Текст книги "Водопад одержимости (ЛП)"

Автор книги: Клэр Кингсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Город был переполнен людьми, как будто каждый мужчина, женщина и ребенок в радиусе ста миль приехали на праздник. Несколько улиц в центре города были перекрыты для движения транспорта и заставлены киосками торговцев. Это было похоже на фермерский рынок на стероидах. Люди продавали все: от обычных товаров, вроде плодов сочной красной клубники и букетов срезанных цветов, до необычных, вроде отпугивателя белок и кустарных поделок из старых автомобильных деталей.

Рынок был только началом. Парк дровосеков, расположенный в центре города, также стал центром событий. Мужчины и женщины выстраивались в очередь, чтобы посоревноваться в играх, и, насколько я могла судить, призом была возможность похвастаться победой. Шел турнир по стрельбе из лука, соревнования по рубке дров и перетаскиванию бревен, а также другие состязания, предлагающие продемонстрировать физическую силу.

Это было захватывающе. Я ходила на фестиваль с родителями, когда была ребенком, – большинство жителей Пайнкреста туда ездили, – но это даже лучше, чем я помнила.

Сандра подтолкнула меня. – Тебе стоит иногда переставать пялиться, чтобы сделать пару снимков.

– Я не пялилась. Я поднял фотоаппарат и сделал несколько снимков продолжающегося соревнования по рубке дров. – Я просто смотрела.

– Да, точно.

Не помогало и то, что Джосайя сошелся в схватке со своим шурином, Леви Бейли. Двое мужчин без рубашек яростно рубят дрова, в то время как толпа вокруг них болеет, словно это профессиональная спортивная игра? Как я могла не засмотреться?

Я увеличила изображение Джосайи и сделала еще один снимок, размышляя, можно ли запечатлеть, как пот блестит на его натянутой коже, когда он напрягает мышцы.

Чтобы не быть субъективной, я сфотографировала и Леви. В конце концов, я здесь не для того, чтобы глазеть, а, чтобы осветить это событие в «Трибьюн». Я не могла все время наблюдать за Джосайей.

– Это ставит меня в очень неловкое положение, – сказала Сандра.

– Почему?

– Я либо пускаю слюни по женатому мужчине, либо пускаю слюни по твоему парню. Было проще, когда Джосайя был холост. Он такой крутой дровосек.

– Я не уверена, действительно ли он мой парень.

– О, как весело, мы играем в отрицание?

– Я не отрицаю, я просто говорю, что это не средняя школа, где после того, как вы один раз за обедом подержались за руки, это значит, что вы вместе. Так что да, он меня поцеловал, но это не значит, что у нас отношения.

– Он выпендривается перед тобой.

– Нет, не выпендривается. Он просто соперничает.

– Он постоянно поднимает глаза, чтобы проверить, наблюдаешь ли ты за ним.

И тут наши глаза встретились. Всего на секунду, пока он поднимал колун, чтобы снова замахнуться, но она была права.

Мой желудок затрепетал, и мне пришлось сжать губы, чтобы скрыть улыбку.

– Ты такая милая, – сказала Сандра. – Перестань, я начинаю завидовать.

– Мне жаль.

– Не стоит. Я просто смирилась с тем, что в этом городе нет ни одного достойного мужчины моего возраста.

– Конечно, есть.

Она подняла брови. – Кто?

– Я не знаю, я здесь недавно. Но они должны быть. Этот город не такой уж и маленький.

– Чудеса случаются, я полагаю.

По позвоночнику пробежала дрожь, а волосы на руках встали дыбом. Я оглянулась через плечо, удивляясь, почему мне вдруг показалось, что за мной следят. Повсюду были люди, и, конечно же, кому-то я попалась на глаза. Но это не значит, что кто-то специально следит за мной.

Я никого не увидела, но в голове возник образ Колина, который заходит за группу людей, чтобы остаться незамеченным.

Нет. Его там не было. Никто не следил за мной. Я просто опять драматизирую.

Толпа начала отсчитывать от десяти, привлекая мое внимание к соревнованиям. Джосайя и Леви рубили быстрее, их кучи расколотой древесины росли.

Пять, четыре, три, два, один!

Они оба опустили свои колуны и подняли руки вверх. Я не знала, как именно будет определяться победитель – предположительно по количеству нарубленной ими древесины, но их кучи выглядели одинаково.

Толпа затихла, пока двое судей перебирали дрова, а затем совещались друг с другом. Наконец они поставили Джосайю и Леви вперед, а один из судей встал между ними. Он взял каждого за запястье, как будто это был конец боксерского поединка, а затем поднял руку Джосайи в воздух.

Раздались аплодисменты. Я позволила камере болтаться на ремешке у меня на шее, чтобы можно было хлопать и кричать.

Леви улыбнулся, пожал руку Джосайи и обнял его. Это было очень мило. Он отошел в сторону, где его ждали жена и дети. Они были такой милой семьей, что у меня аж яичники заныли.

Джосайя встретил мой взгляд, и уголки его рта приподнялись в едва заметной улыбке. Меня охватило волнение, а щеки запылали жаром.

– Давай мне камеру, – сказала Сандра. – Я подержу ее, пока ты будешь заниматься любовью со своим потным парнем.

– Я не знаю, мой ли он…

– Просто иди, – сказала она со смехом.

Я подняла ремешок камеры над головой и передала его Сандре, а затем пересекла траву, чтобы встретиться с Джосайей.

Он улыбнулся, и от этого мое сердце чуть не разорвалось.

У меня были серьезные проблемы.

– Привет, – сказал он.

– Привет. – Я приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его. – Отличная работа, чемпион.

– Удивительно, что я не отстал от него. В прошлом году он снова победил Люка, и мои братья уговорили меня принять участие в соревнованиях в этот раз. – Он натянул футболку на свое потное тело.

Я была слегка разочарована.

– Ты что-то выиграл или просто удостоился чести стать самым быстрым дровосеком в городе?

– О да, я выиграл пирог.

– Пирог?

Он посмотрел на меня так, словно я была странной, раз задала такой вопрос. – Да. Думаю, если ты никогда не пробовала пирог бабушки Бейли, ты не поймешь.

– Может, ты поделишься со мной, чтобы я могла попробовать этот волшебный пирог?

– Не знаю, настолько ли сильно ты мне нравишься. – Уголки его рта приподнялись, и он скользнул руками по моей талии к пояснице, притягивая меня к себе. – Но, может, и нравишься.

– Это очень щедро с твоей стороны.

– Ты пойдешь со мной на свидание сегодня вечером?

Вопрос, возникший из ниоткуда, застал меня врасплох. – Что?

Он вскинул брови. – Я думал, что именно так приглашают девушку на свидание.

– Да, все верно, просто я этого не ожидала.

– Ты не ожидала, что я приглашу тебя на свидание? – Он крепче прижал меня к своему мускулистому телу. – Чем же мы тогда занимаемся? Я, конечно, уже давно этого не делал, но я думал, что именно так и назначают свидания.

Я рассмеялась. – Прости, ты просто продолжаешь заставать меня врасплох.

– Я же говорил, что плохо лажу с людьми.

– Ты не плохо ладишь с людьми. Просто иногда ты бываешь грубым или резким.

– Итак, да или нет. Я не разбираюсь в тонких намеках, поэтому тебе придется говорить прямо.

Улыбаясь, я обняла его за шею. – Да. Определенно да.

– Хорошо. Я заеду за тобой в шесть.

– Звучит неплохо. – Как бы я ни хотела остаться там на весь день, завернувшись в объятия Джосайи, технически я была на работе, хотя это были выходные. – Я, наверное, пойду возьму несколько интервью и сделаю больше фотографий. Это мое первое серьезное задание, и я не хочу все испортить.

Он наклонился и крепко поцеловал меня в губы. – Иди и сделай это.

Неохотно я отошла, голова шла кругом. Как я могла после этого сосредоточиться на репортаже?

Но я должна была это сделать. Я вернулась к Сандре, и она передала мне камеру.

– Не уверена, что он твой парень, да?

– Да, у нас все началось как-то не очень гладко. Я не хотела предполагать и выглядеть еще большей дурой, чем обычно. – Я повесила ремешок камеры на шею. – Куда мы отправимся дальше?

– Это твой репортаж. Ты решай.

Я оглядела фестиваль. Лу не давал мне особых указаний. В основном он просто ворчал о том, что все равно никто не будет это читать, так что я могу делать, что хочу.

Не слишком оптимистичный настрой, но я его не винила.

Тем не менее, если я смогу сделать статью интересной, возможно, это даст нам небольшой толчок.

– Людям всегда нравится говорить о себе, – сказала я.

Сандра выглядела озадаченной. – Что?

– Я размышляю вслух. Если людям нравится говорить о себе, то наверняка они хотели бы увидеть себя в газете. Думаю, в этом и заключается проблема «Трибьюн». Она пытается быть тем, кем не является. Мы поместили все материалы о Тиликуме в раздел местных новостей в середине газеты. Мы должны расширить его. Мы – газета маленького городка, так что должны вести себя соответственно.

– Если ты сможешь убедить Лу.

– Я не собираюсь его убеждать, я собираюсь ему показать.

– Мне нравится твой оптимизм.

Я улыбнулась. – Иногда это все, что у меня есть.

Идея, сформировавшаяся у меня в голове, была не столько планом – это звучало слишком самонадеянно, – сколько свободной концепцией. Но я была уверена, что она сработает. Нам нужно было сделать «Трибьюн» уникальным, предложить жителям Тиликума то, чего они не могли получить в других местах. В противном случае число читателей будет продолжать сокращаться, и в конце концов газету придется закрыть. Лу хотел, как лучше, но он был слишком консервативным. Слишком приверженным традициям, чтобы увидеть новые возможности.

Поэтому я должна была убедить его.

А это означало, что мне нужно сделать парочку отличных фотографий и взять нескольких интересных интервью.

Я оставила Сандру и отправилась на поиски. Игры были очевидным местом для начала. Я сфотографировала перетягивание каната и сделала несколько отличных снимков женских соревнований по стрельбе из лука.

В перерывах между фотосессиями я сосредоточилась на том, чтобы просто поговорить с людьми. Кто они и почему приехали на фестиваль? Какое мероприятие им больше всего понравилось? Нашли ли они на рынке какие-нибудь неожиданные ценности?

Я поговорила с семьей из пяти человек, которая больше не живет в Тиликуме, но каждый год привозит своих детей на фестиваль. Это было одно из самых ярких событий их лета. Я пообщалась с пожилым джентльменом, который прожил в Тиликуме всю свою жизнь и рассказал мне о вражде, которая когда-то существовала между семьями Хейвен и Бейли. Я поговорила с группой пожарных, с пожилой женщиной по имени Мэвис, которой явно нравилось смотреть на пожарных, и с недавним выпускником школы, который решил остаться в городе и осенью поступить в Тиликумский колледж.

После небольшой остановки, чтобы сделать кучу заметок в телефоне, – у меня было столько идей, – я пошла на другую сторону парка, к тому месту, где оставила свою машину. У меня было много материала для статьи о фестивале, а также несколько идей, как сделать «Трибьюн» в целом более интересным для местных жителей.

Меня снова охватило странное чувство покалывания, как будто только что кто-то коснулся моей спины. Сердцебиение участилось, и я бросила настороженный взгляд через плечо.

Это был Колин?

Как только я посмотрела, между нами прошла группа людей, закрывая его от моих глаз. Неужели это был он? Я видела его всего секунду, поэтому не могла быть уверена. Но мужчина был очень похож на него, и кто бы это ни был, он стоял лицом в мою сторону.

Колин был здесь и следил за мной?

Люди прошли мимо, а мужчина исчез.

Дрожь пробежала у меня по позвоночнику. Я продолжала оглядываться по сторонам, но не увидела Колина среди толпы. Парк кишел людьми, но никто, казалось, не обращал на меня внимания.

Возможно, мне показалось. Колин выглядел как заурядный бизнесмен. Это мог быть кто-то другой, а я поторопилась с выводами.

Я решила, что во всем виновато мое детство. Мои родители так заботились о нашем имидже, что вбили в меня определенную настороженность, когда я оказывалась на людях. Возможно, именно это заставляло меня сейчас нервничать.

Призрак отца все еще незримо присутствовал в моей жизни.

Я пошла дальше. Это было напоминанием о том, почему я покинула свой родной город. Почему я была так решительно настроена никогда не возвращаться.

Но это был не Пайнкрест. Люди здесь не знали Одри Янг, дочь Дэррила и Патрис, и не беспокоились о ней. Я была просто Одри, новенькая, работающая в газете.

К тому же сегодня у меня было назначено свидание с Джосайей Хейвеном. Этого было достаточно, чтобы прогнать тревожное чувство, пытавшееся поселиться во мне.

5 июля

Ненавижу видеть ее счастливой.

Ненавижу.

Когда я вижу ее, у меня все внутри переворачивается от злости, но, когда она счастлива, мне становится еще хуже. Она всегда счастлива. Всегда с этой гребаной улыбкой. Потому что, несмотря ни на что, ее жизнь прекрасна. Идеальна.

Всегда лучше, чем моя.

Может, мне не стоило делать эти фотографии. Но теперь, когда они у меня есть, я не могу перестать смотреть на них. Она стоит на цыпочках, тянется вверх, чтобы поцеловать этого волосатого горца-неандертальца. Я не знаю, что она в нем нашла, да мне и не важно.

Я просто ненавижу видеть ее такой чертовски счастливой.

Я должен что-то с этим сделать. Она приехала сюда. Это она вернулась. До этого все было хорошо. Я не хочу, чтобы она осталась здесь. Не могу ее выносить.

Я должен заставить ее уехать. Она должна уехать.

ГЛАВА 21

Джосайя

Я не нервничал.

Такой парень, как я, не нервничает перед свиданием. У меня их было множество. Может быть, прошло какое-то время, но это было по собственному желанию, а не из-за отсутствия возможности. Черт, тетя Луиза постоянно пыталась устроить мне свидания.

Но когда я подъехал к дому Одри, я почувствовал какое-то волнение внутри. Кайф, как от рюмки хорошей текилы. Мне это даже понравилось.

Я вышел из машины и подошел к ее входной двери. Макс стоял, положив передние лапы на подоконник, и вилял лохматым хвостом, как сумасшедший.

– Скажи маме, что я здесь, хорошо?

Я не знал, почему разговариваю с ее собакой через окно. Может быть, она передавала мне свой опыт; она все время с ним разговаривала. Я постучал, и Макс на несколько секунд исчез, а затем снова появился в окне, еще быстрее виляя хвостом.

Дверь открылась, и в ней появилась Одри, одетая в зеленую футболку, черные велосипедные шорты и туристические ботинки. Ее волосы были собраны в хвост, а через руку была перекинута куртка.

– Это подойдет? – Она жестом указала на свою одежду.

Мне было совершенно неинтересно устраивать обычное свидание за ужином. Поэтому я сказал ей, чтобы она оделась для прогулки на природе, и, если она не возражает, мы отправимся в поход.

– Идеально. – Я оглядел ее с ног до головы, оценивая, как велосипедные шорты подчеркивают ее изгибы и сексуальные ноги. – Это не сложный поход, но, надеюсь, эти ботинки не новые?

– О, нет, они у меня уже давно.

– Хорошо. Я бы не хотел, чтобы у тебя появились мозоли и мне пришлось тащить тебя на спине.

Она улыбнулась, и мой кайф усилился. – Да ладно, прокатить меня на спине по крутому склону было так весело.

– Особенно рядом с вонючей собакой.

– Это был не лучший наш вечер. Но не волнуйся, мои ботинки уже разношены. Носить меня на спине не придется.

– Хорошо. – Я взглянул на собаку. – Готов, Макс?

– Макс тоже пойдет?

– Он любит ходить в походы?

– Да, он любит.

– Ты хочешь взять его с собой?

– Ну, да.

– Тогда он идет.

Я не понимал, почему она смотрит на меня с восторгом в глазах, как будто я только что сделал что-то удивительное. Мы собирались на пешую прогулку. Конечно, ее собака может пойти с нами.

Кроме того, он мне даже нравился.

Мы уселись в мой грузовик. На заднем сидении было достаточно места для Макса, но он умудрился просунуть между нами половину своего тела, встав передними лапами на центральную консоль. Должен признать, что его счастье было заразительным. Он просто излучал радость, будто не мог представить себе ничего лучшего в жизни, чем прокатиться на грузовике с мамой. И со мной, конечно, но я решил, что его собачье счастье в основном связано с поездкой.

Мы выехали на проселочную дорогу, которая вела к дальнему концу озера Тиликум. Одри наблюдала за проплывающими мимо пейзажами с неосознанной улыбкой на лице. А виды были красивыми. Сосны перемежались с полевыми цветами, цветущими там, где на землю попадало достаточно солнца, а высокие травы были еще зелеными после весеннего таяния снега и дождей.

Грунтовая дорога закончилась на небольшой поляне, где было достаточно места, чтобы развернуться. Я припарковался, заглушил машину и потянулся за рюкзаком.

Я посмотрел на ее голые ноги. В этих сексуальных шортиках было видно более, чем достаточно. – Подожди. Тебе понадобится спрей от насекомых.

– О. Хорошая идея, спасибо.

Я дал ей спрей, и мы вышли. Максу не терпелось исследовать окрестности, но, к его чести, он оставался рядом. Она побрызгала свои руки и ноги, а я – только руки. На мне были длинные брюки, но руки были открыты, и я не хотел беспокоиться о кусачих насекомых, которые могли испортить наш приятный вечер.

– Готова? – спросил я, надевая рюкзак.

– Да. Куда мы идем?

Я указал на тропу. – В том направлении. Туда и обратно, всего около мили¹⁰.

– А что в конце?

– Увидишь.

Она снова улыбнулась. Черт, мне нравилось вызывать ее улыбку. Все ее лицо сияло.

– Ладно, тогда веди.

Мы начали спускаться по тропе. Она была достаточно широкой, чтобы идти бок о бок, и я был рад, что мы с братьями сделали все, чтобы она оставалась такой. Конечно, учитывая, что мы все еще были кучкой одиноких парней, я знал, что не единственный, кто водит сюда девушек на свидания. Особенно с учетом впечатляющего вида в конце тропы.

– Как ты узнал об этой тропе? – спросила она. – Я не видела никаких указателей.

– Их нет. Это частная собственность.

– Мы можем здесь находиться?

– Да, это собственность моей семьи.

– Вау. Это удивительно.

– Здесь красиво. Вообще-то, если подняться на холм за твоим домом и идти дальше, то ты выйдешь где-то там. – Я неопределенно указал в сторону туристической тропы, которая шла вдоль реки.

– Здесь кто-нибудь живет?

– Нет. Мы унаследовали большой кусок земли около шести лет назад. Мы продали большую часть, но оставили себе этот участок. Так мы с папой начали свой бизнес.

– Это так здорово, что ты работаешь с отцом. Должно быть, у вас с ним хорошие отношения.

– Он хороший человек.

– А как насчет твоей мамы? Какая она?

– Она замечательная. Формально Марлин – моя мачеха, но я думаю о ней как о своей маме.

– Она долгое время с твоим отцом?

– Да, я был совсем маленьким, когда они сошлись.

– Ничего, если я спрошу, что случилось с твоей биологической мамой?

Я замолчал на мгновение, пока мы продолжали идти по тропинке, размышляя, как ответить. И хочу ли я отвечать.

– Она просто ушла.

– О, мне очень жаль. Ты поддерживал с ней связь?

– Нет.

– Наверное, это тяжело.

Я поправил лямку рюкзака. – Она сделала свой выбор, и это были не мы. Я мало что мог с этим поделать. А моя мама, Марлин, всегда относилась к нам как к своим собственным детям. Так что у меня была самая настоящая мама.

– Твоя мама, Марлин, я имею в виду, должна быть потрясающей.

– Да, это так. А что насчет тебя? Какие у тебя родители?

– Моя мама… не знаю. Она немного напряженная. Мой отец принимал активное участие в местной политике, поэтому она всегда была в центре внимания вместе с ним. Я не могу понять, любит ли она это внимание или просто так привыкла к нему, что не знает, как можно жить по-другому. А мой отец умер пару лет назад. У него были постоянные проблемы со здоровьем, и он совсем не заботился о себе, так что это не было большим шоком.

– Жаль это слышать.

– Спасибо. Мне неприятно это признавать, но я не была опустошена или что-то в этом роде. Мне было грустно, но больше из-за мамы, чем из-за себя. С отцом было нелегко жить. Я бы хотела, чтобы отношения с ним были лучше, но я как будто едва знала его. На людях он был парнем, которого все любили. А дома он был совсем другим. Наедине он никогда не уделял мне внимания, понимаешь? Я была полезна для его репутации, поэтому перед другими людьми он притворялся очень заботливым отцом. Но наедине он в основном хотел, чтобы я его не беспокоила.

Я не знал, что ей ответить. Я не умел подбадривать людей; это совсем не моя сфера. – Это отстой. Мне жаль.

Она остановилась и подняла на меня глаза. – Спасибо.

– За что?

– За то, что сказал, что это отстой, а не пытался сгладить ситуацию, оправдать его или сказать, что я должна была стараться изо всех сил. Клянусь, каждый раз, когда я рассказываю кому-то о своих проблемах с отцом, я получаю самые странные ответы. Как будто люди не могут смириться с тем, что им неприятно слышать, и хотят все исправить. Но его больше нет, и исправить это невозможно. У меня не было с ним хороших отношений, и никогда не будет, и да, это отстой.

– Ты права. Это действительно отстой.

– Как и то, что твоя мама тебя бросила.

Я посмотрел на деревья. Мне не нравилось говорить о ней. Проще было притвориться, что это не имеет значения. – Да, это очень хреново, на самом деле.

Часть меня хотела сказать больше. Признать, что это больно. Что я ненавижу осознавать, что меня было недостаточно, чтобы она осталась.

Но я этого не сделал. Я не мог вымолвить и слова.

Одри взяла мою руку и сжала. – Мне жаль.

Я встретил ее взгляд. Она была права, в этом простом ответе было что-то успокаивающее. Она не пыталась убедить меня в том, что меня достаточно, не говорила, что моя мама была ужасным человеком, бросив мужа и троих детей, и что я должен радоваться, что у меня есть Марлин. Она не говорила мне, что я должен чувствовать. Она просто поняла, что мне больно.

Я кивнул и сжал ее руку в ответ.

Мы продолжали идти, а Макс кружил вокруг нас. Он обнюхивал хвою и время от времени останавливался, чтобы помочиться на ствол дерева. Вместо того чтобы быть неловкой, тишина была комфортной.

Тропа постепенно поднималась вверх по склону, затем делала крюк вправо и поворачивала вниз. Вдалеке послышался рев воды.

– Что это? Это вода?

– Сейчас увидишь. Это впереди, чуть дальше.

Мы еще раз повернули, и тропа вывела нас к озеру с чистейшей водой. Со скалистой высоты низвергался водопад, вздымая в вечерний воздух белые брызги.

– Это так красиво, – сказала она, ее голос был полон благоговения. – Не могу поверить, что это место не забито туристами.

– Немногие знают о нем. – Я указал на скалистую поверхность утеса. – Мы с братьями приходили сюда, карабкались наверх, а потом прыгали.

– Ты шутишь. Как вы не разбились?

– Это было глупо. Мы должны были подобраться как можно ближе к водопаду. Там глубоко, но по обе стороны – одни камни.

Макс подбежал к краю озера и понюхал воду.

– Одри?

– Да?

– Макс умеет плавать?

– Да, но…

Что бы она ни собиралась сказать, было уже поздно. Ее собака бросилась в воду и поплыла.

– О, нет. Теперь твой грузовик будет пахнуть мокрой псиной.

Я усмехнулся. Макс выглядел таким довольным собой, что я даже не мог разозлиться. – Ничего страшного. Ты голодна?

– Вообще-то, я умираю от голода. Ты захватил обед?

– Конечно. – Я снял рюкзак и поставил его на землю. – А что, по-твоему, мы здесь собирались делать?

– Я думала, это просто прогулка, наверное. Пикник у водопада – это так…

– Что?

– Романтично.

– Я должен быть оскорблен тем, что ты считаешь, что я не могу быть романтичным?

Она рассмеялась. – Нет. Я просто не знала, чего ожидать от первого свидания с Джосайей Хейвеном. Ты не перестаешь меня удивлять.

Удивлять ее было приятно, как и вызывать улыбку.

Я нашел ровное место и разложил свои припасы. Оглядываясь назад, я должен был захватить одеяло, но не подумал об этом. Тем не менее у меня были сэндвичи из «Медного чайника», малина, которую я купил на фестивальном рынке, и бутылка вина, которую я завернул в полотенце, чтобы она не разбилась. У меня не было бокалов для вина, но Одри, похоже, не возражала против того, чтобы пить вино из пластиковых стаканчиков, так что я не беспокоился об этом.

Она позвала Макса из воды, прежде чем мы сели есть. К счастью для нас, большую часть времени он отряхивался у края озера, и на нас попало лишь немного брызг. Правда, от него действительно пахло мокрой собакой. Я нашел для него палку, и он улегся грызть ее, пока мы перекусывали.

Мне нравился шум воды. Он расслаблял меня и вызывал умиротворение. Я никогда раньше не приводил сюда девушек и был рад, что сделал это с Одри. Ровный рокот водопада, ставший фоном для нашего первого свидания, казался каким-то пророческим. Как будто это что-то значило.

Это заставляло меня нервничать, но я постарался отодвинуть мысли о будущем подальше. Это было просто свидание. Мне не нужно было беспокоиться о том, к чему все идет и как долго она собирается здесь оставаться.

Легче сказать, чем сделать, но еда была хорошей, компания – еще лучше, а обстановка – безмятежной.

Мы разговаривали во время еды, о ее работе и о моей. О доме, который я переделывал, и о своих планах на него. О моих племянниках и племянницах и старой вражде Хейвен-Бейли. О шалостях, белках и странностях жизни Тиликума.

Я продолжал смотреть на нее, пока она говорила. У нее были идеи, как помочь возродить газету, но она могла говорить о чем угодно, я был очарован ею. Мне нравилось слышать ее голос, наблюдать как двигаются ее губы, видеть ее улыбку.

В конце концов, когда солнце опустилось за горные вершины, стало прохладно. Я собрал остатки нашей трапезы, и мы отправились обратно по тропе, оставляя позади рев водопада.

Я держал ее за руку. Это было приятно.

Макс радостно кружился вокруг нас, зигзагообразно перемещаясь взад-вперед по тропе. Там, где стоял грузовик, солнце еще не зашло, оно только собиралось нырнуть за горизонт. Одри забралась в грузовик с довольной улыбкой, а я слегка приободрился. Я организовал чертовски удачное свидание, если не сказать больше.

Черт, даже мне понравилось.

Я не слишком много думал о том, чем закончится сегодняшний вечер, пока ехал обратно к Одри. Только немного – я ведь парень, в конце концов. Но, если мы пожелаем друг другу спокойной ночи на улице и на этом все закончится, я не буду против. Как бы мне ни хотелось полностью раздеть ее, я не собирался торопить события.

Но когда я подъехал к ее дому, то почувствовал, как предвкушение охватило меня, словно жар от костра.

Пока я не увидел ее дверь.

– Боже мой, – прошептала она. – Что это?

Даже при слабом свете было видно. Кто-то написал большими буквами слово «сука» на ее входной двери.

И, судя по цвету, мне показалось, что для надписи использовали не краску.

ГЛАВА 22

Одри

– Ждите здесь.

Оставив ключи в замке зажигания, Джосайя вышел из машины и закрыл за собой дверь. Сердце бешено колотилось, когда я смотрела, как он осторожно приближается к дому, а от вида этого слова, написанного на моей двери, у меня в животе все сжалось от страха.

Кто мог устроить что-то подобное? И что я им сделала?

Макс, казалось, почувствовал напряженность ситуации. Он запрыгнул на сиденье Джосайи и заскулил.

– Нам нужно подождать здесь несколько минут. Я не знаю, что там снаружи.

Мне показалось, что Макс понял меня.

Джосайя осмотрел входную дверь и прилегающую территорию. Он поднял руку, чтобы я оставалась на месте, а затем обошел вокруг дома. Мое беспокойство усилилось, когда он скрылся из виду, поэтому я заперла двери, пока он не появился с другой стороны.

Наконец он подошел к грузовику. Я опустила окно.

– Там еще одна белка. Давай я избавлюсь от нее, прежде чем ты выпустишь Макса.

– Белка? – Я в ужасе уставился на дверь. – Значит это…

– Похоже на то.

Кто-то убил белку и написал на моей двери ее кровью?

Этого не может быть.

– Вообще-то, наверное, не стоит ее трогать, – сказал он. – Я должен позвонить Гарретту. У тебя есть поводок, чтобы ты могла завести Макса в дом?

– Да, я взяла его с собой, он в сумке. – Я достала поводок Макса. – Ты уверен, что это безопасно?

Он огляделся. Его губы были сжаты в жесткую линию. – Похоже на то, и я не заметил никаких следов взлома. Ты ведь закрыла дверь, когда мы уходили?

– Да. Уверена, что закрыла.

– Она все еще закрыта, как и задняя дверь. Я никого не вижу. Похоже, кто-то сделал это и ушел.

– Средь бела дня? Солнце еще не до конца село.

– Это дерзко, надо отдать должное.

– Дерзко и ужасно.

Я не стала задавать очевидный вопрос. Я знала, что мы оба думали об этом. Кто это сделал?

Это был Колин?

– Давай просто зайдем в дом, – сказал Джосайя. – Я провожу тебя, и мы сможем позвонить моему брату.

Я пристегнула поводок Макса и, выпрыгнула из машины. Джосайя взял меня за руку и повел к входной двери. Я держала Макса поближе, чтобы у него не было возможности даже понюхать бедную маленькую белку, которая осталась у порога.

Когда за нами надежно закрылась входная дверь, я спустила Макса с поводка. Он не стал рыскать по дому, принюхиваясь, что показалось мне хорошим знаком. Если бы кто-то был внутри, он бы уловил его запах. Его нельзя было назвать сторожевым псом, но он был любопытен. Он бы, по крайней мере, указал, куда ведет запах.

Джосайя по-прежнему осматривал дом, проверяя каждую комнату. Наверное, в этом не было необходимости, но мне стало легче.

Он вернулся и достал свой телефон. Я села на диван, а Макс свернулся калачиком рядом со мной.

– Привет, – сказал Джосайя. – У тебя есть минутка?

Я погладила Макса по мягкому меху. Это помогло мне успокоиться.

– Я включаю громкую связь. – Он коснулся кнопки на экране и протянул телефон. – Я у Одри. Мы только что приехали, и кто-то устроил вандализм в ее доме.

– Что именно за вандализм?

– Кто-то сделал надпись на ее двери кровью белки.

– Джосайя, это не смешно.

– Я не шучу. Слово «сука» написано большими буквами, а снаружи лежит мертвая белка. Еще одна мертвая белка.

– Где ты сейчас?

– Внутри.

– Тебе следовало остаться снаружи. Преступник может быть там.

– Двери были заперты. Не думаю, что он проник внутрь. – Он посмотрел на Макса. – Собака бы почувствовала, верно? Если бы здесь кто-то был?

– Да, он бы пошел на запах незнакомого человека.

– Тебе все равно не стоило туда заходить, но раз уж ты зашел, оставайся на месте, – сказал Гарретт. – Я буду через минуту. Какой это дом?

– Рядом с новым.

– Понял. Уже еду.

Джосайя завершил разговор и положил телефон обратно в карман. – Ты в порядке?

Я глубоко вздохнула и продолжила гладить Макса. – Да? Нет? Может быть? Не знаю, я немного волнуюсь. Но в то же время и нет, в основном потому, что ты здесь.

Его выражение лица смягчилось, и он подошел и сел рядом со мной. – Со мной ты в безопасности. Я никому не позволю причинить тебе боль.

Напряжение в моем теле спало. Я верила ему.

– Как ты думаешь, это значит, что первая белка не была случайностью? – спросила я.

– Да.

Словно прочитав мои мысли и поняв, что мне нужно его прикосновение, он сжал мою руку. Его рука была теплой и сильной.

Я была так рада, что он рядом.

– Я не понимаю, зачем кому-то это делать. У меня нет врагов. Я знаю, что ты думаешь о Колине, и, возможно, ты прав, но почему он решил сделать это сейчас? Наши отношения закончились так давно, а он уже много лет женат.