Текст книги "Слишком много убийств"

Автор книги: Колин Маккалоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Завидую женщинам, которые сделали карьеру, – вздохнула Кэнди.

– Тогда почему бы вам ее тоже не сделать? – дружелюбно заметил Грирсон.

– У вас прекрасная карьера! – буркнул Коллинз. – Жены и матери.

Первей загоготал.

– Тебе просто не дает покоя, что серая кобыла обошла тебя у самого финиша. Эрике очень идет этот цвет, серый. Не кисни, Фред! Как знать, может, гонка еще не закончена.

– Для меня закончена. И для тебя тоже. И для Фила. Вот старина Уоллес еще повоюет. Он один выживет, – сказал Коллинз.

– Думаете, настают трудные времена? – спросил Кармайн.

– Обязательно настанут, – подтвердил Первей.

– Это было, наверное, как гром среди ясного неба, – продолжал Кармайн.

– Что? – не понял Коллинз.

– Завещание.

– Оно просто оскорбительно! Нив какие ворота! – прошипел Коллинз.

– Кто-нибудь из вас предполагал что-то подобное?

Ответил Грирсон:

– Никто. Даже Фил Смит, хотя он был ближе всех к Дезмонду. Я бы сказал, что завещание поддельное, если бы юристы компании «Тумс, Хильярд, Спендер и Хантер» не составили его, не присутствовали при подписании, а потом собственноручно не положили документ в сейф. В Холломен завещание доставили в бронированном кейсе, прикованном к руке курьера, и Бернард Спенсер открыл чемоданчик в нашем присутствии. Так что это подлинник, никуда не денешься. Я надеялся, там хотя бы будет сказано, почему Дезмонд выбрал Эрику, но ничего подобного: ни единого комментария, даже в сноске. Сплошь юридические формулировки, страница за страницей, чтоб никакой Энтони Бера носа не подточил, если захочет опротестовать завещание в пользу Филомены.

– Думаете, доктор Давенпорт не способна как следует управлять корпорацией?

– Я думаю, доктор Давенпорт способна отправить «Корнукопию» прямо в пропасть. Я собираюсь добиться от Эрики согласия на продажу мне «Дормуса», когда все полетит в тартарары, – сказал Грирсон.

– Вы знали, что доктор Давенпорт – любовница мистера Скепса? – поинтересовался Кармайн.

Все оторопели. Вопрос застал их врасплох. Они и не подозревали. А Кармайн, каналья этакая, пришел и всадил им еще один отравленный шип под кожу!

– Да бросьте! – воскликнул капитан насмешливо. – Наверняка вам это приходило в голову, когда вы узнали про завещание, даже если до этого ни о каких амурах не догадывались.

– Что до меня, – проговорил Грирсон, – я всегда искренне полагал, что Дезмонд избрал Эрику за ее профессионализм. Дай сейчас я не вижу поводов менять свое мнение. Не такой человек Дезмонд, чтобы позволить чувствам взять над собой верх. Он ошибся в оценке ее способностей, но и только. То, что она была его любовницей, роли не играет.

– Спасибо, мистер Грирсон. Собственно говоря, мистер Скепс прекратил интимные отношения с доктором Давенпорт четыре месяца назад, а завещание составил два месяца спустя. Как вы правильно заметили, решение принято явно не под действием чувств, каковы бы они ни были. Однако меня удивляет, что вы вопреки общему мнению считаете доктора Давенпорт непригодной к руководящей должности. У вас есть особые причины?

– Мое чутье, – сказал Уоллес Грирсон. – Все, что умеет Эрика, – это пустить пыль в глаза, запудрить мозги клиенту. Вы умный человек, капитан Дельмонико, и у вас большой жизненный опыт. Знаете, в каждом классе всегда есть круглый отличник, которому пророчат блестящее будущее. Но всегда есть и другой или другая, кто крутится у вершины, никогда ее не достигая, – потому что она (пусть это будет она) мыслит слишком индивидуально и нестандартно. И знаете что? На встрече выпускников через двадцать лет оказывается, что как раз у нее блестящая карьера. Эрика – это примерная девочка с отличными отметками, но она никогда ничем не руководила, кроме юридического отдела. У нее узкий кругозор, а вместо мозга – калькулятор. Дезмонд ей очень помогал, сам того не замечая. – Грирсон нахмурился. – Еще мое чутье говорит, что управлять промышленной империей – не голубая мечта Эрики. Она стремится к чему-то другому, только я не знаю к чему.

– Чутье, мистер Грирсон, замечательная штука, – торжественно произнес Кармайн и, не дожидаясь Дездемону, удалился.

«Вечеринки, – подумал он, – куда лучший источник информации, чем официальные допросы». Если бы Майрон не организовал этот прием, миссис Хайман не увидела бы женщину в коричневом «блине» и так ничего бы и не вспомнила, а у корнукопского правления не развязались бы языки от выпивки.

«А хозяйка-то поскучнела, – заметил он, направляясь в сторону Эрики. – Ничего удивительного – гулянки в шумной компании не в ее характере. Майрон – другое дело. Западное побережье вошло ему в плоть и кровь, он обожает вечеринки. Нет, не так, не так, Кармайн! Он просто не может жить без блеска и суеты, без людей, красующихся друг перед другом, без гомона деляг, заключающих сделки. Вечеринки только часть этого мира с обедами в «Поло Лаундж» и ужинами в самых модных ресторанах недели. Майрон отбывает епитимию, когда приезжает к нам. Нет, иудеи не налагают епитимию. У Майрона это больше похоже на то, как люди стегают себя связкой прутьев, перед тем как броситься в бассейн или раскаленный пар. Мы для него эти прутья, позволяющие ему заново ощутить прелесть своего мира. За что я его люблю? За то, что он совершенный джентльмен, истинный отец Софии, воплощенная доброта и щедрость и вообще славный парень. Однако мое чутье подсказывает, что его поезд любви снова свернул не в тот тоннель. Сначала Сандра, теперь Эрика. Плохой из него стрелочник».

– Устали? – спросил он Эрику.

Она посмотрела на него испуганно:

– Заметно?

– Не очень. Просто у вас нет дара поддерживать светскую беседу, и вы не стремитесь его приобрести.

– А вы считаете, что должна стремиться?

– Зависит от ваших планов. Если у вас с Майроном серьезно, то да. Он живет в мире светской болтовни, остроумных фраз, полунамеков, делового жаргона. Где вы с ним познакомились?

– В Нью-Йорке, на заседании совета директоров «Хардинджа», его банка. Майрон мне показался страшно обаятельным.

– Таким он кажется половине женщин. Он, конечно, рассказывал вам, что женат на моей бывшей жене?

– Да. Хотя, честно говоря, не представляю, как вы оба могли заинтересоваться одной и той же женщиной.

– Вы просто не знаете, как выглядела Сандра в двадцать лет! Внешне чем-то похожа на вас, только без мозгов. Зато у нее был такой трогательный, беспомощный вид, что всякому невольно хотелось защитить ее от малейшего ветерка. Лицом и фигурой София пошла в нее, но, к счастью, не обделена и умом.

– По мне, тем лучше. Терпеть не могу глупых женщин! – резко заявила Эрика.

– Во всяком случае, глупость не лишает женщину привлекательности.

– Для меня лишает!

– Значит, вам нравится, что София умная.

– Да. Она понимает, что у нее смазливое личико, но она не позволит этому решать ее судьбу.

– Вы судите о внешности Софии с тех же позиций, что и о своей собственной – красотой можно воспользоваться как инструментом, когда не остается другого выхода, а в остальном это лишь ненужный довесок. София думает по-другому. Для нее внешность – неотъемлемая часть того, что за ней скрывается. София не делит себя на части.

– Я у вас всегда оказываюсь не права! – отрезала она, отвернулась и увидела припоздавших гостей. – Филомена, Тони!

Кармайн отошел и занял удобную позицию, откуда мог видеть, как Эрика представляет Майрону Филомену Скепс и Энтони Бера, а Майрон, всегда радующийся новым знакомствам, приветствует их с тем же энтузиазмом, что и первых гостей.

Филомена, как показалось Кармайну, была лет на пять моложе Эрики и совершенно ее затмила. Подобно Делии она была одета в приталенное платье с розовыми оборками, но на этом сходство заканчивалось. Хотя она жаловалась на скаредность Скепса, на ней были потрясающие розовые бриллианты. Энтони Бера прекрасно дополнял образ и делал его совершенным.

Филомена с Эрикой перекинулись парой фраз, потом Майрон увел Бера знакомиться с мэром, и разговор двух женщин продолжился. Их мимика и жесты выражали удовольствие, улыбки лучились искренностью, но Кармайн чувствовал, что речи были отнюдь не сладкими и приятными. Филомена отказалась от предложенного бокала шампанского, предпочла чилийское красное вино. Эрика суетилась вокруг бывшей жены Дезмонда Скепса, как разволновавшаяся невеста вокруг суровой свекрови: «Хотите омара? Нет? Волован с курицей? Нет? А вот этот чудесный деревенский паштет? О, замечательно!»

Наконец Бера освободился из-под опеки Майрона и, вызволив Филомену, препроводил ее к маленькому столику, подал бокал чилийского вина и поставил перед ней поднос с яствами, в которых та без охоты стала ковыряться. Став позади ее стула, Бера не спускал глаз с Эрики Давенпорт. Очевидно, за всем этим скрывались какие-то тайные нити, но Кармайн не мог понять, откуда и куда они ведут. К ним подошли поздороваться Фил Смит с женой, щеголявшей – о боги! – достославной коричневой шляпой в форме блина.

* * *

Их визит вежливости продолжался недолго. Смит утащил свою жену едва ли не силой, словно боялся, что бедняжка скажет что-нибудь лишнее. Распознав родственную душу – вероятно, по наряду, – Делия живо завладела женой Смита, и обе женщины, одетые хуже всех в зале, ушли вместе. Следующими к столику приблизились Гас Первей и Фред Коллинз. Энтони Бера чопорно поздоровался с ними и больше не произнес ни слова, предоставив право говорить Филомене. Когда Коллинз, пьяный настолько, что едва держался на ногах, стал проявлять признаки излишнего волнения, Бера быстро ступил между ним и стулом Филомены и, очевидно, попросил Первея увести своего приятеля. Первей подчинился, однако минуту спустя Филомена попросила удалиться уже Бера. Тот запротестовал было, но ее подбородок выдвинулся настолько властно, что даже Кармайн был впечатлен. Бера закусил губу и отошел, оставив Филомену одну. Кого же она ждет?

Тут к ней присоединился Майрон, разрушая своим хозяйским радушием ее планы. Наблюдая со стороны, Кармайн не мог точно понять, каким способом ей удалось от него отделаться, во всяком случае, она сделала это изящно – Майрон ушел улыбаясь. Филомена Скепс снова осталась одна.

Затем подходили еще несколько человек, она с ними также мило беседовала, после чего они быстро удалялись: доктор Полина Денби (вот это любопытно!), Моусон, Анджела Макинтош. Кармайн потихоньку подходил ближе, жалея, что гости еще не начали расходиться – в такой сутолоке едва ли удастся что-нибудь подслушать.

И, наконец, явилась та, кого ждали, – Кармайн сразу это понял по выражению лица Филомены. Эрика Давенпорт!

Филомена подозвала официанта, и через секунду столик был очищен от посуды с едой. Эрика оперлась о столешницу и повернула лицо к бывшей жене Скепса, которая тоже повернулась к ней. Кармайн с раздражением смотрел на их профили; он умел читать по губам, но только если слова произносились четко и лица собеседников были обращены к нему; сбоку это было невозможно.

Вокруг обеих женщин возникла некая аура решительности и отчужденности, и кое-кто из гостей, направлявшихся в их сторону, останавливался и поворачивал обратно. Вероятно, новость об опекунстве уже распространилась в зале, и никто не хотел своим вмешательством невольно нарушить ход переговоров. В том, что происходили переговоры, не могло быть сомнения; чем еще объяснить приезд Филомены на вечеринку? Нейтральная территория. Где еще Филомену не будет преследовать призрак «Корнукопии»? В Орлеане? Туда Эрика ни за что бы не поехала.

Энтони Бера наблюдал за собеседницами с напряженным и болезненным вниманием, что-то рассеянно отвечая стоявшему рядом Уоллесу Грирсону. Затем Фил Смит и коричневая шляпа загородили ему обзор, и Бера сдался.

Переговоры длились не меньше получаса, причем к их окончанию Эрика Давенпорт выглядела очень усталой, а Филомена Скепс – красивее, чем прежде. Затем Эрика хлопнула себя ладонями по коленям, оторвалась от столика и, поцеловав Филомену в лоб, ушла к Майрону.

– Я выжата как лимон, – пожаловалась Дездемона, сбрасывая с ног босоножки, едва они с Кармайном сели в машину.

– Я тоже, моя милая. Ты сегодня была великолепна.

– Правда?

– Правда. Фигура у тебя не хуже, чем у любой голливудской звезды, и платье сидит как влитое.

– Разве не странно? Женщины всегда стонут, что беременность испортила им фигуру, а вот мне материнство пошло только на пользу.

– Как думаешь, что теперь чувствует Майрон?

Она задумалась.

– Хороший вопрос. Влюблен он, конечно, выше крыши – видал тот бриллиантовый браслет? – но, должно быть, до Майрона, наконец, дошло, что милейшая Эрика в отличие от него не испытывает восторга от вечеринок. Пожалуй, Сандра ему подходит больше.

– Между прочим, документы на развод он еще не подавал. Дездемона выпрямилась на сиденье «фэрлейна», который как раз сворачивал на пустынную Саут-Грин-стрит.

– Вот как! Не торопится, значит, сжигать последний мост для отступления?

– Я тоже так подумал.

Дездемона придвинулась вплотную к его боку.

– Видел женщину в коричневой шляпе? Ну и мерзость!

Глава седьмая

Судья Дуглас Уилфред Туэйтс много лет возглавлял Холломенский окружной суд, став его неотъемлемым атрибутом. Юридическое образование с первого курса и до магистратуры он получил в Университете Чабба и был «чаббистом» до мозга костей. Истинный коннектикутский янки, он отнюдь не стремился получить в свое распоряжение более значительный судебный округ, не допуская даже мысли жить или работать где-либо еще. После работы его ждали прекрасный дом в Басквош-Пойнт, у залива, по которому судья в свободные часы катался на лодке, и преданная жена, восхищавшаяся его остроумием. Двое детей, которым было уже за двадцать, когда подошло время поступать в университет, сбежали от отцовского деспотизма на западное побережье – для Дугласа это все равно что на планету Меркурий.

Назвать судью «ненормальным» специального агента ФБР Теда Келли, вероятно, побудило какое-то прихотливое воспоминание детства, связанное с историей об Икабоде Крейне, хотя на самом деле подобный эпитет подходил Дугу Туэйтсу не больше, чем Вашингтону Ирвингу. Судья гордился своей непредвзятостью, которая была вполне реальна до тех пор, пока у него не складывалось о человеке собственное мнение. Посему, входя десятого апреля, в понедельник, в десять часов утра к судье, Кармайн был готов к ожесточенной борьбе. Ему позарез был нужен ордер на обыск квартиры декана и кабинета доктора Полины Денби, прежде чем Данте-колледж вежливо попросит ее освободить помещение.

– Да! – оборвал судья Туэйтс Кармайна, прежде чем капитан добрался до середины своей вступительной речи. – Эта женщина способна на все!

Ага! Вечеринка у Майрона! Конечно, судья и миссис Туэйтс на ней были, и доктор Полина Денби тоже. Как видно, там их пути пересеклись. Откуда доктору Денби было знать, что Дуга с души воротит от феминисток? Горячо поддерживая движение за равные права, он, однако, совершенно не выносил горластой своры, всеми правдами и неправдами стремящейся привлечь к себе внимание. Дуг предавал анафеме публичные сожжения бюстгальтеров и набеги на «священные цитадели мужчин», не говоря уже о психической кастрации. Борьба, считал он, должна происходить на законодательном уровне, и всяческие дурацкие выходки ее только дискредитируют.

Когда Кармайн вышел из кабинета, его слегка пошатывало от неожиданного успеха; он лишь жалел, что не был свидетелем столкновения сих двух титанов. Позже он обязательно позвонит Дороти Туэйтс и расспросит ее о леденящих кровь подробностях. Сейчас у него на руках ордер.

Пока четверо полицейских в форме отпугивали своим видом зевак, Кармайн подошел к кабинету доктора Денби и постучал.

– Войдите, – послышался вялый голос.

– Доктор Полина Денби? – спросил Кармайн, держа в руке ордер.

– А вы не знаете! – едко ответила она.

– Прошу вас немедленно покинуть помещение. У меня ордер на обыск вашей квартиры и кабинета.

Кровь мгновенно отхлынула от ее лица, и оно пожелтело, как старый пергамент. Доктор Денби покачнулась, но тотчас выпрямилась и расправила плечи.

– Это неслыханно, – возмущенно прошептала она. – Я опротестую ваш ордер.

– Вы имеете на это полное право, но только после обыска. У вас есть куда сейчас пойти, доктор Денби?

– В комнату отдыха. Я возьму сигареты, зажигалку, мои бумаги, книгу и ручку.

– При условии, что вы позволите нам их осмотреть.

– Грязные ищейки! – резко произнесла она, и краска вновь стремительно прилила к ее щекам.

Проинспектировав собранные ею вещи, Полину проводили в комнату отдыха и оставили там под присмотром полицейского. Кармайн, Кори и Эйб между тем занялись кабинетом.

Одну задругой снимали с полок книги, листали и перетряхивали – уже только это заняло уйму времени. Простукали стены за полками. Эйб, имевший нюх на потайные двери, проверил каждую настенную панель и каждую половицу – нет ли где пустот. Ничего не обнаружили; два часа спустя Кармайн признал, что кабинет чист.

– Но что-то она прячет, – сказал он по пути к деканской квартире. – Значит, по-видимому, здесь.

Кладовая в спальне скрывала небольшую электрическую швейную машинку.

– Уже теплее, – ухмыльнулся Кармайн. – Где-то должна быть корзинка с принадлежностями.

Полезно иметь жену-рукодельницу.

Однако обнаруженная скоро корзинка не содержала в себе ничего подозрительного – только выкройка для блузки и юбка с вытачками. Доктор Денби шила себе кое-что из одежды.

Эйб нашел потайной шкаф в стене кухни. Пружинный механизм открывал дверцу при нажатии на нее ладонью. Внутри была толстая изогнутая труба с краном в нижней части колена.

– Колледж старый, трубы тут наверняка меняли, – сказал Эйб. – Эта, скорее всего, осталась от прежней системы.

Кори достал фотокамеру и принялся делать снимки, Кармайн тем временем привел доктора Черуски.

– Будете понятым, сэр.

– Но я ничего об этом не знаю! – запротестовал Черуски.

– Потому я вас и пригласил. Наблюдайте, как мы осматриваем содержимое шкафа, хорошо?

В изгибе трубы помешался черный мешочек, затянутый шнурком. Надев перчатки, капитан достал его и положил на кухонный стол, где его снова сфотографировали. Затем Кармайн ослабил шнурок и быстрыми движениями вывернул мешок наизнанку. Эйб и Кори стояли рядом, на случай если предметы станут раскатываться по столу. Однако ничего не покатилось; даже катушка ниток для швейной машинки осталась на месте. Кармайн, сопровождаемый голубыми фотовспышками, аккуратно расставил предметы на столешнице.

– Если хоть на чем-нибудь обнаружат ее отпечатки пальцев, она спеклась, – ухмыльнулся Кори.

– Будут, – спокойно сказал Кармайн. – Принеси пакеты для вещдоков, Кори.

На столе лежали коробка жасминового чая из специализированного магазина, рулончик глянцевой розовой бумаги с черным модерновым тиснением и надписями мелким шрифтом, рулончик полупрозрачной ткани, из которой шьют пакетики для чая, несколько шнурков с бирками, катушка ниток и стеклянная баночка цианистого калия с заводской этикеткой.

– Никому ни слова, доктор Черуски, – сказал Кармайн, выводя его из кухни. – Ваши показания потребуются лишь в том случае, если обвинение заявит, что улики подбросила полиция.

– Она сама сделала чайные пакетики и бумажные конверты для них! – удивленно проговорил Кори. – Где же она раздобыла бумагу с тиснением, фильтровальную ткань и нити с бирками?

– У поставщика, – сказал Эйб. – Судя по бирке, в Куинсе.

– Больше негде. Эйб, разузнай, как она достала все необходимое – открыто или же украла. Я ставлю на второе. Вероятно, особого труда это не составило, стоило только наведаться в Куинс поздно вечером. Из охраны там, скорее всего, один сторож. Вот с цианистым калием сложнее.

– Она находчивая женщина, – сказал Эйб. – Химическая лаборатория?

– Ни в коем случае! В любой лаборатории цианид на строгом учете и хранится в сейфе, сами знаете, – сказал Кармайн.

– Ха! – фыркнул Кори. – Знаю я этих химиков-ботаников, Кармайн. Голова в облаках, сейф нараспашку. Они небось хранят там кроличьи лапки на удачу, чтоб, не дай Бог, никто не спер.

– Это все предрассудки. Я знаком с некоторыми, у кого мышь не прошмыгнет! – возразил Эйб.

«Они счастливы, – думал Кармайн, слушая их вполуха. – Еще бы! Мы только решили еще одну загадку, теперь их осталось десять. И я тоже счастлив, – признался он себе. – А как Дуг Туэйтс обрадуется! Вот же нюх у канальи!»

Полину Денби Кармайн увидел только к концу дня, в камере для допросов.

– Вы знаете о своих конституционных правах? – спросил он.

– Да, вполне. – Она выглядела спокойной и еще более привлекательной; одна из трех женщин-полицейских по просьбе задержанной принесла одежду и полный набор косметики. Великолепные золотисто-рыжие волосы пышными локонами обрамляли лицо Полины, желтые глаза львицы были подведены тушью и карандашом. Желтовато-коричневое платье строгого покроя настолько шло доктору Денби, что всякие излишества оказались бы только во вред. Если бы Полина сама не сообщила Кармайну, что она фригидна, он никогда бы об этом не догадался по ее виду. И никто другой тоже.

– Вам требуется присутствие адвоката? – поинтересовался он, делая знак женщине-полицейскому пересесть в дальний угол помещения.

– Пока нет, – ответила Полина и, досадливо махнув на коллегу Кармайна, спросила: – А этой бедной девочке обязательно быть здесь? Я бы предпочла побеседовать с вами конфиденциально.

– Сожалею, мэм, но ей придется остаться. Она наблюдатель и должна следить, чтобы я не нарушил никаких правил.

– Вы для меня загадка, капитан. То вы сыплете просторечием, а в следующее мгновение говорите как хорошо образованный человек.

– Просторечие – замечательная штука, доктор Денби. Оно доказывает, что наш язык живой и постоянно развивается. – Он сел, включил магнитофон и произнес стандартную формулировку начала допроса. – Итак, доктор Денби, во время обыска квартиры декана мы обнаружили ваш тайник в одной из стен кухни.

Желтые глаза удивленно округлились.

– Тайник? В стене? Я ничего не знаю ни о каком тайнике.

– Ваши отпечатки пальцев утверждают обратное, мэм. Вы оставили их на каждом предмете в сумке, а также на трубе и дверце. Нет смысла отпираться.

Не прекращая борьбы, доктор Денби изменила тактику.

– После того как я все подробно расскажу, капитан, вряд ли отыщется суд присяжных, который признает меня виновной.

– Вы хотите суда присяжных? Но для этого необходимо, чтобы обвиняемый считал себя невиновным, а вы уже фактически признались. В таком случае нет смысла созывать присяжных.

– Я не сознавалась в убийстве! Я действовала в целях самообороны.

Кармайн подался вперед:

– Доктор Денби, вы совершили предумышленное убийство! Тщательно спланированное и исполненное. Умысел исключает самооборону.

– Чушь! – фыркнула она, словно поражаясь его тупости. – Страх за жизнь, сэр, порождает различные реакции у людей, потому что все люди разные. Будь я забитой домохозяйкой, я бы воспользовалась молотком или топором. Но я – адъюнкт-профессор в Университете Чабба, а мой муж, источник моего страха, был в нем деканом. Естественно, я надеялась, что моя причастность к его смерти не будет раскрыта, но то, что меня уличили, не делает меня автоматически хладнокровным убийцей. Каждый день я жила в страхе, потому что была единственным человеком, знавшим о сексуальных развлечениях Джона. Если я что-то и замышляла, так это сохранить себе жизнь, в то время как Джон стремился с ней покончить! То, что я рассказывала вам сразу после смерти Джона, было правдой, но это лишь вершина айсберга отвратительных подробностей. Мой муж пытался меня убить шесть – да, шесть! – раз. Автокатастрофа, несчастный случай на лыжном курорте, три попытки отравления и еще один случай, когда он чуть не пристрелил меня из дробовика. На охоте в Мэне. Джону доставляло удовольствие прикончить несчастную косулю и потом поедать жаркое из нее!

Кармайн смотрел на нее как завороженный и благодарил Бога, что не так много найдется убийц, настолько умных и красивых. В свои тридцать два года доктор Денби была женщиной в самом расцвете сил.

– Надеюсь, вы сможете доказать факт этих покушений.

– Разумеется. У меня есть свидетели, – сказала она спокойно.

– Что побудило вас избрать средством спасения вашей жизни цианистый калий в пакетике с чаем?

– Почему бы нет? Я нашла его на полке в комнате отдыха первокурсников. Искала одну из своих книг, ее позаимствовал у меня один студент – очень необязательный. Разрешения он, конечно, не спрашивал, но я подозревала его, потому что больше некому – не многие на первом курсе интересуются Рильке. Разумеется, я забрала баночку. Такой опасный яд! Потом мне пришло в голову, что это идеальный способ раз и навсегда убрать Джона из моей жизни. Проблема была в том, чтобы не подвергнуть опасности никого другого. Жасминовый чай, который он пил на своих идиотских консультациях по понедельникам, подходил лучше некуда. Дальше все просто. – Она пожала плечами. – Магазин находится в Манхэттене, чай фасуют в Куинсе.

– Вы нисколько не доказали свою правоту, доктор Денби.

– Здесь? Сейчас? Это еще зачем? Я буду доказывать ее в суде. Моим адвокатом выступит мистер Энтони Бера, – заявила Полина, облизывая губы. – И это все, что я могу вам сообщить до его прибытия. Думаю, я поступила честно, открыв вам, так сказать, свои карты. Теперь вы знаете, на чем будет основываться моя защита.

Кармайн остановил магнитофон.

– Благодарю вас за откровенность, доктор Денби, но предупреждаю, что обвинение будет настаивать на предумышленном убийстве и потребует максимального наказания.

– Спорим, что ей удастся выйти сухой из воды? – спросил Кармайн Сильвестри несколько минут спустя. – Чертовски умная женщина, скажу я вам.

– Зависит от того, насколько хорошо Бера подберет присяжных, – сказал Сильвестри, перекатывая сигару из одного угла рта в другой. – Он будет ходатайствовать, чтобы дело слушалось в другом округе, и там уж как фишки лягут. Всегда трудно добиться обвинительного приговора, если ответчик – красивая женщина. Казалось бы, женщины-присяжные должны быть настроены против нее, а на поверку оказывается – наоборот. Мужчины, те вообще тают как воск. Так что, Кармайн, похоже, ты прав. – Несмотря на неясный результат суда над Полиной Денби, холеная кошачья физиономия Сильвестри лучилась довольством. – Спроси меня, сильно ли меня это заботит, и я отвечу – ни капли. Главное – с убийством декана Денби покончено на сто процентов.

– Вряд ли остальные десять окажутся такими же простыми.

– Ты все еще веришь в одного убийцу?

– Больше чем когда-либо. Все остальные укладываются в одну схему, шеф, – сказал Кармайн и насупился. – Черт бы побрал эту женщину! Сбила меня с мысли своей чепухой о самообороне, и я забыл задать ей один важный вопрос.

– Ну так иди и спроси.

– В присутствии Бера? Он ей рта не даст раскрыть.

– Слушание об освобождении под залог назначено через час, капитан, поэтому доктор Денби не сможет уделить вам много времени, – сказал Бера следующим утром.

– Мне об этом известно, мистер Бера. – Кармайн сел и включил магнитофон. – Как вы себя чувствуете, доктор Денби?

– Спасибо, хорошо.

Она не подозревает, что судья Туэйтс, который будет решать вопрос о залоге, считает ее способной на все.

– Я бы хотел, чтобы вы ответили еще на один вопрос, мэм. Он не касается напрямую вашего случая или защиты, но это очень важно для расследования десяти других убийств.

– Моя клиентка не совершала убийства, – вмешался Бера.

– Десяти убийств, – поправился Кармайн, душа ярость.

– Задавайте свой вопрос, капитан Дельмонико, – сказал Бера.

– Была ли причина, по которой вы решили спасти свою жизнь, лишив жизни мужа, именно в понедельник, третьего апреля?

Бера склонил голову набок, взвешивая последствия, в то время как Полина Денби не отрываясь смотрела в лицо Кармайну.

– У доктора Денби была причина, – произнес Бера.

Кармайн раздраженно тряхнул головой.

– Это не тот ответ, которого я жду, – сказал он. – Мне нужны конкретные факты.

– Их вы не получите, капитан.

– Позвольте мне попробовать еще раз. Какова бы ни была эта причина, доктор Денби, не связана ли она, скажем, с каким-нибудь слухом, что в тот день произойдут другие смертельные случаи?

– Бред! – презрительно бросил Бера.

– Не было ли какого-то договора или соглашения, что в тот день должны умереть другие люди? Или же это совпадение, что вы решили действовать в понедельник, третьего апреля, когда в Холломене произошли одиннадцать убийств?

– Вот оно что! – воскликнула она, игнорируя яростные гримасы Бера. – Понимаю, к чему вы клоните. Свою причину я назову в суде, капитан, но она не имеет ровно никакого отношения к десяти, или одиннадцати, убийствам. Это было чистое совпадение.

Кармайн облегченно вздохнул.

– Спасибо, мэм! Я не могу вам ничем помочь, но вы только что помогли мне. – Он решил попытать удачу еще раз: – Кто-нибудь знал, что вы боитесь своего мужа и опасаетесь за свою жизнь?

– Если вы ответите, доктор Денби, я буду бессилен, – зловеще сказал Бера.

Она пожала плечами и с сожалением улыбнулась Кармайну:

– Я в руках моего адвоката, капитан. Ответ повредил бы моей защите, я и сама понимаю.

«Что ж, – размышлял Кармайн уходя, – лучшего ответа мне и не нужно. По крайней мере, одной женщине Полина доверилась. Теперь осталось узнать, кто ее лучшая подруга».

Эрика Давенпорт? Филомена Скепс? Или некая пока еще неизвестная ему поборница женского равноправия?

Кармайн подождал в коридоре, пока Энтони Бера не вышел из допросной, и остановил его.

– Думаю, у вас не возникнет трудностей с ее оправданием, – дружелюбно сказал он.

– Я тоже так думаю.

– Каким образом ей удается выплачивать вам гонорар, мистер Бера? Я не слышал, чтобы Чабб платил женской половине своего штата по повышенному тарифу.

– Я работаю бесплатно, – коротко ответил Бера.

«Вот как? – подумал Кармайн. – С чего бы это? Может быть, стоит еще раз смотаться в Кейп-Код и поговорить с Филоменой Скепс? Она все больше напоминает мне раскинувшую сеть паучиху».

Кармайн устроил у себя в кабинете небольшое совещание: Эйб, Кори, Делия и Патрик.

– Ну вот, уже десять, – сказал он, не пытаясь скрыть удовольствие. – Про огнестрелы пока забудем, это тупик. Мы раскроем их, когда поймаем нашего злого гения, все они определенно заказные. Остаются шесть – Беатрис Эгмонт, Бьянка Толано, Питер Нортон, Кэти Картрайт, Эван Пью и Дезмонд Скепс. Беатрис Эгмонт на время откладываем в сторону, тут тоже все глухо. Итак, мы имеем пять трупов, которыми надо заняться в первую очередь. Все силы бросаем на хрестоматийное сексуальное убийство Бьянки Толано. Заказное – несомненно, но есть загвоздка: маньяков-киллеров не заказывают. Деньги их не интересуют. Значит, убийца – местный. Наш преступный гений каким-то образом узнал о его фантазиях, привлек к себе и направил. Если мы его не поймаем, он убьет снова, – теперь он вошел во вкус. Один из уроков, которые мне преподал Призрак, – это то, что сексуальные убийцы не способны остановиться.