Текст книги "Хроники Нарнии (сборник)"

Автор книги: Клайв Стейплз Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 59 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Глава 6
В лесу

– Поскорей бы Макриди увела их куда подальше, – прошептала Сьюзен чуть погодя, – тут ужасно тесно.

– И воняет! – поддержал ее Эдмунд.

– Еще бы! Карманы у этих шуб набиты нафталином, – заметила Сьюзен, – чтобы моль не сожрала.

– Да еще в спину что-то уперлось, – сказал Питер.

– И холодно как-то, – продолжила Сьюзен.

– Вот, ты сказала, теперь и я чую – холодно! – согласился Питер. – Холодно, черт побери, и мокро. Да что же это такое? Как будто я уселся в лужу. И все мокрей и мокрей! – Он с трудом поднялся на ноги.

– Давайте вылезем отсюда, – предложил Эдмунд. – Они уже ушли.

– Ай-яй! – вдруг вскрикнула Сьюзен. И все хором спросили:

– Ты что?

– Да это же дерево! Я прислонилась к стенке, а это, оказывается, ствол дерева, – сказала Сьюзен. – А там, смотрите, там вроде свет!

– Великие боги! – вскричал Питер. – Точно! Вон еще одно… и еще. Тут всюду деревья. А эта мокрядь – это снег. Стало быть, мы-таки попали в твой лес, Лу!

И вот – уже никаких сомнений не осталось! – в глаза детям ударил яркий свет зимнего дня. Позади них на вешалках висели шубы, перед ними стояли оснеженные деревья.

Питер, недолго думая, повернулся к Люси:

– Прости, я не поверил тебе – виноват. Забудем?

– Конечно, – сказала Люси и пожала протянутую руку.

– А дальше что? – спросила Сьюзен, – Что делать-то будем?

– Как что? – воскликнул Питер. – В лес пойдем – на разведку!

– Б-р-р! Холодно! – Люси притоптывала ногами. – А что, если нам взять и надеть эти шубы?

– Но ведь они не наши, – засомневался Питер.

– Ну и что? Шубы-то никуда не денутся, останутся в доме и даже в шкафу.

– Ты знаешь, я как-то не сообразил, Сью, – согласился Питер. – Тут ты, пожалуй, права: шубы останутся в шкафу, где и были, а стало быть, нельзя сказать, что они украдены. Ведь вся эта страна, ясное дело, находится в шкафу.

Предложение Сьюзен было вполне разумным, и его тотчас осуществили. Шубы оказались велики, доходили до пят и волочились по земле, совсем как королевские мантии. Однако сразу стало теплее, и, оглядев друг друга, все дружно решили, что на фоне зимнего леса обновы им вполне к лицу.

– Давайте играть в исследователей Арктики, – предложила Люси.

– Здесь и без того будет интересно, – сказал Питер и первым двинулся к лесу. Небо заволакивали тяжелые темные облака, и было похоже, что к вечеру повалит снег.

– Эй! – вдруг крикнул Эдмунд. – Дорога к фонарю вон там, левее! – Он на мгновение забыл, что должен притворяться, будто никогда здесь не бывал, – крикнул и тут же понял, что сам себя выдал. Все остановились. Питер присвистнул.

– Ага! Ты все-таки бывал здесь! Это когда Люси говорила, что встретила тебя в лесу? А что ж ты уверял, будто она врет?

Наступила мертвая тишина.

– Вот гаденыш… – только и сказал Питер, пожав плечами. И вправду, что тут еще скажешь?

Все четверо двинулись дальше. Эдмунд плелся позади и думал: «Ничего, ничего, погодите, я с вами еще расквитаюсь, вы у меня поплачете, я вам покажу гаденыша».

– Куда же мы пойдем? – Сьюзен сказала это просто так, чтобы не думать об Эдмунде.

– Я за го, чтобы вожаком была Лу, – сказал Питер. – Ей-богу, она заслужила. Куда ты нас поведешь, Лу?

– А что, если навестить господина Тамнуса? – сказала Люси. – Это тот симпатичный фавн, о котором я вам говорила.

На том и порешили, и весело потопали по снегу, оставляя позади цепочки следов. Люси показала себя хорошим вожатаем. Сначала она боялась, не потеряла ли дорогу, потом узнала приметное кривое дерево, потом – пень, дальше начались холмы и скалы, и в конце концов, спустившись в ложбину, дети оказались прямо у входа в пещеру господина Тамнуса. Однако там их ожидало ужасное зрелище. Дверь была сорвана с петель и разбита в щепки. В пещере было темно, холодно и промозгло и пахло, как, знаете, пахнет в заброшенных домах. В комнату намело снега, он сугробами лежал на полу вперемешку с чем-то черным. Это оказались головешки и пепел из камина – их, видно, сначала разбросали по комнате, потом растоптали. Всюду валялась битая посуда, а портрет седобородого фавна был искромсан ножом.

– Не повезло, – сказал Эдмунд, – Зря только шли.

– А это что такое? – Питер наклонился, заметив лист бумаги, прибитый прямо сквозь ковер к полу.

– Там написано что-нибудь? – спросила Сьюзен.

– Да, кажется, но я не могу разобрать – слишком темно. Давайте выйдем на свет.

Выбравшись из пещеры, все сгрудились вокруг Питера, и вот что он им прочитал:

«Бывший жилец этого дома, фавн Тамнус, арестован и будет предан суду по обвинению в государственной измене и других преступлениях против Ее Величества императрицы Джадис, королевы Нарнии, владычицы Кэйр-Паравела, императрицы Одиноких островов и прочая, и прочая, а также по обвинению в том, что привечал врагов Ее Величества, укрывал лазутчиков и якшался с Людьми.

Подписано: Моугрим, капитан Тайной стражи.

ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЕВА!»

Ребята уставились друг на друга.

– Как-то мне эта страна совсем разонравилась, – сказала Сьюзен.

– Что это за королева? – обратился Питер к Люси. – Ты что-нибудь знаешь про нее?

– Вообще-то она никакая не королева: она – колдунья, Бледная Ведьмарка. Все-все обитатели леса ненавидят ее. Она заколдовала эту землю, и теперь здесь всегда зима, а Рождества не бывает.

– А может быть, – сказала Сьюзен, – не надо нам больше никуда ходить? Тут, кажется, слишком опасно и ничего веселого не предвидится. И холодает, и есть у нас нечего. Может, лучше вернемся домой?

– Но ведь это нельзя, – воскликнула Люси, – этого никак нельзя! Неужели вы не понимаете? Теперь мы просто не можем взять и сбежать. Ведь это из-за меня с бедным фавном случилась беда: он не отдал меня Ведьмарке и показал мне дорогу домой. Вот что означают слова «привечал врагов королевы и якшался с Людьми». Теперь мы просто обязаны сделать все, чтобы спасти его.

– Мы? Много мы тут можем сделать! – проворчал Эдмунд. – У нас и еды-то никакой нет!

– Заткнись! – Питер все еще был очень зол на Эдмунда. – А ты, Сьюзен, как ты считаешь?

– Это ужас что такое, – отвечала Сьюзен. – Но я чувствую, что Лу права. Хотя у меня нет ни малейшего желания оставаться здесь, и лучше бы нам вообще сюда не попадать, но все-таки, мне кажется, мы должны попытаться помочь этому господину… как его?.. ну, в общем, этому фавну.

– Мне тоже так кажется, – сказал Питер. – Одно меня беспокоит – еды у нас нет. Можно бы вернуться и стянуть что-нибудь из кладовки. Только выйти отсюда мы выйдем, а вот сможем ли войти снова – в этом я вовсе не уверен. Так что придется нам двигаться дальше.

– Мы согласны, – заявили сестры.

– Хорошо бы еще знать, куда упекли этого бедолагу? – заметил Питер.

Они все еще решали, что им делать, когда Люси воскликнула:

– Ой, глядите! Там малиновка с красной грудкой! Я еще пи разу не видела здесь птиц. А вдруг они в Нарнии тоже умеют разговаривать? Эта птичка как будто хочет сказать нам что-то, – и, обратившись к малиновке, спросила: – Будьте добры, не знаете ли вы, где сейчас находится господин фавн Тамнус?

Говоря это, Люси сделала шажок. Пташка вспорхнула и отлетела, но недалеко – на соседнее дерево. Сидя на ветке, она поглядывала на них так внимательно, как будто что-то понимала. Сами того не замечая, все четверо подошли поближе, а малиновка перепорхнула на следующее дерево и опять поглядела на них. (Должен сказать, что малиновки с такой красной грудкой и такими яркими глазками-бусинками вы вовек не видывали).

– Знаете, – сказала Люси, – мне кажется, она говорит: идите за мной!

– И я так думаю, – сказала Сьюзен. – А ты, Питер?

– Очень даже может быть, – ответил Питер.

И малиновка будто все поняла: она перелетала с дерева на дерево, оставаясь на виду, чтобы путники могли легко следовать за ней. Так они и продвигались вниз по склону холма. С каждой ветки, на которую садилась малиновка, осыпалась снежная пыль. Облака в небе рассеялись, проглянуло зимнее солнце, и оснеженная земля засияла ослепительным блеском. С полчаса они так и шли – девочки впереди, братья позади. И тут Эдмунд шепнул Питеру:

– Если твое величество, а также высочество, соблаговолит меня выслушать, то узнает кое-что важное.

– О чем ты? – недовольно откликнулся Питер.

– Тише! Не стоит пугать девчонок. Разве ты не понимаешь, что мы делаем?

– А что? – Питер тоже перешел на шепот.

– Нас ведет проводник, о котором нам ничего не известно. Почем знать, на чьей стороне эта птаха? А может, она ведет нас в западню?

– Худо дело! Но все-таки малиновка, знаешь, она – хорошая птичка. Во всех книжках, которые я читал, об этом говорится. Нет, я уверен, малиновка на нашей стороне.

– На нашей? А откуда тебе известно, где какая сторона? А вдруг как раз фавны – нам враги, а королева – наоборот? Ну да, конечно, нам сказали, будто она ведьма. Мало ли кто что скажет? А на самом-то деле мы про них ничего не знаем.

– Фавн спас Люси.

– Но это он так сказал. А что там было по правде? И еще. Ты представляешь себе, как мы отсюда найдем дорогу домой?

– Тьфу ты! – воскликнул Питер. – Вот об этом я не подумал.

– И обеда тоже не будет, – сказал Эдмунд.

Глава 7
День с Бобберами

Братья шептались, девочки шли впереди, и вдруг обе воскликнули: «Ой!» – и остановились.

– Малиновка! – закричала Люси. – Малиновка, она улетела!

И точно: птичка исчезла.

– Ну, что теперь будем делать? – сказал Эдмунд, многозначительно глянув на Питера – мол, я же тебе говорил.

– Тс-с! Смотрите! – шепнула Сьюзен.

– Что там? – спросил Питер.

– Кто-то шевелится там, за деревьями… Вон там, чуть левее.

Все четверо уставились в ту сторону, и всем было очень не по себе.

– Вон оно, снова, – сказала Сьюзен чуть погодя.

– Да, теперь и я заметил, – откликнулся Питер. – Оно все еще там. Только спряталось за деревом.

– Что это может быть? – Люси изо всех сил старалась говорить спокойно.

– Кто его знает, что оно такое, – заметил Питер, – ясно только, что оно прячется. Оно не хочет, чтобы мы его заметили.

– Пойдемте домой, – предложила Сьюзен. И в этот самый миг, хотя никто ничего не сказал вслух, девочки догадались о том, о чем недавно шептались их братья. Они поняли, что заблудились.

– На что оно похоже? – спросила Люси.

– Оно… на какое-то животное, – только успела сказать Сьюзен и закричала: – Смотрите! Смотрите! Скорее! Вон оно…

На сей раз все разглядели усатую звериную морду, выглянувшую из-за дерева; зверь не спешил прятаться. Нет, он прижал лапу к своей пасти, как бы призывая к молчанию – совсем как человек прикладывает палец к губам, – и только мосле этого снова скрылся. Ребята застыли, затаив дыхание.

Чуть погодя неведомый зверь вновь показался из-за дерева, осторожно оглядываясь, как будто страшась, что за ним кто-то следит, прошептал: «Ш-ш-ш» – и, поманив их лапой к себе, в чащу, снова исчез.

– А я знаю, кто это, – сказал Питер. – Это бобр. По хвосту видно.

– Он зовет нас, – сказала Сьюзен, – и просит не шуметь.

– Это я понял, – ответил Питер. – Не знаю только, идти или нет? Как ты думаешь, Лу?

– Я думаю, бобр – хороший.

– Она думает! – проворчал Эдмунд, – Тут надо не думать, а знать наверняка.

– Может быть, рискнем? – предложила Сьюзен. – Все равно нет смысла торчать здесь, и вообще, у меня все животики подвело.

Тут бобр высунулся из-за дерева и снова поманил их.

– Пошли, – сказал Питер. – Будь что будет. Держитесь все вместе. Уж с одним-то бобром, если что, мы как-нибудь справимся.

Так, бок о бок, они дошли до дерева, обогнули ствол, и там их действительно ждал бобр, который тут же двинулся дальше, прохрипев шепотком:

– Пошли, пошли! В чащу. Здесь опасно!

И больше не сказал ни слова, пока не привел их в укромное место между четырьмя елями, стоявшими так тесно, что их ветви смыкались над головой наподобие крыши, а коричневая земля под ногами, покрытая толстым слоем опавшей хвои, не знала снега, – только там бобр заговорил.

– Скажите, вы – сыны Адама и дочери Евы? – спросил он.

– Да, здесь нас четверо, а на самом деле… – начал Питер.

– Ш-ш-ш! – зашипел бобр. – Потише, пожалуйста. Здесь тоже весьма опасно.

– Опасно? Кого вы боитесь? – понизил голос Питер, – Здесь, вроде, кроме нас никого и нет.

– Лес, – молвил бобр, – он всегда прислушивается. Во-обще-то деревья на нашей стороне, но в лесу найдутся и такие, что очень даже способны сообщить ей. Вы понимаете, что я под этим разумею? – И он покачал головой.

– Если уж пошел такой разговор, – вступил Эдмунд, – почем нам знать, что вы нам друг?

– Не сочтите за грубость, господин бобр, – добавил Питер, – но, видите ли, мы здесь впервые.

– Совершенно с вами согласен, совершенно согласен, – отвечал бобр. – Я покажу вам знак, – с этими словами он протянул им какую-то белую тряпочку. Они с удивлением разглядывали ее, пока Люси вдруг не признала:

– Да ведь это же мой носовой платок, тот самый, что я отдала бедному господину Тамнусу.

– Совершенно верно, – сказал бобр, – Бедняга почуял, откуда ветер дует, и успел вручить это мне. И сказал, что ежели с ним что-нибудь этакое случится, я должен дождаться вас и отвести… отвести к… – Тут он с таинственным видом покачал головой и вовсе умолк. Затем, знаками подманив их еще ближе, так близко, что щеточки его усов щекотали им щеки, добавил еле слышно: – Слух прошел, будто Эслан скоро прибудет, а может быть, он уже на нашем берегу.

И тут произошло нечто удивительное. Хотя тогда ребята знали об Эслане не больше вашего, однако, едва бобр произнес это имя, каждый ощутил нечто этакое, необыкновенное. Знаете, как бывает во сне: будто кто-то что-то говорит, а вы не понимаете ни слова и все же чуете, что речь идет о чем-то очень важном – либо о страшном, и тогда сон оборачивается кошмаром, либо о несказанно прекрасном, и тогда сон становится чудесным, таким чудесным, что вы его запомните и всю жизнь будете хотеть вернуться в него. Нечто подобное случилось и теперь. При имени Эслана в душе у каждого что-то повернулось. Эдмунда охватил таинственный ужас. Питер ощутил себя храбрым и находчивым. Сьюзен как будто окунулась в волны дивного аромата и чудесной музыки. А Люси – знаете, как бывает, когда, проснувшись поутру, вдруг вспомнишь: а ведь сегодня настало лето или, скажем, начались каникулы, – вот именно это и почувствовала Люси.

– А сам господин Тамнус, – спросила Люси, – где он?

– Ш-ш-ш, – сказал бобр, – не спешите. Я сейчас отведу вас в такое местечко, где мы сможем спокойно побеседовать, да-с, и заодно пообедаем.

Они уже вполне доверились бобру – все, кроме Эдмунда, – и ужасно обрадовались, услышав про обед, – все, не исключая Эдмунда.

Они поспешали вслед за новообретенным другом чуть ли не бегом – а он шел на удивление быстро и все время по самой чащобе – уже целый час и даже больше, и все устали и совсем проголодались. Наконец лес поредел, земля пошла под уклон. Еще немного, и путники выбрались на открытое место – и перед ними открылся удивительный вид.

Они стояли на краю узкой и глубокой долины, по дну которой текла – точнее сказать, текла бы, не будь она скована льдом, – довольно широкая река. Прямо напротив того места, где они стояли, реку перегораживала плотина, и, увидев ее, они вспомнили, что именно бобры строят на реках запруды. И не было никаких сомнений, что эта – дело рук самого господина Боббера (такова была его фамилия). Потому что на мордочке господина Боббера появилось выражение некоторой скромности, какое бывает у садовника, когда он показывает свой сад, или у писателя, когда он читает вам новую повесть. Так что поневоле, хотя бы из простой вежливости, Сьюзен должна была воскликнуть:

– Какая прелесть эта запруда!

А господин Боббер на этот раз не шикнул – ш-ш-ш, – но ответил, потупясь:

– Это все пустяки! Совсем пустяки! И еще не достроено!

Выше плотины подпертая вода широко разлилась, но заводь тоже была покрыта темно-зеленым льдом. И там, где река, перевалив через плотину, низвергалась водопадом, там недвижимо кипели и бурлили волны и струи – так, будто мороз оледенил их в единый миг. А в тех местах, где вода когда-то сочилась тонкими струйками сквозь тело плотины, теперь сверкали сосульки, украсив нижнюю сторону запруды цветами и веночками из чистейшего белого сахара. В середине плотины, чуть возвышаясь над ней, стоял смешной домишко, похожий скорее на большую колоду – пчелиный улей, и над крышей его вился дымок – такой, знаете, дымок, какой увидишь, и сразу представляется кухня (особенно если ты голоден), и аппетит разыгрывается пуще прежнего.

Вот что увидели они все, но Эдмунд заметил еще кое-что. Чуть ниже по течению большой реки в нее впадала другая, поменьше, и долина ее была поуже. А в верховьях той долины Эдмунд разглядел два небольших холма и узнал в них те самые, на которые указывала Бледная Ведьмарка, когда они расставались под уличным фонарем. И стало быть, там, между холмами, должен быть ее дворец – отсюда не больше мили, прикинул Эдмунд. Он подумал о рахат-лукуме, о том, что ему, Эдмунду, предстоит стать королем («Интересненько, как это понравится Питеру?»), и страшная мысль запала ему в голову.

– Ну-с, вот мы и пришли, – сказал господин Боббер, – и похоже, что госпожа Боббер заждалась нас. Я пойду впереди. А вы будьте поосторожнее, тут скользко.

Плотина оказалась довольно широкой, и по ней можно было бы спокойно прогуливаться, когда бы не наледь, а по наледи прогулка получилась не из приятных: заводь замерзла вровень с плотиной, зато по другую сторону был крутой ледяной обрыв. Так, гуськом, вслед за господином Боббером они шли по запруде, и реку с нее было видно в обе стороны далеко-далеко. А когда добрались до середины, тут и увидели дверь.

– Вот и мы, госпожа Боббер, – крикнул господин Боббер. – Я нашел их. Со мной тут дети, Адамовы и Евины, – и они вошли в дом.

Первое, что услышала Люси, когда вошла, был стрекот швейной машинки в углу – за машинкой сидела пожилая бобриха и усердно что-то строчила, прикусив зубами нитку. Увидев гостей, она тут же бросила крутить машинку и встала им навстречу.

– Ну, наконец-то явились! – восклицала бобриха, всплескивая морщинистыми лапами. – Наконец-то! Уж не думала, не гадала, что доживу до этого денечка! А картошка-то уже варится, а чайничек-то поет, а рыбка… – Она повернулась к бобру. – Смею надеяться, рыбкой нас обеспечит господин Боббер.

– Сделаем, – сказал господин Боббер, ухватил ведерко и, выйдя из дому (Питер, конечно же, увязался за ним), направился по блестящему льду заводи к небольшой проруби, которую каждый день подновлял топором. Усевшись у самой воды прямо на лед – мороз-то бобрам, видать, нипочем, – он замер, уставившись в глубину. И тут же – вы не успели бы досчитать до трех – хвать лапой и выдернул из воды великолепную форель. И снова замер, и снова – хвать, и еще, и еще. Скоро ведерко наполнилось.

Тем временем девочки помогали госпоже Боббер готовить и накрывать на стол: нарезали хлеба, поставили в духовку тарелки, чтобы не были такими холодными; из бочки, сиявшей подле стены, нацедили большущую кружку пива для господина Боббера, а на сковородке растопили сало. Дом у бобров, думала Люси, тоже симпатичный, хотя совсем не похожий на пещеру господина Тамнуса: здесь нет ни книг, ни картин, а вместо кроватей – койки, встроенные в стену, как на корабле; с потолочных балок свисают окорока и вязки лука, вдоль стен стоят болотные сапоги, висят клеенчатые плащи, лежат топоры и прочий столярный инструмент, лопаты, мастерки, носилки для извести, удочки, неводы, мешки; и даже скатерть на столе, хотя и белоснежно чистая, но грубого полотна.

Не успело сало зашкворчать на сковороде, как Питер с господином Боббером принесли рыбу, которую бобр к тому же почистил и выпотрошил. И можете себе представить, как вкусно пахла свежая рыбка, жарясь на сковороде, и какой от этого запаха разыгрался аппетит у гостей, и без того голодных! Наконец госпожа Боббер сказала:

– Ну вот, почти все готово.

Сьюзен слила картошку и поставила на краешек плиты подсушиться, а Люси тем временем помогла госпоже Боббер разложить форель по тарелкам. И вот уже придвинуты к столу табуреты (в доме Бобберов не было других сидений, кроме трехногих табуреток, если, конечно, не считать личного кресла-качалки госпожи Боббер, стоявшего подле камина), и все приготовились как следует подкрепиться. Для гостей нашелся кувшин жирного молока – господин же Боббер предпочитал пиво, – в миске посреди стола лежал необъятный желтый кусок сливочного масла, и каждый мог маслить картошку сколько душе угодно, и нет ничего на свете вкуснее – так полагали все четверо, и я с ними полностью согласен, – вкуснее рыбы, попавшей прямо из реки на сковородку, а со сковородки – к вам на тарелку. С рыбой они скоро покончили. И тут госпожа Боббер преподнесла сюрприз – с пылу с жару пребольшой рулет с повидлом! Вынув рулет из духовки, она тут же подвинула чайник поближе к огню, и как раз к тому времени, когда с рулетом тоже было покончено, чай вскипел и был заварен. Каждый получил свою чашку, и каждый, отодвинув свой табурет от стола, привалился спиной к стене, и каждый испустил долгий вздох удовлетворения.

– А теперь, – проговорил господин Боббер, отставляя в сторону опустевшую пивную кружку и придвигая к себе чашку с чаем, – теперь мы можем заняться нашими делами… Только вам придется еще чуть-чуть потерпеть, пока я набью свою трубочку и раскурю ее как следует… – Бобр скосил глаз в окошко, – А на дворе-то снова снег. И это хорошо! Не будет незваных гостей, а если кто за вами охотится, то уже не найдет ни следочка.