Текст книги "Хроники Нарнии (сборник)"

Автор книги: Клайв Стейплз Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 59 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Клайв Стэплз Льюис
ХРОНИКИ НАРНИИ

ЛЕВ, ВЕДЬМАРКА И
ЗЕРКАЛЬНЫЙ ГАРДЕРОБ
_{© В. Воседой, перевод, 2000}

Глава 1
Люси
в зеркальном гардеробе

Жили-были дети – Питер, Сьюзен, Эдмунд и Люси. Про них и про их приключения будет рассказано в этой книге.

Случилось это в самый разгар войны, когда всех четверых вывезли из Лондона, подальше от бомбежек. И отправили их в глубь страны, к старому профессору, жившему в десяти милях от ближайшей железной дороги и в двух милях от ближайшей почты. Жены у профессора не было; в огромном доме обретались он сам, его домоправительница, госпожа Макриди, и три служанки (их звали Айви, Маргарет и Бетти, и о них в этой книге больше ничего сказано не будет). Профессор был ужасно старый, седой и взлохмаченный – лицо у него поросло волосьем не меньше, чем голова, – но детям он сразу понравился. Правда, в тот вечер, когда они приехали и профессор вышел им навстречу из парадных дверей, Люси (самая младшая) чуть-чуть испугалась – слишком уж необычно старик выглядел, а Эдмунд (он был немногим старше Люси) едва не расхохотался – пришлось ему сделать вид, будто засвербело в носу.

Тем же вечером, пожелав профессору спокойной ночи, дети отправились наверх спать, и конечно, мальчишки тут же явились в спальню к девочкам для разговора.

– А нам здорово повезло, – начал Питер. – Мы отлично здесь устроимся, можете не сомневаться. Этот дед позволит нам что угодно.

– Очень милый старикан, – вставила Сьюзен.

– Да хватит вам! – закричал Эдмунд. Он за день слишком устал и, как всегда, изо всех сил делал вид, будто вовсе не устал, а от этого еще больше злился. – Хватит болтать!

– Почему? – спросила Сьюзен, – И вообще, тебе давным-давно пора на боковую.

– Тоже мне мама нашлась, – еще больше разозлился Эдмунд, – Кто ты такая, чтобы мне указывать? Сама иди!

– А может быть, и вправду нам всем лучше лечь, – заметила Люси. – А то услышат…

– Никто ничего не услышит, – перебил ее Питер. – Вот увидите, в этом доме нам никто не станет мешать. И уж точно никто не услышит. Отсюда до гостиной минут десять ходу, да еще по всем этим лестницам и переходам.

– Что это? – вдруг испугалась Люси, – Вы слышали?

Она впервые попала в такой большой дом, и от мысли обо всех этих лестницах и коридорах со множеством дверей, за которыми скрываются пустые комнаты, ей стало немножко не по себе.

– Вот дура, – усмехнулся Эдмунд. – Это всего лишь птица.

– Сова, – подтвердил Питер, – Здесь, должно быть, полным-полно птиц. Да, пожалуй, и вправду пора спать, зато завтра пораньше двинемся на разведку. Уж где-где, а в этих местах найдется что-нибудь интересное. Видели, какие горы мы проезжали? А лес? Наверняка в нем есть орлы. И олени. И ястребы.

Люси добавила:

– И барсуки!

Эдмунд добавил:

– И лисы!

Сьюзен добавила:

– И кролики!

_____

Однако назавтра с самого утра зарядил дождь – бывает такой, знаете, проливень, когда из окна не разглядишь ни гор, ни лесов, ни даже ручья в саду.

– Только этого нам не хватало! – ворчал Эдмунд.

Они уже позавтракали в компании профессора, а теперь сидели наверху, в комнате, отданной в полное их распоряжение. Комната была продолговатая и низкая, с двумя окнами по одной стене и двумя по другой.

– Перестань ворчать, Эд, – сказала Сьюзен. – Спорим на что хочешь – через час дождь кончится. А пока нам и так неплохо. Здесь есть радио, и смотри сколько книг.

– Нет, это все не по мне, – заявил Питер. – Давайте лучше обследуем дом.

Все согласились, и с этого начались их приключения.

Дом казался бесконечным, и в нем можно было совершить бесконечное количество открытий. Первые несколько комнат, куда они заглянули, предназначались для гостей, там стояли только кровати; однако скоро наши герои оказались в каком-то продолговатом помещении, стены которого были сплошь увешаны картинами, и там обнаружили рыцарские доспехи; следующая комната была вся задрапирована зеленой тканью, а в углу стояла арфа; потом – три ступеньки вниз, пять ступенек вверх – попали в небольшой зал, где была дверь, ведущая на балкон; дальше одна за другой шли комнаты с книжными полками – книги по большей части были старинные, и некоторые куда больше и толще Библии, что обычно лежит на алтаре в церкви. В конце концов добрались до какой-то каморки, почти совсем пустой: в ней стоял только большущий платяной шкаф – есть такие, знаете, гардеробы с зеркальной дверью. Больше в этой комнате ничего особенного не нашлось, если не считать дохлой навозной мухи на подоконнике.

– Здесь пусто, – сказал Питер, и все вывалились вон – все, кроме Люси. А Люси задержалась – она решила попробовать, нельзя ли как-нибудь исхитриться и заглянуть в этот самый гардероб, хотя была почти уверена, что зеркальная дверь заперта. К ее удивлению, зеркальная дверь легко отворилась, и на пол из шкафа выкатились два нафталиновых шарика.

Внутри висела одежда. По большей части меховые шубы, а Люси пуще всего на свете любила все меховое – как оно пахнет и каково на ощупь. Она тут же влезла внутрь и зарылась лицом в меха (однако зеркальную дверь оставила настежь открытой – она уже знала: самая большая глупость на свете – захлопнуть себя в каком-нибудь шкафу). В глубине, позади первого ряда шуб, обнаружился второй. Стало совсем темно. Люси вытянула вперед руки, чтобы не ткнуться носом в заднюю стенку. Сделала шаг, потом другой, ожидая, что пальцы вот-вот упрутся в доску. Однако пальцы ни во что не упирались.

«Должно быть, это очень-очень большой гардероб!» – подумала Люси, протискиваясь между мягкими податливыми шубами. Что-то захрустело под ногами. – «Неужели здесь столько нафталина?» – Она присела на корточки и пошарила вокруг. Однако вместо твердого, гладкого и деревянного нащупала нечто мягкое, рассыпчатое и холодное. – «Вот чудеса!» – Люси выпрямилась и сделала еще два шажка. И тут же поняла, что продирается сквозь что-то твердое, жесткое и как будто колючее.

– По-моему, это ветки! – воскликнула она и вдруг заметила свет впереди – нет, не рядом, не там, где положено быть задней стенке шкафа, а где-то далеко-далеко. Сверху падало что-то холодное и почти невесомое.

Только тут она сообразила, что стоит посреди леса, кругом ночь, под ногами лежит снег, а в воздухе порхают снежинки.

Люси чуть-чуть испугалась, но любопытство и страсть к приключениям взяли верх над страхом. Оглянувшись, она увидела за темными стволами деревьев шкаф; сквозь него, за шубами, еще можно было разглядеть каморку. (Вы, конечно же, помните: Люси оставила дверь открытой настежь – она знала, что нет ничего глупее, чем захлопнуть себя в гардеробе). Так вот, там, в каморке, был день.

«Если что, я всегда успею вернуться», – подумала Люси и двинулась по хрусткому снегу через темный лес дальше, туда, где светился огонек.

Минут через десять она добралась до огонька и увидела самый обыкновенный уличный фонарь, висящий на столбе. Люси так и стояла у столба, пытаясь понять, что делает уличный фонарь посреди леса и что же делать ей самой, как вдруг раздались – цок-цок-цок – чьи-то шажки. Из-за деревьев появилось и подошло к фонарю существо весьма странной наружности. Существо это было немногим выше Люси и держало над головой зонтик, совсем белый от снега. Кверху от пояса оно было вроде как человек, однако книзу – кто-то совсем другой: у него были козлиные ноги, которые лоснились черной шерстью и заканчивались копытцами. А еще у него был хвост, который Люси заметила не сразу, поскольку этот самый хвост, дабы не волочился по снегу, был изящно перекинут через руку, державшую зонтик. Шея у существа была повязана красным шерстяным шарфиком, и лицо у него тоже было красноватое, но все-таки приятное, украшенное коротенькой опрятной бородкой, а из-под кудрей по сторонам лба торчали маленькие рожки. В одной руке, как уже было сказано, существо держало зонтик, а в другой – несколько ярких бумажных пакетов. Эти пакеты и этот снег наводили на мысль о Рождестве и рождественских подарках.

Существо это было фавном. И, увидев Люси, оно так удивилось, что разроняло все свои пакеты.

– Ах, боже мой! – воскликнул фавн.

Глава 2
По ту сторону

– Добрый вечер, – сказала Люси.

Однако фавн был слишком занят – он собирал разлетевшиеся пакеты – и не сразу откликнулся. Наконец, все собрав, он кивнул девочке.

– Добрый вечер, добрый вечер. Прошу прощения за излишнее любопытство, но, если я не ошибаюсь, вы – не кто иная, как дочь Евы?

– Меня зовут Люси, – ответила Люси, не совсем понимая, о чем речь.

– Однако вы – еще раз прошу прощения, – вы именно то, что называется «девочка»? – спросил фавн.

– Конечно, я девочка, – ответила Люси.

– То есть, собственно говоря, можно сказать, что вы – человек?

– Конечно, – сказала Люси, все еще несколько неуверенно.

– Безусловно! – воскликнул фавн. – Нет никаких сомнений! Как глупо с моей стороны! А все из-за того, что я никогда еще не видел ни сынов Адамовых, ни Евиных дочерей. Я в восторге! Хотя… – тут он запнулся, как будто прикусил язык, едва не сказав то, чего говорить не следует. – Великолепно! Великолепно! Какая встреча! Позвольте представиться. Меня зовут Тамнус.

– Очень приятно, господин Тамнус, – вежливо отозвалась Люси.

– Осмелюсь спросить вас, Люси, дочь Евы, – продолжил господин Тамнус, – как вы попали в Нарнию?

– А что такое Нарния? – удивилась Люси.

– Нарния – страна, в которой мы с вами сейчас пребываем. Она простирается от этого фонарного столба до великого замка Кэйр-Паравел у Восточного моря. А вы, очевидно, пришли из диких лесов запада?

– Я? Нет, я, видите ли, сначала была в каморке, а потом прошла через гардероб, – ответила Люси.

– Ах, – вздохнул господин Тамнус, – ах, если бы я, когда был маленьким, усерднее учил географию, тогда бы я все знал про эти дальние страны. А теперь мне уже поздно учиться.

– Да никакие это не страны, – Люси чуть не рассмеялась, – Это – здесь вот, рядышком… так мне кажется… впрочем… нет, я не знаю. Во всяком случае, там – лето.

– А здесь, – откликнулся господин Тамнус, – здесь, в Нарнии, зима. Теперь здесь всегда зима. И мы оба простудимся, если продолжим нашу беседу под снегопадом. О, дочь Евы из далекого города Ка-мор-ка в славной стране Гар-де-Роб, где царит вечное лето, вы окажете мне величайшую честь, согласившись отведать чаю в моем доме.

– Большое спасибо, господин Тамнус, – сказала Люси. – Но мне, пожалуй, пора домой.

– Ах, нет, нет! Поймите, мой дом, он здесь, рядом, рукой подать, – настаивал фавн, – у меня, знаете ли, там камин горит… поджарим хлебцев… найдутся сардинки… да, еще и пирог…

– Это очень любезно с вашей стороны, – не устояла Люси. – Только я совсем ненадолго.

– О, дочь Евы, возьмите меня под руку, – предложил господин Тамнус, – тогда этого зонтика хватит на двоих. А идти нам вон туда. Пошли!

И Люси пошла через темный лес под руку с этим странным существом, словно была знакома с ним всю жизнь.

Вскоре земля под ногами стала неровной и каменистой – тропинка вилась между скалами, с холма на холм. Наконец они оказались в какой-то ложбине между двумя холмами, и господин Тамнус, крутанувшись на своих копытцах, вдруг ринулся к большущей отвесной скале, будто решил боднуть ее рожками; только подойдя вплотную, Люси разглядела вход в пещеру.

Они вошли. И Люси зажмурилась – так ярко пылали дрова. А господин Тамнус, наклонившись над камином, маленькими блестящими щипчиками добыл из огня уголек и от уголька зажег лампу.

– Скоро, скоро все будет готово, – сообщил он, поставив чайник на огонь.

Оглядевшись, Люси решила, что в жизни, пожалуй, не видывала жилища более уютного: пещера была небольшая, сухая и чистая, стены и своды из красноватого камня, пол застлан ковром; имелся там и стол, и два кресла («Одно для меня, другое для друга», – пояснил господин Тамнус), и буфет, а над камином висел портрет старого седобородого фавна. В углу Люси заметила дверцу и подумала, что за нею, наверное, расположена спальня господина Тамнуса. А на стене висела полка с книгами, и пока хозяин накрывал на стол, гостья разглядывала корешки. Там были, к примеру, такие книжки: «ПОЛНОЕ ЖИЗНЕОПИСАНИЕ И ПИСЬМА СИЛЕНА», или «НИМФЫ И ИХ ОБЫЧАИ», или «ЛЮДИ, МОНАХИ И ЛЕСОВИКИ», и еще: «ИССЛЕДОВАНИЕ ОБЩЕИЗВЕСТНЫХ ЛЕГЕНД» и «ЧЕЛОВЕК – ЭТО МИФ?».

– Прошу к столу, дочь Евы! – пригласил фавн.

Воистину, это было расчудесное чаепитие. К чаю полагались яйца всмятку – по одному на каждого, поджаренные хлебцы с сардинками и бутерброды с маслом, и мед, и пирог под сахарной глазурью. А когда Люси наелась, фавн стал потчевать ее рассказами. Ему было что поведать о жизни леса. Он вещал о полуночных танцах, когда нимфы, живущие в ручьях, и дриады, живущие в деревьях, танцуют с фавнами; о способах охоты на молочно-белого оленя, который исполнит любое желание того, кто его поймает; о великих пиршествах и о поисках совместно с дикими Рыжими гномами сокровищ в глубоких подземельях и пещерах; еще – про лето, когда лес зелен, и старый Силен на своем жирном осле приезжает в гости, а то и сам Бахус наведается, и тогда вместо воды в ручьях струится вино и лесные празднества длятся неделями.

– Все это минуло, – печально вздохнул фавн, – Теперь у нас всегда зима.

И чтобы хоть как-то рассеять свою печаль, он достал из футляра, лежавшего на буфете, малюсенькую флейту, сделанную, похоже, из тростника, и заиграл. Флейта пела так, что Люси хотелось и плакать, и смеяться, и спать, и плясать – и все это одновременно. Должно быть, прошло немало времени, прежде чем она очнулась.

– Ах, господин Тамнус, – воскликнула девочка, – простите, что я вас прерываю, – вы так замечательно играете! – но мне пора домой. Ведь я зашла к вам только на минуточку.

– Теперь это, знаете ли, не имеет никакого значения, – сказал фавн, отложил флейту и грустно покачал головой.

– Не имеет значения? – Люси всполошилась. – Что вы говорите? Я сейчас же должна вернуться домой. Там, наверное, уже беспокоятся… Ой! Господин Тамнус! Что с вами?

Карие глаза фавна наполнились слезами, потом слезы покатились по его щекам, закапали с кончика носа, и в конце концов он, закрыв лицо руками, зарыдал в голос.

– Господин Тамнус! Господин Тамнус! – Люси страшно огорчилась. – Перестаньте! Ну, перестаньте же! Что с вами? Вам плохо? Миленький господин Тамнус, скажите мне, отчего вы плачете?

Однако фавн рыдал и рыдал – будто у него разрывалось сердце. И даже когда Люси обняла его и подала ему свой носовой платок, он все равно никак не мог остановиться. Он просто взял у нее платок и стал утирать слезы, а когда платок намокал от слез, он выкручивал его обеими руками и снова утирался, и это повторилось столько раз, что в конце концов Люси оказалась посреди целой лужи слез.

– Господин Тамнус! – закричала девочка, тряся фавна за плечи. – Перестаньте. Немедленно перестаньте! Как вам не стыдно, ведь вы уже совсем большой фавн. Почему же вы плачете?

– Ы – ы —ы! – рыдал господин Тамнус. – Я плачу потому, что я совсем плохой фавн.

– А я думаю, что вы вовсе не плохой фавн, – уговаривала его Люси. – Я полагаю, что вы как раз очень хороший фавн. Вы даже самый лучший из всех фавнов, каких я только встречала.

– Ы – ы – ы! Вы бы так не говорили, если бы знали, – отвечал господин Тамнус в промежутках между рыданиями. – Нет, я – ужасный фавн. Я-то как раз полагаю, что фавна ужаснее меня не было от начала времен.

– Да что же вы такого сделали? – удивилась Люси.

– Мой покойный родитель – вон его портрет, над камином, – он никогда бы не сделал бы ничего подобного.

– Чего – ничего? – выспрашивала Люси.

– А вот как раз того, что сделал я, – рыдал фавн. – А я пошел на службу к Бледной Ведьмарке. Вот я какой! Бледная Ведьмарка платит мне за услуги!

– Бледная Ведьмарка? Кто это?

– Кто? Да та самая ведьма, у которой вся Нарния под каблуком! Та самая, из-за которой у нас всегда зима. Зима всегда, а Рождества – нет! Представляете?

– Какой ужас! – воскликнула Люси. – И за что же она вам платит?

– А вот это самое плохое и есть, – произнес господин Тамнус и глубоко вздохнул. – Я – похититель детей, вот я кто! Дочь Евы! Погляди на меня! Разве я похож на фавна, который, встретив в лесу бедное невинное человеческое дитя – а ведь это дитя не сделало мне ничего плохого! – так вот, разве я похоже на того, кто посмел, притворившись другом, привести дитя к себе в пещеру, напоить чаем и… и все ради того, чтобы, убаюкав оное дитя, сонным передать Ведьмарке?

– Нет, – сказала Люси. – Вы совершенно не похожи на такого фавна.

– Но я именно таков и есть! – воскликнул фавн.

– Что ж, – сказала Люси, поразмыслив (ей очень хотелось высказать ему все, что она думает по этому поводу, но так, чтобы не слишком его огорчить), – хорошего в этом, если подумать, и вправду мало. Но я-то ведь вижу, как вы теперь убиваетесь, и совершенно уверена: вы больше никогда-никогда не сделаете ничего подобного.

– Ах, дочь Евы, как же ты не понимаешь? – молвил фавн. – Все это было не когда-то. Это происходит сейчас и здесь.

– Что вы имеете в виду? – Люси побледнела.

– Ты – человеческое дитя, – сказал Тамнус. – А Бледная Ведьмарка приказала: если я вдруг встречу в лесу сына Адама или дочь Евы, я должен схватить их и отдать ей. Так вот, ты – первая, кого я встретил. И я притворился твоим другом и пригласил тебя на чай, и все это время ждал, когда же ты уснешь, чтобы пойти и привести ее.

– Но ведь вы не сделаете этого, господин Тамнус? – проговорила Люси. – Ведь правда не сделаете? Вы никак, никак, никак не можете сделать это!

– Если я этого не сделаю, – опять зарыдал фавн, – она все равно узнает. И тогда она отрубит мне хвостик, обломает рожки и вырвет бороду, она ударит своим магическим жезлом по моим прекрасным раздвоенным копытцам и превратит их в тяжеленные лошадиные копытища. А если особенно рассердится, то обратит меня в камень, и буду я торчать истуканом во дворе ее ужасного дома, покуда короли не воссядут на четыре престола в Кэйр-Паравеле. А ведь никому не известно, когда они воссядут и воссядут ли вообще.

– Мне очень жаль, господин Тамнус, – сказала Люси. – Но, пожалуйста, можно я пойду домой?

– Разумеется, – ответил фавн. – Разумеется, можно. Теперь-то я понимаю, что к чему, – ведь до тебя я в глаза не видывал ни единого человека. И, разумеется, я не выдам тебя, нет, – мы теперь друзья. Только надо поспешать. Я провожу вас, о дочь Евы, до фонарного столба. А оттуда, надеюсь, вы сами найдете дорогу через страну Гар-де-Роб в этот ваш город Ка-мор-ку?

– Конечно, найду, – подтвердила Люси.

– Но идти нам придется с величайшей осторожностью, – предупредил господин Тамнус, – В лесу полно ее соглядатаев. Даже некоторые из деревьев перекинулись на сторону.

Они даже не стали убирать со стола; господин Тамнус снова раскрыл зонтик, подал Люси руку, и оба вышли под снегопад. Обратный путь был совсем не похож на дорогу к пещере: шли быстро, крадучись и молча; господин Тамнус выбирал тропинки потемнее. Вот, наконец, и уличный фонарь. Люси облегченно вздохнула.

– Точно ли вы знаете дорогу, дочь Евы? – спросил Тамнус.

Вглядевшись, Люси увидела далеко за деревьями пятнышко света, и свет этот был похож на дневной.

– Да, – ответила она, – я даже отсюда вижу дверь.

– Тогда бегите, бегите скорее! – воскликнул фавн. – Но прежде скажите… скажите… скажите… можете ли вы простить мне то, что я хотел совершить?

– Ну, конечно, – ответила Люси, от всего сердца пожимая ему руку, – И, надеюсь, у вас не будет из-за меня слишком страшных неприятностей.

– Прощайте, дочь Евы, – сказал фавн, – Только, если вы не возражаете, я хотел бы оставить у себя вот этот ваш носовой платочек – на память.

– Конечно же, возьмите его! – И Люси со всех ног пустилась туда, к далекому пятну дневного света. И вот уже вместо жестких веток она раздвигает мягкие меховые шубы, и под ногами вместо хрустящего снега – гладкое дерево; еще шаг – и она вывалилась из платяного шкафа в ту самую пустую каморку, с которой началось это приключение. Люси захлопнула зеркальную дверь гардероба и, тяжело дыша, огляделась. За окном все еще лил дождь, а в коридоре слышались голоса.

– Я здесь! – закричала она. – Я вот она! Я вернулась! Все в порядке!

Глава 3
Эдмунд попадает в Нарнию

Люси выбежала из каморки в коридор.

– Все в порядке, – повторяла она, – я нашлась!

– Не понимаю, почему ты кричишь, Люси? – сказала Сьюзен.

– Как почему? – изумилась та. – Разве вы меня не искали?

– Так ты, значит, спряталась? – понял Питер. – Бедняжка Лу спряталась, и никто-никто этого не заметил! Для того чтобы тебя начали искать, нужно спрятаться на подольше.

– Куда уж дольше? Ведь я пропадала очень долго! – возразила Люси.

Все переглянулись.

– Спятила! – сказал Эдмунд, повертев пальцем у виска, – Совсем спятила.

– О чем ты говоришь, Лу? – спросил Питер.

– Только о том, что было, – ответила Люси. – Мы позавтракали, потом я влезла в шкаф и оказалась очень-очень далеко, и была там очень-очень долго, и пила в гостях чай, и там случилось много всякого.

– Не дури, Люси, – сказала Сьюзен. – Мы только что вышли из этой комнаты, и ты была с нами.

– Она не дурит, – догадался Питер, – она всего-навсего выдумывает. Ведь правда, Лу? И почему бы ей не повыдумывать?

– Нет, Питер, ничего я не выдумываю. Этот гардероб – он волшебный. Там, в нем, лес, и еще там снег, и живут фавн и Ведьмарка, и все это называется Нарния. А не веришь, пойди и сам посмотри.

Никто ничего не мог понять, но Люси была так взбудоражена, что все снова вернулись в каморку. Люси вбежала первой, бросилась к шкафу и распахнула его.

– Вот! Смотрите!

– Да ты просто дурочка, – сказала Сьюзен, засунув голову в шкаф и раздвигая шубы, – это самый обыкновенный гардероб! Гляди, вот задняя стенка.

И все по очереди заглянули внутрь, и каждый раздвигал шубы, и все видели – и Люси тоже, – что это самый обыкновенный шкаф. И не было там никакого леса, не было снега, а была только задняя стенка с приделанными к ней крючками. Питер даже влез в шкаф и простучал костяшками пальцев всю заднюю стенку, чтобы убедиться, что она целиковая.

– Отличный розыгрыш, Лу, – сказал он, вылезая. – Ты нас здорово подловила, ничего не скажешь. Мы почти тебе поварили.

– Но это не розыгрыш, – твердила Люси, – это все взаправду. Здесь все было по-другому. Честное слово. Я не вру.

– Хватит, Лу, – прервал ее Питер, – это уже слишком. Пошутила – и хватит. Хорошенького понемножку.

Люси покраснела, хотела что-то сказать, сама не зная что, и ударилась в слезы.

Несколько следующих дней для Люси были испорчены. Помириться с остальными ничего не стоило – достаточно признать, что ты все выдумала для смеха, только и всего. Но Люси не любила лгать и была уверена в своей правоте; к тому же она никак не могла поступиться правдой. Другие же считали, что она врет и врет глупо, а ей было ужасно обидно. Двое старших ее хотя бы не задевали, зато вредина Эдмунд попросту не давал Люси прохода. Он смеялся над ней и приставал с ехидными расспросами, не нашла ли она еще каких-нибудь новых стран в шкафах и буфетах, которых в этом доме было полным-полно. Но хуже всего было то, что дни стояли прекрасные, погода великолепная, можно было гулять с утра до ночи, купаться, ловить рыбу, лазать по деревьям и валяться в вереске. А Люси не получала от всего этого ни малейшего удовольствия. И так продолжалось до первого дождливого дня.

К полудню стало ясно, что погода не переменится; тогда дети решили поиграть в прятки. Водить выпало Сьюзен. И когда все бросились врассыпную, Люси отправилась в ту каморку, где стоял гардероб. Нет, она не собиралась прятаться в нем, понимая, что, если ее там найдут, все ее беды начнутся сначала. Ей только хотелось еще разок заглянуть за зеркальную дверь, потому что порою она сама уже сомневалась, то ли видела Нарнию и фавна наяву, то ли все-таки во сне. А дом – он такой большой и запутанный, в нем столько темных закоулков, что она успеет заглянуть в гардероб, а потом спрятаться где-нибудь в другом месте. Однако едва она вошла в каморку, как в коридоре послышались шаги, и – что же еще ей оставалось делать? – она быстренько залезла в гардероб и притворила за собою дверь. Именно притворила, а не захлопнула, потому что прекрасно помнила, какая это глупость запереться в шкафу, тем более – в волшебном.

В комнату вошел Эдмунд, который, между прочим, успел заметить, как Люси прячется в гардероб. И сразу решил залезть туда же – не то чтобы этот шкаф был самым укромным местом в доме, а просто уж очень ему хотелось поиздеваться над Люси. Он распахнул дверь. В шкафу висели шубы, пахло нафталином, там было темно и тихо – все в этом шкафу было, только Люси в нем не было.

– Эта дурочка, наверное, думает, что я – Сьюзен и сейчас ее изловлю, вот и затаилась за шубами, – решил Эдмунд, прыгнул в шкаф и захлопнул дверь.

Он забыл, что это и в самом деле величайшая глупость на свете. И вот в полной темноте он стал на ощупь искать Люси, думая, что сразу на нее наткнется. Не тут-то было. Эдмунд очень удивился и решил открыть дверь, чтобы стало посветлее. Однако и двери тоже не смог найти. Это ему совсем не понравилось, он бросился в одну сторону, потом в другую и даже закричал:

– Люси! Лу! Где ты? Я же знаю, ты здесь!

Ответа он не дождался. Зато ему показалось, что его собственный голос звучит как-то странно – не так, знаете ли, как в закрытом шкафу, а будто на открытом воздухе. И еще ему почудилось, что вроде бы похолодало; потом он увидел свет.

– Слава богу! Наверное, дверь сама собой распахнулась.

Он совсем забыл про Люси и пошел на свет, полагая, что сейчас-то наконец выберется из шкафа и окажется в светлой каморке. А вышел – из темного косматого ельника на лесную поляну.

Под ногами – чистый сухой снежок, и ели стоят в снежных шубах. А над ними – бледно-синее небо, небо ясного зимнего утра. Он увидел огромное красное солнце, которое поднималось из-за леса. И тишина вокруг стояла такая, будто он – единственное живое существо в этом мире. Ни птиц, ни белок, и куда ни глянь – везде сплошной лес. Эдмунда пробрала дрожь.

И только тут он вспомнил, что искал-то он Люси; еще вспомнил, как издевался над ее придуманной страной – и вот ведь, оказалось, что страна вовсе не выдумана. Значит, Люси должна быть где-то здесь, недалеко. Он закричал:

– Люси! Люси! Я тут! Это я – Эдмунд.

Ответа не было.

«Злится на меня, – подумал Эдмунд, – злится за то, что я дразнился». Ему вовсе не хотелось просить прощения, но еще меньше хотелось торчать одному в этом диковинном лесу, поэтому он снова закричал:

– Послушай, Лу! Я тебе не верил – не сердись. Теперь я вижу, ты не врала. Давай мириться.

И опять никакого ответа.

– Девчонка, она и есть девчонка, – проворчал Эдмунд, – дуется и ничего не желает слушать.

Он еще раз огляделся, решил, что это местечко ему не по душе, и совсем уже собрался повернуть обратно, как вдруг ему почудился, далеко-далеко в лесу, звон колокольчиков. Он прислушался; звук приближался, становился все громче, и наконец из лесу показались сани, запряженные парой северных оленей.

Олени, размером с шотландского пони, были белые – белее самого белого снега, а их ветвистые золоченые рога горели огнем на солнце. Сбруя из ярко-красной кожи вся была унизана бубенчиками. На облучке сидел толстый гном, не более трех футов ростом, одетый в шубу из белого медведя; на голове у него красовался алый колпак с золотой кисточкой на длинном витом шнуре; преогромная борода укрывала колени и служила ему фартуком. А позади него на высокой скамейке восседал некто, совсем не схожий с гномом, – это была дама высоченного роста. Таких женщин Эдмунд в жизни еще не встречал. Она тоже была закутана в белые меха по самую шею, на голове у нее сверкала золотая корона, а в правой руке она сжимала длинный тонкий жезл, тоже золотой.

Лицо у дамы было белое – не просто бледное, но совершенно белое, белее снега, или бумаги, или сахарной глазури, и только ужасно красные губы выделялись на нем. Что ни говори, это было красивое лицо, но слишком надменное, холодное и жестокое.

Великолепное было зрелище: сани летели, бубенцы звенели, гном щелкал кнутом, снег фонтанами летел из-под полозьев.

– Стоп! – сказала дама, и гном натянул поводья так, что олени, присев на задние ноги, замерли на месте. Они грызли удила, тяжко дышали, и пар из ноздрей клубился в морозном воздухе как дым.

– Что это такое? – удивилась дама, уставившись на Эдмунда.

– Я… я… меня зовут Эдмунд… – промямлил Эдмунд. Ему не понравилось, как она смотрит на него.

Дама нахмурилась, и взгляд ее стал еще жестче.

– Разве так обращаются к королевской особе?

– Извините, ваше величество, – ответил Эдмунд, – я не знал.

– Он не знает королеву Нарнии? – вскричала дама. – Ха-ха! Ничего, скоро узнает. Еще раз спрашиваю, что ты за тварь?

– Простите, ваше величество, – совсем растерялся Эдмунд, – я… я не понял… Я учусь в школе… точнее, учился, потому что сейчас у нас каникулы.