Текст книги "Эшвин (ЛП)"

Автор книги: Кит Роча

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Так она и сделала.

– Я была влюблена в Эшвина в течение почти трех лет.

Марисела положила подбородок на руки, не обращая внимания на мокрую глину, налипшую на пальцах.

– Запретный роман.

– Едва ли…

Он был ее пациентом. Кора знала, что ее объективность была скомпрометирована. Она всегда, казалось, находилась под ударом, особенно по сравнению с другими врачами на Базе, но не осознавала насколько сильно, пока не ушла. Пока не оказалась здесь, рыдая в подушку по ночам снова и снова, думая о том, что он мертв.

Нита смотрела на нее с неким восхищением.

– Так ты даже не была с ним тогда?

– Я была его врачом. И он был… – Махаи. Неприкасаемый, мелькнула мысль. – Однажды он пришел с рваной раной, которую зашил сам себе. Согласно медицинскому регламенту, я обязана была снять швы, вскрыть рану и вылечить ее сама. Я отказалась, потому что прошло уже несколько дней, и ранение начало заживать. Процедура была бы невыносимо болезненной для него…

Девушки внимательно слушали, молча и неподвижно, ожидая продолжения истории.

– Он хотел, чтобы я сделала это в любом случае, и не оттого, что был приверженцем соблюдения протокола. У меня возникло ощущение, что он не хотел, чтобы у меня были из-за него неприятности, и это было… неожиданно. – Ново и запутанно, и волнующе. – Я знала, что мечтала о нем слишком долго. Но это был первый раз, когда я стала считать, что он тоже может думать обо мне.

– Знала ли ты тогда? – тихо спросила Нита. – Что любила его?

– Нет, до меня медленно доходит. – Koрa проглотила смешок. – Я, наконец, поняла это прошлой ночью.

– Святые!.. – Марисела хлопнула ее по плечу. – Если что, я этого не говорила, но я думаю, ты жирафа.

Смех рассыпался серебряным колокольчиком, и Нита присоединилась, вернув все внимание к забытой чаше.

– Можно подумать мы бы догадались о любви, оказавшись в такой ситуации. Но даже здесь, в Секторе 1, где сердце – это все, большинство из нас не может понять, где начинается любовь, и что это значит.

Они немного успокоились, когда звук шагов эхом отразился от плитки. Через мгновение Эшвин и Ивэн появились в проеме и вошли во внутренний двор, сердце Коры забилось в горле.

Это не имело никакого смысла. Она видела его сотни, тысячи раз, и в гораздо более интимной обстановке, чем сейчас. Но сейчас Кора испытывала трепет, словно это была их первая встреча.

Его волосы казались длиннее, чем обычно. Несколько прядей закрывало высокий лоб, и ее пальцы сразу зачесались в предвкушении, при мысли о том, как она откинет их, пригладив. Эшвин казался… спокойней, чем раньше. Немного небрежно одет и даже выглядел более раскованным.

Потом она увидела его разбитую губу, капелька крови запеклась в уголке рта.

Кора забыла о глине, покрывавшей руки, и бросилась к нему:

– Что случилось?

Он моргнул, затем непроизвольно поднял руку к губам, как будто забыл.

– Ерунда. Ана. Я обучал ее, как приблизиться к более высокому сопернику, и она удивила меня.

– О!.. – Внезапно узел в ее животе ослаб. – Ты занимался спаррингом.

– Да. – Эшвин перехватил ее за запястье и изучил заляпанные глиной пальцы.

– Ты… занималась лепкой?

– Неудачно. – Кора пыталась не покраснеть от смущения, но когда у нее что-нибудь срабатывало так, как хотелось? – Я думаю, что мои художественные способности начинаются изаканчиваются, когда я наслаждаюсь творениями других людей.

Малхотра провел большим пальцем по подсохшим крошкам глины, прилипшим к ее ладони, казалось бы, совершенно не обращая внимания на любопытных зрителей. Кора откашлялась, вытащила кисть, и окунула обе руки в ведро с холодной водой, стоящее на ее рабочем месте.

Эшвин мгновение смотрел, прежде чем следом погрузить свои пальцы в воду. Его большой палец коснулся тыльной стороны ладони, стирая медленными круговыми движениями кусочки глины с нежной кожи. Контакт был волнующим, ее ответная реакция – болезненно острой, заставив стянуться узлом низ живота. Кора мгновенно забыла и о подозрительном взгляде Ивэна, и о беззастенчиво зачарованной Мариселе, и даже о немного завидующей Ните.

Она резко вздохнула, пытаясь втянуть достаточное количество воздуха в легкие, и содрогнулась. Пальцы Эшвина провокационно скользнули по мягкой ладошке под водой. Он был невинен и эротичен одновременно, и двусмысленность происходящего заставила ее голову закружиться.

Эшвин ничего не говорил, только прикасался к ее рукам, пока глина не исчезла, затем просто гладил их. Нежно. Сознательно. Не совсем невинно. Его дерзкий палец скользнул между ее указательным и большим, уговаривая их раздвинуться шире, что должно было быть преднамеренным эхом или обещанием более интимного контакта.

Внутренний трепет превратился в крупную дрожь. Кожа порозовела, соски напряглись, а пальцы судорожно затряслись под водой. Это заставило бы ее почувствовать себя уязвимой, чересчур открытой, если бы она единственная испытывала эти чувства. Но Эшвин пристально на нее смотрел, его зрачки расширились, дыхание было быстрое и неглубокое, а соблазн слишком велик, чтобы игнорировать ощущения захватившие их. Кора опустила глаза вниз, взгляд неумолимо притягивало к паху, обтянутому джинсами…

Марисела откашлялась.

Koрa выдернула руки из воды и поспешно обтерла о свою рубашку.

– Я просто…

Кашель Ниты подозрительно напоминал смех, когда она использовала провод, чтобы снять готовую чашу с гончарного круга и перенести ее на деревянную доску.

– Ивэн, иди и сделай что-нибудь полезное. Мне нужно донести это до моей печи.

Взгляд Ивэна метнулся к Мариселе.

– Да, – простонала Нита, вставая. – Она тоже идет. Разве не так, Марисела? А Ивэн защитит тебя, если кто-нибудь выскочит из-за деревьев и попытается нас убить.

Марисела с издевкой ухмыльнулась.

– Это легкое задание для него. Вот улыбаться трудно, верно Ивэн?

Крепко сжатые губы даже не дернулись, когда он принял доску из рук Ниты.

– Я слышал, улыбка может убить, мисс Риос, – сухо обронил он Мариселе.

– Только действительно хорошая, – не осталась та в долгу.

Нита закатила глаза и замахала руками, призывая их идти вперед. Проходя мимо, она подмигнула Koре.

Та подавила вздох.

– Я думаю, мы должны привыкать к этому.

– Хм-м? – Эшвин потянулся к ее щеке и провел пальцем, нежно поглаживая. – Как глина оказалась у тебя на щеке?

– Искусство – грязное дело. – Кора прижалась к его ладони. – Особенно, когда не получается.

– Ты наслаждаешься этим?

– Очень. В основном, временем, проведенным с Нитой и Мариселой. – Она с беспокойством покосилась на его раненую губу. – Как насчет тебя?

Малхотра снова потер щеку, на этот раз успокаивая.

– Я всегда был хорош в обучении людей. Я нахожу это… удовлетворяющим. Думаю, я смогу помочь Всадникам стать лучшими бойцами.

И они в свою очередь, могли помочь ему узнать, на что это похоже – стать частью сообщества.

– Хорошо.

– Гидеон сказал – тебе нужен эскорт, чтобы отправиться в Сектор 4 во второй половине дня. Я сказал ему, что мог бы сопровождать тебя.

– Четвертый – о, Боже мой! – Она совсем забыла об этом. – Это правда, я дала слово.

У Эшвина между бровями пролегла обеспокоенная морщина.

– Что-то не так?

– Не совсем. – Казалось, прошла вечность, как она обещала Рейчел, что вернется через месяц для обследования близнецов. Жизнь Коры словно оказалась аккуратно разделена на «до» и «после» появления Эшвина. Давней историей казалось все, что произошло раньше. Имело смысл лишь то, что было в настоящем.

– Тебе понравится этот визит. Ты сможешь встретиться со старым другом.

Глава 17

Эшвину не хватило духу сказать Коре, что в последний раз, когда он встречался с Лоренцо Крузом, тот стрелял в него.

Хотя, может, и стоило…

Потому что, когда Круз открыл дверь и увидел их, то напряженно застыл, и Эшвин мог только надеяться, что Koрa не заметит этого напряжения – напряжения солдата, пытающегося сдержаться и не выхватить спрятанного оружия.

– Koрa, – мягко сказал Круз, не сводя пристального взгляда с Эшвина. – Приятно видеть вас снова. Я знаю, Рейчел будет рада вашему визиту. Исаак очень сильно беспокоит нас своим кашлем.

– Малыши частенько шумят, – легко сказала она. – Я уверена, что ничего страшного, но я тщательно осмотрю его.

– Это Koрa? – раздался еще один голос.

Круз отпустил дверь, когда второй мужчина распахнул ее шире. Эйс Сантана был худее своего любовника, с более длинными волосами, греховным блеском в глазах и без малейшей толики самообладания Круза.

– Святое дерьмо, это тот чокнутый ублюдок!

Лицо Коры окаменело.

– Эйс, – Круз улыбнулся. – Почему бы тебе не проводить Кору к ребенку, чтобы она могла успокоить нервы Рейчел? А Эшвин и я вас догоним.

Малхотра коснулся талии Коры:

– Все нормально. Я буду рядом, в коридоре, если понадоблюсь.

– Могу сказать то же самое, – пробормотала она, а затем последовала за Эйсом, держа в ​​руке медицинскую сумку.

Когда она ушла, Круз вышел в коридор, оттесняя Эшвина достаточно далеко, чтобы он мог закрыть дверь. Даже зная, что Круз сделал это, чтобы защитить двух своих любовников и новорожденных, Эшвин почувствовал инстинкт собственника знакомым покалыванием вдоль позвоночника.

Ему не нравилось, что Кора находится по другую сторону закрытой двери.

– Итак, – сказал Круз, его голос по-прежнему оставался мягким. – Ты нашел ее…

Однажды во время войны, в самый тяжелый момент, Эшвин отправился к Крузу. Воспоминание было неприятно ярким, хотя наплыв отчаянных, неконтролируемых эмоций, охвативших его тогда, имел туманный налет сновидений. Малхотра мучился от всепоглощающей боли, и инстинкты погнали его к единственному человеку, который, он был уверен, мог помочь ему прийти в себя.

Но Круз, спрятав Кору по его просьбе, пообещал Эшвину, что не скажет ему, где она. И когда Малхотра вернулся, готовый выбить из Круза всю правду, тот спокойно выстрелил ему в ногу.

Так что были все шансы, что он сделает это снова, если Эшвин не успокоит его. И как ни парадоксально, но именно по этой причине Малхотра доверял ему так сильно.

Когда Круз обещал кого-то защитить, то не отступал от своего слова.

– Мы пересеклись, – наконец, ответил Эшвин. – Недавно. После войны я вернулся на Базу, чтобы пройти повторную рекалибровку.

На этот раз Круз изучал его чуть дольше, как будто что-то ища.

– Ты не выглядишь рекалиброванным. Твоя поза слишком расслаблена. Ты прикасался к Коре. Ты кажешься…

Его голос затих, но Эшвин знал, о чем он думает. Круз тоже вырос на Базе. Не как солдат Махаи, но один из самых элитных. Он был наблюдателен и умен. Но недостаточно жесток, чтобы обидеть словом.

Тогда Эшвин закончил за него:

– Человеком. Я кажусь человеком.

– Да. – Круз медленно выдохнул, затем нахмурился. Протянул руку, приподнимая рукав и оголяя плечо Эшвина. Его брови взлетели вверх, когда под рукавом обнаружилась новая татуировка.

– Эшвин…

– Меня послала База, – проговорил Эшвин, прежде чем Круз смог спросить. – Гидеон знает об этом. Как и Koрa.

– База хотела, чтобы ты присоединился к Всадникам?

– Да.

– Ты знаешь, зачем?

Может, Эшвин, наконец, развил чувство юмора, потому что вопрос заставил его улыбнуться.

– А мы когда-нибудь знали?

– Нет, – признался Круз. – Нет, пока они не свалятся на нас сверху, как тонна кирпичей. Иногда, я жду, что они вернутся и спросят меня, почему я не доложился, чтобы мне дали новую миссию.

Круз был ценным ресурсом, а База ненавидела терять таких солдат. Но генералы были неглупыми людьми и не отличались недальновидностью. Они могли бы отправить Круза назад и попытаться сделать из него наглядный пример другим. Но у них никогда не будет доступа к его навыкам снова. Хуже того, они разозлят Далласа О'Кейна, который уже доказал, что способен победить проигравших мятежников вопреки огромным разногласиям.

– Я не думаю, что они сделают это, – сказал он Крузу. – Ты более ценен для них здесь. Даже если они когда-нибудь придут, то только чтобы напомнить тебе, как они были щедры, позволив тебе уйти со своего поста… и намекнуть на твое влияние на Далласа.

– Я уверен, ему это понравится. – Круз вздохнул и усталым движением запустил пальцы в короткие волосы. – Значит ли это, что мой долг перед тобой погашен?

На первый взгляд, эти слова были просьбой освободить Круза от его обязательства, но реальное значение было как раз противоположным. Круз предлагал ему одобрение. Признание. Заверение в том, что Эшвин, стоящий перед ним сейчас, был не тем сумасшедшим ублюдком, который яростно прорывался через зону боевых действий, чтобы причинить Коре вред.

Ответ стоил усилий, и осознание того, что все в прошлом, сняло невидимую тяжесть с плеч Эшвина.

– Считай, что мы квиты.

Круз дружески протянул руку. Малхотра колебался лишь мгновение, прежде чем пожать ее. У него до сих пор было мало опыта в рукопожатиях. Он сжал слишком сильно и знал об этом, но не испытывал чувства, что провалил испытание. Круз легко рассмеялся и повернулся, настежь распахивая перед ним дверь.

– Давай. Мы должны спасти Кору. Иначе Эйс сведет ее с ума вопросами.

Малхотра последовал за Крузом через спальню и ванную комнату. За дверью обнаружилась детская. Кора держала в руках младенца, низко склонившись над свертком из одеял.

Она фырканьем щекотала животик, малыш размахивал ручками и гулил. Эйс стоял рядом, сияя лучезарной улыбкой, как будто гуление и мельтешащие ладошки были явным предзнаменованием будущих исключительных способностей ребенка.

– Видите? Розалия пинается и уже лепечет. Для трехмесячной это невероятно!

Второго ребенка держала на руках снисходительно смотрящая на них Рейчел.

– Все дети развиваются с разной скоростью, – сказала она с улыбкой. – Ты же читал в той книжке…

– Прикуси свой язык, – прикрикнул Эйс с негодованием. – Наша дочь проклятый гений.

– Эйс, – Рокот Круза был ласковым и раздраженным одновременно. – В этом случае, ее первые слова будут чертов гений.

– И? Она должна знать об этом и понимать.

– Вы оба правы, – прервала их Koрa с усмешкой, передавая ребенка обратно Эйсу. – Она прекрасно развивается.

Эйс уложил свою дочь в изгиб руки, но торжествующая улыбка увяла, когда ребенок на руках у Рейчел закашлял.

– Давайте осмотрим его. – Koрa взяла малыша на руки и начала внимательно изучать, часто останавливаясь, чтобы поворковать или скорчить забавную гримасу. Даже Эшвин мог ощутить тоску в каждом ее вздохе, и странное чувство возникло в глубине его груди. Это абсолютно рациональное и безумно неуправляемое страстное желание было элементарным инстинктом выживания.

Его ДНК. Ее. Даже Эйс считал, что его дитя было гением. Тогда существовала определенная вероятность, что любой ребенок, рожденный у Эшвина с Koрой, с учетом их усовершенствованных генов, сможет читать мысли Зика.

Малхотра испытывал настойчивое желание рассказать об этом Коре, прежде чем уступит своей первобытной, управляемой инстинктом фантазии и заберет ее в свой безопасный дом, где займется с ней сексом без контрацептивов.

Наконец, она сняла кислородный датчик с ножки ребенка и покрутила его в руках.

– С дыханием все нормально. Легкие в порядке. Все замечательно. Он просто куксится, потому что простудился.

Рейчел смущенно улыбнулась:

– Именно это и сказал Дилан.

– Ты же знаешь, он хороший доктор, – успокоила ее Кора.

– Мы знаем, – сказал Круз. – И мы ему верим…

– Но наши дети получат все самое лучшее, – твердо произнес Эйс. – А ты лучше всех.

С этим утверждением Эшвин и Круз могли лишь согласиться.

«««§» ««

У Эшвина появились новые шрамы.

Koрa намылила руки и стала тереть мощную спину, от затылка вниз, где татуировка Махаи исчезала в мыльной воде. Она остановилась, пытаясь убедить себя, что обратила внимание на шрамы только потому, что это когда-то было ее работой. Это могло бы объяснить определенный уровень профессиональной досады, но не эту странную смесь беспокойства и гнева. Нежности и ярости.

Нежность выиграла, в основном лишь по той причине, что если Эшвин поймет, как она расстроена, то вытащит ее из ванны быстрее, чем она успеет закончить свои исследования.

Мужчина нагнул голову вперед в очевидном приглашении, вздыхая от удовольствия, когда Кора опустила руки обратно ему на шею.

– Я начинаю понимать, почему люди тратят столько воды на ванну.

– Она не потрачена впустую. – Девушка пощекотала мочку его уха. – Вода лечит и используется для орошения.

– Ну конечно! – Он фыркнул, звук прозвучал подозрительно похожим на смех. – Все в этом доме обманчиво. Вещи, которые кажутся скромными и обычными, являются выражением богатства, а вещи, производящие впечатление легкомысленной роскоши – безжалостно практичны.

– Добро пожаловать в Сектор 1!

Ванна, как и все остальное в ее апартаментах, была экстравагантно огромной. Ей было стыдно признаться, что она не заметила этого раньше. Она привыкла к роскоши в городе, так что единственная разница для нее заключалась в стиле. Гигантская кровать была просто местом для сна, в ванной она чистила зубы и смывала стресс трудового дня. Изысканный, ручного изготовления, стол служил местом для работы.

– Я уверена, Гидеон ненавидит этот дом, но он не может построить новый только потому, что унаследованный от своего деда его не устраивает. Кроме того, люди ожидают, что он должен жить во дворце. Так что он меняет все незаметно.

Малхотра оглянулся, недоверчиво выгнув бровь.

– Думаешь, он ненавидит это?

– Экстравагантность? Да. Он просто… – было трудно объяснить двойственность человека, который чувствовал, что заслужил власть, но не атрибуты богатства, которые часто шли в комплекте вместе с ней. – Если бы он следовал своему внутреннему убеждению, я думаю, он бы жил в казарме вместе с остальными.

Эшвин, казалось, обдумал эти слова, когда повернулся лицом к Коре.

– Его трудно прочитать. Понимание людей никогда не было моим особо сильным навыком, хотя я способен распознать общие закономерности поведения. Гидеона практически невозможно предугадать.

Раздражение Эшвина было довольно ощутимым, и Koрa рассмеялась, когда снова потянулась за мылом.

– Я думаю, он сочтет это комплиментом.

– Несомненно. – Эшвин ухватил девушку за запястье и выдернул мыло из пальцев. Он начал намыливать руки медленными, соблазнительными движениями, но это было ничто по сравнению с тем, когда он обхватил хрупкие плечи и заскользил по ним мыльными ладонями.

– Я привык думать, что могу предугадать тебя.

– М-м-м, определенно, комплимент.

Один из шрамов, который она нашла, рассекал надвое его левую ключицу – на вид, едва заметный, если не прикасаться пальцами.

– Еще один новый.

– Финальная битва на войне. – Эшвин провел руками вверх по ее плечам и скользнул по бокам. – Это от разбитой бутылки. Я недооценил своего врага, а он нет.

«Все кончено, – напомнила она себе, – прошлое нельзя стереть или изменить»

– Хотела бы я знать, через что ты прошел?.. – затем добавила, не сдержав вопрос: – Почему ты мне не сказал?

Его взгляд сосредоточился где-то справа от нее, пальцы неуверенно сжались на гладком бедре.

– Я… – Эшвин резко втянул воздух. Прерывисто выдохнул. – Я никогда не был рациональным с тобой.

Его слова той первой ночью у костра мелькнули в голове, кожа покрылась мурашками, как будто он шептал ей их на ухо прямо сейчас. Ты знаешь, что происходит с солдатом Махаи, который позволяет себе испытывать чувства…

– Ты думаешь, что мог зациклиться на мне.

– Я был зациклен на тебе. – Его горящий взгляд встретился с ее. – Я и зациклен на тебе сейчас.

– Мне не нравится это слово. – Психологи на Базе навсегда привили неприязнь к этому термину, применяя его к любой эмоции, вместо описания действительно опасной фиксации. – Я не думаю, что оно точно.

– Нет? – Малхотра схватил девушку за подбородок, удерживая на месте, когда наклонился ниже. – Я следил за тобой, Кора. Годами. Наблюдал каждый раз, когда ты проходила мимо камер безопасности. Каждую операцию, которую ты блестяще проводила, каждый чертов день, когда ты ходила на свидания. Все! Какое бы слово ты использовала?

– Я… не знаю. – Но, возможно, все могло быть иначе, если бы они не держали его в такой маленькой клетке. Если бы ему было позволено принять свои чувства, вместо того, чтобы подавлять их, скрывая как что-то запретное, то, возможно, наблюдение превратилось бы в нечто большое и прекрасное.

– Если бы они позволили, ты мог бы полюбить меня.

– Любовь – понятие субъективное. – Эшвин скользнул пальцами вниз, пока мужская рука не легла у основания хрупкого горла, кончиками пальцев ощущая ее пульс. – Я знаю, что лгал ради тебя. Я не подчинился прямым приказам, убив людей, которые пытались причинить тебе боль. Я совершил предательство во имя тебя. И я бы умер за тебя.

Ее грудь стянуло так сильно, что стало трудно сделать вдох, кровь ревела в ушах.

– Я делаю тебя счастливым?

– Ты сбиваешь меня с толку. Ты делаешь меня безумным. Подавленным и раздраженным, и иногда из-за тебя я чувствую, что все, что я когда-нибудь знал об устройстве мира, переворачивается с ног на голову. Ты заставляешь чувствовать себя уязвимым. – Он нагнулся, пока его лоб не уперся в ее. – И я сожалею о каждой минуте, проведенной вдали от тебя. Потому что, когда ты прикасаешься ко мне, я просто чувствую тебя.

Все остальное исчезло – вода, комната. Мир. Кора обняла его и притянула ближе в этом новом тайном пространстве, где существовали только они двое.

– Поздравляю, – пробормотала она, слова чуть слышно выскользнули из ее рта и проникли между его губ. – Я думаю, ты меня любишь.

Эшвин поцеловал ее, и его собственнический поцелуй показал ей все.

Действие превалирует над словами – это объективная истина.

Мужчина целовал ее глубоко и долго, не торопясь, поддразнивая ее губы, уговаривая ее язык сплетаться с его языком.

Только когда она стала задыхаться, мужские руки начали медленные движения. Ее руки. Ее бедра. Ее попка. Ее грудь. Вода делала все плавным и скользящим, каждое прикосновение вызывало рябь, которая возвращалась, лаская ее чувствительную кожу.

Кора опустила руку под воду, но мужчина покачал головой и развернул ее так, чтобы спиной прижать к своей груди, удерживая ее руки между ними. Вода плеснулась, когда Эшвин устроился на кафельном сиденье с одной стороны ванной, тяжелая эрекция прижалась к ее ягодицам.

Каждое движение было решительным, осторожным, но уверенным. Эшвин опустил руки вниз к бедрам и мягко оттолкнул их друг от друга. Настойчивый палец коснулся клитора, достаточно сильно, чтобы вызвать искры удовольствия вдоль позвоночника, но слишком легко, чтобы удовлетворить боль.

– Это то, что мне нужно, – прошептал он ей на ухо. – Сосредоточиться на тебе. Заставить тебя чувствовать все то, что я не в состоянии. Ты хоть представляешь, насколько ты смелая?

Она открыла рот, но вопрос растворился в стоне, когда он снова закружил пальцем по чувствительному клитору, затем опустился ниже, толкаясь в нее ленивыми скользящими движениями, медленно наполняя лоно и до сих пор оставляя ее болезненно пустой.

– Впервые я чувствую, что делаю что-то правильное, – продолжал он, не переставая тереться своей ладонью по влажным складочкам. Ощущения вспыхнули фейерверком, но он обхватил ее другой рукой вокруг талии, удерживая на месте. – Возможность заставить тебя кончить…

Мокрые длинные волосы прилипли к их коже, когда они вместе медленно задвигались, и Koрa позволила себе провалиться в удовольствие. В ритм и господство, объединяющее их. В чувственное заклинание, сплетенное его руками и голосом.

В него…

А потом, когда он приподнял бедра так, чтобы мог войти в нее, Кора рухнула ему на грудь.

Они едва двигались. Только его руки, одна скользила по напряженному соску груди, другая снова нашла клитор, настойчиво поглаживая чувствительный бугорок. Эшвин крепко удерживал ее на месте, и все, что ей оставалось делать – это слегка покачиваться в крошечных, судорожных движениях, заставлявших прочувствовать каждый момент медленного восхождения к изумительному освобождению.

Горячие губы нашли ее ухо, его дыхание опаляло:

– Ты – все для меня, Кора. И ты, наконец, моя!

Вода казалась прохладной по сравнению с расплавленным удовольствием. Оно захлестнуло Кору, накатывая волнами, пока не осталось ничего другого в мире. Оно поглотило ее, разбив на мириады крошечных осколков, когда она со стоном кончила. И на этот раз Эшвин не стал сдерживаться. Когда нежное лоно сжалось вокруг него, мужчина мучительно застонал ей на ухо и последовал за ней в ослепляющем экстазе.

Озноб продолжался вечность, и Koрa глубже погрузилась в головокружительное дрожащее небытие. Потом осталось лишь смутное представление о движении, и Эшвин усадил ее на мягкое сиденье рядом с ванной. Он обернул девушку подогретым полотенцем, усиливая мечтательное, невесомое чувство.

Еще одно полотенце коснулось чувствительной кожи, когда он высушил ее, а потом вытерся сам. Эшвин расчесал влажные пряди волос пальцами, выражение его лица было очаровательно серьезным.

– Мне заплести твои волосы для сна?

Было ли что-то, чего он не умел?

– Неужели ты знаешь как?!

– Тренировки на выживание. – Короткие ногти слегка поскребли по коже ее головы, когда Эшвин собрал в хвост волосы. – Ты будешь удивлена, узнав, из какого количества органических материалов можно изготовить самодельную веревку.

Конечно.

– Я обычно оставляю их распущенными.

– Хорошо. – Эшвин провел полотенцем по своим коротким волосам, оставляя их спутанными и торчащими крошечными, хаотичными шипами. Потом подхватил девушку на руки и отнес в постель.

То же чувство покоя, наполнявшее ее, излучалось и им, и Koрa нежилась в этих ощущениях. Он был спокоен и расслаблен. Кора была не уверена, что когда-нибудь раньше видела его в таком состоянии. Полная противоположность его привычной напряженности, которая не отпускала его день за днем, независимо от того, стоял ли он лицом к лицу с врагом или вел ее за руку в свою комнату в казарме.

Кора улыбнулась в подушку, когда Эшвин заправил одеяло вокруг них.

– Давай останемся завтра здесь. Мы никому не нужны.

Эшвин нежно поцеловал ее плечо.

– Я хотел бы, но уже обещал Дикону пойти с ним в Сектор 2. Мы займемся каким-то строительством на общественной кухне, что-то в этом роде.

– Он сможет обойтись без тебя один день, ведь да?

– Возможно. – Мужская рука скользнула по ее бедру ласковым и собственническим движением. – Но я дал слово. Я принес клятвы. Они важны для меня… и мне нужно признание Всадников.

Он был предан ей на каком-то мистическом уровне в течение длительного времени. Теперь ей придется делить его с Всадниками и остальной частью Сектора 1, но Кора не возражала. Он был вынужден так долго держаться отдельно от других, от эмоций, и единственный способ для него вырваться за рамки привычного контроля – разбивать его, снова и снова, проявлять заботу о своих братьях, общине, о своем доме.

В его душе было достаточно чувств, чтобы сделать это.

– Хорошо. – Девушка тесно прижалась к нему спиной. – Просто не забудь вернуться ко мне.

– Я обещаю, – тихо прошептал Эшвин, и это звучало большим, чем просто заверение или даже обещание.

Это звучало как обет.

Глава 18

Сектору 2 следовало быть пустырем. Чуть меньше года назад Эдем приказал Базе организовать массированный авиаудар беспилотниками, что послужило предупреждением для остальных Секторов: подчиниться или столкнуться с летальными последствиями.

Но вместо того, чтобы бомбить стратегические военные цели, они стерли с лица земли целый район публичных домов, а также учебные заведения, где молодые девушки учились вести свой бизнес. Мирные жители, женщины и дети.

Это решение изменило все – не только в Секторах, которые перешли от кипящего негодования к открытому восстанию, но и на Базе. Эшвин не присутствовал там во время переворота, последовавшего за этим, но он одобрял быстрые и решительные действия, предпринятые для отстранения офицеров, погрязших в коррупции, и разорвавшие их отношения с городом, рушащимся под тяжестью собственной жадности и отбросов.

В последний раз, когда Эшвин видел Сектор 2, там по-прежнему царил хаос из разрушенных зданий и беспорядочно сваленных обломков.

Теперь, всего семь месяцев спустя, Эшвин и Дикон маневрировали на своих мотоциклах по чистым дорогам, по обеим сторонам которых уже начинали возводиться индустриальные здания.

Эшвин предполагал, что новый лидер Сектора 2 имела ряд преимуществ, когда дело доходило до устранения беспорядка в ее Секторе. Мало того, что она была в своем праве, контролируя многие фермерские хозяйства, обеспечивающие продовольствием Сектора и Эдем, но еще и в придачу принадлежала к семье О'Кейна, лидера Сектора 4, и состояла в отношениях с кузеном Гидеона.

Малхотра подозревал, что именно последнее преимущество и привело их сегодня с Диконом в ее Сектор. Гидеон относился к семье серьезно, разделяли они его кровь или нет. Но, как ни заманчиво было бы закончить этим размышления, Эшвину пришлось признать правду, когда он последовал за Диконом на стоянку перед недавно построенным деревянным зданием.

Поступки Гидеона доказывали, что он на самом деле заботился о людях, и не только о тех, кто заплатил ему в казну десятину согласно религии, или тех, кто служил его семье, жертвуя своим временем, навыками или трудом.

Все доказательства, собранные Эшвином, указывали на то, что Гидеон просто… заботился.

Дикон слез со своего мотоцикла, щурясь от утреннего солнца, и начал засучивать рукава.

– Ты знаешь что-нибудь о генераторах?

– Достаточно. – Малхотра поставил шлем на сиденье своего байка. – Я не смогу изготовить его в одиночку, но обычно я их ремонтирую, если у меня есть соответствующие инструменты и запчасти.

– Как насчет приличных инструментов и всех деталей, которые мы можем добыть вместе?

– Я оценю это. – Он склонил голову и с любопытством посмотрел на Дикона. – Есть ли у тебя какие-нибудь моральные возражения против получения запчастей на черном рынке в Эдеме? Я могу найти там то, что нам может понадобиться.

Дикон пробормотал что-то себе под нос, а затем потер ладонью лице.

– Это зависит от многих вещей – кто твой контакт, что они продают и как они это получили. – Он сделал паузу. – Я мог бы продолжить.

Дикон тоже заботился о людях, и не только тогда, когда это было легко.

– Шарлотта – городской падальщик. Она потратила годы, потроша мусорные корзины Эдема, и подкупала слуг, чтобы те передавали ей сломанное оборудование. Я не могу обещать, что она полностью добропорядочный человек, но ее пороки, кажется, ограничиваются потаканием своим племянницам и покупкой красивых вещей для супруги.

– Это приемлемо. – Дикон отцепил мешок инструментов с багажника мотоцикла и закинул ремень через плечо. – Ты знаешь обо всем, что творится в Эдеме, не так ли?

– Только о тех, кто нарушает закон. – Эшвин потянулся за своими инструментами. – Я руководил подразделением специального назначения почти год. Я был тем, кто решал, когда они входили в дом, чтобы произвести арест, а когда отводили глаза. Учиться на их примере казалось целесообразным.