Текст книги "Хрон"

Автор книги: Кирилл Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 15

Николай и Александр прожили в подземном царстве около трех месяцев. Более точно сказать о времени своего вынужденного пребывания они не могли, так как в Аиде не существовало солнца, не было смены времени суток. Потому приходилось полагаться на интуицию.

Танатос, иногда звавшийся сокращенным именем Танат, чернокожий бог смерти, относился к своим новым подручным весьма неплохо. После убийства Минотавра Танатос доставил археологов в свой дом на берегу реки Стикс, способной заморозить любого, кто коснется ее вод. Танатос жил не в доме даже, а в целом дворце с большим количеством комнат и залов, с великолепным убранством. Помимо самого Танатоса в его дворце жили слуги из числа духов, которым позволено было иногда становиться материальными. Слуги занимались поддержанием хозяйства и стерегли дворец в отсутствие хозяина.

Однажды Танатос пожаловался, что ныне для него почти нет работы. Он приходит забирать души мертвых лишь здесь, в подземном царстве, а на поверхности уже не появляется. Ибо не нужен он стал людям. Поначалу бог смерти считал, что, покинув людей, он обречет их на мучительную жизнь в переполненных городах, на голод и нищету. Отчасти так и вышло, но все ж люди умирать не перестали.

Ведь им не нужны стали боги. Люди отказались от богов.

Но свою работу в царстве Аида Танатос выполнял беспрекословно. Он рано или поздно являлся к каждому погибшему существу Аида и забирал его душу.

Первое время археологи страшились могучего чернокожего божества, но потом прознали о его, в общем-то, не злобном нраве и успокоились. Мысли о побеге, о самостоятельном поиске выхода из подземелья друзья отбросили раз и навсегда, ведь ясно понимали: без посторонней помощи выход не найти. К тому же Танатос обещал проводить их сразу, как только они выполнят три его поручения. А к клятвам боги относятся щепетильно.

Кроме самого хозяина, духов и археологов во дворце жило множество обворожительных, милых созданий, называемых нимфами. Каждая из нимф казалась воплощением женской красоты и чистоты. Они были юны, прекрасны и очень доступны. Танатос, заметив однажды похотливые взгляды археологов, тотчас разрешил им делать с нимфами что угодно, только не обижать их. И друзья приударили. Приударили сразу за всеми нимфами, что попадали в поле видимости. Пожалуй, обилие легкодоступных и дьявольски красивых девушек стало единственной причиной, по которой археологи вскоре вовсе позабыли о поверхности и об оставленной там прошлой жизни. Друзья довольствовались феерическими переживаниями, какие дал им дворец Танатоса, и считали себя счастливчиками.

Конечно, за нимфами приходилось бегать. Хоть девушки и не противились близости, сразу ни одна из них не давалась. В погоне за заветным плодом друзья сочиняли дифирамбы, пели песни и даже научились играть на лире и кифаре, старинных музыкальных инструментах. Часами они пропадали на берегу Стикса, где в хвойных зарослях играли с нимфами в догоняшки, в прятки и другие так любимые девушками игры. По ночам (было решено называть часть суток, когда сильнее всего хочется спать, ночью) друзья водили с очаровательными созданиями хороводы, прыгали через костры и купались в озерах у дворца.

В общем, Александр и Николай попали в рай, и ничуть о том, естественно, не сожалели.

Очень скоро друзья поняли, что нимфы живут во дворце бога смерти добровольно, приходят и уходят по собственному желанию, никто их не приглашает и не удерживает. Никакого намека на гарем, ничего общего с полигамностью. Танатос совсем редко обращал внимание на обнаженные юные тела, чаще прикрикивал на нимф, назойливо попадающихся под ноги. Но никогда не грубил и не оскорблял.

Однажды он рассказал археологам, что не замечает нимф по определенно причине. Оказывается, у страшного по сути, но видного красавца по внешнему виду есть возлюбленная, некая Адмета, тоже, кстати, нимфа. И как настоящий мужчина, Танатос старался хранить ей верность.

Погоняя слуг и развлекаясь с нимфами, Александр и Николай, однако, не все свое время проводили в играх и плотских утехах. Танатос заставлял их тренироваться во внутреннем дворе, где все было усыпано желтым песком и заставлено оружием. Археологи, поначалу неумело размахивая тяжелыми мечами, вскоре стали сносно управляться с любым оружием: копьями, мечами, топорами, луками. И без того крепкие парни, друзья не без удовольствия замечали, как их тела становятся будто каменными, как рельефно выделяются мускулы, как пищат от восхищения их многочисленные подружки; любой античный скульптор посчитал бы за честь сделать с них статую. Иногда тренировал археологов сам Танатос, и эти дни превращались в адское мучение. Танатос выжимал из парней все соки, гонял их вокруг дворца часами напролет, лупил и калечил деревянными мечами и палками, имитирующими копья. Зато после таких тренировок Александр и Николай понимали: бог смерти отдал им часть своего собственного умения вести бой. Потому спустя три месяца жизни в подземном мире археологи превратились не просто в бойцов, умеющих держать меч и знающих о секретах полета стрелы. Друзья стали искусными воинами, против которых не мог выстоять самый лучший боец из числа духов-слуг. В глубине души археологи ничуть не сомневались: Танатос готовит их специально для выполнения нового поручения. Какого – неизвестно. Но и дурак поймет, что весьма опасного. О втором поручении никто не спрашивал Танатоса. Александр с Николаем надеялись, что время его выполнения наступит еще не скоро.

Но оно наступило. Как-то раз Танатос, прибыв из очередного своего путешествия, призвал археологов в главный зал дворца, где на мягких подушках из черно-красного шелка бог смерти любил отдыхать, нежась в клубах дурманного дыма из кальяна. В этот раз он вновь курил, и по залу витали сладкие облака.

– Присаживайтесь, – пригласил он археологов. – Не хотите ли покурить?

Друзья отказались. Внутренне они уже чувствовали, зачем призвал их хозяин.

– Как живется вам в моем дворце?

– Просто замечательно, хозяин, – искренне ответил Александр.

Звать Танатоса хозяином друзья начали вскоре после того, как оказались на попечении бога смерти.

– Осталась ли хоть одна нимфа в округе, которую вы умудрились пропустить?

Друзья смущенно потупили взгляды.

– Да ладно, парни, я и сам мужчина. Понимаю вас прекрасно. – Танатос выпустил струйку дыма и рассмеялся. – Вы как племенные быки, честное слово. Будто на поверхности никогда не существовало женщин.

– Там они несколько… иные, – сказал Николай.

– Не так легко доступны, – перевел Танатос. – Сейчас вам кажется, будто доступность – главное преимущество подземных женщин. Однако могу вас заверить: со временем это приедается. Хочется настоящих приключений, душевных терзаний, любовных переживаний. Хочется совершать подвиги или сеять вокруг смерть, лишь бы та единственная, что заняла твое сердце без остатка, стала твоей.

Танатос впадал в минуты поэтического настроения всегда, когда курил кальян.

– Возможно, вы правы, хозяин, но пока нам достаточно и такого.

– Хм… Кстати, до меня дошел слух, что многие нимфы хотели бы уйти вместе с вами на поверхность, когда вы освободитесь от службы у меня. Вы, ребята, можете спровоцировать здесь революцию!

Танатос опять рассмеялся.

– Мы не против прихватить нескольких девушек с собою, – решил подыграть Николай.

– А ты подумал над тем, как будешь содержать их? – вдруг совершенно серьезно спросил Танатос. – Мужчина вправе иметь столько женщин, сколько способен содержать на полном обеспечении, ни одной ни в чем не отказывая. Сможешь ли ты заработать там, на поверхности, столько денег, чтобы завести гарем?

Николай не нашел подходящего ответа. Зато помог друг:

– Гарем в нашей родной стране вообще невозможно завести. Это противозаконно.

– Чушь, – резюмировал Танатос. – Полигамия – это вовсе не пережиток прошлого. Это одно из важнейших достояний, из ценнейших сокровищ, которые человечество утратило. Надеюсь, когда-нибудь люди это поймут.

– Но ведь вы и сами не желаете никого кроме своей возлюбленной, – напомнил Александр.

– Мое право решать, хочу ли я быть с одной или со многими. Просто сейчас я чувствую, что должен быть только с одной. Проказник Эрос запустил стрелу в мое сердце, и пока я не имею желания вытаскивать ее.

По дворцу разнеслось веселое девичье пение. Нимфы продолжали свою беззаботную жизнь, не подозревая, что, поднявшись на поверхность, непременно столкнутся с трудностями, которые подчас невозможно преодолеть. Там, на поверхности, витают печали, болезни и горечи, выпущенные давным-давно хитрой Пандорой из кувшина в доме Эпиметея, брата Прометея.

Это случилось тогда, когда сердобольный Прометей похитил огонь и подарил его людям, заодно обучив искусству и многочисленным ремеслам. Жизнь на Земле стала много счастливее, а Зевс, разгневанный поступком Прометея, послал людям зло. Он велел Гефесту смешать землю и воду и сделать из полученной смеси прекрасную девушку, которая обладала бы нежным голосом и взглядом, способными разить наповал любого своим очарованием. Когда Гефест вылепил девушку, боги оживили ее и послали на Землю, назвав Пандорой, что в переводе значит «наделенная всеми дарами». Такое имя она получила вследствие того, что многие боги дали ей частичку себя, как, например, Гермес, вложивший в уста Пандоры лесть и лживые речи.

Зло в образе прекрасной девушки проникло в дом Эпиметея, где тот хранил большой плотно закрытый сосуд. Никто не знал, что спрятано в сосуде, и никто не хотел его открывать, ибо знали все: придет большая беда. Но Пандора открыла его, и тут же по всей земле разлетелись несчастия, некогда заточенные, и осталась на дне сосуда лишь одна Надежда. Крышка захлопнулась, и Надежда не успела вылететь наружу.

С тех-то самых пор царят в мире людей беды, выпущенные Пандорой.

Танатос хлопнул в ладоши.

– Итак, пришло время для второго поручения.

Археологи превратились в слух. Сердца их отчего-то провалились в низ живота.

– Заключается оно в следующем. Вы должны направиться в Фемискиру и добыть пояс Ипполиты.

– Погодите, – остановил Александр. – Пояс Ипполиты – это тот самый пояс, который бог войны Арес подарил царице амазонок Ипполите?

– Тот самый, – кивнул Танатос.

– Но я думал, амазонки смертны, как все прочие люди.

– Они смертны, – вновь кивнул бог смерти. – Ипполита давно отошла в мир иной, ныне власть над амазонками сосредоточена в руках Артемиды, богини охоты и покровительницы животных. Но в отсутствие Артемиды делами руководит женщина по имени Аэлла. Она никогда не снимает свой пояс, символизирующий власть.

– Но вам-то он зачем?

– Мне он совершенно не нужен, – рассмеялся Танатос. – Зато он нужен моей любимой Адмете. Я бы и сам мог забрать пояс у Аэллы, но мне нельзя появляться там и уж тем более красть что-то. Аид сурово покарает меня.

– А нас он, получается, не покарает, – проворчал Николай.

– Про вас он ничего не знает, – успокоил Танатос. – Аид способен найти в подземном царстве любую мертвую душу, но совершенно не может чувствовать живую. Так что об этом не волнуйтесь.

– А как же насчет Артемиды?

– Она сейчас где-то развлекается, как обычно.

– А…

– Слушайте, ребята, вы отказываетесь?

Археологи переглянулись. Слово взял Николай:

– Конечно же, нет! Но поход к амазонкам вряд ли принадлежит к разряду легких. Мы можем сгинуть по пути.

– Вы полгода жили в моем дворце, я ни в чем вам не отказывал. Думаю, пора бы и расплатиться за столь радушное гостеприимство. Риск – неотъемлемая часть любого похода. К тому же, есть еще клятва…

Вот так. Оказывается, они пробыли в Аиде не три месяца, как считали, а целых шесть!

– Мы согласны, – покорно ответил Александр.

Танатос удовлетворенно затянулся.

– Как не могу я сам, так не могут мои верные слуги появляться на глазах амазонок. Но на время пути я дам вам в помощники отличных охранников. Когда-то они служили самому Аресу, но потом, после исчезновения бога, пришли ко мне. Кстати, они должны быть уже во дворце.

Будто услышав его слова, в зал прошли два высоких, с головы до пят закованных в угольно-черные доспехи рыцаря. Не смотря на кажущуюся тяжесть брони, они передвигались легко и непринужденно, едва издавая звук при ходьбе. Поклонившись Танатосу, рыцари замерли, будто солдаты перед министром обороны. Их лица невозможно было разглядеть в узких Т-образных щелях на забралах шлемов.

– Знакомьтесь, – указал рукой бог смерти. – Фобос и Деймос.

– Страх и ужас… – прошептал Александр. – Дети Ареса.

– Они ему вовсе не дети, – усмехнулся Танатос. – Впрочем, это неважно. Фобос и Деймос будут сопровождать вас до Фемискиры и обратно.

Николай оторвал взгляд от черных доспехов рыцарей и спросил:

– Когда нам выезжать?

– Немедленно, – ответил Танатос. – Кони уже ждут вас. Возьмите оружие, доспехи и выезжайте тотчас.

Археологи поднялись, попрощались с хозяином и пошли к конюшням. На душе скребли кошки, мысли о нелегком пути не давали успокоиться. А сзади шагали два танкоподобных рыцаря, настолько бронированных, что ни один сантиметр кожи не выглядывал наружу. Фобос и Деймос напоминали вовсе не допотопных солдат, а футуристических космических пехотинцев. Если бы не огромные двуручные мечи у них за спинами, а плазменные винтовки – они вполне сошли бы за таковых.

На конюшнях, как сказал Танатос, уже переминались запряженные и снаряженные кони. Четверка черных, как броня рыцарей, необычайно крупных коней. А рядом ждали археологов комплекты легкой защиты и оружие.

Закрепляя на теле стальную кирасу, Александр кивком указал на охранников:

– Эти парни неразговорчивы.

– Послужи на Ареса, а потом на Танатоса – сам утратишь дар речи, – пошутил Николай.

Кирасы дополнили стальные накладки на ноги и на руки, а так же легкие шлемы без забрала. Из оружия Танатос счел нужным дать длинные резные луки, совершенно не похожие на примитивное оружие из согнутого прутика, перевязанного конским волосом. Луки подземного царства выглядели так же, как современные спортивные луки на поверхности, с незначительными лишь отличиями. Кроме луков ждали своего часа и острые гладиусы, а так же по короткому кинжалу.

Забравшись на коня, Александр обратился к Фобосу:

– Куда скакать-то? Мы тут не местные…

Вместо ответа Фобос и Деймос одновременно пришпорили коней и помчались прочь от дворца бога смерти. Археологи заторопились следом, не так умело управляя своими конями. Неожиданно быстро четверка добралась до моста через Стикс, обледеневшего, оттого опасного. По обе стороны моста расположились статуи сфинксов, но друзья не обратили на них внимание. Деймос, не останавливаясь, пролетел мимо статуй, заскочил на мост и через несколько секунд был уже на другом берегу. Фобос же притормозил коня, развернулся «лицом» к археологам и заставил тех также остановиться. Закованной в броню рукой, где даже перчатка казалась невероятно тяжелой, Фобос указал на одну из статуй. Затем издал звук похожий на рык, пришпорил и присоединился к Деймосу.

– Он что, хочет, чтобы мы оценили местное скульптурное творчество? – удивился Николай.

Александр спешился и подошел к статуе поближе. То был сфинкс, похожий на египетский, но гораздо меньшего размера: в высоту не более трех метров. Рядом стоял еще один точно такой же.

– Думаю, нам не перейти мост так же легко, как тем парням, – понял Александр. – Сфинксы обычно символизируют стражников, охраняющих пути к чему-то. В данном случае мы имеем мост, по обе стороны которого расположены статуи. Статуи стражей. Наверное, еще одна загадка, черт бы ее побрал.

За время пребывания в Аиде археолог сумели убедиться: местные очень любят загадки. Всяческие пакостные ловушки, ребусы, головоломки встречаются в Аиде чаще, чем селения существ.

– И в чем она заключается, эта загадка?

– Надо узнать… – Александр наморщил лоб, силясь вспомнить. – Сфинкс в одной из легенд загадывал путнику определенную загадку. Ответишь верно – пройдешь. Не ответишь – не пройдешь. Наверное, и эти сфинксы работают по той же схеме.

– Так пусть он говорит! – воскликнул Николай.

И сфинкс заговорил. Он по-прежнему оставался каменной статуей, потрепанной временем, но голос его звучал грозно и четко, как гремящие в большом железном баке булыжники. Сфинкс будто кричал в самые уши, отчего слова его приносили боль.

Короткая загадка древней статуи звучала так:

– Чего у младенца больше, чем у взрослого человека?

Грохот в ушах прекратился. Ошалевшие от него, археологи не сразу поняли смысл сказанных статуей слов. Когда же поняли его, то пришли в замешательство.

– Ты знаешь, чего у младенца больше, чем у взрослого человека? – повторил загадку Александр, обращаясь к другу.

– Неа, – пожал тот плечами. – А ты?

– И я не представляю.

Вдвоем они надолго задумались.

– А те хитрецы, мать их… – Указал Николай на рыцарей, ожидавший по ту сторону моста. – Нет бы подсказать. Да и Танатос хорош…

– Ты не плач, ты лучше над ответом подумай.

– Да откуда мне знать, чего у младенца больше? – воскликнул Николай. – Может, ему суждено прожить больше дней, чем уже взрослому, прожившему часть своей жизни человеку?

Они посмотрели на сфинкса в надежде, что этот сумбурный ответ окажется верным. Но статуя продолжала оставаться статуей. Поди разберись, правильно ли ты ответил.

– Думаю, дело тут не в годах, – покачал головой Александр. Он лихорадочно перебирал в уме все возможные варианты, сравнивал младенца как такового со взрослым человеком. И вдруг опыт археолога подсказал ему верное решение.

Назвав ответ, Александр не получил подтверждения своей правоты.

– Слушай, а может не так? – запаниковал Николай, едва они въехали на лед моста. – Давай подумаем подольше.

– Чего думать-то? Иных возможных ответов я не вижу.

Не смотря на оптимистичный тон, Александр тоже выглядел испуганным. Когда они медленно доехали до середины моста, тело сковал холод. Он поднимался от Стикса и замораживал воздух. Облачка пара вырывались изо рта, замерз проступивший пот.

Когда под копытами что-то громко хрустнуло, археологи с истошным воплем пришпорили коней. Двумя шальными пулями они слетели с моста уже по ту сторону реки. Доспехи, лица, руки – всё было покрыто инеем.

– Кажется, ты верно ответил, – отдуваясь, заметил Николай.

Неподвижные Фобос и Деймос секунду рассматривали людей, словно насмехались над их нерасторопностью, а потом пришпорили и поскакали дальше по дороге, петлями скрывающейся в скалах.

Поглядывая на затянутые синевой льда берега Стикса, Александр вдруг ни с того ни с сего спросил у друга:

– Как ты думаешь, что делают на зеленом лугу пять кусочков угля, вялая морковка и шарф, если принять во внимание тот факт, что эти предметы никто туда не клал?

Николай сморщился и отвернулся от леденящей воды мифической реки, куда также смотрел.

– Достали меня все загадки…

– Сдавайся, – хмыкнул Александр.

– Сдаюсь, – с готовностью признал свое поражение приятель.

– А всё проще простого, – вздохнул Александр.

Друзья, отойдя от испуга переправы, поскакали следом.

ГЛАВА 16

Недалеко отошел Хрон в компании кентавра Фола от деревни, когда Фол вдруг сказал:

– Чтобы попасть в сад Гесперид, тебе надо вначале раздобыть эгиду.

– Эгиду? – не понял Хрон.

– Ну, щит богов. Несколько эгид выковал в свое время Гефест. Самую роскошную он подарил Зевсу, а остальные раздал прочим богам. В частности, эгида есть у Афины и Аполлона.

– Ничего не слышал об этих щитах, – удивился Хрон. – Зачем он мне?

– Эгида – это не просто щит, друг мой. Находясь под эгидой, ты становишься почти неуязвим, что непременно требуется в дороге к саду Гесперид. Можешь поворачивать обратно, если решил справиться с заданием без этого волшебного щита.

Хрон поворачивать не стал. Не стал он спорить со старым кентавром.

– Где я могу найти такой щит? – коротко спросил он после раздумья.

Теперь настала очередь Фола задумываться. Смешно наморщив плоский лоб, кентавр вспоминал довольно долгое время, прежде чем ответить.

– Эгида Афины должна храниться в подземном Парфеноне[9]9
  Парфенон, расположенный в Афинах храм, посвященный Афине-деве.


[Закрыть]. Эгида Аполлона – в перенесенном в подземное царство Дельфийском оракуле. А где спрятана эгида Зевса, знает только сам Зевс.

– И куда же мы должны отправиться?

– Дай-ка подумать. – Фол опять начал соображать. – Так-с… Скоро наступит время панафинеи[10]10
  Панафинеи, ежегодные праздники в честь рождения богини Афины. Проводились в летнее время каждые четыре года в Афинах, назывались также Великими панафинеями. После музыкальных представлений и жертвоприношений большая процессия направлялась по Священной дороге к Парфенону, куда приносились новые одежды для Афины.


[Закрыть]. В течение этого праздника всех пускают в Парфенон. Должны пустить и нас, если ты прикинешься каким-нибудь божком или жрецом. Идти, кстати, до Парфенона отсюда всего ничего.

– А что с эгидой Аполлона?

– Ходят слухи, будто она находится в особом зале для мистерий под Дельфийским оракулом[11]11
  Мистерии, «таинства», обряды, посвященные какому-либо богу. В мистериях имели право участвовать только посвященные.


[Закрыть], но я также слышал, что никаких «особых залов» под оракулом нет. Дорога займет у нас дней десять-двенадцать, но раздобыть эгиду Аполлона не проще, чем эгиду Афины.

– Тогда пойдем туда, куда ближе всего. То есть в Парфенон.

Фол не стал упираться. Он сам сказал, что добыть волшебный щит – дело нелегкое, притом неважно, на чей именно щит положен глаз. И они отправились в путь.

Поначалу Хрон еще сомневался, верно ли поступил, свернув с дороги, указанной гермой, но доверие к старому кентавру взяло верх. Ведь если Фол не ошибается, и эгиды действительно существуют, раздобыть одну из них – неслыханная удача. Кентавр стал рассказывать, что эгиды много раз спасали простых смертных, в особенности жрецов божественных святилищ, от гнева других богов или от нападений разбойников. Эгиды обладали не просто способностью отражать удары меча или полет стрелы, но были вроде непробиваемых доспехов, магии которых хватит еще не на одно сражение.

Когда Хрон спросил, отчего прямо уж так необходим волшебный щит, Фол поведал о местности, примыкающей к саду Гесперид. Оказывается, совсем близко к саду Гесперид расположен еще один мифический объект, не менее загадочный и притягательный для всех искателей приключений. Этот объект – вход в Тартар, куда могучий громовержец Зевс прогнал когда-то своего отца Кроноса вместе с другими титанами. А до Зевса сам Кронос поступил аналогично, низвергнув в Тартар собственного отца Урана. В общем и целом, в Тартаре томились боги настолько могущественные и древние, что их имена успели стереться из памяти ныне живущих, но слухи о могуществе бродят до сих пор.

Естественно, такое место как вход в преисподнюю для великих богов, не может оставаться без охраны. Потому его охраняют. В качестве стражей выступают чуть ли не все существа мифологической Греции, в том числе ужасные животные и чудовища, каких не видел свет. Но главная опасность исходит от гекатонхейров Гиесса, Котта и Эгеона, трех сторуких пятидесятиголовых великанов. Эти порождения богини Геи были замурованы глубоко под землей Кроносом. Но когда Зевс восстал против своего отца и других титанов, гекатонхейров освободили. Именно благодаря им завершилась победой десятилетняя борьба олимпийских богов с титанами, и в награду за верную службу Зевс назначил гекатонхейров стражами ворот в Тартар. Кроме сторуких великанов на страже ворот стоял и Аргус, другой великан, на этот раз стоглазый. Все его тело покрывают глаза, и в каждый отдельно взятый момент времени спят лишь два глаза, а остальные бодрствуют.

Охраняя Тартар, чудовища со временем взялись и за патрулирование границ сада Гесперид, о чем просил их Зевс. Но помимо этих охранников сад нашлось кому защитить от непрошенных гостей.

Так что волшебный щит – необходимая вещь в таком походе.

Фол признался, что никогда не видел лично и не встречал таких, кто бы своими глазами видел гекатонхейров, Аргуса или вход в Тартар. Но земля и подземелье полнятся слухами об их непобедимой силе.

Мимо холмов и скал, мимо озер и ручьев, мимо подземных пастбищ и подземных рек путники шли целый день и часть ночи, пока не прибыли к окраинам большого подземного города. Ни Хрон, ни его друг кентавр Фол не знали названия этого города, однако еще на подходе к нему догадались, кто там живет.

Керы.

– Проклятие! – выругался Фол. – Я совсем позабыл, что керы живут здесь!

Укрытые зарослями невысоких, но густых деревьев, Хрон и Фол разглядывали город, раскинувшийся в небольшой долине на берегах широкого ручья. Город казался покинутым, мертвым, но то являлось обманчивым видением. Достаточно было путникам показаться на виду города, и тут же стаи кер взвились бы в небо и набросились на них. Ведь керы – это демоны смерти, разрушений и несчастья, люди-птицы с алыми губами, сосущие кровь своих жертв. В иных местах керы звались вампирами.

Беспощадные керы служили одновременно и Аресу, считаясь частью его войска, и Танатосу, помогая ему вырывать души мертвых на полях сражений, и Аиду. Они не знали иных господ и повелителей, могли нападать даже на богов. А уж смертный и подавно не проскочит мимо кер, всегда голодных и кровожадных.

– Туда идти – безумие! – Фол испугался, когда Хрон, вооружившись мечом, решил войти в город. – Постой!

– Все равно иного пути нет, – пожал плечами Хрон. – Обойти город кер мы не сможем.

– Нет, нет, нет… – Фол быстро соображал, что делать. – Послушай, где-то здесь, я помню, есть подземный ход. Он ведет на ту сторону долины, как раз под городом кер. Если мы найдем подземный ход, мы сможем им воспользоваться!

Хрон подумал, что довольно смешная ситуация получилась: находясь под землей, искать подземный ход.

– Ты совершенно твердо уверен, что этот ход существует? Может, не будем терять время на его поиски, а попробуем прорваться?

– Ты в своем уме?! Там шесть тысяч кер, не меньше! Они разорвут нас в одно мгновение! Потом даже Зевс не сможет определить, кому принадлежало то, что останется от нас!

– Ладно, уговорил. Давай искать подземный ход.

И они осторожно, чтобы не нашуметь и случайно не выдать себя, принялись шарить по близлежащим скалам и пещерам. Несколько раз они находили пещеры, которые могли служить началом подземного хода, но всегда оказывалось, что это тупики. В одном из таких тупиков Хрон наткнулся на странного вида наскальные рисунки. Они представляли собою прямоугольники с группами арабских цифр, а между прямоугольниками – диски с изображением четырех основных математических действий: сложением, вычитанием, умножением и делением. Хрон быстро догадался, что пять групп цифр и диски между ними представляют собою ряд математических операций, а справа в шестой группе выведен конечный результат: 1000.

Хрон подозвал Фола.

– Как ты думаешь, что это такое?

Фол уткнулся в рисунки носом, прочел цифры, потрогал диски с математическими знаками.

– Это дверь, друг. Дверь, запертая на замок.

Хрон еще раз внимательно посмотрел на структуру загадочного замка.

Тридцать шесть прямоугольников с цифрами. Двадцать четыре вращающихся диска. На дисках рядом с каждым знаком операции имеется небольшой выступ, а на каждом прямоугольнике справа – небольшой паз. Значит, верно подобранный знак должен располагаться слева на диске. Хрон оглядел крайний правый ряд, где в каждый прямоугольник была вписана цифра «1000».

– Это как-то связано с керами? Ты говорил, что в городе их шесть тысяч. Здесь шесть прямоугольников с одной тысячью в каждом.

– Возможно, хотя вовсе не обязательно, – тряхнул седой головой Фол. – Я когда-то встречал подобные замки на сокровищницах храмов, охранявшихся кентаврами. Эти ряды – простые математические операции. Правильно повернуть диски, и в итоге в каждом ряде получится тысяча. Притом приоритета умножению или делению не дается.

– А если повернуть диски неправильно?

Кентавр пожал плечами:

– Дверь не откроется. Или, если твое предположение верно и замок как-то связан с керами, нам придется иметь с этими демонами дело.

Хрон никогда не был силен в математике, но простые арифметические операции выполнять умел. Договорившись с Фолом действовать независимо, Хрон вооружился камешком с острым краем и начал выписывать на пыльном полу грота ход математических действий. Кентавр поначалу считал в уме, но затем последовал примеру спутника. Через двадцать минут они одновременно завершили.

– Что там у тебя?

– Вот, – продемонстрировал Хрон. – Кажется, верно.

– У меня получилось иначе, – почесал затылок кентавр. – Давай-ка еще раз.

И вновь они стали царапать землю камнями, подбирая искомые операции. Во второй раз их ответы совпали.

– Давай для верности проверим, – посоветовал Фол. – Ты смотри у меня, а я гляну у тебя.

Проверив результаты, они пришли к выводу, что внешне все выглядит так как надо. Хрон подошел к замку, коснулся дисков, убедился, что каждый из них свободно вращается, и, руководствуясь подсказками Фола, повернул диски в нужное положение. Выступы у знаков математических операций четко вошли в пазы прямоугольников. Едва последний диск был повернут правильно, гул скрытых механизмов оповестил о работе замка. Через минуту путь был свободен.

Подземный ход оказался длинным и почти прямым. Он пролегал аккурат под городом кер на большой глубине. Здесь, в отличие от «поверхности» не было призрачного красноватого свечения, но Фол отыскал старый факел. Запалив его, путники быстро преодолели эту часть пути и вышли из секретного хода уже по другую сторону города.

Отойдя на несколько километров подальше обиталища кровососущих тварей, друзья решили устроить привал. Под прикрытием скал они подкрепились из рациона Хрона, нашли ключ, где утолили жажду. А потом шесть часов спали, поочередно меняясь для караула.

К Парфенону без приключений они добрались через два дня пути. Как раз к началу панафиней в честь Афины.

Когда боги жили среди людей, многочисленные процессии смертных двигались главной городской дорогой к акрополю – центральной части города, где располагались храмы. Жертвоприношения, пиршества, массовые гуляния сопровождали великие праздники в честь богов. Сейчас же, когда боги ушли в подземное царство, некому стало справлять культы. Демоны, низшие существа Аида, не почитали иных богов кроме своих темных покровителей: Аида, Танатоса, Ареса, других кошмарных бессмертных. Нимфы были слишком ветреными и беспечными для таких важных ритуалов. Сами боги, естественно, не опускались до приношения жертв и почестей самим себе.

Выход была найден, и он оказался довольно простым. В подземном царстве выстроили лишь акрополи, укрепленные центральные области крупных городов, где располагались священные для богов места. Служителей набрали из числа духов Гадеса, в качестве наказания заставив тех справлять ритуалы. Иногда духи Элизиума добровольно покидали свои райские кущи и становились бессмертными и бессменными жрецами.

Храм вместе с находящимся в нем изображением божества – это как бы модель универсума, вселенной, где это божество обладает безграничной властью.

Парфенон, огромный храм эллинской архитектуры с живописной колоннадой, опоясывающей его по периметру, стоял на возвышении акрополя. Подле фасада расположился огороженный каменными стенами теменос – священное место торжественных обрядов. На фронтоне изображались сцены жизни Афины и прочих богов, вырезанные из камня настолько искусно, что трудно оторвать глаза. Восточный фронтон был посвящен, в основном, сцене рождения Афины Парфенос, то есть Девы, из головы Зевса. Западный – соперничеству Афины с морским богом Посейдоном за владычество над древней Аттикой.