Текст книги "Воссозданный (ЛП)"
Автор книги: Коллин Хоук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Я кивнула, и когда дверь закрылась за ним, быстро сбросила халат и надела белое платье. Сверкающая ткань собиралась на поясе в стиле ампир, ниспадала вниз, заканчиваясь у белых сандалий на ногах. Верх был расшит, так был покрыт весь корсет, окружая плечи, как хомутом. Я стянула волосы в узел и закрепила белой лентой, надела на плечи броню, поправила платье, затянула колчан и схватила лук.
Я в последний раз взглянула на меня. Я чувствовала тревогу Тии.
– Что такое? – спросила я. Она не ответила, и я склонила голову, пытаясь прочитать ее мысли. – Ах, – сказала я. – Платье.
«Просто не знаю, как нам бежать и сражаться, когда весь этот материал обхватывает нас. Лучше идти без него».
Я рассмеялась.
– Наверное. Но тогда мы замерзнем. У меня нет такой шубы из меха, как у тебя, – я прикусила губу. – Может, компромисс?
Она уловила мои мысли и согласилась. Призвав силу сфинкс, мы укоротили платье до длины туники, а ноги закрыли белыми леггинсами.
Гор встретил меня в коридоре и одобрительно осмотрел, оценив мои ноги, а потом повел по лабиринту коридоров, пока мы не остановились у двери.
Снаружи дома Амун-Ра золотой бог устроил настоящий переполох. Граждане Гелиополиса отрывались от дел и смотрели, как он ведет меня по людным улицам к краю города. Хотя я искала в небе над нами птаха Бену, его не было видно.
– Уверены, что он меня встретит?
– Да, – ответил Гор, а группа торговцев, увидев его, остановилась посреди торговли.
– Что с ними? – спросила я.
Он вздрогнул.
– Обычно мы не ходим среди наших творений.
– Да? Почему?
– Это причиняет им… неудобства.
– Как?
Пожав плечами, он отвлекся, когда женщина выронила миску с лиловыми фруктами при виде него. Один шар подкатился к его ногам. Гор поднял его, отряхнул и отдал мне.
– Они не хотят смотреть в лица тех, кто их сделал. Это напоминает им, что они смертны. Большинство предпочитает поклоняться издалека.
– А вы не хотите узнать их?
– Нет.
– Почему? Я думала, вы гордитесь. Как отец.
Обернувшись, Гор схватил меня за плечи и остановил.
– Потому что, Лили, знать их – значит любить их. Если я полюблю их, они причинят мне боль, когда я потеряю их. Это проклятие смертности. Понимаешь?
– Н-наверное, – тихо ответила я. Он смотрел так, словно хотел сказать больше. – Что такое?
– Почему ты идешь по этому пути, если все равно придет неизбежное, даже если у тебя получится спасти парня, которого ты любишь?
– Он стоит этого, – просто сказала я. – Физическое расстояние не имеет значения, ведь в моем сердце вырезана наша связь. Я больше не могу отрицать свои чувства к нему, как и не могу отрицать яркость солнца.
Гор нахмурился.
– Но часть тебя ответила на мой поцелуй.
– Нет, – я покачала головой. – Такого не могло быть.
– Мое заклинание не сработало бы, если бы ты не хотела, – сказал он. – Твоя львица, значит, попалась на приманку, но если бы ты была против, этого не случилось бы.
– Нужно было понять, что это все грязная игра, – процедила я.
Тиа попыталась успокоить меня:
«Ты не виновата, Лили. Я была слабой. Гор… приманил меня. Это не должно навредить вашим отношениям с Амоном».
«Я не хочу об этом говорить», – проворчала я.
«Может, когда-нибудь я смогу любить Гора», – отметила она.
«Это не любовь», – сухо ответила я.
«Хотелось бы, чтобы он держал меня в своих руках, и дождь поцелуев обрушивался на мои губы и лицо. Мне нравится его ласка. Этого ты хочешь от Амона. Это не любовь?».
«Нет. Да, – простонала я. Как объяснить любовь львице? – Это мило, – мысленно сказала я ей. – И ощущения прекрасны. Но это выражения любви. Символы скрытых эмоций».
«Значит, Гор любит меня. Раз так открыто их выражает».
«Но если он не любит, он может обмануть… физическими отвлечениями. Настоящей любви нужно время. Она не мгновенна. Нужно узнать другого человека. Начать восхищаться им. Узнать, о чем он мечтает, на что надеется, понять, реагирует ли на это твое сердце. Тогда начнется любовь. И ты поймешь, что это она, когда тебя попросят что-нибудь отдать для защиты любимого. Скажи, если бы Гор погиб, ты скорбела бы по нему? Его отсутствие разбило бы твое сердце?».
Она долго молчала.
«Мне не хватало бы его поцелуев, но без него моя душа не лишилась бы кусочка».
Я улыбнулась.
«Тогда ты знаешь, что означает любовь».
«Что моя душа рвется, когда мы порознь?».
«Именно».
Гор остановился у стены, что была так высока, что я не видела вершины. Взмахом руки он заставил камни двигаться, скрежеща по дороге и друг другу звуками тысячи жерновов, от чего кости дрожали, словно и сами могли стереться в порошок. Держа меня за руку, чтобы не упала, Гор отпустил меня, только когда появилась дыра в стене.
– Здесь мы прощаемся, юная сфинкс.
Боль проступила на его лице, он приблизился, словно снова хотел поцелуя. Он почти не мог совладать с собой, но я отступила, в этот раз решив удержать его. К счастью, проблема исчезла, когда вопль сверху заставил его замереть. Он взглянул на кружащего птаха и ограничился тем, что коснулся губами моей ладони.
– До встречи, – сказал он, и я шагнула в проем. – Следуй за птицей. Он не даст заблудиться.
– Прощайте, Гор. Может, встретимся снова.
– Возможно, – он махнул рукой, и каменная стена принялась запечатываться за мной. – Но для меня было бы лучше не видеться, – его сверкающие голодные, но тревожные глаза смотрели на меня, я развернулась и покидала Гелиополис.
Надо мной виднелся птах Бену. Хотя его было сложно увидеть за деревьями, он всегда возвращался, чтобы найти меня. Если я шла не туда, то слышала его песню в лесу. Порой я проходила мимо высоких хвойных деревьев, и он сидел на ветке и смотрел на меня.
Когда я подбиралась близко, я пыталась задать вопросы, но стоило мне начать, и он улетал, его длинные хвост висел на пару футов ниже тела. А когда мне захотелось пить, мы пришли к прекрасному водопаду, над которым мерцали радуги. Вода была холодной и чистой, пруд сверкал разноцветными рыбками. Я вскрикнула, когда они поднялись из воды, быстро трепеща плавниками, напоминавшими крылья колибри, они игриво прыгали в водопаде, ныряли в пруд. Конечно, Тиа думала, какие они на вкус, пока я восхищалась их необычностью и красотой.
* * *
Мы шли весь остаток дня, птах вел нас. Когда он набирал скорость, спешили и мы. Мы бежали, и я отметила изменения в моем теле. Я восхищалась своим новым уровнем выносливости, глубине вдохов и выдохов, пока мои ноги и руки двигались в ровном ритме, что был и незнакомым, и привычным. Я начинала предугадывать себя. Все, что я делала, было вне нормы для меня, было невозможным для человека, и это напоминало мне, что я уже не была человеком, и мысль была такой странной, что заставляла прогонять все страхи, что было проще делать на бегу.
Тиа быстрее свыклась с нашим новым статусом. Она была и львицей, и нет. Она приняла новые открытия, как поцелуи красивого мужчины или отдых в теплой ванне с дикой страстью. И изменения вызывали у нее не столько тревогу, сколько любопытство, и когда я прокомментировала это, она отметила, что не стоит так беспокоиться из-за уже свершившегося.
Мы бежали, а мысли становились тише. Перепрыгивая павшие деревья и огромные камни с легкостью амазонки, мы пересекли лес, широкую долину, взобрались по холмистой дороге, полной животных, что были козлами, смешанными с медведями. Животные почти не поднимали головы, пока мы проносились мимо, они щипали траву.
Я вскрикнула, когда мы оказались за холмами. Перед нами простерлось синее море. Новыми сильными глазами я смотрела на широкое пространство воды и не знала, тот ли это океан, который мы пересекали верхом на Небу. Цвета были другими.
Город Гелиополиса был полон золотого света, сверкающих зданий, но на этой стороне Дуат был совсем другим. Горы были серыми. Пейзаж – тусклым. Деревья и кусты были темными тенями на мрачной долине. И хотя солнце было над водой, не было ни тепла, ни блеска волн.
– Что это за место? – спросила я у Тии.
«Не знаю. Но я чую смерть».
Дрожа, я потирала руки, леденящий ветер приподнимал волоски на шее. Меня окружила зима, мне казалось, что все вокруг разлагается, онемевает, скрывается за слоем льда, сквозь который не было видно.
Мы следовали за птахом Бену к кромке воды, где покосившийся причал тянулся кривой рукой в море. Рядом с ним стояла соломенная хижина с гнилыми досками. Когда-то они были покрашены. Я надеялась, что сухие красные пятна, дополненные сухими цветами с шипами по бокам дома, были краской. Если так было, то теперь это было едва заметно.
Дом казался брошенным, словно жить там мог только призрак моряка, ищущий на берегу жертв, чтобы утопить в мутной воде. А там стояло роскошное судно, что было так же неуместно здесь, как высший свет на соревновании деревенщины.
Как выставочный пес, привязанный к брошенной телеге, судно не двигалось, его мачта была поднята высоко, словно искала помощи у небес. Она была крепко привязана к палубе, что, впрочем, не обеспечивало судну безопасность. Я надеялась, что его присутствие означает, что кто-то здесь живет или хотя бы приходит сюда.
Судно сверкало эбонитом в тусклом свете угасающего солнца. Пара резных весел лежали на корпусе, на мачте был плотный парус, привязанный крепкими веревками. На корме судна была вырезана голова птицы, подозрительно напоминающая птаха Бену, который сейчас сидел на сломанном столбике причала.
Птах выжидающе смотрел на меня свысока, словно хотел, чтобы я что-то сделала. Он переминался на столбике, чистил перья и тихо пел мне. Одно из перьев коснулось моей руки, тепло впиталось в кожу, и перо снова убрали. Когда песня закончилась, покосившаяся дверь открылась внутрь, показывая такую темную комнату, что я ничего не могла там различить, хоть зрение и улучшилось. С хлопком дверь закрылась.
– Хочешь, чтобы я… вошла? – спросила я у птаха.
Он в ответ подлетел к хижине и устроился на крыше.
– Видимо, да, – сказала я. – Ладно. Идем.
Я постучала в дверь, что висела на ржавых петлях. Она даже не закрывалась толком. Я забарабанила костяшками снова, дверь приоткрылась, показывая тьму внутри. Никто не ответил, я пожала плечами и открыла дверь. Она не скрипела, а стонала от истощающей боли, пока не осталась так, как я ее открыла.
– Ау? – позвала я, голос эхом разносился по пространству. Угасающий свет солнца отбрасывал бледные волосы сквозь щели между досками, мрачные полосы делали его похожим на темницу, а не на дом. – Меня зовут Лили, – сообщила я пространству, неловко шагая внутрь. – Здесь кто-то есть?
Справа что-то зашуршало. Словно листали бумагу или копошились в гнезде вредители. Темный силуэт явился из темного угла запущенной хижины, я услышала рокот низкого голоса:
– Чего надобно? – осведомился голос, за вопросом последовал влажный кашель и фырканье.
– Меня послал Гор, – тихо ответила я, но к концу фразу голос повысился, словно я не заявляла, а спрашивала.
Кашель стал громче, человек, скрытый во тьме, замер и плюнул. На покрытые песком доски у моих ног приземлился мерцающий желтоватый сгусток. Я отступила к дверному проему, готовая убежать.
Шорох показал, что человек приближался.
– Гор? – с подозрением спросил голос. – И что мне с этого?
– Разве он не ваш господин?
– Мой? – он засмеялся, но смех перешел в кашель. Еще шорох, и я услышала, как гремит коробка. Вспыхнул огонек, разросся и зажег лампу. Человек в хижине поднял керосиновую лампу и повернулся ко мне.
Это был человек, а не монстр, и мне должно было стать спокойнее, но вместо этого я занервничала. Он был горбатым, и хотя силуэт его был полным, его щеки были впалыми, покрытыми щетиной, а лихорадочные серые глаза были лишены цветов, как и доски дома. Толстые синие вены проступали на тяжелых руках. Из тонкой черной бороды, длинной и неухоженной, возможно, с какими-нибудь существами внутри, выступали большие губы.
– Ты меня разбудила, – возмутился мужчина, глядя на меня, а брови были опущены так низко, что должны были закрывать глаза. Он вытащил из кармана платок, что был таким грязным, что его стоило бы сжечь. Я безмолвно смотрела, как он поднимает платок к крючковатому носу и сморкается так громко, что застучали половицы. Он заметил, как я скривилась, потому что следом сказал:
– Выметайся!
Мои ладони сжались в кулаки.
– Нет, – ответила я и упрямо вскинула голову. – Мне нужно в загробный мир, а вы, видимо, как-то можете с этим помочь.
Мужчина подошел на пару шагов и смотрел с высоты своего впечатляющего монстра. Он был куда больше, чем выглядел.
– Я не перевожу живых, девчушка, – его зловонное дыхание окутало мое лицо, и хотя меня подташнивало, я не хотела отступать.
– В этот раз придется, – ответила я с уверенностью.
Он склонил голову, разглядывая меня, развернулся и занялся чем-то у стола. Я слышала, как льется в чашку жидкость, он сделал большой глоток. Не поворачиваясь, он сказал:
– Корабль солнца плывет только в один конец, путь опасен даже для тех, кому нечего терять.
– Плевать. Я зашла так далеко и должна идти дальше.
Наполнив чашку, он краем глаза взглянул на меня.
– Принесла обол?
– Обол? – повторила я.
– Обол, – он вздохнул. – Плату? – он выжидающе смотрел на меня, сдвинув густые брови, его плечи опустились, и он пошел во тьму. – Я никуда не повезу тебя без обола.
Предмет упал на пол у моих ног. Он покружился и замер. Во тьме блестело золото. Мужчина замер, а я склонилась, чтобы поднять. Там была золотая монета с изображением птаха Бену, которое я видела на судне и на дне ванны в доме Амун-Ра.
– Это подойдет? – спросила я и бросила монету в его сторону, не желая покидать освещенного порога и ступать во тьму его дома.
Хотя он не казался ловким, мужчина вытянул большую, покрытую венами руку и поймал монетку в воздухе. Он осмотрел ее, осторожно перевернул, а потом взглянул на меня.
– Кто такая? – с подозрением спросил он.
– Я же говорила. Я Лили.
Он нахмурился.
– Я не про имя. Ты должна сказать мне, кто ты такая.
– Смертная, человек, или была когда-то. Теперь я сфинкс. Гор направил меня сюда, мне нужно в загробный мир. Мой парень Амон, один из Сыновей Египта, застрял в преисподней. Мне нужно спасти его, чтобы Сетх не вырвался из оков и не обрушил на Землю хаос. Этого вы хотели?
Мужчина моргнул. Раз. Другой. И сплюнул себе под ноги.
– Сфинкс, значит? – он потер монетку между пальцев, изучая меня, словно пытаясь понять, говорю ли я правду. – И когда хочешь отплывать, девчушка?
– Немедленно.
Он заерзал, ворча, и подергал бороду.
– Уверена, что хочешь этого?
– Да.
Приблизившись, мужчина взглянул на темнеющее небо.
– Тогда лучше поспешить. Лучше иди сразу на борт «Месектет». Я вскоре приду. Ночка будет длинной, девчушка. Ты даже не представляешь, но я принимаю плату, – его брови опустились. – Поздно отступать, я берусь за работу, – предупредил он. – Тебе повезло, что этот обол ценен. Иначе я не взялся бы везти скандалистку, да еще и так поздно.
– Скандалистку?
– Живую душу. Девушку-львицу, что все еще живая и брыкается. Хватит отвлекать меня, двигайся, или мы не попадем во врата, и разговор будет бессмысленным, как мертвец, просящий жизни.
– Хорошо.
Развернувшись, я вышла и взглянула на крышу, а птах пропел в последний печальный раз, хлопнул крыльями и полетел в Гелиополис. Солнце почти опустилось. Только кусочек его виднелся над водой. Я взобралась на борт и устроилась в конце судна, место казалось достаточно безопасным, чтобы я не выпала за борт. Мужчина вышел на причал.
Наш лодочник развязал узел, удерживающий судно, и мы двинулись прочь от причала, а я заметила на деревянном столбике рисунок.
– Рассвет, – прошептала я. – Доктор Хассан сказал искать этот знак. Он ведет к жизни.
– Близко, – сказал мужчина, отцепил весло и опустил его на уключину. – У рисунка два значения. В данном случае это закат, а не рассвет.
«А что значит закат?» – спросила Тиа.
Страх заполнил меня, я беспомощно цеплялась за веревки корабля.
– Закат, – сказала я, – ведет к смерти.
– А теперь, – предупредил он, развернув парус, что тут же поймал ветер и натянулся, – крепко держись за жизнь, – он замер и издал смешок. – Я редко такое говорю.
15
Река Стикс
Ветер нес судно над волнами, и с каждым мигом качало все сильнее. Направив судно к опускающемуся солнцу, мы двигались вперед все быстрее, преследуя его, пока угасающий шар скрывался за морем. Вскоре я могла видеть лишь крупного мужчину у румпеля прямо за мной. Желудок сжался, изменилось притяжение. Я словно была на ужасных американских горках, слетев с дороги.
Видеть во тьме я начала после получения сил Тии. Но я не могла даже разглядеть своей белой одежды, что тревожило нас обеих.
– Что происходит? – закричала я, огромная волна врезалась в судно.
– Это неспокойное место, девчушка, – проревел мой спутник. – Держись крепче для перехода!
– Какого перехода? О чем вы?
Он не ответил, корабль взлетел и с силой рухнул в море. Я решила, что держаться нужно за что-то более солидное, чем веревка. Встав на ноги, я придвинулась ближе к капитану корабля и схватилась за поручень судна, обвив его руками и прижавшись запястьями. И правильно, потому что мы взлетели на очередной волне, и корабль оказался в воздухе, я потеряла равновесие, и мы снова рухнули. Тело больно врезалось в палубу.
– Еще одна волна! – крикнул он, и я приготовилась, а корабль двигался к новой волне. Темная стена воды поднялась перед нами, притяжение снова изменилось. Мы забирались все выше, и я знала, что с вершины волны мы упадем к смерти. Вряд ли мы не утонем. Это просто невозможно. Мы или перевернемся, или разобьемся на миллион обломков. – Держись! – вопил он. – Вот она!
Судно поднималось все выше, пока мы не оказались почти вертикально на колонне воды. Я не знала, как мой спутник все еще стоит. Он не был достаточно силен, чтобы удержать себя. Холодные брызги летели со всех сторон. Даже с силой сфинкс мои руки долго не продержатся.
Тиа была в ужасе. Утонуть – ужасная смерть для кошки. Конечно, и человек, обращенный в сфинкс, чтобы спасти парня-мумию, не мог так умереть. Страх Тии сливался с моим, тело дрожало, мы в отчаянии цеплялись за поручень.
Я уже готова была сдаться, отпустить и дать унести тело, но слышала радостный крик, тряска стала меньше, на нас падал бледный свет. Медленно судно выровнялось, и когда я смогла отцепить дрожащие руки от поручня корабля, я с опаской посмотрела на источник света.
Мы были окружены звездами. Небесные тела были такими яркими и близкими, что мне казалось, что я могу дотянуться и поймать их. Я никогда не видела столько звезд. Посмотрев в сторону, я потрясенно обнаружила, что бушующий океан пропал, звезды были и под нами. Они двигались непрерываемым темпом.
Я удивленно спросила:
– Где мы? – я опустила руку и ощутила покалывание сверкающей материи внизу. Она была холодной, но не ледяной, а когда я подняла руку, на кончиках пальцев остался рисунок света, он каплями вернулся к ручью звездного света под нами.
– Космическая река, – ответил крупный мужчина за мной. – В твоем мире ее называют Путь молока или как-то так.
– Путь молока? Вы о Млечном пути? – я уставилась на пространство вокруг нас, восхищаясь переливами цветов среди звезд и чернил неба.
– Да. Звучит верно, – сказал он. – Повезло, что мы смогли добраться, ведь отбыли мы поздно. Я и не думал, что скандалистка переживет переход. Конечно, был другой способ. Ты могла там и умереть, – он даже радовался этому.
– Но мы не умерли. Вам тоже повезло. Не зря получили плату.
– Я получил плату, несмотря на то, переправлю я тебя живой или мертвой. Мне без разницы.
Что-то в его словах показалось знакомым.
– Так вы паромщик Харон? А это река Стикс! – восхищенно добавила я.
Он фыркнул, а потом плюнул за борт.
– А ты не так и много знаешь, да?
Я нахмурилась и скрестила руки.
– Если вы не паромщик, то кто вы?
– Не вижу причины говорить. Не люблю болтать с пассажирами в работе.
– Вы можете мне хотя бы назвать свое имя? Пожалуйста? Мне бы хотелось знать, кого благодарить за переход в загробный мир.
– Я Черти, а мое судно «Месектет». И, проясним, я решил взять тебя не потому, что он этого хотел. Не ему говорить мне, как делать мою работу. Уверяю, я сам выбираю, кто плывет со мной, а кто нет. Даже если он главный.
– Кто говорит? Гор?
– Не Гор. А твой птичий друг. Амун-Ра.
– Амун-Ра? Вы ошибаетесь.
– Нет. Облик этой птицы может принимать только Амун-Ра.
Я пробормотала:
– Так Амун-Ра – птах Бену?
– Давно его таким не видел.
– Гор сказал, что он не появлялся какое-то время. Наверное, это имеет смысл. Но зачем ему провожать меня в виде птаха, а не в своем? Почему бы не пойти в своем виде и не объяснить все?
Черти пожал плечами.
– Я не пытаюсь понимать богов. Они заняты спорами и мелочами. Из-за них у меня порой много лишней работы.
– Но я первая живая душа, что вы переправили?
– Не первая, – судно чуть покачивалось, мы добрались до бурного места Космической реки, но Черти поправил румпель, и мы обошли эту часть. – Был один парень. Сердце из него почти вырвали. Он потерял возлюбленную и хотел ее вернуть. Я предупреждал его, что это глупо. Но он хорошо заплатил, да и это была его жизнь. Все еще помню, как красиво он играл, пока мы плыли по ночному небу. Он почти вернул ее. Нашел ее, но его настиг Апофис. Очень жалко. Оредий или Орептей, или Орфейс его звали, вроде.
– Орфей. Я слышала о нем.
– Да? Не удивлен. Людям нравятся сказки на ночь.
– Потому вы не говорите, кто вы? Не нравится, что о вас говорят люди?
Он поджал губы, крепче сжав румпель.
– Не важно, что говорят люди. Я знаю правду.
– Сначала я вас испугалась. Теперь уже не боюсь. Наверное, грустно и одиноко делать вашу работу.
– Не забывай, что еще и опасно, – добавил он.
– Это и без слов ясно.
Он пожал плечами.
– Это нужно говорить. О твоей смерти. Вряд ли ты встретишься со своим парнем. Со своим скарабеем ты хоть знаешь о его чувствах, – он кивнул на камень, что был на виду. – Многие люди, которых я перевозил по реке, не знали и этого. Я порой слушаю их стоны и рыдания всю дорогу. Чаще всего я напоминаю психиатра, а не жнеца. Они думают, что я убил их, хотя в смертях они чаще всего виноваты сами.
Какое-то время мы плыли в тишине, я наслаждалась прекрасным ночным видом, но вдруг ветер стих, паруса обвисли на мачте.
– Что такое? – спросила я.
– Мы на территории Апофиса. Лучше молчи, девчушка. Я постараюсь переправить тебе через его воды живой, но ничего не обещаю.
Он быстро опустил парус и примотал его к мачте. Встав между веслами, он опустил их в Космическую реку, и мы снова двинулись. Каждый раз он замирал, поднимал весла и слушал. Через пару минут я услышала призрачный стон, словно песнь кита, Черти замер и прошептал:
– Дай мне стеки для реки.
– Река Стикс? – беззвучно спросила я. – Мы не на ней?
Он закатил глаза и указал на две палки с острыми концами. Я кивнула и отдала ему оружие. Воткнув их в брешь у скамейки, он указал на молот. Я отдала и его, и он оставил предмет у ног. Он поднял палки и прислушался, глядя на звезды вокруг нас.
Я думала, что увидела вспышку в стороне, похлопала его по руке и показала точку. Он пронзительно посмотрел в ту часть реки, но через миг покачал головой. Прошло много времени, и он снова погрузил весла в воду, мы поплыли без происшествий, через пару часов вернулся и ветер.
Он устроился у румпеля, и я сказала:
– Я думала, вы очень заняты. Разве каждый день не умирают тысячи людей? Если в загробный мир так долго плыть, как вы со всем справляетесь?
– К счастью, бестелесные занимают мало места, и они остаются, пока касаются корабля. Если их много, мертвецы свисают с бортов. Печально, но так Апофису проще их глотать.
– Кто он такой? Или мне не стоит знать?
– Даже Амун-Ра опасается Апофиса. Сетх его сделал. Конечно, это было еще тогда, когда он мог создавать. Тогда он был еще ребенком на вид. Апофис… ну, его можно сравнить со змеей. Или с драконом. Нет. Змея лучше. Огромная змея. Как анаконда. Он обитает в космосе в том участке реки, что мы прошли. И любит он перекусывать, как ты поняла, бестелесными. Впрочем, большим здесь и не полакомишься.
– А вас он пытался съесть?
– Пытался ли он? Его можно назвать моим злейшим врагом. Ему больше всего хочется потопить «Месектет» и проглотить меня в свое пузо.
– А он, кхм, ест живых?
– О, представляю, как он обрадовался бы такому угощению, как ты. И ты бы его напитала. Может, накормила бы лет на десять или двадцать. Он украл почти столько бестелесных в прошлый раз. Значит, он еще с ними не разобрался. Иначе он прихлопнул бы нас, как муху.
Я скривилась от мысли.
– Я впервые переправляю сфинкс. Кентавры, единороги, даже вспыльчивый дракон, но не сфинкс.
– Разве вы не переправляли сфинкс, которую сделала Исида?
– Не видел ее. Такое бывает. Особенно, если мертвый не рад смерти. Они блуждают. Пытаются найти значение смерти. Может, такое произошло с ней, но многие теряются. Смертные, особенно, современные, не знают о Космической реке. Они все портят. Некоторые сжигают мертвых и высыпают пепел в реки. Некоторые выбрасывают тела в море или в Нил. Они путают смертные реки с моей, но только по моей можно попасть в загробный мир, – Черти обвел рукой пространство вокруг нас.
Я заметила водоворот звезд в реке и поежилась.
– Апофис будет нас преследовать?
Паромщик пожал плечами.
– Все возможно. Но, как я и сказал, нам повезло. Вряд ли так будет на обратном пути, если, конечно, я сделаю исключение из путешествий в один конец, и если ты выживешь…
– Вы с ним сражались?
– Не могу убить. Могу отогнать и надеяться, что он заберет не так много пассажиров.
– Он прикован к месту?
– В основном. Но он меня удивляет каждый раз. Хотя пока что у его явно кончились трюки. В этом минус бессмертия. Работа приедается. Апофис хоть как-то интересен.
– Ага, – фыркнула я. – Тогда это проблема, – бессмертие пугало и меня. Была ли я бессмертной, как другая сфинкс, Банити? Хотела ли я этого? Я могла сделать и выучить многое, будучи бессмертной. Я могла быть навеки с Амоном. Это было заманчиво. Но если я смогу видеть его лишь пару недель каждую тысячу лет, то мне будет очень одиноко. Выживут ли такие отношения? Может, мы сможем встречаться во снах.
Я боялась сфинкс, которой стала. Я не знала, как это принять. Может, доктор Хассан как-то поможет. Конечно, поиск бессмертия обернется неприятностями для Тии. Она с каждым днем была мне все ближе. Львица стала мне сестрой. Я всегда этого хотела.
Но как я вернусь к нормальной жизни? Буду ходить в колледж? Или участвовать в том, что придумают родители, когда в голове со мной львица? Хуже того, как я могла что-то менять, зная, что это убьет ее, что она навеки исчезнет?
Качка корабля успокаивала. Я прислонилась головой к поручню и уснула. Позвякивание звезд исчезло, и я услышала треск костра.
– Лили? – услышала я тихий голос.
– Амон?
Я вглядывалась во тьму, не видя его. Наконец, моя ладонь задела его руку.
Я услышала тихий всхлип.
– О, Лили. Зачем ты пришла?
– Амон? Что такое? Тебе больно? – я тут же опустилась на колени рядом с ним и обхватила рукой его шею. Он прижал меня к себе, но я вырвалась, удерживая рукой его плечо, пытаясь зрением сфинкс отыскать его тело. – Скажи, – потребовала я, ничего не увидев, – твое тело ранено?
– Я за пределами боли. Меня наказывают. Особенно, из-за того, как ты близко. Ты должна возвращаться. Проси, нет, моли Черти вернуть тебя в Гелиополис.
– Нет. Ты это знаешь. И я слишком близко.
– Еще есть время. Уходи. Забудь меня. Молю.
Его тихие всхлипы терзали сердце, слезы подступили к моим глазам.
– Я должна тебя найти. Я не сдамся. Не проси меня, – Амон не ответил. – Прошу, скажи, что не так.
– Все, – прошептал он. – Ничего. Я в Поле страхов. Здесь я спасен от всего, кроме себя.
– О, Амон. Мне так жаль. Дождись меня. Я найду тебя. Обещаю.
Он меня словно не слышал.
– С монстром бороться проще, – сказал он. – Мне не с кем сражаться здесь. Меня пытают самые темные страхи. И ты – их сердце. Отдав тебе свое сердце, я разрушил то во вселенной, что хотел защитить. Это мне очень жаль, юная Лили.
Я глубоко вдохнула и попыталась говорить спокойно.
– Я всегда хотела твое сердце. Это ведет меня вперед. Запомни это и знай, как сильно я хочу быть с тобой.
– Тебе нужно было согласиться на предложение Гора, – сказал он угрюмо. – Он был бы лучшим выбором.
– Мне не нужен Гор.
– Часть тебя хотела. Я… слышал его слова.
Я прикусила губу.
– Прости, если увиденное причинило тебе боль. Но я не люблю Гора. Я люблю тебя. И я не верю словам Гора, так что и тебе не стоит.
Он пропустил мимо ушей мои попытки объясниться.
– Тебе нужен кто-то сильный, как Гор. Я не виню тебя за такой выбор.
– Я не выбирала его. И вообще…
– Развернись, Лили, – перебил он. – Вернись домой. Живи нормальной жизнью. Здесь тебя ничего не ждет.
– Ты здесь, Амон! Если вытворишь что-то глупое, я…
«Скажи, что вонзишь в его спину когти».
– Да, я… Тиа!
«Становится сложно терпеть эти человеческие чувства. В сторону, Лили».
«Тиа!» – я вдруг оказалась за мысленной дверью, откуда могла слышать, но не говорить.
– Юноша, ты сейчас же прекратишь рыдания, – сказала Тиа. – Лили тебя любит. Она выбрала тебя своим спутником. Я была не против этого решения, но если ты продолжишь так страдать из-за своей судьбы, я заставлю ее найти кого-то лучше. Советую тебе отыскать такую же смелость, какую показала она. Этот путь был рискованным для нее, и если ты оттолкнешь ее, будет только хуже. В ее сознании нет мужчины милее и идеальнее тебя. От пяток до макушки, до глубины твоей души ты – тот, кого она желает. Радуйся, что я не повлияла на нее. Ты обещал, что будешь давать нам советы. Тебе стоило бы не тратить впустую краткие моменты для разговора.
Я вдруг вернулась к власти, Тиа отступила, отвернувшись от меня и дав нам больше личного пространства.
– Амон? Прости за это, – сказала я.
Он молчал минуту, а потом ответил:
– Нет. Не надо. Она права. Это ничего не меняет, но ты отдала все, чтобы спасти меня. Я могу признать это и любить тебя, пока не сделаю то, что нужно, пока не перестану быть вариантом.
– Что это значит? – нервно спросила я. – Амон?
– Она попросила совет, – сказал он. – Вот он. Когда ты встретишь стражей, оставайся с ними. Они защитят тебя. Если ты как-то попадешь в преисподнюю, избегай любой ценой Пучины отчаяния.
– Пучины отчаяния. Поняла.
– Если попадешь туда, ищи укрытия в деревьях.
– Что ты собрался делать? – спросила я, боясь его ответа.
– Использую Глаз. Я пользуюсь им, когда я в отчаянии. Пожирательница найдет меня, когда я полностью использую его, но если так я узнаю способ уйти отсюда, так тому и быть. Надеюсь, я вернусь в загробный мир в то время, когда ты прибудешь. Ты узнаешь, если у меня получится, я буду ждать тебя на причале. Что бы ни случилось, Лили, знай, что я люблю тебя, я ни на что не променяю ни секунды нашего времени.
