Текст книги "Шантажистка"

Автор книги: Кит А. Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

30

Хорошо, что в такси теперь принимают карточки, поскольку содержимое моего бумажника сводится к одинокой двадцатифунтовой банкноте. Расплачиваюсь с водителем и неохотно добавляю скромные чаевые в благодарность, что не угробил нас по дороге.

Адрес, равно как и точное название дома престарелых нам неизвестны, поэтому я прошу водителя высадить нас в самом начале Адам-стрит. Откуда ж мне было знать, что улица чуть ли не два километра длиной.

– Что ж, просто будем идти, пока не попадется дом престарелых. Вряд ли их здесь несколько.

Клемент вновь бурчит о своих отмороженных яйцах, и поисковую экспедицию мы начинаем, поглубже засунув руки в карманы. Вдоль улицы тянутся разнообразнейшие строения всех без исключения исторических эпох, а студеный воздух весьма скоро насыщается выхлопами едва ползущего в обоих направлениях транспорта.

Я задумываюсь, что мы будем делать, когда найдем дом престарелых. Как и большинство планов до сей поры, детали мы толком не обговаривали.

– Есть предложения, что мы ей скажем? – озвучиваю я свою озабоченность.

– Мы ей ничего не будем говорить. Ты будешь говорить.

– Почему я?

– Потому что у тебя аристократическое произношение и культурные манеры. Сомневаюсь, что старухе придется по душе моя манера.

– Хм, верно. Но что мне у нее спрашивать?

– Да что ж непонятного-то? Спросишь, где Габби и почему она живет в ее квартире.

– А если мы встретим тот же прием, что и в Сандауне?

– Малость ей навешаем.

– Что-что?

– Да шучу. Давай просто посмотрим, что она скажет, а там видно будет.

Опять импровизация на ходу. Уверенность такой подход определенно не вселяет.

– Слушай, Клемент. Может, я опять ною, но у меня ощущение, будто мы хватаемся за соломинку.

– Так и есть.

– Просто замечательно! – вздыхаю я. – Дома ты был настроен более оптимистично. Теперь у меня еще и ощущение, будто меня разыграли.

– Билл, это лишь чутье и ничего другого. Если есть идеи получше, я весь внимание.

Таковых у меня, разумеется, нет, и мое уныние перерастает в полнейшее отчаяние.

– Черт, это же просто нелепо, – начинаю ныть я. – Переться через весь Лондон только из-за того, что так тебе подсказывает чутье.

– Тебе не стоит недооценивать три вещи: обозленных женщин, интуицию и меня.

Насчет первого уж точно не поспоришь. Остается лишь надеяться, что он прав и касательно остального.

Мы бредем дальше, и метров через сто нашим глазам наконец-то предстает объект поисков. «Обитель с садом» представляет собой внушительное строение из кирпича и черепицы, безликое и строгое. Его утилитарный архитектурный стиль вполне подошел бы и библиотеке, и какому-нибудь общественному центру. О назначении здания говорит лишь знак перед подъездной аллеей.

– Прямо как в фильме ужасов, – комментирует Клемент, пока мы направляемся к входу.

При нашем приближении автоматические двери раздвигаются, и нас обдает благодатным потоком теплого воздуха. Проходим через следующие стеклянные двери и оказываемся в вестибюле. Здесь еще даже теплее и отдает дезинфицирующими средствами, едва перебивающими, впрочем, забористую смесь запахов, которые я предпочел бы не распознавать.

Вестибюль просторным не назовешь: регистратура в дальнем конце и пяток стульев. Влево и вправо убегают коридоры. Подхожу к стойке, из-за которой поднимается женщина сорока с небольшим лет в синей форме.

Приступаю к заготовленной лжи – для меня, разумеется, извинительной.

– Доброе утро. Надеюсь, вы сможете мне помочь.

– Доброе утро, – отвечает женщина с явным восточноевропейским акцентом. – Постараюсь.

Выуживаю бумажник и демонстрирую ей парламентское удостоверение.

– Меня зовут Уильям Хаксли, я депутат парламента.

Работница дома престарелых подается вперед и внимательно изучает документ. На какое-то мгновение меня охватывает ужас, что ей уже известно мое имя из газет. К счастью, дама, удовлетворившись, улыбается и любезно осведомляется:

– Вы к нам с проверкой?

– Не совсем. Меня попросили навестить мисс Дуглас Я работаю с членом ее семьи, и мне хотелось бы выяснить, могу ли я как-то улучшить ее положение.

– О, правительство собирается выделить нам побольше средств?

Ах, если бы. Если какая сфера и нуждается в дополнительном финансировании, так это социальная помощь. Но зачем же спускать денежки налогоплательщиков на больных и нуждающихся, когда их можно тратить на бессмысленные ядерные средства устрашения.

– Ничего не могу обещать, но мне хотелось бы поговорить с мисс Дуглас. Это возможно?

Улыбка исчезает с лица женщины, и она указывает на табличку у себя за спиной.

– Прошу прощения, но часы посещения у нас с одиннадцати.

Почти через три часа. Вот только у меня нет столько времени.

– Боюсь, в одиннадцать у меня встреча с премьер-министром, поэтому-то я так рано и приехал.

Ложь дается мне без малейших усилий. Если мне и вправду предстоит сегодня встреча с премьер-министром, подозреваю, таковая будет подразумевать официальное лишение депутатского мандата.

– О, вы знакомы с премьер-министром? – работница явно впечатлена.

– Хм, да. Она мой начальник.

Судя по направленному в никуда взгляду, в голове женщины происходят некие мыслительные процессы.

Наконец, ее внимание вновь сосредотачивается на мне.

– А вы можете попросить премьер-министра побольше нам платить? Лондон – очень дорогой город.

– Попросить могу.

– Точно?

– Ну разумеется.

– Хорошо. Тогда приходите через полчаса. Сейчас у мисс Дуглас процедуры, но чуть позже вы сможете с ней повидаться.

– Спасибо вам большое. Вы еще будете здесь?

– Я здесь всегда, – фыркает женщина. – По много часов в день.

– Хм, да, и как вас зовут?

– Анна.

– Спасибо, Анна. Значит, я вернусь через полчаса.

Смекнув, что убедительное объяснение для своего спутника-гиганта в ретро-одеянии я с ходу не сочинил, Клемент во время моих лживых излиянии благоразумно сидит в сторонке. Когда я направляюсь к дверям, он встает и следует за мной. Заговариваем мы лишь на улице.

– Ну что? – набрасывается великан.

– Мы сможем поговорить с ней через полчаса.

– Здорово. Пойдем пока чайку перехватим.

На Адам-стрит нам попадается замызганная кафешка, Клемента вполне устраивающая. Несмотря на грязный столик и прочее весьма небрежное соблюдение санитарно-гигиенических норм, здесь, по крайней мере, тепло и безлюдно.

Двадцать минут мы потягиваем безвкусный чай и старательно избегаем скользкую тему. Разумеется, в конце концов я не выдерживаю:

– А этот твой голос в голове… Как часто ты его слышишь?

– Да он почти весь год помалкивал. А на прошлой неделе вдруг снова зазвучал. В «Фицджеральде», когда ты в первый раз встречался там со своей Габби. С тех пор я слышу его… Не знаю, раза два в день.

– Так-так… И что он говорит?

– Трудно объяснить, Билл. Он не то чтобы говорит, вот как ты сейчас. Не какими-то там четкими фразами. А типа шепота на ухо, понимаешь?

– Нет, куда мне…

– В детстве в «горячо-холодно» играл?

– Поскольку в семье я был единственным ребенком и друзей у меня не водилось, нет, не играл.

– Но суть игры тебе же известна? Если водящий близко к предмету, который он ищет, ему говорят «горячо», если далеко – «холодно».

– Да, это-то я знаю.

– Вот у меня вроде того и есть. Направления я не знаю, только могу чувствовать, что двигаюсь в верную сторону. Иногда что-то слышу, но смысл улавливаю не всегда.

– Но голос велит тебе помогать мне?

– Вроде того.

– Вроде того? Голос либо говорит, либо нет, как может быть «вроде»?

– Слушай, Билл, по-другому я все равно объяснить не смогу. Понятия не имею, откуда берется этот чертов голос и с какой стати мне нужно тебе помогать. Я просто знаю, что нужно. Но скажу тебе вот что: я вполне мог бы обходиться и без всего этого.

Если не вдаваться в смысл слов великана, звучат они искренне, едва ли не убедительно. Тем не менее в силу специфики моей работы подобная искренность заявлений мне вполне привычна. Если по-настоящему веришь в свою правоту в том или ином вопросе, воспринимаешь ее как непреложную истину. Проще говоря, в этом и заключается суть политики: пытаться убедить остальных, будто твоя версия правды – единственная.

Стало быть, Клемент просто слышит собственную версию правды, являющуюся всего лишь порождением его расколотого сознания.

– А ты знаешь, чей голос с тобой разговаривает?

– Да, блин, откуда?

– Тогда почему ты спрашивал, верующий ли я? При чем здесь это?

Какое-то время великан вертит на столе пустую чашку, либо попросту отмалчиваясь, либо пытаясь наколдовать правдоподобный ответ. Я бы поставил на второе.

– Пожалуй, не стоит об этом.

– Почему?

– Ты не веришь даже в голос у меня в голове, а выложи я тебе всю историю, ты же мигом вызовешь санитаров.

– Что ж, это можно проверить.

– Не, Билл. Не хочу рисковать.

– А как же доверие?

– Доверие тут ни при чем. Мне главное – выполнить работу. А если я вспугну тебя, кранты моей работе. Допустить этого я не могу.

– Значит, для тебя это работа?

– Ага, типа того. Хотя точнее было бы назвать это тестом.

– И что произойдет, если ты его пройдешь?

Клемент смотрит мне в глаза и совершенно бесстрастно отвечает:

– Искупление.

Я отнюдь не специалист по психическим заболеваниям, однако мне становится очевидно, что случай Клемента весьма серьезный. Если бы прямо сейчас я не был занят решением собственных проблем, точно не стал бы тянуть с оказанием ему квалифицированной медицинской помощи.

– Ладно, – неуверенно произношу я вслух. – Пожалуй, пока оставим эту тему.

Великан пожимает плечами и возвращается к своему обычному состоянию.

– Тогда пойдем? Мне нужно перекурить.

Минутой позже мы снова бредем по улице. Клемент знай себе попыхивает сигаретой, будто и не было у нас никакого разговора. Если у него вправду какая-то психическая болезнь, до сегодняшнего утра он прекрасно ее скрывал.

Остается лишь надеяться, что не наступит обострение.

31

Мы возвращаемся в «Обитель с садом» и действительно застаем Анну на своем посту. Первым делом я представляю ей Клемента и объясняю его присутствие:

– Это мистер Клемент. Он сотрудник моей охраны.

– Телохранитель, да? – уточняет женщина.

– Увы, времена нынче неспокойные, поэтому да, он вроде телохранителя.

Анна внимательно разглядывает моего спутника. Уловив ее сомнения, спешу выдать новую ложь:

– Приношу извинения за внешний вид своего коллеги. Общественности ни к чему видеть депутатов парламента в сопровождении охранников, поскольку это может подорвать ощущение безопасности. Вот они и одеваются так, чтобы не выделяться.

Уж не знаю, удалось мне ее убедить, однако она кивает и вручает нам бейджи посетителей.

– Хорошо. Следуйте за мной, пожалуйста.

Мы идем за Анной по коридору мимо пронумерованных дверей, почти как в гостинице. Темно-бежевые стены, линолеум на полу и люминесцентное освещение наводят на мысль, что здесь находятся отнюдь не по собственному выбору.

– Состояние мисс Дуглас не очень хорошее, – сообщает работница дома престарелых. – У нее был тяжелый инсульт.

– Сожалею.

– Говорит мало, двигается и того меньше.

Качаю головой и хмуро кошусь на Клемента. Мне определенно не доставляет удовольствия причинять беспокойство тяжелобольной.

Анна останавливается возле палаты под номером шестнадцать и стучится. Не дожидаясь ответа, приоткрывает дверь и заглядывает внутрь.

– А к вам посетитель, мисс Дуглас. Мужчина из Вестминстера, – произносит она четко и размеренно. – Вы согласны его принять?

После краткой паузы женщина оборачивается и жестом приглашает нас в палату. Мы с Клементом гуськом входим.

Едва лишь я переступаю через порог, меня охватывает желание развернуться и уйти. В кресле возле окна сидит сущий скелет. Седые волосы старухи взъерошены, облачена она, по-видимому, в дешевый казенный халат.

Помимо кресла, тесная палата меблирована оснащенной подъемником койкой, шкафом, двумя пластиковыми стульями для посетителей, комодом и стульчаком. Полоски голубого неба, проглядывающей над кирпичной стеной за единственным окном, совершенно недостаточно, чтобы развеять уныние неизменных темно-бежевых стен и линолеума.

– Мне нужно вернуться на пост, – говорит Анна. – Перед уходом обязательно отметьтесь у меня. И не дольше пятнадцати минут, пожалуйста.

Я машинально киваю и провожаю женщину взглядом, от всей души желая убраться отсюда вместе с ней.

Увы, после ее ухода только и остается, что повернуться к мисс Дуглас.

– Доброе утро! – с деланой бодростью отчеканиваю я.

Старушка таращится на меня своими округлившимися зелеными глазами и издает серию нечленораздельных звуков.

– Простите? Я не совсем понял, – вновь гремлю я, пытаясь подражать размеренной интонации Анны.

– Билл, она не глухая.

– А?

– Не надо так орать.

– Ах, ну да, конечно.

Клемент подтаскивает стулья и ставит их перед мисс Дуглас. Мы усаживаемся, в то время как она продолжает таращиться на меня, как будто это я чудаковатый гигант в шмотках из семидесятых.

– Меня зовут Уильям Хаксли, а это мой помощник, Клемент.

С подвижностью у несчастной и вправду очень плохо. Общаться с нами она пытается, насколько я вижу, взмахами левой руки. Ее нижняя губа неистово дергается, однако заговорить ей не удается.

– Ча-а… – в конце концов изрекает мисс Дуглас.

Я смотрю на Клемента, но тот лишь качает головой.

– Простите?

– Ча… – повторяет она.

– Чаю?

Старуха хмурится и раздраженно машет рукой.

Явно раздосадованная нашей неспособностью понять, она пытается снова, и на этот раз донести у нее получается чуть побольше:

– Ча-а-сс.

Снова смотрю на Клемента, и снова он качает головой. Так продолжаться не может, и я решаю не обращать внимания на попытки старушки что-то нам сообщить и разражаюсь речью:

– Мисс Дуглас, я явился к вам вследствие недавнего взлома компьютерной системы Вестминстерского дворца. Вам совершенно не о чем беспокоиться, просто в ходе расследования всплыл ваш адрес. И я надеялся, что вы сможете ответить на кое-какие вопросы. Вы согласны нам помочь?

Она качает головой, но откуда мне знать, кивок ли это или же непроизвольное движение. Чтобы наш разговор не обернулся бессмысленной тратой времени, чего я опасался с самого начала, предлагаю старушке более действенную систему ответов:

– Мисс Дуглас, вы в состоянии сделать жест большим пальцем? – В качестве примера демонстрирую собственный. – Это будет означать «да». – Затем направляю палец вниз. – А это «нет».

Она медленно показывает своей трясущейся рукой жест согласия.

– Прекрасно. А «нет» вы можете изобразить?

Движение стоит старушке некоторых усилий, однако в конце концов она поворачивает запястье большим пальцем вниз.

– Замечательно. Благодарю.

Наладив элементарную связь, теперь я, по крайней мере, могу задавать кое-какие вопросы.

– Итак. Первый вопрос: знаете ли вы некую Розу Джонс?

Мисс Дуглас разворачивает руку пальцем вверх.

Что ж, вот и объяснение, почему Роза предоставила ее адрес для запроса характеристики.

– Она ваша родственница?

Жест не меняется.

– Племянница?

Большой палец направляется вниз.

– Дочь?

Вверх.

Хм, довольно странно, учитывая то обстоятельство, что фамилии у них разные.

– Прекрасно. Значит, Роза Джонс ваша дочь. С первым вопросом мы покончили. Далее, вам известна женщина по имени Габби?

Нет.

– Быть может, вы знаете ее под именем Габриэлла Дэвис?

Снова нет.

«Вот черт».

Заметив мою досаду, вмешивается Клемент.

– Привет, бабуля. Тебе известно, что в твоей квартире кто-то проживает?

Нет.

Великан откидывается на спинку стула и принимается церемонно поглаживать усы. Понятия не имею, о чем еще спрашивать, и выдавливаю жалкую улыбку. Проходят секунды, и молчание становится уже откровенно тягостным. Я прихожу к прискорбному заключению, что продолжать сей фарс бессмысленно.

– Клемент, думаю, нам следует оставить мисс Дуглас в покое.

Великан, однако, пропускает мое замечание мимо ушей. Опершись локтями на бедра, он подается к старушке и говорит:

– В самом начале ты хотела нам что-то сказать. Это было имя?

Да.

Я поворачиваюсь к Клементу.

– Откуда ты знаешь?

– Просто догадался, – отмахивается он и снова обращается к мисс Дуглас. – Это имя, что ты пыталась сказать. Чарльз?

Да.

– Как у его папаши? – Великан кивает на меня.

Да.

– Погоди-ка, – вмешиваюсь я. – Откуда, черт возьми, ей известно имя моего отца?

– А мне почем знать. Спроси у нее сам.

Озадаченный, я так и поступаю:

– Мисс Дуглас, вы, случайно, не были знакомы с моим отцом?

Снова да.

Тут уж я и вовсе лишаюсь дара речи. И хотя утвердительный ответ старушки вполне объясняет, почему она так смотрела на меня в самом начале встречи, он влечет за собой и уйму новых вопросов. Вот только мне не приходит в голову ни один, требующий простого ответа да или нет.

Вся эта гамма чувств явно отражается на моем лице, поскольку мисс Дуглас оживляется, насколько только это возможно для почти парализованного человека. Издавая нечленораздельные звуки, она машет рукой на комод.

– Там что-то лежит? – уточняю я.

Да.

– Вы хотите, чтобы я посмотрел?

Да.

Я подхожу к комоду и оборачиваюсь к хозяйке палаты. Словно начинающий торговец мебелью указываю на верхний ящик:

– Этот?

Да.

Открываю, хотя понятия не имею, что же мне там искать. На первый взгляд, в ящике только одежда и лежит.

– Кош… – выдавливает мисс Дуглас.

Растерянно разглядываю содержимое ящика, надеясь приметить что-то, связанное с этим звуком. Никаких тебе котиков.

– Кош… Кош!

– Кажется, она толкует про кошелек, – предполагает Клемент. Старушка подтверждает его догадку поднятым пальцем.

Я раздвигаю сложенную одежду и действительно обнаруживаю портмоне из черной кожи.

– Это? – поднимаю я вещь.

Да.

Задвигаю ящик, возвращаюсь на место и кладу кошелек на колени мисс Дуглас. Она пытается открыть здоровой рукой защелку.

– Помочь, бабуля? – галантно осведомляется Клемент.

Пожалуй, мне и самому стоило учесть состояние двигательных способностей старушки, прежде чем отдавать ей портмоне. Клемент открывает замочек и возвращает вещь хозяйке. Я лишь наблюдаю, сгорая от нетерпения узнать, что же она хочет нам показать.

Мисс Дуглас раскрывает кошелек. С одной стороны во внутреннем отделении лежат несколько кредиток, с другой, под прозрачной пластиковой перегородкой, – фотография. Старушка тычет в нее костлявым пальцем.

Мы с великаном подаемся вперед, однако снимок расположен вверх ногами, да еще пластиковое окошко бликует.

– Можно посмотреть? – спрашиваю я.

Большой палец направляется вверх.

Беру портмоне и переворачиваю. Фотография маленькая и от времени уже выцвела, однако реагирую я вовсе не на ее состояние, а на само изображение.

– Боже мой, – вырывается у меня.

– Что это? – интересуется Клемент.

– Хансворт-Холл, – отвечаю я и протягиваю ему кошелек.

– А это кто? – не унимается великан.

На снимке запечатлена женщина средних лет, стоящая на гравийной подъездной дорожке к моему семейному особняку. Фотограф располагался от нее слишком далеко, поскольку лицо получилось недостаточно четким. И все же в нем несомненно угадывается сходство со старушкой, сидящей в каком-то метре от нас.

– Это… это вы? – указываю я на фотографию.

Мисс Дуглас снова поднимает большой палец.

Окончательно сбитый с толку, я внимательно рассматриваю снимок. В голове у меня роится с десяток вопросов – вот только там-то им и суждено остаться, поскольку старушка не в состоянии на них ответить. Мне только и известно, что эта немощная женщина некогда посещала мой фамильный дом и в той или иной степени знала моего отца. А потом, через много лет после этого визита, ее дочь вошла в сговор с моей сестрой, чтобы шантажировать меня. Связаны ли эти события? Если и да, то связь эту выявить практически невозможно.

Под моей спокойной наружностью начинает бурлить токсичная смесь разочарования и раздражения.

И моя улыбка увядает.

– Мисс Дуглас, вы знали, что ваша дочь участвует в шантаже против меня?

Рука у нее бессильно падает на колени, на лице отражается замешательство.

– Билл? Ты что творишь? – шипит Клемент.

– Добиваюсь ответов, – огрызаюсь я. – Вроде как за этим мы сюда и явились?

– Да, но…

Снова поворачиваюсь к мисс Дуглас и продолжаю выплескивать на нее свой гнев.

– Что ж, будем исходить из того, что вы в курсе соучастия Розы. А теперь я хочу знать, где Габби?

Старуха издает нечленораздельный звук и мотает головой.

– Бросьте, мисс Дуглас! – взрываюсь я. – Где она? Или вы тоже в сговоре с ними?

– Билл, остынь, – рокочет Клемент.

– Черта с два!

Подаюсь вперед и пристально смотрю старухе в глаза.

– Я сыт по горло твоей ложью! Как и твоей дочери! Ты ведь знаешь, кто такая Габби, так ведь? Она же жила в твоей квартире, черт побери!

Ее взгляд ничего не выражает, и это окончательно выводит меня из себя. Я вскакиваю и отшвыриваю стул.

– Чертова баба! – тычу я в нее пальцем. – Отвечай на мои вопросы!

– Уильям! – вдруг раздается у меня за спиной окрик. – Прекратите!

Я резко разворачиваюсь. На пороге стоит Роза. Теперь уже бессмысленно скрывать нашу осведомленность о ее соучастии, и моя ярость автоматически обретает новую цель.

– А, добро пожаловать в логово лжи, Роза! Как хорошо, что вы сюда пожаловали!

– Пожалуйста, Уильям, успокойтесь, – заклинает она. – Вы пугаете мою маму.

Сжав кулаки, я делаю шаг к ней. Буквально каждая мышца моего тела напряжена от усилий сдержать гнев.

– Не смей просить меня успокоиться! – рявкаю я. – Не после того, что ты натворила!

Она опускает взгляд и нервно сглатывает. И даже не думает отрицать и защищаться.

– Мне жаль, – шепчет она.

– Ах, тебе жаль?!

Ее жалкие извинения лишь служат искрой для пороховой бочки. Подхожу к Розе, и моя рука словно бы сама по себе вскидывается и устремляется в ее направлении. И хоть я совершенно не отдаю отчет в собственных действиях, женщину я сознательно ни за что бы не ударил. Что подтверждается тем обстоятельством, что кулак мой в конечном итоге впечатывается в оштукатуренную стену в добром метре от лица секретарши. Руку моментально пронзает адская боль.

Я падаю на колени.

Задыхаясь, поднимаю взгляд на Розу и выплескиваю остатки ярости:

– Ты даже не представляешь, как я ненавижу тебя за все, что ты сделала!

В палате воцаряется гробовая тишина. Но вот ее нарушает топот тяжелых ботинок по линолеуму, и надо мной нависает Клемент.

– Все в порядке? – спрашивает он.

Я лишь качаю головой. Мои ощущения в жизни не были так далеки от порядка.

Великан помогает мне подняться на ноги и затем обращается к Розе:

– Если не хочешь, чтобы мы досаждали твоей мамуле, зайди и закрой дверь.

Она безропотно подчиняется.

– Садись, – велит ей Клемент и кивает на свое место.

Женщина устраивается возле матери, и мой товарищ поднимает стул, что я отправил в полет через всю палату, и ставит его перед женщинами.

– Мы с тобой немного покалякаем, – говорит он строго, но спокойно.

Моя секретарша кивает и берет мать за руку. Дав выход ярости, теперь я не нахожу себе места от стыда. Что бы там ни натворила Роза, ее мать – лишь немощный инвалид и точно не заслуживала, чтобы я изливал на нее свой гнев. Сконфуженно отхожу в уголок, предоставив Клементу вести допрос.

– Насколько я понимаю, сейчас ты должна быть на работе, – начинает тот. – Как ты узнала, что мы здесь?

– По телефону Уильяма, – едва слышно произносит Роза. – Я установила на него приложение-трекер.

– Что-что ты сделала? – ахаю я.

– Билл! Не суйся, – отрезает Клемент. – Опять сорвешься.

Я пытаюсь заживо сжечь свою секретаршу взглядом, однако от дальнейших ремарок воздерживаюсь.

– Ответ нам уже известен, но я все равно спрошу. Ты сливала Габби информацию о Билле?

Роза поднимает на великана озадаченный взгляд.

– Ты сливала Габби информацию об Уильяме? – поправляется Клемент.

Ответом служит лишь слабый кивок.

– Так. Теперь, когда мы разобрались с этим, можешь сказать почему?

Молчание.

Меня так и подмывает схватить Розу и вытрясти из нее ответ. Пожалуй, оно и к лучшему, что функции следователя взял на себя великан, поскольку я точно не сдержался бы. Закусываю губу и медленно отсчитываю про себя с десяти до нуля, чтобы хоть немного успокоиться.

– Давай же, девочка, – требует Клемент. – Не такой уж и сложный вопрос. Почему ты сливала информацию сестре Билла?

Мое отчаяние только возрастает, и я снова принимаюсь за обратный отсчет.

– Она… – выдавливает наконец Роза.

Бегут секунды, однако продолжения не следует.

– Что она? – не выдерживает великан. – Давай, говори!

– Она не сестра Уильяма. Она моя сестра.