Текст книги "Эшвин (ЛП)"

Автор книги: Кит Роча

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

И это было чертовски плохо, потому что именно скорбь они все испытывали сегодня.

– Сожалею, – Зик мотнул головой через плечо, в сторону входной двери. – Когда ты не ответила, я забеспокоился. Я могу уйти, если ты хочешь.

– Нет, все хорошо. Я просто… – Не было возможных объяснений, да и не имело смысла отвечать, поэтому она просто поинтересовалась. – Это для меня?

– Да. – Он протянул бутылку, не глядя ей в глаза. – Это ерунда, всего лишь немного бурбона из Сектора 4. Я не был уверен, что… – На этот раз его жест охватил все подарки, разложенные на столе и сваленные на полу. – Я подумал, все, что я могу предложить, кто-то уже принес тебе.

– Благодарю тебя, что не принес еду. – Грейс прошла на кухню и закрыла за собой заднюю дверь, заслоняя и небо, и звезды, и все воспоминания.

– У меня закончилось место в холодильнике еще перед обедом. Мне пришлось бы отдавать ее своим соседям. Там есть одна пожилая женщина, которая не знает о Джейдене, я имею в виду, я не смогла рассказать ей. И я придумала какую-то ерундовую историю об усовершенствовании нового рецепта, и теперь она думает, что я могу приготовить все.

О, Боже, она лепетала. Заткнись, Грейс!

Сочувствие заполнило глаза Зика, но все, что он сказал:

– Это трудно. Я был здесь в течение десяти лет, и то, как они переживают… или не переживают… – он пожал плечами. – Это тяжело понять, если ты не выросла здесь.

– Да. – Помогло, что он понял больше, чем она ожидала. Девушка накинула одеяло на спинку кухонного стула и потянулась за бутылкой. – А не стоит ли нам?..

– Конечно. – Зик протянул ей бутылку и подождал, пока она вытащила два стакана. – Послушай, я знаю, что они поступают немного странно, но есть некоторые вещи, которые Гидеон постановил действительно верно. Это забота о своих людях. И ты одна из них, ты знаешь? Вы с Джейденом присоединились к народу.

Грейс сломала печать на бутылке и покачала головой. Последнее, о чем она хотела думать в настоящее время, это о чьей-либо ответственности перед ней теперь, когда брат ушел. Вечное бремя, унаследованное Гидеоном.

– Я в порядке, Зик. Со мной все будет отлично.

– Я знаю. – Сказанное прозвучало почти страстно, но когда девушка взглянула на него, выражение лица было по-прежнему серьезным, почти замкнутым. – Но выслушай меня. Пожалуйста.

Грейс налила бурбон почти до краев в каждый стакан и передала один ему.

Она поняла, что бы это ни было, это имело для него большое значение, когда он расправился с половиной спиртного, прежде чем снова заговорить.

– Есть одна портниха, на окраине района Ист-Темпл. Я думаю, что она кузина Гейба, или тетя, или еще что-то, не знаю. Она становится старше и хочет уйти на пенсию, так что я думал… Я мог бы купить ее мастерскую для тебя.

Ее желудок сжался. Гидеон был одно дело: он отвечал за всех в своем Секторе, независимо от их положения или статуса, но это было совсем по– другому. Если Зик купит магазин для нее, это бы соединило их очень реальным, ощутимым образом. Даже если он никогда не станет ожидать, что она расплатится с ним, даже если он поклянется, что она не должна ему ничего отдавать, связь всегда будет там.

Она была неравнодушна к нему. Грейс ненавидела себя за это, конечно, но она интересовалась им. И не для относительного удобства он сделал предложение, а ради этих отношений.

Зик еще не закончил:

– Ты можешь взять на себя магазин, и она будет рядом, чтобы помочь тебе продолжить это дело. И ты могла бы поучиться у Хермана…

– Нет.

Зик клацнул зубами.

– По крайней мере, подумай об этом. Это даже не будет мне дорого стоить. Она, вероятно, заключит сделку для одного из друзей Гейба. И тогда тебе не придется беспокоиться.

О, его, должно быть, парализует чувство вины. Невыносимо.

– Я знаю, что ты был там с ним, Зик.

Его красивое, дружелюбное лицо просто… замкнулось.

– Это здесь ни при чем.

– Неправда. – Грейс перегнулась через небольшую деревянную стойку, разделявшую их, и обхватила его предплечье, достаточно сильно, чтобы впиться пальцами в напряженные мышцы.

– Ты был его семьей тоже, как и все остальные. Может быть, более важным, чем я, потому что он выбрал тебя. Он был бы рад, что ты сделал это.

Зик осушил свой стакан и схватил бутылку. Молча он налил еще дважды и выпил тоже. Он не выглядел пьяным, но Грейс начала задаваться вопросом.

– Он хотел бы, чтобы о тебе позаботились. Это все, что он когда-либо хотел.

– Ты ничем ему не обязан, если это все, о чем ты думаешь.

Он грохнул рукой по столу так сильно, что бутылка закачалась.

– К черту это, Грейс! Речь не об этом. Я о… – его пальцы сжались в кулак, и он выдохнул грубо. – Не бери в голову. Неважно.

Джейден ушел. Даже мысль об этом вызвала боль в ее груди. Произнесенная вслух, она стала бы реальной. Постоянной, неотвратимой реальностью.

Но, конечно, это было правдой. Джейден был мертв. Если души существуют, то его уже не было. Даже его тело уже было разрушено, сожжено на традиционном костре, как было принято в Секторе 1.

Ее брат был мертв. В соответствии с другими обычаями Сектора 1, здесь был Зик. Непостижимый, стоял он перед ней, и столько в нем пылало жизни, и гнева, и боли.

– Джейден ушел, Иезекиль. – Ее голос был на удивление ровным, и она качнулась вперед. – Это адски больно, но нет ничего, что любой из нас мог бы с этим поделать. Это просто есть. И мы не можем это исправить. Мы просто должны перешагнуть через это.

– Я знаю. – Зик провел пальцами по волосам, и обычно торчащие колючками белокурые пряди сегодня, казалось, сникли, как и он сам. Широкие плечи опустились, и он снова потянулся к бутылке. Но вместо того, чтобы налить еще, Зик нашел крышку и осторожно завинтил ее.

– Если тебе что-нибудь нужно, спроси, хорошо? Ради него, если ты не хочешь делать это для себя.

Ей ничего не было нужно, ни от Гидеона или других Всадников, и уж тем более ни от Зика. Она не могла себе позволить.

– Ему нравилось здесь. Когда мы уехали из Седьмого, я не совсем понимала, где мы окажемся в конечном итоге. Но в ту же минуту, как Джейден ступил в Храм, он почувствовал себя дома.

После минутного колебания Зик протянул руку, и его пальцы прикоснулись тыльной стороной ладони к щеке Грейс.

– Даже если тебе ничего не нужно, ты не одинока, договорились? У Джейдена была дюжина братьев, так что у тебя они тоже есть.

Ее живот снова стянуло. Слова резанули, но, по крайней мере, Зик не заметил. Он никогда не замечал. Ни ее нервозности, ни лучистых глаз или того, как она краснела, когда оказывалась в десяти футах от него.

Знание о том, что он понятия не имел, как она безумно влюблена в него, позволяло сохранить хоть какую-то гордость, но даже это сейчас ускользало. Часть ее хотела зацепиться за слова, чтобы попросить Зика остаться. Они могли бы уговорить бутылку и беседовать всю ночь, пока солнце не выглянет над горизонтом на востоке, чтобы потоком хлынуть через окна.

Но если бы Зик остался, это было из жалости, потому что он испытывал сочувствие к одинокой девушке, которая только что потеряла последнего из своей семьи. И единственное, что могло быть хуже, это знать, что он не думает о ней вообще.

– До свидания, Зик.

Девушка выдавила слова, прежде чем передумала.

– И спасибо за бурбон.

Он понял намек и направился к двери.

– Береги себя, Грейс.

– Ты тоже.

Она не смотрела ему вслед. Вместо этого Грейс засунула бутылку бурбона подальше, сгребла со стола золото Милагрос вместе с дорогой тканью, и подняла свое одеяло. Потом завернулась в него, как в броню, и начала планировать свой следующий шаг.

Сектор 1 всегда был мечтой Джейдена, а не ее. Может, стоит просто уйти, чтобы найти какое-то другое место, где она сможет чувствовать себя увереннее? Разве это не лучше, чем жить чужой жизнью, позволяя прошлому просто решать за нее, лишь из-за того, что она оказалась слишком напугана, и не готова решиться на какие-либо реальные изменения?

Три месяца. Она даст себе три месяца, чтобы смириться с потерей Джейдена, а потом выяснит, куда ей двигаться дальше.

Глава 13

Эшвин подошел к двери кабинета Гидеона с мрачным предчувствием, ощущавшимся пеплом на языке.

Ему следовало бы испытывать удовлетворение в этот момент. Насколько он понимал текущую ситуацию, Гидеон Риос вызвал его, чтобы официально предложить вступить в Братство Всадников. Он должен чувствовать себя победителем. Ощущение торжества на вкус казалось сладким и легким.

Как Кора.

Теперь у него появилась потребность постоянно чувствовать ее вкус, который исчез слишком быстро. Эшвин думал о сотне мест, где ему хотелось бы попробовать Кору. Нагнуть над узким столом в своей комнате. Прислонить к стене. Разложить на камнях вокруг костра, чтобы ее белокурые волосы светились в солнечном свете. Прижать к одному из тысяч деревьев в саду, удерживая за руки, чтобы она оставалась в вертикальном положении, когда он брал бы ее языком. Пока девушка не начнет издавать эти беспомощные, мяукающие тихие звуки, которые царапают его нутро. В бассейне, под лунным светом, где он мог задержать дыхание достаточно надолго, чтобы заставить ее кончить.

В своей постели.

В ее постели.

В каждой проклятой постели этого огромного поместья.

Это навязчивое, беспомощное страстное желание было причиной пепла на его языке. В животе ощущался слабый трепет. Он играл в игру с Гидеоном. И Эшвин не знал, кто из них окажется победителем.

Он не был уверен в том, что хотел, чтобы кто-то из них выиграл.

Эшвин постучал костяшками пальцев по полированной двери из орешника и в ответ почти сразу же услышал глухой голос Гидеона.

– Войдите!

Интерьер офиса Гидеона был таким же непростым для понимания, как и человек, сидевший за широким полированным столом. Как и в большей части его роскошного дома, освещение в значительной степени зависело от естественного света из огромных окон, занимавших обе стены. Три массивные кованые люстры в виде широких треугольников свисали с высокого потолка, мягкий свет от свечей рассеивался красочными шарами из цветного стекла.

Аналитик с Базы мог написать только одну страницу о люстрах в тех сообщениях, которые он передал. Отказ от электрического освещения выдавал определенный страх людей полагаться только на технологии – общая черта у мужчин и женщин, которые пережили Вспышку, но это считалось все более эксцентричным с каждым новым поколением. Использование свечей и затейливого цветного стекла говорило о роскоши даже тем, кто не доверял энергосистемам; солнечные батареи стоили в долгосрочной перспективе гораздо дешевле, чем драгоценные, трудно заменимые свечи.

Вероятно, они были сделаны из сального воска. Один из братьев младшей ветви семьи Риос занимался очень прибыльным бизнесом поставки животного жира с ранчо. Без сомнения, процент от продукта шел Гидеону Риосу, десятина, которую платили все в этом Секторе.

Гидеон Риос легко мог оказаться самым богатым человеком в радиусе ста миль. Его богатство конкурировало с состояниями бывших продажных советников в Эдеме, а также с большинством других лидеров Секторов.

И он сидел за простым деревянным столом, в обычной хлопковой рубашке, потягивая воду из фаянсовой чашки, и улыбался так искренне, что Эшвин почти поверил в то, что для Гидеона не было ничего важнее беседы с человеком, посланным шпионить за ним.

А может, это было не так. В конце концов, Гидеон способен одержать победу.

Как будто Риос почувствовал эту мысль, его улыбка стала еще шире. Он указал на один из резных деревянных стульев у противоположной стороны стола.

– Присаживайся.

Эшвин пересек комнату, но еще не успел сесть, как Гидеон продолжил:

– И давай решим, какой, по-твоему, разговор у нас будет? Мы можем говорить друг другу едва скрываемую ложь и анализировать подтекст каждого слова, или же мы можем сказать правду и сделать ставку.

В течение двух следующих ударов сердца, Эшвин просчитывал убийство Гидеона Риоса.

Вряд ли это было оптимальным результатом. Если Гидеона не станет, то любое преимущество, которое База могла получить с этого, будет сведено на нет священной войной мести, которая сразу же последует. Гидеон мог объявить Изабелу новым Главой религии деда, но как бы она ни пропагандировала пацифизм, Сектор 1 обязательно поднялся бы, чтобы отомстить за него.

И Кора будет убита горем. Мало того, что человек, о котором она заботилась как о брате, будет мертв от рук Эшвина. У нее разобьется сердце от осознания того, что он стоял перед Гидеоном, размышляя о его убийстве без малейших колебаний.

Кора вызывала в нем чувства. Но до сих пор никто не доказывал, что они могут быть заразны.

Опускаясь в кресло, Эшвин уперся глазами в своего противника и мгновение рассматривал его.

– Я предпочитаю правду.

– Так же, как и я, – Гидеон откинулся на спинку стула и сцепил пальцы за головой, его поза казалась легкой и непринужденной, но взгляд был внимательным и острым.

– Теперь, когда мы можем быть откровенными, у меня есть вопрос. Были ли дезертиры частью тактического расчета, чтобы проникнуть в Братство Всадников, или просто удобным предлогом?

Судя по выражению глаз Гидеона, неверный ответ мог оказаться фатальным. К счастью, правильный ответ был правдой.

– Удобным оправданием. Дезертиры стали проблемой на Базе после разрыва с Эдемом. Это была самая многочисленная группа, и там было достаточно много солдат, числившихся пропавшими без вести после войны.

– Действительно? – намек на любопытство заменил холодок в глазах другого мужчины. – Почему так много?

Особой опасности в этой информации не было, поэтому Эшвин предпочел объяснить ситуацию в качестве жеста доброй воли.

– Разочарование. Желание выяснить, почему в Эдеме растратили все ресурсы, в то время как на Базе люди уже истекали кровью и приносились в жертву, что и вызвало значительные волнения.

– Я могу себе представить, – пробормотал Гидеон. – В Секторах слишком хорошо знакомы с жертвами во имя жадности Эдема.

Учитывая, что многие Секторы выразили разочарование по поводу восстания против города, Эшвину нечего было возразить на это.

С полуулыбкой Гидеон понимающе кивнул, а затем сменил тему.

– Так… База, значит, обеспокоена по моему поводу? Я уж было грешным делом подумал после того как О'Кейн провернул нашу маленькую революцию настолько эффективно, обо мне забыли.

Не было никаких сомнений, в том что Даллас О'Кейн, лидер Сектора 4, вызывает серьезную озабоченность у Руководства Базы. Он оказался в состоянии полностью восстановить свою империю, основанную на доходах от спиртного, азартных игр и секса всего лишь через шесть месяцев после войны, раз и навсегда укрепившись в роли похотливого варвара.

Гидеон в свою очередь строил Храм.

– Генералы достаточно подробно изучили военную историю до Вспышки, – Эшвин тщательно подбирал слова. – Я не был подробно проинформирован об их текущих проблемах, но, думаю, число беженцев, в настоящее время присоединившихся к религии вашей Семьи, приводит их в замешательство.

– Откровенная оценка. – Гидеон поднял брови. – Я мог бы указать на то, что моя сестра Изабела в настоящее время является официальной Главой религии, если это поможет?

Эшвин скрытно наблюдал за Ассамблеей, где состоялась официальная передача власти. Гидеон стоял на ступенях самого большого Храма в Секторе и принародно – в буквальном смысле – передал Мантию власти своей средней сестре.

Руководство Базы считало, что Изабела была лишь номинальной фигурой. И Эшвин не мог с этим не согласиться.

Спустя минуту молчания Гидеон рассмеялся.

– Полагаю, нет. И что же их смущает? То, что я добровольно отдал власть, или что я отдал власть женщине?

Эшвин обещал говорить правду, поэтому так и сделал.

– Я думаю, они считают, что передача власти была лишь формальной, а ваша сестра является номинальной Главой.

– Они не встречались с Изабелой, – ответил Гидеон, все еще улыбаясь. – Но это философский вопрос, дело не в этом. Суть вопроса заключается в том, что они послали тебя проникнуть в Братство Всадников, и я намерен тебе это позволить.

Это было правдой, суровой и простой. Его миссия была одновременно и успешной, и провалившейся. Малхотра смог достигнуть своей цели, оказавшись внутри основы империи Гидеона. У него не было никаких оснований сомневаться в серьезности предложения – во всяком случае, окружение Гидеона относилось к нему с осторожным уважением со дня церемонии прощания с Джейденом.

Но Гидеон знал, что он был заслан. И отдавал себе отчет, что, если Эшвин что-нибудь обнаружит в процессе наблюдения, то может вернуться на Базу с информацией. С точки зрения логики, это было единственным приемлемым результатом, если Гидеону совершенно нечего скрывать. А может, он был безрассудным, или имел абсолютную уверенность в том, что лояльность Эшвина могла быть поколеблена.

Проклятое чудо.

Пепел на языке Эшвина превратился в злость с привкусом металла.

– И это ваша идея, пари? Вы готовы сделать ставку на то, что я способен стать причиной разорения Сектора против влияния Коры на меня?

Улыбка Гидеона так и не дрогнула.

– Да!

– Вам не следует этого делать. – Эшвин сжал пальцы в кулак, ошеломленный внезапным желанием стереть самодовольное выражение с лица мужчины. – Это нерационально. И это рискованно!

– Ты так считаешь?

Конечно, это было глупо, и не только из-за явной опасности, которую Эшвин собой представлял. Было недопустимой жестокостью взваливать такую непосильную ношу на Кору, которая не только не знала о возможной ответственности, но и никогда бы не смогла простить себе, если бы это не удалось.

Когда Малхотра ничего не ответил, Гидеон смягчился. Его улыбка превратилась в более серьезное выражение, когда он наклонился вперед и оперся локтями на стол.

– Я думаю, ты слишком мало себе доверяешь, Эшвин. Я знаю, ты сильно беспокоишься о Коре, и тебе можно доверять, учитывая настойчивую заботу об ее интересах.

– А если я решу, что в ее интересах будет лучше всего находиться далеко от вас и вашего Сектора?

– Теперь ты слишком мало доверяешь нам. – Гидеон открыто встретил его взгляд. Взгляд в упор. Мало кто, казалось, был способен долго смотреть Эшвину в глаза. Люди обладали врожденными инстинктами, в конце концов, даже у самых тупых они были отточены достаточно, чтобы распознать опасность.

Но Гидеон не отступал.

– Ты – человек разума и логики. Я знаю, что не смогу переубедить тебя, не дав полного и неограниченного доступа. Ты должен видеть, кто мы есть, все наши недостатки и достоинства. И если ты увидишь что-то в нас, что для Коры станет небезопасным… Ну, я хотел бы об этом знать. Никто не сможет оценить то, что я пытаюсь выстроить, так же сурово и пристрастно, как ты.

Это почти, почти имело смысл, но только в мире, где Гидеон был именно тем, кем он себя провозглашал. Наименее вероятный из всех возможных миров.

– Вы предполагаете, что я способен заботиться о другом человеке. Откуда вы знаете, что я не притворяюсь, демонстрируя привязанность к Коре? Это было бы логичным способом манипулировать вашей сентиментальностью.

– Потому что логика – твоя специальность. А сердце – моя. – Гидеон протянул руку. – Пари, Эшвин? Присоединяйся к Всадникам. Узнай все, что можно, о том, кто мы есть, в мире, который мы хотим сделать реальностью. Я готов поспорить, что смогу сделать верующего и из тебя!

Эшвин не двигался.

– И если вы этого не сделаете?

– Тогда ты будешь делать то, что считаешь нужным. И пусть так и будет!

В голосе мужчины была твердость, она была так же многослойна, как и его дорогая скромная одежда и сдержано-роскошный кабинет. Гидеон мог претендовать на сердце, как область его знаний, но любовь была не единственной вещью, которая жила в мужских сердцах.

Эшвин видел тени слишком часто.

Может быть, Гидеон тоже.

В конце концов, не было никакой реальной альтернативы. Малхотра мог прервать свою миссию и сообщить о собственной несостоятельности на Базу. Любой выговор, который они могли изобрести, был бы приемлемым. И вряд ли бы они послали кого-то другого на его место.

Правда Kopa все еще была бы здесь. В лучшем случае – лучшем – ее присутствие привело бы к вопросам со стороны Эдема и Базы. Даже если в городе были новые, якобы более благожелательные правила. Ведущий член Совета Маркович вряд ли хорошо отнесется к Эшвину, как к своего рода человеку, позволившему такому драгоценному ресурсу, как Kopa, ускользнуть без сопротивления сквозь пальцы.

База даже не будет опровергать его. Они просто придут за ней. И это при условии, что непонятно, кем она действительно является.

Если же они выяснят…

Медленно Эшвин протянул руку. На этот раз он не собирался оценивать социально приемлемое давление, он просто сжал ладонь Гидеона с достаточной силой, чтобы сделать свой вызов и предупреждение однозначно и безошибочно.

– Пари!

– Отлично! – Гидеон улыбнулся, словно Малхотра не угрожал раздавить его пальцы. – Я поговорю с Дэл и Диконом и организую твое посвящение. Добро пожаловать в семью, Эшвин!

Семья. Своеобразная концепция. Еще одно оружие в арсенале Гидеона, и возможно, самое опасное.

Эшвин не знал, как бороться с осознанием этого.

«««§» ««

Даже спустя месяцы после окончания войны между Эдемом и Секторами Kopa сталкивалась с ее последствиями каждый день в своей клинике недалеко от границы города. Там всегда находились люди, которые получили ранения во время боевых действий, но мешкали или искали альтернативное лечение, пока у них не оставалось выбора, кроме как прийти за помощью. Доверие всегда было трудным делом для бедных и гордых и в лучших ситуациях, а сейчас еще сложнее.

Иногда Кора думала, что самым беспощадным, что Эдем когда-либо сделал для своих граждан, было заставить людей верить в то, что никто о них не заботился. И что никто не готов помогать им. И они не должны когда-либо делать это сами. Не должны ожидать компенсаций. Все медицинские услуги были по слишком высоким ценам, и было лучше перетерпеть, чем обратиться к врачу.

Поэтому Kopa принимала все, что они предлагали в качестве оплаты, потому что в случае любого отказа, если она это сделает, никто уже не вернется. Девушка рассказывала им о лагерях беженцев, а также о вакантных местах в Храме, где жрицы могли найти для них работу.

Она исправляла когда-то сломанные кости, которые плохо заживали, лечила затяжные инфекции. И старалась не плакать при виде больных детей, которые вовсе не были больны, они просто голодали без пищи и безопасности… Надежды.

Человек, который сейчас лежал на ее столе, был травмирован при вывозе мусора. Он ничего не рассказывал, но в рваной, грязной ране остались кусочки земли и бетона, а его руки были грубыми от обработки острых кусков щебня.

Кора промыла рану, пока Ана готовила Медикал-гель и аппликатор. Первые несколько раз Ана, последняя из Братства Всадников, которую приставили к Коре для охраны, наблюдала за происходящим с едва скрываемым ужасом. Для того, кто вырос в Секторе 1, где забота о беспомощных людях была как религиозным призванием, так и прекрасным способом для благородных семей укрепить хорошую репутацию, пренебрежительное отношение Эдема к его больным и голодным было просто непостижимо.

Ана стала лучше скрывать свое возмущение. Но все-таки вздрогнула, когда человек вложил потрепанную кредитку, украшенную логотипом шикарного ресторана, Коре в руку. Она была там только раз, на одном из своих нечастых свиданий. Пища была приличной и слишком дорогой, что сделало это место очень популярным в привилегированном обществе. Там была возможность не столько насладиться едой, сколько пойти и покрасоваться.

Дверь захлопнулась, возвращая девушку обратно из воспоминаний. Ана уже собралась, но кивнула на сжатую руку Коры:

– Это не похоже на обычную кредитную карту.

– Так и есть. – Девушка бросила кредитку на стойку и повернулась к раковине. – Бизнесу в городе было разрешено выплачивать часть заработной платы своим работникам кредитками. Как будто повар или посудомойка будут есть закуски, которые стоят дороже их аренды.

Ана посмотрела на карту.

– Вот ведь туфта!

Да, добавить нечего.

– Если это заставит тебя почувствовать себя лучше, то я предположу, что место закрыли после войны. Хозяева не могли позволить себе остаться в бизнесе, когда должны платить своим сотрудникам реальные деньги.

– Тогда они, должно быть, хреново занимались бизнесом, – пробормотала Ана, сортируя вторсырье из биоотходов. – По крайней мере, он дал нам что-то ненужное, я думаю.

Если человек знал, что ресторан закрылся, а скорее всего так оно и было, то Кору это не волновало.

– Все, что приводит их к нашей двери, меня устраивает.

– Пока они не начнут приходить круглосуточно, сами по себе. – Ана прислонилась к прилавку. – Речь идет о том, чтобы завершать все дела в течение дня. Солнце уже садится.

Kopa подавила инстинктивный протест. Здесь всегда было много работы, и она до сих пор думала, что Гидеону глупо было беспокоиться о том, что она находилась недалеко от границы города после наступления темноты. Но было несправедливо задерживать Ану, когда у нее наверняка были более важные дела, чем нянчиться с Корой.

– У тебя, наверное, есть свои планы?

Ана усмехнулась.

– Я думала о сборе сплетниц.

– Сборе?… Каком?

– Ты знаешь, что в Храме каждый вечер после ужина устраивают ночные девичники? Они занимаются ремеслами и перекусывают, делают друг другу маникюр и разговаривают о своих семьях, обсуждают, чем занимаются Всадники… – Ана склонила голову. – Разве ты раньше никогда не ходила с Мариселой?

Марисела, вероятно, звала ее – эти приглашения по тому или иному поводу никогда, казалось, не заканчивались – но Kopa обычно оставались в своей комнате или в библиотеке. Иногда она присоединялась к Гидеону в его кабинете, но даже это было редкостью. В основном, девушка держалась особняком.

Слова Эйвери эхом отозвались в ее голове – есть причина, почему они называют это созданием дома, ты знаешь – вместе с ее советами. Эдем больше не был домом. Даже База, где она выросла, где ее обучали и где она работала, была частью ее прошлого.

Здесь было ее будущее.

Кора выключила воду в раковине и вытерла руки.

– Могу я пойти с тобой?

– Конечно. – Ана приблизилась к стойке, подхватила кредитную карту, бросив к оставшейся части платежей в корзине у двери, и осторожно потрясла ее.

– Как думаешь, здесь есть что-нибудь для обмена на коробку пончиков? Выпечка способствует посиделкам, как ничто другое.

– Если нет, то я просто немного куплю. – Повар Гидеона всегда держал что-то готовое на кухне, но приносить сладости из дворца может показаться высокомерием. Kopa не хотела выглядеть сестрой Гидеона, принцессой. Так или иначе, ей необходимо было выяснить, кем она была здесь, в Секторе 1, за пределами этого статуса. Может, когда-нибудь она почувствует себя настоящей…

– Отлично, – Ана взмахнула медицинской сумкой Коры, закидывая ремень через плечо. – Я знаю одно идеальное место.

Ана, казалось, всегда знала идеальные места – наследство от жизни, прожитой здесь. Она точно знала, какие маршруты выбрать, чтобы избежать изнурительного движения по рынку, и в каком магазине могли оказаться дополнительные пирожные.

Ей было комфортно здесь, и, в некотором смысле Kopa ей отчаянно завидовала.

Это было несправедливо, и это не имело смысла. Гидеон приветствовал ее в своем доме, в своей семье, и все в Секторе относились к ней, как к принцессе, когда он объявил об этом. Но Кора всегда находила удовольствие и комфорт только в своей работе – она так выросла, ее этому учили. Это единственное, что она когда-либо знала.

Как она могла помочь обнаружить Эшвину радости Сектора 1, если она не испытывала их сама?

Ана держалась подальше от главных улиц, кружа по грунтовой дороге, проходящей через семейные сады Риосов. Лимонные деревья были в полном цвету. Сотни ярких цветков благоухали в воздухе. Их запах отчетливо ощущался через открытый верх джипа. Аромат был приторно сладкий, слаще соцветий флердоранжа, которые щекотали нос, когда она наклонялась слишком близко.

Дорога привела их на поляну позади семейного Храма. Ана припарковалась между двумя мотоциклами, и протянула руку назад за выпечкой. Они вошли через хорошо охраняемую боковую дверь и поднялись по лестнице в жилые помещения.

Шум встретил их на полдороги, и Koрa не удивилась, увидев, что большинство прислужниц, которых сразу узнала, собрались в общей комнате. Болтая и смеясь, они возились с различным рукоделием или вообще ничего не делали. Это, похоже, не имело никакого значения.

– Kopa!

Нита вскочила и отбросила в сторону книгу, которую читала. Как обычно, она отказалась от своих храмовых одежд и надела красочную юбку, простой топик и множество браслетов, которые мелодично зазвенели, когда она поймала Кору в приветственные объятия. Ана получила свою порцию объятий.

– Я рада, что вы обе здесь!

Нита вела себя непринужденно, как будто девушки не были нежданными гостями. Казалось, их присутствия ожидали, и, возможно, так и было.

– Рада видеть тебя, Нита.

– Давай! – девушка схватила Кору за руку. Ана уже выложила пончики и пирожные на столе, и две младшие прислужницы, чьи имена Kopa не могла вспомнить, завизжали от восторга и полезли за сладостями. Нита просто рассмеялась и потянула Кору обратно к дивану.

– Ты становишься популярной. Мы все готовим по очереди, поэтому все, что нам не нужно делать самим, доставляет удовольствие.

– Это самое малое, что мы могли сделать.

Никто не встал, чтобы поприветствовать ее, но Kopa чувствовала десятки любопытных глаз, когда она уселась на диване.

– Я хотела спросить у тебя кое-что.

– Что угодно, – легко ответила Нита.

– Ты работала с Мариселой, не так ли? Занималась лепкой?

– Да. Ну, когда она работала с глиной. – Нита склонила голову. – Ты хочешь присоединиться к нам в следующий раз? Знаешь, это удивительный способ расслабиться. Ты так много работаешь…

Взгляды теперь превратились в шепот.

– Об этом и говорила Марисела. Я была занята, но, думаю, что смогу выбрать время.

– Тебе обязательно следует. У меня есть гончарная мастерская на заднем дворе, но в последнее время погода такая хорошая, что мы думали перетащить все во двор в следующий раз. – Взгляд Ниты скользнул к шепчущимся помощницам, и девушка им подмигнула. Все смотревшие поспешно отвернулись, а Нита закатила глаза.

– Не обращай на них внимания. Они умирают от любопытства, но слишком вежливы, чтобы ляпнуть вслух неуместные вопросы. В основном…

Они все видели Кору прежде, много раз.

– Какие вопросы они хотят задать?

Нита наклонилась ближе и понизила голос.

– Об Эшвине.

Щеки Коры покраснели. Это, по крайней мере, имело смысл. Эшвин был странником, таинственным и сексуальным, как грех. Большинство женщин и мужчин, если они были к этому склонны, в Секторе 1 были достаточно романтичны, чтобы найти это сочетание непреодолимо убедительным.