Текст книги "Слишком много убийств"

Автор книги: Колин Маккалоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Мой Бог! – воскликнул Кори. – Ее прочитал Эван Пью!

– Да, и, по-видимому, слова журналиста перекликались с тем, что рассказывала о членах Центрального Комитета Эрика. Это заставило его вспомнить и то, что она шипела Скепсу на ухо. «С-с-с да с-с-с», как сказал Барт. Полагаю, это существенно, – много «с». Только подумайте, как нам повезло! Спустя пять месяцев после банкета фонда Максвеллов мы нашли идеального свидетеля! Профессия приучила Барта замечать мелочи, и главное – помнить их.

– Эрика сказала Скепсу, кто Улисс?! – воскликнул Эйб. – Невероятно!

– А Эван Пью это запомнил.

– Значит, имя было ему знакомо? – предположил Кори.

– Вряд ли, – сказал Кармайн. – Достаточно и того, что имя известно. Пью был студентом-медиком, круглым отличником. Он умел работать с информацией. Когда вышла статья, он, вероятно, решил, что все праздники наступили разом. Выпал шанс – подразнить и помучить кого-то, кто рисковал больше, чем деньгами. Деньги как таковые были Эвану не нужны. Кстати, одна из самых больших странностей этого дела заключается в том, что деньги вообще никого не интересовали.

– Эван Пью отослал письмо, – вставил Эйб.

– И Улисс был вынужден уничтожить всех, кто имел отношение к столу номер семнадцать, – добавил Кори.

– Меня вот что смущает, Кармайн, – нахмурился Эйб. – Не проще ли шпиону было нанять киллера в другом штате и заказать ему всех разом? Зачем этот спектакль? Яд, инъекции, стрельба на улицах, изнасилование, нож, подушки. Он что, смеется над нами?

– Скорее, пытается заставить нас думать, будто убийства не связаны друг с другом, – сказал Кармайн. – Да, самомнение у него размером с Токио, но Улисс не позволяет ему взять верх. У парня, должно быть, звание полковника, а то и генерала КГБ – в его действиях холодный расчет, он не красуется как политик. Ему нужно исправить ошибку Эрики Давенпорт. Мы должны исходить из того, что сам он ошибок не допускает, и Эрику скорее всего себе в напарники не выбирал, – просто у Москвы не было другой кандидатуры. У женщин свои слабости, ребята. Они влюбляются не так, как мы, поэтому мужчинам трудно их контролировать.

– То есть Улисс выбрал разные способы убийства в надежде, что это собьет нас с толку, – задумчиво сказал Эйб.

– Точно.

Последовала пауза, которую прервал Кори:

– Меня удивляет еще кое-что, Кармайн.

– Что же?

– Почему он не убил Барта?

– Могу лишь предположить, – неуверенно сказал Кармайн, – что о гробовщике Эрика не знала. Тихий мужчина на противоположной стороне стола, за толстяком. Если она не обратила внимания на гостей, когда подходила к столу, то могла вообще его не заметить. А она не обратила, потому что была пьяна. Интересовал ее только Дезмонд Скепс. Хотя не исключено, что Эрика видела Барта, но он такой неприметный тип, что минуту спустя она забыла о его существовании. Одно я знаю наверняка – если Барт еще жив, то только благодаря тому, что Улисс л ибо не знает о еще одном человеке за столом, либо не смог установить, кто он.

– Барта нужно взять под охрану, – сказал Кори.

– И тем самым выдать его с головой? Почему, вы думаете, я пообедал с ним открыто и даже проводил до здания «Муската»? Со стороны мы выглядели не как детектив и свидетель, а как два старых приятеля, которые давно не виделись. Я раньше жил в «Мускате», и Улисс наверняка это знает. Могут же у меня там остаться друзья?

– Значит, не охранять, – произнес Кори, мысленно вычитая баллы из своих перспектив стать лейтенантом.

– А что Нетти? – глухо спросил Эйб.

Полицейские перекинулись тревожными взглядами. Кармайн пожал плечами.

– Будем надеяться, в винном погребке «Баффо» сегодня было чем поживиться. Есть неплохие шансы, что обед с эмансипистками затмит Барта. Интересно, была ли в меню Полина Денби?

– Тогда, – сказала Кори, – кто увидит Нетти – ни слова о Барте.

* * *

На следующий день Кармайн, Дэнни Марчиано и Джон Сильвестри должны были присутствовать на одной из «церемоний» мэра, как их назвал комиссар. Итан Уинтроп был истинным коннектикутским янки по рождению и шоуменом по темпераменту. Ему чрезвычайно нравилось быть мэром, так что свое правление он обставлял такой помпой и важностью, какую только могли стерпеть члены городского совета. А стерпеть они могли много – во-первых, Итан здорово сумел нагнать на них страху, во-вторых, покуда они пользовались полагающимися им льготами, остальное их мало волновало. Таким образом, средние школы Тафта и Тревиса получали крупные субсидии для своих оркестров, и все были довольны: школы получали призы на всех музыкальных соревнованиях, а мэр мог наполнить воздух Холломена превосходной духовой музыкой во время своих церемоний.

Необходимость посещать эти мероприятия страшно раздражала полицейское начальство и стала одним из немногих неудобств, которые принесло Кармайну его повышение по службе: капитаны в отличие от лейтенантов были обязаны присутствовать на «церемониях» – и вдобавок в полном парадном облачении! При нормальных обстоятельствах в форме ходил только Дэнни Марчиано, поскольку возглавлял униформированных полицейских. Сильвестри – особая статья во всем – одевался в черный костюм и черную водолазку. Сам Кармайн предпочитал свободные брюки, рубашку, твидовый пиджак с выглядывающим из кармана чаббским галстуком и мягкие кожаные туфли. Элегантно и удобно.

Поскольку парадная форма старших полицейских чинов отличалась серебряными галунами и нашивками, ее сделали темно-синей, Дабы избежать ассоциаций с гестапо. Женщины – Делия Карстерс, Дездемона Дельмонико и Симонетта Марчиано – втайне считали, что все три старших офицера выглядят в парадных мундирах просто потрясающе: все подтянутые, широкоплечие и красивые. Нетти увесила целую стену фотографиями ее Дэнни при полном параде плюс Несколькими с Кармайном и Сильвестри для разнообразия. Сами мученики, заключенные в плотный кожух парадной формы с высокими воротниками-стойками, их восторгов не разделяли. Кармайн со своей стороны готов был поклясться, что его воротник обточили на токарном станке.

Однако положение обязывает. На излете академического года город чествовал университет. Кармайн, Дэнни и Сильвестри послушно присутствовали на холломенской Лужайке, по которой маршировали оркестры обеих школ. Мэр красовался рядом с ММ, облаченным в президентскую мантию и академическую шапочку. День выдался ясный и тихий, деревья вокруг Лужайки стояли в цвету, весенняя трава еще не утратила свежести. Замечательно смотрелись медные буки, высокие и покрытые молодой листвой.

Самые важные персоны во главе с мэром и президентом Чабба стояли наверху помоста, задрапированного фиолетовыми и синими полотнищами – фиолетовый был цветом Чабба, синий – Холломена. Три полицейских начальника находились тремя ступеньками ниже – их головы в фуражках пришлись вровень с коленями сановников на вершине помоста. Комиссар пожарной охраны и его заместитель в синих мундирах более светлого оттенка, чем у полицейских, расположились по бокам от них.

– Итан в своем репертуаре, – сказал Сильвестри своему коллеге, начальнику пожарной охраны Виду Мерфи. – Торчим тут, как цветы в дурацкой икебане.

Кармайн не слушал разговоров; воротник одновременно резал ему подбородок и душил шею. Он вытягивал шею, поворачивал так и сяк голову, наконец, задрал подбородок как можно выше кверху. В высоких ветвях ближнего медного бука что-то блеснуло. Кармайн замер и стал всматриваться в листву, его лицо внезапно потеряло всякое выражение – рефлекс, приобретенный в беззаконные дни войны, когда солдатам сносило башню и они принимались палить по ненавистным офицерам и военной полиции. Вот – опять! Новая вспышка, будто кто-то, спрятавшийся в ветвях, поудобнее пристраивал оружие, и линза оптического прицела сверкала на солнце.

Оркестры умолкли, начались речи, дети чинно уселись на траве – такие тихие и скромные, будто в жизни не скурили косяка и не стибрили ни одного колпака с колес.

– Ложись! – взревел Кармайн. – Все вниз! Ложись!

Правой рукой он выхватил из кобуры длинноствольный револьвер тридцать восьмого калибра, краем глаза увидев, что одновременно с ним то же сделал Джон Сильвестри и с секундным отставанием – Дэнни Марчиано.

Сановники в развевающихся мантиях спрыгивали с постамента и ложились на землю; к этому их побудил не столько крик Кармайна, сколько трое полицейских в парадной форме и с оружием наготове, мчащихся в сторону медного бука. Дети с воплями и криками бросились кто куда, толпу зрителей будто ветром сдуло, за исключением съемочной группы шестого канала, получившей шанс на лучший материал с того самого памятного дня год назад.

Дэнни Марчиано упал, сжимая левую руку. Кармайн и Сильвестри уже вышли из зоны поражения длинноствольной винтовки, неудобной при стрельбе по ближним целям.

Снайпер сделал последний выстрел, которого никто не услышал, так как одновременно на спусковые крючки нажали Кармайн и Сильвестри, потом еще раз и еще. Ветви заколыхались, затрещали, и на землю рухнуло недвижимое тело.

Вся Саут-Грин-стрит заполнилась воем сирен и жутковатым блеском мигалок; должно быть, кто-то с портативной рацией радировал в полицейское управление.

– Наповал, – сказал Кармайн. – Не повезло.

– Мы не могли рисковать детьми, – тяжело дыша, возразил Сильвестри.

– Черт, вот это наглость! – Кармайн, не разгибаясь, поднял взгляд на Сильвестри. – Как Дэнни? Надо все оцепить, Джон, прямо сейчас.

Прочь отделанный серебром мундир! Кармайн бросил его на землю и стал на колени, чтобы осмотреть свою жертву. К сожалению, совершенно незнакомый человек. Возраст – сорок с небольшим, телосложение крепкое, одет в коричневый спортивный костюм, лицо покрыто коричневым гримом – в самый раз для медно-красных ветвей.

Возвратился Сильвестри.

– С Дэнни все в порядке. Ранение легкое, жизненно важные органы не задеты. Кто этот ублюдок?

– Я его не знаю.

– Кого он хотел убить?

– Думаю – ММ, потом мэра и остальных на помосте, кого бы успел. – Кармайн поднял винтовку киллера. – «Ремингтон-триста восемь», пятизарядная. Новая модель, никогда такой не видел.

– С этого года на вооружении морской пехоты. – Сильвестри следил за такими вещами. – Как он посмел? – Комиссар оскалился от ярости. – Как смеет он вытворять такое в моем городе? Это мой город! Здесь были дети – наши дети! Кто-то гадит прямо нам на головы, кто-то, способный достать новейшее оружие!

– Кто-то, кого мы должны остановить, – сказал Кармайн. – Скажу вам одно, Джон, – никогда больше я не буду ругать эту форму. Меня измучил воротник, и я крутил головой. Как раз когда я вытянул шею, на прицеле снайпера блеснуло солнце. Одна вспышка, потом другая. Это напомнило мне один случай в Форт-Брэгге. Кстати, Дэнни все время говорит, что пора переходить на автоматические пистолеты, но если бы не наши с вами длинноствольные револьверы, мы ни за что бы не сняли гада.

– Твоя правда, Кармайн, – сказал Сильвестри, похлопывая его по спине так, чтобы в новостях на шестом канале это выглядело как поздравительный жест. – Дэнни тоже прав, снайперы снайперами – надеюсь, нам больше не придется иметь с ними дело, – но пришло время автоматического оружия. – Он с сожалением вздохнул.

– Тут нам больше делать нечего, – продолжал комиссар. – Пойдем проверим потенциальных тетеревов и удостоверимся, что никто больше не пострадал.

Пострадало лишь достоинство да еще академическая шапочка Генри Говарда, которую несколько мужчин с благодарностью использовали в качестве рвотного пакета. Моусон Макинтош, предполагаемая основная мишень, был в ярости, и его сейчас не волновало ни собственное достоинство, ни возможная опасность. Увидев Сильвестри и Кармайна, он направился к ним с видом, который приводил членов комитетов в трепет еще до того, как его язык начинал рубить их в капусту. Сам ММ, как известно, боялся только Бога.

– Куда катится мир, джентльмены? – вопросил он сурово, меча глазами молнии. – Здесь ведь дети!

– Уверен, у вас много гораздо более важных дел, ММ, но надеюсь, вы не откажетесь поужинать со мной сегодня вечером в «Морской пене»? Я многое мог бы вам рассказать, – предложил Сильвестри. – В семь часов, без жен, и к черту все секретные допуски!

Гневный взгляд президента Чабба сменился торжествующим.

– Я знаю достаточно, чтобы понимать, что знаю далеко недостаточно, – сказал он. – Я приду, Джон. Мне нужна вся информация.

– Вы ее получите.

Кармайн подавил вздох. Пусть специальный агент Тед Келли и главы всех департаментов в Вашингтоне думают что хотят, но едва холломенцы почувствуют опасность, они сплачивают свои ряды, и плевать на всех чужаков. Тогда даже власти штата предпочитают не вмешиваться.

«А как хорошо начинался день!» – думал Кармайн, заходя в управление на Сидар-стрит, где он первым делом должен был сдать дежурному сержанту служебное оружие. По-настоящему во всем этом деле жизни капитана ничего не угрожало. Дездемона и Джулиан пострадали, но никто не пытался убить самого Кармайна, даже сегодня утром на Лужайке. Слишком незначительная фигура? Что ж, мистер Улисс, продолжайте думать так.

– Комиссар сдаст свой револьвер позже, когда вернется, – сказал он сержанту Таско. – Мы не знаем, чья пуля убила снайпера, так что оба пистолета нужно отправить на баллистическую экспертизу.

– Конечно, Кармайн, – ошарашенно кивнул Таско. – Надо же! После стольких лет комиссар пустил-таки в ход свою старую пушку! Я не знал, что у вас тоже длинноствольная.

– Точнее бьет на больших расстояниях, – сказал Кармайн. – Сегодня как раз то, что надо.

– Со скольких метров вы стреляли?

– Приблизительно с тридцати.

– Но ведь снайпер был гораздо дальше!

– Когда в тебя стреляют, Джои, бежать надо на оружие, а не от него.

Поднявшись по лестнице наверх, Кармайн обнаружил, что Делия уже расставила стулья для совещания; она была деловита и внешне спокойна – опасность, которой подверглись шеф и дядя, не выбила ее из седла.

Вошли комиссар, Эйб и Кори; сержанты выглядели куда более встревоженными, чем Сильвестри.

– Слава Богу, вы от нее избавились, – сказал он, бросив взгляд на стену, где раньше висела картина с увядшей белой лилией. – У Микки странное чувство юмора.

– Я собираюсь повесить там фотографии Дездемоны и Джулиана.

Все сели, включая Делию, но никому не хотелось говорить первым.

Наконец Сильвестри не выдержал:

– Думаешь, это акция запугивания?

– Улисс хотел, чтобы мы так думали, сэр, – сказал Кармайн.

– Мы как-то приблизились к решению? Знаем хотя бы, кто он?

– Кто – все еще под вопросом, – хмуро сказал Кармайн. – У меня есть догадки, но пока слишком смутные. Нельзя сбрасывать со счетов других подозреваемых, однако я считаю, что развязка близка. Улик становится все больше. Как Дэнни?

– Через три-четыре дня выпишут из больницы. Бедная Нетти – на нее жалко смотреть.

Эйб и Кори обменялись красноречивым взглядом, не ускользнувшим от внимания Кармайна, – ранение Дэнни спасет жизнь Барту. У Симонетты будут заботы важнее, чем Барт и благотворительный банкет.

– Я собираюсь ввести в курс дела ММ, – безапелляционно заявил комиссар. – Его категория допуска, вероятно, выше, чем у президента любого другого университета, но мне на них начхать. Для меня Чабб важнее десяти «Корнукопий» – университет существует гораздо дольше и принес куда больше пользы миру.

– Да, сэр, этого никто не отрицает, как и вашего права проинформировать ММ, – терпеливо сказал Кармайн. – Между прочим, два убийства были совершены в колледжах Чабба. Университет тоже пострадал. В сегодняшней акции есть элемент запугивания, и это меня радует: значит, Улисс заволновался. Он пытается направить нас в разные стороны, как шары на бильярдном столе. Вообразите, какой начался бы хаос, если бы снайпер уложил ММ, мэра, Хэнка Говарда и еще неизвестно скольких человек, прежде чем его обнаружили. Возможно, не скоро – звук рассеивался листьями, да еще и эхо… Город наводнили бы федералы, инспекторы и черт знает кто. Пока суд да дело, Улисс успел бы замести все следы, оставшиеся после убийства Эрики.

– Можно вопрос? – вмешалась Делия.

– Давай, – согласился Кармайн.

– По-моему, вы считаете, что снайпер был готов к смерти. Значит, он – политический убийца? Человек, жертвующий жизнью ради идеи? Или нет?

– Резонный вопрос, – сказал Кармайн. – Однако не думаю, что у красных так много ресурсов, что они готовы терять хороших профессионалов практически ни за что. Скорее всего, им так же трудно сводить концы с концами, как и нам. СССР богат, но США богаче. Конечно, «Корнукопия» для русских – важный источник промышленных секретов, особенно связанных с производством оружия. Полагаю, всю операцию задумал и осуществляет сам Улисс: Москва далеко, ему на месте виднее. Эрика Давенпорт, вероятно, прокол партии, а не КГБ, так что можете не сомневаться – виновные сейчас активно пытаются прикрыть задницы, и удастся ли им это, зависит от Улисса. Насколько я могу о нем судить, он использовал профессионального киллера, человека без каких-либо политических идеалов.

– Но это же верная смерть. – Лицо Делии под слоем макияжа побледнело. – Зачем профессиональному убийце гонорар, которым он не сможет воспользоваться?

– Делия права, – заметил Эйб.

– Если он не политический фанатик, то причина принять этот заказ может крыться в его семье, детях, – возразил Сильвестри. – Улисс предложил столько, что им хватит на всю жизнь. Несколько миллионов! Это единственное, что мне приходит на ум. Вероятно, договор предусматривал, что снайпер не должен сдаться живым, иначе гонорар не будет выплачен.

– Замечательное объяснение, сэр! Он пожертвовал собой ради семьи! – воскликнул Кори, внезапно вспомнив о вакансии лейтенанта. Не то чтобы комплимент его был неискренним, однако при обычных обстоятельствах сержант промолчал бы.

– Возможно, вы правы, – сказал Кармайн. – Снайперы – особая категория. Они не видят свою жертву непосредственно: сначала только силуэт в оптическом прицеле, потом бесформенный куль на земле. Как летчик-истребитель. Никакой крови и грязи. Поэтому я могу понять, что профессиональный снайпер способен сохранить человеческие чувства.

– Журналисты – еще одна головная боль. Да, нам удалось предотвратить хаос, но шестой канал в состоянии сотворить конец света из ничего, – вздохнул Сильвестри. – До двух мне надо состряпать убедительную историю для интервью со старушкой Ди из «Холломен пост» и той акулой, что заведует «Новостями в шесть на шестом». А потом подоспеют репортеры из других штатов. Сослаться на маньяка, что ли?

– У которого зуб на городские власти и университет? – усмехнулся Кармайн. – Полиция надеется идентифицировать его по отпечаткам, хотя шансов мало. Он иностранный подданный, возможно, из Восточной Германии. Прибыл через Бразилию или Аргентину. Я бы на вашем месте дал волю фантазии относительно его происхождения, сэр, и заявил, что пока мы не можем обнародовать имеющуюся информацию, чтобы не причинить вред невиновным.

Комиссар, поморщившись, встал.

– Стар я уже по Лужайке бегать. Мне все-таки пришлось выстрелить из своего револьвера! Нельзя зарекаться.

– Что теперь, Кармайн? – спросил Эйб.

– Идем к судье Туэйтсу за ордерами на обыск кабинетов и домов Филипа Смита, Гаса Первея, Фреда Коллинза, Уола Грирсона и Ланселота Стерлинга. Любой из них в состоянии заплатить пять или десять миллионов снайперу. Сегодняшнее происшествие в одном нам на пользу – Дуг Неверующий сейчас позволит обыскать кого угодно, кроме ММ и дяди Джона.

– У нас мало людей, – нахмурился Кори. – Нужно нагрянуть ко всем подозреваемым одновременно. Зачем нам эта сошка Стерлинг? Он вроде не миллиардер.

– Что-то мне в нем не нравится. Он садист, потому остается на подозрении. Что до людей, то назови мне более подходящий момент, чтобы снять копов с их обычных постов, чем после стрельбы снайпера. Лихие парни смывают дурь в унитазы, а свои арсеналы прячут в матрасах и стенах. Даже Мохаммед эль-Неср с своей «черной бригадой» сейчас приутихнет. Включим сирены на всю катушку – пусть думают, что мы гонимся за убийцами.

– Сначала кабинеты? – спросил Эйб.

– Нет, сначала дома.

Понурившись, Делия принялась убирать стулья.

– Делия, займись Уоллесом Грирсоном, – сказал Кармайн. – Присягу ты приносила, а потому я назначаю тебя исполняющей обязанности сержанта в полицейском управлении Холломена, хотя выдать табельное оружие не могу. Откровенно говоря, Грирсон – пустая трата времени, так что ты будешь в безопасности. Но обыск должен быть тщательным. Я не хочу, чтобы остальные члены правления «Корнукопии» считали, будто он – мой любимчик. У большинства из них есть охотничьи домики в Мэне – ими займется тамошняя полиция. Пока Таско всех соберет, я позвоню туда и попрошу особо обратить внимание на сараи, кладовые и медвежьи капканы. Никто из полицейских не должен знать заранее, что мы затеваем.

Делия была в восторге, даже не возразила против Уоллеса Грирсона.

– Что мы ищем, Кармайн? – спросила она; ее карие глаза сияли, как у охотничьей собаки при виде дробовика хозяина.

– Необычные хобби, – с готовностью ответил Кармайн. – В особенности домашние фотолаборатории с оборудованием для проявки цветной пленки, увеличения и уменьшения снимков. Специфическая тематика книг – нацистская Германия, коммунизм, Россия в любых идеологических обличьях, материковый Китай. И научные трактаты. Эйб, ты получаешь Ланселота Стерлинга – у тебя нюх на секретные двери и тайники. Гаса Первея я поручу Ларри Пизано. Тебе, Кори, – Фреда Коллинза.

– Значит, тебе остается Фил Смит, – задумчиво сказал Эйб. – Есть причина, Кармайн?

– Вообще-то нет. Фред Коллинз кажется самым подозрительным, но я не хочу его спугнуть. А Фил Смит, как генеральный директор, не удивится, что обыск у него провожу я сам.

– Его жена та еще штучка, – морща нос, сказала Делия.

– Что ты имеешь в виду, Делия?

– Утверждает, что она саами, но мне что-то не верится. В лице слишком много татарского. И акцент чересчур сильный для того, кто прожил большую часть жизни в англоговорящей стране. Похоже говорят китайцы, – синтаксис и звуки совсем не такие, как в любом индоарийском.

– Точно, ты ведь разговаривала с ней на вечеринке Майрона, – вспомнил Кармайн. – А что она за человек?

– В общем, она мне понравилась. Я же говорю – та еще штучка.

Судья Туэйтс охотно выдал ордера, и в два пополудни Кармайн дал сигнал к началу операции. Каждая группа прибыла на место заранее и ждала, чтобы начать обыск одновременно с другими. Не обошлось без протестов, связанных главным образом с тем, что жильцы, за исключением главы семьи, на время обыска были обязаны покинуть помещение. Благодаря снайперу, нагнавшему страху на всех женщин Холломена и окрестностей, все хозяева оказались дома.

Фил Смит жил за городом, в красивом местечке у подножия Норт-Рока. В ущелье между базальтовыми стенами стоял особняк в классическом георгианском стиле, построенный из известняка. Дом окружали английские сады с множеством цветущих клумб. Все, от геометрически точного расположения деревьев до фонтанов и статуй, носило печать благородного классицизма в духе Иниго Джонса. Имелась даже ротонда – открытая беседка с ионическими колоннами, внутри которой установили стол и стулья. Из беседки открывался вид на небольшой пруд с грациозными белыми лебедями, окаймленный плакучими ивами. После всего этого павлины, мирно гуляющие среди травы в поисках личинок и червей, уже не вызывали удивления.

Филип Смит визиту Кармайна не обрадовался, однако, внимательно изучив ордер, попросил жену посидеть в беседке и впустил Кармайна и его полицейских в дом. Слуги – все пуэрториканцы, как отметил Кармайн, привыкшие к высокомерному обращению хозяина, – были отправлены к своим автомобилям.

Смит был одет в брюки из верблюжьей шерсти, бежевую шелковую рубашку и бежевый кашемировый свитер – вот что носят помещики у себя дома! Тронутые сединой волосы были превосходно пострижены и зачесаны назад, от свежевыбритых щек тянуло дорогим одеколоном.

– Непростительная бесцеремонность, – произнес он, следуя за Кармайном в дом.

– При обычных обстоятельствах я бы с вами согласился, мистер Смит, но после того, что произошло на Лужайке сегодня утром, боюсь, у нас не остается другого выхода.

Кармайн осмотрелся. Холл высотой в три этажа увенчивался витражным потолком, сочетавшим синий, зеленый и белый цвета – никаких оттенков красного, бросающих вызов голубизне неба. Пол покрывали плитки из травертина. Внутреннее убранство дома поражало воображение, при этом декоратор не ударился в баронский стиль – рыцарских доспехов и скрещенных пик не наблюдалось. Широкая лестница вела на второй и третий этажи, огражденные от высокого холла балюстрадами. На светло-бежевых стенах висели дорогие картины. Смиты не имели особых эстетических предпочтений: тут были старые мастера, импрессионисты, модернисты, авангардисты и художественная фотография.

– Итак, приступим, – сказал Кармайн Смиту. – Мы снимем и осмотрим все картины и стены за картинами. Мои люди будут осторожны, но вы можете остаться и проконтролировать. Или пойдете со мной?

– Я буду сопровождать вас, капитан, – процедил Смит.

Кармайн прошелся по многочисленным комнатам, в глубине души уверенный, что, будь Смит Улиссом, он не стал бы прятать ничего компрометирующего в жилых помещениях – разве что за картинами, но их осмотрят его помощники.

Библиотека была мечтой библиофила, хотя, как решил Кармайн, ее владелец таковым не являлся. Многие из томов оказались здесь благодаря своим золотым обрезам и кожаным переплетам: красивые викторианские сборники проповедей, древние научные трактаты, античная литература Греции и Рима. Куда чаще пользовались полками с романами и популярной литературой в красочных суперобложках – от вестернов Зейна Грея до биографий кинозвезд. Ничего подозрительного. Сейф обнаружился за шкафом с Британской энциклопедией: ореховая отделка вытерлась в том месте, где Смит нажимал на тайный рычаг.

– Откройте это, мистер Смит, – велел Кармайн.

Криво усмехнувшись, Смит подчинился.

Внутри лежал и деньги – десять тысяч долларов наличными, ценные бумаги, акции и три локона льняных волос, перевязанные ленточками: два синими и один розовой.

– Волосы моих детей, – пояснил Смит. – Ну, все?

– Нет. Почему вы храните их здесь?

– На случай взлома или вандализма. Дети для меня важнее картин.

– Дети живут не здесь?

– Да. Я скучаю по ним, но не следует удерживать их рядом, мешать строить свою жизнь.

– Где они?

– Анна в Африке, в Корпусе мира. Бедняжка уже подхватила малярию, и мать из-за этого очень волнуется.

– Да, я слышал, ребят бросают туда совершенно не подготовленными к тому, что их ожидает. А как мальчики?

– Питер в Иране – геолог-нефтяник. Стивен – морской биолог в Вудсхоулском океанографическом институте. Сейчас где-нибудь в Красном море.

Смит закрыл сейф, и они двинулись дальше. Кармайн осмотрел спальню – Смит и его жена все еще спали вместе, – потом они поднялись на третий этаж.

– Тут в основном хлам, но Натали все содержит в порядке.

Смит был спокоен и даже более дружелюбен, чем в начале обыска – глупо метать молнии, когда твой противник так очевидно безразличен к этому.

– В доме проживают слуги? – спросил Кармайн.

– Нет. Мы охраняем свою частную жизнь и не лезем в чужую.

– А что здесь? – Кармайн толкнул плотно закрытую дверь, но она не поддалась.

– Моя фотолаборатория, – резко ответил Смит, доставая ключ.

– Так вы автор замечательных фотографий в холле и гостиной?

– Да, это одно из моих увлечений. Иногда снимаю и на кинокамеру. Натали называет меня мистер Смит-режиссер.

Кармайн вежливо хохотнул и вошел в лабораторию, оснащенную самым современным оборудованием. Все было автоматизировано. Даже Майрон такой не мог похвастаться… Хотя зачем ему, у него студия. При желании Филип Смит мог уменьшить большой чертеж до размеров точки. Но делал ли он это? Есть только один способ узнать.

– Мистер Смит, учитывая обстоятельства дела, боюсь, мне придется изъять содержимое вашей фотолаборатории, – безапелляционным тоном сказал Кармайн. – Включая все пленки, проявленные и непроявленные, книги по фотографии, фотобумагу и камеры. Позже вам все возвратят.

Смит напрягся. Похоже, Кармайн задел его за живое. Но почему?

– Заткните уши, – сказал капитан и дунул в свисток, висевший у него на шее. – Несите коробки, парни, – приказал он прибежавшим полицейским. – Упакуйте все, что здесь находится. С оборудованием поаккуратней, будто оно из хрусталя. Снимки берите за краешки, чтобы не размазать. Нужно сохранить все как есть, даже мушиные точки. Маллой и Картер – приступайте, остальные бегом за коробками и пакетами.

– По вашей милости я потеряю снимки, которыми дорожу, – возмутился Смит.

– Не волнуйтесь, мистер Смит. Мы сами их проявим в нашей лаборатории. Ничего не пропадет. Что находится на крыше? – спросил он, уже в дверях.

Смит кипел от ярости, но, очевидно, решил, что лучше последовать за Кармайном, чем защищать лабораторию.

– Ничего! – отрезал он.

– Вполне может быть, однако этой лестницей часто пользуются – краска посередине ступеней вытерта.

Кармайн поднялся наверх и открыл дверь.

Он ступил на плоскую заасфальтированную крышу. Перед ним было то, что снизу казалось куполом. Раньше в подобных сооружениях находился водяной бак, откуда вода под действием силы тяжести поступала по трубам в дом, – редкая роскошь в свое время. Над куполом торчала тонкая гибкая антенна, незаметная с земли; сбоку за парапетом скрывалась дверь.

– Что это? – спросил Кармайн, подходя ближе.

– Радиорубка. Не сомневаюсь, вы захотите конфисковать и ее содержимое?

– Разумеется, – бодро сказал Кармайн, ожидая, пока Смит откроет ключом дверь. – Вот это да, – присвистнул он, осматриваясь. – Отсюда можно говорить с Москвой.

– В окружении скал? Маловероятно, капитан, – ухмыльнулся Смит. – Едва ли в год тысяча девятьсот шестьдесят седьмой от Рождества Христова шпионы связываются напрямую с центром. Мир становится все сложнее и сложнее, не заметили? С такими представлениями вы будете искать Улисса до второго пришествия. Я не менял конструкцию рации или диапазон частот, но если хотите, можете забирать. Как только подключатся мои адвокаты, вы все мне вернете – и, надеюсь, в целостности и сохранности, иначе я вам не завидую.

– Если вас это утешит, мистер Смит, – вежливо сказал Кармайн. – у остальных членов правления сейчас происходит то же самое.

– Кстати, капитан! Ваш профиль – убийства, а не шпионаж. Шпионаж – федеральное преступление, вне вашей компетенции. Полагаю, вы изымаете содержимое фотолаборатории и радиорубки с целью уличить меня в шпионаже. Я вчиню вам иск.

– Сэр! – Кармайн сделал удивленное лицо. – В ордере судьи Туэйтса ясно сказано: «в интересах расследования убийства». Я расследую убийство. Яд может быть в бутылочках из-под проявителя, шприцы и медицинские иглы – в любом оборудовании, опасные бритвы – в шкафчиках ванных комнат или в гильотинных резаках – у вас ведь есть такие в фотолаборатории? Пистолеты вообще где только не прячут. Продолжать? Вашей кухне тоже достанется. – Кармайн широко развел руками. – Пока все изъятые предметы не будут исследованы, я не могу быть уверенным, что среди них нет орудий убийства.