Текст книги "Эшвин (ЛП)"

Автор книги: Кит Роча

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Состояние иррациональности заставляло его чувствовать себя человеком.

Глава 22

Koрa задавалась вопросом, как долго Эшвин станет ждать после ее возвращения домой, прежде чем придет к ней. Если вообще придет. Она получила ответ, не успев даже снять повязку со своей руки.

Он уже приходил.

Папка из светло-коричневой бумаги с изношенными потертыми краями, наполненная стопкой листов, лежала на кровати. Аккуратно и точно положенная в самый центр. Кора была уверена, что внутри находились ответы, которые она просила. Требовала.

Часть ее не хотела открывать папку. Но что бы она ни узнала из этих страниц, ничто не может быть хуже, чем неведение, и поэтому Кора уселась на кровать и открыла папку.

Слова на первой странице слились воедино. Она смотрела на них, пока темные пятна не превратились в буквы, знаки и цифры.

Если постараться сложить их вместе, они расскажут свою историю.

Ее родители никогда не встречались. Они даже умерли в разное время – отца не стало задолго до того, как произошла Вспышка и свет погас, и мир погрузился в хаос. Он без улыбки смотрел на нее с фотографии тяжелым взглядом. Форменный темно-синий мундир с медными пуговицами и красным кантом, глаза почти скрыты под козырьком белой фуражки.

Капитан ВВС Кристофер Торн. Летчик-истребитель, орденоносец, добровольно пожертвовавший ДНК на военные исследования, а не на проект генной инженерии.

Фотография ее матери выглядела менее официальной, как те, которые используют для личных дел и идентификационных бейджиков. Капризный изгиб ее рта и блеск в глазах разрушали строгий, профессиональный образ. В бумагах она числилась как Андреа Зельнер, сотрудник Базы, инженер по разработке перспективных систем вооружения.

Она умерла, когда Koре исполнилось девять лет.

Дальше – больше, страницы и страницы о проекте «Панацея», протоколы и метрики, графики и диаграммы. Но все, на чем Koрa могла сосредоточиться – это два имени, которые она искала всю свою жизнь.

Капитан Кристофер Торн и Андреа Зельнер.

Она снова и снова перечитывала записи, пока не запомнила их на память. Сухая, основанная на фактах информация давала только скудное представление о том, кем были эти люди, но она могла читать между строк, что и сделала. Кора читала и плакала, мягко покачиваясь, чтобы облегчить боль, пока больше не осталось слез. Она продолжала качаться и листать в надежде, что сможет узнать что-нибудь еще.

Резкий стук сотряс дверь, потом голос Эшвина негромко позвал:

– Koрa?

Она попыталась ответить, но едва слышный хриплый звук прозвучал невнятно и со всхлипом.

Девушка услышала щелчок замка и глухой шорох его ботинок. Когда он приблизился к кровати, мужская рука неуверенно зависла над ее плечом.

– Ты ранена?

Эмоции переполнили ее, задевая уже натянутые до предела нервы. Смотреть на него до сих пор было больно. Ощущение напоминало прикосновение к раскаленной сковороде, когда из последних сил держишь ее голой рукой и не можешь отдернуть ладонь. Но в то же время присутствовало облегчение оттого, что он был рядом, и ей не придется проходить через все это в одиночку. Он был здесь.

Единственные слова, прорвавшиеся сквозь слезы, были бессмысленными. Абсурдными.

– У меня подбородок моего отца.

– Ты думаешь? – мягко спросил Эшвин, осторожно прикоснувшись к едва заметной ямочке большим пальцем, прежде чем вытереть слезы с бледных щек.

– Но у тебя нос твоей матери. И ее улыбка.

Его прикосновение успокаивали, но и вызывали чувство стыда от их ссоры.

– Мне жаль, что я поторопилась с выводами. Ты не заслужил этого. Если это поможет, я не сомневалась в тебе, не на самом деле. Я сомневалась в себе.

– Нет, Koрa, – мужчина обхватил ее лицо обеими руками и потянул к себе. – Я должен был сказать тебе раньше. Я должен был сказать тебе. И мне нужно было для начала отдать тебе файлы. Но я был так сосредоточен на твоей безопасности и предотвращении угрозы, что счел целесообразным уберечь твои чувства.

– Сейчас я понимаю, что ты молчал из-за отслеживающих «жучков», но почему раньше?..

– Я задавался этим вопросом. Почему? И единственная причина, которую я могу придумать, кажется… – Эшвин закрыл глаза и тихо закончил, – …недостаточной.

Ничего из этого не имело значения, если она не сможет понять.

– Мне нужно знать в любом случае, Эшвин.

– Я ненавижу причинять тебе боль. – Слова прозвучали негромко, но вырвались из него жестко и значительно. – Это ужасное чувство. Я обучался с рождения не зависеть от осознания того, что моя дальнейшая судьба связана с эмоциональной дестабилизацией, с последующим устранением. Но это все-таки… там. Это всегда там, – кулак несильно ткнулся в середину груди. – Вот почему чувства ужасают нас так сильно. Может быть, это незначительное отклонение от нормы, а может – пришел мой черед, чтобы База выстрелила мне в затылок.

Она была настолько сосредоточена на том, чтобы узнать правду о своем происхождении, что выяснять, кто ее родители, было просто составной частью этой истины. Кора осознавала, что проект «Панацея» был закрыт по единственной причине – участники эксперимента стали психически нестабильны: утратили самоконтроль, адекватность, свой разум, наконец. Но вряд ли стоит считать, что это может стать ее потенциальной судьбой. Это было непостижимо. Немыслимо.

Но не для Эшвина. Очевидно, он думал об этом постоянно, и не только ради себя, но и из-за нее тоже.

– Ты беспокоился обо мне?

– Никто из участников Проекта не дожил до твоего возраста без проблем, связанных со злоупотреблением психостимуляторами… – Эшвин на мгновение прервался и судорожно перевел дыхание. – Что, если с тобой все хорошо только потому, что ты не знала о возможности необратимого расстройства психики?

– Ты можешь защитить меня от многих вещей, Эшвин, но не от того, кем я являюсь по своей сути. – Даже если бы она рассказала ему о рыданиях, бессонных ночах, это ничего бы не изменило. Может быть, когда-нибудь она попытается это сделать, но не было уверенности, что ее сможет понять тот, кто не прошел через подобное состояние беспомощного замешательства. – Всю свою жизнь я думала, что была слабой. Все остальные, казалось, воспринимали окружающий порядок вещей спокойно, но я была вынуждена стараться изо всех сил каждый день. И если бы я знала… – голос подвел ее, и ком в горле настолько увеличился, что Кора едва могла дышать, не то, что говорить. Но она должна была продолжить. Ей пришлось. – Если бы я знала, в чем была причина, почему все это было так сложно для меня, это могло бы помочь.

Эшвин убрал руки от ее лица и молчаливо вцепился в одеяло по обе стороны от ее бедер.

– Я понимаю, – сказал он. – Я не отдал тебе разведданные данные, которые для тебя были жизненно необходимы, чтобы справиться с ситуацией. Хуже того, я мог бы погибнуть во время войны. Тогда этот файл сгнил бы в одном из моих безопасных домов, и ты никогда ничего бы не узнала. Это неприемлемо. – Мужчина обреченно прикрыл глаза.

Кора покачала головой. Возможная перспектива заставила ее руки задрожать. И причина не в том, что она никогда бы не смогла увидеть этот файл.

– Ты здесь, и это главное. Все это очень важно для меня, но не так важно, как ты!..

И, наконец – наконец-то – он открыл глаза.

– Прости, что не сказал тебе. Может быть, мы оба были правы. Все способы контролировать и разделять сознание не заставили мои эмоции исчезнуть, но это их исказило. И я причинил тебе боль. Я не могу обещать, что сделаю правильный выбор в следующий раз. Я все еще пытаюсь осознать, как сильно я лгал себе все это время.

– Так поговори со мной, – настойчиво произнесла девушка.

Мужские пальцы сжали одеяло, пристальный взгляд не отрывался от ее лица.

– Я думаю, что… Я думаю, файлы были первой ложью. Не твоей. Моей.

Слова были эмоциональными, не скрывающими кипящие чувства.

– Ты нашел своих родителей?

– Только информацию о моей матери. Об отце совсем немного. Лишь то, что он был офицером спецназа. – Эшвин откашлялся и отвернулся. – Рупали Малхотра – так звали мою мать. Она была научным сотрудником в середине XXI-го века. У нее была ученая степень в области математики, биохимии и философии. Некоторые из ее статей и книг до сих пор существуют в закрытых архивах. Она подробно писала об этике генной инженерии.

Koрa нежно коснулась его руки, потом обхватила сверху ладонью и начала едва ощутимо поглаживать.

– Это не может быть совпадением, ведь так?

– Я сомневаюсь в этом. – Когда он оглянулся, в его глазах промелькнула уязвимость. – Мне было всего четырнадцать, когда я нашел своих генетических родителей, так что я не часто задумывался об этом. Но за эти годы я не раз задавался вопросом, могла ли она передумать. Может, она присоединилась к проекту, чтобы сформировать свою этическую доктрину? И знала ли она, что ее гены были использованы для Проекта? Женщина, которая написала эти работы… Она не одобрила бы моей жизни.

У Koры было такое чувство, что она наверняка одобрила бы Эшвина.

– Ты взял ее имя.

– Ее фамилию. – Его рука слегка расслабилась под осторожными касаниями кончиков пальцев. – Я пытался раскопать информацию по индийскому субконтиненту, но было трудно найти надежные источники. Поэтому я также взял фамилию своего отца. Эшвин.

– Значит, ты знаешь, – прошептала она, – как порой нужны ответы.

– Я не знаю. Я говорил себе, что это было эффективно. Логично. Даже в четырнадцать я знал, что имена имели значение для других людей. Родители давали своим детям имена, признавая свое наследие, или их семьи, откуда они пришли до Вспышки. Я думал, что был бы менее заметным, если бы у меня было такое имя.

– Эффективно. – Она не смогла сдержаться и хихикнула, хоть и попыталась смягчить смешок, прикоснувшись, поцелуем к его щеке.

Эшвин недоуменно нахмурился.

– Это смешно?

– Очень, но ты должен спросить об этом Круза.

Замешательство не исчезло, но он прижался лбом к ее губам.

– Это не имеет значения. Я думаю, ты была права. Когда я переоцениваю сделанный выбор, статистически значимый процент свидетельствует о подсознательной потребности в эмоциональных связях. С семьей. С Крузом. С другими солдатами Махаи. С обой и Всадниками. – Сейчас он издал звук, почти похожий на смех. – И они никогда не были более эффективными. Домашние кураторы могли стабилизировать меня, но это было больше похоже на нагар по краям пламени. Когда ты прикасаешься ко мне, весь воздух из комнаты улетучивается. Остается только огонь, который полыхает, в хорошем смысле.

Так и было, мир переставал вращаться, когда Эшвин держал ее в своих руках, и все было цельным и незыблемым. Приобретало смысл.

Koрa обвила руками его шею и скользнула к нему на колени.

– Каждый раз, когда я боролась с администраторами Базы, это было из-за тебя. Я закрывала глаза и видела твое лицо, и мне просто необходимо было что-то сделать, чтобы помочь тебе, спасти тебя… я не знаю. Что-то.

– Ты сделала. – Эшвин положил подбородок на ее голову, заставив прильнуть к его груди. – Ты мне помогла. Ты спасла меня.

Девушка вцепилась пальцами в его рубашку.

– Я надеюсь, что это так, потому что ты спас меня тоже…

– Koрa?

Она не хотела отказываться от ощущения устойчивого стука его сердца под своей щекой, но надежда, нежно звучащая в его голосе, заставила поднять голову.

– Ты сможешь научить меня, как сделать это правильно? – Выражение его лица было таким серьезным. Таким искренним. – Как любить тебя?

Человек может прожить тысячу лет и никогда не заслужить этих простых, заданных шепотом вопросов.

– Я не могу, – призналась Кора. – Я никогда не была влюблена. Мы просто должны учиться вместе.

Эшвин улыбнулся: искренне, открыто, без колебаний или нарочитости, и это было самой прекрасной вещью, которую она когда-либо видела. Ее сердце пропустило удар, а потом помчалось галопом, когда он прикоснулся губами к ее губам.

Любовь может существовать только тогда, когда дана свободно, без оговорок, но доверие – совсем другое дело. Ее придется зарабатывать, день за днем, момент за моментом, с каждым принятым решением и крошечными, обыденными мелочами, которые составляют основу жизни.

И это стоило каждой секунды…

Глава 23

Эшвин оставил Кору за периметром хорошо скрытого охотничьего домика и приблизился к убежищу пешком.

Прошло более восьми месяцев с тех пор, когда он последний раз был тут. Древесина потемнела и потрескалась, дверная рама разбухла. Малхотра провел пальцами вдоль края косяка, пока не достиг того места, где в свое время незаметно нанес тонкий слой эпоксидной смолы. Малозаметный для тех, кто попытается взломать дверь, но достаточный, чтобы повредить поверхность, если это случится. Его пальцы нащупали гладкую поверхность без трещин.

Эшвин повторил процедуру, проверив все пять окон, прежде чем вернуться к входной двери. Он забрал ключ, спрятанный под небольшим валуном в пятистах ярдах к северу от самой хижины. Замочная скважина сильно проржавела, потребовалось несколько минут, чтобы открыть дверь, и еще больше времени для проверки помещения.

Как только Эшвин удостоверился в безопасности, он вернулся туда, где пряталась Koра.

– Все в порядке.

Девушка подперла рукой подбородок, локтем опираясь на деревянный ящик, прихотью судьбы превращенный в маленький столик.

– Это было действительно необходимо?

– Я люблю принимать меры предосторожности. – Эшвин пригладил прядку, вьющуюся у нее на виске. Казалось, она всегда норовила выскользнуть из косы или конского хвоста. – Особенно, если это касается твоей безопасности.

– Угу. – Девушка ухватилась за его руку. – Покажи мне мой дворец, Эшвин.

Для кого-то, кто буквально жил во дворце, домик мог предложить не так уж и много. Ступеньки лестницы на крыльце скрипели, пока они поднимались наверх, ржавые петли на передней двери взвизгнули. Внутри, в комнате, было темно. Тяжелые шторы закрывали дневной свет. Здесь не было электричества. Даже если бы он смог приспособить крышу для солнечной батареи, они были слишком глубоко в лесу для постоянного получения электроэнергии таким способом.

Над столом находился светильник на солнечных батареях, рядом – запас батарей. Эшвин прошел дальше вглубь дома и включил фонарь на стене. Мягкий рассеянный свет заполнил центральную комнату, освещая широкую кровать с ярким узорчатым одеялом и огромное количество пушистых, мягких подушек. Книжная полка, стоящая рядом с кроватью, была заполнена тщательно отобранными куратором книгами, выпущенными еще до Вспышки. Романы, пустые блокноты и большие, с глянцевыми обложками, подарочные издания по искусству. Каждая книга являлась кладом, приобретенным на черном рынке по абсолютно сумасшедшей цене, что было ужасно непрактичным.

На противоположной стороне комнаты находились кухонная плита, раковина, и холодильник на батарейках. Дверь позади стола была распахнута, открывая ванную комнату, в которой доминировала огромная медная ванна. Еще одна непрактичная деталь, учитывая тот факт, что воду придется закачивать в домик вручную и нагревать над огнем. Но, как подушки и книги, это было доказательством того, что у него ушли годы, чтобы собрать все это для нее.

Он всегда любил Кору. Отрицание не изменило реальность, только проявление его чувств.

Девушка подошла к книжной полке и склонила голову, проведя пальцем по пыльным корешкам.

– Где ты нашел их?

– В лавках и брошенных магазинах. Некоторые я разыскал в реальных музеях. – Малхотра вытащил одну, на обложке был жизнерадостный горный пейзаж с пушистыми причудливыми облаками и ярко-синими цветами. – Я вспомнил… ты хотела посетить музей в Эдеме. Ты как-то упомянула об этом один раз, когда зашивала одну из моих ран.

Позже он сделал перекрестные ссылки по видеоматериалам из трех художественных музеев Эдема, чтобы узнать, как часто она посещала их. И в своей очередной поездке мимо безлюдных руин Рено воспользовался случаем, забрался в заброшенный художественный музей и обчистил сувенирный магазин.

Девушка остановилась, немного стесняясь прикасаться к обложке книги, рука задрожала.

– Ты привез их для меня…

Голос Коры был настолько шокированным, и Малхотра понял, что совершил еще одну непростительную ошибку. Действия были настолько понятны для него. Имели решающее значение. Но Koре нужны слова.

– Конечно. Все здесь сделано для тебя.

Ее взгляд прошелся по комнате, охватывая все вокруг с растущим выражением теплоты и удивления.

– Все?!

Как будто это было так трудно себе представить. Как будто она не заслуживала этого сто, тысячу раз! Он построит ей дворец голыми руками, если она захочет, по крайней мере, такой же роскошный, как у Гидеона, и наполнит всем, что ей нравится.

Но сейчас у него была незнакомая задача – заставить ее поверить.

Эшвин подошел к ней сзади и откинул волосы от уха.

– Подушки, конечно же, не для меня. И огромная медная ванна. Затащить ее в середину леса было кошмаром, но это того стоит – когда я в первый раз увижу тебя в ней…

Кора развернулась в его объятиях, улыбка изогнула пухлые губы. Девушка потянулась к поясу его штанов.

Пульс Эшвина участился.

Мужчина не был готов к чувствам, что взревели внутри него. Это были жажда и страстное желание, потребность и вожделение. Эмоции, становившиеся знакомыми – но от этого не стало легче управлять ими.

Новое темное чувство, глубокое возбуждение оттого, что Кора здесь, в безопасном маленьком убежище, созданном для них его руками, вызывало трепет. То, что осталось в его разуме – это фантазии пещерного человека, признававшего наивысшей точкой самых основных инстинктов питание, убежище и свою пару.

Он никогда настолько не терял рассудок. Когда тонкие пальцы потянули за пояс штанов, и ее улыбка стала коварной, все рациональные мысли, когда-либо посещавшие его голову, испарились в темноте, оставив его дрожащим от внезапной неуверенности в себе.

Независимо от того, насколько Всадники пытались привить ему человечность, в Эшвине всегда останется что-то от монстра. Но он был ее монстром, абсолютно верным, полностью преданным. Любимый – не вопреки его темноте, но из-за того, кем он стал, обняв ее.

Koрa оставила ремень расстегнутым и осторожно укусила Эшвина за твердый подбородок.

– Я люблю подушки. И гигантские ванны. И книги, полные искусства. – Еще один укус, на этот раз близко к губам. – И я люблю тебя.

Слова поразили его. Где-то в груди, возможно, в его сердце, исчез тугой клубок страха. Он надеялся, что эти слова никогда не потеряют свою магию, ту силу, что заставила его чувствовать себя обнаженным и диким, как это было в первый раз. Он поймал нежный рот, целуя так сильно, как будто пытался слизать вкус признания «я люблю тебя» с ее языка.

Оно имело вкус счастья.

Koрa издала стон, низкий звук, который он скорее почувствовал, чем услышал. Она расстегнула его штаны, а затем прервала поцелуй, чтобы стащить с него рубашку через голову. Потом, вместо того, чтобы встретиться с ним губами еще раз, девушка отступила назад и сбросила туфли.

Эшвин чуть не протянул руку, чтобы помочь, но было что-то очень расчетливое в плавных завораживающих движениях, когда она начала снимать одежду. Медленно. Дразня.

Koрa всегда видела его насквозь, даже когда он лгал себе о том, что это не так. Может быть, она видела такую же фантазию, продиктованную отчаянной, голодной потребностью ее естества стать его женщиной.

Старенькая рубашка упала на поцарапанный деревянный пол. За ней последовал лифчик, обнажая грудь. Соски мгновенно напряглись в холодном воздухе комнаты. Он сжал кулаки, чтобы остановить себя и не потянуться к ней, когда девушка начала играть с застежкой на своих джинсах. Когда же Кора, наконец, расстегнула их, мужчина был настолько заворожен, что шорох «молнии» прозвучал грохотом через всю комнату.

Эшвин затаил дыхание, джинсы и нижнее белье медленно поползли вниз по ногам, он только издал глубокий полурык-полустон, когда, наконец, ткань свободно упала на пол. Тогда он потянулся к ней, но девушка скользнула к кровати и подхватила подушку, игриво бросив ее ему под ноги.

Кровь застучала в ушах Махолтры. Он не мог вспомнить, когда его настолько сильно возбуждало происходящее, а Кора едва прикоснулась к нему. Но она была здесь, в этом месте, где сосредоточилось все, что он не должен был чувствовать к ней. Голый. Покрасневший.

Девушка опустилась на колени с той же лукавой улыбкой. Но сейчас в ней тоже проглядывала уязвимость. Он заметил незаметное подрагивание рук, когда она потянулась к пряжке его ремня.

Она предлагала себя монстру. И этот монстр гладил ее растрепанные волосы и накручивал мягкую прядь вокруг пальца. Монстр, который признал свою идеальную спутницу жизни, потому что она была таким же, как и он – нечеловеком, созданным в лаборатории. Но она была слишком человечна. Невероятно, невыносимо человечна.

И Малхотра был готов провести остаток своей жизни, используя по максимуму навыки, приобретенные на Базе, чтобы защитить Кору от любой неприятности или опасности, грозившей ей.

Она была его. Навсегда.

– Я тоже тебя люблю.

Она потерлась щекой о жесткое бедро.

– Скажи это снова.

– Я люблю…

Как только Koрa раздвинула губы и осторожно обхватила головку члена, умение Эшвина говорить оказалось там же, где и его способность рассуждать. Он не мог сказать и слова, лишь застонал, убаюканный выражением ярко-голубых глаз, смотревших на него снизу вверх, когда она взяла его глубже.

На этот раз Кора действовала не медленно или нервно. К поддразниванию языка присоединился жар рта, следом – ее рука, крепко сжимая основание члена. А затем посасывания, достаточно обжигающие, чтобы заставить его напрячь колени, так что он чуть не зашатался под ослепляющей волной удовольствия.

Ее свободная рука коснулась твердой ягодицы, понуждая его погрузить руку в ее волосы, он знал, чего она хочет. То, в чем нуждается…

Медленным движением его пальцы зарылись в шелковистые волосы, пока несильная хватка не обожгла кожу головы. Волнующее ощущение, достаточное для того, чтобы сокрушить в голове крики боли других людей, достаточное, чтобы избавиться от всего этого.

Они оба нуждались в этом. И теперь они оба знали, почему.

Он усилил хватку, пока ее глаза не наполнились слезами, и она беспомощно не застонала от возбуждения. Как же красива она была сейчас, стоя на коленях, такая сладкая и добровольно готовая…

Этого было недостаточно. Не для монстра.

Кровать была пыльной. Как и шаткий столик. Но Эшвин не нуждался в горизонтальной поверхности. Он нагнулся и потянул ее вверх по своему телу, поднимая, пока она не вскарабкалась, чтобы обхватить ногами его бедра. Мягкие складочки скользнули по члену, влажные и горячие, когда он обхватил ее за попку и начал покачивать, жестко надавливая на клитор.

– Ты мне доверяешь?

– Всегда, – раздался шепот в ответ. – С каждым вздохом.

Годы службы и физической подготовки позволили ему легко приподнять девушку повыше, чтобы выровнять их бедра. Первые несколько секунд вторжения в ее тело чуть не заставили мужчину потерять контроль, но он проигнорировал сжатия тугого лона и сладкие мяукающие звуки, которые Кора издавала, когда он жестко контролируя свои мышцы, плавно насадил ее на свой член.

Оказавшись настолько глубоко, насколько смог, он поцеловал ее в чувствительное место на подбородке.

– Закрой глаза и откинь голову назад.

Она медленно выполнила приказ с блаженной улыбкой.

– Ты находчивый человек, лейтенант.

Он никогда не был так благодарен своей находчивости. Секс всегда был небрежным способом погасить физический зуд, а не упражнением в творчестве. Перечень мест, в которых он хотел исследовать пределы их общей выносливости, быстро вырос.

Но этот раз был первым. Здесь, в этом домике, с ней, льнувшей к нему, как будто это было самой естественной вещью в мире. Потому что это то, что он всегда хотел – быть для нее гарантией безопасности. Ее основой.

И может быть, когда-нибудь стать ее миром.

– Держись, – прошептал он, приподнимая ее бедра, пока почти не вышел, задержавшись только самым кончиком члена.

Затем он начал мощно толкаться. Входя до упора сильными ударами, будто пытаясь достичь самого сердца.

Это было блаженством. Жарким, ошеломляющим, ослепительным наслаждением. Ее маленькое тело было напряженным и сладким, звуки – одуряющими и возбуждающими. Она низко застонала и задохнулась, когда он немного изменил позу, наклонив бедра, и нашел идеальный угол. Кора громко закричала, ногти хищно впились, оставив восемь полумесяцев на его плечах. Мужчина вздрогнул от сладкой боли и начал двигаться быстрее и сильнее, пока звук шлепков их сталкивающихся тел не добавил свою собственную непристойную ноту в музыку ее стонов.

Кора кончила, крича его имя, и прилив удовлетворения был настолько сильным, что это заглушило его необходимость последовать за ней. Вместо этого Эшвин опустил девушку на пол и, поддерживая, подтолкнул к двери, вынуждая ее нажимом руки прижать ладони к плоской отполированной поверхности.

Это было более интенсивно – скользить в ней сейчас, прижавшись грудью к спине и жестко удерживая за запястья – Кора выгнула спину и откинулась головой на его плечо. Он прижался к ее шее раскрытым ртом, и его первый укус совпал с движением пальцев, чувствительно ущипнувших напряженный клитор, неумолимо преследуя ее удовольствие.

Он хотел ее погубить. Разрушить. Уничтожить наслаждением.

Он довел Кору до второго оргазма, затем третьего, удерживая вертикально, когда ее колени начали подламываться.

– Еще раз, – хищно пообещал он, шепча слова ей на ухо, когда девушка громко всхлипнула и вздрогнула. Она была такой влажной, его пальцы легко скользили, уговаривая и настаивая. – Я люблю ощущение, когда ты кончаешь, сжимаясь вокруг меня.

Ее полуоткрытые губы шевельнулись в молчаливой мольбе.

Этого было достаточно. Он почувствовал дрожь, мягкий трепет глубоко внутри, оборвавшийся каскадом ощущений, пока она сжимались вокруг него так сильно, что его зрение помутилось. Хриплые нотки в ее севшем голосе толкнули его через край.

– Эш-вин…

Его имя.

Жаждущая и нуждающаяся, такая же, как и он.

Когда ослепляющее удовольствие немного поблекло и ее содрогания чуть успокоились, он осторожно вышел, помня о том, что малейшее движение вызывало всхлип.

Она чувствовала себя без костей, когда Эшвин поднял ее на руки. Он удерживал ее на весу достаточно долго, чтобы сдернуть пыльное покрывало, отбросив его в сторону.

Простыни оказались блаженно чистыми и прохладными под их перегретой кожей. Koрa перекатилась к нему, как будто по наитию ища его объятий, и это было даже лучше, чем оргазм. Эшвин притянул девушку к себе и нежно погладил волосы, все еще пытаясь отдышаться от сумасшедшего марафона.

В конце концов, она приподняла лицо с его плеча и посмотрела через комнату.

– Ты знаешь… ванна выглядит достаточно большой для двоих…

Он представил себе это – Кора, мокрая и в мыле, гладкая кожа скользит по его, в то время как он удерживает ее в ловушке объятий неподвижно на месте и слегка покачивается лишь только для того, чтобы сделать ее еще более дикой и необузданной. Когда-нибудь он обязательно воплотит это в реальность и посмотрит, как долго сможет удерживать ее на самом краю, и как изумительно она разлетится на миллион осколков, когда он, наконец, позволит ей кончить.

Его член напрягся.

Девушка потерлась об него с хрипловатым смешком.

– В самом деле?

Эшвин схватил ее за бедро в молчаливом предупреждении. Если Кора продолжит извиваться слишком сильно, он в конечном итоге разложит ее на животе прямо здесь, или, возможно, перекатится на спину и натянет ее на себя сверху. Она будет прекрасно смотреться верхом на нем, когда влажные волосы взъерошены жадными пальцами, кожа все еще розовая от ее последнего оргазма, а глаза дурные и остекленевшие от удовольствия.

– Ты знаешь, – пробормотал Эшвин, – существует высокая вероятность того, что ты получила повышенную выносливость вместе с улучшенной генетикой. Мы должны проверить эту теорию. Более основательно. – Мужские пальцы нырнули вниз, пробравшись между бедер, и начали мягко подразнивать чувствительные складочки в глубине. – Экспериментальное обоснование теории является приоритетной задачей.

– Для науки, – кивнула она, ехидно посмеиваясь.

– Конечно. А какие еще могут быть рациональные причины, чтобы сделать это?

– Забавно, я могу подумать только об одном. – Шаловливая ладошка задела его бок, пробежавшись по ребрам. – Тук-тук.

«Тук-тук» было их шуткой. Малхотра все еще помнил первый раз, когда она попыталась рассказать ему одну. Как давно это было – казалось, в другой жизни. И он был другим.

– Кто здесь?

Ножка медленно двигалась вверх по его ноге, мягкие пальцы начали поглаживать напрягшийся член.

– Бу-у!

– Кто такой Бу?

– Не плачь, вояка. – Кора закинула ногу на него, толкнула в плечо и вытянулась сверху. – Это не так уж плохо.

Потребовалась секунда, чтобы осознать нелепость игры в слова в этот момент. И тогда Эшвин сделал то, чего никогда раньше не делал в своей жизни.

Он рассмеялся.

Смех начался глубоко в его груди, и от этого стало немного больно. Он попал в горло и вышел легким кашлем, почти шипением. Это было настолько абсурдно, что случилось снова, и, как будто поврежденная электрическая цепь, наконец, замкнулась, он уже не мог остановиться.

Koрa смеялась вместе с ним, обхватив его лицо обеими руками.

– Видишь? У тебя все в порядке!

Только потому, что она научила его. Потребовались годы, начиная с той первой шутки, чтобы научиться смеяться.

Научиться любить ее так, как она того заслуживала, могло стать целью всей его жизни.

К счастью, Эшвин всегда был целеустремленным человеком…

КОНЕЦ!

Перевод группы: https://vk.com/unreal_books

Текст переведен исключительно с целью ознакомления, не для получения материальной выгоды. Любое коммерческое или иное использования кроме ознакомительного чтения запрещено. Публикация на других ресурсах осуществляется строго с согласия администрации группы. Выдавать тексты переводов или их фрагменты за сделанные вами запрещено. Создатели перевода не несут ответственности за распространение его в сети.