Текст книги "Хроники Нарнии (сборник)"

Автор книги: Клайв Стейплз Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 59 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Глава 4
Рахат-лукум

– Кто ты? – снова спросила королева. – Ты что, гном-переросток, сбривший бороду?

– Нет, ваше величество, – сказал Эдмунд, – у меня не было бороды, я еще мальчик.

– Мальчик! – воскликнула она, – Ты хочешь сказать, что ты из сынов Адама?

Эдмунд стоял столбом и молчал. В голове у него все так перепуталось, что он просто не понял вопроса.

– Я вижу, что ты прежде всего – остолоп, – сказала королева. – Не испытывай моего терпения, отвечай без уверток: ты – человек?

– Да, ваше величество, – сказал Эдмунд.

– И каким образом, скажи на милость, ты оказался в моих владениях?

– Не сердитесь, ваше величество, но я попал сюда через шкаф.

– Через шкаф? Это как?

– Я… я отворил дверь и тут же очутился здесь, ваше величество.

– Ха! – проговорила королева, обращаясь скорее к себе, чем к нему. – Дверь? Дверь из мира людей! Я слышала о чем-то таком. Это смертельно опасно. Впрочем, покуда он один, с ним ничего не стоит разделаться, – с этими словами она приподнялась и вперила в Эдмунда испепеляющий взгляд. И подняла свой жезл.

Эдмунд почувствовал, что сейчас она сотворит с ним что-то страшное, но не в силах был хотя бы шевельнуться. И в ту самую секунду, когда он решил, что ему пришел конец, королева, кажется, передумала.

– Бедный ребенок, ты, я вижу, совсем замерз, – сказала она совершенно другим голосом. – Иди ко мне в сани, сядь рядом, я укрою тебя своей королевской мантией, и мы побеседуем.

Эдмунду это предложение показалось подозрительным, однако ослушаться он не посмел, залез в сани и уселся у ее ног; она же закутала его в полы меховой мантии и хорошенько подоткнула со всех сторон.

– Не хочешь ли выпить чего-нибудь? – спросила королева. – Ты любишь горячее?

– С удовольствием, ваше величество, – пробормотал Эдмунд, у которого зуб на зуб не попадал.

Откуда-то из-под мантии королева выудила махонький как будто медный пузырек. Вытянув руку, она капнула из пузырька на снег возле саней. Эдмунд видел, как сверкающая капля на мгновение повисла в воздухе, а потом упала на снег, зашипела – и откуда ни возьмись появился украшенный самоцветами дымящийся кубок. Гном, схватив кубок, подал его Эдмунду, кланяясь и улыбаясь. И что-то нехорошее было в его улыбке.

Стоило только Эдмунду разок-другой глотнуть этой горячей жидкости, как ему сразу полегчало. Ничего подобного он никогда еще не пробовал – питье было густое, пенистое и сладкое, и от него по всему телу побежало тепло.

– Сын Адама, – сказала королева, – глупо пить не закусывая. Какую еду ты любишь больше всего?

– Если можно, ваше величество, я хотел бы рахат-лукума, – осмелел Эдмунд.

Королева снова капнула из пузырька, и тут же на снегу появилась круглая коробка, перевязанная зеленой шелковой лентой. Эдмунд открыл коробку, и в ней оказалось фунта три наилучшего рахат-лукума. Каждый ломтик был прозрачен и сладок – таким вкусным рахат-лукумом Эдмунд в жизни еще не лакомился. Он совсем согрелся и успокоился.

Мальчик ел, а королева донимала его вопросами. Сначала он вроде помнил, что разговаривать с набитым ртом – неприлично, однако вскоре забыл; все его мысли были заняты только одним – как бы запихать в рот побольше рахат-лукума. И чем больше он ел, тем больше ему хотелось, и он ни разу не спросил себя, отчего королева столь любопытна. Так, сам того не заметив, он рассказал, что у него есть брат и две сестры, что одна из его сестер уже побывала в Нарнии и повстречала тут фавна и что никому, кроме них четверых, про Нарнию неизвестно. А королеву, очевидно, особенно заинтересовало то, что их именно четверо, и она снова и снова возвращалась к этому.

– Ты уверен, что вас именно четверо? – вопрошала она. – Два Адамовых сына и две Евиных дочери – не больше и не меньше?

И Эдмунд, набив рот рахат-лукумом, повторял:

– Ага! Да ведь я вам уже сколько раз говорил, – забывая добавить «ваше величество», однако королева как будто этого не замечала.

Наконец с рахат-лукумом было покончено, и Эдмунд уставился на пустую коробку, изо всех сил желая, чтобы королева спросила, не хочет ли он добавки. А ей, конечно же, было известно, чего ему хочется, поскольку она-то прекрасно знала, в отличие от Эдмунда, что всякий, кто попробует волшебного рахат-лукума, готов его есть, пока не лопнет.

– Сын Адама, – проговорила королева, – мне бы очень хотелось повидать твоих брата и сестер. Не приведешь ли ты их ко мне?

– Я попробую, – сказал Эдмунд, все еще разглядывая пустую коробку.

– Обещаю, когда ты придешь ко мне в следующий раз, – конечно, вместе с остальными, – ты получишь рахат-лукума куда больше, чем сегодня. А сейчас я ничего не могу поделать – на открытом воздухе волшебство срабатывает только единожды. Вот у меня дома – совсем другое дело.

– Тогда почему бы нам не поехать к вам домой прямо сейчас? – обрадовался Эдмунд.

Сначала, оказавшись в санях, он боялся, что она увезет его невесть куда, откуда он не сможет вернуться; но теперь все страхи были забыты.

– Мой дом – дворец, и очень красивый, – сказала королева. – Я уверена, тебе он понравится. Там, к примеру, есть комнаты, битком набитые рахат-лукумом. И вот что еще имей в виду: поскольку у меня нет своих детей, я не прочь усыновить какого-нибудь славного мальчугана – я сделаю его принцем, и, когда я умру, он станет королем Нарнии. И заметь, принц будет носить золотую корону и целыми днями есть рахат-лукум. Так вот, ты – самый умный и самый красивый из всех, кого я встречала, и как раз тебя-то, пожалуй, я и сделаю принцем – только сначала ты должен привести ко мне остальных.

– А почему не сейчас? – спросил Эдмунд. Он сидел весь красный, губы и пальцы у него слипались от сладкого рахат-лукума. Что бы там ни говорила королева, выглядел он не слишком умным и не очень-то красивым.

– Ах, – вздохнула королева, – если я сейчас возьму тебя с собой, значит, не видать мне вовек ни твоего брата, ни твоих сестер. А мне очень бы хотелось познакомиться с твоими очаровательными родственниками. Ты, конечно, станешь принцем, а потом и королем – так оно и будет. Однако сам подумай, у короля должны быть придворные и вельможи. Я лее сделаю твоего брата герцогом, а сестер – герцогинями.

– Ну, – сказал Эдмунд, – на самом-то деле ничего в них такого особенного нет. И вообще, я мог бы привести их как-нибудь после…

– Ах, – опять вздохнула королева, – все дело в том, что, попав в мой дворец, ты забудешь обо всем на свете. Там столько всяких удовольствий, что тебе недосуг будет отрываться от них даже ради такого дела. Нет, нет, ты должен вернуться в свою страну и привести ко мне своих родных. Ты понял меня? Один можешь не возвращаться.

– Но я даже не знаю, где дорога домой, – заявил Эдмунд.

– Чепуха! – воскликнула королева. – Видишь вон там фонарь? – Она указала жезлом, и Эдмунд увидел уличный фонарь на столбе (гот самый, под которым Люси встретила фавна). – Прямо за ним начинается путь в Мир Людей. А теперь посмотри туда, – и она указала в противоположную сторону, – видишь два невысоких холма за лесом?

– Вроде вижу, – сказал Эдмунд.

– Вот и прекрасно. Мой дворец – между теми двумя холмами. В следующий раз, когда ты появишься здесь, тебе всего-то и надо будет, что найти фонарный столб, а потом прогуляться по лесу до тех двух холмов, и ты – у меня. Только помни: ты должен прийти вместе с остальными. Придешь один – я рассержусь!

– Я постараюсь, – пообещал Эдмунд.

– Да, кстати, – проговорила королева, – думаю, не стоит им рассказывать про меня. Пусть это будет нашей тайной, ладно? Устроим-ка им сюрприз. Приведи их к двум холмам – вот и все… Ты парень умный, сам сообразишь, что и как сделать. К примеру, вот вы подошли к моему дворцу, а ты возьми и скажи: давайте глянем, кто здесь живет, или что-нибудь вроде этого. Я думаю, так будет лучше. Потому что, боюсь, твоя сестрица, познакомившись тут кое с кем из фавнов, понаслушалась обо мне, знаешь, всяких бредней и после этого побоится зайти ко мне. Фавны, они всегда болтают вздор… впрочем… время, тебе пора идти!

– Будьте добры, – вдруг вскричал Эдмунд, – будьте добры! Пожалуйста, дайте мне хоть кусочек рахат-лукума на дорожку!

– Э, нет, – рассмеялась королева, – Потерпишь до следующей нашей встречи, – она махнула гному, тот прищелкнул кнутом, и олени помчались прочь. Пока сани совсем не исчезли из глаз, королева махала Эдмунду рукой и кричала: – До встречи! До встречи! Не забудь. Возвращайся поскорее.

Эдмунд все еще смотрел вслед саням, когда кто-то окликнул его по имени. Оглянувшись, он увидел Люси – сестра бежала к нему с другой стороны поляны.

– Эдмунд! Эдмунд! – кричала она, – Неужели ты тоже здесь? Вот замечательно, вот…

– Чего развопилась?! – осадил ее Эдмунд. – Совсем спятила? Так и быть, я согласен, что ты не врала, и этот шкаф – волшебный. И если тебе так уж хочется, я даже могу попросить прощения. А вот где ты сама пропадала столько времени? Я тебя всюду искал.

– Если б я только знала, я бы тебя обязательно подождала, – сказала Люси. Она так обрадовалась, что не обратила внимания ни на грубость Эдмунда, ни на то, какое у брата странное, почти чужое лицо. – Я завтракала с милым господином Тамнусом! У него все хорошо, и Бледная Ведьмарка не наказала его за то, что он тогда отпустил меня, и он думает, что Ведьмарка на самом деле просто ничего не знает и, может быть, все в конце концов обойдется.

– Бледная Ведьмарка? – переспросил Эдмунд. – Кто это?

– Жуткое существо, – ответила Люси. – Она именует себя королевой Нарнии, хотя не имеет никакого права на престол, и все-все-все – и фавны, и дриады, и нимфы, и гномы, и животные – во всяком случае, все порядочные существа, просто ненавидят ее. Она любого может обратить в камень и творит всякие ужасы. Это она заколдовала Нарнию, и поэтому здесь зима – всегда, а Рождества не бывает. Она ездит в санях, запряженных северными оленями, в руке у нее – волшебный жезл, а на голове – корона.

Эдмунду и так уже было дурно от рахат-лукума, а тут еще – вот те на! – дама, с которой он подружился, оказалась страшной колдуньей. Ему стало совсем худо. Однако с некоторых пор по-настоящему он хотел лишь одного – рахат-лукума.

– Кто это наплел тебе про Бледную Ведьмарку? – спросил он.

– Господин Тамнус, фавн, – ответила Люси.

– Не всегда верь тому, что говорят фавны, – произнес Эдмунд таким тоном, будто знал о фавнах куда больше, чем Люси.

– Почему? – удивилась Люси.

– Да потому, – махнул рукой Эдмунд, – Спроси у кого хочешь… И вообще, хватит торчать в этом снегу. Пошли-ка домой.

– Пошли, – согласилась Люси. – Знаешь, Эдмунд, я так рада, что мы вместе. Теперь все должны поверить в Нарнию – ведь мы оба побывали тут. Вот повеселимся!

Эдмунд про себя усмехнулся. Ему-то, пожалуй, будет не так весело, как ей. Ведь придется признать, что Люси права. Кроме того, он ничуть не сомневался, что Питер и Сьюзен станут на сторону фавнов и животных, а он, Эдмунд, так или иначе, но уже оказался на стороне Ведьмарки. И сможет ли он сохранить свою тайну, если все остальные начнут болтать про Нарнию?

Они шли довольно долго, и вдруг как-то сразу оказались среди шуб, а не в гуще леса, и тут же оба вывалились из платяного шкафа в каморку.

– Что с тобой, Эдмунд? – воскликнула Люси. – Ты ужасно выглядишь. Ты не заболел?

– Да нет, все в порядке, – отмахнулся Эдмунд, хотя на самом деле его мутило.

– Тогда бежим, надо найти наших и все рассказать! Теперь, когда мы все вместе, у нас начнутся замечательные приключения.

Глава 5
Снова по эту сторону

А ведь они играли в прятки, и потому Эдмунду и Люси довольно долго пришлось искать сначала Сьюзен, которая водила, а потом Питера, который прятался. Когда наконец все нашлись (а случилось это в той комнате, где стояли рыцарские доспехи), Люси выпалила:

– Питер! Сьюзен! Это все взаправду! Эдмунд все видел. Туда можно пройти через шкаф. Эдмунд и я, мы оба там были. Мы встретились в лесу. Давай, Эдмунд, расскажи им.

– О чем это она, Эд? – спросил Питер.

Тут и произошло самое скверное во всей этой истории. Эдмунда подташнивало, он был мрачен и злился на Люси за то, что она оказалась права, однако сам еще не знал, что собирается сделать. И вот когда Питер обратился к нему, он вдруг решился на такую гадость, на такую подлость, хуже какой не бывает. Он взял и предал Люси.

– Давай, Эд, рассказывай, – торопила Сьюзен.

И Эдмунд напыжился и оглядел всех так, словно был гораздо старше Люси (на самом-то деле они были погодки), и затем, усмехнувшись, проговорил:

– Это все глупости! Я с Люси играл… ну, в эту самую, в ее страну, как будто она находится в шкафу. Просто так, ради смеха. На самом деле там ничего нет.

Бедная Люси только разок взглянула на него и выбежала из комнаты.

А Эдмунд злорадствовал все больше, думая, что одержал великую победу, и добавил вслед:

– Ну вот, опять пошло-поехало! Ох, уж эта мне малышня – морока с ней!

– Послушай, ты, – разъярился Питер, – а ну-ка, заткнись! Ты и так вел себя с ней как последняя скотина, а теперь еще играть вздумал! Зачем? Чтобы она снова завелась? Уж кто-кто, а я тебя знаю, вреднюга.

– Но ведь она болтает чушь! – опешил Эдмунд.

– Конечно, чушь, – согласился Питер, – в том-то и дело. Дома с ней было все в порядке, а здесь она то ли потихоньку ума решается, то ли научилась здорово врать. Но так оно или этак, а ты – ты что же, думаешь, ей станет лучше от того, что сегодня ты издеваешься над ней, а назавтра наоборот – поощряешь?

– Я думал… я думал… – бубнил Эдмунд, но так и не смог придумать, что сказать.

– Ничего ты не думал, – подхватил Питер, – ты просто вреднюга, вот и все. Тебя хлебом не корми, дай младших помордовать; так и в школе было.

– Хватит вам! – вмешалась Сьюзен, – От того, что вы поругаетесь, тоже мало пользы. Надо пойти поискать Люси.

Искали ее долго, а когда нашли, сразу увидели, что она все это время, понятное дело, плакала. И слушать не желала. И стояла на своем:

– Мне все равно, что вы думаете. Мне все равно, что вы говорите. Хотите, пожалуйтесь профессору, хотите, напишите маме. Что хотите, то и делайте. Я-то знаю, что встретила там фавна и… и очень жалею, что не осталась там насовсем… а вы все – гады, гады.

Это был печальный день. Люси горевала, а до Эдмунда дошло, хотя и не сразу, что все получилось совсем не так, как ему думалось. Потому что Питер и Сьюзен не на шутку испугались: а вдруг у Люси и вправду нелады с головой? Она уже спала, а они еще долго стояли в коридоре и перешептывались.

На следующее утро они решили, что, пожалуй, надо посоветоваться с профессором.

– Если с Лу что не так, профессор напишет отцу, – сказал Питер. – Сами мы с этим не справимся.

И вот они постучали в дверь профессорского кабинета, и профессор сказал: «Войдите!» – и встал им навстречу, и пододвинул им стулья, и сказал, что он в полном их распоряжении. Потом он сидел, сложив ладони лодочкой, и слушал, ни разу не прервав, покуда они рассказывали. И потом, когда они все рассказали, он долго-долго молчал. Наконец, прочистив горло, он произнес нечто совершенно неожиданное:

– А почему? – спросил он, – почему вы, собственно, полагаете, что ваша сестренка лжет?

– Да как же? Ведь… – начала Сьюзен и осеклась. По лицу старого профессора было видно, что он не шутит. Тогда Сьюзен собралась с духом и продолжила: – Ведь Эдмунд говорит, что они просто играли.

– Вот именно, – покивал профессор своей лохматой головой. – Именно об этом надо подумать. И подумать хорошенько. Зададимся вопросом – и я заранее прошу прощения за этот вопрос, – кому вы больше доверяете, брату или сестре? То бишь кто из них честнее?

– В том-то и штука, профессор, – ответил Питер. – Раньше я твердо сказал бы – Люси.

– А что вы об этом думаете, душенька? – обратился профессор к Сьюзен.

– Вообще-то я согласна с Питером. Но ведь все эти леса и фавны – этого не может быть!

– Чего не знаю, того не знаю, – продолжал профессор, – а вот обвинить во лжи кого-то, о ком известно, что он не лжец, – это не шутка, совсем, совсем не шутка.

– На самом деле мы боимся другого, – заявила Сьюзен. – Мы боимся, что у Люси с головой… не все в порядке.

– Сошла с ума, вы хотите сказать? – Профессор оставался совершенно невозмутимым. – Нет, этого можете не бояться. Достаточно взглянуть на нее и поговорить с ней, чтобы удостовериться – девочка совершенно нормальна.

– И что же получается? – воскликнула Сьюзен и примолкла. Ей и не снилось, что кто-то из взрослых станет разговаривать с ней так, как этот старый профессор. И она растерялась.

– Логика! – сказал профессор как бы самому себе. – Почему им в школе не преподают логику? В данном случае есть только три возможности: или Люси лжет, или она безумна, или она говорит правду. Итак: известно, что она не склонна ко лжи, и очевидно, что она не сумасшедшая. Вывод: до тех нор, пока не появятся какие-либо новые факты, следует полагать, что она говорит правду.

Сьюзен воззрилась на профессора, но по лицу его было видно, что он говорит совершенно серьезно.

– И все же, профессор, этого не может быть! – воскликнул Питер.

– Почему вы так полагаете, юноша? – спросил старик.

– Хотя бы потому, что каждый из нас должен был увидеть эту страну, если бы она там была. Я хочу сказать, мы залезали в шкаф, и там ничего такого не было, и даже Люси не спорила с этим.

– И что это доказывает? – спросил профессор.

– Да ведь если что-то где-то существует, оно существует всегда.

– Так-таки всегда? – прищурился профессор, и Питер не нашелся что ответить.

– А как быть со временем? – вступила Сьюзен. – Даже если бы было такое место, куда Люси могла уйти, у нее просто не хватило бы на это времени. Она выбежала из комнаты сразу вслед за нами – минуты не прошло. Она же говорит, что пробыла там несколько часов.

– Что как раз и подтверждает правдивость ее слов, – подхватил профессор. – Если в этом доме действительно есть дверь, ведущая в некий иной мир, и девочка вошла туда (а я должен сказать вам, что это очень странный дом, и даже я далеко не все о нем знаю), так вот, ничего нет удивительного в том, что где-то, в ином мире, течет иное, свое собственное время – я бы, во всяком случае, ничуть этому не удивился. И сколь долго вы ни пробыли бы там, в том мире, в нашем пройдет всего ничего. С другой стороны, я полагаю, что девица ее возраста никак не могла дойти до подобной идеи своим умом. И если бы она решила разыграть кого-то, она просидела бы в шкафу куда дольше, чтобы ее история выглядела правдоподобной.

– Профессор, вы и вправду считаете, что существуют другие миры? – спросил Питер. – Такие, чтобы прямо здесь, рядом, сделал шаг – и ты там?

– Это более чем вероятно, – отвечал профессор. Потом снял очки и, протирая их, пробормотал: – Интересно все-таки, чему их учат в школе?

– И что же нам делать? – спросила Сьюзен. Ей показалось, что разговор завел их куда-то не туда.

– Милая вы моя, – взгляд профессора вдруг стал пронзительным, – мне кажется, я придумал нечто такое, до чего еще никто не додумывался, и нам стоит попробовать…

– Попробовать что? – не поняла Сьюзен.

– Заниматься каждому своим делом, – откликнулся профессор.

На том разговор и завершился.

С этого дня все как будто наладилось. Питер присматривал за Эдмундом, чтобы тот больше не дразнил Люси, а сама Люси и все остальные старательно избегали разговоров о гардеробе – слишком уж он всем досадил. Время шло, и казалось, что приключения кончились. Однако это было не так.

Дом, в котором жил профессор и о котором он сам знал далеко не все, был такой старинный и такой знаменитый, что со всей страны приезжали люди, чтобы посмотреть на него. О таких домах говорится в путеводителях и даже в учебниках; об этом же доме рассказывали множество диковинных историй, и моя – не самая необычная из них. Иногда любопытные приезжали целой компанией. И если они просили разрешения осмотреть дом, профессор никогда не отказывал, а госпожа Макриди, домоправительница, водила гостей повсюду, рассказывая о картинах, рыцарских доспехах и редких книгах. Госпожа Макриди не любила детей и терпеть не могла, когда ей мешали излагать посетителям все, что она знает. Потому в первое же утро она сказала Питеру и Сьюзен (это было лишь одно из великого множества указаний):

– Запомните хорошенько: вы не должны путаться у меня под ногами, когда я провожу экскурсию.

– Очень надо целое утро бросать кошке под хвост, таскаясь по всему дому с толпой чудаков! – заметил Эдмунд; остальные молча с ним согласились.

Как ни странно, именно из-за очередной такой экскурсии приключения наших героев продолжились.

Прошло несколько дней. Однажды утром Питер и Эдмунд разглядывали рыцарские доспехи и решали важный вопрос: смогли бы они разобрать эту штуку на части, как вдруг в комнату с криком ворвались сестры:

– Спасайся, кто может! Сюда идет Макриди с целой шайкой.

– Ходу! – крикнул Питер, и все четверо бросились к двери в дальнем конце комнаты. Однако когда они, проскочив Зеленую комнату, оказались в библиотеке, голоса послышались впереди, и беглецы поняли, что домоправительница на сей раз повела посетителей черной лестницей, а не парадной. И тут началось: то ли сами они потеряли голову, то ли госпожа Макриди решила настигнуть их, то ли некое волшебство таким способом явило себя, чтобы загнать их в Нарнию, – куда бы они ни бежали, голоса следовали за ними. Наконец Сьюзен не выдержала:

– Да ну их совсем! Давайте спрячемся в каморке с гардеробом. Туда уж точно никто не заглянет.

И вот только они вошли в каморку, как в коридоре послышались голоса… потом что-то зашуршало за дверью… а потом они увидели, как поворачивается ручка.

– Скорее! – прошептал Питер. – Больше нам деваться некуда! – И распахнул зеркальную дверь. Все четверо втиснулись в шкаф и затаились в темноте, едва переводя дух. Питер удерживал дверь гардероба, чтобы она не открылась, но и не закрывал ее – уж он-то, как всякий разумный человек, помнил: не следует захлопывать себя в шкафу.