Текст книги "Слишком много убийств"

Автор книги: Колин Маккалоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Кармайн пошел к своему гаражу, стоявшему у самой улицы, метрах в пятнадцати от дома. В лицо били холодные капли. В гараже, прежде чем сесть в «фэрлейн», Кармайн снял плащ – в управлении машина стоит в подземном гараже, так что дождь не страшен. Капитан повернул ключ зажигания и стразу включил полицейское радио. Ничего особенного: краткие реплики, почти сплошь состоящие из смеси цифр и букв, невразумительной для непосвященных, – дела полиции должны оставаться делами полиции. «Если б только так и было!» – подумал Кармайн, выезжая на растрепанную после ночной бури улицу. Пожалуй, стоит сделать крюк и посмотреть на самолет «Корнукопии». Только не объявлять об этом по радио. Слишком много обывателей любят настраиваться на полицейскую волну, для этого и радиорубки никакой не требуется.

Небольшой аэродром Холломена располагался позади сетчатого ограждения на западной стороне гавани, среди фабрик и заводов, частью заброшенных. Между заводскими территориями и вечно гудящей 95-й магистралью высилась группа высоких цилиндрических резервуаров, содержащих все виды нефтяного топлива: от авиационного бензина до солярки и мазута.

Кармайн не стал выезжать на магистраль, а свернул на территорию дока, миновал топливохранилище и сквозь открытые ворота аэропорта въехал на бетонную площадку перед модернизированным сараем, служащим холломенским пассажирам аэровокзалом. Обогнув здание, Кармайн, наконец, увидел самолет: небольшой, безупречно белый, с изображением рога изобилия, эмблемой «Корнукопии», на хвосте.

Кармайн вздрогнул от стука в окно с пассажирской стороны. Кори открыл дверцу и скользнул на сиденье.

– Ты высь вымок, Кори!

– Еще бы! Льет как из ведра. Я спрятал свою тачку, вот и пришлось пробежаться по улице. Так и знал, что ты заедешь посмотреть. Как тебе эта штуковина? Похожа на тюбик зубной пасты. Там и встать-то, наверное, во весь рост нельзя, разве что в центральном проходе. В поезде и то удобнее.

– Тут главное – ощущение власти, Кори. Плевать они хотели на быдло, которое копошится внизу. Ты пробыл здесь всю ночь?

– Нет, конечно. В такую погоду все равно лететь нельзя. Если дождь не прекратится, то, может, они вообще сегодня не полетят.

– На что ты надеешься? – с любопытством спросил Кармайн.

Длинное смуглое лицо с большим носом сморщилось, темные

глаза превратились в узкие щелочки.

– Если бы я знал, шеф. Просто у меня предчувствие. Что-то такое есть в воздухе – или в дожде, а может, в морских брызгах. Не знаю.

– Я пришлю тебе пару бутербродов и термос с кофе, – пообещал Кармайн. – В машине с обычными номерами, вон за тот ангар. Слушайся своих предчувствий, Кори.

«Вот тебе и раз, – размышлял Кармайн, отъезжая от аэропорта. – Кори сам нашел себе дело. Конечно, ничего из этого не выйдет, но это уже другой вопрос. Мне надо было самому догадаться, что корнукопщики постараются вылететь как можно раньше».

Бутерброды с беконом и кофе пришлись очень кстати. Согревшись и почти обсохнув, Кори Маршалл приготовился к долгому скучному ожиданию. Машина стояла в удобном месте: сержанта никому не видно, зато он сам получил прекрасный обзор во всех направлениях. Дождь, ливший восемь часов кряду, немного поутих; по асфальту струились потоки воды. Дорожное полотно сразу за воротами аэропорта слегка просело, перекрыв водосток, и во впадине образовалась большая лужа. «Прекрасная погода для уток», – подумал Кори, пытаясь чем-то себя занять. Нужно было не только не заснуть, но и оставаться начеку.

Он долго размышлял о вакансии лейтенанта, о своем супружестве, которое, увы, не оправдало его ожиданий. Нет, он любит Морин и еще больше любит двух своих детей, которые, кажется, страдают от причуд Морин даже больше его самого; а что может быть хуже для отца, чем страдание его детей? Он понимал, что характер человека не изменить, но всем сердцем желал, чтобы Морин перестала быть скупой и раздражительной. Их девятилетняя дочь научилась избегать гнева матери, стараясь вести себя как можно тише и незаметнее, зато сын, которому уже исполнилось двенадцать, похоже, начинал перенимать ее вечное недовольство окружающим миром. В школе жаловались на его неаккуратность, плохие отметки и поведение. Несколько недель назад все это вылилось в крупную семейную ссору. Кори надеялся, что, осознав собственные недостатки, Морин, наконец, оставит его и сына в покое. И она действительно их не трогала – в течение недели. Теперь все опять возвращалось к старому.

В глубине души Кори понимал, что развод неизбежен. Даже если место Ларри Пизано отдадут ему, Морин найдет другую причину для недовольства. Допотопная вторая машина, неудобная кухня, прыщи Гари из-за дешевых, слишком жирных продуктов – никакого жалованья не хватит, чтобы все это разом исправить, и Морин будет его пилить и пилить. Такой у нее нрав, и тут уж ничего не поделаешь. Если бы не дети, он подал бы на развод хоть завтра, но ради них он этого не сделает. Никогда. Он – светлая сторона их домашней жизни, их друг и союзник. В войне?

«Что ж, – подвел итог Кори, когда стрелки часов миновали двенадцать, – видно, семье Маршалл не остается ничего другого, как терпеть. По крайней мере, до тех пор, пока Дениз не поступит в университет и в доме останемся только мыс Морин. Пусть тогда дерьмо летит во все стороны, мне уже будет все равно».

Невеселые размышления Кори прервало появление микроавтобуса, который неторопливо подкатил к «лиру». Из автобуса выбрались несколько человек и начали о чем-то оживленно разговаривать, радуясь, что дождь, наконец, перестал. Экипаж, понял Кори. Трое мужчин в пошитой на заказ темно-синей форме: четыре золотых галуна на рукавах у капитана, у двух других – по три. Ого! Руководители «Корнукопии» не экономят на парнях, ответственных за их безопасность в воздухе. Две стройные, очень симпатичные женщины в темно-синей форме – очевидно, стюардессы. Тут тоже все по высшему разряду. Мужчины спустили трап и поднялись в кабину, у одного в руках был планшет; две девушки подошли к задней двери микроавтобуса, достали из салона обернутые в фольгу контейнеры, большой полистироловый ящик для охлажденных продуктов, полотенца, столовое белье и даже небольшие букетики цветов. Кори как завороженный некоторое время наблюдал за хлопотами стюардесс.

Прибыла наземная команда; механики засуетились вокруг «лира» – заправляли топливом, тщательно следя, чтобы ни капли не пролить на бетон, подсоединяли шланги, проверяли шины. В кабине виднелись головы пилотов и их руки, колдующие над приборными панелями.

Следующим к самолету подкатил серебристый «роллс-ройс» с Уолом Грирсоном и Гасом Первеем на передних сиденьях. Они сразу направились к аэровокзалу. В уборную, догадался Кори. Даже в частном самолете туалеты не слишком удобные. У обоих кейсы, но одежда вполне неформальная: джинсы, рубашки с расстегнутыми воротниками, пуловеры, в руках пиджаки. Вернувшись из здания, директора, смеясь, подошли к «лиру» и поднялись по трапу. Едва они исчезли внутри, подъехал небольшой «форд» с двумя мужчинами. Один из них сел за руль «роллс-ройса», и обе машины уехали. «Вот, значит, как поступают, когда не хотят ехать с шофером, – подумал Кори. – Прислужники убирают то, что хозяевам стало не нужно».

Появилась пожарная машина из депо № 2, специально оборудованная для дежурства в аэропорту. Ни один самолет, кроме маленьких спортивных, не должен взлетать и приземляться в отсутствие пожарной машины. Пожарные явно радовались поводу выбраться из пожарной части и с восхищением смотрели на изящный небольшой самолет, которому были обязаны обеспечить безопасность – насколько это возможно при баках, полных авиационного бензина.

Не хватало только Фила Смита и Фреда Коллинза. Постепенно суета вокруг «лира» прекратилась. Стюардессы поднялись в самолет, микроавтобус уехал, пожарная машина заняла предназначенное ей место.

Кори не стал откидываться в кресле, а, наоборот, повернулся так, чтобы видеть дорогу к аэропорту. Полотно просело еще больше, и Кори заметил обнажившуюся из-под асфальта четырехдюймовую стальную трубу. Она тянулась поперек дороги, напоминая корабельный канат или наполненный водой пожарный шланг. Внезапно в наступившей после дождя тишине Кори услышал нарастающий рев спортивного автомобиля. Вскоре показался и он сам – летящий как стрела двенадцатицилиндровый зеленый «Ягуар ХКЕ» с Филом Смитом за рулем и Фредом Коллинзом на пассажирском сиденье. Они тоже смеялись: «Наконец-то летим!»

Тут передние колеса «ягуара» пришли в соприкосновение с трубой… Остальное происходило будто в замедленной съемке. Немыслимо длинный капот поднялся вертикально вверх, автомобиль сделал сальто, выбросив на дорогу Смита и Коллинза, перелетел через лужу и рухнул на асфальт вверх тормашками. Передние колеса бешено вращались.

– «Скорую»! Срочно «скорую» в аэропорт! ДТП в аэропорту! – орал Кори в рацию, прежде чем «ягуар» успел коснуться земли. – Требуется врачебная помощь! Требуется врачебная помощь! ДТП в аэропорту!

При последних словах Кори выскочил из автомобиля; внезапно до него дошло, что он – единственный свидетель происшествия. Он подбежал сначала к Фреду Коллинзу, проверил пульс на сонной артерии. Есть! Хорошие, отчетливые удары; крови вокруг нет, но одна нога неестественно вывернута. Фред застонал. Если нет внутренних повреждений, с ним, скорее всего, все будет в порядке.

Теперь Смит. Лежит на правом боку, глаза закрыты. Да! Пульс есть, достаточно сильный. Никакой реакции на прикосновение.

Внезапный порыв ветра швырнул в лицо Кори какой-то лист бумаги, он нетерпеливо его отбросил и тут только увидел кейс. Пальцы Смита все еще сжимали ручку. Неужели идиот управлял спортивным автомобилем с ручным переключением передач, держась при этом за кейс? Или он схватил его, когда произошла авария? Кейс был очень изящный, из нержавеющей стали, с двумя кодовыми замками. От удара замки раскрылись, бумаги высыпались. Большая часть плавала в луже.

– Тебе, придурку, я все равно помочь не сумею, – сказал Кори, – так хотя бы соберу твои бумаги, пока их не унес ветер.

С усердием принявшись за дело, Кори подобрал все листы, какие только смог найти. Многие совсем промокли, но Кори на это не обращал внимания; собирал, пока не услышал сирену, потом побежал к своей машине. Примчались пожарные. При случае можно сослаться, что ему понадобилась рация, да и вряд ли они обратят внимание на кипу бумаг у него в руках, когда рядом такое.

Кори бросил добычу в багажник – вдруг кто-то из «Корнукопии» вздумает сунуть к нему нос, – потом взял микрофон и вызвал диспетчера. Капитан Дельмонико уже выехал, две машины «скорой помощи» вот-вот прибудут.

– Слава Богу, дождь перестал, – сказал Кори Кармайну минуту спустя. – Сообщить тем индюкам в самолете, что рейс отменяется? Или они бросят двух членов правления в больнице?

– Эйб уже пошел. – Кармайн проницательно посмотрел на Кори. – Позволь узнать, почему ты сияешь, как дворовый пес, добравшийся до породистой суки раньше племенного кобеля?

Вместо ответа Кори подошел к багажнику и открыл крышку.

– Содержимое кейса Фила Смита, – сказал он. – Жаль, не могу похвастать, что добыл все четыре кейса, но для начала неплохо. Только подумай: парень лежит без сознания на дороге, а его бумаги тем временем тонут в луже. Естественно, я поступил как любой добропорядочный гражданин и все собрал. Потом мне пришло в голову, что в полицейских лабораториях есть прекрасные возможности для сушки бумаг, которые иначе безвозвратно испортятся, поэтому я посчитал своим долгом доставить их туда. Смит, конечно, на это не купится, но и возразить ничего не сможет.

– Отличная работа, Кори, – искренне похвалил Кармайн. – Нам здорово повезло с этой аварией, но то, что бумаги Смита попали в наши руки, целиком твоя заслуга.

Мужчины вернулись к дороге, где уже работали медики. Благодаря тому, что Кори так напирал на врачебную помощь, обе машины прибыли с полными бригадами.

Ближе стояла та, куда погрузили Фреда Коллинза.

– Думаю, внутренние органы серьезно не пострадали, – сказала медсестра, складывая стетоскоп. – Кровяное давление в норме. Оскольчатый перелом правого бедра – о лыжных прогулках на какое-то время придется забыть. Царапины и ушибы. Вот в общем-то и все.

– Черепно-мозговая травма, – доложил фельдшер, хлопотавший над Смитом. – Сломана правая плечевая кость, не исключено, что правая лопатка тоже. Но основное – голова. К счастью, вода немного смягчила удар. Признаков левостороннего пареза я не наблюдаю, но требуется осмотр у нейрохирурга. Зрачки реагируют нормально. Если позволите, мы поедем. Нужно срочно принять меры против отека мозга.

Уол Грирсон и Гас Первей нетерпеливо топтались за ограждением. Только что прибывший сержант Терри Монке и его группа осматривали место аварии, пытаясь восстановить картину происшествия и определить виновных.

– Как бы то ни было, – проворчал Монке, – какого черта два престарелых идиота носились на «ягуаре» без трубчатого каркаса и ремней безопасности?

– С каркасом вид совсем не тот, а ремни безопасности – это ж для простаков на американских тачках. Хотя, если по-честному, Терри, они остались живы как раз потому, что не были пристегнуты, – сказал Кармайн, только чтобы подразнить сержанта.

– Да! Но с трубчатым каркасом и ремнями безопасности старые придурки отделались бы испугом.

Наконец дошла очередь до Грирсона и Первея.

– Какой ужас, какой ужас! – причитал Первей с пепельно-серым от ужаса лицом. – Я тысячу раз говорил Филу, чтобы он не строил из себя Стерлинга Мосса! Тоже мне, гонщик выискался: летает как угорелый, будто нечистая сила за ним гонится!

– Жаль, он не слышит, как его тут костерят, – сказал Кармайн. – Старый идиот – таков вердикт дорожной полиции.

– Идиот и есть, – злобно процедил Грирсон сквозь зубы. – Думаю, Цюрих отменяется. Гас, сообщи Натали и Кэнди, а я пока улажу дела здесь. – Тут же, словно по команде, появились маленький «форд» и «роллс-ройс», замерли у обочины, не доезжая до места аварии. – Возьми машину. Пришлешь ее ко мне, как приедешь домой и пересядешь на свою.

Первей с понурым видом пошел вдоль забора аэропорта к «роллс-ройсу».

– Я думал, вы из тех, кто предпочитает «мустанги», – сказал Кармайн.

– Нет ничего лучше «роллса», – слабо улыбнувшись, сказал Грирсон. – Ну и дела!

Кармайн повернулся к Кори и Эйбу:

– Кори, выезжай из аэропорта через дальние ворота. Мыс Эйбом за тобой.

«Фэрлейн» двигался вплотную за автомобилем Кори. Только когда ворота и топливохранилище остались позади, Кармайн перевел дух и рассказал Эйбу о том, что лежит в багажнике Кори. У сержанта от волнения затряслись руки.

– Один шанс из четырех, что это тот кейс, который нам нужен.

– Где Делия?

– Просеивает прошлое Диди.

– Вот там телефонная будка, аппарат, кажется, в порядке. Звякни Дэнни, попроси его срочно послать за Делией. По радио говорить не хочу; ни к чему об этом знать водителям грузовиков и скучающим домохозяйкам. В таком деле Делия – незаменимый человек.

Делия, сгорая от нетерпения, с трудом дождалась прибытия Кармайна и Эйба. В кабинете капитана соорудили импровизированные столы, затянули столешницы плотной оберточной бумагой, закрепив кнопками. Делия оглядела размокшее содержимое портфеля Филипа Смита, кипой сложенное на стуле, и принялась раскладывать листы по одному на серой поверхности столов.

– Вот это мужчина – просто клад! – воскликнула она. – Аккуратен до умопомрачения! И уж поверьте мне, его секретарша тут ни при чем! Такая скрупулезность никому и не снилась, кроме вашей покорной слуги. Видите? В левом верхнем углу на каждой странице указана тема либо имя корреспондента и дата письма, а в правом – номер страницы. Лучше не придумаешь!

Всего было сто тридцать девять листов писем и отчетов, а еще – прошитый семидесятитрехстраничный трактат о преимуществах наличия у корпорации собственного исследовательского института. Последнее показалось Кармайну странным. Исследовательскому центру «Корнукопии» по крайней мере пять лет, – зачем тащить с собой кучу бумаг со всем известной информацией?

– Какой же он сноб! – Делия аккуратно разложила все листы, а отчет обернула чистым полотенцем, чтобы подсушить наружные листы и края. – Вся бумага, даже для служебных записок, – с высоким содержанием хлопка. Дешевая целлюлоза не по нем! Шапка бланков не просто отпечатана, а вытиснена. Вместе с тем никакой вычурности. Белая бумага, черная краска, логотип с рогом изобилия – и тот не цветной. В общем, все самое лучшее, но без излишеств.

– Ну, Делия, теперь приступим к чтению, – сказал Кармайн. – Кори, ты дежуришь в больнице. Если состояние Смита изменится, сразу сообщай мне. Главный нейрохирург, Том Деннис, мой друг, так что мы получим информацию из первых рук. Эйб, на тебе текучка – Диди, сэр Ланселот, Полина Денби и кто там еще нас интересует. Если вдруг какое-то новое происшествие, действуй на свое усмотрение.

– Что мы ищем? – спросила Делия, когда Эйб и Кори ушли. – В общих чертах я, конечно, представляю, но хотелось бы поконкретнее.

Кармайн нахмурился.

– Беда в том, что если здесь применен словесный код, нам вряд ли удастся его расшифровать.

– Что-то наподобие «над Ленинградом сгущаются тучи»?

– Да. Если фраза «длина казенной части составляет 600 мм» на самом деле означает «в ближайшее время на связь не выйду», мы этого не поймем. Но такая информация нас в общем-то и не интересует. Вот найти бы чертежи, схемы, формулы, которые, вероятно, уменьшены до микрофотоснимков!

– А как выглядит микроснимок?

– По словам Келли, это может быть точка в конце предложения, или мушиное пятнышко на бумаге, или «яблочко» двухдюймовой мишени – все, что будет смотреться естественно в документе. Притом не обязательно круг. Видишь ли, круг труднее обнаружить – он привычнее для глаза, природа не линейна.

Делия поморщилась:

– Кармайн! Да тут, наверно, миллион точек! Даже если мистер Смит пробудет в коме неделю, у нас нет шансов.

Кармайн налил себе кофе и сел на стул с колесиками, который стащил из машинописного бюро, – так можно было перемещаться по кабинету, не поднимая зад.

– Я все-таки думаю, что это не точки. Или, по крайней мере, не обычные точки. Мы должны искать что-то более крупное – помарки, опечатки. Келли скрытничает, от него ничего толком не добьешься, будем действовать по наитию. Возможности камер небезграничны. Насколько мне известно, получение точечного микроснимка – процесс сложный и долгий. Фотографировать приходится несколько раз, постепенно уменьшая снимки… Я плохо представляю, как это делается и до какого размера идет уменьшение. – Кармайн пожал плечами. – Придется положиться на здравый смысл. Если какое-то пятнышко покажется не на месте, попробуй отделить его от бумаги, и если это удастся, то дальше надо исследовать под микроскопом Патси с пятидесяти– или стократным увеличением.

Делия начала читать письма, а Кармайн – отчеты. Час прошел в полной тишине.

– Интересно, – сказала Делия.

Кармайн вздрогнул:

– А?

– Мистера Смита считают бездельником, так ведь?

– По всем моим данным выходит так.

– Хм, для праздного бездельника он слишком интересуется другими работниками и хочет их контролировать даже в свое отсутствие. Я читаю письмо, адресованное мистеру М.Д. Сайксу, старшему менеджеру «Корнукопии-Сентрал», в обязанности которого, как я понимаю, входит заказ канцелярских принадлежностей, проверка денежных выплат, заключение контрактов на уборку помещений и все в этом роде. Однако время от времени мистер Сайкс замещает лиц, занимающих более высокие посты.

– Обалдеть! – воскликнул Кармайн, осторожный в выражениях в присутствии дамы. – Никогда бы не подумал, что Смиту известно о существовании такой должности в «Корнукопии-Сентрал»! А он еще вникает в то, чем занимается Сайкс! Есть еще что-то интересное?

– И да и нет. Письмо довольно длинное. Мистер Смит подчеркивает заслуги мистера Сайкса при исполнении обязанностей более высоких руководителей, хвалит его усердие и опыт… И, как председатель правления, уведомляет о назначении Сайкса управляющим директором. Отныне Сайкс будет контролировать все дочерние фирмы «Корнукопии» на исполнительном уровне и подчиняться непосредственно правлению.

– Вот это да, – усмехнулся Кармайн. – Майкл Дональд будет счастлив! Понятно, почему Смит не хотел оставлять письмо на столе, однако странно, что он не отправил его по внутренней почте до своего отъезда. Впрочем, не важно. Он, кстати, любитель военно-исторической миниатюры, обожает Наполеона.

– Кто? Мистер Смит?

– Нет, мистер Майкл Дональд Сайкс. С его новой зарплатой он сможет инсценировать на столе коронацию своего кумира в Нотр-Даме с настоящими золотом и драгоценными камнями.

– Как странно! – воскликнула Делия, продолжая читать письмо к Сайксу.

– Что?

– Мистер Смит очень необычно выделяет пункты – которых, между прочим, здесь немало. Кто-то использует цифры, я лично предпочитаю буквы – если пунктов не больше двадцати шести, ширина колонки не меняется. С цифрами иначе – после девяти колонка становится на один символ шире. Меня это раздражает! А у мистера Смита нет ни букв, ни цифр – он отмечает пункты большими черными точками. – Она охнула. – Большие черные точки!

Кармайн пулей подкатил к ней на стуле.

– Черт побери! – орал он, забыв о даме.

– И еще, Кармайн, – дрожащим голосом сказала Делия. – Какая пишущая машинка может сделать точку такого размера? Никакая! Разве что типографский станок. Эти точки, должно быть, поставлены вручную. Если это не микроснимки, то мистеру Смиту пришлось возиться с переводными листами, – чистое безумие для такого аккуратиста.

– В чем в чем, а в безумии мистера Смита обвинить невозможно, – в мрачном ликовании произнес Кармайн. – Попался гад!

– Ты считаешь, он – Улисс?

– Я давно это понял.

Он подъехал к небольшому столику, где лежали коробочки с предметными и покровными стеклами, пинцет и тонкий скальпель. Взял лоток с инструментами, вернулся к письму и очень осторожно попытался подцепить скальпелем край точки. Точка легко отошла от бумаги, оставшись на кончике скальпеля. Кармайн поместил ее на предметное стекло и накрыл покровным. Подобную операцию он проделал с пятью большими точками, выбранными наугад из одиннадцати в письме Сайкса.

С пятью стеклами на бумажной подложке они с Делией отправились в криминалистический отдел.

– Скажи мне, что это не с переводных листов, – обратился он к Патрику, подавая ему подложку, – что на них есть текст, схемы или что-нибудь еще, чему быть не следует.

– Ты нашел самый настоящий, стопроцентный, двадцатичетырехкаратный микроснимок чистой воды, – торжественно объявил Патси после исследования первого же пятна. – Черт возьми, ну и камера! Стократное уменьшение и при этом такая четкость снимка!

– Теперь мы знаем, почему Смит не отправил письмо М.Д. Сайксу внутренней почтой, – сказал Кармайн Делии в своем кабинете. – Оно должно было поехать с ним за границу. В Цюрихе микроснимки бы сняли и заменили точками с переводных листов. А вернувшись в Холломен, Смит вручил бы письмо мистеру Сайксу лично в руки.

– Кармайн, я так рада за тебя!

– Не спеши радоваться, Делия. Теперь мне надо связаться с Тедом Келли и сообщить ему о находке. Наше участие в поимке шпиона закончилось.

Как в воду глядел. Изумленный Тед Келли примчался через несколько минут в полном восторге от того, что он назвал «везением Кармайна».

– Нет, мое везение тут ни при чем, специальный агент Келли! – вспыхнул Кармайн. – Это целиком заслуга сержанта Кори Маршалла, именно он добыл вам доказательство шпионажа. Если его имя не появится в твоем отчете, я тебе башку оторву!

– Хорошо-хорошо! – закричал Келли, отступая с поднятыми руками. – Обещаю, я отмечу его в своем отчете!

– Расскажи это своей бабушке, Келли! Может, она тебе поверит. – Кармайн подтолкнул к нему два машинописных листа. – Вот донесение Кори о том, что произошло, перепишешь его себе в отчет. Черт побери ФБР и тебя вместе с ним! Мы сделали за вас всю работу, и я хочу, чтобы вы это признали.

– Я так рад, что согласен на что угодно. Бумаги Смита у тебя?

Кармайн передал ему картонную коробку с эмблемой полицейского управления Холломена.

– Здесь все, кроме пяти точек из письма к Сайксу. Я снял с него копию, хочу, чтобы мистер Сайкс непременно его получил. Он заслужил свое повышение.

Келли взял коробку с таким видом, будто в ней лежали королевские регалии.

– Э-э… а пять точек?

– С ними я пойду к судье Туэйтсу. Мне нужны улики для получения повторного ордера на обыск. Потом я пришлю их тебе.

– Так не пойдет. Отдай их немедленно!

– А ты попробуй их отобрать. Я же сказал, что отдам. И между прочим, я не шучу: ни тебе, ни ФБР доверия нет, специальный агент Келли. Не удивлюсь, если содержимое кейса Смита нигде не будет фигурировать, а его самого не станут судить за измену. Но по крайней мере за одно убийство он предстанет перед судом и надолго сядет за решетку. А теперь убирайся и не мешай мне заниматься моими делами.

– Как ты думаешь, мистера Смита осудят за шпионаж? – спросила Делия, оглядывая кабинет, заставленный импровизированными столами.

– Понятия не имею. Делия, со столами разберись, пожалуйста. Я поднимусь к твоему дяде Джону. – В дверях он остановился. – Делия?

– Да? – спросила она с трубкой в руке.

– Ты замечательно потрудилась. Не знаю, что бы я без тебя делал. Правда.

Секретарша пискнула как котенок, покраснела и отвернулась.

– Стоит Дугу Неверующему увидеть снимки под микроскопом, ордер нам обеспечен, – сказал Кармайн.

– Тем более что это оправдывает выдачу ордеров после происшествия на Лужайке. Судья не будет выглядеть дураком, – добавил Сильвестри. – Надеюсь, ты найдешь доказательства убийства Диди, Кармайн. Носом чую, федералы не захотят судить Смита за измену. Сейчас не то время, чтобы казнить его как Розенбергов. Смит – «белая кость», бостонский американец англосаксонского происхождения.

– Маловероятно, – задумчиво сказал Кармайн. – Филип Смит наверняка существовал на самом деле, но когда-то в последние двадцать пять лет его место занял полковник КГБ. Иногда Смит делает странные ошибки, говоря об американских обычаях. Кстати, Делия утверждает, что его жена никакая не саами, а откуда-то из Сибири или центральноазиатских республик. Ее родной язык не относится к индоарийским.

– Турецкий и венгерский тоже, если уж на то пошло.

– Верно. Тем не менее, Смит – подставной. Нет никакой Анны Смит в Корпусе мира в Африке, а Стивен Смит, занимающийся морской биологией в Красном море – интересный выбор цвета, кстати, – на самом деле не сотрудник Вудсхоулского океанографического института. Он там скорее почетный гость благодаря кругленьким суммам, которые жертвует на дорогостоящие проекты. Что до Питера Смита, инженера-нефтяника, то он действительно некоторое время работал на «Бритиш петролеум» в Иране, но потом якобы отправился искать нефть на свой страх и риск, причем не куда-нибудь, а в Афганистан.

– Ты подозреваешь, все трое живут в СССР?

– Между заданиями – да. Только подумайте, какие ценные агенты! Полностью двуязычные, – американцы, как яблочный пирог.

– Яблочные пироги пекут всюду, Кармайн.

– Да, но в Америке пироги с корицей, а не с гвоздикой.

– Что тебя беспокоит? – немного погодя спросил Сильвестри.

– Прежде всего, помощник. Мы все еще не нашли его, а он убийца еще более изобретательный, чем Смит. Это из-за него я попросил Дэнни поставить охрану у палаты Смита – по двое самых толковых ребят.

– Есть идеи, кто это может быть?

– Кто-то имеющий отношение к «Корнукопии». Точнее не скажу. Я делал ставку на Ланселота Стерлинга, но ошибся. Секретарь Ричард Оукс отпадает – слишком хилый. Видимо, личность из тех, кем мы до сих пор не интересовались. Не исключено, что мы даже его не видели.

– Коммунисты обычно собираются в ячейки, не так ли, Кармайн?

– Идеологи – да, но что мы знаем о тех, кто активно занимается саботажем или шпионажем? Вот почему охота на ведьм в отношении коммунистов потерпела неудачу. Идеологию часто приравнивают к подрывной деятельности, а это не всегда оправданно. Однако нельзя полностью исключать возможность того, что в Холломене действует ячейка вредителей, возглавляемая Филипом Смитом. Нам известно про Эрику Давенпорт и про помощника Смита. Это трое. Сколько человек в ячейке? У Теда Келли мне спрашивать не хочется, хотя, возможно, я к нему несправедлив. Предположим, четыре – шесть человек. Тогда мы все еще в неведении относительно, по меньшей мере, одного из них.

– Полина Денби? – предположил Сильвестри.

– Вряд ли. Она феминистка, к тому же лидер по натуре. У красных полно женщин врачей и дантистов, однако, на руководящих постах в коммунистической партии их раз-два и обчелся, так ведь? Нет, Полину обманом вынудили убить мужа в нужную дату, но ей страшно не хочется это признавать.

– Как насчет Филомены Скепс?

– Думаю, худшее, на что способна Филомена, – это испортить сына своей чрезмерной заботой, однако, я собираюсь повидать ее еще раз, – сказал Кармайн. – Прежде всего остается открытым вопрос, кто станет руководить «Корнукопией». Сама Филомена? Или свалит это на своего пажа Энтони Бера? А может, рассчитывает на внезапно воспрянувшего Фила Смита, если, конечно, она не в курсе, что он предатель и убийца?

– Может быть, корону унаследует мистер Майкл Дональд Сайкс, – усмехнулся Сильвестри.

Кармайн вздохнул – так громко, что комиссар насторожился.

– О чем вздыхаешь? – спросил он.

– О вертолете ФБР, на котором последний раз летал в Орлеан. Управление, конечно же, такого позволить не может?

– Так же, как билет на Марс, Кармайн.

– Ненавижу ездить туда на машине!

– Возьми с собой Дездемону, проведете день вместе.

– Так и сделаю, но раньше субботы не получится.

– Как Смит?

– По словам Тома Денниса, выкарабкается. Субдуральной гематомы нет. Перелом костей черепа, небольшое сотрясение, отек мозга уже спадает. Больше пострадали правое плечо и лопатка. Коллинзу предстоит операция на сломанной ноге. Клянется, что никогда в жизни больше не сядет в открытый автомобиль. Кори говорит, это было то еще сальто.

– Престарелые стиляги! – ухмыльнулся Сильвестри. Внезапно он с интересом взглянул на Кармайна. – А когда ты понял, что Смит и есть Улисс? Им мог оказаться любой из них.

– Нет, Грирсона я отмел сразу. Смутные подозрения у меня зародились после встречи с Бартом. Он слышал разговор Эрики Давенпорт с Дезмондом Скепсом на банкете фонда Максвеллов. Слов не разобрал, но говорил, что она шипела – много «с». Сразу я не обратил на это внимание, но потом меня вдруг осенило – нельзя прошипеть «Коллинз», «Первей» или «Грирсон». А вот «Смит» – можно. «Есть!» – сказал я себе и целиком сконцентрировался на мистере Филипе Смите.