Текст книги "Воссозданный (ЛП)"

Автор книги: Коллин Хоук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

«У меня уже нет хорошего личика. У меня твое, помнишь? Кстати о личиках…»

«Поговорим позже», – предупредила ее я.

Амун-Ра был в шесть футов высотой, он был красивым, но не по-юношески, как Гор. Привлекательность Амун-Ра была в силе его облика, в его уверенности. Его глаза были очень светло-карими, почти золотыми, янтарными, а его кожа была чуть темнее, чем у Гора, но от него словно исходил свет. Я чувствовала, как его тепло заполняет пространство, воздух гудел, пока он приближался. Пот выступил каплями на моем виске и потек по щеке, Амун-Ра заметил это, и я стерла капли.

– Прошу прощения за неудобства, – сказал он. И закрыл глаза, свет исчез с его кожи. Его глаза из песочных стали карамельными, а потом и шоколадными. Я поняла, что щурилась, и моргнула, словно видела его впервые. У него было заостренное лицо. Острый подбородок. И ямочка в центре подбородка. Из ниоткуда служанка принесла блестящий от капель кубок. Он сделал большой глоток и посмотрел на племянника, вскинув брови. – Ну? – спросил он.

Гор вздрогнул.

– Дядя. Позволь представить Лили, новую сфинкс, ищущую аудиенции.

– Ах, – сказал Амун-Ра. – А кто другая?

– Другая? – пролепетал растерянный Гор. – Тут никого нет.

– Уверяю, есть, – ответил Амун-Ра. – Может, у тебя были слишком заняты руки, чтобы заметить, что ты держишь не одну женщину, а две.

«О, этот нравится мне больше первого. Он заметил меня. Мы можем поцеловать его? Я бы хотела ощутить его мышцы рук. Я его выберу».

«Что? Нет!» – возмутилась я.

– Две? Как такое возможно? – опешил Гор.

Игнорируя его, Амун-Ра спросил:

– Кто же ты, милая?

Я знала, что он обращается не ко мне, и неохотно подтолкнула Тию.

– Я львица Лили, – проурчала она низким и приторным вариантом моего голоса. – Меня зовут Тиа.

– Приветствую, Тиа, – сказал Амун-Ра, склонив голову. – Мне говорили, что вы вдвоем прибудете посмотреть на меня.

– Мы прибыли, – я быстро вернула власть, пока Тиа не начала лизать Амун-Ра мочки ушей. Я страдала из-за воодушевленной львицы.

«Я слышу, – сказала она. – Ничего я не воодушевилась. Но твой единорог был прав. Мне нравится людская ласка. Кстати о тепле, из-за этого мужчины мне кажется, что я снова на своем любимом нагретом камне».

Я заставила ее притихнуть, новоявленный бог обратился к нам:

– Не присоединитесь ли на поздний ужин? – спросил он, и я знала, что он имел в виду нас с Тией, а не меня с Гором. – Я проголодался после тура по Дуат.

«И мы давно не ели», – напомнила мне Тиа.

– С удовольствием, – сказала я и обхватила его протянутую ладонь, стиснув зубы, всеми силами духа удерживая Тию от попытки сжать его бицепс. Гор шел за нами, дуясь, но не желая выпускать меня из виду. Его ладони гладили мою руку, а когда я оттолкнула их, Тиа воспользовалась моментом, чтобы придвинуться к богу солнца. Она заставляла меня повернуться и восхититься профилем Амун-Ра. Его волнистые волосы напоминали ей гриву льва, ей нравился их запах.

«Хватит!» – сказала я ей и сосредоточилась на слугах, пока мы шли по длинным коридорам.

– У вас прекрасный дом, – отметила я, пытаясь отвлечься на разговор.

– Благодарю.

Мы вошла в столовую, и хотя Гор пытался неловко сесть рядом со мной, Амун-Ра заявил, что его место на противоположной стороне. Хотя блюда приносили множество женщин, ели только мы втроем. Когда наши кубки наполнили золотой жидкостью, которую Амун-Ра назвал амброзией, слуги в унисон подняли с блюд крышки.

Аромат исходил от тарелок полных утки с апельсинами, сливочного пюре с овощами, салата, усеянного съедобными цветами, пудинга, потрескивающего как пламя. Я сглотнула слюну. Я и не понимала, как проголодалась. Амон оценил бы тягу Тии к пиру. Мне уже не нужно было беречь тонкую фигуру, как это было в Нью-Йорке, и Тиа легко убедила меня наслаждаться добавкой. Я ела, пока не перестала двигаться, насытившись.

– Спасибо, – сказала я, закончив. Я осторожно промокнула уголки рта салфеткой, хотя Тиа предпочла бы облизнуть губы высунутым языком. Но было плохо, что Гор постанывал от боли, просто глядя, как я вытираю губы. Если бы я поступила, как хотела Тиа, он умер бы на месте. Я пригрозила ей, что больше не буду есть мяса, если она продолжит сбивать меня бесстыжими мыслями, и она, надувшись, удалилась подальше в сознание, став только слушать.

Я, благодаря Тие, осталась у власти и спросила у Амун-Ра:

– Почему я не влияю на вас так, как на Гора? Даже Анубису было сложно бороться с скарабеем сердца.

Амун-Ра отклонился, глаза его мерцали.

– На меня это действует так же, как и на него, но у меня больше самоконтроля. Он не практиковал самоотречение на многие годы. Честно сказать, он слаб.

Гор оторвал от меня взгляд и с яростью уставился на дядю.

– Вы меня позорите.

– Ты себя позоришь, – ответил Амун-Ра с вздохом и покачал головой, показывая, что он не злился на племянника, а был разочарован. – С самоконтролем бороться с искушением было бы проще.

– Это так больно? – спросила я.

– Это худшая боль, – воскликнул Гор. – Я вижу тебя так близко, но чувствую каждую клеточку расстояния между нами, словно каждая из них – непреодолимая пропасть. Я не могу это выносить.

Амун-Ра закатил глаза.

– Мне выгнать тебя из комнаты?

Гор вскрикнул, словно он ударил его по животу.

– Прошу, не шутите так. Я не могу ее оставить.

– Я абсолютно серьезен. Если хочешь остаться, хватит отпускать слюнявые комментарии. Лили и Тиа не должны выслушивать твои восхищения.

Стиснув зубы, Гор кивнул и теперь безмолвно смотрел.

– Все в преисподней будут так реагировать? – спросила я. – Или только бессмертные, ведь больше похожи… на людей?

– Это влияет на всех бессмертных. Облик не важен. Даже Небу был очарован, хотя любит другую, а это защищает от притяжения скарабея. И ты ему просто нравилась. Всегда есть возможность. Никогда не знаешь точно. К тому же, ты считаешь, что я позволю тебе пойти в преисподнюю. А я говорю сразу, что не намерен так делать.

– Что? После всего, что я… мы сделали? Я так далеко зашла, а Тиа… Тиа отдала все!

Амун-Ра вскинул руку.

– Прошу, не пойми превратно. Я сочувствую всему, через что вы прошли, но я не поддерживаю теорию, что вселенная разрушится, если Сетх вернется.

– Дядя! – воскликнул Гор.

– Что вы имеете в виду? – в то же время спросила я.

Проведя ладонью по темным коротким кудрям, Амун-Ра сказал:

– Сетх не всегда был воплощением всего плохого, как считает Гор.

– У него было много шансов на искупление. Он безнадежен, – заявил Гор.

Многозначительно посмотрев на племянника, Амун-Ра сказал:

– Никто не безнадежен. Ты точно должен это знать.

Гор вжался в кресло, его красивое лицо скривилось.

– После всего, что он со мной сделал, я думал, ты будешь на моей стороне.

– Я на твоей стороне. Я каждый раз на твоей стороне. Даже когда все изменилось бы, будь я не на твоей стороне, – Амун-Ра повернулся ко мне. – Гор видит в Сетхе дьявола с рогами, раздвоенным языком и расколотыми копытами. Может, порой тот и сам себя таким представляет, но я знал его совсем другим мальчиком.

– Вы знали его юным? – спросила я.

– Никто не рассказывал тебе историю Сетха?

Я покачала головой.

Амун-Ра нахмурился.

– Думаю, будет понятнее, если я расскажу с самого начала.

Я устроилась в кресле и нежилась теплом присутствия Амун-Ра. Тиа дремала, как сонная кошка – отчасти слушала, отчасти ленилась, растянувшись.

– Я был первым появившимся богом, – начал Амун-Ра. – Тогда было пространство в космосе, где столкнулась материя, некая первобытная разрастающаяся энергия. Мы назвали это Водами Хаоса, ведь материя убывала и прибывала, как многоликий океан. Она оставалась в одном месте, словно жидкая материя была заключена в огромный стеклянный шар. Когда одна из наших звезд – не солнце, которые вы знаете, но магическая сфера, что кружит в нашем мире – упала, она столкнулась с Водами Хаоса, и родился я. Долгое время я бродил от места до места, открывая границы своей силы, но шли эры, и я понял, что одинок. Я решил создать себе товарищей и своей силой сбросил еще две звезды в воды. Из Хаоса появились Шу и Тефнут. Они поженились, и Тефнут родила Нут и Геба. Ты о них знаешь?

– Амон рассказывал, что Нут и Гебу приходится быть порознь.

– Да. Это я виноват. Когда Нут и Геб поженились, мы поняли – скажу точнее, я понял – что мы наделали. И я запретил им иметь детей.

– Что вы имеете в виду? Что вы наделали? – спросила я.

– Видишь ли, нас не должно было быть. Когда я вышел из Вод Хаоса, я забрал что-то оттуда. Со мной ушли тепло и дающий жизнь жар звезд. Я не знал этого тогда, но из-за моего создания энергии стало меньше. Когда Шу и Тефнут родились, они встали с силой ветра и воды. Когда они это сделали, эти элементы пропали из Вод Хаоса. Я был встревожен этим открытием, если не сказать хуже. Другие мне не поверили, и Нут с Гебом были так влюблены, что не слушали моих предупреждений. Даже хотя я послал их отца, Шу, разделить их, они смогли найти способ быть вместе. Они родили Исиду, Осириса, Нефтиду и Сетха, и с их детьми появились разные силы, а моя теория подтвердилась. После них остались лишь маленькие фрагменты дающей жизнь энергии в Водах. Отрицать не выходило. Остальные в семье согласились с моей теорией.

– И что вы сделали? – спросила я, увлеченная историей о его происхождении, хотя я постоянно отвлекалась, отталкивая ногу Гора от своей. Наконец, я отодвинула кресло подальше от него, чтобы ему приходилось встать, чтобы достать до меня. С досадой он посмотрел на меня с тоской и желанием, жар пополз по моей шее.

– Сначала ничего. Мы не знали, что можем сделать. Но решили закончить начатое. После эр изучения мы поняли, что Воды Хаоса были когда-то колыбелью всей жизни в космосе. После нашего рождения там почти ничего не осталось. Вдевятером мы пришли на большой совет, названный Эннеадой, и хотя дети Геба и Нут еще были слишком малы, чтобы все понять, мы заключили договор. Из остатков Вод Хаоса мы создали меньших богов. Тогда появились Анубис, Маат, Тот, Хонсу, Бастет и несколько других. Мы осторожно разделили остатки сил Вод Хаоса между ними, и когда-то бескрайнее море пропало. Каждый новый бог был связан нерушимым обетом, присоединился к нам и обязался заботиться о космосе. Установили свод законов. И мы обратили внимание на смертных. Несметное количество миров, ты их число даже не представишь, были изменены и усилены нами. Твоя Земля стала самым заветным нашим достижением. Когда мы удовлетворились своей работой, я построил Гелиополис и устроился в нем, чтобы следить за мирами, за их жителями. Нашим долгом была помощь бедным, поиск правды, добра и справедливости. Нашей целью было использование сил для гармонии. Мы выбрали своим символом анх, ведь он представлял жизнь, напоминал нам о том, что было пожертвовано, когда мы появились. Мы двигались по вселенной как сильный ветер, разжигающий костры прогресса. Хотя нас не видят смертные, наше присутствие можно ощутить в каждом рассвете, каждом закате, в каждом касании душистого воздуха, в каждой капле дождя. Мы – часть всего, а все – часть нас.

– И Сетх был одним из вас? – спросила я.

– Да, – ответил он. – Сетх был счастливым и любопытным ребенком. Он любил свою семью, был восхищен мирами, что мы сотворили, но когда он получил свои силы, все изменилось. Я думал тогда, что это наказание для нас. Ему не осталось ничего для наследования. Я не знал, что это было.

– Что случилось? Что за силу он получил?

– Он получил ужаснейшую и мощнейшую силу. Он мог уничтожить все, что мы создали…

– Погодите. Если вы давали нерушимый обет защищать Землю и все остальное в космосе, почему Сетх пытался уничтожить древних египтян? Он не мог управлять новыми силами? Зачем пришлось нанимать Амона и его братьев, чтобы остановить его? Почему он в космической тюрьме, почему Себак так хотел его освободить?

Я знала, что вопросов слишком много. Это было очевидно. Но на меня давил вес спасения Амона, и прямота Тии повлияла на меня, а еще мы хотели получить ответы. У меня не хватало терпения, нам нужно было все узнать.

– Технически Сетх не нарушал обет, – сказал Амун-Ра. – Он просто видел все немного иначе.

– Немного иначе? – воскликнул Гор. – Он искал нашей кончины!

Амун-Ра вздохнул.

– У Сетха было другое понимание заботы о космосе. Он получил силы позже своих братьев и сестер. Исида была сильной создательницей заклинаний. Осирис правил незримым, мог заставить элементы слушаться его. Сила Нефтиды была тихой, подчиненной. Она видела сердце человека, понимала его полностью, так, как никто не мог. Потому она стала женой Сетха.

– Но он не любил ее, – сказала я. – Он хотел Исиду.

– Да. Он хотел ее, но не любил ее. По крайней мере, не так, как Осирис. Сетх был одержим Исидой и ее силой. Он хотел использовать ее в своих заклинаниях. Его жена Нефтида сильно ревновала, но не из-за того, что не любила сестру, она ее любила, но ей хотелось такой же любви, как у Осириса с его женой. Она хотела такого с Сетхом. К сожалению, ему такого предлагать не стоило.

– И это никогда не изменится, – добавил Гор.

– Боюсь, я все еще не понимаю, – сказала я.

– Это потому, что я начал издалека. Я позволил Сетху отношения с остальными ради равновесия.

– Равновесие, – повторила я.

– Да. У каждого бога был дар, и каждый был важен по-своему. Дар Сетха был, наверное, самым важным из всех, потому что он уравновешивал все.

– Как? – спросила я.

– Он злой, – объяснил Гор. – Он уравновешивает наше добро, – Амун-Ра нахмурился, но не исправил племянника, а тот воодушевился молчанием дяди и продолжил. – Сетх был создан для проблем. Космосу нужна была искра диссонанса, нить неуверенности. Иначе было бы все идеально. Как понять, что это верх, если никогда не видел низа? Или отличить любовь без ненависти?

– Исправьте, если я не так поняла. Работа Сетха была в причинении беспорядков, намеренно, чтобы… что? Смертные не пресыщались? Не были слишком радостны? – спросила я.

– Все немного сложнее, – сказал Амун-Ра. – Хаос должен быть. Люди понимают и ценят мир, если знают ужасы войны. Они могут расти, если преодолевают препятствия. Космос в равновесии, если есть и плохое, и хорошее.

– Хорошо, – я скрестила руки на груди. – И что пошло не так? Почему он заперт?

Гор не хотел отвечать в этот раз, Амун-Ра втянул воздух.

– Сетх заключен не из-за хаоса, а потому, что он хотел убрать все, что мы сотворили.

– Включая нас, – добавил Гор.

– Что? Зачем ему этого хотеть?

– Он завидует, – заявил Гор. – Хочет править всем.

Амун-Ра сузил глаза, глядя на племянника.

– Сетх решил, что единственный способ вернуть равновесие космосу – попытаться наполнить Воды Хаоса.

Я склонила голову.

– Но вы сказали, что они иссякли.

– Так и было, – ответил он.

– Тогда как их наполнить?

– Он бы уничтожил нас в надежде, что после нашей гибели энергия вернется в место, где была, – сказал Гор. – Исключениями станут лишь он и его избранница Исида. Она будет с ним, Воды Хаоса будут наполнены, и тогда, по его мнению, воцарилось бы равновесие с идеальным богом и идеальной богиней во главе.

– Но это лишь догадки, так ведь? – спросила я. – Нет гарантий, что энергия ваших жизней заполнит Воды Хаоса, да? – Гор посмотрел на Амун-Ра многозначительным взглядом. – Что? – осведомилась я.

– Когда Сетх сделал первый ход и попытался убить Осириса, часть силы Осириса вернулась в Воды, а другая часть, мы не знаем, сколько именно, осталась с тем, кто его убил.

– Сетх, – выдохнула я.

Амун-Ра кивнул.

– Исида остановила процесс, даже до конца не осознав, и мощным заклинанием воссоздала мужа, но он был уже другим. Он был меньше. Исида объяснила нам, что не хочет быть частью плана Сетха, что она считает его своим врагом.

– Да, и Осирис, ее муж, был первой мумией. Верно? – я заерзала на кресле и сделала глоток из кубка.

– Именно, – сказал Амун-Ра. – Когда Исида забеременела, что было запрещено, ведь в Водах Хаоса было слишком мало энергии для создания нового бога, я подарил ее дитю немного своих сил, чтобы он выжил. Так мы узнали, что наши силы можно свободно передавать другим. Так ты стала сфинкс. Исида дала часть своей силы своим львам, и теперь эта сила в вас обеих.

Я скрестила руки.

– Удивительно, что вы не наказали ее за создание заклинания сфинкс, как вы сделали с ней, когда она попыталась спасти мужа. Было жестоко разделять их.

– Исида не так меня поняла. Ты видишь жестокость, я – необходимость. Исида нарушила закон, последовало наказание. Несмотря на закон, я милосерден. Им позволено видеть друг друга. Сколько позволяют ей ее дела, столько она и бывает в загробном мире.

– Все равно нельзя так разделять двух влюбленных.

Амун-Ра сцепил руки, глядя на меня.

– Порой жертвы приходится приносить, даже отдавать то, что мы хотим больше всего на свете, чтобы другие жили счастливо. Так ведь, племянник?

– Разве он вам не праправнук? – спросил я.

– Я даровал ему жизнь, потому наше родство переоценено, – сказал он хмуро. – Он больше напоминает мне сына, чем кто-либо еще, но Осирис злится из-за этого, поэтому я выбрал роль дяди. И поступил умышленно.

Гор выпрямился в кресле с величием.

– Мне пришлось быстро расти и пытаться защитить себя. Сетх пришел за мной маленьким, – сказал он, пожирая меня взглядом.

– Ты сразился с ним. Амон рассказывал, – сказала я.

– Да. Сетх видел во мне слабейшего бога, которого проще всего уничтожить. Он знал, что Амун-Ра слишком силен, чтобы нападать открыто, так что он хотел сначала убрать энергию меньших богов, начав с меня. Я стал его поражением, я был результатом союза, который он предал. Он заявил, что мое рождение – незаконный поступок, умышленно совершенный моими родителями, и что я заслуживаю наказания. Я был воплощением того, что он презирал, и он намерился убить меня, пока не вмешался Амун-Ра.

– Исида сошла с ума после нескольких попыток Сетха убить Гора, – добавил Амун-Ра. – Она отравила меня, чтобы узнать истинное имя Сетха, чтобы убить его, пока он не добрался до ее сына.

– Погодите. Амон рассказывал, что Исида отравила вас, чтобы узнать ваше имя, чтобы вы помогли Гору. Он сказал, что она хотела, чтобы Гор стал вашим наследником.

– Все служило одной цели, – ответил Амун-Ра. – Если бы она получила истинное имя Сетха, она убила бы его, а с моим именем она заставила бы меня уничтожить его. Только у меня достаточно сил для этого, ведь я не раздавал их своим детям. А то, что я – первый бог из Вод Хаоса, дало мне способность видеть истинные имена всех в семье. Исида хотела остановить Сетха раз и навсегда. Если кто и пережил бы уничтожение Сетха, она хотела, чтобы это был Гор. Когда я отказался выдавать наши имена, она попросила защиты для Гора, и я согласился.

– И вы сделали его своим наследником?

– Я вижу отношения в семье иначе. Для меня все равны. Даже боги, у которых меньше сил, исполняют важный долг по созданию и защите вселенной.

– Не соглашусь, дядя.

– Знаю. Но я не могу не любить Сетха так, как люблю тебя или твою маму, – он повернулся ко мне. – Чтобы успокоить ее, я сказал Исиде, что Гор получит шанс на особый дар, что сделает его достаточно сильным, чтобы убедиться, что Сетх не сможет его уничтожить, но для этого Гору нужно было преодолеть испытания. Такой дар я легко не отдал бы.

– Вы о Глазе Гора? – спросила я.

– Да. Когда я дал Гору три испытания для проверки его ценности, появился Сетх и потребовал своего участия. Я подумал, что состязание могло стать первым шагом к возвращению Сетха, к шансу доказать себе и другим, что он не такой, каким все его считают. Но Сетх своей силой убрал Гору глаза. Потеряв зрение, Гор впервые ясно увидел. Его страдания помогли ему понять нужды остальных. И я знал, что он достоин дара.

– Я нашел Небу, – сказал он. – Даже слепым я смог победить Сетха, благодаря соколу, что поддерживал жизнь.

– Стойте, – перебила я. – Амон рассказывал, что вы не находили Небу, ведь тот, кто сделает это, станет наследником бога солнца.

– Мы с Небу расходимся во мнении, кто кого нашел, – ответил Гор с нахальной улыбкой. – Но Сетху не понравилось то, что случилось дальше.

Амун-Ра хмыкнул.

– Сетх злился, но не мог оспорить мое решение. Гор получил новые глаза, включая мой мощный дар, что сейчас используется юношей Амоном. Несмотря на нынешний вид, Гор много жертвовал во благо.

– У Амона сейчас мой золотой сокол и Глаз, – проворчал Гор. – Потому я прикован к месту. Без Глаза я уязвим. Может, общество красивой женщины… женщин, – исправился он, говоря о нас с Тией, – поможет мне забыть о проблемах.

Я не слушала его, а Амун-Ра скривился, любовные страдания Гора ему надоели.

– Хоть поведение твое приносит страдания, ты заслужил право жить под моей защитой, пока у меня есть сила держать Сетха за гранью. И он сейчас скован. Твое изгнание в Гелиополис – твое решение.

Я заговорила:

– И что потом случилось? Как сковали Сетха?

– Несмотря на мои чувства, – сказал Амун-Ра, – боги встали против Сетха, когда он чуть не убил Гора, и его выгнали из нашего дома. Какое-то время он нас не трогал. Но потом Сетх понял, что если разрушить все, что мы создали, энергия наших творений, хрупких, как все смертное, тоже вернется в Воды Хаоса. Эти энергии будут разделены, и части, хоть и малые, останутся с ним. Начались войны. Убийства. Кровожадные становились у власти. Мы пытались противостоять этому, но обет насчет использования сил во благо других связывал наши руки. Мы не могли остановить его. Мы могли лишь исправлять разрушенное им. Но он стал таким умелым в разрушении, что ничего не оставалось для восстановления. И тогда Нефтида предложила наделить людей нашей силой. Она искала трех достойных молодых людей, что пожертвовали бы собой для защиты любимых, чтобы мы наделили их силой остановить Сетха. Они не были скованы обетом, они могли сделать то, что было не по силам нам.

– Не все дары отдавались по своей воле, напомню, – прошептал Гор.

Вскинув брови, Амун-Ра сказал:

– Не все охотно поддержали, и я был из таких. Я был уверен, что нужно поговорить с Сетхом и решить проблемы.

– Потому я ускорил события, – сказал Гор. – Эннеады решили помочь, Амун-Ра не возразил, и мне пришлось отдать свои силы, своего золотого сокола, твоему Амону.

Я потянулась через стол и взяла его за руку, и его лицо стало таким счастливым, словно я согласилась выйти за него замуж.

– Я была на спине сокола, – сказала я. – Он прекрасен. Понимаю, почему ты скучаешь.

Гор обхватил мои пальцы и легонько сжал, впервые невинно улыбаясь, а не источая похоть.

– Он был моим верным спутником, когда спас в пустыне, – сказал Гор.

Я улыбнулась в ответ и медленно освободила руку.

– Амон с его братьями ловили Сетха вместо вас, исполняя ритуал раз в тысячу лет? – спросила я.

– Да. Они… Как бы объяснить, чтобы ты поняла? Они хранители врат, стражи темницы, – ответил Амун-Ра. – Но они не создавали стены. Перед пленением нужна огромная жертва.

Я вцепилась пальцами в край стола.

– Жертва, что больше, чем повторяющаяся гибель Сыновей Египта? Чем невозможность любить и жить свободно? Невозможность найти счастье для себя и создать семью?

– Да, – честно ответил Амун-Ра.

– И что это за жертва? – осведомилась я.

– Мы потеряли своих бабушку и дедушку, – прошептал Гор.

– Что?

– Наши бабушка с дедушкой, Шу и Тефнут, добровольно оставили материальный облик и создали место в космосе, темницу из ветра и воды, что удерживает Сетха. Каждое тысячелетие кусочки темницы возвращаются в Воды Хаоса. Сыновья Египта исполняют роль щита, но лишь вопрос времени, когда темница истощится настолько, что он вырвется, – сказал Гор.

Я потрясенно спросила:

– И что будет тогда?

– Амун-Ра думает, что нужно дать этому случится. Чтобы Сетх пришел за нами.

– Но он убьет вас всех, – сказала я.

– Возможно, – ответил Гор. – Хуже то, что он уничтожит все, что мы создали. Включая твой мир.

– Анубис сказал, что Сетх сделает нас рабами, если освободится, – прошептала я.

– Может, и так, – сказал Гор. – Может, ему не по силам убрать планету.

– Слушайте, если что во вселенной и стоит жизни, борьбы, так это любовь. Я люблю Амона. Он страдает, и я хочу прекратить его страдания, все так просто. Если это поможет миру, это к лучшему. Если это оставит Сетха в оковах еще на пару тысяч лет, то это к лучшему. Все же он – ваша проблема, а не моя. А теперь или помогите нам найти Амона, или мы сами поймем, как это сделать. Я не прошу следить за мной, давать мне силу или защищать от всего, что там ждет. Да, мы можем и не выжить, но попытаться стоит. Я хочу лишь разрешения попасть в преисподнюю. И все. Я ценю ваш рассказ. Я понимаю вашу проблему. Но мы уже долго сидим и вспоминаем прошлое. Пора действовать. И вопрос в том, будете ли вы, два бога, действовать как всесильные существа, которыми должны быть? Или вы будете сидеть здесь и страдать из-за прошлого, пока не станет слишком поздно, чтобы совершить что-нибудь значимое, пока невинные смертные, которые ничем не заслужили вашего презрения, не получат судьбу, что хуже смерти?

13

Бирюзовые деревья

Амун-Ра постукивал по губе указательным пальцем, раздумывая, что со мной сделать, а Гор широко улыбался.

– О, она мне нравится, дядя. Прошу, скажи, что я могу ее оставить.

Бог солнца пропустил мимо ушей слова племянника, глядя на меня. Он покачал головой.

– Я не могу тебе помочь, – я открыла рот, чтобы возразить, но он вскинул палец. – Это идет вразрез со всем, во что я верил, нельзя помогать одному члену семьи побороть другого. Если Сетх сбежит, он сбежит, и я воспользуюсь шансом наставить его на путь истины, как делал раньше. Я должен оставаться нейтральным при любых обстоятельствах, любой ценой.

– Но… – выдавила я, но он прервал меня.

– Но я не буду останавливать тебя, если ты хочешь пройтись по преисподней.

– Но ты знаешь, что он не захочет пускать ее без твоего разрешения, – возразил Гор.

– Лили и Тиа показали, что они могут уговорить бессмертных поддержать их. Не сомневаюсь, они его убедят.

– Кого? – спросила я, но боги не ответили на мой вопрос.

Амун-Ра встал со своего кресла, тут же появилась служанка.

– Прошу, отведи юную сфинкс в покои, – приказал он, – не рассказывай Гору, в какие.

Девушка кивнула и показала, что мне нужно идти. Гор удивленно вскрикнул и попытался обойти Амун-Ра, чтобы последовать за мной.

– Расслабься, племянник, ты увидишь ее завтра перед отправлением.

Мы прошли несколько коридоров с гладкими камнями, и девушка остановилась.

– Вот ваша комната, – сказала она. – Я вернусь перед рассветом и помогу и ритуальным купанием.

– Ритуальным купанием? – повторила я.

– Да. Вы ведь хотите в преисподнюю?

– Да. Я не знала, что для этого нужно особое купание.

– Чтобы смертной войти в преисподнюю, вам нужно пересечь небесную реку и предстать перед судом. Если все выйдет, вас пустят в преисподнюю.

– Суд? Кто будет нас судить? – спросила я.

– Маат, конечно. Ваше сердце взвесят. Потому вы должны заранее подготовиться.

И то, о чем мы говорили, бешено забилось.

«Они хотят вырвать его из моей груди? Я должна умереть, чтобы пройти по загробному миру в преисподнюю?».

Она ушла, а я расхаживала по комнате, пока Тиа не напомнила мне, что нужно отдохнуть. Она была права, мне не хватит энергии убедить хранителя врат загробного мира, как и спасти Амона. Я послушно умылась, надела ночную рубашку, что оставила служанка.

Я устроилась на кровати, закрыла глаза и попыталась уснуть, но прошло несколько часов, пока я не отключилась. И даже во сне я попала в преисподнюю.

Амон не спал, он шел по лесу, и такого я никогда не видела. Синие деревья мерцали, двигаясь на ветру, как воздушные колокольчики, их листья покрывало что-то, похожее на сверкающие минералы или сахар.

Хотя шел дождь, и он подставил открытый рот небу, Амон ничего не поймал. Его губы потрескались, он пытался постоянно увлажнить их. И тогда я увидела ее. Крошечная фея с прозрачными крылышками сидела на выступе между стволом и веткой и смотрела на него.

Наконец, он заметил маленькую древесную фею.

– Я тебя не обижу, – тепло сказал он. – Прошу, не бойся.

– Я не боюсь, – сказала она со странным акцентом. – В Бирюзовый лес приходят монстры, что гораздо страшнее тебя. Ты – странный монстр, – она уперла руки в крошечную талию.

– Я? – отозвался он с уставшей улыбкой.

– О, да. Попытаесь-ся ужалить меня, как скорпион? Наверное, ты не можешь. У тебя явно потерял-си хвост.

– У меня нет хвоста.

– Жаль. У них красивые хвосты. А в тебе ничего впечатляющего, как погляжу, и нет. Значит, ты потеряшка?

– Не знаю, что для тебя значит потеряшка. И я более грозный со своим оружием.

– Потеряшка связан со злом. И я не вижу оружия.

– Нет, я не потеряшка. Мое оружие волшебное. Я призываю его из песка.

Фея нахмурилась.

– Мы не доверяем волшебному народцу, но я вижу, что ты исьтощен до смерти, так что вряд ли представляешь угрозу. Я следила за тобой два дня.

– О. Это… хорошо, наверное?

– Как посмотреть. Я виж-жу, что у тебя кошмарная жажда.

– Да. Я словно ссохнувшийся труп на палящем солнце.

– Уж-жасно, да? – она скривилась и пробормотала. – Да слышу я! Хватит вмеш-шиваться, жалкое подобие дерева. Думаю, мы можем помочь, – неохотно сказала она Амону.

– Можете?

– Да, – глаза феи озорно заблестели. – Наверное, плохо испытывать такую жаж-жду, когда так спешишь, – она загадочно улыбнулась и понизила голос. – Я знаю, как попросить дерево отдать воду. Никому не говори, что мы помогли, – предупредила она. – Я охраняю это дерево. Если все существа преисподней узнают, как забирать у нее воду, то тогда и деревьев не останется, да?

– Видимо, так.

Древесная фея поманила Амона ближе пальцем.

– Секрет, – прошептала она, – в желании. Нельзя его желать.

– Не желать? – спросил, опешив, Амон.

– Да. Если дерево узнает, что ты хочешь воду, она не даст ее. Она не доверяет людям.

– Ясно, – серьезно кивнул Амон и отступил на шаг, разглядывая огромное дерево, раскинувшее ветви над его головой. – Что ж, Дерево, я не хочу пить. Совсем. Мне не нужно пить, хотя я только что пересек пустыню тысячи палящих солнц, где было так жарко, что даже демон ада молил бы о спасении.

Медленно тонкая ветвь приблизилась к Амону, широкий синий лист раскрылся, и в нем оказалась почти чашка воды.

Выпив ее, Амон слизнул с губ оставшиеся капли и тепло улыбнулся.

– Спасибо. Даже не знаю, как ты с твоим деревом оказалась в преисподней.

Фея печально сказала:

– Нас обманом завели сюда.

– Обманом? Как? – спросил он.

– Это дерево фейри было на вершине милого холма в Ирландии.

И ее акцент стал понятным. Она говорила быстро, и я могла часами слушать этот ирландский акцент.

– Я полюбила ее даже раньше, чем узнала, что она волшебная, – сказала фея. – Я сидела под ней и мечтала о далеких местах. Взбиралась по ветвям и смотрела на звезды. Это было прекрасно. Но однажды незнакомец заметил меня на рынке. У него были злые намерения, он преследовал меня, пока я не оказалась у дерева. Она поняла, что я в опас-сности, потому что ствол раскрылся, и я заскочила внутрь. Было темно, но все было лучше того, что мужчина планировал для меня.