Текст книги "Эшвин (ЛП)"
Автор книги: Кит Роча
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Тебе нравится виски?
– Да. Успокаивающая штука. Вполне приличное пойло.
Взмахнув бутылкой, девушка плюхнулась на край кровати Эшвина.
– Но я не могу заставить себя пить его. Похоже на обман, ну, ты знаешь – как скрыть штрих-коды. Забыться, когда то, что я заслуживаю – это помнить.
Самоедство было такой же частью Koры, как и ее гениальность и сострадание. Это было вплавлено в ее ДНК так же, как жестокость и безразличие были закодированы в сознании Махаи.
Единственным отличием было то, что Эшвин знал об этом.
Он отодвинул стул от стола и протянул руку.
– Иди сюда.
– Я не жалею себя, – стал оправдываться девушка. – Я никак не могу уснуть, и подумала, что это может помочь. Но я не могу просто открыть бутылку и напиться.
– Koрa!
Эшвин произнес ее имя стальным тоном, вложив резкость команды, которой пользовался, возглавляя военную полицию Эдема.
– Иди сюда.
На этот раз Кора послушалась, пересекла комнату медленными шагами и, остановившись вне пределов досягаемости, посмотрела на него сверху вниз. Растрепанные волосы падали ей на лицо.
– Ты единственный человек здесь, кто знает меня лучше, чем ты знала Джейдена, – судя по тому, как девушка схватилась за грудь, признание Эшвина причиняло ей физическую боль. – Ты – единственная, кто может понять, как можно быть мертвым внутри, но я не могу сказать того же самого о себе.
Эшвин понимал и осознавал все лучше, чем она. Лучше, чем она когда-либо могла. Он знал правду, которая была стерта из основных файлов Базы и осталась только в секретных архивах. Программа «Махаи» была только частью глобального секретного Проекта для получения идеальных солдат и суперцелителей. Программа «Панацея» была прекращена, когда стало ясно, что безупречные и совершенные суперцелители вышли из-под контроля и не желали соблюдать субординацию. Или принимать идею допустимых потерь.
Кора не должна была существовать. Искусственный стресс причинял столько страданий, что это свело первое поколение целителей с ума. Дети из поколения Коры исчезли. Специалисты Базы были не лучше убийц – проведение экспериментов было эквивалентно настоящему убийству. Когда они получали ресурсы, но не получали результатов, то просто утилизировали расходный материал.
Эшвин всегда считал, что все эксперименты по интернализации были прекращены.
А потом он встретил Кору…
Ее глаза были дикими. Лихорадочными. Даже прижатые к груди руки дрожали. Боль неудачи и потери просочилась в нее, как яд. Эшвин обхватил девушку за бедра и привлек к себе, усадив на колени. Тесно прижал и притянул ее голову к своему плечу.
Потом крепко обнял и попросил:
– Расскажи мне.
– Я не знаю, как это прекратить, – ее голос дрогнул. – Я просто не могу остановить все это в моей голове. Я должна скорбеть по Джейдену – я хочу, мне это нужно, но я не могу! Это не значит, что я не переживаю, я просто… – девушка погрузилась в молчание, пока дрожь не пробежала по ее телу. – Я уперлась в некую преграду. Этакий барьер, и, если я протиснусь сквозь него, если я почувствуючто-нибудь еще, то я просто взорвусь!
Эшвин воспользовался моментом, скользнув рукой по ее спине под дикий беспорядок волос. Прикосновение кончиками пальцев к ее коже послало предупреждающий импульс боли, волной прокатившийся по позвоночнику мужчины.
Однажды, во время войны, Эшвин заставил своего напарника, другого солдата Махаи, сделать ему в вену инъекцию болезненного препарата, предназначенного для подавления агрессии. Это было последним усилием, отчаянной попыткой вытеснить Кору из своего сознания.
Это не сработало.
О, он связывал Кору с болью.
Он связывал боль с Koрой.
Но грань между болью и наслаждением была опасно тонкой.
И когда мужчина обхватил ладонью ее затылок, жар, ползущий вверх по его позвоночнику, расплавил эту грань.
Стер ее.
– Закрой глаза, – тихо приказал Эшвин.
Ее пальцы крепко вцепились в его рубашку.
Он не мог сказать ей, что все будет в порядке. Он не будет убеждать ее довериться ему. Был только один способ, который Эшвин должен был предложить ей.
– Тебе нужно кое-что прямо сейчас, Кора, и я знаю, как это осуществить. Но я не буду ничего делать против твоей воли. Это твой выбор.
Девушка села прямо, ее брови изогнулись в замешательстве. Но медленно-медленно она закрыла глаза.
У Эшвина никогда раньше не было роскоши просто изучать ее лицо. Он проследил взглядом по арке бровей, потом по узкой переносице к месту, где вздернутый кончик носа выступал на несколько миллиметров. Дальше вниз, к пухлому изгибу ее слегка приоткрытых губ над деликатной ямкой на подбородке. Он никогда прежде не замечал ее веснушек. Несколько были разбросаны по щекам.
Мужчина дотронулся до одной, и она вздохнула, резко и прерывисто. Потом Кора прикусила зубами нижнюю губу и запрокинула лицо под его прикосновением.
Такая обнаженная необходимость…
Все признаки возбуждения были налицо – порозовевшая кожа, напрягшиеся соски. Частое дыхание. Эта беззащитная открытость была ошеломляющим контрастом по сравнению с тем, как люди скрывали свои эмоции за фальшивыми улыбками и гримасами.
Всего лишь одно касание – и ее тело раскрыло все свои секреты…
Эшвин осторожно прикоснулся к ней, вызвав легкий трепет. Кончиками пальцев скользнул по местечку, где горло плавно переходило в подбородок, и дотронулся пальцем до нижней полной губы, вызвав мурашки. Он обратил внимание на ее реакцию, учитывая на будущее.
Ее обнаженное хрупкое плечо.
Он прикоснулся к ней там, проведя пальцами по гладкой, чистой коже. Отметил чувствительное место на изгибе локтя и сбившееся дыхание, когда вскользь мазнул пальцем по внутренней стороне запястья девушки.
Первый раз, когда он укусит ее, будет именно там.
Именно с этого места он и начнет.
Не отрывая взгляда от ее лица, Эшвин поднял хрупкую руку и разомкнул губы. Он понимал, что ее кожа не могла иметь сладкий вкус. Глаза Коры распахнулись, а затем медленно закрылись от сильного желания в миг, когда Эшвин лизнул запястье. Это доставило ему удовольствие.
Он поцеловал ее ладонь. Кончики пальцев. Медленно, осторожно. Мягко. Провел губами по внутренней стороне руки. Плечу. Тонкой линии ключицы. Впадинке на ее горле.
Он усыплял Кору мягкими прикосновениями, пока она не вцепилась в его плечи. Ее дыхание ускорилось, когда девушка притянула его ближе. Ее бедра терлись о его член, пока она извивалась, отвлекая внимание от его собственного состояния физического возбуждения.
Так легко было позволить себе удовольствие!
Кора шла в его объятия добровольно и охотно. С нетерпением. С волнующим отсутствием нервозности и страха, потому что она не была похожа на его личного куратора – его подстилку, сначала из чувства долга и обязанности, а затем из страстного желания и рвения.
Koрa хотела его!
Он мог взять ее в постель и дать Гидеону Риосу чудо, которое тот хотел.
Солдат Махаи, влюбленный до безумия.
Это было бы обращением к религиозной претенциозности человека, его тщеславной надежде на то, что любовь всемогуща и всесильна. Риос бы приветствовал Эшвина с распростертыми объятиями, и больше не было бы никаких обязательств, никаких причин делать выбор между Корой и его миссией.
Кровать была прямо там, но Эшвин не мог этого сделать. Кора пришла к нему расстроенной и уязвимой, в безоглядном и безрассудном доверии.
И неважно, что он никогда не просил ее доверия, или что он уже предал ее многократно и различными способами.
Не говоря ей, почему он здесь.
Не говоря ей, кем она была и что значила для него.
Эшвин ничего не мог поделать с этим, но знал, как быть с удовольствием. Это было единственным, что он мог предложить, что не было бы запятнано ложью, их прошлым и их неопределенным будущим, невозможностью от того, кем они были и где жили.
Он даст ей это.
Освобождение.
И до тех пор, пока он молчит, ему не придется лгать.
Когда девушка снова пошевелилась на его коленях, Эшвин приподнял ее подбородок, и, зная о чувствительной точке на изгибе челюсти, осторожно прикусил это место зубами. Koрa вздохнула, издав звук, полный чувственного предвкушения, и схватила его за руку. Ее глаза распахнулись, встретились с его взглядом, когда она потянула руку мужчины со своего бедра под край тонкой майки, к голой коже ее груди.
Кто-нибудь хоть когда-нибудь прикасался к ней так?
Он знал, что у Коры в Эдеме были встречи с мужчинами – спокойные, вежливые свидания, которые заканчивались около двери ее дома. Иногда Эшвин просматривал видеонаблюдение, едва в состоянии удержаться от необходимости найти тех мужчин, и устранить их, прежде чем они могли причинить ей боль.
И они бы причинили ей боль.
Высоконравственные принципы Эдема отвергали физический гедонизм и чувственные ласки. Секс должен быть совершенно стерильным. Сугубо формальным. А обязанностью женщины, особенно когда она получала разрешение, было рожать, но ни в коем случае не наслаждаться.
Koрa чувствовала.
Она не могла скрыть этого.
Девушка вздрогнула, покраснела и вздохнула от удовольствия, когда он сместил свою руку выше, обхватывая мягкую округлость ее груди. Ее голова упала на плечо мужчины, пухлые губы раскрылись, и он понял – почувствовал всем нутром! Никто никогда не прикасался к ней так, как сейчас сделал он. Если бы это было, они бы попытались пристыдить Кору за эту реакцию.
Эшвин был рад, что никто не пытался. У него не было времени, чтобы вернуться в Эдем и убить их.
– Эшвин! – прерывистое дыхание щекотало его ухо, а затем скользнуло по его щеке. Девушка снова прошептала его имя, едва внятно в почти безмолвной тишине комнаты… и поцеловала его.
Боль, нарастающая низким гулом, взорвалась ослепляющим безумием!
Koрa! Агония!
Боль была неподходящим словом. Кислота горела в его венах. Душа помнила о боли, не менее реальной, чем порождение разума. Это закипающее высшее наслаждение, нерешительное прикосновение ее губ к его губам, как последнее, отчаянное предупреждение…
Агония! Koрa!..
Его член был жестким. Чрезвычайно болезненно жестким. Таким жестким, что следующее же покачивание теплых бедер Коры рядом с ним исторгло хриплый, непреднамеренный стон из горла Эшвина, и он уже не мог отделить то, что было удовольствием, от того, что ощущалось мукой…
Все эти ощущения.
Весь жар.
Вся Koрa!
Он обхватил руками ее бедра и рывком дернул вверх, ломая их поцелуй на несчастное, бесконечное мгновение. Затем Эшвин усадил ее к себе на колени, раскинув ноги, верхом на его член, и лишь несколько слоев хлопка и его мучительно узкие джинсы разделяли их, когда он потянул Кору на себя.
Ее губы приоткрылись. Прежде, чем девушка успела задать вопрос, даже прежде, чем она смогла бы сказать что-нибудь, на что Эшвин должен был ответить ложью, он вцепился руками в мягкие волосы и снова поцеловал. Теперь настала очередь Коры стонать, и он поглощал эти звуки, в то время как девушка уперлась руками ему в плечи и покачивала бедрами возле его члена.
Нетерпеливо. Отчаявшись.
Эшвин положил руку ей на бедро и помог выровнять ритм, направляя ерзающие бедра в постоянном, сводящем с ума темпе. Когда девушка приноровилась к движению, Эшвин снова засунул руку под ее маечку, обхватив полную грудь, и большим пальцем нашел тугой сосок.
Ее зубы впились в его нижнюю губу, когда Кора вздрогнула и напряглась.
Ей нужно было больше!
Стратегическое применение ощущения, достаточного для того, чтобы прорваться сквозь хватку держащей ее боли.
Не обращая внимания на необходимость, пульсирующую в собственном теле, Эшвин наблюдал, как румянец на ее скулах стал ярче. Дождавшись момента, когда изящная головка откинулась назад, и губы раскрылись от затрудненного дыхания, он ущипнул ее за сосок.
Кора кончила с прерывающимся криком шока и облегчения. Ее ногти впились в плечи мужчины, когда девушка осела на нем в ослепляющем наслаждении. Эшвин сосредоточился на каждой горящей линии, чтобы отвлечь себя от размышления о том, какой тонкой была ткань ее легких штанов. Какой влажной. И как мало отделяло напряженный сжимающийся жар ее естества от его пальцев и языка.
В этом не было необходимости. Эшвин достиг своей цели, не добавляя сложности и соблазна обнажить ее до наготы. Но когда Кора содрогнулась и судорожно перевела дыхание у него на коленях, Эшвин обнаружил, что вновь борется с недавно пробудившимися и совершенно чуждыми эмоциями.
Чувственное любопытство.
В отличие от желания, любопытство мужчины было определенным и однозначным. Перечень вещей, которые ему нужно было знать, был упорядоченным и ориентированным на конкретные действия.
Ему нужно знать, как Кора будет реагировать, если он снимет с нее одежду. Будет ли по-прежнему бесстыдной, когда он уложит ее на кресло и встанет на колени между раздвинутыми ногами? Будет ли румянец скользить вниз по хрупкой шее, охватывая все ее тело, когда он прижмется открытым ртом к ее естеству? И не прекратит ли Кора стесняться, пока он будет лизать языком чувствительные складочки, а ее бедра сомкнутся на его плечах? Как она зароется ногтями ему в затылок, шепча его имя, когда с криком кончит. Как сильно все эти вещи изменятся во второй раз? Станет ли она более вялой с каждым оргазмом, или, наоборот, более напряженной? Сколько раз она сможет кончить, прежде чем начнет умолять его остановиться?
И это было только первое в перечне вопросов.
Koрa обхватила его лицо обеими руками и снова поцеловала. Ее язык прикоснулся к губам Эшвина, отступил, и вернулся к более тщательному, углубленному изучению.
Интимная близость происходящего поразила его, и в какой-то эгоистичный, корыстный момент Эшвин позволил себе упиваться… самим поцелуем.
Недоуменно…Удивленно… Сладко…
Как будто он был нормальным человеком.
Но боль, по-прежнему горящая в его жилах, была жестоким напоминанием о том, что он не был.
Поэтому он взял ее мягко за плечи и нежно потянул назад, осторожно придерживая.
– Как ты себя сейчас чувствуешь?
– Лучше.
Глаза Коры все еще были остекленевшими, мечтательно затуманенными.
– Могу я остаться?
– Да.
Ответ прозвучал немедленно, сорвавшись с губ, прежде чем Эшвин проанализировал все последствия. Наверняка, кто-то такой же ответственный, как Гидеон, встревожился бы, обнаружив отсутствие Коры в ее постели, но не менее вероятно, что охранники, следящие за семьей Риос, точно знали, где она находилась. Позволить Коре провести ночь в своей постели может оказаться ему на руку.
И если он не… Его это больше не волновало.
– Спасибо. За все.
Эшвин обнял ее и молча поднялся в тишине. Ее благодарность была мучительной в свете всей этой ситуации с обманом. Добравшись до кровати, мужчина позволил Коре усесться на нее и развернул девушку к себе лицом.
– Мне еще нужно недолго поработать с этим оборудованием, но ты должна попытаться немного поспать.
Кора схватила его за руку.
– Дай мне немного времени.
Она казалась такой уязвимой. Уничтоженной. Лямка ее маечки соскользнула вниз по руке. Волосы девушки растрепанной копной спадали с плеч, скрадывая запутавшиеся пряди, которые Эшвин недавно накручивал на пальцы. Крошечные, казалось бы, несущественные несообразности, но у женщины, такой собранной и ответственной, как Koрa, они вопили о диссонансе.
Он знал, как расколоть ее на части, но не знал, как снова собрать эти части воедино.
Тонкие пальцы сжались вокруг мужского запястья. Мышцы напряглись, как будто Кора уже собиралась в тугой комок, готовя себя к отказу, и ее неуверенность обдирала его до крови в чистом виде.
Эшвин принял несовершенную действительность как факт – ее боль была невыносимой для него. Но даже если ее дискомфорт оставил ему этот нерешенный…
Хватит врать самому себе!
Положить руку ей на плечо было чертовски опасно. Уложить ее на матрас было безрассудно. Вытянуться рядом с ней было глупо. Каждая искра между ними была зажженной спичкой в комнате, полной взрывчатки, но не видя картины в целом, она осознавала только утешительное тепло пламени.
Девушка прижалась к его боку с мягким вздохом, и Эшвин обнял ее за талию, подставляя свое плечо, как подушку. Положение было неудобным на первый взгляд. Эшвин остро ощущал вес ее головы, изгиб шеи, прижавшуюся к нему мягкую грудь, теплое бедро под своей рукой. Мужчина замер, когда Кора пошевелилась с сонным бормотанием. Нежная рука улеглась на его голую грудь, а пальчики ноги коснулись мощной голени.
Потом Кора затихла, ее дыхание замедлилось в устойчивом ритме сна. Ее тепло начало расплавлять скованность тела мужчины, пока мышцы не расслабились, и Эшвин не начал наслаждаться давлением теплого тела, лежащего рядом.
Ни один из его домашних кураторов не хотел подобного. Даже те, кто воображал себе влюбленность, были больше заинтересованы в постельных развлечениях.
Эшвин всегда задавался вопросом, как эти женщины могли заниматься самообманом, полагая, что хотели чего-то большего, чем эндорфины и удовольствие от интенсивного секса, каждый раз выдавая себя, когда сбегали от него и проскальзывали обратно в собственные постели.
Эшвин никогда не обвинял их. Честно говоря, мужчина даже ценил это, избавляясь от необходимости просить их уйти.
Солдаты Махаи могли обходиться минимальным количеством некачественного сна в течение продолжительных периодов времени, которые бы критически навредили обычному человеку. Но даже он иногда нуждался в отдыхе.
И отдыхает с кем-то еще в своей постели?
С кем-то еще, касаясь его?
Непостижимо!
Но не для Коры. Девушка во сне свернулась калачиком в его руках, как будто это было единственным местом в мире, где ей хотелось быть.
И Эшвин не мог оценить свою реакцию на происходящее. У мужчины не было никакого объяснения для этого хаотичного столкновения противоречивых эмоций. Они вырывались из рамок, которые он построил, чтобы сдержать в себе что-то, не нужное для выживания – сладкое удовлетворение от ее доверия, мрачные опасения, знание того, что ему нельзя доверять… и темная дрожь предчувствия, потому что База не остановится ни перед чем в стремлении вернуть Кору, если станет известно, что она жива.
Лгать себе было проще.
Сейчас он понимал, почему люди делали это. Если бы они чувствовали так много противоречивых эмоций все время, их бы давно раздавила неопределенность.
Ему необходимо было уйти от нее и восстановить эти барьеры. Это была цель, рациональность истины. Очевидный и, однозначно, самый безопасный курс действий. Для нее и для него.
Но он был солдатом Махаи. Его собственная безопасность никогда не значила больше, чем просто условие для выполнения задания.
Глава 8
Koре снилась пустыня.
Она блуждала часами в поисках абстрактного Нечто, но все, что простиралось перед ней – пустота, огромная и неумолимая. На палящем солнце скала и песок под босыми ногами должны были ощущаться раскаленными, но она этого не чувствовала. Она не чувствовала ничего.
Время растягивалось и сжималось.
Откровение танцевало на краю ее сознания, но каждый раз, когда она пыталась повернуться и противостоять ему, знание ускользало прочь, в призрачную даль. И наконец она увидела проблеск цвета в середине бесплодного пространства, намек на зелень. Жизнь.
Это был розовый куст, маленький и хрупкий, с одним бутоном. Он был все еще плотно сомкнутым, кроваво-красные лепестки только начинали раскрываться. Кора потянулась к нему, желая прикоснуться к бархатному изгибу лепестка, но вместо этого уколола палец зазубренным шипом.
Это было больно, сильнее, чем должно быть, сильнее, чем что-то, когда-либо испытанное ею раньше. Это было чистое мучение, пытка – достаточно острая, чтобы порезать, и достаточно серьезная, чтобы убить. И это все бурлило вокруг нее.
Koрa, задыхаясь, тихо вскрикнула, вздрогнула и проснулась.
Комната Эшвина.
Одеяло, сжатое в кулаках, пахло Эшвином и по-прежнему сохраняло его тепло. Ранний утренний свет потоком лился через окно, отбрасывая золотистые блики на спину мужчины, сидящего за письменным столом.
Она сделала еще один глубокий вдох, как вдруг эхо голоса отца промелькнуло в сознании: «Это просто сон, который хочет стать кошмаром». Странные слова, чтобы успокоить испуганного ребенка, но психология никогда не была сильной стороной доктора Этана Мидлтона. Он был блестящим человеком, но сдержанным. Что подвигло его принять и единолично вырастить осиротевшую девочку, до сих пор оставалось вечной загадкой, разгадку которой он не счел нужным раскрывать.
Она повернулась на бок и села, в этот момент Эшвин поинтересовался:
– Плохие сны?
– Немного.
Кора передвинулась к краю кровати и уселась, поджав под себя ноги.
– Разум иногда выкидывает странные штуки.
Оборудование, с которым Эшвин работал, издало тихий звуковой сигнал, и он потянулся за крошечной отверткой.
– Я этого не знаю.
Солдаты Махаи не видели снов. По крайней мере, именно так утверждали врачи на Базе, аргументируя тем, что за счет устранения ненужных эмоций и увлеченности они ликвидировали подсознательную необходимость обрабатывать эти эмоции во время сна.
Это утверждение, как и все остальное, что они говорили, было полной ерундой.
– Ты мечтаешь. Каждый человек так делает.
Кора встала с постели и, сделав пару шагов через комнату, резко остановилась, когда увидела красные борозды, пересекающие его плечи со стороны спины.
Следы, оставленные ее ногтями.
Ее щеки залились густым румянцем от воспоминаний, вспыхнувших в голове, как украденные мгновения – руки Эшвина на ее обнаженной коже, его обжигающие губы, его низкий, грубый стон, вибрирующий около ее рта.
Она пришла к нему из эгоизма, в поисках комфорта, на который не имела права, не в то время, пока другие оплакивали потерю друга, брата. Но потребность в утешении быстро уступила место чему-то гораздо более первобытному – желанию.
Она хотела его. Она всегда хотела его.
И теперь они были здесь.
Кора наклонилась и прикоснулась губами к одной из глубоких ссадин на плече.
– Я расцарапала тебя прошлой ночью.
Его руки замерли, закрепив лишь наполовину приспособление на собираемой панели оборудования.
– Я не против.
– Я знаю.
Ниже царапин, четкими контрастными линиями были нарисованы крылья рядом с изображением черепа в черном берете, а ниже виднелись острия и скрученные спирали ДНК – эмблема проекта Махаи.
Мурашки пробежали по ее коже. Кора проследила пальцем одну из линий на его плече.
– Я никогда не понимала, зачем вам все это нужно? Это секретный проект, и вы должны быть невидимками. Но первое, что вы сделали, это отметили себя как «Махаи».
– Есть много способов оставаться невидимым. – Эшвин нагнул голову в приглашении, и она протянула руку к затылку. – Если я не хочу, чтобы люди знали, я не позволяю им видеть это.
Это было рациональным оправданием, а не причиной. Отговоркой, почему ему нравилось носить эту татуировку, но не объяснением.
– Но зачем тебе это нужно?
– Потому, что мы – солдаты Махаи, – он оглянулся на Кору. – Мы не очень близки. Большинство из нас работают в одиночку, на удаленных от Базы миссиях. Другие солдаты боятся нас. Люди, не уверенные даже, что мы существуем, боятся нас. Но мы не боимся друг друга. И мы не стыдимся того, чем мы являемся.
У Коры на глаза навернулись слезы, и ей пришлось проглотить комок в горле, чтобы заговорить.
– Похоже на родственные узы, которыми вы связываете друг друга. Я рада. – Она уткнулась лицом в изгиб его шеи и обняла. – Ты должен обладать этим. Тебе это необходимо.
Эшвин напрягся, но на этот раз только на мгновение. Потом его пальцы погладили тыльную сторону ладони девушки.
– Мы лояльны по отношению к людям, не относящимся к нам, как к монстрам, Кора. Если что-нибудь случится со мной…
– Я не одна, – отрезала она. – У меня есть моя семья и Всадники. Тебе не придется беспокоиться обо мне, Эшвин.
Он сжал ее руку сильнее.
– Они не знают Базу. Если что-нибудь случится, и тебе понадобится наша помощь, ты обратишься за ней к Самсону. Обещай мне!
Она знала, что Самсон тоже был с Базы. Он и Эшвин всегда по-дружески относились друг к другу. Но это звучало больше, чем предложением или даже инструкцией. Голос Эшвина почти дрожал от отчаяния, пугая и превращая ее внутренности в кислоту.
Что-то было не так.
– Эшвин?
Он отпустил ее и снова взял отвертку. Быстрыми, точными движениями мужчина закончил устанавливать пластину на место.
– Ты знаешь, что это?
Koрa выпрямилась и внимательно посмотрела на стоящее на столе оборудование. Она была настолько сосредоточена на нем, на всех крошечных вещах, которые напоминали о близости совместно проведенной ночи, что не обратила внимания на то, чем был занят Эшвин.
Это был гладкий, серебристо-серый прибор, похожий по цвету на зимнее небо перед бурей.
На первый взгляд, это выглядело как объемный модуль камеры, такие часто использовали для обеспечения безопасности в городе.
– Похоже на дрона. Наблюдение?
– Да, – Эшвин наклонил прибор таким образом, чтобы камера указывала на них, и потянулся к соседнему планшету. – Ты знаешь об изотопных трекерах?
– Что?
Эшвин вытащил кодировочную панель на планшете и начал печатать, быстро стуча пальцами.
– Я подумал, несмотря на незаконность шпионажа за тобой, ты бы все равно столкнулась с этим. Эдем по-прежнему использует физические трекеры для своих оперативников, но это легко изменить. База практикует более изощренный метод, существовавший еще до светового сигнала трекеров.
Остатки ленивой неги исчезли из тела Коры, сменившись тугим узлом в животе.
– Ты получил это от Базы?
– С технической точки зрения дрон выведен из эксплуатации. Вышел из строя во время разведывательной миссии.
Узел взорвался брызгами страха, заставляя Кору похолодеть.
– Получается, ты просто забрал это?
– Восемнадцать месяцев назад. – Он снова застучал по экрану. Код исчез, сменившись изображением их обоих, отражавшихся в камере. – Это был основной разведывательный беспилотник. После того, как я починил его, пришлось немного покопаться с начинкой.
– Выключи его. – Она закрыла объектив камеры со своей стороны. – Сейчас же!
Эшвин постучал пальцем по экрану, и изображение потемнело.
– Это не транслируется, Кора. База не сможет увидеть эти кадры.
Ее сердце продолжало оглушительно стучать.
– Это кража ресурсов – незаконное присвоение, если тебе повезет. Эшвин… – Он должен был знать. Как он мог не понимать этого? – Это государственная измена. Если они узнают, они убьют тебя!
– Не за кражу ресурсов. Я слишком ценный актив, – он взял Кору за руку, осторожно отодвигая пальцы – Но другая часть? Это измена.
Он снова коснулся планшета. Изображение вновь появилось, и на сей раз это были только их контуры, в другой цветовой гамме. Эшвин был ярко-синим, таким ярким, что, казалось, светится в своей интенсивности. Koрa казалась тусклым пятном на белом фоне изображения, красный цвет был настолько слабым, что отражался почти розовым.
– Изотопные трекеры.
Его слова сейчас имели смысл, и девушка протянула руку, но пальцы зависли, словно стесняясь прикоснуться к поверхности планшета. Они уже пометили Эшвина таким образом, что не было возможности удалить информацию – маркировали его радиоактивным изотопом, который позволял легко отслеживать перемещения с использованием правильной технологии.
С помощью этой технологии.
Она встретилась с Эшвином взглядом.
– Ты собирался использовать это, чтобы найти дезертиров?
– Да. Регулярные солдаты-срочники отображаются зеленым. Элитные солдаты – фиолетовым.
– А все остальные – красным?
Эшвин нахмурившись, отвел взгляд, пока изучал экран. С резким кивком легким движением пальцев он заставил изображение исчезнуть снова.
– После того, как я закончу перенастраивать параметры, пройдет несколько часов, прежде чем я смогу точно определить их местоположение.
Странный холод окутал ее – гнев, замешанный на страхе.
– Ты прав. Это, безусловно, государственная измена.
– Я хотел, чтобы ты знала об этом.
Эшвин положил планшет на стол и отодвинул стул.
– Базу не волнует, сколько Всадников будет ранено или убито в процессе поимки дезертиров. Они предпочли бы, чтобы я использовал ресурсы Гидеона, а не их, и ты знаешь, что ко всем своим людям они относятся точно так же. Ресурсы. Расходный материал.
Так невозмутимо, так логично. Что угодно, чтобы оправдать свой нынешний курс действий.
– Но ведь должен же быть другой путь?
– Есть много других способов. Более медленные. – Эшвин схватил ее за бедра и потянул, пока Кора не встала между его колен. – Это не первый раз, когда я совершаю государственную измену. И у меня есть повод сделать это. Я больше не хочу видеть твоих друзей убитыми.
Это было хорошей причиной, и она ненавидела сам факт происходящего.
– Это слишком опасно.
– Koрa.
Она чувствовала тепло его ладоней сквозь тонкие хлопчатобумажные брюки, даже давление каждого отдельного пальца.
– Риск в пределах допустимой нормы. Если ты думаешь, что Гидеон Риос намерен передать меня на Базу.
– Конечно, нет.
Но она несколько месяцев считала, что он был мертв. И сейчас сам факт его присутствия заставлял ее кровоточить, раздирая внутри все живое, что только начало заживать.
– Ты можешь рассматривать риск как приемлемый, но я не могу этого сделать. Я забочусь о тебе, Эшвин. Я не… – слова застряли у Коры в горле, и она с трудом сглотнула. – Я не хочу потерять тебя снова!
Он смотрел на нее вечность.
Солнечный свет, скользнув по нему, позолотил смуглую кожу. Но глаза оставались темными, и на лице застыла непроницаемая маска.
Тишина сгустилась, повиснув оглушительным молчанием. Эшвин начал водить пальцами по изгибу ее бедра медленными, спокойными кругами.
– Это самый безопасный способ для меня тоже. Если я знаю, где они находятся, я могу контролировать переменные факторы. Обвинение в государственной измене – маловероятная гипотеза. Без разведданных один или несколько из нас получат травму. Это несомненный факт.
Koрa знала, что бессмысленно беспокоиться о действиях Базы больше, чем о дезертирах. Особенно, когда она провела большую часть вчерашнего вечера, кропотливо вычищая кровь Джейдена и Зика из-под ногтей. Угроза со стороны дезертиров существовала в реальности, и решать эту проблему надо было немедленно.
Но количественно.
Ужас охватил девушку, когда она подумала о том, что люди на Базе были способны сделать – не в пылу битвы, а сидя за своими полированными столами в хрустящих красивых формах. Они были бездонным злом, которое Кора едва замечала, но это все равно заставляло просыпаться ночами. В панике. С широко открытыми глазами.
– Я знаю, что делаю, Кора. – Голос Эшвина был тихим и спокойным. Уверенным. – Все будет в порядке.
Со страхом нельзя договориться или успокоить.
Но она прекратила свои протесты и кивнула.
– Я доверяю тебе.
Его пальцы впились в ее бедра, и тени в глазах углубилось.
– Koрa…
Мужчина внезапно остановился, среагировав на стук в дверь. Мгновением позже она распахнулась, и Дикон возник в открытых дверях.
