Текст книги "Хрон"

Автор книги: Кирилл Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 9

Над поверхностью появилась голова Александра. Он снял маску, выплюнул попавшую в рот воду, затем устало забрался на каменный берег.

– Ну что? – с надеждой в голосе просил Николай.

– Ничего, – зло ответил приятель.

Они ныряли по очереди уже три с половиной часа. Если прибавить еще полчаса того времени, что провели друзья в обнаруженной пещере, то в заточении они провели почти четыре часа. Та подводная дверь, которую открыл тайный механизм рычагов с бороздками вместо цифр, закрылась совершенно бесшумно сразу, очевидно, как археологи пробрались в грот.

И теперь они оба были обескуражены возникшей ситуацией, ведь не имели ни малейшего представления о том, что делать дальше. Поросшая асфоделом пещера, что следовала далее в анфиладе гротов, оказалась никаким не кладбищем, так как слой почвы там не превышал пяти сантиметров. Глубже – каменный монолит. Продвигаться и обследовать ходы, простирающиеся, вероятно, на сотни метров, друзья пока не решились.

Однако других вариантов у них все равно, по всей видимости, не было.

Наскальная живопись, обнаруженная Александром, не несла в себе информации, подсказавшей бы, как найти выход, да и есть ли еще один выход кроме того, который уже перестал являться выходом… Правда, пока был черед Николая нырять ради проверки пути (глупая затея – проверять, не открылся ли вход в подводную пещеру сам собою), Александр отыскал кое-что, уже не относящееся к наскальным рисункам.

Это кое-что – выдолбленное прямо в камне скалы изображение большого двуручного боевого топора с двойным лезвием, известного под названием секира. Александр заметил его, когда освещал фонариком грот с асфоделом. Топор был помещен в прямоугольный греческий орнамент, живо напоминающий вид сверху на лабиринт. Вследствие этого Александр сделал невеселое предположение, что нашел другой вход. На этот раз – в древний лабиринт. В пользу этой гипотезы выступало так же и то, что секира у древних грехов звалась лабрисом, а слова «лабрис» и «лабиринт» родственны и произошли от древнейшего слова, означавшего «камень».

Каменный лабиринт. Лабиринт в скальном массиве под землей. Лабиринт, в котором тысячи лет назад древние хоронили покойников. Лабиринт, которому многочисленные исследователи приписывали мистические, будоражащие воображение свойства двери в царство Аида.

– Нам стоит посмотреть, что там дальше, Саня, – настаивал Николай, не понимая, очевидно, всей полноты проблемы. – Вряд ли проход откроется сам собой. Кто-то должен повторить манипуляции с замком с той стороны. Иначе… Ты ведь должен понимать, Саня, что создавшие этот механизм люди специально сделали его односторонне открывающимся.

Лодочник Харон перевозит души мертвых лишь на тот берег Ахеронта. И никогда – обратно…

– Я-то как раз все понимаю, Коля! – Александр был не в духе. И причиной тому во многом стала недальновидность друга. – Но и ты пойми: если создатели этой пещеры так не хотели выпускать тех, кто сюда попал, у них были на то веские причины. А явный намек на вход в лабиринт меня и вовсе пугает!

– Не Минотавр же там обитает! – привел контрдовод Николай. – Я дико сомневаюсь, что подводный выход откроется. Значит, нам следует начать поиски другого выхода! Вспомни, легенды обозначали несколько различных входов в Аид. Мы нашли один из таких входов. Но давай же поищем и другие!

– Ты представляешь, какие пространства могут быть там, в лабиринте? И если это действительно лабиринт, мы самым банальным образом рискуем там заблудиться! Я уже не говорю о возможных ловушках на пути…

– Под лежачий камень, знаешь ли…

– Да иди ты со своим камнем! – психанул Александр. – Надо еще понять, почему здесь, черт возьми, так светло! Возможно, радиация или…

– Магия?

Николай предположил о наличии здесь магии шутя. Но Александр отчего-то подозревал, что шутка недалека от истинного положения дел. По спине регулярно пробегали мурашки, едва мысли о магии и потусторонних силах вторгались в разум.

Но, тем не менее, Александр закончил:

– Радиация или определенная химическая реакция. Кто знает, безопасно ли это для человека…

– Не будь таким пессимистом, Саня. В конце концов, мы совершили большое археологическое открытие!

– Это будет уже неважно, если нам не удастся отсюда выбраться.

– Так чего сидеть? – Николай хлопнул друга по спине. – Пойдем хоть поглядим, что там за лабиринт. Глядишь, нет давно никакого лабиринта.

– Это еще хуже. Если лабиринт обрушился, нам точно не отыскать выход.

Оба приятеля поднялись на ноги. Действительно, сидеть и сетовать на судьбу, на рок и все прочее, ничего не предпринимая – глупо. Надо что-то делать. В данном случае единственное, пожалуй, что можно сделать – это пойти вглубь подземного мира и отыскать выход на поверхность. К тому же когда-нибудь захочется есть, а здесь кроме чахлых цветов асфодела больше ничего нет. Воду-то под землей найти проще, чем еду.

Человек без воды протянет от силы трое суток. Без пищи – неделю… Вспомнив это, Александр готов был завыть. Неужели им придется погибнуть от голода или жажды?

Пройдя по подземному лугу, друзья встали у выгравированного изображения секиры. Лабрис. Большой двуручный топор. Таким в старину сражались могучие воины, а еще им же совершались человеческие жертвоприношения. Если представить, что топор выгравирован в натуральную величину, воин, им обладающий, должен быть весьма внушительной комплекции с ростом не ниже трех метров.

– Хочешь, притчу расскажу? – устало спросил Александр. Друг молчал, потому Александр начал: – Однажды учитель отчитывал одного своего ученика за то, что он не подготовился к занятиям по Священному Писанию. Учитель долго ругал мальчика и наконец сказал, что простит его, если тот знает о Боге то, чего не знает сам учитель. И мальчик задал учителю вопрос, которым того полностью обескуражил. Он спросил: «Что есть такое, что мы и я можем видеть, а Бог – никогда?»

– И что же такого никогда не может видеть Бог?

Александр ответил.

– Ты к чему ж клонишь? – сощурился Николай.

– К тому, что мы, похоже, проваливаемся в греческую мифологию со всеми вытекающими…

Опять поганые мурашки по спине…

Из входа в лабиринт чуть заметно поддувало воздухом, холодным и влажным. Движение воздуха само по себе было светлым знамением.

– Насколько хватит заряда батарей?

– Еще на пару часов, – прикинул Николай. – Но, думаю, это не проблема. Посмотри, там так же светло, как и здесь.

Что излучало призрачное красноватое свечение, они не знали. Возможно, и вправду под Керченским полуостровом пролегают обширные залежи тяжелых радиоактивных металлов. Или определенные химические соединения разлагаются под действием влаги и кислорода с выделением света. Черт его знает…

Александр, собравшись с духом, шагнул в лабиринт. Он мог и ошибиться в расшифровке символа у входа, так что, возможно, не все так плохо, как им думается. Николай все время неотступно шагал следом, и через пару минут они подошли к первой развилке.

– Мать твою, это и вправду лабиринт!

– Всего лишь развилка, – подбодрил Николай. – Проверим один из путей. Если приведет в тупик, пойдем другим.

Александр подумал, что путь-то приведет в тупик в лучшем случае из всех возможных. Другие варианты: выбранный путь так же разойдется на два или более, и тогда придется плутать под землей очень и очень долго; еще вариант – наличие ловушек. Кто знает, что было на уме у древних, желавший навсегда сберечь покой своих усопших…

Кинув жребий, друзья выбрали правое ответвление. На счастье, света и в самом деле было достаточно. Да и ходы лабиринта располагали, если можно так выразиться в данном контексте, к тому, чтобы спокойно, без суеты и лишних неудобств идти по ним. Вспомнив о первом правиле всех, кто когда-либо оказывался в лабиринте, Александр вернулся к давешней развилке и пометил маркером выход.

Выход в западню…

Через пять минут широкий коридор привел к еще одной развилке. Опять жребий, и археологи вновь пошли направо, не забыв пометить направление, откуда пришли, заметной сразу стрелкой. До следующей развилки, на этот раз тройной, пришлось идти минут десять. За это время коридор мало изменился. Разве что туман, стелящийся повсюду, местами становился то гуще, то реже.

Жребий выбрал средний путь. Друзья двинулись по нему и не прошли и двадцати шагов, как обнаружилась новая развилка. Выпавшее по жребию левое направление по окружности вывело их к уже посещенной тройной развилке.

– Ну, хоть в две стороны нам больше идти не надо, – обрадовался Николай.

Они пометили обследованные пути и двинулись новым. Чем глубже они вторгались в подземное царство, тем чаще становились развилки, тем меньше шансов оставалось у них отыскать выход с первого раза, тем большее количество времени надо будет потратить на дальнейшие поиски. Через три часа блужданий по лабиринту Александр устал, продрог и впал в бешенство. Катастрофически исчезающая вероятность самого благополучного исхода пугала и выбивала из привычного рабочего ритма.

Единственная «достопримечательность» встретившаяся во время блужданий – обширные залежи хлорида натрия – чистой пищевой соли, или галита. Непонятно, как она образовалась здесь, выбившаяся из недр скалы огромным бело-розовым айсбергом. Впрочем, рядом с залежами галита обнаружился и ключ. Сначала друзья опасались, что вода в ключе соленая, но, попробовав, быстро разубедились в том. Обжигающую холодом воду они пили взахлеб, как животные, после долгой уже пешей прогулки. Напившись буквально впрок, друзья двинулись далее.

Развилки, развилки, развилки. Им уже не было счета, этим развилкам. Поначалу Александр старался на каждом очередном разветвлении подсчитывать количество шансов, необходимых для успешного завершения поисков. Но потом бросил бесполезное дело.

На привале Николай, свесив голову на грудь, растирал содранные пятки. Чтобы удобней было идти, они обрезали ласты, превратили их в некое подобие легких тапочек. Теперь импровизированная обувь местами протерлась насквозь, но даже целая, она приносила мучительную боль.

– Мы бродим семь часов, – заметил Александр.

В его ступнях беспрестанно что-то стреляло. Пальцы болели от тугой резины, кожа ног стала напоминать какой-то бесформенный студень.

– Жрать хочется, – констатировал Николай.

Насчет воды приятели могли не беспокоиться. За все время их подземного путешествия в лабиринте вода встречалась довольно часто. И всегда – вполне пригодная для питья.

– Ну и навонял же ты! – спустя минуту упрекнул друга Николай.

– Я не портил воздух – отозвался Александр. – Не спирай на других…

Они вскочили одновременно. Перекрестия взглядов было достаточно, слова уже не понадобились. Шикая друг на друга, приятели быстро проскочили далее по коридору, откуда шел неприятный запах испражнений. Они нюхали воздух как собаки, напавшие на след. Еще бы, ведь этот запах сейчас означает близость свободы!

На огромную кучу фекалий Александр налетел внезапно, чуть не свалившись прямо туда. Сморщившись, он быстро осмотрел смердящую находку.

– Да здесь нагадил целый легион! – прикинул Николай.

– Или кто-то один, но многократно, – предложил свою версию Александр. – Посмотри, судя по всему, мы оказались в чьей-то выгребной яме.

Не обращая уже внимания на вонь, друзья осмотрели ближайшие ответвления, но не наткнулись больше ни на что кроме голых опостылевших стен лабиринта.

Александр встревожился не на шутку:

– Похоже, в лабиринте все ж кто-то обитает!

– Ага…

– Нам надо скорее выбираться отсюда! Тот, кто в состоянии навалить столько дерьма, раздавит нас как клопов!

Опять вспомнилась секира у далекого входа в лабиринт.

Минотавр… Мифический полубык-получеловек. Да еще и людоед. Неужели Минотавр реален и существует так же, как все прочее? Неужели этот лабиринт – тот самый лабиринт, ставший прототипом критскому Лабиринту? Александр неплохо знал греческую мифологию, в том числе известна ему была история Минотавра.

Каждые девять лет царь Афин вынужден был платить дань правителю Крита царю Миносу за то, что когда-то афиняне убили его сына Андрогея. И вот, когда в третий раз собрали афиняне корабль с черными парусами скорби, когда взошли на его борт те, кто играл роль страшной дани – семь юношей и семь девушек, некто Тесей, мифологический герой, возжелал отправиться вместе с ними. Тесей, свершивший не меньше подвигов, чем Геракл, решил раз и навсегда избавить Афины от кошмара, от жертвоприношения афинских юношей и девушек чудовищу Минотавру.

Когда корабль добрался до Крита, афинян вместе с Тесеем отвели во дворец Миноса, где его дочь Ариадна влюбилась в могучего героя. Ужасаясь от одной мысли, что ему суждено погибнуть в обители Минотавра – огромном подземном дворце Лабиринте, Ариадна помогла Тесею. Перед тем как афинян заперли в Лабиринте, Ариадна в тайне от отца дала герою большой клубок прочной нити и острый меч.

Передвигаясь по Лабиринту, Тесей, дабы не заблудиться в его многочисленных ходах, разматывал клубок нити, конец которой привязал у входа. Он бродил, пока не нашел чудовище с телом человека и головой быка – сильного и свирепого Минотавра. Пронзив чудовище мечом Ариадны, Тесей вышел сам и вывел всех афинян из Лабиринта.

У Тесея был клубок нити, ведущий к выходу из проклятого Лабиринта. У Тесея был острый меч, способный пронзить человека-быка. У Тесея, в конце-то концов, отцом был сам Посейдон, правитель океанов и морей, колебатель земли и бог.

А у Николая и Александра были только потертые ноги, перепуганные глаза и мощная мотивация. Они поспешили по переходам лабиринта подальше от кучи испражнений, кучи достаточно великой для предположения: тот, кто ТАК гадит, как минимум размером именно с быка. Переходы мелькали один за другим, и вскоре Александр с ужасом вспомнил, что не отмечал несколько последних поворотов. Порвалась нить Ариадны, которая, впрочем, все равно вела в ловушку.

Остановившись, чтобы немного передохнуть, археологи вдруг услышали звук, вызвавший приступ дикого, до тошноты сильного ужаса.

Какая-то тварь вдруг взревела где-то неподалеку. Может даже, за парой поворотов позади. Тварь, прекрасно знавшая лабиринт. Тварь, обитавшая здесь, возможно, не одну тысячу лет.

И одному богу известно, когда эта тварь последний раз питалась…

– Скорее! – пискнул Николай.

Друзья теперь побежали. И не просто побежали, но полетели подобно двум молодым ветрам, сорвавшимся с гор. Они уже не бросали жребий на поворотах, не отмечали путь, которым шли, не смотрели под ноги. Только бежали, бежали и бежали, обуянные животным ужасом перед кровожадным хищником, устроившим погоню.

А погоня была слышна. Периодически свирепый рев позади возобновлялся, становясь все ближе. Определенно, БЫК так реветь не мог; во всяком случае, ни один из приятелей еще не слыхивал такого свирепого, полного ярости и жажды убийства рева. Причудливые изгибы лабиринта все не кончались, каждый все больше становился похож на предыдущий. Неловко оступившись, Николай споткнулся и растянулся на пыльном каменном полу, отчаянно пытаясь поскорее встать. В голове его вертелась мысль, что они давно и безнадежно заблудились, что они петляют кругами, бегут постоянно одним и тем же маршрутом. Минотавр (Николай больше не сомневался, что преследует их Минотавр, а не нечто иное) давно устроил засаду на пути бегства людей. Он готов растерзать жалких путешественников, без спроса вторгшихся в его мрачную подземную обитель…

Вой раздался позади. Не думая больше о засаде, Николай бросился бежать дальше. Впереди мелькали кровоточащие ноги Александра…

Кровь! Бык идет по запаху крови!

Николай поднатужился и, чтобы не окрикивать друга, поравнялся с ним, сквозь тяжелое хриплое дыхание воскликнул:

– Кровь! Он чует кровь!

Поначалу Александр не понял слов приятеля. Но когда догадался, в чем их смысл, в глазах его паника взорвалась новой вспышкой. Действительно, Минотавр просто обязан вследствие характера своей жизни обладать отменным обонянием. Он чувствует людей по запаху крови, следы которой остаются там, где шлепают по каменному полу ободранные ступни. Кровь вызвала в чудовище желание убивать, как вызывает она такое желание в примитивном, но чрезвычайно эффективном мозгу хищной акулы. Пираньи сходят с ума и начинают пожирать друг друга, если кровь попадает в их акваторию. Лишь лизнувшие человеческую кровь голодные волки уже не сомневаются, убивать ли двуногое или помиловать…

Разъяренный рев раздался позади так близко, что Александр на миг потерял ориентацию в пространстве, споткнулся, повалился кубарем на пол, а Николай, не успевший вовремя среагировать на то, рухнул следом.

И тут же над их головами пронеслась огромная тень. Не сразу археологи догадались, что это за тень, кому она может принадлежать. Какому существу.

Перед людьми во всем своем кошмарном виде предстало мифологическое чудовище. Оно было реальным, оно несло смерть…

ГЛАВА 10

Тропа вывела Хрона на каменную лужайку среди сотен сталактитов и сталагмитов. Чем ближе был центр этой подземной лужайки, тем меньше становилось сталактитов, тем выше оканчивались сталагмиты. Наконец, Хрон заметил высокий постамент, а на нем возвышалась статуя Гермеса.

Герма – так называется колонна со статуей бога Гермеса, – была выполнена из белого мрамора. Гермес, обнаженный, с подчеркнутыми половыми органами, держал в мускулистой руке кадуцей – посох вестника, подаренный ему богами. Кадуцей обладает магической силой примирять противников, и однажды, чтобы проверить работу этой силы, Гермес поместил посох меж двух дерущихся змей. Змеи тут же примирились и теперь обвили кадуцей, навсегда став частью этого символа. На ногах мраморного Гермеса красовались прекрасные сандалии, окрыленные каждый парой небольших крыльев. Сама статуя гордо смотрела вдаль, чуть повернув голову вправо. А кадуцей указывал на одну из дорог.

Ожидая встречи с богом, Хрон встретился со статуей бога…

Хрон знал, что Гермес, помимо прочих своих обязанностей, покровительствовал путникам. А заодно был богом дорог. Потому Хрон принял как должное разветвление тропы на девять путей, каждый из которых терялся в темноте. И лишь один наверняка был самым простым и коротким до сада Гесперид, ведь нимфы не обманывают странников.

Но какой именно путь выбрать? Поначалу Хрон думал, что верный путь – это тот, на который указывает кадуцей. Но с такой же долей вероятности можно выбрать и путь, куда устремлен взгляд статуи…

Тантал облетел статую вокруг, почти невидимый из-за обуявшего его благоговейного ужаса перед изображением одного из своих судей. Потрясая седой бородой, призрак опустился на землю подле статуи и понес какую-то тарабарщину, являющуюся, очевидно, мольбой о помиловании, адресованной богу.

Хрон сразу заметил символы на основании гермы. Значения символов он не понял, но предположил, что, вероятно, они могут иметь отношение к тому, какой путь следует выбрать. Один путь из девяти возможных.

Символы располагались в три ряда: один, три и пять символов соответственно в верхнем, среднем и нижнем ряду. Под третьим символом нижнего ряда находились три камня, в которых Хрон распознал крупные ониксы.

Тантал также заметил надпись. Покрутившись подле нее, призрак не смог понять, что она означает.

И тут, как гром с ясного неба, над головой вдруг раздался хохот. Хрон мгновенно выхватил меч из ножен и приготовился к драке. Но существо, ставшее источником хохота, драться не намеревалось. Существо восседало на герме и внешне, при беглом взгляде было похоже на человека, но вместо человеческих ног и головы – козлиные копыта и козлиные рога, а лицо – лицо самого настоящего козла.

То был лесной бог, один из близких друзей Диониса. То был Пан, и он был совершенно пьян.

Пока Тантал пытался раствориться в воздухе в попытке скрыться с глаз бога, что, впрочем, у призрака не выходило, Пан, неловко опершись о мускулистую руку статуи, прогадал и рухнул оземь. Поднявшись, он щелкнул зубами, извинился и поначалу хотел забраться обратно на статую, но потом передумал. Одного взгляда в его козлиные глаза хватило, чтобы понять: Пан не просто пьян, но пьян смертельно. Удивительно, как копыта еще держат его.

– Позвольте… – улыбался Пан, а глаза его смотрели в разные стороны. – Ваше имя… Ик?

– Я Хрон.

– К-кто, простите?

– Хрон.

– Х-хро-о-он! – воскликнул Пан, и новая волна веселья пошла из недр его пьяного тела. – А я П-пан! Оч-прятно…

Либо Пан был частым гостем на поверхности, либо эволюция отношений на Земле и под землей шли одинаковыми темпами, ибо бог, представившись, тут же протянул Хрону свою теплую руку. Обменявшись рукопожатием, Хрон попытался выяснить дорогу.

– Вы не подскажете, как пройти в сад Гесперид?

Улыбка на миг застыла на козлиной морде Пана. Он честно задумался, глаза подернулись легкой дымкой. А потом махнул рукой, достал откуда-то свирель и заиграл. Получалось у него не ахти…

Хрон повторил вопрос. Пан играть перестал, но второй раз задумываться не удосужился. Он по-отечески приобнял Хрона и на ухо, дыша убийственным перегаром, прошептал:

– Позвольте, а вас как зовут?

Хрон вновь назвал свое имя. Торопить бога у него не было желания. Даже если тот и пьян, силы его, магические, волшебные силы от этого не стали менее опасными. А ведь Пан из веселого и пьяного может вмиг стать пьяным и агрессивным.

– Хрон! – Пан поднял вверх указательный палец. – Где-то я… чесслово, слышал уже… ик!.. это имя.

– Как пройти к саду Гесперид?

– Да вот так и иди. – Пан махнул рукой настолько неопределенно, что указал сразу на все девять возможных путей. – Послушай… ты… вы… Три нимфы… Видел?

– Я только что видел трех нимф на берегу Эридана. – Хрон указал назад, туда, откуда пришел.

– Вот! – Пан вновь развеселился. – Ой, сладкие!

И бог, потеряв интерес к Хрону, неровно припустил в ущелье, ведущее на берег Эридана.

– Как пройти в сад Гесперид? – вослед ему крикнул Хрон, уже не надеясь получить от пьяного бога ответ.

Но Пан, не оборачиваясь, вдруг проблеял:

– Ониксы подскажут!

И исчез за сталактитами.

– Вот же пьянь, – посетовал Тантал.

Хрон шугнул призрака, подошел к надписи и взглянул на камни. Ониксы поблескивали, вплавленные в постамент гермы, точно под средним символом нижнего ряда. Новая загадка, с которой Хрон столкнулся в подземелье, требовала незамедлительного решения. Похожие на рунические, символы поначалу ничего не говорили, но, разглядывая их все дольше и дольше, Хрон, наконец, ясно увидел их значение.

После того как символы были разгаданы, Хрону пришлось подумать еще, ведь понять значение символов – одно, а выбрать одну из девяти возможных дорог – совершенно другое.

Но через минуту путь был выбран. Хрон поправил ножны, сделал пару глотков из фляги, подкрепился из спецрациона и отправился дальше.