Текст книги "Эшвин (ЛП)"
Автор книги: Кит Роча
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Звучит разумно. – Дикон вытащил кожаный мешочек из кармана и бросил его Эшвину. – Забудь про инструменты. Для генератора нужен новый контроллер заряда. Если ты сможешь найти один, я буду впечатлен.
– Считай, дело сделано.
Дикон отправился к зданию, и Эшвин забрался на байк, натянув шлем на голову. Дорога из Сектора 1 извивалась параллельно реке, делившей Сектор пополам, и следовала к одному из немногих мостов, пересекающих ее в широком месте. Малхотра пересек мост, но на другой стороне повернул на запад, а не на север.
Прямо к Эдему.
Стена, отделявшая Эдем от Сектора 2, была снесена. Так же, как и в Первом, камни разобрали и более эффективно использовали для восстановления многих недавно реконструированных зданий – ближайшие к городу отличались характерным белым блеском. Граница между Сектором и городом теперь была, в основном, неуловима и отмечена старым контрольно-пропускным пунктом и резкой сменой в архитектурном стиле.
Малхотра с грохотом пересек виртуальную границу и попал в другой мир.
Без стен Эдем выглядел еще более нелепым. Город принадлежал реальности, которая существовала до Вспышки, высокотехнологичный мир возносящихся к небу зданий – демонстрация избыточного богатства. Неуместной и бессмысленной роскоши – даже в зданиях, которые высились сотней этажей и казались полностью сделанными из стекла, было мало эффективности. Были даже специальные люди, у которых вся жизнь была посвящена мытью этих окон изо дня в день – бессмысленное повторяющееся неблагодарное дело, не приносившее никаких материальных благ или удобств.
По крайней мере, новый Совет, как сообщается, выплачивал им справедливую зарплату. Восстание изменило жизнь для всех, и, в основном, в лучшую сторону.
Малхотра свободно пересекал оживленные улицы, легко маневрируя в уличном движении, проносясь мимо безмолвных черных машин, стоящих перед зданиями и, без сомнения, ожидающих, когда важные персоны внутри закончат свои не менее важные дела. Он был рад зеркальному шлему, слишком хорошо осознавая, что его лицо очень узнаваемо для большинства людей в этих автомобилях – и что мало кто из них будет вспоминать его с теплотой.
Если ему чрезвычайно повезет, Koрa никогда не узнает, сколько крови на его руках. Если бы воронов, с позволения Гидеона появлявшихся после каждого убийства, можно было бы получить задним числом, у Эшвина, возможно, не хватило бы кожи, чтобы нести груз своего долга.
И тем не менее, если не придираться, у него было иррациональное подозрение, что Koрa все равно простит его. Когда она положила свои руки по обе стороны его лица и сказала, что он – герой, он поверил ей так, как никогда еще не верил никому другому. Без сомнений, без колебаний, вопреки неопровержимым доказательствам обратного.
Он заснул в ее постели прошлой ночью. Не дремал вполглаза, как обычно привык, когда был не один, а заснул глубоким спокойным сном. Его даже смутило расплывчатое представление того, что приснилось – ничего определенного, что могло вспомниться, но ощущение задержалось после пробуждения. Теплое, сладкое. Уютно комфортное.
Возможно, Koрa обладала умением Гидеона изменять окружающую реальность.
А может, это была любовь.
Опасная мысль…
Прямо сейчас Эшвин находился вне альтернативной реальности Гидеона. Он ехал в самую опасную часть Эдема, в район, где невнимательность может обернуться убийственными проблемами. Банды беспризорников бродили по окраинам подземного рынка контрабандных товаров в поисках легкой добычи и быстрого обогащения.
По этой причине Малхотра заехал на одно из самых безопасных мест платной парковки, чтобы спрятать свой байк. Если оставить его без присмотра даже на пять минут, которые потребуются для приобретения контроллера заряда, мотоцикл мгновенно разберут на части.
Он продолжил путь пешком, засунув руки в карманы и внимательно прислушиваясь к звуку шагов за собой.
Вместо этого пройдя два квартала, он услышал шорох ботинок – армейского образца – впереди и напрягся, прежде чем увидел, как Самсон появился в конце улицы, выглядя обманчиво обыденно, когда прислонился к углу здания.
– Тебя трудно найти, Эшвин.
Самсон лгал, и Эшвину не нужно было уметь чувствовать, чтобы знать правду. Самсон был Махаи, одним из самых хитроумных солдат, когда-либо существовавших на Базе, и все безграничные ресурсы Базы были в его распоряжении.
Малхотра всегда считал его другом. Но он всегда болезненно остро осознавал, насколько быстро друг может превратиться в противника, если два Махаи окажутся по разные стороны баррикад с противоположными целями.
– Самсон.
– Ты хорошо выглядишь. Полностью отдохнувшим.
Это мог быть незначительный отвлекающий разговор. В отличие от других солдат Махаи, Самсон всегда был хорош в этом. И он знал, что Эшвин не был, и более того… он знал Эшвина. Самсон был тем, кто помог ему той ночью сделать инъекцию ядовитого препарата в попытке изгнать Кору из своих мыслей.
Он знал достаточно, чтобы поставить Кору под угрозу.
Малхотра сознательно контролировал свои мышцы. Даже малейший намек на сгибание пальцев мог вызвать вспышку насилия. Один из ножей, подаренный Дэл, находился на поясе, второй – в его ботинке. Если он потянется за любым, только один из них сможет покинуть это место на своих двоих.
– Тебя отправила База?
– Не в этот раз. – Самсон позволил словам – и присущему им предупреждению – на мгновение повиснуть в воздухе. – Я здесь в качестве друга.
В любом случае, это было более пугающим.
– Зачем?
Самсон шевельнулся, но то, что он вытащил из внутреннего кармана куртки, оказалось не оружием. Это была папка.
– Техническое отделение модернизировало датчики слежения беспилотников. Проект был начат в то время, когда ты вышел из строя, – он произнес слова без малейших эмоций. – И они только что закончили расшифровку.
Малхотра взял папку, уже подсознательно уверенный в том, что знал, какая информация находится внутри. Но он все-таки заставил себя раскрыть ее и просмотреть на снимки, сделанные камерами наблюдения беспилотников с воздуха – кадры поместья Гидеона.
На первом он отражался ярко-синим сгустком в казарме Всадников. Koрa была тусклым красным пятном в крыле особняка, где находился ее кабинет. На втором фото они были вместе в семейном крыле, края размытых очертаний пятен сливались в фиолетовый оттенок цвета.
Метка времени на фотографиях – прошедшая ночь.
Малхотра закрыл папку, посмотрел на Самсона, и стал ждать.
– Я не хочу знать, – неожиданно мягко сказал мужчина. – Так будет лучше для всех, особенно для меня. Но в свете твоих прошлых трудностей с маленьким красным пятнышком… я подумал, что ты должен быть… в курсе.
Эшвин замер. Он подозревал, кем была Кора, с первого раза, когда встретил ее. Кое-что в ней всегда чувствовалось… знакомо. Как узнавание, хотя он понимал даже тогда, что это чувство было нелогичным. Koрa взаимодействовала с многочисленными солдатами Махаи, и ни один из них, казалось, не понимал, что она была большим, чем просто человек.
С другой стороны, он никогда раньше не подавал никаких внешних признаков своего осознания.
Конечно, Эшвин никогда не доверял ничему столь же субъективному, как чувства. Прошло уже много лет с тех пор, как он взломал свой первый самодельный изотопный трекер, чтобы проверить сумасшедшую теорию. И годы с тех самых пор, когда в первый раз увидел розовое пятно, подтвердившее его подозрения, и понимание этого полностью перевернуло его мир.
– Как давно ты знаешь, кто она? – спросил он у Самсона, сжимая папку слишком крепко.
– Я ничего не знаю. Или ты не слышал?
– Проклятье, Самсон, – Эшвин проглотил очередное ругательство, сознавая, что оплошность была слишком откровенной. – Есть ли шанс, что они не знают, кто это?
– Ты расслабился, работая не в полную силу, мой старый друг. Или, может, ты просто не хочешь думать об ответе на свой вопрос. – Самсон резко щелкнул по краю папки. – Если бы они знали – ты уже был бы мертв. Или хуже. Вероятно, хуже.
Ему не нужно было ничего уточнять. Малхотра уже обдумал тысячи сценариев, гораздо худших, чем его собственная смерть. Тот факт, что он был стабилен, был достаточно увлекательным в плане дальнейшей перспективы. Несомненно, были и другие солдаты Махаи в настоящее время в различных состояниях излома психики. Слишком легко вообразить, как они заманивают Кору в ловушку непосредственной близости, чтобы увидеть, сможет ли она оказать такое же стабилизирующее влияние на них. Он знал, что такое солдат Махаи в состоянии рекалибровки – там было достаточно жестокости, чтобы сломить и уничтожить плоть Koры, и безумной ужасной боли, чтобы разорвать ее сердце.
И это было только начало. Эшвин не раз гадал, какие дети могут родиться при объединении их ДНК, но База не остановится на интересе, и они не будут ждать согласия Коры, чтобы взять яйцеклетки для жутких экспериментов.
Что еще хуже, Koрa была «старым» целителем. Предыдущее поколение проекта «Панацея» начало дестабилизироваться в возрасте двадцати лет. Многие из них сбежали и были уничтожены, когда в первый раз столкнулись с тем, что шло вразрез с их укоренившимся инстинктом целителей. У тех, кто остался, возникли серьезные проблемы со злоупотреблением психотропных стимуляторов, которые свели на нет их полезность. Даже дезертиры с Базы, которых в конечном итоге повторно отлавливали, как правило, находились в ужасном состоянии, устав от постоянной смерти и безнадежности окружавшего их мира.
От поколения Коры тупо избавились, когда Проект был закрыт. Если бы они поняли, что она такое и как долго она жила – и не только жила, но и была здорова…
Ей повезет, если они займутся просто ее изучением. Скорее всего, ученые подвергнут Кору повышенному психологическому давлению в попытке добраться до пределов ее возможностей. Когда это закончится, они начнут физические тесты, вырезая кусочки организма, пока не поймут, что делает ее другой, не похожей на остальных. Полезной для их интересов.
Нет, Малхотра не хотел даже думать об ответе на свой собственный вопрос. Потому что тогда ему придется решать, не стоит ли запихнуть Кору в багажник автомобиля второй раз в жизни. И на этот раз он не остановится, пока не оставит весь гребаный континент между ней и Базой.
– Ты умный человек. Высокомотивированный. – Самсон наклонился ближе, его голос понизился до рычания. – Исправь это.
С этими словами он исчез.
Эшвин едва это заметил. Папка весила тысячу фунтов. Снимки были убийственные, и он знал, что вскоре случится – приказ от руководства Базы с требованием, чтобы он немедленно идентифицировал целителя проекта «Панацея» и нашел способ доставить его им для исследований.
Ему срочно нужен был план. Прямо сейчас.
Малхотра сложил папку пополам и запихал в карман куртки. Он возобновил движение, переключив часть своего внимания на контроль окружающей обстановки, в то время как большая часть сознания сосредоточилась на возникшей проблеме.
Безопасный дом не вариант. Он находился всего в часе езды от Сектора 8 и в диапазоне беспилотников Базы. Все, что внутри радиуса сотни миль, было слишком опасно. Для того чтобы оказаться по-настоящему в безопасности, необходимо срочно переправить Кору через горы на территорию старой Калифорнии. Были прибрежные общины на границе с Мексикой, где они могли бы легко затеряться.
На Севере было сложнее. Существовало меньше общин в более холодном и суровом климате, где когда-то была территория Канады, но те, которые возникли, оценят врачебный талант Коры. И они с меньшей вероятностью будут торговать с Эдемом, чем уцелевшие города на востоке и юге Америки – ведь торговать было опасно. Потому что если «неправильная» история вернется на Базу…
Так, значит юго-запад. Даже База не пересекает условную линию над Лос-Анджелесом – до Вспышки слишком много военных форпостов создали свои собственные территории вдоль побережья между городом ангелов и Сан-Диего. Если бы он смог переправить Кору на другую сторону…
Но контроль проектов «Махаи» и «Панацея» действовал по всей стране. Они могли бы сохранить возможности отслеживания, что подвергло бы Кору такому же уровню риска в месте, где Эшвин не был знаком с территорией. Единственная возможность – держать ее вне системы. Вдали от людей, где ее навыки будут атрофироваться, а инстинкты – скручивать нутро в узел, пока она не совершит что-то безрассудное. Она делала это и раньше, сбежав из Эдема в разрушенный Сектор 2. Кора не могла не подчиниться зову боли, необходимости использовать свои навыки.
Если он попытается ограничить ее жизнь чем-то безопасным, то сотворит с ней то же самое, что в свое время База сделала с ним. Исчезновение социального влияния, которое давало ей возможность оставаться стабильной. Устранение потребности выразить свои навыки таким образом, чтобы облегчить сердце.
Узы Братства, предлагаемые Всадниками, дали Эшвину возможность впервые в жизни почувствовать твердую почву под ногами. Возможно, именно это Сектор 1 сделал и для Koры. Ни одно другое место в этом уничтоженном в прошлом мире не могло быть лучше для женщины, у которой здравомыслие опирается на силу облегчать страдания. Гидеон не только позволял ей это. Он призывал. Требовал. Выдернуть Кору отсюда означало окончательно разрушить ее.
Ему был нужен другой план, получше.
Теневая сторона рынка выглядела так же, как и всегда. Малхотра нашел маленький прилавок Шарлотты и стал ждать, когда она затянет обычную песню, притворяясь, что у нее нет необходимой детали. Две тяжелые монеты – в три раза превышающие стоимость контроллера – прервали эту песню, и если она и выглядела разочарованной упущенной возможностью вкусного долгого торга, то Эшвина это не волновало.
Он сунул запчасть в карман и пошел обратно, и к тому времени, когда добрался до своего мотоцикла, уже знал, что должен был сделать.
Малхотра без особого нетерпения ждал этого, но он знал.
Поездка обратно в Сектор 2 прошла, как в тумане. Он нашел Дикона, ненадежно балансировавшего на крыше здания, одетого только в джинсы и держащего полдюжины гвоздей между зубами. Он крепил черепицу на место, одну за другой, не подавая виду, что воин его статуса возмущен рутинными задачами строительства.
Добравшись до здания, Малхотра поднял руку с запчастью вверх.
– Я нашел то, что нам нужно.
Дикон хмыкнул и исчез над коньком крыши. Вновь появившись, он соскользнул вниз по лестнице, прислоненной к краю крыши, и протянул руку.
– Тебя не было достаточно долго. Давай посмотрим.
Эшвин осмотрелся вокруг и бросил запчасть в протянутую руку Дикона. Горстка рабочих, которые находилась там раньше, казалось, исчезла, но кипучая деятельность продолжалась вокруг здания рядом с ними, ветер доносил обрывки голосов и иногда отдельные слова.
Вокруг было недостаточно безопасно для того, что должно быть сказано.
– Внутри кто-нибудь есть? Я должен обсудить с тобой кое-что серьезное.
Дикон мотнул головой в сторону двери, потом прошел через большую открытую гостиную. В задней части располагалась кухня, заполненная оборудованием из промышленной нержавеющей стали. Здесь было пусто, так что Дикон прислонился плечом к холодильнику и стал ждать, пока Эшвин пытался решить, с чего начать.
Он, конечно, мог пересказать встречу с Самсоном, но не в этом заключалась суть проблемы. В настоящее время угроза была просто текущая. Если он не решит вопрос принципиально, Koрa никогда не будет в безопасности.
Малхотра вытащил папку из своей куртки и развернул ее. Та распахнулась, открыв убийственные снимки воздушного наблюдения. Он разгладил сгиб на середине и взглянул на Дикона.
– Ты знаешь, что это такое.
Дикон мгновение смотрел на них.
– Кто-то в Эдеме передал их тебе?
– Друг, который хотел предупредить меня. – Малхотра коснулся яркого синего пятна на первом фото. – Проект Махаи маркируется синим цветом. Элитные солдаты – фиолетовым. Регулярные войска окрашены в зеленый. – Он переместил свой палец к размытой красной точке, переходящей в розовый цвет. – И красный… Красный обозначает проект «Панацея».
– Что за нахер?
– Несуществующий эксперимент. Они закрыли его почти три десятилетия назад, так как субъекты оказались психически неустойчивы, и их было трудно контролировать. – Он заставил себя встретиться взглядом с Диконом. – Они были отобраны за интеллект, чувствительность, эмпатию… Они были самыми гениальными целителями…
Дикон оборвал его со злобным проклятием и хлопнул по закрытой папке.
– Она скрывала это от Гидеона!..
Стремление защитить ее было мгновенным и жестоким.
– Нет! – отрубил он резко. – Она не знает.
– Она, мать твою, ничего не сказала… – Дикон вдруг замолчал, его рука дернулась, как будто хотела вцепиться в переднюю часть рубашки Эшвина. Или, может, врезать ему по челюсти. – Она не знает.
– Ей неоткуда знать. – Эшвин покачал головой. – Закрытые неудачные проекты похоронены очень глубоко и полностью засекречены. Мне пришлось нарушить множество директив на Базе, чтобы найти информацию о финале «Панацеи». В этой группе было тридцать семь младенцев, на всех перечисленных именах стоит отметка «Ликвидация». Человек, вырастивший ее или кто-то, связанный с ним, должны были тайком вывезти ее с Базы. Возможно, для продолжения эксперимента в различных условиях.
– Но ты знаешь.
Слова осуждали его и именно для этого предназначались.
– Я знаю.
Малхотра не мог больше смотреть в глаза Дикону. Впервые он не выдержал и отвел взгляд, не в состоянии справиться с осуждением, направленным на него. Потому что теперь он любил, и забота и беспокойство сделали его уязвимым.
Это сделало его настолько восприимчивым, что он попытался все рационализировать.
– Ты не знаешь, каково это – жить так, как я. Знать, что моя психическая стабильность имеет срок годности, который может быть продлен так ненадолго. Шестьдесят восемь процентов от заключительного взрослого поколения проекта «Панацея» стали наркоманами. Это было меньше, чем восемьдесят четыре в предыдущей группе. И это не считая тех, кто покончил жизнь самоубийством.
Дикон насмешливо фыркнул, отклоняя объяснения без всякой пощады.
– Ты – полное дерьмо.
– Это объективная статистика…
– И у них есть рычаг, чтобы реально повлиять на происходящее, – спокойно добавил Дикон. – Ты ничего не сказал ей, когда все узнал, так что теперь тебе придется признаться ей, почему ты лгал.
Малхотра и раньше слышал фразу «похолодевшая в жилах кровь», но он никогда не чувствовал это так буквально. Это было полной противоположностью ощущению от введенного самому себе препарата, сжигающего кислотой нутро. Мягче, но ледяной холод, распространявшийся по венам и скользящий вдоль позвоночника к затылку, казалось, вымывал последний кусочек тепла в мире.
При всех своих аналитических рассуждениях, даже зная, что ему придется столкнуться с Диконом и заручиться его помощью, каким-то неведомым образом Эшвин надеялся, что вдвоем они смогут разработать решение, которое позволит Коре остаться в счастливом неведении о поджидавшей ее опасности.
Тяжелый взгляд Дикона уничтожил эту иллюзию. Но это было ничто по сравнению с тем выражением, которое он увидит в глазах Koры, когда расскажет ей, что все, что она знала о себе, было ложью – и он скрывал информацию в течение многих лет.
Он причинит ей боль. Она возненавидит его.
А хуже всего то, что Дикон был прав. Koрa хотела бы знать, почему. И Эшвин не знал, что ей ответить.
«««§» ««
Koрa составила только половину нового списка поставок для клиники, когда кто-то постучал в дверь спальни. Обед уже прошел, время для ужина еще не наступило, по крайней мере, не должно. Марисела неоднократно доказывала, что в случае, если Koрa забывала поесть, она не испытывала никаких угрызений совести, принося подогретый лоток с едой прямо из кухни.
Если она не допишет фразу, то забудет – с этой мыслью Кора села обратно, чтобы закончить свой заказ. Поэтому она повысила голос достаточно, чтобы услышали сквозь толстую, обшитую панелями, дверь.
– Войдите.
Дверь тихо щелкнула – единственный звук, пока голос Эшвина тихо не прозвучал как раз за ее плечом.
– Ты очень занята?
Ее улыбка была мгновенной, автоматической – рефлекторный ответ на его присутствие.
– Ты изменил свое мнение о том, чтобы остаться сегодня в постели?
Оглушительное безмолвие заставило ее повернуться к нему лицом. Он не выглядел особо счастливым и определенно не обдумывал, как они могли бы провести следующие двадцать четыре часа в ее постели.
Кора подобралась, мышцы шеи и спины напряглись.
– Что случилось?
– Koрa… – он зарылся пальцами в волосы нервным, не присущим ему жестом. – Это нелегко выслушать. Но есть вещи, которые мне нужно рассказать тебе. То, что я должен был сказать уже давно. О том, кто ты.
Ей потребовалось время, чтобы переварить его слова, но даже тогда они не имели никакого смысла.
– Я не понимаю.
– Тебе когда-нибудь попадалась информация по проекту «Панацея»?
– На Базе? Нет. А должна?
– Именно ему положил начало проект «Махаи». Один был предназначен для генетического подбора идеальных солдат, а другой был его противоположностью. Его целью были превосходные целители.
Кора еще какое-то время обдумывала услышанное, ее ответ был не совсем внятными.
– Хм, нет.
Малхотра просто молча смотрел на нее.
Он был прямо перед ней, единственный логический факт из его бессмысленных заявлений.
Koрa отшатнулась от него на чисто физическом уровне – медленно приподнялась и отступила на пару шагов, начав расхаживать по другую сторону комнаты.
– У меня было специальное разрешение на Базе, Эшвин. В медицинском секторе. Я думаю, что знала бы, если такой Проект, как этот, существовал.
– Он был закрыт и засекречен. Когда тебе было восемь месяцев.
Кора не останавливалась, отходя от него все дальше. Потому что он не просто говорил о том, что подобный Проект существовал без ее ведома, или существовал в действительности, или что-нибудь еще – он говорил об этом, как о чем-то несущественном, и именно поэтому она не могла перестать двигаться, не могла стоять на месте и слушать. В его голосе звучало что-то личное, что-то жизненно важное, и это касалось ее напрямую. Он говорил, что она…
Это она…
Странное спокойствие поселилось в ней, беспристрастность, которая позволяла сосредоточенно вести себя в условиях чрезвычайных ситуаций.
– База имеет протоколы проекта. Если бы это было правдой, то я была бы мертва.
– Ты должна быть. – Эшвин наблюдал за ней, морщина между бровями выдавала его беспокойство. – Я могу только предположить, что человек, у которого ты росла, каким-то образом сумел спасти тебя. Или кто-то хотел следить за тобой после закрытия Проекта.
Идея была более фантастической, чем все остальное. Этан Мидлтон – уравновешенный, сдержанный доктор Мидлтон, человек, которого она не могла даже подумать назвать отцом в глубине души, заботился о ней достаточно, чтобы спасти ее, но не достаточно, чтобы просто любить ее. Что он рисковал тюремным заключением или того хуже, спасая ее жизнь, только для того, чтобы вырастить ее прямо под пристальным взглядом администрации Базы.
Это было просто невозможно.
Медленно Эшвин вытащил согнутую пластиковую папку из своей куртки и протянул ей.
– Как это произошло, мы никогда не узнаем. Но ты тоже была помечена изотопом. Вот почему ты отображаешься красным на снимках камер наблюдения. Люди, которые не были помечены, не отражаются вообще.
Кора держала руки скрещенными на груди, когда первый укол обжигающей боли пронзил лед оцепенения.
– Ты сказал мне – все, кто не был помечен, отражаются красным.
– Нет, – возразил он размеренно. – Я сменил тему.
Боль усилилась.
– Я спросила, и ты позволил мне поверить в это.
Через мгновение Эшвин склонил голову и бросил папку на рабочий стол.
– Я допустил эту ложь. Я не должен был. Но я надеялся, что…
Она схватила папку и быстро просмотрела. Там было несколько снимков с камер слежения беспилотника, стандартная разведка для Базы. Она уже видела подобное, когда Эшвин показывал ей изображение на мониторе украденного дрона, хотя не понимала этого в то время.
Потом она замерла. Потому что это были стандартные разведданные для Базы. А это означало, что они нашли ее.
Лед треснул.
Эшвин скрывал от нее правду, хотя, это была ее правда, а не его. Что еще более важно – и, возможно, единственное, что имело значение – он собирался продолжать скрывать это от нее и дальше. Как долго он планировал это делать? Жить с ней вместе, спать в одной постели, все время зная ответы на вопросы, которые по-настоящему никогда не давали ей покоя?
Может быть, вечность.
Она прошептала, сглотнув комок в горле:
– Ты отслеживал мою деятельность на серверах. Ты знал, что я искала ответы.
– Знал.
Черт, сам факт того, что он даже не пытался отрицать этого, только сделал все происходящее еще больнее. Слезы жгли глаза, и Кора сморгнула их.
– Как долго?
– Я знал об этом с момента начала четвертой недели твоей службы на Базе.
Тяжесть, сдавливающая грудь, лопнула. Она думала, что сможет рассмеяться, но вместо этого из горла вырвалось резкое рваное рыдание. Все дисциплинарные наказания в ее личном деле, все горячие споры с другими врачами о том, что солдаты Махаи могут чувствовать так же, как и любой другой человек, она знала это…
Она опровергла свою собственную теорию. Потому что человек, обладающий хоть малой толикой сочувствия, не смог бы сделать такого кому-то, кого не ненавидел.
– Koрa… – Эшвин сделал шаг вперед.
Она осталась на месте – не приглашение, но вызов.
– Я должна рассказать Гидеону. У него возникнут вопросы, а так как ты единственный, кто знает все об этом, вероятно, ты должен будешь ответить на них.
Его челюсть напряглась, и она знала, что не хотела бы слышать то, что он скажет дальше.
– Дикон сейчас разговаривает с Гидеоном. Так они смогут принять меры, чтобы обеспечить тебе безопасность.
– Конечно, он так и сделает. – Она никак не могла прийти в себя от шока, что Эшвин не сказал ей первой. На данный момент она сильней всего была удивлена тому, что когда-то даже позволила себе поверить в то, что он по-настоящему искренне заботился о ней.
Малхотра сжал пальцы в кулаки.
– Это опасная информация, Koрa. Я молчал об этом, чтобы защитить тебя.
– От чего? – Она помахала папкой. – От этого?! От того, что все равно происходит, ты это имеешь в виду? – Одна из фотографий вылетела, и ее взгляд зацепился за красное расплывчатое пятно. – Они не закрывают успешные Проекты. Что с ними случилось? С нами?
– Koрa, тебе не нужно знать сейчас обо всем этом…
– Нет, мне нужно было знать еще вчера. Или днем раньше… или пять лет назад! – Но она уже знала правду всей своей внутренней сутью, просто не знала подробностей. – Что-то пошло не так. Что это было?
– Дестабилизация, – ответил он неохотно. – Основной проблемой было ментальное опустошение. Целители проекта «Панацея» были склонны к эмоциональному перевозбуждению. Многие из них страдали наркотической зависимостью, что было единственной возможностью для выживания.
Теперь она понимала, почему ночи напролет проводила, уткнувшись лицом в подушку – плача и крича. Когда хотела знать, почему она просто не могла справиться с работой или теряла свой разум, если это происходило, почему чувствовала, как кожа обжигающе зудела и мир каменной глыбой наваливался на нее.
Последний раз это случилось, когда умер Джейден, и она бросилась прямо в руки Эшвина. Он успокаивал ее, говорил то, что ей нужно, и если бы она не была так ослеплена своим увлечением им, она уже тогда могла бы осознать истину.
Насколько глупым может быть один человек?
– Ты должен уйти. Сейчас… – прошептала Кора. Она уже не доверяла своему голосу. Она больше ничему не доверяла. – Пожалуйста.
Эшвин начал поднимать свою руку, но замер, когда она отрицательно покачала головой.
– Я все равно буду держать тебя в безопасности. Я не позволю Базе забрать тебя. Обещаю.
В своих мечтах она представляла, как утром, после опустошающих скитаний по пустыне, отыщет прекрасную розу, единственный кусочек жизни посреди бесконечной пустоты. Но в тот момент, когда она прикоснулась к ней, невероятная боль расколола мир вокруг.
Она мечтала об Эшвине. Где-то в темных закоулках ее, видимо, усиленного головного мозга, Кора уже осознавала правду, даже если разум пока не мог смириться с этим. Он причинил ей боль, и он будет причинять ей боль снова и снова. Потому что это все, что он мог сделать.
– Я буду в… – Даже сейчас она не могла заставить себя солгать. – Это не твоя забота. Да это никогда и не было твоей проблемой.
Неистовство, пылавшее в его глазах, быстро поглотила пустота. Он сделал шаг к ней, другой, и самым правильным в такой ситуации было испугаться его. Это было бы умнее, чем сладкие спазмы в ее животе или скрутившая сердце тоска, когда он пристально смотрел ей в лицо.
Малхотра остановился в футе, нависая над ней на какой-то молчаливый, убийственный момент.
– Я оставлю тебя в покое, – прохрипел он наконец. – Но твоя безопасность всегда будет моей заботой и прерогативой.
Он ушел, тихо прикрыв за собой дверь с абсолютным, совершенным самоконтролем. Он даже не потрудился захлопнуть ее, дабы притвориться, что был столь же уничтожен, как и она.
Koрa автоматически опустилась на кровать и слепо потянулась, чтобы взять одну из маленьких подушек. Она уткнулась в плюш лицом, но рыдания не смогли прорваться сквозь опустошающее чувство потери. Слез не было. Глаза нещадно горели, но оставались сухими, когда она тупо смотрела на дальнюю стену своей спальни.
У нее не было времени, чтобы разваливаться на кусочки, потому что База знала, где она находится. И они собирались заполучить ее обратно.
Глава 19
Она даже не спросила его «Почему?».
Мысль была несущественной, малозначительной, но она грызла Эшвина, пока он сидел за столом в Казарме Всадников. На бумагах, лежащих перед ним, он по памяти набросал схему Базы, и ему требовалось все его внимание, чтобы решить, как защитить Кору.
Хорошо, что она не спросила «Почему?». У него до сих пор не было объяснения, потому что, что бы он ни сказал, будет только хуже. Он как мог, пытался смягчить удар, но не знал, где острые углы, не говоря уже о том, как их обойти. Каждое слово впивалось в нее такой болью, что он был готов вырвать свой язык, чтобы остановить это.
Он не был создан, чтобы защищать сердца. Только тела.
Единственный способ уберечь Кору от боли был равен самоубийству. Он выделил потенциальные цели маленькими крестиками на карте: сервера, размещавшие программное обеспечение по контролю дронов, склад, на котором находилось оборудование для наблюдения, и наиболее вероятное местонахождение генералов.
Убийство стольких генералов, сколько потребуется, чтобы сорвать исполнение директив Базы, было долгосрочной целью. Они целенаправленно избегают сосредотачиваться в одном и том же месте, чтобы избежать как раз такого случая – привычка, которой они придерживались с лихорадочной настойчивостью после последнего переворота. И в любом случае, атака только привлечет внимание к тому, что Эшвин пытался скрыть.
