Текст книги "Эшвин (ЛП)"

Автор книги: Кит Роча

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Вы уверены, что я заслуживаю? – вопрос выскользнул – непрошеный и непроизвольный. Существовало всего несколько вещей в жизни, в которых Кора никогда не сомневалась. Забота о других была самым значительным, самым важным для нее делом. Это было больше, чем работа. Это была цель ее жизни. Ее призвание.

Но теперь она в этом сомневалась.

– Конечно, я уверена! – Дэл вернулась с маркером в руке и приподняла подбородок Коры. – Но этого недостаточно, потому что вы – неверующий человек.

Koрa пыталась изучать концепцию Сектора 1 о Боге. Но он был слишком абстрактным, его послания и характер менялись в зависимости от ситуации и интерпретации человека, пишущего или говорящего о нем. Как ученый Koрa не могла примириться с дикими несоответствиями, казалось бы, свойственными человеческой природе недостаткам существа, которое должно быть непогрешимым. Но некоторые вещи она приняла без колебаний.

– Я верю в семью Риос и в ваши способности. Если вы говорите, что я заслуживаю носить розы Хуаны, я буду носить их!

Дэл не отпускала ее подбородок.

– Вы смотрели в глаза Эшвина. Вы видели пустоту и небытие в его глазах, смотрящих на вас?

Она видела замешательство, растерянность. Боль. Гнев. Страх. И только один раз желание – настолько сильное, что она жаждала вспоминать об этом вновь и вновь.

– Нет.

– Нужно большое сердце, чтобы увидеть прошлое Смерти. Я всегда задавалась вопросом, что могла бы увидеть Хуана в глазах последнего солдата Махаи, если бы он пришел в Сектор 1. Возможно, то же самое, что вы видите в Эшвине.

Дэл присела, их глаза оказались на одном уровне.

– И помните, Кора. К чему бы она ни прикасалась, все начинало расцветать…

Слова рефреном звучали снова и снова в голове Koры, когда она устроилась в указанном Дэл кресле. Она осмысливала их, пока Дэл готовила ее кожу, пока монотонный гул машинки для татуажа не заполнил комнату, когда ощутила первые злобные укусы иглы.

В свое время она поверила бы Дэл без колебаний. Если она говорит об исцелении, как о призвании, то у Koры не возникло бы никаких сомнений вообще. Но с эмоциями все сложнее.

Людей было трудно прогнозировать. А солдата Махаи? Это было невозможно! Нет, она должна быть более осторожной в этот раз.

Кора могла быть вежливой, учтивой, но она не могла позволить, чтобы все зашло дальше дружеского общения, потому что Марисела была права. Кора оплакивала Эшвина дольше и сильнее, чем, как ей казалось, она способна. И только дурак бы заставил себя пройти через это дважды.

Глава 5

Поездка в гравийный карьер была не более чем формальностью.

Никто не ожидал, что дезертиры окажутся там, но Дикон взял с собой Эшвина и, на всякий случай, большинство Всадников.

Но в поисках засады они наткнулись брошенный лагерь. Эшвин честно сказал Дикону, что небрежность и то, что оставили дезертиры после себя, указывало на нарушения дисциплины и разногласия среди самозваных лидеров. У него не было никаких причин лгать. До тех пор, пока База не прикажет ему иначе, цели Всадников совпадали с его.

У Всадников были свои развлечения. Именно потому Эшвин обнаружил себя сидящим около костра рядом с Диконом и наблюдающим, как безоблачным весенним вечером импровизированный праздник превращается в вечеринку. Дворцовые слуги принесли тяжелые металлические ванны, наполненные охлажденными напитками. Со стороны Храма парами и по трое появились молодые женщины, одетые в яркие цветные наряды. Большинство поглядывали на них с Диконом и близко склоняли головы друг к другу, шепчась. Смех заполнил поляну, поднимаясь над потрескиванием огня и журчанием голосов.

– Новый парень привлекает всеобщее внимание.

В мерцающем свете Рейес протопал вокруг кострища, вручил Эшвину и Дикону по холодной открытой бутылке пива и сел прямо на землю.

– Они не знают, что ты весь в работе и не развлекаешься.

Эшвин большим пальцем потер холодную и шершавую стеклянную бутылку.

Она была не гладкой и однородной, как бутылки массового производства, изготовленные на фабриках в Секторе 8. В Секторе 1 несколько семей выдували стеклянные бутылки вручную, другие выделывали кожу, а третьи ткали полотно. Было много других вещей, которыми промышляли жители Сектора 1 и о которых забыли в остальных Секторах, а может, попросту никогда не знали.

И, тем не менее, они по-прежнему находили время, чтобы… развлекаться. Праздновать. Эшвин посмотрел на стайку девушек, бросавших на него пристальные взгляды. Они вновь разразились смехом, и Эшвин в замешательстве отвернулся, немного смущенный.

– У меня редко имелась возможность сосредоточиться на чем-то, кроме работы.

– Досадно! – заметил Рейес, хоть и не выглядел сильно расстроенным, услышав это.

Дикон хмыкнул.

– Шел бы ты на хрен отсюда, Рейес!

– Больно надо, – ухмыляясь, Рейес вскочил и направился к группе девушек. Они расступились, позволяя ему присоединиться, а затем со смехом окружили его, флиртуя и краснея.

По крайней мере, они больше не смотрели на Эшвина. Он потягивал пиво, уверенный, что при его метаболизме любая доза самого крепкого алкоголя сгорит прежде, чем поставит под угрозу его здравый смысл.

– И часто это происходит? Эти праздники?

– Когда требуется поднять настроение. – Дикон поболтал своей бутылкой с пивом.

– Если слишком холодно, даже с костром, мы остаемся в казарме. Но на свежем воздухе лучше. Свободнее, – он пронзил Эшвина взглядом. – Это прекрасный способ напомнить тебе, за что ты сражаешься.

Внимание Эшвина привлекло движение со стороны дворца. Марисела и Koрa медленно двигались в сторону лужайки, держа друг друга за руки.

Платье Мариселы, ослепительно-белое в угасающем солнечном свете, было таким же тщательно продуманным выражением смирения, как и у ее брата. Почти никого не беспокоило, что белая ткань так легко впитывала пыль и грязь Секторов.

Никого, кроме принцесс.

Koрa была одета более небрежно. На ней были потрепанные джинсы с прорехами на ногах, сквозь мелкую белую бахрому дразняще проглядывала голая кожа. Рукава скромной черной блузки заканчивались чуть ниже локтей.

Когда-то она носила белый хрустящий халат поверх неброской рубашки и брюк. Иногда она была единственным источником чистоты, которую он видел в течение долгих изнурительных недель. Он сидел в кабинете санчасти, его тело саднило от синяков и побоев, и он чувствовал, как ни странно, отстраненное облегчение оттого, что ее жизнь была комфортной и достаточно безопасной, чтобы позволить идеально белый халат.

Вот так это началось. Его… навязчивая идея. Его одержимость. Далекое, странное утешение.

Он не замечал предостережений, пока не стало поздно, и недоступное не стало привычным. Пока облегчение не сменило ожидание.

На этот раз он будет более осторожным.

Две прислужницы Храма отделились от группы девушек и перехватили принцесс на полпути. Koрa рассмеялась, и, закрыв лицо руками, повернулась.

Черная блузка, казавшаяся такой скромной спереди, полностью обнажала спину. Ткань собиралась на хрупких плечах и перекрещивалась низко на бедрах, оставляя линию позвоночника открытой.

Но не обнаженной.

Яркий, красочный орнамент извивался по ее спине – изящно переплетающиеся ветви с острыми шипами и ярко-красные розы, цветущие среди них.

Он проследил взглядом узор, от маленькой попки до уязвимого затылка и обратно, вниз, несмотря на возникшее ощущение боли – словно тату-игла вонзалась в его череп.

Слабое место в программе рекалибровки и режиме кодирования Базы. Взгляд на Koру причинял страдание, но боль никогда не была надежным сдерживающим фактором, не для солдата Махаи…

Но он все равно должен перестать смотреть. Потому что он был осторожен.

Он заставил себя отвести взгляд, и боль ослабла. К сожалению, ее быстро заменил острый привкус недовольства, когда он заметил Гейба, присоединившегося к принцессам и смотрящего на Koру чрезмерно фамильярно.

Гейб присвистнул.

– Розы вдоль позвоночника от Дэл. Правильный выбор.

Даже Дикон смотрел за тем, как прислужницы поздравляли Кору, восхищаясь ее татуировкой.

– Заставляет задуматься, не так ли?

– Интересно, о чем? – спросил Эшвин.

– О том, что она видит в Koре, – Гейб обосновался на скамейке рядом с Эшвином и повернул голову к Храму. – Дэл видит людей. Я не знаю, является ли причиной обучение или психология, или что-то еще, но она чувствует истинную сущность человека. Или предназначение, кем он может стать.

– И розы что-то означают?

– Они для людей, которые борются против темноты, имея дело в жизни, а не в смерти. – Гейб снова взглянул на Koру. – У меня есть кузина с розами на спине. Она провела последние пятнадцать лет, воспитывая сирот из других Секторов. Это тяжелая битва. Уступать цинизму и мести очень легко. Но надежда? Надеяться значительно труднее.

Не для Коры.

Эшвин сильно бы удивился, если бы узнал, что женщина знала что-то, кроме надежды.

– Тогда ей это подходит.

Марисела смеялась, когда они с Koрой достигли костра, порывисто пылающего огнем.

– Дикон, – сказала она с притворной строгостью, – ты не танцуешь?

– Нет, – его черты смягчились в редкой улыбке, когда он отставил пиво и встал.

– Поможешь мне это исправить?

– Охотно!

Koрa ухмыльнулась вслед ушедшей парочке, потом засунула руки в задние карманы джинсов.

– Добрый вечер.

Эшвин склонил голову.

– Доктор Беллами.

Он пожалел о формальности, когда Гейб улыбнулся.

– Koрa, мы просто залюбовались твоей татуировкой. Поздравляю!

Она покраснела.

– Спасибо, но хвалить в действительности нужно Дэл.

– Вас обеих есть, за что похвалить, – Гейб встал и указал на место рядом с Эшвином. – Могу я предложить тебе выпить?

– Нет, спасибо, не хочу.

Гейб сжал ее плечо, прежде чем покинуть их. Эшвин посмотрел ему вслед, воображая, как ломает ему пальцы. Не все, только мизинцы. Они хрустнут так легко, да и кому, в сущности, они нужны…

– Могу я?.. – тихо спросила Кора.

Позволить ей сидеть рядом было бы неосмотрительно. Но оскорблять Кору, когда Гидеон считал ее сестрой, противоречило его миссии.

– Конечно.

Музыка сменилась на другую, более динамичную, когда она уселась рядом с ним.

– Итак. Как тебе Сектор 1?

Лишь три дюйма воздуха разделяли их тела. Эшвин в голове рассчитывал соотношение их роста и объема пустоты между ними. Переведенное в миллилитры, это большое число было успокаивающим.

– Отличается.

– От Базы или от города?

Он позволил своему взгляду бесцельно скользить по толпе.

Всадники смеялись и танцевали, будто их руки не были покрыты воронами, символами смерти, с которой они имели дело. Будто религия, за которую они боролись, не проклинала их за эти взятые жизни. Они были воинами смерти, мучениками, принявшими проклятье.

И они до сих пор смеялись. Танцевали. И говорили о надежде.

– От всего.

– Это честно, – Кора передвинулась, и ее рука случайно коснулась его, вызвав целый каскад утонченно болезненных колючек, пронзивших кожу Эшвина.

– Я низменно радуюсь, что покинула город. Но в такие ночи, как эта, ощущение становится немного сильнее.

Он знал, почему девушка покинула город, наверное, даже лучше, чем она сама. Ему было известно, откуда она родом, кем она была. Но он до сих пор хотел задать вопрос, потому что ответ мог прояснить одну вещь. Эшвин не был в состоянии предсказать, что происходило в ее быстром, гибком мозге.

– Почему ты ушла?

– Я не планировала, – призналась она. – Когда Совет приказал нанести удар по Сектору 2, я упаковала небольшой запас медикаментов и отправилась туда. Я знала: неважно, сколько врачей или санитаров там находилось, им все равно будет нужна помощь. Но когда я добралась до контрольно-пропускного пункта, я скрыла свои штрих-коды и подкупила охранника, – она встретилась с ним взглядом. – Именно тогда я поняла, что решение уже принято, и я не вернусь. Никогда.

Он опустил глаза вниз, где два штрих-кода темнели на гладкой коже ее запястья.

– Ты еще не избавилась от них?

Koрa перехватила его пристальный взгляд и посмотрела на темные линии, покрывающие ее руку.

– Это кажется, глупым, не так ли? Но я не думаю, что готова забыть.

– Почему это должно быть глупо? – Он сжимал рукой грубую каменную скамью, пока острые края не впились в его ладонь. – Нам всем иногда нужны напоминания о том, откуда мы и почему уехали.

– И почему мы никогда не сможем вернуться туда снова…

Ее голос звучал грустно, но уверенно. Koрa всегда была решительной. База стала мрачным местом без нее, особенно для солдат Махаи, которые редко видели сострадание от своих врачей. Но ее жизнь будет ярче в Секторе 1.

– Тебе здесь лучше. Гидеон не станет удерживать тебя от помощи людям.

– Я знаю, – ее рука коснулась его ладони снова, на этот раз решительно и целенаправленно. Как будто они разделили одну шутку. – Мне никогда не придется бороться с ним по этому поводу, как я делала раньше. На Базе это было постоянно.

Прикосновение спровоцировало боль, и боль вызвала из памяти воспоминание о миссии в высокогорье, все, что осталось от Калифорнии.

Он попал в перестрелку и провел дождливую ночь на открытой горной площадке, вынимая пулю из бедра, чтобы зашить рану.

К тому времени, когда он вернулся обратно на Базу, рана начала заживать, но возникли осложнения. Так как плохо зажившая рана могла привести к ухудшению его работоспособности, то, согласно протоколу, врач был обязан удалить швы и провести полную регенерацию для сохранения подвижности.

Протокол не содержал пункта об обезболивании.

Эшвин пытался убедить Кору следовать протоколу. Его собственная непродолжительная боль гораздо больше поддавалась управлению, чем последствия, с которыми ей бы пришлось столкнуться, если разозлить начальство. Но Koрa была не похожа на других врачей, которые с осторожностью на цыпочках ходили вокруг солдат Махаи и вздрагивали, когда они двигались. Koрa боролась с ними, упрямо и ожесточенно.

«Протокол будет пыткой. Если это то, что ты хочешь, ты можешь найти другого врача».

В конце концов, у него не было выбора. Попытка заставить ее причинить ему боль принесла бы ей страдание, и он согласился с ее доводами.

– Мы заметили, что ты борешься за нас, – Эшвин был благодарен ей за эту заботу. – Немногих людей беспокоило наше положение.

Она промолчала, ее губы сжались в твердую линию, слезы блеснули на ресницах. Когда музыка изменилась на этот раз, растворившись в чем-то медленном, наводящем на размышления, с тяжелым, пульсирующим ритмом, она встала и протянула руку.

– Потанцуй со мной.

Эшвин мог придумать полдюжины рациональных причин, чтобы согласиться. Он подумал о трех, прежде чем ее губы произнесли последнее слово своего приглашения.

Ему нужно было научиться взаимодействовать с Всадниками, если он надеялся стать одним из них.

Ему нужно было больше узнать о Гидеоне Риосе, а Koрa провела последние шесть месяцев, и даже больше, под крышей этого человека.

Ему нужно было выяснить, станет ли близость к Koре проблемой, потому что очень быстро стало ясно, что осторожность – вариант практически неосуществимый.

Лучше узнать сейчас, когда миссия все еще может быть аккуратно прервана.

Еще одна причина сформировалась, когда он посмотрел девушке в глаза, серо-голубые и яркие от слез.

Если Эшвин должен был участвовать в неловком социальном ритуале, в котором он не имел никакого опыта, Koрa была самым очевидным партнером. Она поймет его неумелость и поможет ему исправить это.

В данное время, он, вероятно, мог бы довести список до десяти. Десять абсолютно логичных, безусловно рационализированных причин, почему он должен танцевать с ней.

Когда он взял ее за руку, это было по одной иррациональной причине.

Как ни странно или нелогично, но он хотел этого сам.

«««§» ««

Koрa встречалась с очень хорошими мужчинами – не по сомнительным стандартам Эдема, а по ее собственным, более жестким. С мужчинами-интеллектуалами, восхищавшими ее своим опытом. С очаровательными мужчинами, которые заставляли ее смеяться.

Они целовали ее не раз. Иногда это было неудобно, как будто пытаешься совместить два разных кусочка головоломки. В других случаях это было достаточно приятным, чтобы заставить ее тело покалывать, а голову гудеть от вероятной перспективы.

Но ни один из них никогда не производил такого эффекта, просто касаясь ее руки.

Она боролась с желанием потереть большим пальцем руку Эшвина, когда привела его на небольшую расчищенную площадку, где собравшиеся пары уже покачивались в такт музыке.

– Ты когда-нибудь танцевал раньше?

– Нет, – его взгляд скользнул по ближайшим парам, оценивая их позиции, положение рук, как близко они держались по отношению друг к другу. Эшвин повернулся к ней лицом и положил свою свободную руку на ее спину, самым кончиком пальца касаясь обнаженной кожи под рубашкой, и слегка поглаживая ее.

– Это нетрудно, – девушка вздрогнула, обхватив его руками за шею. Он был очень теплым, что составляло шокирующий контраст с нежным ночным ветерком, касавшимся ее спины. – Просто двигайся под музыку.

Другой рукой Эшвин обхватил ее бедро, заставляя двигаться вместе с ним, когда начал мягко покачиваться.

– Все правильно?

Конечно, он двигался непринужденно. Достаточно было проследить за ним, чтобы понять, что Эшвин идеально осознавал и контролировал свое тело. Даже самые обычные движения были поэзией, так почему это могло быть иначе?

– Неплохо, солдат.

На мгновение она подумала, что он улыбнется. Кора почувствовала это, хотя его губы даже не дрогнули.

– Спасибо.

– Отличная работа! – ее нога коснулась Эшвина, и она проглотила ком в горле.

– Это ново.

– Неужели? – Его большой палец снова прикоснулся к нижней части спины девушки.

Ей удалось не вздрогнуть на этот раз, но ее соски напряглись.

– Я не имею в виду большинство наших предыдущих встреч. Во-первых, ты в одежде.

– И я не ранен пулей или ножом. И не избит до полусмерти.

Его взгляд нашел ее. Удержал.

– Это не похоже на мои обычные миссии.

– Что, танцы? Или отсутствие телесных повреждений?

– Все это. Если бы я не встретился с Всадниками, я был бы где-нибудь в безопасном месте, анализируя мой следующий шаг. Пытался бы строить планы. Исследовать. У меня никогда не было времени на… это.

– Ты успел похитить меня однажды.

Она хотела сказать это легкомысленно. Поддразнить, потому что она не обижалась. Человек умирал, и ее вмешательство спасло ему жизнь. В большинстве случаев этого было достаточно. Но как только она выдохнула эти слова, то почувствовала, что под ними скрывается вопрос. Тот, который так и остался без ответа.

Почему я? И почему именно так?

Эшвин напрягся. Его пальцы непроизвольно впились в бедро девушки.

– Ты не должна была знать, что это я.

– Я понимаю.

Кора хотела бы объяснить, как узнала его, когда каким-то образом Эшвин случайно выдал себя, вытаскивая ее из постели посреди ночи. Но объяснений не было. Она просто знала, что это был он.

– Человек, которого ты заставил меня спасти – Эйc Сантана. Кто он тебе?

– Никто.

Хватка Эшвина немного ослабла, и он начал двигаться под музыку снова, но более сдержанно, почти застенчиво.

– Но Лоренцо Круз влюблен в него.

– Я подозревала, что это может быть причиной.

Она смутно помнила Круза по своей стажировке на Базе и позднее, по его службе в военно-полицейских силах. Огромный, как человек-гора, мужчина, который всегда был немного на ножах с другими членами Парламента. Как-то раз после войны она увидела его с Эйсом и поняла, что он – недостающее звено. Единственное, что могло побудить Эшвина спасти незнакомца.

– Это была услуга для старого друга или задание?

– Это было одолжение для коллеги, которое имело жизненно важное значение для моей миссии. Круз мог помочь, помня о своем должке, когда началась война.

Так логично. Так хорошо аргументировано.

– Ты мог бы просто попросить меня.

– Это сделало бы тебя причастной.

Его челюсть напряглась, а губы сжались – редкое проявление эмоций.

– Я сожалею о неприятностях, причиненных тебе. Но причиной, по которой я сделал свой выбор, было желание оградить тебя от возможных последствий.

– Последствий? – Кора едва сдержала смех. Эшвин не имел ни малейшего представления. В течение многих недель она находилась под воздействием адреналина от осознания, что сделала что-то запрещенное и вышла сухой из воды. От радости, что помогла кому-то, потому что она хотела, черт возьми, а не потому что База или город нуждались в спасении актива.

– Я думаю, именно той ночью я впервые поняла, что они не владеют мной. И никогда не владели.

– Да, – сказал он, наконец. – Они никогда не владели тобой. Они тебя не заслуживали.

Ее веселость исчезла, когда Эшвин посмотрел на нее сверху вниз. Его темные глаза плавились от эмоций, которым девушка не могла подобрать названия. Завороженная, она обняла руками его шею, пока ее грудь не прижалась к мощному торсу Эшвина. Если б только Кора могла подобраться поближе, достаточно близко…

– Я бы никогда не поставил тебя под угрозу, – тихо сказал ей Эшвин.

– Я знаю.

Эта мысль, казалось, беспокоила мужчину, точнее, сам факт того, что она может допустить такую возможность, и Кора подавила желание разгладить крошечную морщинку между его бровями.

– Почему нет? Есть вещи и похуже.

– Хуже, чем оказаться в опасности?

– Ммм… – Тонкие пальцы двигались сами по себе, скользя вверх и вниз по стриженому затылку. – Оказаться в одиночестве. Ничего не чувствовать. Прожить всю свою жизнь в безопасной маленькой клетке.

Он резко вдохнул. Крошечный, красноречивый жест. Для Эшвина это могло бы быть эквивалентом стона.

– Первые две вещи никогда меня не беспокоили.

Мужчина приготовился к волне жалости, или, что еще хуже, отторжению. Но Кора по-прежнему смотрела в его глаза, и на этот раз она видела ложь.

Возможно, даже он понимал, что это ложь. Девушка провела большую часть своей карьеры в спорах с администраторами и психологами, которые настаивали, что солдаты Махаи не могут испытывать основные человеческие эмоции. Некоторые из них считали, что Махаи выше таких мелких проблем, что они слишком продвинуты и целеустремленны, чтобы тратить драгоценную энергию и интеллект на несущественные вещи. Другим казалось, что под всем этим поверхностным слоем разума они просто животные, которым понятны только инстинкт самосохранения и выживания.

Правда была и проще, и сложнее.

– Ты сказал, что это не должно тебя беспокоить, – мягко поправила Кора. – Неужели это обязательно делать правдой?

– Нет, – признал он. – Но это практично. Ты же знаешь, что происходит с солдатом Махаи, который позволяет себе стать эмоциональным.

Элайджа. Имя было легендой. Офицеры и психиатры произносили его каждый раз, когда им требовалось защитить необходимость повторной калибровки и фармацевтического контроля. Наихудший сценарий, когда человек покончил с собой из-за своей маниакальности.

Это случилось до нее, но она читала файл. Зацикленность и навязчивые идеи не были чем-то необычным среди солдат Махаи, поэтому информация об Элайдже оказалась лучшим способом узнать об этом. В некотором смысле он был нулевым пациентом. С тех пор психологи Базы тщательно контролировали возрастающие мании – и предпринимали особые меры, чтобы не допустить повторения.

Все началось с его домашнего куратора. Каждому солдату Махаи назначали одного женщину или мужчину, целью которых была нормальная социализация воинов, обучение контактам с людьми. Это была невыполнимая задача для одного человека, даже при самых благоприятных обстоятельствах. Kорa протестовала против такой практики чаще, чем могла вспомнить. У нее даже было несколько официальных выговоров из-за этого.

В то время домашних кураторов часто заменяли, а у Элайджи был один и тот же в течение нескольких месяцев – миловидная брюнетка, чье имя никогда не фигурировало, только личный номер по картотеке. Согласно файлу, Элайджа вынудил ее нарушить протокол, убедил солгать администраторам о его психическом состоянии.

Сплетни, курсирующие среди старших сотрудников, утверждали, что Элайджа и его куратор полюбили друг друга.

– Может быть, Элайджа нисколько не сомневался в своем решении покончить жизнь самоубийством, – прошептала она. – Может, он понял то, что ни один из врачей не сможет понять?

Глаза Эшвина были невероятно темными.

– Что?

Музыка закончилась, и Koрa замерла неподвижно, ее щеки порозовели.

– Иногда тебе просто необходимо ощутить кого-то рядом с собой.

Вокруг них парочки заканчивали танцевать и менялись партнерами. Эшвин не отпускал ее. Его пальцы крепко сдавили нежную кожу, жесткая грудь касалась ее возбужденных сосков. Плечи напряглись под девичьими руками. Он был совершенно неподвижен, но, как сжатая пружина, в любой момент мог взорваться.

– Может быть, это правда, – сказал он, наконец.

Пламя полыхнуло в темных глазах. Девушка хотела остаться в его объятьях, утонуть в них под мерцание звезд.

Вместо этого Кора скользнула руками по шее мужчины и, слегка оттолкнув его, отступила назад.

– Конечно, это правда. Я сейчас Риос, помнишь? Мы всегда говорим правду!

Эшвин по-прежнему не двигался. Не сводил с нее глаз, и сейчас, когда он не удерживал девушку, обжигающий взгляд и сдерживаемая энергия создавали впечатление человека, готового к нападению.

– Никто не говорит правду всегда!

– Я никогда не лгала тебе, Эшвин. – Кора сделала еще один шаг назад, чтобы удержать себя от возвращения в кольцо его рук. – И не стала бы сейчас.

– Я знаю. Ты – исключение из всех правил.

Ничего подобного. Обычно она гордилась своим рационализмом, в конце концов, она же была здесь, смотрела в глаза Эшвину. Если бы Марисела заинтересовалась солдатом Махаи, Koрa обязательно бы остановила ее. База создавала воинов не столь уж бесчувственными. Но они оставались смертельно опасными воинами, которые вели еще более опасную жизнь.

У нее и Эшвина было прошлое, даже если все это происходило, в основном, в ее голове. Если бы она была действительно настолько практична, как думала, то ушла бы прочь. Она не стала бы рисковать своим сердцем.

– Я всего лишь человек, – пробормотала она.

Хрупкая женщина, подверженная ошибкам, и такая же наивная в любви, как и другие.

Дикон

До глубокой ночи вечеринка бушевала под чернильно-черным небом. Дикон сидел на скамье и продолжал наблюдать за людьми.

Ничего особенного на самом деле не происходило: девушки прекрасно проводили время, кокетничая с Всадниками. Всадники заигрывали в ответ. Гидеон тихо разговаривал с Дэл, пока она следила за своими девушками.

Даже Ана была довольна собой, единственная женщина из Всадников. Оказалось, она могла с удовольствием непринужденно болтать с Зиком или радоваться, когда кто-то тащил ее танцевать. Она стояла в одиночестве, источая чувство спокойного умиротворения.

А почему бы и нет? Это было в буквальном смысле ее наследие. Ана была новичком в их отряде, но она выросла с Всадниками, воспитанная отцом, преданным службе больше, чем своему собственному ребенку.

Печально, на самом деле. Он засомневался, что она согласится, поэтому держал язык за зубами, когда подошел и предложил ей свою флягу.

Ана приняла ее и сделала большой глоток.

– Нет настроения танцевать сегодня, босс?

– Я танцевал. – Он сложил руки за спиной. – Дважды.

– Так много, да? – улыбнувшись, она сделала еще один глоток, прежде чем вернуть флягу. – Я собираюсь это исправить.

Он забрал фляжку, потирая большим пальцем теплую сталь.

– Завтра первым делом мы сделаем зачистку Сектора. Бишоп и Луис еще не вернулись из поездки, но мне нужны все остальные. Все. Тогда мы поговорим со всеми жителями сектора. И меня не волнует, пасут они козлов или имеют тысячи слуг, покрывающих всю их еду сусальным золотом. Кто-то должен что-то видеть, даже если они еще не осознают этого.

Ана могла бы наслаждаться, поддразнивая его, но когда речь дошла до дела, она перестала ерничать.

– В одиночку или в паре?

– Парами, – получилось более резко, чем он намеревался. – Я не хочу, чтобы кого-то поймали в одиночку и врасплох.

Она кивнула.

– Мы с Ивэном займемся многоэтажками с утра пораньше. И я проверю контакты моего отца, попрошу их шепнуть словечко.

В свое время, будучи Всадником, ее отец создал обширную сеть осведомителей, которую смело можно было назвать шпионской.

– До тех пор, пока все не в курсе, мы не можем создавать панику.

– Понятно, – она помолчала, потом открыла рот, собираясь что-то еще сказать, но Гидеон отошел от Дэл и направился к ним. Момент был упущен, когда она повернулась, чтобы улыбнуться ему.

– Сэр.

– Ана, – Гидеон деликатно пожал руку, возвращая ей улыбку с искренней нежностью. – Мне нужно пообщаться с Диконом. Окажи мне любезность, пожалуйста, убедись, что Koрa и Марисела вернулись обратно домой, договорились?

– Конечно.

Она кивнула Дикону и направилась в сторону танцующих. Гидеон посмотрел ей вслед, улыбаясь.

– Прогуляемся, Дикон?

Заместитель кивнул. Он ждал момента для приватной беседы весь вечер.

– Я бы хотел кое-что обсудить.

– Я знаю.

Гидеон повернул в сторону дома, и Дикон пошел рядом с ним. Дорожку освещал серебристый лунный свет, оставив позади отблески костра. Когда они отошли достаточно далеко, и музыка затихла до мягких, глухих ударов, Гидеон тихо выдохнул.

– Переворот должен был все упростить, но мы имеем то, что имеем. Все могло бы стать лучше, но от этого не легче.

Ни в малейшей степени, и Дикон понимал это.

– Вы знаете, почему он здесь?

– Лейтенант Малхотра? – удивленно спросил Гидеон. – Никто этого не знает. Держу пари, даже он сам.

Только Гидеон Риос мог философски рассуждать о назревающей катастрофе.

– У него есть приказ внедриться в отряд Всадников, это ясно.

– Похоже на то, – согласился Гидеон. – Я знаю, откуда у меня взялись подозрения. На чем основаны твои?

Для начала, его кишки сжимались от беспокойства каждый раз, когда он смотрел на Эшвина. Но у него были и объективные причины, более определенные.

– Он ведет себя по-домашнему и не подталкивает меня к жестким действиям против дезертиров. Если бы это был кто-то другой, я бы сказал, что он ведет себя вежливо. Я понимаю, что любой вел бы себя так же, чувствуя себя чужим среди нас, и этим можно объяснить его поведение. Но он не просто кто-то. Он Махаи и он доволен на данный момент, – Дикон посмотрел на своего лидера и кивнул. – А это означает, что его реальная миссия идет просто отлично.

– Достаточно откровенно.

Гидеон остановился посередине дороги и повернулся к Дикону.

– Что бы ты сделал с ним на моем месте? Если бы это зависело от тебя?

– Вам не понравится.

– Я спрашиваю. Говори! Вне зависимости, понравится мне это или нет.

– Избавьтесь от него! – ответил Дикон резко. – Бешеный пес все равно опасен, даже если это не его вина.

– А что насчет пса, которого бьют и травят хозяева, и единственное, что ему остается делать, это воевать?

– Зависит от пса, я думаю.