Текст книги "Хрон"

Автор книги: Кирилл Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

– Мои слова отражают идеологию и образ жизни олимпийцев на протяжении целой эпохи. Боги могут позволить себе многое, но нарушить данное слово – никогда.

Аид спустился с колесницы на каменную почву. Едва его ноги, закованные в броню, коснулись почвы, она вздрогнула и заволновалась – так могуч был бог. Подойдя к Аресу, Аид сказал:

– Я не обвиняю тебя в убийстве Зевса, сын моего брата. Хотя я никогда не любил тебя, я знаю о твоей клятве бессмертия и уважаю ее как любую другую клятву. Ты совершил убийство, будучи в беспамятстве, потому вина за тобой небольшая.

– Интересно же получается! – забавлялся Уран. – Никто никого не обвиняет, хотя вокруг толпа отпетых негодяев.

– Боги должны быть справедливыми. Их кара – обоснованной. А еще боги не могут позволить своим эмоциям превалировать над разумом. Наше поведение – пример для людей. Если мы, великие бессмертные, плетем интриги, предаем и нарушаем клятвы, люди станут поступать так же. Мы ушли, но мы никогда не вернемся обратно, пока среди бессмертных будут нечестивцы. Людям попросту не нужны такие соседи.

– Соседи! – Уран казался пораженным словами Аида. – Да боги никогда не были соседями людей! Мы – их цари! Они – наши рабы! Никакого соседства в прямом смысле слова, лишь в переносном!

– Ты слишком много говоришь о власти, Уран. Тот, кто грезит властью, не должен допускаться до нее. Лишь тот, кого власть обременяет, способен принимать верные решения и НЕ способен использовать свою власть во вред другим в корыстных целях.

Аид громко крикнул всем легионерам:

– Во светлое имя того, кому вы поклялись в верности, солдаты! Во имя Зевса-вседержителя приказываю вам вернуться туда, откуда призвал вас Уран! Храните Печать Богов в целости и сохранности, исполняйте свой долг!

Но тут Уран расхохотался так, что даже Аид поморщился.

– Ты слишком серьезно относишься к ценности клятв, грозный владыка! Гекатонхейры и легион Аргус – солдаты, верные лишь мне! Они выступили против проклятых детей моих титанов потому, что титаны предали меня. Да, они присягнули и Зевсу, но…

Уран вновь жутко расхохотался. Судя по характеру его смеха ближайшее будущее не сулило ничего оптимистичного.

– Но хватит пустых речей! Раз никто не хочет разделить со мной сладость могущества и упоение властью, я один получу полное наслаждение. О, Аид, я предлагал тебе великий титул, но ты отказался. Что ж, сыновья Кроноса оказались такими же дураками, как он сам.

И Уран приказал:

– Легионы! Уничтожьте их всех!

Ряды солдат двинулись в бой, который сразу же начался с новой силой. Аид понял: уговаривать легионеров остановиться не имеет смысла. Они, как и Уран, не признавали священную силу клятв. Тогда бог призвал свои войска:

– Эринии! Настал час проверить вашу верность и силу! Убивайте же гекатонхейров!

Эринии подчинились Аиду.

Под землей в самой обширной пещере развязался бой, грандиозней которого подземное царство еще не видало.

На поверхности, прямо над местом сражения началось землетрясение.

ГЛАВА 48

…Он вышел из грязного подъезда дома номер 12В по улице Воронова. Обойдя кучу наваленных тут же мусорных пакетов, обойдя разлившуюся по всему двору грязную лужу, он быстро достиг гаражного массива, что расположен в направлении Садов неподалеку от полка ППС Советского района. На третьей линии в гараже с почти стертой цифрой «32» его ждал сверкающий хромом и плексигласовыми боками мотоцикл «Ниндзя» ZX-10R от японской фирмы Кавасаки. На руле мотоцикла покоился шлем…

«…Теперь я знаю, кто такая Кора, Хрон. Она – богиня твоего сердца. Знай же, что потеряешь ты ее, если не выполнишь условие Аида!»

Дух кентавра Фола, убитого эриниями, сказал когда-то эти слова. Их значение открылось много спустя, после битвы в пещере у Печати Богов…

…Он вывел двухколесного стального коня из гаража, запустил двигатель и, нацепив на голову блестящий шлем, покатил в сторону микрорайона Солнечный, а оттуда по Северной объездной дороге выехал на трассу до городского аэропорта Емельяново. Однако на полпути к аэропорту мотоциклист свернул к железнодорожному полотну и параллельно ему вскоре достиг дачных поселков, многочисленных в этой местности. Когда асфальт кончился, мотоциклист пересек деревню Минино, по грунтовой дороге доехал до следующего поселка и, наконец, достиг цели недолгого своего мото-путешествия…

…Сражение. Все смешалось в нем. Влившиеся в ряды легионеров эринии по первому приказу Аида ударили по гекатонхейрам. Выжимая все из своего небольшого преимущества всадников, эринии метались среди стройных рядов бронированных солдат и рубили, кололи, резали, протыкали. Их было меньше, но ярость и беспощадная разрушительная мощь компенсировали численность.

В какофонии звона оружия невозможно стало разобрать отдельные крики умирающих гекатонхейров и яростные вопли эриний. Никто не слышал, как завизжал Танатос, пойманный Аидом за крыло при попытке бегства. «Ты нарушил клятву, бог смерти, – холодно проговорил Аид, склонившись над трясущимся от страха темнокожим Танатосом. – А я не из тех, кто прощает подлецов». Аид сказал свои последние слова, и Танатос расценил их как приговор. Спустя мгновение длинный и широкий меч подземного владыки отрубил голову богу смерти…

…Перед ним возвышался старый бревенчатый сруб, более похожий на деревенскую хату, чем на дачный домик. Скрипнула калитка, когда человек распахнул ее и по неухоженному участку, путаясь местами в длинных сорняках, направился к входной двери. Быстро разобравшись с кодовым навесным замком, он зашел внутрь сруба, где не было ни мебели, ни какого бы то ни было дачного инвентаря. Лишь голые деревянные стены, непокрытые полы и паутина в углах. Шаткая лесенка вела на второй этаж, но человек не стал подниматься. Он нашел под лесенкой неприметное кольцо, потянув за которое, смог отворить вовсе уж узкую дверцу, ведущую в погреб. Протиснувшись в проход, он осторожно спустился во мрак и прохладу погреба. Здесь пахло сыростью и плесенью – обычный запах для такого рода мест. Свет сюда поступал лишь слабеньким ручейком из открытой дверцы, человек с непривычки не смог бы увидеть ровным счетом ничего, что скрывал погреб. Человек же прекрасно ориентировался в темноте, да и искать ему особо было нечего. В погребе, как и во всем доме, было пусто, тут никто ничего не хранил и не собирался хранить. Лишь в дальнем конце помещения прямо в земляном полу, присыпанное влажной землей, находилось еще одно железное кольцо. Мотоциклист разгреб руками землю, нащупал стальную плиту люка, закрытого так плотно, что в щель нельзя было просунуть и кончик иголки. Еще три навесных замка с более сложной системой кода он отпер меньше чем за минуту.

И потянул за кольцо…

…Передовые ряды гекатонхейров встретили серьезное сопротивление. Еще недавно хотевшие убить друг друга Арес, Хрон, археологи Александр и Николай, Артемида, Фобос и Деймос отчаянно бились с сильными легионерами. Под ударами мечей черных рыцарей тяжелая броня гекатонхейров стонала и рвалась, отлетали их головы, пробивались насквозь тела. Ловкая Артемида, сбросив все свои доспехи, пожертвовав их защитой в пользу скорости, искусно орудовала кинжалом и коротким мечом, вонзая их в сочленения брони легионеров. Только так, разя в места схода различных частей коричневых доспехов, можно было убивать легендарных солдат. Артемида, никогда не принимавшая участия в кровавых баталиях, стала частью смертельного танца жизни и смерти.

Арес, завладев мечом сраженного легионера, вновь стал тем, кем был всегда – проворным и бесстрашным ветром, носящимся средь противников. Каждый удар Ареса достигал цели. Каждый выпад его приносил результат. Нет ведь и не существовало никогда бойца искуснее бога войны…

…Дверца люка была очень тяжелой, не каждый смог бы поднять ее вот так, играючи, как сделал это мотоциклист. Из мрачного подземелья тут же потянуло могильным холодом, слабый поток воздуха донес и разнообразные запахи, среди которых можно было различить запах смерти.

Запах гниения человеческой плоти…

…Археологи показали, насколько человеческие существа недооценивались богами. Александр и Николай сражались отчаянно, сражались за свои жизни, вырывая их из лап смерти. Лица молодых археологов, кожа на лицах уже не проглядывала – так густо ее залила кровь легионеров…

…Он ненавидел этот запах, но по роду своей работы раньше часто сталкивался с ним. Привычный, впрочем, к любому неудобству, мотоциклист и в этот раз не испытал никакого отвращения. Он уверенно опустил правую ногу в недра совершенно черного проема. Когда кроссовок коснулся каменной ступени, он опустил левую ногу следом. Потом стал медленно погружаться во тьму подземелья, а открытый люк он тянул на себя, закрывая…

…Хрон пробивался через бушующую массу гекатонхейров и эриний за своим главным врагом. К счастью, когда началось это последнее сражение, Хрон успел заметить, как Уран скользнул по воздуху к горизонту, попытался скрыться во тьме. Но от Хрона он уйти не успел.

«Стой! – Хрон с обнаженным мечом решительно окрикнул Урана».

Они стояли у отвесной, идеально ровной, как поверхность озера в совершеннейший штиль, стены. В стене было нечто, сразу привлекающее внимание. Это нечто трудно поддавалось описанию и могло быть лишь тем, что называют Печатью Богов. Портал высотой метров двенадцать-пятнадцать, такой же в ширину, окаймленный черным мрамором с непонятными надписями на неизвестных языках. Вход в Тартар. Лишь вход, ибо из Тартара нет выхода.

«Тебе не удастся высвободить древнейших богов, – сурово сказал Хрон». Среди богов-современников Урана, заточенных в Тартаре, преобладали чудовища, которым место лишь там – в преисподней. Никогда они не должны вернуться обратно.

«Неужели ты помешаешь мне, сын!? – оскалился Уран. Его костюм больше не казался нелепостью. – Ты всего лишь человек, даже не титан! Не тебе тягаться со мной!»

Это мы еще посмотрим, подумал Хрон, шагая к своему отцу. Он прогнал его один раз, он избавится от него и второй.

Уран махнул рукой. От этого простого жеста Хрон отлетел на приличное расстояние, прокатился по твердым камням и застонал от боли. Уран бросил подле портала Печати Богов спортивную сумку Ареса.

«Передавай привет духам Гадеса, сынок!»

Хрон уже знал, что в той сумке лежит. Взрывчатка. Ее Арес протащил в подземный мир вместе с другим оружием.

Тебе не стать властелином мира. Ты недостоин им быть…

…Гулкий удар люка. Абсолютная темнота. Шаги по каменным ступеням эхом отдавались из глубины. Отменное зрение мотоциклиста едва ли могло помочь сейчас, в этом месте. Сам он называл место, в котором очутился, ущельем и подозревал, что недалек от истины.

Спуск продолжался довольно долго. Для верности человек постоянно вел левой рукой по скале, что держала на себе каменную лестницу. Обостренный, как у летучей мыши, слух пытался обнаружить в темноте противоположный край ущелья, но ничего не получалось. До определенного момента человек не чувствовал и дна подземной пропасти; лишь когда нога коснулась двести тринадцатой по счету ступени, человек смог-таки определить его приближение…

…Уран встал у сумки. Всего лишь один пасс рукой, всего лишь единственное его желание, и сумка взорвется. Взорвется то, что лежит в сумке. Печать Богов, поврежденная взрывом, быстро разрушится, когда Уран нанесет последний удар.

«Не ко власти должен стремиться человек, – прошипел Хрон, вытирая окровавленную щеку».

Меч он поднимать не стал. Зачем это оружие против того, кто все равно бессмертен? Нет, Хрон воспользуется иным оружием.

В руках блеснул V-образный Градус. Ладони обхватили его ручки.

«Не кот власти должен стремиться человек, – повторил Хрон, – и не к мировому господству».

«А к чему же? – спросил Уран, еще не осознающий всю опасность, исходящую от артефакта в руках сына».

«Тебе все равно не понять этого, Уран. Прощай»…

Длинный ярко-белый луч пронзил расстояние между Хроном и Ураном. Пещера осветилась дневным светом, темнота растворилась в нем как сахар в горячем чае. Темнота уступила место свету, стала его рабой, пугливой и вовсе не вездесущей.

Уран закричал голосами своих легионов…

…Усилился запах трупного разложения. То гнили тела неосторожных животных, свалившихся в ущелье на острые камни, а еще где-то среди трупиков белок, мышей и зайцев покоились вечным сном несколько человек из числа дачных воров, которым не повезло.

Не повезло, потому что они нашли вход…

Наконец человек ступил на скалу в завершении лестницы. Все еще придерживаясь левой рукой влажной стены, он правой нащупал стальной массив очередной двери.

По скулам прокатились желваки…

…Уран погиб одновременно с тем, как под его ногами прогремел взрыв. Огненный смерч опалил Печать Богов, достиг высочайших сводов пещеры и распался на отдельные языки пламени, которые быстро затухли. Мощности взрыва хватило, чтобы швырнуть Хрона на пару десятков метров.

Повалившись на землю, он скрипнул от боли и потерял сознание. Казалось, он находился в бессознательном положении всего лишь мгновение, но оказалось не так. Оказалось совсем не так.

Хрон пришел в себя на руках Коры.

«Хрон, любимый, ты жив! – плакала девушка, но ее слезы скатывались по улыбке. – Ты жив!»

Прекрасная Кора… Любовь всей жизни Хрона, всей его новой жизни. Едва началось сражение, Хрон отдал девушке эгиду Аполлона, и лишь этот волшебный щит спас ее от гибели среди бушующего моря гекатонхейров, эриний, богов и людей, среди свистящих клинков и копий.

Хрон постарался не морщиться, когда улыбнулся в ответ, ведь боль все еще не покинула истерзанное тело. Он смог поднять руку и погладил девушку по щеке, утирая мокрые дорожки от слез. Подушечки пальцев ощущали бархат нежной кожи, и по ним тепло тут же полилось в душу, в сердце, во все существо Хрона. Он был счастлив, что сейчас касается Коры. Он был счастлив видеть ее лицо, слышать ее голос, чувствовать ее любовь.

Бой уже давно завершился. Хрон не знал, погиб ли кто из числа тех, что сражались против гекатонхейров. Не эринии, нет. Люди. И боги, вставшие на защиту людей.

Но Аид определенно был жив. Его доспехи походили на рваные тряпки, металл длинными полосами свисал с кирасы и наручей. Весь обагренный кровью, Аид приблизился к Коре и встал у нее за спиной. Девушка не могла видеть бога, но его видел Хрон. А потом Кора заметила отражение в глазах Хрона.

«Люди всегда считали меня бессердечным и жестоким тираном, – дрожащим от жара битвы голосом вещал Аид, – они говорили о моей несправедливости и моем бездушии. Они проклинали меня, когда я забирал души их родных и близких. Они отказывались приносить мне жертвы, и я был лишен почестей, каких с лихвой хватало другим богам. Люди ненавидели меня и мои владения больше самой смерти.

Но я всё понимал. Смерть невозможно любить, ее нельзя почитать, ее невозможно желать. Лишь несчастные безумцы относятся к смерти иначе. Я понимал всё, потому не гневался на людей. Да, я не соглашался с мнением большинства богов, что подземное царство, прибежище мертвецов, должно стать моим владением. Я превратился в князя тьмы против воли. Но едва возложив на себя обязанности главного гробовщика, я стал относиться к ним со всей ответственностью. Ведь на Земле человек живет всего ничего. А потом он попадает ко мне навечно.

Я никогда не претендовал на трон Олимпа. Мой брат Зевс прекрасно справлялся со своей работой, а у меня всегда была своя. Я хотел лишь остаться владыкой подземного мира, хотел быть им, потому что привык им быть. Я не представляю иной жизни, тем более жизни в образе смертного.

Прав был Уран. Я мечтаю о солнце. Иногда тайно я поднимаюсь на поверхность, но чтобы остаться незамеченным, я избираю для своих вылазок лишь ночное время. Я смотрю на звезды и луну, я радуюсь, если резвится в ветвях высоких деревьев ветер или идет дождь. Ведь всего этого так не хватает здесь, под землей. Но я всегда возвращаюсь, ведь у меня есть обязательства. У меня есть работа, которую я поклялся выполнять».

Сейчас мрачный Аид вовсе не выглядел мрачным. Он был уставшим, смертельно уставшим богом, которому выпала самая несчастная доля. Кора, не выпуская из рук головы Хрона, смотрела на Аида с уважением, которое еще никогда не блестело в ее глазах.

«Я поклялся оградить тебя от всех неприятностей, от всех опасностей, какие могут существовать, – продолжал владыка подземного царства. – Но я не смог сдержать клятву».

Аид горестно ухмыльнулся. Хрону не понадобилось долгое время, чтобы понять: еще один бог покинул Землю и то, что укрылось в ее недрах. Аид перестал быть богом, но стал человеком.

«Я не сдержал клятву, и над тобой нависла опасность. К тому же, супруга моя, ты предпочла мне другого, а это – верный признак моей ненадежности. Сейчас все зависит от других богов: если они посчитают нужным, они вернут мне бессмертие и право называться владыкой Гадеса и Элизиума».

«Аид… – Кора с печалью произнесла имя своего теперь уже бывшего мужа. Первый раз в жизни ей стало по-настоящему жалко его».

«Я отпускаю тебя, Персефона. Будь счастлива с тем, кого полюбило твое сердце».

«Аид… Спасибо…»

«Но я не могу отпустить тебя просто так. Не могу – таков закон этого мира. – Аид вдруг смел с лица скорбь и печаль. Теперь он вновь был мрачным повелителем мертвых. – Слушай меня внимательно, Кронос. Я отдаю тебе свою жену, но ты должен доказать, что действительно достоин ее. Ты пойдешь на поверхность, пойдешь не оглядываясь, не смотря назад, а душа Персефоны будет следовать за тобой. Ты станешь идти, пока лучи солнца не озарят твое лицо, и ни разу не оглянешься. Ежели ты, Кронос, посмеешь посмотреть назад, ты навеки потеряешь Персефону. Ее душа умчится в самые сокровенные, самые тайные пещеры Гадеса и будет вечно страдать. Запомни это хорошенько, Кронос!»

Хрон хотел возразить, что Кора все еще жива. Как ее душа может следовать по пятам за Хроном, когда девушка все еще жива…

«Помни мои слова, Кронос! – в последний раз повторил Аид страшное предостережение».

А потом обнажил меч и пронзил Кору в том месте, где билось ее сердечко…

…Человек потоптался у двери. Он знал, ЧТО за нею. Знал, какие существа обитают там, какие опасности подстерегают там на каждом шагу. Он знал это, потому что много раз проходил сквозь дверь. Когда-то он делал это по приказу своего отца, не ведая даже, что то его отец. Когда-то он клялся сам себе, что никогда больше не ступит в тот мир, а навсегда останется среди людей, на поверхности, где и должен жить. Но он хотел разделить свою жизнь и счастье быть живым с девушкой, ставшей богиней его сердца. Он нашел ее, но тут же потерял…

…Хрон быстро шел, почти бежал путем, который указал ему Аид. Хрон шел и рыдал, ничуть не смущаясь своим слезам. Он не пытался остановить рыдание, не утирал слезы. Он не видел ничего вокруг, зато многое слышал. И то, что он слышал, было невыносимо.

Перед внутренним взором стояла и не думала уходить ужасная картина смерти Коры: меч Аида пронзил девушку насквозь, войдя в спину и выйдя из груди. Холодная сталь клинка нанизала сердце девушки как какой-то апельсин, вызвав мгновенную смерть. Только что бывшая живой и почти счастливой, Кора тихо вскрикнула, повалилась на Хрона и несколько раз несильно вздрогнула. Ее руки, нежно обнимавшие голову Хрона, теперь стали безвольными, лишенными нежности и ласки.

Кора умерла прямо на Хроне.

И теперь он уже не шел, но бежал, бежал что есть духу от тех звуков, что преследовали его неотступно, как тень преследует человека. За спиной творилось что-то ужасное, невероятно ужасное, и в центре того кричала душа Коры. Она звала Хрона на помощь, умоляла вызволить ее из кошмаров Гадеса, причитала и плакала навзрыд. Иногда Хрону чудилось, будто рука девушки касается ее плеча, но ощущение тут же пропадало, а душа начинала кричать еще громче. Хрон понимал: Кора страдает. И страдал вместе с нею. Изо всех сил он заставлял себя бежать вперед, не оглядываться, не поддаваться уговорам Коры. Он бежал, пока сердце не заколотилось так, что вот-вот готово было разорваться, а кровь превратилась в горячий свинец, неспособная уже снабжать организм кислородом. Хрон задыхался от удушья и боли в боку, но бежал, бежал, бежал… Спотыкался, поднимался на ноги и снова бежал.

Впереди на дороге Хрон увидел синий клочок неба. Выход из подземного мира.

Кора визжала от неведомых страданий так отчаянно, что Хрон едва не терял разум. Появились другие звуки – голоса грешников Гадеса, убийц и насильников. Они истязали Кору, глумились над нею, смеялись, снова истязали. Хрон слышал звуки насилия, удары и крики любимой, и всё это происходило за спиной, прямо позади, в метре!..

Хрон почти добрался до выхода. Он уже не осознавал ничего, от напряжения его тело и разум отключались. А Кора не просто визжала, она кричала так сильно и яростно, будто ее тело живьем варят в кипятке, будто ее пытают на дыбе или отрезают голову. Она проклинала Хрона за то, что он боится помочь ей, за то, что он поверил Аиду и обрек ее на столь мучительные страдания. Кора билась в предсмертной истерике, а души грешников продолжали насиловать, мучить, пытать ее.

Когда Кора в очередной раз выкрикнула проклятие, страшное по смыслу слов проклятие в адрес Хрона. Надменный смех и поганый голос одного из грешников коротко сказал, чем именно сейчас занят он со своими приятелями, насколько извращенно и изощренно он издевается над красивой девушкой. И как рад он, что царь Аид подкинул в Гадес столь замечательное тело…

Хрон взвыл от ярости, в его горле что-то заклокотало и забурлило. Он метнулся к булыжнику, который приметил, схватил его покрепче и резко развернулся, готовый пришибить духов, пусть даже они и бесплотны. Никто, НИКТО не должен ТАК издеваться над Корой…

Но позади была пустота. Крики девушки прекратились, едва Хрон бросился назад. Тишина, повисшая вдруг, стала еще мучительнее, чем то, что ей предшествовало. Пустой туннель уходил под землю в царство мертвых.

Хрон выронил булыжник и упал на колени. Он даже не рыдал – сил не хватало. Он смотрел большими зелеными глазами в туннель и понимал, ЧТО только что совершил…

Боги верны своим словам…

Он поддался наваждению. Он обернулся. И теперь душе Коры суждено вечно мучиться в Гадесе. Мучиться именно так, как слышал это Хрон.

До выхода осталось лишь несколько шагов…