежало» или скорее парило невысоко над полом восемь тел, облаченных в знакомые уже нам скафандры темно-синего цвета с тусклыми фиолетовыми вставками. Рядом «валялись» или парили несколько предметов, больше всего походившие на орудия убийства или же защиты, смотря с какой точки прицела их рассматривать. Внимательно осмотрев прилегающие пространства, я заметил еще кое-какие принадлежности погибших, видимо, отлетевшие в процессе боя. Борт ближайшей машины имел следы попаданий из какого-то энергетического оружия, скорее всего, плазмы или мощного импульсного лазера, частично обшивка оказалась пробита и оплавлена в местах попаданий. В этих местах синий с металлическим отливом цвет корпуса покрылся практически космической чернотой с вкраплениями серебристых потеков материала, напоминавших одинокие звезды. Серебристая палуба попадания выдержала без нареканий, лишь слегка окрасившись в сизые цвета.

Включенные магниты подошв тюкнулись в покрытие палубы, оказавшееся пригодным для поцелуя со старым добрым магнитом. По крайней мере, даже если покрытие имело керамическую основу, какой-то процент металла, приемлемого для проверенных временем магнитных держателей там присутствовал. Передвигаться стало не столько легче, сколько привычнее, я как бы окунулся в привычную для станции систему координат.

По всему судя, существа от кого-то убегали под сильным обстрелом со стороны темного проема основного ангара, где под лучами моего фонаря смутно вырисовывались ряды техники или агрегатов. Пол был «усыпан», насколько это возможно в невесомости, осколками битого стекла или пластика, игриво подмигвающего россыпью отраженных всполохов.

Я всегда старался вжиться в события прошлых побед или трагедий, стараясь представить себя в «тот самый момент». Попытался я реконструировать бой и сейчас. Не могу сказать, что это могло нам сильно помочь, но вреда от моего хобби, явно, не наблюдалось.

Похоже, что самые близкие к транспорту существа вели огонь, прикрывая отход остальной группы, трое из которой не смогли даже достичь укрытия. Об этом говорили огромные прожженные в скафандрах черные дыры, кое-где это были следы от двух, а иногда и трех попаданий. Из этого стоило предположить, что противник обладал большей огневой мощью и не сильно считал боезапас. Сам факт того, что около поверженных бедолаг осталось оружие и какие-то предметы говорило о том, что нападающие отнимали жизнь не ради грабежа. На палубе только возле одного трупа остались следы когда-то растекшихся жидкостей, видимо, беглец получил луч по касательной к скафандру, пропаливший материал вдоль тела. Тела же остальных участников сражения, видимо, оказались повреждены или сожжены попаданием внутрь скафандра. Еще трое несчастных лежали под прикрытием транспорта, видимо, вытащенные товарищами из-под обстрела, но погибших позднее от ран или разгерметизации скафандров. Двое оставшихся бойцов, прикрывавших до последнего момента отступление группы, погибли с оружием в «руках». В скафандре одного, лежавшего возле дальнего конца транспорта, виднелась огромная дыра, края которой сплавились с находившимся в «руках» оружием. Скафандр второго бойца оказался вообще сожжен и сплавлен практически на треть, но «руки» его тоже сжимали непривычного вида оружие. В борту транспорта среди подпалин красовалась довольно большая пробоина, а ближе к противоположному борту корпус вспучился, как будто кто-то пытался надуть его изнутри. Скорее всего, взорвались топливные элементы или накопители энергии.

Я с трудом смог открыть боковую дверь, транспортного отсека, которая выбросила мне в забрало брони остатки атмосферы или каких-то газов, чудом оставшихся в герметичном отсеке. Внутри находились еще двое погибших. Один распластался на панели управления за помутневшим и частично треснувшим пластиком прозрачной перегородки. Мне показалось, что он получил массу повреждений при взрыве, раздувшем корпус. Второй боец грустно поник, пристегнутый ремнями безопасности к боковой ячейке, явно предназначенной для транспортировки экипажа. На его скафандре виднелись следы оплавленной дыры небольшого диаметра покрытой светло-голубыми нашлепками ремонтного пластыря. Весь пол транспорта под пристегнутой фигурой покрывали потеки и кристаллы замерзших жидкостей преимущественно зеленого или сине-зеленого цвета. В отсеке плавали обрывки упаковки и какие-то инструменты с пакетами и огрызками какого-то материала.

Неожиданно по палубе прошел несильный гул, закончившийся несильным ударом.

– А, черт, не смогла зараза, – послышался голос Саныча, – все же ты угадал, Сергуня. Что там, кстати, у тебя интересного? Я прав оказался?

– Хорошего ничего, и ты оказался прав, – ответил я, – тут явные следы боя, правда следов противника я еще не обнаружил, может, в основном ангаре окажутся, если не прибрались за собой.

– Сейчас буду, – оповестил меня Саныч, – я тут какое-то оружие нашел в комплекте транспорта, прихвачу.

– Штуковину, малость похожую на круглую шарманку с двумя ручками? – уточнил я.

– Нет, что-то похожее на классическую винтовку, – пришел ответ Саныча, – мне кажется, ребята видели оружие в сходных землянам формах.

– Тащи, посмотрим, – согласился я.

«Винтовка», которую притащил Саныч, наотрез отказалась стрелять. После нескольких минут различных манипуляций из нее удалось выдвинуть несколько специфичной формы выступов и щупов.

– Не заряжена, наверное, – оттолкнул Саныч устройство, – охломоны, потому и померли все.

– Мне кажется, что штуковине ближе по духу быть инструментом, – предположил я, – мульти-инструмент для экстренного мелкого ремонта. Вон, погляди, как у них выглядит оружие.

Саныч вынул из «рук» частично сожженного бойца «шарманку». Какое-то время вертел ее в руках, пытаясь приложить хоть куда-нибудь. Штука в руки явно не ложилась. Все же кое-как пристроив «шкатулку» к плечу, Саныч прицелился двумя отводами, похожими на ручки в сторону основного ангара и начал нажимать похожие на кнопки выступы. Ничего не происходило. Понаблюдав еще немного за стараниями товарища, я предложил ему поглядеть, как «шарманка» расположена на теле второго бойца. Понять тонкости ее употребления оказалось слегка проблематично из-за частичного вплавления в материал скафандра. Но все же у Саныча появились новые идеи, иссякшие в течение следующих пяти минут.

– Может, тут какие-то предохранители? – задумчиво сказал Саныч, – или батареи сели.

– Оно тебе вообще надо? – не выдержал я, – ты же видишь, что тебе от нее толку, как от искусствоведа в партизанском отряде. Брось сейчас же, а то еще уронишь.

– Нет, ну ты не романтик, – отмахнулся Саныч, – должен же я узнать, где у нее кнопка.

– С чего ты взял, что там должна быть кнопка? – полюбопытствовал я, – почему не вон тот крючок или же вон та фиолетовая панелька. А может, вон те утопленные пазы в ручках «шарманки» спусковые триггеры?

Ответить Саныч ничего не успел, так как по мере моего повествования активно пробовал называемые мной детали. Две безмолвные в вакууме вспышки породили хаотичное движение, участниками которого стали Саныч, летящий в одну сторону, и «шарманка» – в другую. Только вот полет Саныча в отличие от общего немого кино сопровождался комментариями и сравнениями по внутренней всязи. У меня сразу отлегло от сердца, раз матерится, значит, существует.

– Ну что, узнал? – спросил я выровнявшегося с помощью маневровых двигателей брони Саныча, – можно выкинуть?

– Мать японского акробата, – выдохнул Саныч, – ну не ожидал я от нее такого.

– Сильно приложило что ли? – удивился я, – штука, походит, на банальный огнестрел.

– Нет, ерунда, броня все съела, – отмахнулся Саныч, – кто же додумался спусковые триггеры туда засунуть, и чем они их, вообще, держали и спускали?

– Так ты посмотри на их «руки», – предложил я, – пересчитай, да обрати внимание на толщину некоторых выростов на скафандрах. Ну, ты и бабуин, Саныч! Три сотни раз тебе говорил, чтоб ты не нажимал спусковых крючков чужого оружия, приложив глаз к мнимому оптическому прицелу, он вполне может оказаться излучающим кристаллом лазера. Они же – даже не китайцы со своей грамотой, они – инопланетяне!

– Ладно, облажался, – мирно согласился Саныч, – пойдем, что ли, дальше?

С нашим приближением «брилиантовые» россыпи «звезд», парящих преимущественно над палубой ангара стали казаться настоящими алмазами.

– Ну не может же это быть правдой, – возмутился Саныч, изловив первый попавшийся осколок, – какой-то дешевый пиратский фильм получается.

– Мне эти «камушки» кажутся почему-то сильно знакомыми, – вертел я в руках второй образчик, пытаясь выловить из памяти подробности потуг интуиции, – где-то мы с ними встречались на узкой дорожке.

– Это не с них ли ты прикупил себе звездолетик под названием «Бурундук»? – поинтересовался мой друг, – нужно будет прибраться тут в таком случае.

– Нет, – вспомнился недавний бой старателей с кристаллическими кораблями, битва при «Дороге в ад», и осада базы, развороченные помещения, заваленные убитыми защитниками и россыпью останков нападающих, мозаика сложилась, – Саныч, ты держишь в руках останки разумного кристалла.

– Да ты что! – удивился Саныч, – так они такие полезные в плане трофеев?

– Нет, это не алмаз, – расстроил я друга, – и смотришь ты не туда.

– Жаль, но я возьму парочку для анализов нашим следопытам, – сказал Саныч, укладывая несколько обломков в навесной отсек для образцов, – надеюсь, они не заразные.

– Не думаю, – ответил я машинально. – Но это очень нехорошо. Я думал, что кристаллы контролируют только космическое пространство этой системы. Если мы столкнемся внутри базы с их боевой группой, нам будет очень сложно уйти, планировка этой станции нам не известна.

– Ладно, будем пробираться тихо, – закрыл Саныч контейнер, – чем-то же тут было намазано этим старателям. Не думаю, что они прибыли сюда просто из желания завязать красивое побоище.

– Ладно, пойдем дальше, – согласился я, – только не пробуй больше на зуб всякие чужие пукалки, кристаллы очень чувствительны к вибрации.

Осматривать брошенную технику мы не стали, хоть там и наблюдались машины, отличные от обследованного Санычем транспорта, вряд ли они были чем-то оригинальнее, да и состояние заряда, скорее всего, находилось на том же минимальном уровне.

Дальше нам повезло, мы наткнулись на шлюзовую камеру, которая отделяла ангар от внутренних помещений, которой экипаж пользовался в случае работ при открытых в космос главных воротах ангара. Поскольку мы решили при возможности избегать лишнего шума, пришлось пробовать открыть шлюз усилием разума. Оказалось, что ручное управление тут тоже присутствует, благо шлюз конструкцией отличался от входных шлюзов-поршней. А тянуть к низу выстыпающие на стене палки сообразительности хватило даже у артеллерийского специалиста. Уравнивание давления протекало, видимо, по аварийному сценарию самотоком, потому что автоматику мы задействовать даже ее пытались.

По периметру шлюзовой камеры из пористых вставок стал проникать желтый однородный туман, постепенно осаждающийся капельками росы на защитных полях наших прилипших к полу с помощью магнитов фигур.

– Светик, посмотри, что это за гадость, – попросил Саныч, отлавливая несколько капель росы в приемник портативной установки экспресс анализа своей брони. – Похоже, это и есть местная атмосфера.

– Ничего страшного на первый взгляд, – отозвалась Светлана через несколько минут, – присутствует простейшая органика. Стоп, тут споры, сильно похожие на грибные. В общем, Вам не повезло, силовые поля с брони снимать не рекомендую. Возможно, опасности и нет, но я хочу закончить полный цикл опознания.

– Принято, будем в колпаках, – подтвердил Саныч, – дай знать, когда закончишь анализ.

Пришлось подождать несколько минут, пока система шлюза оповестила легким щелчком о снятии блокировки. Механизмы поддались Санычу с трудом, при открытии двери послышался отчетливый хлопок, окончательно уровнявший давление атмосфер. Появились звуки, а после выхода из тамбура и слабенькая гравитация. Как потом оказалось, эта мизерная гравитация наблюдалась только в главных коридорах станции. Лучи наших прожекторов тонули в десятке метров, как будто смешиваясь с желтой дымкой. В «воздухе» станции плавали пылинки, пуховые клубки какой-то паутины и мелкий мусор. Периодически слышались щелчки, скрипы, похрустывания. Создавалось впечатление, что тут есть какая-то жизнь, не спешащая показаться в лучах наших прожекторов.

– Что за ботва тут летает? – прошипел Саныч, – тетя Фрося давненько не пылесосила?

– У тебя что, аллергия на шерсть тетиного котика? – пошутил я.

– У меня аллергия на всякую гадость, гнездящуюся в этом желтом компоте, – пробурчал Саныч, делая несколько шагов вперед, чтобы расширить обзор, – большой коридорчик, я даже противоположную стенку вижу только в размытых очертаниях.

– Надо поискать схему, – предложил я, очередной раз стряхнув накопившуюся росу волной защитного поля, – кстати, тут довольно тепло, что весьма странно при отключенной-то эрнегоустановке. Или здесь все же присутствует какое-то аварийное отопление, или есть живые формы, подогревающие атмосферу.

– Ни черта не видно, – пробормотал Саныч, периодически меняя окраску света прожекторов брони, – инфракрасный диапазон вообще забит под завязку, только ультрафиолет помогает.

– А у меня сносно, – похвастался я, – сейчас узнаю, что Котенок придумал. Так, лови схему цветовой гаммы, сможешь подстроить свои осветительные приборы?

– Нет, у меня так тонко не настраивается, – Саныч пробурчал еще что-то плохоразличимое, но явно относящееся к нецензурной лексике, – но грубая настройка тоже кое-что дает. Надоест, буду ультрафиолетом светить и пусть тут все поиздыхают.

– Есть вероятность, что ультрафиолет наоборот подстегнет тут жизнь, – рассмеялся я, – будешь новым божеством разумных грибков, по крайней мере, пока энергогенератор твоей брони не сдохнет.

– Слушай, ну никаких указателей или схем, ничего, – удивился Саныч, – как они тут ориентировались?

– Да кто же их знает-то? – ответил я, – может, по звукам, а может, по запахам. Сам же говоришь, что в этом компоте ничегошеньки не видно, так может, местные хозяева вообще слепыми были, по этой причине и освещения тут никакого.

– В транспортнике я видел цветовые табло диаграммного типа, – вспомнил Саныч, – хоть подсветки на них и не было, но без глаз на них работать в любом случае сложно. Скорее всего, автоматика ушла в режим экономии.

– Саныч, гуляй вальсом направо, где-то через восемьдесят метров фонит модулированным протонным излучением, – вклинилась Светлана, – сигнал очень слабый из-за этого забит помехами.

– Светик, я – специалист на счет «лева», – огрызнулся Саныч, – пусть Серёня вон направо ходит, он тебе, вроде как, муж.

– Я не могу осуществить полное сопряжение с его броней, – ответила супруга, – так что давай руки в ноги и катись, куда сказано, есть вероятность, что это сеть системы управления или, по крайней мере, информационная сеть. Можете, кстати, скинуть защитные поля с костюмчиков, если не боитесь испачкаться. Местная живность в родной для вас кислородной атмосфере умирает со стопроцентной вероятностью.

Пока Саныч, постоянно пререкаясь со Светланой, ходил «до права», я немного побродил в желтом тумане по коридору. Наблюдать тут оказалось особенно нечего. Следов перестрелок или не попадалось, или они были скрыты туманом. Крупных форм жизни я тоже не обнаружил, «двери» и то отыскалось всего две.

Одну дверь я попросту не смог открыть, возможно, отсек заблокировался из-за разгерметизации, другая оказалась открыта и привела меня в небольшой закуток, заваленный разной формы овальными предметами. Часть из них густо оплетала бахрома местных грибков или плесени, часть находилась практически в чистоте и даже подобии какого-то порядка. Все походило на то, что когда-то каморка польностью или частично была заложена под самый потолок этими предметами. На свободном пространстве виднелись несколько проемов в переборке и три управляющие панели с множеством мертвых экранчиков или сенсорных панелек. Немного странным показался тот факт, что в отсутствие гравитации предметы не разлетелись по помещению, а именно лежали неровной пирамидой на полу.

Вопрос немного прояснился, когда я потрогал один из них. Предмет оказался эластичным контейнером, наполненным какой-то жидкостью. Стенка прогнулась под моим нажатием, но не порвалась. Я надавил сильнее, эффекта не последовало. Резко отдернув руку, я пронаблюдал, как контейнер спружинил и вылетел из груды, прихватив с собой еще парочку сородичей. Три овальные штуковины летали в комнатушке, лихорадочно колеблясь от полученного толчка. Созерцание содрогающихся контейнеров привело к мысли о шариках. Я вспомнил, как мы кидали с окон третьего этажа наполненные водой шарики на «сокамерников» по школе. Было забавно и, в общем-то, безобидно из-за почти летнего сезона. Мои попытки проткнуть контейнер какой-то металлической штуковиной успеха не принесли, остался он равнодушным и к легкому уколу лазерным резаком, что уже немного озадачило меня. Возникло жгучее желание стрельнуть в него из «Дракончика». Мою руку остановил голос Светланы:

– Уверен, что это не взорвется?

– Нет, – я убрал руку и закрыл оружейный отсек брони, – но очень хочется вскрыть его.

– Сможешь сделать анализ жидкости? – ехидно поинтересовалась моя дорогая супруга.

– Нет, – немного раздосадованно признался я, – просто хотелось напакостить из чувства любви к ближнему. Нашли что-то с Санычем?

– Нашли, – ответила Светлана, – по всему протяжению коридора расположены входы в систему управления этой станцией, типа точек радиодоступа. Проблема в том, что коды управления нам со Стекляшкой неизвестны. Мы уже сняли несколько последовательностей, вот пытаемся понять общий рисунок и схему сигналов.

– Есть предположения по поводу взлома? – поинтересовался я.

– Не обязательно взлома, может, просто нужно вычислить логику, – ответила супруга, – продвижения есть, но прогноз дать не могу. Раньше подобных матриц мне не попадалось.

– И что, Санычу тут постоянно стоять? – удивился я.

– Нет, я его уже отпустила, – усмехнулась Светлана, – точки доступа попадаются через регулярные промежутки. Так что можете продолжать прогулку.

Оставив в покое «мокрые» пузыри, я пошел искать Саныча, который едва не бил себя пяткой в грудь от гордости, что нашел проход, ведущий к центру станции. Проходом оказалась ровная цилиндрическая шахта нескольких метров в диаметре, уходящая вниз. Насколько хватало светового луча, виднелась непрозрачная стенка больше всего похожая в моем воображении на гигантский мусоропровод. И уж совсем непорядком казалось полное отсутствие даже намеков на аварийные лестницы. По всему судя, это сооружение представляло собой транспортный лифт привычной для местных обитателей конструкции «поршень». Через дыру мы решили не ломиться, слишком велика оставалась вероятность застать на половине пути застрявшую платформу лифта. К моему облегчению рядом нашлись несколько шахт диаметром поменьше и один проход, уходивший винтом вниз, возможно, он осуществлял либо аварийные, либо сервисные функции. Попробовать решили именно шахты небольшого диаметра.

Мы успели заблудиться в системе улиточных нор, аварийных проходов и перетяжек, даже начали выбирать объект для взлома между закрытой люком дверью и довольно ровным участком стены, когда нас вызвала Светлана:

– Мальчики, матрицу управляющих кодов мы пока так и не составили, зато нашли схематическую картинку станции, отображенную вполне понятным форматом. Я Вам скажу, эта станция – интересный фрукт.

– Чего-то я не пойму, что тут к чему? – проворчал Саныч, рассматривая сброшенную ему схему, – она что, пустая внутри?

– Нет, внутри находится энергетическая установка, – пояснила Светлана, – она же совмещена с источником искусственной гравитации. Станция сделана по типу планеты, удивительное, хоть и далеко не оптимальное решение. Технические помещения станции, предназначенные для обслуживания энергоустановки, отделены от внешних слоем желеобразного материала. Этот материал играет роль изолятора и поглотителя вредных факторов. Кроме того, похоже, что он служит и поглотителем энергии в случае возможного взрыва энергоустановки. Во внешнем кольце находятся жилые зоны, а так же прочие производственные и хозяйственные помещения, где вы сейчас и находитесь.

– Может, подскажешь, куда могли ломиться старатели? – предложил Саныч, – Да и нас проводи поближе к вкусностям.

– Трудно сказать, куда стремились старатели, – ответила Светлана, – рядом с грузовыми ангарами находится множество обширных ангаров, скорее всего, складов для продукции и запасов станции. Есть вероятность, что ребята пытались поживиться брошенными ресурсами.

Вот уже больше двух часов под руководством Светланы мы с Санычем пробирались в район грузовых ангаров, проще было бы попасть туда через проломленные ворота, как это сделали старатели. Но Саныч лёгких путей никогда не искал. Поскольку наши исследователи пока не разобрались с управляющими сигналами станции, часто приходилось возвращаться или силой взламывать приоткрытые двери. Нужно отдать должное Санычу, он старался производить как можно меньше шума, может, причиной тому послужила картина боя в ангаре, где мы проникли на станцию.

Не могу сказать, что нам попалось много интересного по пути, Светлана вела нас, явно руководствуясь крупными проходами, да и большинство попадавшихся дверей оказалось закрыто. Я успел заглянуть лишь в пару открытых каморок, которые с успехом могли оказаться диспетчерскими или пультами охраны, судя по обилию управляющих панелей. Саныч же взломал одну довольно большую дверь, за которой оказался разгерметизированный отсек. Моего непоседливого друга не утащило к пробитой переборке только из-за того, что магнитные захваты активизировались на максимуме в аварийном режиме. На санычеву удачу сработала какая-то механическая автоматика, обрубив доступ к пробитому отсеку выкатившимся из стены металлическим диском, похожим на большую таблетку. Диск с легкостью разломал попавшийся на пути хлам похожий на стол или лабораторный верстак и зафиксировался в предназначенных для такого случая пазах. Что находилось за «таблеткой» рассмотреть через мутный материал не удавалось. В доступном же нам куске помещения плавал потревоженный мусор, большую часть которого утащила в сторону пробоины истекающая атмосфера. Больше вскрывать заблокированные двери мы не решились.

Наше продвижение к месту высадки старателей пришлось временно отложить. По пути нам попалась довольно широкая лифтовая шахта, а может, какая-то иная транспортная магистраль станции, сильно отличающаяся от всего встреченного нами ранее. На нашем уровне ничего похожего на кабину не оказалось, а обзор шахты через прозрачную перегородку показал лишь ее немалую глубину. Ни тросов, ни других направляющих в шахтах не наблюдалось, видимо, скоростной лифт или лифты приводились в движение магнитным или гравитационным полем.

– Светик, куда она ведет? – спросил Саныч, – может, эта кишка и будет самым коротким путем к внешней обшивке? Надоело уже порхать по этим забитым пылью и прочей пакостью коридорам.

– По схеме эта магистраль проходит вдоль внешней обшивки, но к ней вплотную не подбирается, – выдал информацию Светлана, – для эвакуации она подойдет слабо. Но интерес она представлять вполне может. В другую сторону магистраль идет к центру станции, проходя приблизительно по краю энергетического сердца этого сооружения. Похоже, что это – одна из трех магистралей, ведущих в том направлении.

– Нам туда и нужно, – без колебаний предложил Саныч, – поглядим, каким углем они там топят.

Вопреки ожиданиям Саныча пробивать дыру в стенках тоннеля мы не стали, по подсказке Светланы мне легко удалось открыть небольшой лаз, очень походящий на сервисный лючок. Люк находился под потолком, но поскольку гравитация отсутствовала, добраться до него оказалось делом простым. Стенки магистрали имели довольно большую толщину и состояли из множества слоев, отличавшихся друг от друга по цвету. И только общий «сэндвич» из них делал толстую массу материала совершенно прозрачной.

– Да, ты прав, эта стенка не так проста, как кажется, – подтвердила Светлана мое наблюдение, – у меня есть подозрения, что тут проходит масса энергетических каналов, питающих станцию. Довольно разумно. Транспортная магистраль совмещена с энергетической, информационной, возможно, еще какой-то системой. Есть подозрения, что при подключенной энергии разрушить ее будет довольно сложно. А то, что она не имеет даже мелких повреждений говорит о применении био– или нано-технологий.

– Тебе не кажется, что она немного не соответствует общему уровню развития станции? – высказал я мысль. – Местные транспортники мне не показались слишком уж навороченными.

– Нет, не кажется, – отозвалась Светлана, – станция сочетает в себе массу доведенных «до ума» узлов, явно разработанных и собранных на ином уровне. Кто-то помогал хозяевам в ее создании, а может, новые хозяева переделывали тут все после ухода старых.

Пока мы дружно рассуждали о теории, Саныч далеко уплыл в сторону практики, так что мне пришлось усердно догонять его. Выходы из магистрали попадались далеко не на всех уровнях, что говорило о ее скорее технологическом назначении. Внутри магистрали тоже присутствовала атмосфера, но она отличалась от жилой атмосферы станции. Лучи наших прожекторов не вязли в «киселе», да и цвет их практически не менялся. Скорее всего, находиться в магистрали последним хозяевам станции приходилось исключительно в скафандрах. Порадовавшись случившимся изменениям, мы с Санычем двинулись к центру рукотворного планетоида.

Жилые и рабочие уровни станции совершенно неожиданно сменились огромным залитым оранжевым «янтарем» пространством. Прожектора выхватывали из мрака мириады вспышек, как будто в янтарь попали россыпи алмазов. И россыпи эти находились в очень медленном движении.

– Ё-перный театр большого и малого балета … – удивленно пробормотал Саныч, – а ведь красиво летают эти паршивцы, так смотрел бы и смотрел, только сито нужно подставить.

– Это изолирующий слой, о котором я говорила, – проинформировала Светлана, – надо бы взять пробы материала.

– Обязательно возьмем! – пообещал Саныч, – особенно прихватим вот этих блестящих, что-то мне в них знакомое мерещится.

– Зачем старому еврею брюлики в космосе, если он и так практически на государственном обеспечении? – задал я вопрос янтарной вселенной, – да и что им делать в изолирующем составе, предназначенном для поглощения вредных излучений?

– Не похабь мечту, – промурлыкал Саныч, – дай ощутить себя удачливым кладоискателем.

Изоляционный слой янтарного вещества оказался довольно широким, и на всем его протяжении из магистрали не попалось ни одного выхода. Так что приступы меркантильности обуревали Саныча совершенно впустую. Проткнув изоляционный слой, магистраль изогнулась вдоль внутренних технических помещений, видимо, предназначенных для обслуживающего персонала энергетической и гравитационной установки. У первого же выхода мы наткнулись на транспортную капсулу, зафиксированную в стояночном положении. В отличие от стенок магистрали, корпус капсулы оказался непрозрачным. Но в полное удивление нас повергло другое. Все пространство зала прибытия заполняли разного размера шарики янтарного цвета, медленно двигающиеся, парящиеся в пространстве или висящие на полу и стенах. А на переборке, отделяющей отсек от изолирующего слоя, набухла целая гроздь огромных янтарных полусфер. Отсек явно потерял герметичность, получив массу небольших пробоин, и перегородка пропустила в его нутро часть изолирующего материала.

Внутрь отсека, предварительно включив защитное поле своих костюмов, мы попали через проход, похожий на первый технологический лючок. Пока Саныч занимался отбором проб, я с интересом рассматривал транспортную капсулу. Капсула напоминала формой классический цилиндр толщиной приблизительно с десяток метров. Она явно разделялась на несколько отсеков предназначенных для перевозки груза и персонала. Внутренние компоненты капсулы напоминали материал самой магистрали. Видимо, делали ее с применением той же технологии, что и саму магистраль. Никаких пультов управления или панелей я не увидел. Говорить это могло как о том, что капсула управляется извне со стационарного центра управления, так и о том, что пульты могут иметь вид активной голограммы или еще какой-то энергозависимой технологии, в данный момент невидимой из-за отсутствия энергии.

– Энергоустановка могла отключиться из-за этой аварии, – предположила Светлана.