Текст книги "Шантажистка"

Автор книги: Кит А. Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

25

Утренний поезд на Лондон катит по сельским районам Гэмпшира. Чтобы отвлечься от предстоящего мне этим утром, открываю приложение прогноза погоды на смартфоне. День обещан холодный и пасмурный. Вполне уместно.

Крупные станции еще только впереди, потому в вагоне относительно безлюдно. Думаю, во время возвращения Клемента в Лондон в субботу днем было так же спокойно. Как ни грустно признать, но я был разочарован, когда он отклонил мое предложение остаться на выходные. Наверное, пообещал Фрэнку поработать вечером в пабе. Как бы то ни было, я остался вариться в собственном соку одиночества. При всей чудаковатости, склонности к насилию и ужасающем метеоризме, на данный момент только его я и могу считать другом и союзником.

Поскольку заняться было нечем, чтобы не забивать голову мыслями о понедельнике, почти все выходные я либо дрыхнул, либо возился в саду. Как правило, вечером по субботам я наведываюсь в деревенский паб, однако на этот раз мне претили и праздная болтовня с местными, и алкоголь. Сегодня утром, впрочем, глоток-другой бренди пришелся бы весьма кстати, исключительно для храбрости.

Поезд продолжает бежать вперед, делает остановки в Саутгемптоне и Уинчестере. Горстка пассажиров сходит, однако их сменяет несравнимо большее количество новых, что неизбежно приводит к остервенелой игре в «музыкальные стулья». В конце концов все места заняты, и несколько десятков бедолаг вынуждены стоять в проходе. И с этими лучше не встречаться взглядом, когда они раздосадованно смотрят на сидящих везунчиков.

Но вот гэмпширская сельская идиллия далеко позади, и мы прибываем на станцию Клэпхем-Джанкшен. Тревога моя возрастает до такой степени, что мне уже не до городских пейзажей, и я в тысячный раз перебираю план предстоящих действий. Беспокоит меня не столько его исполнение, сколько необходимость притворяться, будто моя доверенная секретарша не состоит в сговоре с моей сестрой с целью погубить меня. Пока я еще допускаю, что Габби шантажирует Розу, однако на данный момент причина предательства не столь существенна. Возможно, если все пойдет согласно разработанному плану, мне удастся установить ее мотивы. До той же поры придется считать Розу добровольной соучастницей, и это причиняет мне боль.

Погруженный в раздумья, я даже не замечаю, как пролетает заключительный этап поездки. Внезапно за окном возникает платформа вокзала Ватерлоо, и мои попутчики устремляются к дверям. Я сижу, желая оттянуть неизбежное еще хотя бы на несколько минут. Ах, если бы можно было сидеть вот так весь день и притворяться, будто моя жизнь такая же прозаичная, как и ровно неделю назад, когда я точно так же прибыл на вокзал!

Если бы.

Когда в вагоне остаются одни лишь злостные копуши, я поднимаюсь и бросаю взгляд на часы: четверть девятого. В кои-то веки поезд прибыл вовремя, и уже меньше чем через пятнадцать минут я окажусь в одной комнате с Розой.

Покидаю вагон, напоминая себе, что удача сопутствует храбрости. Чтобы не лишиться первого, мне нужно набраться второго.

Спустя минуту я вливаюсь в бурлящий людской поток, столь типичный для вокзала Ватерлоо в часы пик. Здесь не место кротким. О хороших манерах и терпении здесь вообще лучше позабыть. Направляюсь ко входу подземки, где меня мгновенно поглощает спрессованная толпа пассажиров.

После изнурительного шарканья к платформе и короткой поездки вагон наконец-то извергает меня на станции «Вестминстер».

У прохода к Вестминстерскому дворцу нервы у меня уже на пределе. Я столь сосредоточен на предстоящей роли, что совершенно забываю привычно кивнуть скучающему полицейскому. Впрочем, сомневаюсь, что он сильно расстроился.

К своему невероятному облегчению, в офис я прибываю раньше Розы. По крайней мере, успеваю устроиться за столом и изобразить занятость, как в обычное понедельничное утро. Когда Роза приготовит чай и мы займемся разбором предстоящих на день дел, как раз и наступит момент приведения клементовского плана в действие. И именно в этот момент я и могу все запороть, если не сумею взять себя в руки.

Раскрываю первую попавшуюся папку и таращусь на страницу отчета. По отдельности слова как будто понятны, однако сложить их вместе никак не получается. Тем не менее продолжаю созерцать текст. Летят секунды, и меня мутит все сильнее.

– Доброе утро, Уильям.

– Доброе утро, – хрипло отзываюсь я. Во рту совсем пересохло.

Роза с улыбкой снимает пальто.

– Похоже, кое-кому не помешает чашка чая.

Не дожидаясь ответа, она направляется на кухню. Смотрю ей вслед, на ее плавно покачивающиеся бедра. Соблазнительную фигуру подчеркивает облегающий дамский костюм. Ах, моя прекрасная лгунья.

А потом просто смотрю в пустоту и в который раз убеждаю себя, что план Клемента – единственный способ выбраться из заварухи. Раскрытие наших козырей сейчас неизбежно подтолкнет Габби к наихудшей развязке, когда описание моих выходок перекочует с восьмой страницы газеты на передовицу. Я едва ли не физически ощущаю его присутствие в кабинете: он уговаривает меня успокоиться и неукоснительно следовать плану. Помимо прочего, мне очень и очень не хотелось бы сообщить ему, что операция мною провалена. Сомневаюсь, что он умеет хорошо воспринимать плохие вести.

– Как, готовы к обсуждению распорядка? – осведомляется Роза и ставит передо мной чашку чая.

«Уильям, это просто обычное утро понедельника!»

– Да, конечно, – отзываюсь я. – И спасибо за чай.

Женщина отходит к своему рабочему месту и возвращается с блокнотом. По обыкновению усаживается на стул перед моим столом и закидывает ногу на ногу.

Вот оно.

– Роза, возможно, сегодня нам придется кое-что поменять местами.

– Как скажете.

– В девять у меня встреча с Фионой Хьюитт.

Секретарша просматривает органайзер на своем смартфоне и вскидывает брови:

– У меня этого не отмечено.

– Потому что она позвонила мне на выходных. Ей необходимо кое-что обсудить со мной. По-видимому, хочет закрыть дело о… том неприятном эпизоде на прошлой неделе.

– Поняла.

– И пока я буду у Фионы, попрошу вас заняться парой неотложных вещей для меня.

– Конечно.

– Во-первых, свяжитесь с моим агентом по недвижимости в Гэмпшире и узнайте, готовы ли мои съемщики продлить договор об аренде Хансворт-Холла на прежних условиях.

«Роза, пожалуйста, просто прими задание без всяких споров!»

Женщина, однако, озабоченно нахмуривается.

– Но мы же договорились, что я улажу вопрос аренды?

Ее несговорчивость подтверждает мои страхи.

– Все верно, однако обстоятельства изменились.

– И как же они изменились?

– При всем уважении, Роза, это касается лишь меня одного.

Она заливается румянцем, во взгляде вспыхивает негодование.

– Вы считаете, что я не справлюсь?

– Нет. Просто хочу знать, желают ли жильцы продлевать аренду, – твердо отвечаю я. – Оставляю за собой возможность выбора.

– Но, Уильям…

– Роза, это не обсуждается.

Беру чашку и принимаюсь потягивать чай в надежде, что секретарша уловит намек. Наши взгляды случайно встречаются. Выражение ее лица, равно как и поза, свидетельствуют о внутренней напряженности, однако не до той степени, чтобы можно было говорить о гневе. Роза определенно нервничает, но точно не злится.

Ставлю чашку на стол.

– А когда покончите с этим, свяжитесь с каким-нибудь риелтором в Блэкфрайарсе и договоритесь об оценке моей квартиры.

Не высматривай я изобличающие признаки, быть может, даже и не заметил бы, как Роза самую малость прищурилась.

– Неужто переезжаете? – интересуется секретарша, гораздо спокойнее, чем я ожидал.

– Возможно.

– Но зачем? У вашей квартиры такое удобное расположение, для работы просто идеальное.

– Знаю, но я вовсе не собираюсь заседать в парламенте до конца своих дней. Кроме того, глупо вкладывать все деньги в недвижимость, когда им можно найти достойное применение.

– Достойное применение? – Теперь Роза явно озадачена.

– Подумываю вложиться в благотворительное предприятие. А пока квартиру можно и снимать.

Она молчит, поскольку не может воспротивиться моей затее, не выдав себя. Покончив с ложью, я озабоченно смотрю на часы.

– Займитесь, пожалуйста, этими вопросами, а с остальными мы разберемся, когда я вернусь от Фионы.

Прежде чем Роза успевает спросит что-либо еще, встаю и поспешно допиваю чай.

– Буду через полчаса.

И с этим покидаю офис. Наживка заброшена, и мне остается только ждать.

По пути в кабинет парламентского уполномоченного по этике меня переполняют облегчение и разочарование. Меня радует, что первая часть нашего с Клементом плана прошла, по-видимому, без сучка и задоринки, но вот реакция Розы окончательно развеяла какие-либо сомнения в ее причастности. Задумываюсь о мотивах, и произвожу несложный подсчет: примерно семь миллионов фунтов стерлингов. Крайне сомнительно, что Габби пообещала ей половину, но даже и без подобной щедрости достаточно, чтобы сделать Розу миллионершей. Навряд ли ее интерес кроется в чем-то другом, кроме денег.

В офисе Фионы секретарша немедленно пропускает меня в ее кабинет.

– Доброе утро, Уильям. Присаживайся, пожалуйста.

В последний раз я представал перед Фионой, чтобы посмотреть порнографическое видео с главной мужской ролью в собственном исполнении. Несколько утешает, что сегодняшняя встреча хуже предыдущей уж точно быть не может.

Женщина просит подождать, поскольку ей необходимо закончить важное электронное письмо. Я киваю и наблюдаю, как ее пальцы яростно стучат по клавиатуре. Что бы она там ни печатала, от эмоций на ее и без того морщинистом лбу собираются глубокие складки. Фиона старше меня от силы лет на шесть, однако ответственная должность преждевременно состарила ее на все десять. И у меня внезапно появляется тревожное чувство, что, возможно, смотрю я на Духа будущих Святок из «Рождественской песни» Диккенса.

– Еще раз извини, Уильям.

– Нет мира нечестивым? – цитирую я Исайю.

– Вроде того, – отзывается она с вымученной улыбкой. – И я, похоже, худшая из нечестивых.

Вид у нее совершенно разбитый, какой наверняка был у меня в субботу утром.

– Фиона, ты в порядке? Я могу заглянуть и попозже, если сейчас неподходящее время.

– Честно говоря, подходящего времени никогда нет, так что приходится довольствоваться имеющимся.

– Хорошо. Раз ты уверена…

Женщина кивает и открывает папку перед собой.

– Итак, мы говорили о той статье в газете, если не ошибаюсь.

– Совершенно верно.

– Если тебя это утешит, особого резонанса она не вызвала. Я получила несколько электронных писем от оппозиционных кандидатов – обычное напускное возмущение, реакция вполне ожидаемая. В остальном же твоя не столь уж и захватывающая история, похоже, умерла вполне заслуженной смертью. Должна заметить, тебе очень повезло: подобные вещи имеют вредную привычку приводить к обострениям.

«Ах, Фиона, если б ты только знала».

– Что ж, рад слышать.

– И все же, – продолжает она, – мне очень хотелось бы надеяться, что второго пришествия не грянет. Есть что-либо еще, что я должна знать?

Я смущенно ерзаю на стуле.

– Ты должна знать лишь то, что ситуация под контролем.

– В смысле?

– В смысле, я ею занимаюсь. Ограничусь лишь замечанием, что кое-кто имеет на меня большой зуб, однако я уверен, что вскорости мы уладим это.

– Прекрасно. Я доверяю тебе, Уильям, так что, пожалуйста, не давай мне повода пожалеть об этом.

– Обещаю, что сделаю все от меня зависящее.

Явно удовлетворенная. Фиона черкает пару строк и закрывает папку.

– Что ж, свои обязанности я выполнила. Открыла дело, и теперь оно закрыто. Будем надеяться, на этом все и закончится.

Всего лишь пластырь на зияющую рану, но хоть одной проблемой меньше. Бросаю украдкой взгляд на часы и уже готовлюсь прощаться, однако Фиона продолжает:

– Однако больше меня волнует другая тема.

– Ах, это.

– Да, это. Ты серьезно думаешь сложить депутатские полномочия?

– Думаю? Да. Серьезно? Пока не уверен.

Она подается вперед, опершись локтями на стол.

– Хочешь совет?

– Я всегда ценю твои советы, и ты знаешь это.

Взгляд ее некогда лучезарных глаз встречается с моим.

– Уходи, Уильям, уходи.

Такого я от нее совершенно не ожидал.

– Вот как? Ты разве не должна отговаривать меня от отставки?

– А ты этого хочешь?

– Хм… Даже не знаю.

– Посмотри на меня. Вот что тебя ожидает, если не смоешься, пока еще относительно молод.

– Не понимаю. Ты же достигла крайне ответственного поста. У тебя есть уважение, власть, видная карьера!

– Все так, но знаешь, чего у меня нет?

Я качаю головой.

– Жизни, черт ее побери.

Признание словно бы старит женщину еще на несколько лет.

– Чтобы заполучить этот кабинет, – продолжает она, – я пожертвовала отношениями, браком, детьми, семьей. И знаешь, что ожидает меня на пенсии?

– Солидная пенсия? – острю я, чтобы хоть немного смягчить ее мрачный настрой.

– Да, солидная пенсия, которую я смогу потратить на меблировку пустого дома. Или на ужин в одиночестве в лучших ресторанах. Или на путешествия по свету в одноместных номерах.

Она протягивает руку и сжимает мне ладонь.

– Тебе ни за что не стать как твой отец – и я говорю это в положительном смысле, – но у тебя еще есть время, чтобы стать Уильямом Хаксли. Даже при малейшем подозрении, что тебе здесь не по душе, пожалуйста, не совершай моей ошибки. Уходи, пока можешь.

Нечасто мне доводится слышать, как в здании британского парламента говорят совершенно искренне. И сейчас как раз один из таких случаев.

– Пузырьки в «Вестминстерском пузыре», – отвечаю я. – Не знал, Фиона, что ты столь несчастна в своей жизни.

Женщина выдавливает улыбку.

– Я сделала выбор, и теперь мне с ним жить. Прости, что тебе пришлось все это выслушать, но каким бы я была тебе другом, если бы не призналась в настоящих чувствах? И я вовсе не ищу сочувствия. Просто хотела поделиться.

– И я ценю это, Фиона. Но неужели для тебя уже поздно?

– Увы, да. Я уже прошла точку невозврата, и теперь остается только продолжать корячиться на Вестминстерском конвейере. Но вот у тебя выбор еще есть.

Несомненно, Фиона права, и мне следует призадуматься о жизни вне Вестминстерского дворца. Однако проблема в том, что выбор у меня останется лишь в том случае, если я не спасую перед трудностями, по-прежнему поджидающими меня за дверью этого кабинета.

– Как всегда, я очень признателен тебе за искренний совет.

Мы оба встаем, и когда я собираюсь обменяться с Фионой рукопожатием, она вдруг обходит вокруг стола и обнимает меня.

– Ты хороший человек, Уильям, – шепчет женщина мне на ухо. – Слишком хороший для этого места.

Оставляю ее заниматься своими не завидными проблемами и пускаюсь в обратный путь по коридорам. Проверяю телефон. Если гипотеза Клемента верна, обязательно должно появиться сообщение от Габби. К моему облегчению, так и есть. Теперь-то, каким бы ни оказалось его содержание, соучастие Розы неопровержимо доказано.

Что ж, надеюсь, мы не перегнули палку.

Я останавливаюсь, делаю глубокий вздох, и читаю послание.

26

Надо отдать Габби должное, она сразу переходит к делу:

Перезвони в течение часа, или в газете все узнают.

Как раз то, что нужно. Должен признать, во время обсуждения плана с Клементом я высказывал опасения, что затея слишком рискованная. Переданная через Розу дезинформация, будто я намереваюсь продлить аренду Хансворт-Холла и даже подумываю о продаже квартиры, могла подтолкнуть Габби к крайностям, а вовсе не выманить ее из норы, что нам так необходимо. Однако он, судя по всему, оказался прав.

Укрываюсь в мужском туалете и удостоверяюсь, что в кабинках пусто. Затем набираю номер Габби.

– Доброе утро, братец.

– Чего ты хочешь, Габби?

– Я скажу тебе, чего я не хочу. Не хочу, чтобы меня водили за нос.

Обвинение, пожалуй, даже смешное, поскольку совсем недавно именно она отправила меня на остров Уайт в буквальном смысле слова охотиться за призраком. Как ни подмывает меня выложить ей, что нам известно о смерти ее матери, Клемент все-таки правильно настоял, что нашу осведомленность стоит сохранить в тайне – возможно, в дальнейшем это сыграет нам на руку. Памятуя его указания, я направляю разговор в другое русло.

– Если кто и водит за нос, так это ты! Что за фокусы со статьей, Габби?

– Это был всего лишь образец для дегустации. Если не будешь делать, что велено, получишь полную тарелку.

– Я делаю все, что ты сказала.

– Почему-то не верится.

– Не хочешь, не верь.

Разумеется, ей приходится изворачиваться, чтобы не выдать полученные совсем недавно от Розы сведения. Одно неосторожное слово – и ее крот будет раскрыт.

– Где же тогда договоры? – рявкает Габби.

– В субботу утром я поговорил со своим поверенным, и он пообещал сегодня прислать их.

Я едва ли не слышу, как в голове у нее скрежещут шестеренки.

– В твоем положении лучше не врать.

– Я сообщил ему контакт твоего поверенного. Вместо того, чтобы донимать меня, лучше бы связалась с ним.

Немного помолчав, женщина принимается за старое и извергает новую угрозу:

– Уильям, если я узнаю, что ты что-то затеял, твоя история в мгновение ока окажется в газете. Мне не надо тебе объяснять, что произойдет потом, верно?

Расклад определенно меняется, и в обычно спокойной и сдержанной интонации Габби различается скрытая напряженность. Тем не менее даже если бы сейчас я и мог ее осадить, во всем остальном я по-прежнему загнан в угол. И забывать об этом ни в коем случае нельзя.

– Все под контролем, Габби. Просто оставь меня в покое и получишь свое.

Прежде чем предпринимать дальнейшие действия, необходимо проверить еще кое-что, и я набираю другой номер.

– Доброе утро, «Хассард энд партнерс», – отвечает женский голос.

Я прошу соединить меня с главой фирмы. Домиником Хассардом. Какое-то время наслаждаюсь мелодией «Зеленых рукавов», но в конце концов в трубке звучит голос агента, занимающегося арендой Хансворт-Холла.

– О, мистер Хаксли. Рад вас слышать. Давненько от вас не было вестей.

– Да, прошу прощения за задержку. Насколько понимаю, вопрос продления аренды с вами обсуждала моя секретарша?

– Э-э, да, – чуть помявшись, отвечает мужчина.

– Доминик, будьте так любезны, обрисуйте ситуацию.

– Хм, ваша секретарша дала строгое указание не продлевать аренду, а также не беспокоить вас по данному вопросу в течение ближайших недель. Сказала, мол, у вас в парламенте какие-то осложнения и вас ни в коем случае нельзя беспокоить.

– Понятно. А сегодня утром она с вами связывалась?

– Уверен, что нет, но подождите минуточку, я уточню.

Снова внимаю чарующим звукам «Зеленых рукавов».

– Мистер Хаксли, этим утром она не звонила.

– Вы абсолютно уверены?

– Мистер Хаксли, фирма мы небольшая, у нас всего четыре человека. Никто из моих сотрудников не получал имейла и не разговаривал по телефону с вашей секретаршей.

– Что ж, спасибо, Доминик. Могу я попросить вас об одолжении?

– Разумеется.

– Проинструктируйте, пожалуйста, ваш персонал впредь принимать указания только от меня лично. Если получите какой-либо имейл, лишь подтвердите получение и переправьте его на мой электронный ящик. То же самое касается и дальнейших уведомлений от вашей фирмы – все слать на мой личный адрес.

– Непременно. И все же мне хотелось бы прояснить ситуацию с Хансворт-Холлом. Видите ли, съемщики несколько обеспокоены, не начинать ли им подыскивать новый особняк.

– Передайте им мои извинения и заверьте, что к концу недели я дам четкий ответ. Сейчас могу лишь сказать, что и сам предпочел бы продлить с ними договор, однако у меня и вправду возникли кое-какие осложнения, которыми я сейчас вынужден заниматься.

– Думаю, новость их порадует. Передам, конечно же.

Я заканчиваю разговор.

Как бы ни был я зол на Розу, чье двуличие отныне не вызывает сомнений, в равной степени я зол и на себя самого, что позволил обвести себя вокруг пальца. Между наивностью и доверием грань весьма тонкая, и я по небрежности ее пересек.

Возвращаюсь в свой кабинет.

Едва лишь я переступаю через порог, секретарша прекращает печатать.

– Все в порядке? – спрашивает она с улыбкой.

«Какая наглость!»

– Да, все прекрасно, спасибо.

Усаживаюсь за свой стол и принимаюсь рыться в первой попавшейся груде бумаг, чтобы изобразить привычный ход вещей. Затем как бы невзначай спрашиваю:

– Вы связались с риелтором в Гэмпшире?

– О да, через пять минут после вашего ухода отправила ему письмо.

В некотором роде ее умение врать даже заслуживает восхищения. Слабое утешение, конечно же, однако сомневаюсь, что на моем месте многие распознали бы ложь за самоуверенной улыбкой Розы.

– Замечательно. А что с оценкой квартиры?

– Все уладила. Агент заглянет к вам в следующий вторник в шесть вечера. Вас устраивает время?

– Ох, а на этой неделе не получится?

– Насколько я поняла, в это время года они загружены работой.

Несомненно, очередная ложь, но в данном случае значения это не имеет. Если уж авантюра Габби увенчается успехом, то знать подлинную стоимость квартиры мне будет совершенно ни к чему. Лишиться дома – одно, а вот узнать денежный эквивалент такой потери – уже несколько иное.

Секретарша вновь принимается печатать, а я возобновляю шуршание бумагами. Всего лишь обычное утро понедельника: двое коллег занимаются своими делами, вот только один из них причастен к многомиллионному шантажу другого. Все совершенно нормально.

Это просто невыносимо.

Всеми фибрами души мне хочется обличить Розу. Чтобы она знала, сколько страданий причинила мне. Хочется выплеснуть всю горечь, негодование и страхи, что я сношу с тех пор, как в моей жизни появилась Габби. С какой стати мне сдерживать гнев, коли одна из вершительниц зла сидит себе буквально у меня перед носом?

Да я не могу одним воздухом дышать с этой женщиной, не говоря уж о том, чтобы еще целый день ломать комедию, будто все в порядке!

– Послушайте, Роза, что-то мне вправду нехорошо. Пожалуй, я лучше пойду домой.

– О боже! – вскрикивает секретарша с притворным беспокойством. – Что с вами?

– Боюсь, так и не отошел от простуды. Надеюсь, вы справитесь с делами на сегодня?

– Разумеется, – отвечает она, возможно, тоже испытывая облегчение, что на сегодня ей больше не придется притворяться.

Поспешно собираюсь и напоследок прошу Розу связаться со мной в случае возникновения каких-либо проблем. Она отрывается от печатания и просит меня не беспокоиться, мол, все будет хорошо. Какое же у нее при этом ангельское и невинное личико! Однако теперь-то я ясно вижу, что это лишь маска.

Выдавливаю из себя улыбку и покидаю кабинет.

И хоть за стенами Вестминстерского дворца глазам моим предстает зрелище затянутого низкими тучами неба, таковое все же гораздо предпочтительнее, нежели лживое лицо Розы. Направляюсь пешком в Блэкфрайарс на встречу с Клементом. Я-то наивно полагал, что у него, как практически у каждого взрослого жителя страны, имеется мобильник, и я позвоню ему по завершении первой фазы плана. Куда там! Стоило мне заикнуться о его номере телефона, как он скорчил озадаченную мину и издал нечленораздельный звук, коим мне и пришлось довольствоваться в качестве ответа. Поскольку ничего другого не оставалось, я согласился встретиться с ним в полдень в «Фицджеральде». Однако сейчас еще слишком рано, так что мне предстоит как-то скоротать час с небольшим.

Я бреду по улицам, пока не попадается тихая кафешка. И очень удачно: едва я переступаю порог заведения, как асфальт покрывается кляксами начинающегося ливня.

Очереди нет, и уже через пару минут мне подают двойной эспрессо и круассан. Я устраиваюсь за столик у окна и принимаюсь за поздний завтрак. На улице уже льет как из ведра. Некоторые прохожие догадались прихватить зонтики, не столь дальновидные вынуждены резво укрываться где только можно. Я потягиваю кофе, наслаждаясь уютом кафе – место в такую дождину самое подходящее.

О Розе мне думать не хочется, и мои мысли обращаются к Фионе и ее чистосердечному совету. Честно говоря, всегда немного завидовал ее карьере. И отнюдь не из стремления заполучить пост повыше, но потому, что моя подруга неизменно ставит перед собой четкую цель – и при этом готова заплатить за нее соответствующую цену. Никогда не ломал голову над причинами собственного прохладного отношения к карьерному росту, но, полагаю, оно объясняется тем, что мое финансовое положение до сей поры всегда оставалось устойчивым, к тому же я не испытываю жажды власти или славы.

Фиона, с другой стороны, пускай и добилась своих карьерных целей, вынуждена была пожертвовать ради них теми самыми вещами, которых я так отчаянно жаждал и все еще жажду. – полноценными отношениями и семьей Разница между нами состоит в том, что мне жертвовать ничем не пришлось – но зато я ничего и не добился.

Ну что я за ничтожество.

Что ж, тогда задумываюсь о Клементе – в надежде, что смогу отчасти утешиться его непритязательным с виду образом жизни. Вот только что-то не получается.

Обстоятельство, что он проживает на съемной квартире и зарабатывает на пропитание низкооплачиваемой поденщиной, говорит о его незаинтересованности в деньгах. Он пока ни разу не упомянул о предложенном гонораре, не поинтересовался сроками выплаты. Он далеко не дурак, хотя порой весьма убедительно прикидывается таковым. И ему не откажешь в харизматичности, особенно притягательной для женщин, однако при этом он явно одинок. И, помимо всего прочего, я до сих пор совершенно не понимаю, почему Клемент мне помогает.

Пожалуй, он самый загадочный человек из всех, с кем меня сводила судьба. Даже не знаю, удастся ли мне когда-нибудь в нем разобраться, но не могу не признать, что он уже не единожды доказывал свою неоценимость. И я искренне надеюсь, что в конечном итоге его участие приведет к положительному результату.

Вдохновленный еще парой двойных эспрессо, я целый час предаюсь размышлениям. В итоге прихожу к выводу, что сейчас определиться крайне затруднительно, поскольку на каждом из возможных направлений маячит препятствие в образе Габби. Прежде чем разбираться со своей дальнейшей жизнью, мне предстоит разобраться с ней.

Очень кстати я приканчиваю третий кофе за несколько минут до открытия «Фицджеральда», а тут и дождь прекращается. Оставляю чаевые и отправляюсь на Фернивал-стрит.

Я подхожу к пабу, как раз когда Фрэнк распахивает входную дверь.

– Черт побери, Уильям, вижу, тебе не терпится!

– Помнишь мой неудачный день на прошлой неделе?

– Помню-помню.

– Так вот он растянулся на неудачную неделю.

– Сочувствую, дружище. Но, не сомневаюсь, пара-тройка кружечек наполнят мир яркими красками.

Фрэнк наливает мне полпинты пива и возвращается к хлопотам по подготовке заведения к посетителям. Я дожидаюсь у стойки, и пять минут спустя появляется Клемент. Он перекидывается парой слов с хозяином, а затем подходит ко мне.

– Добрый день, Билл.

– Тебе того же.

Великан подтягивает табуретку и усаживается рядом со мной.

– Ну, как все прошло?

Он внимательно выслушивает мой подробнейший отчет о поведении Розы и разговоре с Габби.

– Что ж, вопрос закрыт, – резюмирует он. – Теперь ясно, что они заодно.

– Как ни больно это признать, но да, никаких сомнений.

Клемент согласно кивает.

– В общем, тебе известно, что мы делаем дальше.

Каким бы нервозным ни выдалось утро, следующая часть плана Клемента к спокойствию располагает еще меньше.

– По-другому никак?

– Не-а.

– Ладно, – вздыхаю я. – Но ты ведь собираешься только проследить за ней, правда?

– Правда. Доверься мне, Билл.

Ранее мы пришли к заключению, что, если причастность Розы подтвердится, лучше всего подобраться к Габби будет именно через нее. Что подразумевает слежку за секретаршей после работы в надежде, что она приведет к моей сестре. Понятное дело, сам я следить за ней не могу, даже если бы и испытывал такое желание, так что задача автоматически легла на него.

– Беспокоит меня, Клемент, то обстоятельство, что приметнее тебя человека я в жизни не встречал.

– Приметнее?

– Да ты прямо как колокольня в чистом поле.

– Так-то оно так, но это ж Лондон. Здесь затеряться в толпе проще простого.

– По этой части мне остается лишь положиться на тебя, но я все-таки хочу, чтобы ты пообещал, что ничего кроме слежки не предпримешь, даже если Роза действительно выведет тебя на Габби.

– Честное скаутское.

– Ты был скаутом?

– Хм, не стану тебе врать, Билл.

Я закатываю глаза.

– Просто… Не нарывайся на неприятности, Клемент. Как-никак, голова-то на плахе моя.

Беспокоюсь я, надо полагать, по той причине, что мне придется сидеть дома и обливаться холодным потом, пока Клемент будет выполнять мое поручение. Манией контроля я не страдаю, однако осуществление плана требует от меня доверия к человеку, с которым я познакомился лишь на прошлой неделе.

– Допью и пойду домой. Давай встретимся здесь в половине пятого…

Меня прерывает звонок моего мобильника. Имя Джудит Диксон высвечивается на экране словно обвинение. Я немедленно отвечаю:

– Мои глубочайшие извинения, Джудит. Все утро собирался тебе позвонить, да все как с ума посходили.

– Не извиняйся, Уильям. Это ты меня кормишь.

– Даже если так, это не оправдывает мой субботний звонок. Надеюсь, ты не обиделась.

– Вовсе нет. Всего лишь озадачилась.

– Вот как? И почему же?

– Я понимаю, что Розу нанял ты сам, но, как тебе известно, критерии у меня строгие, и я всегда приглядываю за своими клиентами. В общем, меня обеспокоило, как во всем остальном компетентный личный секретарь мог допустить подобную вопиющую ошибку.

– Да, конечно. Скажем так, личное дело Розы в данный момент на рассмотрении.

– В таком случае, подозреваю, мой звонок поможет с этим самым рассмотрением.

– Продолжай.

– На прошлой неделе поступила характеристика с ее предыдущего места работы, и на первый взгляд отзыв выглядел в полном порядке, хотя и чересчур коротким. И до нашего субботнего разговора я собиралась просто приобщить его к досье.

– Так.

– Может, меня просто задело, что твоя новая секретарша так напутала с моим сообщением, но я все равно решила перепроверить, не возникали ли у прежнего нанимателя Розы проблемы с ней. Я погуглила фирму «Стивенс энд Марленд», чтобы найти электронный адрес их отдела кадров.

Слушаю Джудит лишь вполуха, одновременно пытаясь втихаря потягивать пиво. На фоне остальных прегрешений Розы сомнительная характеристика уже вряд ли имеет значение.

– Штука в том, Уильям, – продолжает женщина, – что в сети про них нет ни единого упоминания – ни сайта, ни аккаунтов в соцсетях, ни записи в реестре юридических лиц, вообще ничего!

Я ставлю бокал на стойку.

– Вот как? Это очень странно, не так ли?

– Именно, вот я и решила проверить адрес, чтобы при случае заглянуть к ним.

– И?

– Указан адрес в жилом районе в Хаунслоу. Стало быть, предыдущего места работы Розы попросту не существует, а характеристику мне прислали с частного адреса.

Теперь-то Джудит всецело завладевает моим вниманием. Я щелкаю пальцами Клементу и жестом изображаю, будто пишу в воздухе. Он перегибается через стойку и выуживает блокнот с ручкой.