Текст книги "Слишком много убийств"

Автор книги: Колин Маккалоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Значит, все дело в имени.

Следующим утром, с ордером на руках, Кармайн в сопровождении полицейской машины и передвижной криминалистической лаборатории Патси подъехал к особняку Филипа Смита.

У дверей его встретила Натали Смит. Ее ярко-голубые глаза горели огнем, гладкое смуглое лицо перекосилось от гнева.

– Почему вы не оставите его в покое? – напустилась она на капитана, ее акцент стал еще сильнее.

– Сожалею, миссис Смит, но у меня ордер.

– Мне опять отправляться в беседку? Сегодня холодно.

– Нет, мэм. На этот раз мы обыщем беседку, так что оставайтесь в доме.

По густой траве между клумбами Кармайн подошел к похожей на античный храм ротонде с ионическими рифлеными колоннами и терракотовой крышей, напоминающей шапку китайского кули. Ступеньки и пол покрывала зеленоватая мозаичная плитка, остальная часть ротонды была из белоснежного мрамора. «Где в Америке найти мастеров, способных создать такое? – подумал Кармайн. – Колонны, вероятно, привезены из Италии, лучшие скульпторы там. Их американские коллеги могут разве что надгробные памятники ваять».

Поверхностный осмотр ничего не дал, но на то у Кармайна был Эйб Голдберг.

– Сумеешь отыскать здесь тайник? – спросил Кармайн.

Светлое веснушчатое лицо Эйба расплылось в улыбке, голубые

глаза сверкнули.

– А вода мокрая?

Кармайн сошел вниз и стал наблюдать за работой Эйба. Тот приказал двум полицейским убрать стол и стулья, стал в центр беседки, задрал голову и, кружась на месте, принялся разглядывать потолок. Затем так же пристально осмотрел пол. Используя в качестве ориентира Кармайна, прошел по кругу по каждой ступеньке. Лег плашмя на пол и начал простукивать его костяшками пальцев.

– Ничего, – констатировал он.

Каждая ступенька, имеющая форму кольца, состояла из двенадцати отдельных секций шириной в тридцать градусов. Длина верхних секций была чуть больше метра. Эйб переходил от секции к секции, пытаясь подсунуть под них лом. С пятой попытки ему это удалось. Секция, пригнанная так же плотно, как и все остальные, при нажатии сдвинулась и развалилась на зубчатые обломки.

– Смит пользовался не ломом, Кармайн. Вот смотри – тут есть направляющие, ступенька выдвигалась, как ящик стола. Но я все испортил, – с некоторым сожалением заключил он. – Такая работа насмарку. – Он пожал плечами. – Ну да ничего не поделаешь. Где моя камера?

Кармайн поморщился. Запах! Под вспышками фотокамеры Эйба капитан просунул обе руки в тайник и вытащил оттуда рабочий комбинезон, жесткий от высохшей крови. Камера жужжала и вспыхивала голубым светом. Пришлось немало потрудиться, прежде чем удалось как-то свернуть комбинезон и засунуть в бумажный пакет для вещдоков. Смит хранил свой сувенир в гораздо худших условиях, чем Ланселот Стерлинг, в швах и изгибах уже поселилась плесень.

– Больше ничего нет, – разочарованно сказал Эйб.

– Что ж, мы сфотографировали комбинезон на месте обнаружения, ступеньку, скользящий механизм – все, что только можно, – сказал Кармайн, садясь на корточки. – Этого вполне достаточно, но я хочу бритву. Где она может быть?

– Ты сказал, он хранит ее как инструмент возмездия, нечто особо ценное. Она не может лежать вместе с окровавленной одеждой, – сказал Эйб. – Вспомни Призрака, Кармайн!

– Значит, она не под ступенями, но где-то рядом, Эйб. В колонне! В одной из колонн должен быть тайник приблизительно… на уровне головы. Так, чтобы можно было смотреть не прикасаясь.

– Тогда ничего не выйдет, – пессимистически сказал Эйб. – Под мрамором пустоту не услышишь. Должен быть механизм, открывающий дверцу тайника. Дверца довольно тяжелая, по всей видимости, равна по высоте одному барабану колонны, – значит, привод электрический. Где-то под землей проходит провод. Все колонны, вероятно, полые внутри. Скорее всего тайник открывается при помощи дистанционного пульта. Смит ведь радиолюбитель, наверняка разбирается в таких вещах. Вряд ли он собирался захватить пульт с собой в Цюрих. Эта штука валяется где-нибудь среди барахла в радиорубке.

– Лучше сначала обследуй колонны с лупой, Эйб. Если дверца есть, по краям будут видны щели.

– Посмотри на колонну вблизи, Кармайн, – любая сгодится.

– Вот черт! – присмотревшись, выругался Кармайн. – Вертикальная линия по центру каждой канелюры.

– Надо найти пульт. Или придется рушить всю беседку.

– Нет, это варварство! Эйб, пошли посмотрим в радиорубке. Ордер не распространяется на дом, но рубка-то на крыше. Найдем пульт, а там уже не важно. Хотя нет, постой, очень даже важно! Смит слишком богат, он спустит на нас своих адвокатов. Сначала к судье.

Два часа спустя Кармайн возвратился для обыска радиорубки. Узнав, что доказательства убийства уже добыты, судья Туэйтс выдал ордер без лишних слов. При необходимости можно было обыскать хоть весь дом.

Этого не понадобилось. В радиорубке нашлись целых три пульта наподобие тех, которыми открывают двери гаража. Разница была в том, что все три были самодельными. Один из них открывал дверцу, скрытую в колонне.

На двух серебристых филигранных подпорках, внутри отделанной малиновым атласом выемки, покоилась опасная бритва, лезвие которой было убрано в ручку слоновой кости.

– Подставка не серебряная, – сказал Эйб. – Серебро тускнеет.

– Скорее всего хромированная, – всматриваясь, произнес Кармайн, – вряд ли платина.

Взяв чистый носовой платок, он осторожно вынул бритву, стараясь касаться ее кончиками пальцев. Бритву густо покрывала запекшаяся кровь, особенно в месте крепления лезвия к ручке. Кармайн поместил жуткий предмет в коричневый конверт, который тут же запечатали.

– Я забыл резиновые перчатки, – с сожалением сказал лаборант. – Доктор О’Доннелл требует собирать вещественные доказательства в перчатках.

– Ничего, как-нибудь обойдемся, – заверил Кармайн. – Когда шум вокруг этого дела уляжется, комиссар и ваш шеф планируют проработать вопросы, связанные с вещдоками. Это вечная головная боль.

– Если на бритве отпечатки Смита, – сказал Эйб, пряча камеру в футляр, – он не отвертится.

– При условии что есть отпечатки поверх крови.

– Уверен, что есть, Кармайн! Должны быть!

– Интересно, что открывают два других пульта. Дуг Неверующий меня точно убьет, но, похоже, без нового ордера не обойтись. Нужно обыскать дом и всю территорию – подсобные помещения, статуи, солнечные часы, каждый закоулок. Лишним не будет – печенкой чую.

– У нас этих ордеров и так уже под завязку, – возразил Эйб. – Куда еще?

– Что верно, то верно, Эйб, но преступник может ухватиться за любую нашу промашку. Только глупые копы этого не учитывают. Нужен ордер, где будет четко прописано, что мы имеем право искать тайники, открывающиеся при помощи дистанционных пультов.

– Тогда запасись новыми батарейками.

В субботу чета Дельмонико погрузилась в «фэрлейн» и взяла курс на Орлеан. Даже зная, что какое-то время ей придется провести одной, пока муж будет разговаривать с Филоменой Скепс, Дездемона была рада поездке. Она еще ни разу не бывала в Кейп-Коде, да и возможность выбраться куда-нибудь вдвоем выпадала не часто. В Холломене они находятся во власти многочисленной родни Кармайна и еще больше – его работы. Теперь же Дездемона была почти на сто процентов уверена, что в течение восьми ил и десяти часов муж будет принадлежать ей одной. Никто не постучит в дверь, никто не позвонит из управления. К тому же погода отличная – изумительный день на заре лета.

Джулиана они оставили с тетей Марией и целым роем кузин, которые души в нем не чаяли, Дездемона же, к счастью, была не из тех сумасшедших мамаш, которые не находят себе места, на несколько часов расставшись с драгоценным чадом. Движение на 95-й магистрали было оживленным; не только они с Кармайном решили отправиться в выходной день на Кейп-Код. Единственное, что омрачало настроение Дездемоны, – это автоматический пистолет тридцать восьмого калибра, висевший на поясе Кармайна, рядом с золотистым жетоном капитана. Дездемона хотела положить в бардачок пакетик с конфетами – и ахнула, увидев среди пачек патронов второй пистолет.

– Что это?! Куда мы едем, в Додж-Сити?

– Ты насмотрелась ковбойских фильмов, – улыбнулся Кармайн.

– А ты параноик! Правда-правда. Подумать только, два пистолета, пачки патронов! Что прикажешь мне чувствовать посреди такого арсенала? И Джулиан все это будет видеть?

– Запасной пистолет всегда лежит в бардачке, Дездемона. Ты туда никогда не заглядываешь, вот и все. А я забыл, что он там.

– Чушь! Ты скорее голову забудешь!

– Что ж, может быть, – усмехнулся он. – Без пистолета на боку я чувствую себя голым. Не волнуйся, когда пойдем завтракать, я надену пиджак, и никто ничего не заметит. Джон Сильвестри предложил взять тебя с собой, но не заставляй меня жалеть об этом, Дездемона. Я сегодня встречаюсь с двумя подозреваемыми. Уверен, никакой перестрелкой не пахнет, но полицейский, если он не совсем дурак, должен быть готов ко всему, – решительно закончил Кармайн.

Некоторое время Дездемона молчала, переваривая слова мужа. Она еще и виновата! Ее сила и независимость восставали против этого, но чувство справедливости требовало признать: она знала, за кого выходит замуж и что значит быть женой полицейского. Как все– таки по-разному женщины и мужчины относятся к оружию. Первые его ненавидят. Вторые уважают. Джулиан, конечно же, примет сторону отца.

– Интересно, – заговорила она наконец, – как спят другие женщины, зная, что у мужа пистолет под подушкой?

– Так же как и ты, прелестная леди. Без задних ног, пока дети не закричат.

Она засмеялась:

– В точку!

– Если бы я на работе перекладывал бумажки с места на место или стоял у станка, оружие было бы мне ни к чему, – продолжал Кармайн. – Полицейские – солдаты мирного времени. У них своя война, а солдаты должны быть вооружены. Хуже всего, что порой эта война затрагивает и обычных людей. Как тебя и Джулиана у лодочного домика.

Дездемона сглотнула.

– Тогда, может быть, мне тоже научиться стрелять, хоть у меня и нет пистолета.

А что, хорошая мысль, – потеплев, сказал Кармайн. – Несчастные случаи с оружием чаще всего происходят из-за элементарного невежества. Я договорюсь, чтобы тебя поучили на полицейском стрельбище. Тебе лучше освоить автоматический пистолет, как мой новый. Револьвер остался только у Сильвестри.

«Еще одна битва проиграна, – подумала Дездемона. – Я не смогла склонить его на мою сторону, зато он склонил меня на свою. Что бы я сделала, если бы Джулиану грозила опасность? Защищала бы его любыми средствами».

Они не спеша катили между изысканных приморских особняков Род-Айленда, большей частью переоборудованных в учреждения и дома отдыха, но не ставших менее роскошными, чем во времена прежних хозяев-миллионеров. После завтрака Кармайн и Дездемона снова сели в машину и свернули в «бицепс» Кейп-Кода. Дездемона пришла в восторг от красоты окрестных мест.

– Видела бы ты, как тут в июле, когда расцветают розы, – сказал Кармайн.

– Удивительно, как много в этой части Америки чудесных местечек. Будто в Европе. Я думала, приморские деревни в Коннектикуте великолепны, но здесь они еще лучше… Нет, и те и эти хороши по-своему.

В Орлеан они приехали только во второй половине дня. Кармайн высадил Дездемону у дюн, бегущих вдоль предплечья полуострова со стороны Атлантики, а сам поехал к Филомене Скепс.

Она его ждала и казалась совершенно невозмутимой. «Что ж, придется нарушить твое спокойствие», – думал Кармайн, устраиваясь на белом стуле на веранде позади дома.

– Когда вы переезжаете в Бостон? – спросил он.

– Не раньше сентября. Последнее лето на мысе.

– Дом вы, конечно, не продадите?

– Нет, хотя вряд ли смогу часто сюда выбираться. Дезмонду нужны кинотеатры, пинбол, общение с друзьями.

Филомена говорила тем же спокойным, ровным голосом, и все же в нем послышалась скрытая печаль, словно журчание воды в подземном потоке. «Ага, – понял Кармайн, – похоже, она начинает подозревать о сексуальных предпочтениях сына».

– Вы уже определились насчет будущего «Корнукопии»?

– Думаю, да, – ответила она со слабой улыбкой. – Председателем правления останется Фил Смит, а я буду на заднем плане как опекун владельца контрольного пакета. Не вижу причин что-то менять, если не произойдет ничего экстраординарного. Место Эрики займет Тони Бера. В остальном состав правления не изменится.

– Я приехал именно по поводу правления, миссис Скепс, – продолжил Кармайн тем же формальным тоном. – Филипу Смиту придется покинуть его навсегда.

Ее темно-зеленые глаза расширились.

– Что вы имеете в виду?

– Смит арестован по обвинению в убийстве и шпионаже.

Она тяжело задышала и схватилась за шею.

– Не может быть! Фил… Вы ошибаетесь, капитан.

– К сожалению, нет. Есть неопровержимые доказательства.

– Фил – шпион?

– Да. Он передавал секретную информацию в Москву по крайней мере в течение десяти лет.

– Так вот почему… – Она умолкла.

– Почему что, миссис Скепс?

– Между собой они с Натали разговаривают на русском языке.

– Жаль, что вы не сказали мне об этом раньше, мэм.

– Я никогда не придавала этому значения. Натали с трудом изъясняется на английском, но хорошо знает русский, хотя это не ее родной язык. Фил говорил, что выучил русский на берлицевских курсах, когда они с Натали поженились. Часто шутил об этом.

– Что ж, теперь все очень серьезно.

Она беспокойно заерзала на стуле.

– Тони! Где Тони? Вы его не видели? Он должен быть где-то здесь.

– Зная мистера Бера, рискну предположить, что он стоит за домом в ожидании удобного момента. – Кармайн встал и, подойдя к углу дома, прокричал: – Мистер Бера! Вы нужны миссис Скепс!

Бера появился несколько секунд спустя, быстро взглянул на Филомену и, впившись глазами в Кармайна, сердито спросил:

– Что вы ей сказали? Почему она в таком состоянии?

Кармайн изложил суть дела, что привело Бера в не меньшее изумление, чем Филомену. Они сидели на чугунной скамейке, прижавшись друг к дружке, и смотрели на Кармайна так, будто он принес

им смертный приговор.

– Два свободных места в правлении! – воскликнул адвокат.

«Так вот что его волнует, – подумал Кармайн. Шпионаж и убийство – ерунда, главное – покладистое правление, чтобы не пострадали интересы юного Дезмонда, а заодно и его собственные. За мистером Энтони Бера нужен глаз да глаз».

– Если вас это хоть как-то утешит, последним приказом мистер Смит назначил нового управляющего директора «Корнукопии-Сентрал», – бодро сказал Кармайн. – Он будет выполнять те же функции, что Эрика Давенпорт, не являясь, однако, членом правления. Это мистер Майкл Дональд Сайкс.

Ни одного из собеседников новость не заинтересовала, но Кармайн на это не рассчитывал. Ему хотелось увидеть реакцию на имя Сайкса, – если бы она была, пришлось бы покопаться в его прошлом. К счастью, этого не понадобится.

От Филомены он уехал с твердым убеждением, что в ближайшие восемь лет Тони Бера постарается снять из бидона юного Дезмонда как можно больше сливок. Но это уже преступление из разряда «беловоротничковых» – не его, Кармайна, забота.

– Как странно устроен мир, – сказал он Дездемоне по пути в ресторан морепродуктов. – Кто-то украдет у своей фирмы десять тысяч и попадет в тюрьму, а другой тащит миллионы, и все ему сходит с рук.

– Всегда выгоднее быть на вершине горы, чем у подножия. Кармайн, я так тебе благодарна за сегодняшний день! Волны, песок, ветер, играющий в волосах, прелестные деревни – настоящий рай!

– Зато у меня такое чувство, будто я что-то упустил, – проворчал Кармайн. – Эта парочка, может, не шпионы и убийцы, но уж точно не невинные овечки. Бера опутал Филомену и вдобавок совратил ее сына. Ублюдок на все горазд.

– Какая гадость! Заниматься любовью с женщиной и ее сыном! Она, конечно, не знает?

– Не знает, но начинает подозревать, что юному Дезмонду чересчур нравятся мужчины. Если бы ты видела мальчика, поняла бы, что опасность такого рода ему грозила в любом случае. Слишком красивый. Вероятно, это началось в школе, и Филомена винит себя.

– Ты считаешь, это в нем природная склонность?

– Определенно.

– Он женоподобный?

– Отнюдь! Твердый как кремень, суровый как утес.

«Фэрлейн» въехал на стоянку перед рестораном.

Дездемона отбросила переживания. Это не ее дело, хотя она тоже мать. Сегодня ничто не сможет омрачить ее счастье, думала она, заказывая салат из омара. Она спешила возвратиться из Лондона в Холломен, чтобы не пропустить благоприятный период для зачатия, иначе пришлось бы ждать следующего месяца. Джулиану скоро полгода; если она забеременеет сейчас, ему будет пятнадцать или шестнадцать месяцев, когда родится второй ребенок. Это нормально. Если будет мальчик, он успеет возмужать до того, как Джулиан покинет дом. Дети часто не ладят друг с другом, но при такой разнице в возрасте младший сможет дать отпор старшему.

Умиротворенная, Дездемона заснула, привалившись к плечу мужа, прежде чем они добрались до Провиденса. Это был замечательный день, но Кармайн надеялся, что ездить в Орлеан по делам ему больше не придется.

Глава тринадцатая

В понедельник Кармайну разрешили навестить Филипа Смита в больнице «Чабб-Холломен». По настоянию Кармайна Смита разместили в отдельной палате в конце коридора, подальше от пожарной лестницы. Палату напротив реквизировало полицейское управление. Охранники Смита могли там принять душ, выпить кофе и отдохнуть в удобных креслах во время перерывов. Каким-то образом комиссар добился того, чтобы счет оплачивало ФБР.

Палата Смита была завалена цветами. Теплый сиреневый цвет стен, мягкая мебель создавали почти домашний уют. Однако впечатление портила стерильная кровать с кучей ремней и блоков над ней – адская конструкция, на которой любой человек, независимо от его богатства и власти, кажется жалким и беспомощным.

Филип Смит выглядел старше своих шестидесяти лет: красивое лицо осунулось, серо-голубые глаза поблекли. Из-за переломов он не мог поворачиваться самостоятельно. Двигались только глаза. Как ни странно, сиделки рядом не было.

– Я вас уже несколько дней жду, – сказал Смит.

– Где ваша сиделка?

– Она идиотка! Я приказал ей сидеть на посту, пока не вызову. Я благодарен за помощь, когда в ней нуждаюсь, а навязчивость ненавижу: «Не хотите ли этого? Не желаете ли того?» Тьфу! Когда мне что-то понадобится, я скажу сам. При таких счетах обивка должна быть из итальянской лайки, – сказал он.

Кармайн сел в кресло, обитое сиреневым винилом.

– Чтобы какой-нибудь карапуз помочился на нее? Помилуйте!

– Верно. Оставим итальянскую кожу для залов заседаний и директорских кабинетов. Там, куда вы отправитесь, мистер Смит, не будет даже винила. Только пластмасса, сталь, жесткий матрас и бетонный пол.

– Чушь! Меня не станут судить.

– Холломен станет. Вас допрашивало ФБР?

– Бесконечно. Именно поэтому я жаждал видеть ваше лицо, капитан. В нем есть определенное романское благородство, которое у фэбээровцев начисто отсутствует. Наверное, единственный, кто не примчался ради меня из Вашингтона, – это сам Джордж Эдгар Гувер, но я не много потерял – он, говорят, толстый и обрюзгший.

– Внешность бывает обманчива. Вам предъявили обвинение?

– В шпионаже? Да, но дальше они не пойдут. – Смит ощерился, показывая пожелтевшие в больнице зубы. – Я потерял свою удачу. Она разбилась о вашу.

– Мужчинам вашего возраста не следует гонять на спортивных автомобилях с двенадцатью цилиндрами. Шел дождь, дорогу размыло, вы ехали слишком быстро и были невнимательны. Вот и все.

– Не бередите рану. Я сто раз ездил по той дороге в аэропорт. Наверно, слишком разволновался, что наконец полечу на собственном самолете.

– Мистер Смит, я обвиняю вас в убийстве Диди Холл. Мы нашли окровавленный комбинезон и бритву.

Глаза Смита сверкнули ненавистью; тело напряглось, он попытался приподняться, но застонал от боли.

– Грязная ничтожная шлюха! Она заслуживала смерти, как и все шлюхи. Собаке собачья смерть!

– Меня интересует, почему Диди не убегала и не сопротивлялась.

– Мне нужна медсестра, – со стоном сказал Смит.

Кармайн нажал кнопку вызова.

– Смотрите, что вы наделали! – упрекнула его медсестра, вводя шприцем лекарство в капельницу.

– Не лезь не в свое дело, дура! – прошептал Смит.

Негодующе вскинув голову, женщина удалилась.

– Я хотел бы знать, почему Диди вы убили собственноручно, – сказал Кармайн.

– Хотели бы? Вопрос в том, хочу ли я вам об этом рассказывать. – Теперь, когда боль утихла, Смит поудобнее устроился на подушках. – Мы одни? У вас нет магнитофона?

– Мы одни, и магнитофона нет. К тому же запись может считаться доказательством, только если она велась с вашего согласия и при свидетелях. Когда я предъявлю вам официальное обвинение, со мной будут свидетели, и я зачитаю ваши конституционные права.

– Столько беспокойства, и все ради моей скромной персоны! – съязвил Смит. Его глаза затуманились. – Хотя… почему бы нет? Вы – помесь мастифа и бульдога, но в вас есть и что-то кошачье. Вы патологически любопытны, как говорила Эрика. Она вас боялась.

Его веки опустились, он задремал. Кармайн терпеливо ждал.

– Диди! – внезапно произнес Смит, открыв глаза. – Подозреваю, вы искали мою дочь в Корпусе мира?

– Искал, но не нашел.

– Добрые дела ради мира во всем мире Анну не интересовали, – продолжал Смит. – Ее наклонности были разрушительными, а не созидательными, и в Америке они нашли благоприятную почву. Здесь общество не применяет к трудным подросткам практически никаких мер воздействия. Наш переезд из Западной Германии в Бостон, а затем в Холломен пришелся очень некстати. Скучная, однообразная жизнь в Европе – и вдруг вседозволенность, разнузданность, бесстыдство. Все одно к одному – трудный возраст, трудный ребенок, неподходящее место… – Смит умолк.

Кармайн ничего не говорил и даже не шевелился. Смит сам все расскажет, постепенно, когда будет готов.

– Школа? Что школа? В нее можно вообще не ходить. Анна и не ходила. Нам с Натали не оставалось ничего другого, как заявить, что мы учим ее дома. Мы были совершенно бессильны, а она окончательно отбилась от рук. Смеялась, издевалась над нами. Мы не могли ей доверять. Это все равно что иметь врага в доме – с четырнадцати лет Анна стала понимать, что мы что-то скрываем. В конце концов мы с Натали решили дать ей столько денег, сколько она пожелает, и пусть делает, что хочет. – Смит мрачно усмехнулся. – Не странно ли: почти никто не знал, что у нас есть дочь, – так редко она бывала дома. Мы смирились с тем, что потеряли ее, и продолжали выполнять свой социалистический долг.

Снова пауза. Смит дремал, Кармайн смотрел на него.

– В четырнадцать у нее появился парень. Двадцатилетний мелкий уголовник по имени Рон Дэвид – чернокожий! – Смит буквально выплюнул последнее слово, заставив Кармайна вздрогнуть. – Она помешалась на сексе, спаривалась с тем парнем, где можно и где нельзя, в любое время суток. У него была квартира в гетто на Аргайл-авеню – мерзкая клоака с полчищами крыс, куда он таскал шлюх, включая Диди Холл. Рон познакомил Анну с Диди, а Диди познакомила Анну с героином. Вас это ужасает, капитан Дельмонико? Не торопитесь ужасаться! Самого гнусного я еще не рассказал. Анна и Диди стали любовницами. Они были неразлучны. Неразлучны…

«О Господи, – подумал Кармайн, – я не хочу этого слышать. Отдохните, мистер Смит, поспите еще немного. Любили ли вы свою своенравную дочь, была ли она такой никчемной оторвой? Кто вас разберет?»

Смит продолжал:

– И героин, и Диди стали для Анны жизненно необходимы. От Рона она перебралась в квартиру Диди. – Снова зловещая усмешка. – Ему это, конечно, не понравилось. Деньги Анны теперь доставались Диди. Думаете, я не предлагал дочери уехать куда-нибудь на западное побережье и жить там вместе с Диди в хорошем доме? Еще как предлагал. Но нет, это было бы слишком удобно для ее родителей! Ей с Диди нравилось жить в хлеву! Героин достать не проблема, а остальное не имеет значения.

– Как долго Анна и Диди были вместе? – спросил Кармайн.

– Два года.

– Это происходило в самом начале пятидесятых?

– Да.

– Значит, Диди была немногим старше Анны. Обе совсем еще дети.

– Не смейте их жалеть! И меня тоже! – закричал Смит.

– Я и не думал жалеть вас, но их мне действительно жаль. Что произошло потом?

– Рон ворвался в квартиру Диди с опасной бритвой, намереваясь свести счеты. Я плохо разбираюсь в жаргоне, но думаю, он был, что называется, «совсем укуренный». В результате бритвой воспользовалась Анна. Перерезала ему горло от уха до уха. Диди позвонила мне домой и все рассказала. Я тогда как раз… начал выполнять свой социалистический долг в «Корнукопии». Пришлось заниматься еще и этим кошмаром. Рон исчез – не надейтесь найти его тело, капитан! Оно далеко от Коннектикута.

– Где теперь Анна?

– В Сибири, в лагере, где нет ни героина, ни секса, ни шлюх, – ответил ее отец. – Ей тридцать один год.

– И все эти годы вы копили злобу на несчастную, беззащитную проститутку? – недоуменно спросил Кармайн. – Бог мой, неужто вам никогда не приходило в голову, что часть вины, возможно, лежит на вас самом?

Второй вопрос Смит пропустил мимо ушей.

– Несчастную, беззащитную – чушь! – закричал он. – Диди Холл – симптом болезни, разъедающей гниющую зловонную тушу Америки! Таких, как она, нужно расстреливать или отправлять на каторгу! Шлюхи, наркотики, евреи, гомосексуалисты, черные, подростковая распущенность!

– Меня от вас тошнит, мистер Смит, – невозмутимо сказал Кармайн. – Вы не социалист и патриот, вы – нацист. Маркс и Энгельс оба были евреями, и они плюнули бы вам в лицо! Когда вы присвоили себе личность настоящего Филипа Смита? Он был полковником армии США, но темной лошадкой. Ни с кем особенно не общался, куда-то уходил, приходил. Сослуживцы по его западногерманской базе считали его агентом одной из секретных служб. Удивляетесь, откуда мне это известно? Ведь даже ФБР пришло к выводу, что он из ЦРУ, и прекратило наблюдения. Элементарно, мистер Смит! В войну я служил в военной полиции – по старым каналам могу разузнать о ком и о чем угодно. В сорок шестом, выполняя секретное задание, один Филип Смит был похищен и застрелен, другой занял его место. Этот второй Филип Смит, то есть вы, возвратился в начале сорок седьмого года из Германии в Америку вместе с женой-иностранкой. Тогда это была не редкость. Так вы появились в Бостоне – полковник в отставке с семьей.

Смит слушал внешне спокойно, с ухмылкой на лице. Только в глазах – окошках одурманенного морфием мозга – стояли изумление и страх.

– Новоиспеченный бостонский аристократ и миллионер держался особняком – так было легче выдавать себя за Филипа Смита, благо у того не было близких родственников, а с сорокового года в городе его никто не видел – он пошел служить в армию задолго до Перл-Харбора. Со Скепсами вы «породнились» очень остроумным способом. Упоминали о своем родстве каждому встречному и поперечному, до тех пор пока все, в том числе Скепсы, в него не поверили. В пятьдесят первом году, через четыре года после появления в бостонском обществе, вы вошли в совет директоров «Корнукопии». Построили свой замечательный особняк, переехали в Холломен и стали тем, кто вы есть, – высокомерной, безжалостной сволочью. Все в «Корнукопии», включая тогда еще юного Дезмонда Скепса, приняли как данность, что в правлении вы – чисто декоративный элемент; большего от вас не ждали. В конце концов, что в этом удивительного? Обычное дело – члены правления получают жалованье, а работают другие.

– Завидуете, капитан?

– Завидую? Ничуть, мистер Смит. Скорее, восхищаюсь. Представляю, как трудно выполнять патриотический долг, купаясь в роскоши в окружении идеологических врагов! Вам никогда не приходилось жить в квартире на шестом этаже без лифта и горячей воды, где зимой перемерзают трубы. Вы, мистер Смит, выше простого народа, и не важно, в какой стране находитесь – в США или в СССР, верно? Вы и здесь, и там разъезжаете в лимузине, имеете слуг, с которыми можно обращаться по-свински, пользуетесь всеми привилегиями партийного бонзы. Здесь партия капиталистическая, там – коммунистическая. Для вас никакой разницы! Что ж, вы подвели обоих господ, которым служили. Теперь вы не нужны никому.

– Вы фантазер и романтик, капитан Дельмонико, – проговорил Смит. Губы его тряслись от плохо скрываемой ярости.

– Вы не первый, кто меня так назвал, но я лично не вижу в этом ничего плохого. – Кармайн наклонился, и его лицо оказалось над лицом Смита. – А знаете, что самое фантастичное в этой истории? Вас подвел спортивный автомобиль – игрушка и секс-символ капиталистического мира. Вам едва не удалось выйти сухим из воды! И в провале виноваты только вы сами. Подумайте об этом, когда будете сидеть на вонючей параше, глядя на старый тюремный матрас в пятнах! Вас придется изолировать, потому что самый отпетый убийца или растлитель малолетних будет относиться к вам как к последней дряни. Как к изменнику. Ах да, вас же посадят за убийство, а не за измену, верно? Богатый парень нигде не пропадет – можно подкупить тюремного начальника, и все уже не так плохо. Не надейтесь, мистер Смит. Какой бы тюрьме ни выпала честь принять вас в свои стены, там узнают о вашей измене. Книги будут приходить к вам измазанные дерьмом, журналы – порезанные на ленты, а ручки не будут писать…

– Замолчите! Замолчите! – Лицо Смита стало белее простыни. —

Вы не посмеете. ФБР и ЦРУ этого не допустят! Им нужны имена, они рассчитывают, что я назову им имена! Мне создадут все условия – сами убедитесь.

– И кто из нас фантазер? – усмехнулся Кармайн. – Они отдадут вас властям штата и будут ждать, пока ваша информация подтвердится, а она никогда не подтвердится. Все агенты, которых вы знаете, принадлежат вашей ячейке и замешаны в убийствах.

– Вы ошибаетесь!

– Я прав. Вы не предстанете перед судом за шпионаж, поскольку дело связано с государственной тайной, но камера за убийство вам гарантирована, мистер Смит, и вам она не понравится.

Свободной левой рукой Смит ударил по кровати.

– Все из-за этой шлюхи!

– Именно, – сурово сказал Кармайн. – Дезмонд Скепс узнал о Диди и Анне и привел Диди на банкет фонда Максвеллов, чтобы вас подразнить. Я предполагаю, он обвинил вас в распаде своего брака, а затем в разрыве с Эрикой. Почему вас – не знаю, и вы скорее всего тоже. Скепс был склонен к паранойе, а вы обладаете массой качеств, которых ему не хватало, – хороший вкус, изящные манеры, обаяние. Скепс же стоял за дверью, когда Бог раздавал таланты. Помимо прочего, он довольно труслив, и в тот вечер подбодрил себя выпивкой. Он не знал, что вы – Улисс; об этом ему рассказала Эрика. На ваше счастье, Скепс был слишком пьян и ничего не понял. И все же банкет стал началом вашего крушения.

– Чушь и грязная ложь, – устало сказал Смит.