Текст книги "Эшвин (ЛП)"

Автор книги: Кит Роча

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Доброе утро.

Эшвин не стал выпускать Кору.

– Дикон.

Гость изучал их обоих с язвительным выражением лица.

– Хорошо спалось?

– Нет, – Эшвин кивнул голову на стол, где находился предательский дрон. – У меня есть свое чудо.

Koрa не смогла подавить дрожи, и, открыв глаза, убедилась, что Дикон наблюдает за ней с удивительной симпатией.

– Так мы идем на охоту? – спросил он, не отводя взгляд.

– Да, – Эшвин погладил девушку по бедру еще раз, прежде чем нежно отстраниться.

– Мы собираемся на охоту.

– Не волнуйся. – Дикон погладил ее по плечу, и сквозь его симпатию просвечивало что-то, похожее на расчет. – Я привезу его обратно в целости и сохранности. Это обещание, принцесса!

Эшвин метнулся из своего кресла так быстро, что оказался между девушкой и Диконом прежде, чем она поняла, что он движется. Стул наклонился назад, закачался и опрокинулся на пол с грохотом, который заполнил напряженную тишину.

– Я найду тебя позже, Koрa.

Его голос ничем не отличался от обычного, даже тембр не изменился. Но мышцы на спине напряглись.

Мужчины уставились друг на друга, не обращая внимания на Кору. Враждебность повисла в комнате, нарастая до тех пор, пока девушка не почувствовала давления.

– Прекрасно. Буду ждать.

Она выскользнула и тихо, с осторожностью, прикрыла за собой дверь. Дальше по коридору из главной комнаты слышались голоса, и Koрa двинулась в другом направлении, в сторону задней части здания и выхода с кухни. Последнее, что ей хотелось прямо сейчас, это увидеть остальных Всадников. Не тогда, когда в самое ближайшее время она может оказаться по локоть в их крови.

Так или иначе, но ей нужно время, чтобы подготовиться к этому.

«««§» ««

Дикон пытался спровоцировать его.

Эшвин привык к попыткам бросить вызов. После Вспышки существовало всего несколько мест в мире, где люди могли позволить себе самодовольство. Они пытались обмануть его и испытывали, тыкая в слабое место. И всегда отступали, когда его неуязвимость становилась очевидной. Слова не могли спровоцировать Эшвина на эмоциональную реакцию.

Но Дикон пользовался не словами. Он использовал Кору.

Эшвин прислушивался к ее удаляющимся шагам, пока они не затихли совсем, не нарушая зрительного контакта с Диконом. Непринужденная поза и расслабленное выражение лица соперника были видимостью, мужчина был столь же готов к драке, как и Эшвин.

Единственная причина, по которой Махаи еще не сломал руку самодовольному ублюдку, была только в том, что Кора, казалось, симпатизировала ему.

– Ты не прикоснешься к ней снова.

Уголок рта Дикона пополз вверх.

– Ни хрена, ты не можешь указывать мне, что делать!

Эшвин и не собирался указывать. Это было простой констатацией факта – если Дикон снова попытается прикоснуться к Коре, то Эшвин помешает этому. Но даже он не был достаточно беспечен, чтобы наказывать человека из-за его недопонимания. Угрожать заместителю Гидеона было непродуктивно для его миссии.

По уму, он должен был легко подавить возникшее желание. Насилие ради самого насилия раньше никогда не привлекало его. Но желание кулаком стереть улыбку с лица Дикона сжигало нутро Эшвина, даже когда он отвернулся.

– Я знаю, что ты меня недолюбливаешь, но то, что я собираюсь показать тебе, должно остаться между нами. Если База услышит даже намек на это, тогда они придут за мной.

– Расслабься, – Дикон щелкнул пальцами. – Ты мне не нравишься, ты прав. Но я не какой-то там мудак или куча мелкого дерьма, который нападает на людей со спины.

Эшвин взял планшет.

– Я не имел в виду, что ты мог бы это сделать сознательно. Но кто-то может случайно сболтнуть при слугах или девушках из Храма, которые флиртуют с твоими мужиками. Люди болтают, стены слышат.

– Всадники этого не делают.

Это могло звучать наивно. Но Эшвин ознакомился со всеми файлами. Он видел, как один за другим аналитики классифицировали Всадников, как монолит, который невозможно разрушить. Дикон мог быть из той редкой породы командиров, веривших в преданность своих людей и не обманывавших себя.

Он передал планшет Дикону и взял в руки беспилотник.

– Я предпочел бы выйти через заднюю дверь, в любом случае.

– Давай одевайся. – Дикон открыл дверь для него, и, приглушив голос до такой степени, чтобы не было слышно в зале, поинтересовался.

– Что эта штука может делать, что не могут наши люди? После вчерашнего происшествия все в проклятом Секторе в состоянии повышенной боевой готовности.

Намного легче было показать ему, чем пытаться на пальцах объяснять.

После того, как они вышли на улицу, Эшвин установил беспилотник на пустом участке гравия и взял планшет. Планшеты Базы имели отлаженный пользовательский интерфейс с заданными маршрутами наблюдения. Эшвин с трудом взломал программу, чтобы перенастроить сигнал беспилотника и перенаправить его на один источник команды.

Эшвин ввел код для управления вручную, и смотрел, как дрон поднимается в воздух. Когда дрон оказался на высоте около ста футов, он перевел изображение на вид с камеры.

Появился белый экран. В центре одинокое синее пятно отмечало его присутствие. В углу экрана двигалось бледно-розовое пятно, отслеживая путь Коры обратно в особняк.

Он не знал, что ее изотопный трекер будет регистрироваться. След был настолько слабым, даже сейчас, и, скорее всего, его не будет заметно на большой высоте при сканировании, и это объясняло, почему никто не обнаружил девушку. Она была помечена изотопом Проекта «Панацея» еще ребенком, но протокол диктовал работать с тегами каждые десять лет, чтобы сохранять оптимальную возможность отслеживания.

Очевидно, эффекты длились гораздо дольше.

Дикон был невидим. То же было и с остальными Всадниками, сидевшими лишь в нескольких десятках футов в общей комнате. Если бы в комнате, когда он повернул камеру, оказался еще кто-нибудь, Koрa мгновенно бы поняла это. Он был бы вынужден выворачиваться, произнося еще одну ложь. Или, что еще хуже, предложить ей правду.

Ему просто необходимо быть более осторожным!

Он подождал, пока она исчезнет из поля зрения, прежде чем развернуть планшет и показать экран Дикону.

– Каждый солдат на Базе помечен одним из трех радиоактивных изотопов. Именно так специализированные беспилотные летательные аппараты могут обнаруживать их. Синий цвет указывает на воинов Махаи. Фиолетовый – на элитных солдат Гвардии. Зеленый – общие войска. Программа может выискивать их внутри сооружений, под прикрытием, и даже под землей, до тех пор, пока они не окажутся слишком глубоко.

Дикон уставился на экран, прежде чем перевести недоверчивый взгляд на Эшвина.

– Ты на всю голову долбанутый?!

– По большинству стандартных определений, да.

Эшвин погасил дисплей.

– Ты не захочешь больше подвергать своих людей ненужной опасности. Вот гарантия, что этого не произойдет.

Дикон фыркнул.

– Не пойми меня неправильно, но это прекрасно подходит для моих целей. Эта твоя маленькая игрушка опасна, но не для меня.

– Я осознаю риски.

Лучше, чем Дикон мог когда-либо. Даже Koрa не знала, какой жестокой может быть База, если спровоцировать их.

– Я оценил их и сделал выбор.

– Почему?

У него было с десяток объяснений, ворох вранья, о котором он раздумывал в течение ночи, пока держал Koру в объятиях, плотно прижав к своему боку. Потом он разобрал всю эту ложь, отделяя одну от другой, до тех пор, пока не осталась странная, обнаженная, пугающая, невероятная правда.

– Тебя это волнует?

Дикон взглянул на зависшего дрона, а затем перевел взгляд на дорожку, ведущую в направлении особняка Гидеона.

– Я бы не спрашивал, если бы это было не так.

– Ты не поверишь мне.

– А ты попытайся.

Эшвин тоже посмотрел на тропинку. Дрон опустился футов на пятнадцать и исчез за деревьями. На данный момент Koрa благополучно вернулась в особняк, уютный и защищенный охраной, обученной стоять на страже королей и принцесс.

– Видеть ее печаль… неприемлемо.

– Неприемлемо, да? – Дикон рассмеялся, искренне веселясь. – Сделай себе одолжение – найди другой гребаный способ сказать ей об этом!

У него не было другого гребаного способа. Его сильной стороной было составлять планы и принимать решения.

Снова включив планшет, Эшвин вызвал командную строку и начал вводить код, отправляя дрона для сканирования Сектора 1 и задавая команду предупредить его о любых результатах поиска.

– Я этим и занимаюсь. Я решаю проблемы.

Тридцать семь секунд – Эшвин пересчитал их чисто автоматически – Дикон хранил молчание. Потом выдохнул, невежливо хмыкнув, и кивнул.

– Ладно. Тогда давай займемся этим.

Эшвин набрал последнюю команду. Дрон взмыл вверх, пока не превратился в точку, и быстро пропал из виду в южном направлении.

– Если они до сих пор в Секторе 1, мы узнаем об этом к обеду.

– В таком случае, нам лучше подготовиться.

Эшвин последовал за Диконом обратно в казарму, как ни странно, абсолютно не беспокоясь, что только что пересек черту.

Измена не была чем-то новым для него. Он совершал это каждый день, с того момента, как впервые положил глаз на Koру.

Глава 9

Коре потребовалось провести в ванне целый час, чтобы успокоиться.

Она предпочла бы теплый душ, журчание воды, смывающее страхи вместе с напряжением последних двадцати четырех часов. Было слишком легко позволить воде заглушить мысли, а Кора хотела не этого. Она хотела разложить их по полочкам, привести голову в порядок.

Ванна помогла. Кора почувствовала себя вполне сносно, когда обсохла и оделась, чтобы отправиться на поиски Гидеона.

Когда же она нашла его, то вся волна эмоций, только-только утихнувшая, нахлынула с новой силой, отозвавшись пульсирующей болью в висках.

Гидеон находился во дворе. Перед ним на одном из высоких каменных столов лежало обнаженное тело Джейдена, прикрытое полоской белой ткани поперек бедер. Она смотрела, как Гидеон обмакнул влажную ткань в серебряную чашу и медленно провел рукой по плечу Джейдена.

Это напоминало освященный традицией торжественный ритуал, и Koрa инстинктивно сделала шаг назад.

– Все в порядке, – тихо заговорил Гидеон, не поднимая головы, и сосредоточив свое внимание на Джейдене. – Если ты хочешь остаться, я был бы признателен за компанию. Но ты не обязана этого делать.

– Я не хочу вмешиваться.

– Это не вторжение. – Он снова ополоснул ткань, прежде чем начал обмывать руку Джейдена. – Я обычно прошу Изабелу помочь мне с этим. Я просто не в состоянии обратиться к Мариселе. Она… близка с Всадниками, в отличие от Изабелы.

Помощь. Kора зацепилась за слова, как за спасательный круг, и подошла к столу.

– Что я могу сделать?

Гидеон подтолкнул к ней чашу. Небольшой отрез ткани из тканого хлопка с изящной вышивкой по краям лежал вдоль обода чаши. Koрa взяла его в руку и вздрогнула, когда теплая маслянистая жидкость заскользила между пальцами. Запах благовоний, как в Храме, головокружительный и ароматный.

В городе приглашали специальных людей для омовения умершего перед кремацией. Она видела, как это делалось, только обычно использовали аэрозольные шланги и дезинфицирующее средство вместо ароматических масел.

В Секторе 1 семьи подготавливали своих мертвых, руководствуясь рекомендациями жриц и старших членов Общины.

Но она никогда раньше не видела, чтобы Гидеон делал это, даже для Всадников, убитых в боях во время войны с Эдемом.

Ее замешательство не могло ускользнуть от Гидеона, и когда девушка обошла вокруг стола, чтобы обмыть другую руку Джейдена, он заговорил с ней:

– Прошло уже много времени с тех пор, как я занимался этим в последний раз. Почти год. Иосиф наткнулся на рейдеров, но спас десятки жизней, прежде чем сам погиб.

– А как же война?

– Слишком многие погибли, сражаясь за наши идеалы, – печаль послышалась в голосе Гидеона. – В последний раз я потерял тридцать одного Всадника меньше, чем за час. Столько же, сколько погибло за предшествующее десятилетие. Как только стена пала, моим долгом стало решить, что заменит ее.

Первым побуждением девушки было поинтересоваться, почему он не попросил у кого-нибудь другого помощи. Но что она могла сделать? Месяц после финального сражения прошел для нее в угаре нескончаемой работы – непрерывный поток пациентов, с самыми разными проблемами, от ножевых ранений до сердечных приступов.

Работа не дала ей сорваться, удержала от порыва впасть в отчаянье из опасения, что ее отказ покинуть поле сражения с Эшвином отправил его на смерть. Она постоянно беспокоилась о нем и, можно сказать, работа ее просто спасла от депрессии.

Все, что Гидеон делал, выражало испытываемое чувство вины.

– Ты единственный можешь делать так много, – прошептала она. – Разве не это ты твердишь мне все время?

Гидеон склонил голову.

– Правда. Но ты пробыла здесь достаточно долго, чтобы кое-что понять, Koрa. – Он прижал руку ко лбу Джейдена и тихо спросил у девушки: – Если бы я попросил его вытащить пистолет и выстрелить себе в голову, как ты думаешь, что бы он сделал?

Кора опустила глаза на стол. Вода стекала тонкими ручейками и разлеталась брызгами на камнях у ее ног. На мгновение она вновь оказалась в столовой, где стоял другой стол, и через край лилась кровь, а не вода.

Она знала ответ. И никогда не заговорила бы об этом вслух.

Гидеон возобновил свои медленные, плавные движения.

– Ни один человек не должен относиться с безразличием к этой ответственности. Мой дед так делал. Вот почему я вмешался и создал Братство Всадников. И я буду уважать их преданность с серьезностью, которую они заслуживают.

– Я понимаю.

Кто-то заделал отверстия от пуль и следы хирургических разрезов на животе Джейдена. Кора снова прополоскала ткань, и смыла следы крови, запекшейся вокруг раны.

– Рейес сказал, что он родом из сектора 7. У него здесь есть семья?

– Сестра, Грейс. – Гидеон мягко улыбнулся. – О ней позаботятся.

Исключительное чувство вины Риоса гарантировало это. Любой нес ответственность за оставшихся родственников Всадников, даже если это не их прямая обязанность.

– Неужели их близкие никогда не возмущаются? Жертвенностью, я имею в виду? Всадники вольны делать свой выбор, но ведь это касается и их семьи тоже.

– Те, кто вырос здесь? Редко. Они скорбят в день, когда Всадник уходит навсегда, если у них есть какое-то горе вообще. Мы не боимся смерти здесь так же, как и в других Секторах.

Внезапная судорога вокруг глаз заставила улыбку превратиться в кривую ухмылку. Самоуничижительную ухмылку.

– Их жертва не смерть. Это кровь на их руках, когда они умирают. Они получают свой шанс присоединиться к остальным в Славе, которая приходит после смерти. Вот почему их почитают. И почему они остаются одни. Единство семьи – это святое дело для людей в Секторе 1. Связь, превосходящая смерть. Для Всадников, чтобы отделить себя от этого, требуется полное отречение от небесных наград, которые ждут их.

Это было не просто словами. А вороны на татуировке, увековечившие убийства Джейдена, были не просто символами. Они были очень реальным напоминанием о душе, которая теперь потеряна навсегда.

Кора откашлялась.

– А что насчет тебя?

– Меня?

– Тебя, – повторила она. – У всех ведь разные чаяния, не так ли? Ты их лидер, их король. Что является твоей жертвой, твоим наследием?

– Я не знаю.

Гидеон выжал воду из ткани, наблюдая, как капли падают, образуя небольшую рябь на поверхности чаши.

– Мне, вероятно, не следует признаваться в этом, так что не говори никому, пожалуйста.

– Я серьезно, Гидеон.

– Я тоже. Война разорвала связь между Эдемом и Секторами.

Он указал на воду. Рябь отражалась от стенок чаши, и теперь мелкие волны сталкивались друг с другом, создавая хаос.

– У нас есть возможность собрать все обратно в нечто лучшее. Может быть, это изменит мое наследие. А может быть, это изменит людей? Слишком рано, чтобы быть в чем-то уверенным.

Кора выросла в рамках ограничений, но этого можно было избежать, если убежать достаточно далеко. Обязанности Гидеона были частью его самого, начиная с древнего имени в его крови. И она не могла себе даже представить тяжести груза, лежащего на его плечах.

Вдруг Гидеон громко спросил:

– Что ты хочешь?!..

Кора обернулась, проследив за взглядом Риоса.

– Я пришла, как только услышала. – Охранники склонили голову перед Эйвери, торопливо вбежавшей во двор. Ярко-красный плащ колыхался вокруг ее ног. Она остановилась при виде тела на столе, страдание исказило ее черты.

– О нет! Только не Джейден!

– Эйвери…

Голос Гидеона был мягок, как всегда, но Koрa почувствовала неуловимое изменение в его поведении. Братские интонации исчезли, уступив место Гидеону Риосу, лидеру, который относился к каждому человеку в его Секторе, как к члену семьи, но не позволял никому из них подойти слишком близко, сохраняя определенную дистанцию.

– Прости. Я знаю, что ты испытывала нежные чувства к нему.

Пораженная, Эйвери встретилась с ним недоумевающим взглядом.

– Малена была влюблена на него. Она одна из беженцев из Сектора 2 – из Дома Лотоса. Он обычно помогал ей с делами, чинил сломанный кран… – ее голос сломался.

Глаза Коры наполнились слезами. Слова Эйвери рисовали милые бытовые сцены, и они так сильно разнилось с громадным ростом Джейдена и его статусом воина. Но это соответствовало, даже если играть в семью было последним для Всадника, тому, кем Джейден являлся по сути.

Гидеон положил свою тряпочку на край чаши.

– Спасибо, что сказала мне. Если ей нужно что-нибудь… – Желваки на его челюсти напряглись. – Пусть даст знать Мариселе. Если она была важна для него, то она важна и для нас.

Эйвери покачала головой, и Koрa постаралась сдержать слезы, читая невысказанные слова в ее темных глазах.

Больше никто не мог дать Малене то, что ей было нужно!

Прежде, чем Гидеон произнес еще что-нибудь, через дверь на противоположной стороне двора влетел Ивэн. Он был одет, как обычно, в черное – тень с ледяными голубыми глазами. Его слова прозвучали холодно и рационально:

– У нас появилась информация о новом лагере рейдеров. Дикон собирает Всадников.

– А наш гость?

Ивэн колебался только секунду, но этого было достаточно, чтобы его неприязнь стала очевидной.

– Эшвин собирается тоже.

Гидеон изучал мужчину.

– Это беспокоит тебя?

– Нет, сэр.

Это было одновременно и ложью, и правдой. Ложью, потому что отвращение Ивэна был достаточно явным, чтобы пробиться даже через его обычно сухую замкнутую манеру поведения. И правдой, потому что его личные чувства ничего не значили в свете желания Гидеона и были намного менее значительны, чем его распоряжения. Если Гидеон хотел, чтобы Эшвин вернулся живым и здоровым, каждый Всадник приложит максимум усилий, чтобы это случилось.

Кора не знала, испытывать ли облегчение или пугаться до смерти.

Гидеона это не волновало. Он принял состояние противоречия Ивэна и его подчинение без вопросов.

– Скажи Дикону, я подойду в ближайшее время, чтобы окончательно обсудить наши планы.

– Да, сэр, – кивнул Ивэн, низко склонив голову. Он вежливо поклонился Эйвери и Koре, развернулся и ушел.

Гидеон повернулся к женщинам.

– Мне неловко просить вас обеих, но не могли бы вы остаться с ним, пока я не вернусь?

Эйвери расстегнула плащ, скинула его с плеч и положила на скамью возле стола.

– Мы не оставим его одного.

Пальцы Коры так крепко вцепились в ткань, бессознательно обматывая ее вокруг ладони, что рука начала неметь.

– Гидеон…

Он прикоснулся к ладони девушки и погладил костяшки пальцев, пока ее хватка не ослабла.

– Он вернется, Кора. Имей веру.

Вера.

Может, это действительно было так просто для него. Услышаны были его молитвы, или нет, он верил, что результат был частью большего плана, волей его Бога.

Кора не имела его веры, и у нее не было его уверенности. У нее всего лишь был проблеск надежды на то, что у Эшвина есть к ней. Проблеск, который превратится в мучительный огонь гнева, если с ним что-то случится.

Гидеон ушел, и Эйвери коснулась плеча Коры.

– Давай закончим работу.

Девушке потребовалось мгновение, чтобы понять, какое именно значение Эйвери вкладывала в слова «закончим работу».

– Мы не можем. Я не знаю, что делать…

– Я знаю. – Эйвери взяла ткань, отложенную Гидеоном. Она посмотрела на Koру, потом пожала плечами. – Я спрашивала у одной из старших жриц в храме. Не для Джейдена – это было несколько месяцев назад.

Медленно Koрa размотала ткань с руки и окунула ладонь в чашу. Вода успокоила покалывание от внезапного притока крови к пальцам, и она спросила:

– Почему?

Эйвери снова пожала плечами.

– Мне было любопытно узнавать о ритуалах. Рождение, брак и смерть – эти обряды многое говорят об обществе. Об его отношении к людям. Ты так не думаешь?

Чувство, подозрительно напоминающее досаду, царапнуло Кору. Гидеон приютил ее и предоставил ей дом – нет, больше чем дом. Семью. Он, его сестры, и весь их Сектор приветствовали ее как свою, в качестве члена королевской семьи.

И беженцам, спасшимся от уничтожения в Секторе 2, потребовалось времени меньше, чем ей, чтобы узнать свою культуру.

– Не надо, – пробормотала Эйвери.

– Не надо что?

– Смотреть на меня так, как будто я такой же хороший человек, как и ты. – Она сделала паузу, а затем снова продолжила обмывать тело Джейдена. – Тем более что я просто лгала прямо в лицо.

Кора смотрела на нее.

– Это правда, – ответила Эйвери, как будто взгляд был вопросом и комментарием. Осуждением. – Что ты знаешь о Секторе 2 до войны?

Почти ничего, что не вращалось бы вокруг печально известного района борделей, но будь она проклята, если заговорит на такую деликатную тему.

– Они сосредоточились на торговле. Импорт и экспорт товаров для города, насколько я знаю.

– Не уклоняйся. Я же этого не делаю. – Эйвери сверкнула понимающим взглядом. – В основном, они торговали шлюхами.

Щеки Коры загорелись румянцем.

– Я не хотела говорить этого.

– Они никогда не называли это древнейшей профессией в мире.

– Думаю, что нет.

Эйвери продолжала:

– В саду были разные заведения, и каждый дом имел свою собственную отличительную черту. Если вы пожелали наивную инженю – вы получите георгин. Если вашим предпочтением были пары, всегда был Дом Плюща. А если вы хотите по-настоящему страшную женщину, такую же красивую, как и смертельно опасную, то вы выбираете орхидею.

Она пополоскала ткань в чаше, потом медленно опустила ее в воду.

– Моя сестра Алекса была орхидеей. Ты знаешь Лекс?

– Знаю.

Кора впервые встретилась с королевой Сектора 4 во время войны.

– Встреча с ней была… интригующей.

– Да?

– Ладно, более чем неловкой. Она угрожала выстрелить мне в лицо.

Эйвери разразилась насмешливым хохотом.

– Как я и говорила, красивые и смертельно опасные! – Ее пальцы судорожно сжались вокруг края каменного стола, пока костяшки не побелели, выдавая неискренность ее шутки.

– Я прошла обучение в Доме Роз. Они учили нас, как быть всем. Хозяйкой, любовницей, экономкой. Рабыней. Домашним животным. Вот почему я расспрашивала об обрядах. Я должна была узнать все, что могла, о Секторе 1.

Не улавливая логической цепочки, Koрa не могла проследить за ходом мысли женщины.

– Я не понимаю.

– Мой покровитель умер в результате взрыва. – Эйвери сглотнула, затем умоляюще посмотрела на Koру, широко раскрыв глаза. – Меня обучали заниматься всеми этими вещами для него. Быть идеальной женщиной. И я до сих пор продолжаю так жить, даже если не осталось того единственного, для кого я должна быть идеальной.

Слова врезались в Koру, распространяясь по груди ослепительной болью, пока та не превратилась в огромный ком в горле. Несмотря на все вопросы о происхождении, мучившие ее, она никогда не задавалась вопросом, кто такая Koрa Беллами. В сердце, в душе она точно знала, что хочет сделать со своей жизнью и кем хочет быть. Именно это удерживало ее, помогая в тяжелое время оставаться в здравом уме. Она не могла даже вообразить, что может почувствовать себя потерянной в такой ситуации.

Эйвери все еще наблюдала за ней, молча умоляя о понимании, когда Koрa взяла ее за руку.

– Так сделай это для себя. Совершенство подходит для тебя. Или несовершенство. Будь абсолютно безалаберной, если так хочется. До тех пор, пока это не станет соответствовать тому, что ты хочешь.

– То, что я хочу. – Эйвери обдумала сказанное и сжала пальцы Коры. – Благодарю тебя!

– Да без проблем.

Женщина отстранилась и извлекла ткань из чаши. Пробормотав что-то себе под нос, она выжала ручеек душистой воды на лоб Джейдена. Сделала паузу, а потом повторила этот жест еще два раза. Сейчас это напоминало действия Гидеона, когда Кора вначале пришла во двор – священный ритуал, со значением которого у нее не было времени ознакомиться.

Наконец, Эйвери заговорила.

– Ты знаешь, по какой причине они называют это созданием дома? – Ее интонация была небрежной, почти обычной. – Требуются усилия, чтобы что-то построить. Ничто не дается просто так.

Кора посмотрела на свои руки. Обернула ткань вокруг пальцев, потом снова распустила, размышляя.

– Ты права.

Она не могла быть частью их сообщества, если до сих пор считала себя посторонней.

Следующие слова Эйвери прояснили ее мысль.

– Ты больше не живешь в Эдеме, Кора. И я не думаю, что Гидеон… – она запнулась, румянец пополз по ее щекам. – Я не думаю, что кто-то здесь посчитает твои вопросы утомительными. Так что – спрашивай. Узнавай, если ты хочешь сделать это место своим домом.

До появления Эшвина Кора часто задавалась этим вопросом. Теперь же он полностью захватил ее мысли. Пока она не разобралась, что происходит между ними, все остальное не имело значения.

– Я подумаю об этом.

– Пожалуйста.

Эйвери вернулась к своему занятию. Удовлетворенной.

– Это хорошее место, Кора. Нам обеим повезло, что мы нашли его.

Кора не могла не согласиться.

Ана

Дикон снова наблюдал за ней.

Кожу Аны защипало от ощущения его взгляда. Девушка игнорировала его, как могла.

Она шнуровала ботинки, сосредоточившись на том, чтобы обувь сидела удобно, не слишком сдавливая ногу. Перевязывала узлы тщательно, чтобы не наступить на шнурок в своем первом рейде в качестве Всадника…

Командир двинулся дальше, и девушка тихо выдохнула, потянувшись за ножом, который держала в ботинке. Соблазн посмотреть через плечо был достаточно сильным, но она не хотела снова привлекать его внимание из-за страха, что найдется повод заставить ее остаться.

Потому что Дикон не одобрял ее.

Ана сомневалась, что кто-нибудь другой мог заметить, может быть, даже и Гидеон не уловил бы этого.

Но Ана всегда очень хорошо понимала Дикона, тонко чувствовала его. Она наблюдала за ним с подросткового возраста и, можно сказать, боготворила.

Дикон был квинтэссенцией Всадников, образцом для подражания, идеалом, к которому стремилась Ана.

Он был сильный, серьезный, быстрый, если кому-то нужна была помощь, стремительный, если требовалась защита или когда угрожала опасность.

Но, к сожалению, отец не предупредил ее, что, помимо всего прочего, Дикон оказался вечно недовольным, властным и упертым мудаком, который отдавал приказы без объяснения причин и ожидал, что Всадники будут прыгать перед ним, стоит ему лишь моргнуть.

Нет, это было несправедливо. Отец никогда не лгал ей о субординации, и у Аны не было проблем с выполнением приказов. Девушка просто ненавидела манеру Дикона давить на нее, ожидая, что она откажется или сломается, или изменит свое мнение, и признает, что эта опасная жизнь, в конце концов, не для нее.

Быть Всадником стало единственной целью, к которой она стремилась. Это было в ее плоти, в ее крови. Наследие погибшего отца, который привез ее сюда после смерти матери. Он хотел такого будущего для нее так же сильно, как и сама Ана. И ее самое большое сожаление было о том, что отец не прожил достаточно долго, чтобы увидеть ее достижения.

Для нее было большим облегчением, что отец не мог видеть, как она тихо кипела под безжалостным и неодобрительным взглядом своего командира.

Дикон внезапно появился перед ней, как будто она смогла вызвать его только усилием мысли. Он протянул Ане патронташ, потом подождал, когда она перекинет его через плечо, и, прежде чем отойти, проверил крепление, пристегивавшее его к ремню на поясе.

– Убедись, что зажим для обоймы не закусывает при перезарядке магазина, – пробормотал он сухо. – Меньше шансов, что застрянет, и ты не обдерешь большой палец.

Ее первым побуждением было ощетиниться и огрызнуться, что она знает, но потом девушка поняла, для чего предназначен совет.

Дикон не собирался приказывать ей остаться. Он не стремился удержать ее от схватки.

– Ясно, – ответила она, прекрасно понимая его прямо сейчас. Пальцы Дикона коснулись ее рубашки, похлопав по плечу.

Она больше не боготворила Дикона.

Продолжительное влияние его сварливо-дотошной личности излечило Ану от этого.

Но он был все еще… Диконом.

Единственный истинный Всадник. Не просто легенда, а человек, еще при жизни включенный в список канонизированных Святых. Было трудно избавиться от желания по привычке произвести на него впечатление.

И она никак не могла перестать чувствовать его.

Он убедился, что патронташ в порядке, и отправился к Зику, вероятно, чтобы тоже дать последние наставления. К тому времени, как Ана закончила проверять свое оружие, Дикон перешел к Рейесу, и стало очевидно, что он собирался обойти всю комнату по кругу.

Ей следовало этого ожидать.

Дикон был фанатиком контроля на уровне, который заставил бы других параноиков отступить и пересмотреть свою жизненную позицию. Ей хотелось поиздеваться над этим, но Ана не могла. Дотошная манера Дикона проявлять внимание к деталям не раз спасала жизнь Всадникам.

Она не могла позволить себе умереть. Не так быстро. Не хотелось сгореть ярким пламенем в своем первом бою, став блестящим доказательством того, что первая женщина-Всадник должна быть последней и единственной.

Судьба каждой маленькой девочки, которая хотела бороться за свой народ, зависела от способности Аны остаться в живых, или, как вариант, погибнуть в блеске Славы столь фантастично, что они канонизируют ее в тот же момент, пока тело еще не остыло.

Никакого давления, выбор за ней.

Из двух вариантов Ана выбрала бы жизнь.

Она была не похожа на Ивэна, который, вероятно, мечтал о том дне, когда сможет погибнуть от пули, предназначенной Мариселе, как в свое время сделал его отец для тети принцессы.

У некоторых Всадников были своего рода фантазии о вечной жизни, где люди делали из них идолов и молились, делая смерть Героев частью их веры.

Это, конечно, не ужасный сон, но и не было ее заветной мечтой.

Она хотела добиться чего-то чертовски значимого, прежде чем погибнуть. Она хотела обладать властью, чтобы исправить хоть часть дерьма, происходящего в мире, потому что только Богу известно, сколько еще плохого может произойти. Даже в Секторе 1, где идеалом жизни были любовь и великодушие, и забота обо всех, а не только о тех, кто родился с серебряной ложкой во рту, уже имея от рождения все.