Текст книги "Шантажистка"

Автор книги: Кит А. Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Можешь продиктовать мне адрес?

Записываю координаты, после чего заверяю Джудит, что непременно разберусь с Розой. Отключаюсь и поворачиваюсь к великану.

– Возможно, нам не придется следить за Розой.

Открываю на телефоне сайт списка избирателей и ввожу адрес в Хаунслоу. Результат появляется практически мгновенно.

– Что-то нарыл? – интересуется Клемент.

– Адрес в Хаунслоу, откуда прислали поддельную характеристику Розы. А я знаю, что она живет в Ислингтоне, так что это не ее.

– И кто же тогда там живет?

– Некая мисс И. Дуглас.

– Ну и кто она такая?

– Понятия не имею, но вдруг у нас получится выйти на Габби и через этот адрес. Она вполне может снимать там жилье, вот Роза и указала его как предыдущее место работы.

Пускай я чересчур обнадеживаю себя, однако данный вариант представляется мне получше слежки за секретаршей по всему городу.

– И что ты предлагаешь? – осведомляется Клемент.

– Думаю, нам нужно поехать в Хаунслоу.

27

Через двадцать минут после ухода из паба мы в очередной раз оказываемся на вокзале Ватерлоо. Расписание сообщает, что до поезда в Хаунслоу нам предстоит как-то убивать время, и мы заглядываем в кофейню «Коста».

– Что будешь, Клемент?

– А? – рассеянно отзывается он. – Чай.

– Тебя что-то беспокоит?

– Не, просто вспоминал, как был здесь в прошлый раз.

– А мне показалось, ты не любитель кофе.

– Так и есть. Меня разок затащил сюда друг.

Парень за прилавком откашливается, привлекая наше внимание. Я заказываю два чая.

– Может, посидим наверху? – предлагаю я.

– Ну уж нет! Я снаружи подожду.

И он исчезает, прежде чем я успеваю поинтересоваться причиной подобной категоричности.

Две минуты спустя выхожу из «Коста» и обнаруживаю великана подпирающим стенку. Протягиваю ему стаканчик и киваю на пустую скамейку:

– Пойдем сядем.

От этого места Клемент не отказывается, и мы вместе устраиваемся на скамейке и какое-то время сидим молча, разглядывая проходящих мимо пассажиров. Суета вокзалов меня неизменно очаровывает. Если я не спешу, то люблю вот так посидеть и понаблюдать за людьми, держащими путь во всевозможных направлениях по всевозможным причинам – повидаться с любимыми, попрощаться с умершими, начать жизнь заново, сбежать. Столько людей, и каждый со своей историей! Я задумываюсь, сколь многие из них отправляются в путешествие с такой же тяжестью на сердце, как у меня.

Вновь вернувшись мыслями к предстоящему поиску, не могу удержаться от удрученного вздоха.

– Знаешь, Клемент, меня по-прежнему здорово беспокоит этот наш план.

– Валяй.

– Что мы будем делать?

– В смысле?

– Если… Когда найдем Габби.

– Это уж как получится.

– В смысле?

– Что произойдет, когда мы ее найдем, зависит не от нас. Только от нее.

– Станем ей угрожать?

– Называй как хочешь, Билл, но если уж ты собрался кого-то шантажировать, будь готов вместе с наградой принять и риск.

– Как раз это-то меня и беспокоит. Габби как будто совершенно ничем не рискует.

– О, рискует, еще как, – убежденно отвечает Клемент.

– И чем же?

Он поворачивается ко мне.

– Вывести меня из себя.

Делаю глоток чая и обдумываю его ответ. Еще неделю назад я с негодованием отверг бы любую угрозу, даже в адрес столь извращенной особы, как Габби. Однако суровые времена требуют суровых мер. Моя сестра не брезгует никакими средствами, и раз уж она предпочитает грязную игру, то с какой стати мне придерживаться благородства? Тем не менее меня всерьез беспокоит, что клементовский подход к возмездию подразумевает физическое насилие.

– Даже не уверен, хочу ли я действительно знать, но ты ведь не собираешься… причинить ей вред, да?

– В моем мире, Билл, мы следуем неписаному правилу: женщин не трогать.

– И как же в этом твоем мире поступают с женщинами вроде Габби?

– У каждого есть слабое место. И мне достаточно поболтать с ней минут пять, чтобы вычислить его.

– Хм, звучит так, будто ты все-таки собираешься причинить ей вред.

– Не-не. Всего лишь собираюсь склонить ее к мысли, будто я могу причинить ей вред. Для убеждения большинства людей этого обычно вполне достаточно.

– А если не сработает?

– Сработает, Билл, сработает.

Пытаюсь представить ситуацию, когда Клемент угрожает мне. Стану ли я оказывать сопротивление? Рискну ли испытать на себе всю мощь его гнева? Пожалуй, только идиот не придаст значения очевидной угрозе, что он собой олицетворяет. А уж Габби кто угодно, но точно не идиотка.

Бросаю взгляд на часы.

– Пятнадцать минут. Может, потихоньку двинем к платформе?

Клемент допивает остатки чая и кивает. Мы поднимаемся, и в этот момент метрах в пяти перед нами проходит какая-то женщина. Она бросает случайный взгляд в нашу сторону, смотрит еще раз и резко останавливается.

– Надо отлить, – вдруг бурчит Клемент.

Прежде чем я успеваю попросить его не затягивать процесс, он исчезает. Я разворачиваюсь и вижу, что незнакомка так и стоит на месте, уставившись вслед Клементу, уже прокладывающему себе путь через толпу в вестибюле. Затем, к моемую немалому удивлению, она крестится, по-прежнему с раскрытым ртом взирая на скопление людей, поглотившее моего спутника.

Я решаю подойти к ней.

– Мадам, вы в порядке?

Она поворачивается ко мне. Щедро нанесенная косметика не в состоянии скрыть ее пенсионный возраст. Тем не менее укладка явно осветленных волос совершенно не подобает ее почтенным годам.

– Что-что, милок? – хрипит старуха. Судя по акценту, родом она из Восточного Лондона.

– Всего лишь хотел удостовериться, что вы в порядке. У вас такой растерянный вид…

– Я… Хм, да, в порядке, милок. Просто… Просто этот твой кореш – ну вылитый мужик, которого я когда-то знавала. Вот малость и струхнула.

Я окончательно заинтригован и теперь не собираюсь отставать от незнакомки. Вдруг что да выведаю про Клемента.

– Так вы его знаете?

– Кого?

– Мужчину, который был со мной.

– Естественно, нет!

– Вы уверены, что это не ваш знакомый?

– Еще как уверена, черт побери, – фыркает старуха.

– Но мой друг на него очень похож.

– Еще как!

– Он весьма… примечательный, правда ведь?

– Во-во, потому-то я и опешила. Подумала, приведение увидела!

– Но это точно не тот человек, которого вы знали?

– Я ходила на его похороны, еще в семидесятых, так что точно.

– О, соболезную вашей утрате.

– Так это уж давно было, милок, но я все равно нет-нет да и вспоминаю его. Какое-то время мы были близки, если ты понимаешь, о чем я.

Древняя блондинка подмигивает, и я внутренне содрогаюсь.

Тем не менее разговор определенно теряет смысл, и у меня нет ни времени, ни терпения продолжать его.

– Что ж, приятно было поболтать.

Она улыбается в ответ, обнажая ряд пожелтевших зубов.

– И мне, милок.

Я разворачиваюсь обратно к скамейке, и в этот момент старуха возводит очи горе и бормочет:

– Благослови тебя Господь, Клемент.

И с этим растворяется в толпе.

Тут уж моя очередь замереть на месте с раскрытым ртом. Именно это я и услышал? Она сказала «Клемент»?

Плюхаюсь обратно на скамейку и пытаюсь осмыслить произошедшее. По логике возможно лишь два объяснения: либо я ослышался, либо, по невероятному стечению обстоятельств, давно уже покойный приятель старухи обладал и внешностью, и именем моего друга-великана. Мысленно принимаюсь перебирать по алфавиту имена на предмет рифмы с «Клемент» – ведь может же, например, вместо «Джим» померещиться «Тим», вдруг и сейчас такая же история случилась. Вот только не могу припомнить ничего даже отдаленно похожего на «Клемент». Пожалуй, я все-таки расслышал верно.

Остается лишь одно объяснение – совпадение.

– Готов?

Это Клемент вернулся из туалета.

– А? Ох, да, готов.

Мы молча шагаем на платформу. Я уже усвоил, что Клемент заговаривает лишь тогда, когда ему есть что сказать. Сам же я пока просто не готов завязывать беседу.

Поезд уже подан под посадку, и мы двигаемся в дальний конец платформы, где, как правило, вагоны заполняются меньше. Усаживаемся друг напротив друга и по-прежнему в молчании дожидаемся отправления.

Как ни стараюсь я выкинуть из головы встречу со старухой, все безрезультатно. И в конце концов не выдерживаю.

– Случайно, не заметил ту женщину, что проходила мимо?

– Это когда?

– Еще в вестибюле, мы только со скамейки встали. Блондинка, лет эдак за семьдесят.

– Не-а.

– А, ну ладно.

Поезд трогается, и после тщательного обдумывания следующей фразы я подступаюсь снова:

– Я поболтал с ней немного, пока ты был в туалете.

– Ну, круто. Телефончик-то взял?

– Да при чем тут это! Она была немного потрясена, и я просто хотел убедиться, что с ней все в порядке.

Великан с шумом выдыхает.

– Слушай, Билл, к чему ты клонишь?

– Она сказала… Сказала, что узнала тебя. То есть подумала, что узнала.

– Рад за нее.

– Как оказалось, она приняла тебя за старого друга, который умер еще в семидесятых.

Клемент пожимает плечами и отворачивается к окошку.

– Я хочу сказать, само по себе это не так уж и странно, да только при расставании она упомянула имя друга. Оказалось, его тоже зовут Клемент, и вот это уже странно.

Снова безразличное пожимание плечами.

– Ну и какова вероятность подобного совпадения, по-твоему? Человек вы глядел практически как ты, да еще у него было то же самое имя, которое нельзя назвать распространенным! Ничего себе совпаденьице, а?

Клемент сокрушенно качает головой.

– Ладно, Билл, ты поймал меня. – Он вскидывает руки в знак притворной капитуляции. – Ее зовут Мэрион, и в свое время между нами кое-что было, а потом я взял и окочурился. А теперь воскрес и хрен знает почему вынужден помогать всяким идиотам решать их проблемы.

Сарказма и раздражения в его тоне достаточно, чтобы я прекратил дальнейшие расспросы.

– Извини, я только рассказал, вот и все.

– Ну да, конечно, – бурчит Клемент. – А какого ответа ты ожидал от меня на подобную чушь?

Хм, и не поспоришь. Вправду, чего я ожидал? Совпадения, какими бы невероятными порой ни казались, происходят каждый божий день. Пожалуй, лучше вовсе сменить тему.

– Если не возражаешь, я хотел бы спросить у тебя кое о чем. Ты так и не уточнил, Клемент – это имя или фамилия?

– Да как тебе угодно. Мне лично пофиг.

– То есть?

– То есть можешь называть меня хоть Клемент, хоть мистер Клемент. Мне совершенно плевать!

Я выбираю третий вариант и замолкаю. Уже сколько разговоров завершилось ничем. Пора бы наконец и сообразить, что больше всего Клемента раздражают вопросы о нем самом.

В последующие полчаса нашего путешествия я предпринимаю пару вялых попыток поболтать на отвлеченные темы, однако мне так и не удается вывести великана из задумчивости.

Наконец, мы прибываем на вокзал Хаунслоу и выходим на улицу. Я достаю телефон и заношу в навигатор сообщенный Джудит адрес.

– Десять минут пешком.

Прежде чем Клемент успевает отозваться, сверху раздается рев реактивных двигателей. Я задираю голову и вижу отчетливый силуэт гигантского «Эйрбас-А380», практически зависшего в крапчатом сером небе. В Хаунслоу располагается самый загруженный лондонский аэропорт, «Хитроу». При всех коммерческих выгодах, это, пожалуй, самое шумное место в стране для проживания.

Я указываю кивком вправо и двигаюсь в заданном направлении. Клемент следует за мной, глядя то под ноги, то на махину в небе. Кажется, современнейший авиалайнер приводит его в такой же восторг, что и старый состав подземки на Уайте. Быть может, Клемент интересуется и поездами, и самолетами? Спрашивать, однако, я не рискую.

Навигатор ведет нас по однообразным улочкам, застроенным замызганными домами блокированной застройки и дешевыми закусочными на любой вкус. Сворачиваем за угол, и нашим глазам предстает вид трех высоток на противоположной стороне оживленной четырехрядной магистрали.

– Сейчас должен быть подземный переход, – указываю я на дорогу. – Похоже, нам к этим высоткам.

Клемент кивает, и через минуту мы спускаемся в тускло освещенный тоннель под магистралью. Въевшаяся вонь мочи и граффити на стенах наглядно напоминают, что меня занесло весьма далеко от собственного заповедного мирка. Без своего устрашающего вида товарища ни за что не сунулся бы в эту дыру.

Не без облегчения покидаем подземный переход, и далее наш путь пролегает по дорожке, с обеих сторон обнесенной низкими бетонными стенами. Трава за ними пробивается лишь местами.

– Может, хватит тебе размахивать этой штуковиной, – кивком указывает великан на мой смартфон.

Мудрый совет. Запоминаю остающиеся триста метров нашего маршрута и прячу телефон в карман.

– Пожалуй, подозрения Джудит не лишены оснований, – замечаю я, когда мы подходим к ближайшей высотке. – Для юридической фирмы место не самое подходящее.

– Тут, думаю, юристы с голоду померли бы.

– Да уж.

Проходим мимо сидящих на стене трех юнцов, все как один в толстовках с капюшоном и мешковатых джинсах. Они мрачно следят за нами, однако ответный угрюмый взгляд Клемента удерживает их тактику запугивания в рамках невнятного бурчания.

Тротуар выводит на узкую дорогу перед тремя высотками, первая из которых прямо перед нами.

– Квартира номер десять, корпус «Деруэнт».

Мы озираемся в поисках указателя с названием корпуса, однако, если такой здесь когда-либо и имелся, теперь от него не осталось и следа. Заглядываем в подъезд, поднимаемся по лестнице и осматриваем площадку. Ожидающая лифт девушка с коляской сообщает нам, что мы ошиблись адресом.

– Не, дядя, – говорит она, – «Деруэнт» следующий, а это «Оруэлл».

Меня так и подмывает спросить, не в честь ли писателя Джорджа Оруэлла названо здание, однако очень сомневаюсь, что юная леди интересуется подобными деталями.

– Спасибо за помощь.

– А сигаретки не найдется?

Клемент угощает ее сигаретой. Девица затягивается и спрашивает у меня:

– А вы, вообще, кто такие? Коллекторы, что ли?

– Нет. Просто поговорить кое с кем надо.

До меня тут же доходит, что мой небрежный ответ звучит гораздо угрожающе, нежели я подразумевал.

– Да мне плевать, даже если и коллекторы. Тут ни у кого ничего нет.

Вслед за данным замечанием обитательница жилища с громким названием поворачивается к лифту и раздраженно стучит по кнопке.

– Опять этот сраный лифт не работает!

– Позвольте нам помочь вам спуститься? – галантно предлагаю я.

Она мерит меня подозрительным взглядом и смотрит на часы.

– Ага, только чтоб без фокусов.

Уж не знаю, на какие фокусы, по ее мнению, мы способны, но Клемент берет коляску и несет вниз. На первом этаже девушка снова смотрит на часы и чертыхается.

– Куда-то опаздываете? – интересуюсь я.

– Да продуктовый банк через пятнадцать минут закрывается.

– Ох.

Снаружи великан осторожно ставит коляску на асфальт узкой дороги. Девушка кивает ему и застегивает куртку, затем молча двигается прочь.

– Подождите! – окликаю я ее.

Она останавливается и оборачивается.

– Чего еще?

Подхожу к ней и достаю из бумажника двадцатку.

– Возьмите, – протягиваю я ей банкноту. – На случай, если не успеете.

Девица быстро оглядывается по сторонам и смотрит на купюру, однако брать не берет.

– Ты ведь не из этих престарелых извращенцев, а? Я таким дерьмом не занимаюсь, дядя. Мне, вон, о парне своем заботиться нужно.

– Нет, я не из этих.

– Так чего ж тогда бабки суешь?

– Мы вас задержали, и это лишь компенсация за ваши хлопоты.

– Я в благотворительности не нуждаюсь.

– Разумеется, не нуждаетесь. Если вам станет легче, можете считать это ссудой. Вернете, когда ваш парень закончит университет.

Впервые с момента нашей встречи на лице девушки появляется подобие улыбки.

– Думаете, он сможет поступить в университет?

– Еще как. Ведь он начинает жизнь с чистого листа.

Она берет банкноту и прячет в карман куртки.

– Спасибо.

Какое-то время я смотрю ей вслед. Статистика, насколько мне известно, ее младенцу отнюдь не благоволит. Вероятность, что он получит высшее образование, от силы десять процентов. И все же она существует.

– Вот уж не думал, что когда-либо увижу подобное, – хрипит Клемент сзади.

– Что увидишь? – оборачиваюсь я.

– Как политик кому-то помогает. Первым будешь.

– Не все из нас нарциссисты, транжирящие государственные средства, – огрызаюсь я. – Некоторые действительно думают о людях.

– Хорошо-хорошо, Билл, только успокойся. Если бы я не считал тебя порядочным, меня бы здесь не было.

Увы, Клемент отнюдь не одинок во мнении, будто мы, политики, совершенно не в курсе проблем обычных людей. Вот только пока пытаешься помочь массам, упускаешь кого-то вроде этой девушки, и от этой проблемы при управлении страной никуда не деться. Но не должны родители пользоваться продуктовыми банками! И меня охватывает стыд, что на деле обстоит совершенно по-другому.

– В чем дело? – спрашивает великан.

– Да ерунда. Просто подумал, что кое-кому из моих коллег не помешало бы сюда наведаться. Тогда, может, и поймут, что не все наслаждаются экономическим процветанием, о котором мы без конца твердим.

– Аминь, – хмыкает Клемент. – Но, кажется, прямо сейчас перед нами стоит другая задача?

Однако мне собственные беды вдруг кажутся не такими уж и существенными. Тем не менее, если я не разберусь с Габби, помочь никому не смогу.

– Тогда идем.

28

Корпус «Деруэнт» – точная копия «Оруэлла», десятая квартира располагается на втором этаже. На лестничной площадке восемь дверей различной степени запущенности. Из квартиры в дальнем конце грохочет нечто, представляющееся ее жильцам музыкой. Хоть сколько-то различимая мелодия отсутствует напрочь, лишь ритмично лупят басы.

Мы встаем бок о бок перед дверью под цифрой десять. Клочок неокрашенного дерева на косяке свидетельствует, что некогда здесь был звонок. Клемент тянется к дверному молотку, однако я вскидываю руку, призывая его не спешить.

– Ну что еще?

– А что мы скажем-то? – полушепотом спрашиваю я.

– Зависит от того, кто откроет.

– А если это окажется мисс Дуглас? Квартира, как-никак, ее.

– Та девчонка подала хорошую идею. Скажем, мол, коллекторы мы, ищем Габби Дэвис.

– Точно, только ее зовут не Габби.

– Как это не Габби?

– Ее имя – Габриэлла, а Габби – это сокращенное.

– Ой, да какая разница!

И с этим он решительно стучит молотком, и мы отступаем от двери на шаг. Проходит несколько секунд, однако внутри квартиры никакого движения. Клемент снова колотит, уже гораздо громче.

– Ее там больше нет! – доносится вдруг чей-то голос.

Мы поворачиваемся и видим, что из двери соседней квартиры справа выглядывает какой-то старик.

– Здравствуйте, – говорю я.

– Мусора, поди? – брюзжит он вместо ответного приветствия.

– Что-что?

– Нет, дед, – вмешивается Клемент. – Просто старые друзья. Оказались поблизости, да и решили проведать.

– Если и друзья, то не очень-то хорошие. – язвит старик.

– Это почему же?

– У нее был инсульт. Вот социальная служба и увезла ее, еще летом.

– А в каком месяце?

Сосед скребет щетинистый подбородок.

– Дай-ка подумать. Наверное, в начале июля, потому что в конце месяца я ложился на неделю в больницу, а ее забрали еще до этого.

– Ясно. А куда ее увезли, случайно, не в курсе?

– Да в дом престарелых на Адам-стрит, куда же еще! Лично я предпочел бы помереть дома в куче собственного дерьма, чем в одном из этих мест.

– Ну, дед, ты даешь! Не видел, никто к ней потом не заглядывал?

Старик снова с подозрением щурится на Клемента.

– А ты точно не фараон?

– Да разве ж я похож на фараона?

– Ты-то нет, а вот твой кореш, пожалуй, и похож.

– Поверь мне, он тоже не из этих, – заверяет его великан.

– Не выношу я этих дрочил, – не унимается старик. – Когда надо, их и близко нет, а когда не надо, продыху не дают!

– И не говори! – соглашается Клемент. – Но раз уж мы не из полиции, не скажешь, заметил кого тут?

– Да не, не видел ни души. Но вот шуметь шумели, это я слышал, так что кто-то приходил. Может, ее семейка грызлась за барахло, то еще ворье.

– И когда в последний раз шумели?

– Да кто ж его знает, здесь же сутками напролет гам стоит. Может, несколько дней назад.

– Ясно. Ну, спасибо, дружище.

Старик и Клемент обмениваются кивками, и брюзгливый пенсионер скрывается в своем жилище.

– Интересно, – бормочет великан.

– Вот как? По мне, так мы лишились единственной ниточки к Габби.

Следует привычное поглаживание усов.

– Говоришь, отсюда отсылали письмо?

– Ну да. С характеристикой Розы.

– И когда?

– Недель восемь-девять назад.

– Стало быть, в августе?

Тут до меня доходит, к чему клонит Клемент.

– А, точно. Выходит, кто-то получил запрос и отправил рекомендательное письмо через два месяца после того, как эту мисс Дуглас переселили в дом престарелых.

– Вот-вот. А кто мог наведываться сюда несколько дней назад?

– Возможно, Роза.

– Почему ты так думаешь?

– Может, как старик и сказал, потихоньку разбирается с вещами. Не сомневаюсь, местному совету не терпится заполучить свою собственность обратно.

Клемент подходит к большому окну слева от двери и пытается заглянуть внутрь.

– Там кухня, но за сеткой хрен что разберешь.

– Так что будем делать?

– Почему бы не пошарить в квартире? Вдруг найдем какую ниточку к Габби.

– И как же мы войдем без ключа?

Великан возвращается к двери и дергает за ручку.

– Замок тут не шибко надежный. Двинуть посильнее, защелка и отскочит.

– Ни в коем случае, – отчеканиваю я. – Никаких взломов!

– Да как хочешь. Тогда просто возвращаемся назад и до пятницы сидим на задницах ровно.

– Я вовсе не собираюсь опускать руки. Просто мне еще не хватало оказаться замешанным в преступлении.

– Ну да. Значит, шпилить собственную сестру теперь законно?

– Кажется, мы договорились больше не поднимать эту тему?

– Лично я ни о чем не договаривался.

Ситуация патовая. Тем не менее стоять здесь и ничего не делать лишь означает терять драгоценное время. Стало быть, либо мы уходим, либо я разрешаю Клементу вломиться в квартиру – вдруг найдется что-нибудь оправдывающее наше преступление.

Отказаться от надежды или же предпочесть смутную?

– Хорошо, приступай. Только постарайся не шуметь.

Великан не заставляет себя упрашивать и примеряется плечом к двери над ручкой. Быстро оглядывается по сторонам на предмет нежелательных свидетелей и затем всей массой обрушивается на преграду. Хлипкий замок не имеет никаких шансов против его туши, и дверь распахивается.

– Живо! – бросает он и устремляется внутрь.

Нервно озираюсь и бросаюсь следом. Когда мы оба оказываемся в прихожей, Клемент закрывает дверь и возится с перекошенным замком.

– Черт, малость накрылся, – бурчит он. – Но вроде как еще держит.

Пожалуй, остается лишь радоваться, что после такого удара дверь по-прежнему висит на петлях, а не лежит посреди прихожей. В идеале, естественно, было бы вообще не оставлять следов вторжения, но испорченный замок представляется вполне приемлемой жертвой.

– Просматриваем комнату за комнатой, – шепчет Клемент.

Я киваю, и мы заходим в первую дверь слева.

На кухне ничего интересного, но в холодильнике обнаруживается пакет молока и несколько упаковок с готовыми блюдами. Проверяю срок годности молока.

– Куплено буквально на днях. Еще три дня можно пить.

– Кто-то сюда явно наведывается, – заключает мой подельник.

Лично я по-прежнему считаю, что это Роза. С ее-то полной занятостью времени разбираться с квартирой у нее только и остается, что по вечерам да на выходных, так что запас еды выглядит вполне логично.

Мы принимаемся методично обшаривать буфет и ящики стола, однако ничего предосудительного не попадается, равно как и каких-либо указаний, кто же обеспечил себя провизией.

Покончив с кухней, переходим в помещение напротив. На кромке ванны стоят три пластиковые бутылочки: шампунь, кондиционер и гель для душа. Их наличие тоже ничего не проясняет, однако Клемент догадывается проверить полотенце на сушилке возле раковины.

– Еще не высохло.

Новое доказательство использования квартиры, увы, не приближает нас к установлению личности.

Мы возвращаемся в прихожую. Остается еще две комнаты, и Клемент решает взяться за ту, что слева. Послушно следую за ним. Это гостиная, и меблировка здесь сводится к заляпанному журнальному столику, истертому дивану, раздвижному обеденному столу с парой кресел да серванту со стареньким телевизором. На стене висит несколько картин, однако какие-либо личные вещи в комнате совершенно отсутствуют.

– Не густо, – констатирую я.

– Ты еще моей комнаты не видел, – отзывается Клемент. – По сравнению с моей хибарой это чертов «Риц».

В серванте пусто, в гостиной нет ничего, заслуживающего внимания. Остается последняя комната, и через прихожую мы переходим в спальню.

Буквально на пороге я ощущаю знакомый аромат: пачули.

– Клемент, чуешь запах?

– Духов, что ли?

– Да, и, если не ошибаюсь, именно такими пользуется Габби.

Мебели здесь еще меньше, чем в предыдущей комнате. Незаправленная двуспальная кровать с тумбочкой, комод и стенной шкаф Я подхожу к гардеробу, и аромат пачули усиливается.

Открываю одну дверцу, и моим глазам предстает с десяток нарядов на вешалке. В следующую секунду я обнаруживаю среди них синий деловой костюм и белую блузку-безрукавку.

– Это ее одежда!

– Ты уверен?

– На ней был этот костюм и блузка в… В ту ночь. Так что уверен. – Я поворачиваюсь к Клементу. – Похоже, мы обнаружили ее логово.

На протяжении десяти последующих минут мы лихорадочно обшариваем комнату. Заглядываем в каждый уголок, роемся в карманах развешанной одежды и даже переворачиваем матрас.

И не находим никаких ниточек к жизни Габби за пределами квартиры.

– И что теперь? – раздраженно вопрошаю я.

– Она явно живет здесь, так что нужно всего лишь подождать ее возвращения.

Мне не очень по душе ошиваться здесь, быть может, несколько часов. Тем не менее мысль о том, как Габби входит и обнаруживает нас, доставляет мне огромное удовольствие. Ради этого, пожалуй, стоит потомиться. Так и вижу ее лицо, когда познакомлю ее с Клементом.

– Что ж, тогда устраиваемся поудобнее.

Мы решаем обосноваться в спальне. По прикидке великана, если сидеть на полу слева от двери, нас не будет заметно даже после ее открытия. А когда Габби войдет в комнату и наконец-то увидит нас, мы вскочим и перекроем ей единственный путь к бегству.

Итак, ловушка расставлена. Остается лишь ждать.

И ждать, и ждать.

Мы по очереди встаем и прохаживаемся по комнате. Спина и задница ноют, а музыка от соседей и вовсе превращается в пытку. В довершение еще и солнце садится, и спальню заливает желтым светом фонарей на улице. Недостаток света, впрочем, не самая большая проблема.

– Надо было одеться потеплее, – сетую я.

– Да, прохладно.

В тысячный раз смотрю на часы. Не знай я точно, готов был бы поклясться, что они остановились, так мучительно медленно двигается по циферблату минутная стрелка.

– Как думаешь, она работает где-нибудь? – спрашиваю я у Клемента.

– Без понятия, а что?

– Если работает, уже почти полшестого, так что, возможно, уже направляется домой.

– Будем надеяться, что она не сиделкой работает. Мы не можем куковать тут всю ночь.

– Очень сомневаюсь, что уход за больными по ее части.

Такими циклами мы и продолжаем свое бдение: поболтаем ни о чем несколько минут, а затем подолгу молчим. Несмотря на скуку и падение температуры, великан не жалуется. У меня вообще складывается впечатление, что ждать и ничего не делать ему не привыкать.

– Клемент, тебе не обязательно отвечать, но ты в тюрьме, часом, не сидел?

– С чего ты так решил?

– Да просто подумал, что при твоем роде занятий вероятность этого велика.

– А как насчет твоего рода занятий?

– Хм.

– Но, раз уж ты спросил, нет, не сидел.

– И еще тебя как будто вполне устраивает ждать вот так и ничего не делать. Что до меня, я уже выть готов.

– Видишь ли, там, откуда я явился, ничегонеделание, считай, единственное занятие.

– А я думал, ты из Лондона.

– Из Лондона. Да только… Ладно, забудь.

– Ну пожалуйста, Клемент, – принимаюсь я упрашивать. – Мне правда интересно!

– Нет, Билл, нет. Последний человек, которому я рассказал, решил, будто я слетел с катушек. Пытался свести меня с мозгоправом, так что больше я этой ошибки не повторю.

– Да какой же ты ненормальный?

Он поворачивается ко мне. Если кому-то могло показаться, будто при дневном свете он выглядит недостаточно зловеще, то теперь желтый свет фонарей отбрасывает на его черты жуткую тень, придавая ему и вовсе едва ли не демонический вид.

– Оставь, говорю.

Я послушно смолкаю.

Проходит еще час, безжалостно опровергая мое предположение о возможном возвращении Габби по завершении рабочего дня. Становится так холодно, что я различаю пар изо рта, и вкупе с угнетающим мраком данное обстоятельство быстро наполняет меня отчаянием.

– Сколько еще будем ждать?

– А сколько времени?

– Почти семь.

– Еще пару часиков.

Пожалуй, такому ответу я предпочел бы удар по лицу. Тяжко вздыхаю и поднимаюсь.

– Если будем торчать здесь еще два часа, мне нужно согреться. Я и так уже пальцев не чувствую.

Подхожу к кровати и стягиваю одеяло. На ощупь оно как будто сырое, но, может, всего лишь так промерзло. Усаживаюсь у стены в полуметре от Клемента.

– Хочешь накрыться?

– Вообще-то, не очень, но поскольку яйца у меня превратились в замороженную картошку, наверно, стоит.

Он накрывается одним концом одеяла, я – другим. Мне даже удается немного закутаться.

Так мы и сидим в темноте под отсыревшим одеялом, словно уставшие друг от друга супруги, только и мечтающие, что оказаться где-нибудь подальше отсюда. Утешает лишь то, что переохлаждение нам больше не грозит.

Теперь мне остается бороться лишь со скукой и голодом. Какое-то время я размышляю, не слямзить ли из холодильника упаковку с готовым блюдом, однако верх берут опасения, что Габби может внезапно вернуться и заметить свет из микроволновки.

Поскольку одолеть голод не получается, решаю бороться хотя бы со скукой.

– Можно спросить тебя кое о чем, Клемент?

– Если хочешь придвинуться поближе, то пошел на хрен.

– Не, меня вполне устраивает как есть, спасибо. Я хотел спросить, какие у тебя планы?

– Планы?

– Ну да, когда все закончится. Собираешься продолжать работать у Фрэнка в обозримом будущем?

– «Обозримое будущее», – фыркает великан. – Туфта какая-то, а не выражение!

– Почему?

– А ты разве «обозревал», что вляпаешься в историю с сестрой? Не показало тебе этого «обозримое будущее»?

– Разумеется, нет. Но кое-что в своей жизни мы все-таки можем предвидеть с определенной степенью уверенности.

Клемент качает головой.

– Можно быть уверенным только в одном, Билл.

– И в чем же?

– Когда за тобой явится старуха с косой, ты останешься с ней один на один, а все эти планы ничего не будут стоить.

– Ну, спасибо тебе, Клемент, – огрызаюсь я. – Именно в таком ободрении я и нуждался.

– Вовсе и не собирался тебя ободрять. Просто говорю, что людям не мешало бы помнить об этом. А пытаться предвидеть, что произойдет на следующей неделе, в следующем месяце или году, – это все чушь собачья.

– И вот так ты и живешь? Одним моментом?

– Да, когда-то так и жил, – задумчиво отзывается великан. – А сейчас я просто… существую.