Текст книги "Тени прошлого"

Автор книги: Кирилл Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)

ЭПИЗОД 10

Морской порт «Южный Центральный».

Планета Миранда.

Порт «Южный Центральный» ничем не отличался от таких же грязных, вонючих и шумных портов по всей галактике. Он не был астропортом (или, как некоторые любят выражаться, космопортом), а являлся всего лишь погрузочно-разгрузочной станцией для морских судов дальнего и ближнего следования, которые бороздили все моря и океаны этой водной и жаркой планеты.

Повсюду сновали роботы-погрузчики, рабочие в грязных оранжевых спецовках, какие-то люди в широких шортах и шляпах, матросы и бездомные собаки. Звуки наполняли воздух самые различные: гудки пароходов, лязг подъемных механизмов, лай собак, крики чаек, переругивания рабочих и так далее.

Оксана заворожено смотрела на огромную тушу грузового судна, медленно уходящего от причала. Она никогда раньше не видела морские корабли, даже на картинках или по ТВ. В своё время она летала на катерах космической защиты, но такие экспедиции не вызывали того восторга, какой обуял её сейчас.

Оксана любила море. Шум прибоя, прохладный ветер и солёные брызги всегда манили её, может быть, поэтому она сейчас и оказалась одна, вдали от группы, среди трудящегося персонала крупного порта.

День назад она потерялась. Последняя прогулка перед завершением курса обучения в школе завершилась печально. Её класс отправился гулять по многолюдному пляжу в поисках более или менее свободного места, чтобы хватило на всех. Когда такое место нашлось, то класс разделился: кто-то умчался в ближайшие магазины за пивом и соками, а кто-то сразу же устроился загорать на горячем песочке. Оксана ни с теми ни с другими не осталась, а сразу же пошла купаться. Через полчаса плескаться в горячей воде на пару с каким-то малолетним карапузом, чья мама неусыпно следила за ним с берега, надоело. Оксана решила сходить до морского порта «Южный Центральный», который, как она знала, располагался дальше по берегу в нескольких километрах. Почему-то она пошла одна…

Порт оказался гораздо больше, чем она могла себе представить. Просто кишащий муравейник какой-то, где ни на секунду не прекращалась работа. У огромного пирса стояли не менее огромные океанские лайнеры, в основном грузовые контейнеровозы и цистерны, но в отдалении были видны и два пассажирских. Наверное, слишком долго она любовалась видом гигантов, потому что когда пришла в себя, солнце коснулось горизонта.

Спокойно, без паники она слезла с контейнера, который служил ей наблюдательным пунктом, и пошла обратно, но… робот-погрузчик не заметил её, когда нёсся на корабль, обхватив стальными ручищами-клешнями здоровый металлический ящик. Не заметил и чуть было не раздавил, размазав многотонным весом по бетонному покрытию. Зато сильно дал поднимающейся ступнёй по подбородку, откинул девушку в тёмный угол за контейнеры и поспешил дальше.

Оксана потеряла сознание. Пришла в себя она только на следующий день.

Похоже, за ночь её никто не обнаружил. Что, в прочем, хорошо. Ведь ходят в народе нездоровые легенды про морские порты, в которых похищают людей и делают из них рабов. В частности, в легендах фигурирует и «Южный Центральный»…

Сказать, что девушка заблудилась, было бы сильно громко. Скорее, от удара она не совсем ориентировалась на местности, но то, что по береговой линии можно выйти к пляжу, она догадалась сразу. Правда, дойдя до берега, снова уставилась на корабли, гудящие и дышащие мощью.

– Эй, детка, заблудилась? – услышала она голос сзади. Почему-то голос показался ей очень неприятным. Она обернулась и увидела здоровенного мужика с волосатыми руками, в солнцезащитных очках и грязно-белом комбинезоне.

– Заблудилась, спрашиваю? – повторил он.

– Да нет, – безразлично пожала плечами Оксана.

Тут же чьи-то руки обхватили её сзади, зажали рот и поволокли куда-то прочь. Через несколько мгновений она уже лежала на заднем сиденье старого флаера, который быстро набирал высоту и скорость. Окна летающей машины были так сильно тонированы, что даже изнутри разглядеть что-нибудь наверняка было трудно. Водитель сидел за толстым, явно пуленепробиваемым стеклом.

– Эй! Отпустите меня! – начала кричать Оксана и долбить кулачками в стекло. – Отпустите!

Водитель даже ухом не повел. Он управлял флаером и совершенно не обращал внимания на крики «пассажирки».

Оксана долго кричала и умоляла мужчину отпустить её. Плакала, снова кричала, снова умоляла. Никакого эффекта она не добилась и решила успокоиться, не тратить силы понапрасну. То, что легенды о похищениях говорят правду, она убедилась на собственной шкуре. Налицо похищение и нужно придумать, как выбраться.

Из флаера выбраться не удастся – это точно. Значит, нужно бежать, когда сядем. А где мы сядем? На каком-нибудь далеком острове, скорее всего, где ж ещё. Юная курсантка сильно верила в свои силы и надеялась, что при любом раскладе, куда бы её не привезли и кто бы там ни был, бежать.

В четырнадцать лет наивность ещё никуда не исчезает…

ЭПИЗОД 11

Город Керинг.

Планета Офелия.

Кафе было небольшим. Несколько столиков выстроились в ряд у панорамных окон, выходящих на парковочную стоянку. У противоположной стены во всю длину заведения была длинная стойка с высокими табуретами. Над стойкой висел экран визора, по которому крутили музыку. С потолка лился приглушенный розовый свет.

Кафе находилось в здании ГТЦ – Городского Торгового Центра – одного из самых больших сооружений Керинга.

Патрульные сидели за третьим от дверей столиком. Кроме них в кафе было ещё около десяти посетителей.

– Тебе нравится этот город?

Кейси тянула из трубочки апельсиновый сок. Это всё, что она заказала на обед. Шон решил пообедать гораздо плотнее: пустая тарелка из-под супа и обертки от пары гамбургеров свидетельствовали именно о плотном обеде.

Отпив некрепкий кофе, Шон ответил:

– Знаешь, я как-то не задумывался над этим. По мне – город как город. Ничего экстраординарного.

– Ты просто привык здесь жить, Даско.

Он заказал себе ещё один гамбургер, и теперь Кей улыбалась, глядя на попытки напарника говорить с набитым ртом.

– Привык даже не именно здесь жить, а в таком городе.

– Не пойму, о чём ты.

– Ваши города очень похожи один на другой. Даже на Офелии найдется несколько десятков таких же городов, как Керинг. Почти копий.

Дождь за окном утих, и на асфальт парковочной площадки из-за высоких крыш соседних строений падали косые лучи солнца.

Подошедшая официантка – миловидная девица, главной деталью одежды которой были ярко-красные нейлоновые чулки – тихо поинтересовалась, нужно ли что-нибудь полицейским, забрала пустую тарелку и удалилась. Проводя её взглядом, Шон сказал:

– И что? Как будто ваши города не похожи.

– Ну, я не это имела в виду. Слишком однообразные дома у вас. И одинаковые.

Хоть Кейси и говорила на чистом земном языке, ясно и четко проговаривая слова, но иногда выразить свои мысли ей было затруднительно. Шон уже заметил сию особенность, которая весьма его умиляла.

– Ты про жилые кварталы говоришь? Да, там действительно всё однообразно, но в центре-то города вон сколько разных зданий, – мотнул головой в сторону окна и пожал плечами Даско. – Красота!

В центре города действительно было много красивых строений: зеркальные небоскребы корпораций, модерновые дворцы развлекательных комплексов и супермаркетов, шпили передатчиков и флаерных швартовок, ячеистые вязи отелей, пирамиды ресторанов и фешенебельных жилых комплексов. Миллионы тонн бетона, углерода, стекла, железа и прочих строительных материалов, превращенные воображением архитекторов в грандиозный комплекс рвущихся к небу домов.

Сердце города круглые сутки ритмично билось, выбрасывая ввысь столбы света, а в атмосферу – клубы выхлопов. Неоновая и лазерная радуги обрели здесь сотни тысяч новых цветов, не довольствуясь теми семью, которые дала им природа.

Транспорт в центральном районе ходил в два яруса: асфальт и бетон, брусчатка и пластик дорожного покрытия были отданы колесным средствам передвижения – спортерам, мотоциклам и автомобилям. В двадцати метрах над потоком наземным располагался поток воздушный: антигравы различных моделей и размеров синхронно плыли, искрясь в лучах солнца обтекателями.

Кафе, в котором обедали офицеры, находилось не в самом центре, а довольно далеко от него. Но всё же вокруг хватало транспорта, людей и строений.

– Это здесь красиво. А на окраинах? Там всё однообразно. Знаешь, какой унылый вид из окна моей комнаты? – взгляд Кейси застыл на соседнем здании гостиницы, вид из окон которой был наверняка не в пример лучше.

– На то они и окраины. Их ещё трущобами называют.

Закончив с едой, Шон вытирал руки влажной ароматизированной салфеткой. Неловкость в общении, которая присутствовала в начале дня, почти сошла на нет, и офицер был этому рад.

– Вот именно – трущобы. Но скажи мне, Шон, разве тебе не хочется видеть за окнами своего номера красивые деревья, красивые дома, чтобы можно было часами сидеть и просто смотреть на них? Разве тебе не хочется слышать пение птиц по утрам и крики играющей во дворе малышни по вечерам вместо гудения двигателей?

– Если честно, то я не размышлял об этом, Кей. А часами пялиться в окно – так на это у меня времени нет. Но я понимаю, что ты имеешь в виду, и попробую ответить.

Поправив рукой улитку оперсвязи на правом ухе, Шон почесал затылок:

– Дело здесь скорее всего не в эстетике, а в экономичности. Строить панельные дома дешевле, чем возводить их из углерода. Дешевле, быстрее и проще. Чем ближе друг к другу они расположены, тем меньше затрат на строительство коммуникаций. Чем выше дом, тем больше народу можно в нем расселить. А если рассуждать с эстетической точки зрения, то мне кажется, что для того и существуют центральные кварталы – любоваться экзотикой, восхищаться архитектурой…

Допив кофе, он продолжал:

– Трущобы – это как обратная сторона жизни. Центр со всеми своими развлечениями притягивает, а окраины отталкивают, но говорят при этом: «Жизнь состоит не только из радостей, развлечений, отдыха и так далее. Мегаполис – это не только высотки магазинов и отелей, а ещё фабрики и заводы, школы и больницы». Я лично сомневаюсь в том, что люди будут лучше работать, если вокруг них зацветут райские кущи. Пока рядом серость, уныние и однообразие, люди будут стремиться сменить всё это на что-то другое, более эстетичное. Будут работать ради этого. И как я уже сказал, эти стандартные десяти-, двадцатипятиэтажки, в которых мы живём, гораздо выгоднее строить. Да и с точки зрения безопасности слишком растить город вверх нецелесообразно.

Даско не заметил, как начал горячо жестикулировать. Для него это было совсем необычно, так как Шон жестикулировал только в присутствии друзей, каковых на Офелии у него не было.

Кейси внимательно слушала напарника, мягко смотря на него голубыми глазами. Когда Даско умолк, она заговорила:

– Ты прав по-своему, Шон. По твоим словам дело обстоит так: с одной стороны есть апельсин, с другой – желание его съесть. Это понятно. Но часто, и примеров тому масса, апельсин находится слишком далеко. И желание его съесть превращается в желание съесть что-нибудь другое, хоть отдаленно напоминающее этот ваш фрукт. Понимаешь, о чём я говорю?

Шон не понимал, что хотела ему поведать об апельсине напарница, но зато догадывался, что речь совсем не о фруктах. Поэтому честно утвердительно кивнул головой.

– Если бы красота центра была одинакова для всех, и доступна для всех… Но на деле выходит что? Большая часть людей, на которых, по сути, и стоит вся цивилизация, живут в трущобах, в стандартных грязных панельных домах, и ты сам понимаешь, что далеко не у всех есть возможность заработать на переезд. Вот. Но при этом кто-то живёт в шикарнейших домах – не обязательно в центре, – имея и огромную квартиру, и изумительный вид из окон, и т. д. и т. п.

Последние слова Кейси произнесла как «И тэ тэ дэ и тэ тэ пэ».

– Я хочу сказать, что это приводит к таким негативным эмоциям, как зависть, злость, обида. Это разделяет людей, отдаляет их друг от друга.

«Мы делили апельсин – много наших полегло», – подумал Шон, а вслух сказал:

– Ну ты, Кей, загнула. Знаешь, если отделить центр от прочих районов, заблокировать въезд и выезд, то люди по одну и по другую сторону начнут очень сильно возмущаться. Одни из-за того, что недоступна эта самая красота, другие – потому что…

– …Перестанут ощущать своё материальное превосходство. К тому же блокада – это ограничение свободы. Той или иной. Невозможность удовлетворения каких-то потребностей.

Вздохнув, Шон хмыкнул:

– Спор не о чем, короче. Ты приводишь в пример Сейтхент. У вас и города зелёные и экзотичные, и дома индивидуальные. Все равны и всё для всех. А люди всегда делились. На сорта. Что бы там ни говорили историки. И тем не менее мы прекрасно процветаем как цивилизация. Может быть наша сила – в разделении?

– Шестьсот лет назад вы почти самоуничтожились. Разделение опасно.

Кейси наблюдала через плечо напарника, как вошедший самец каоли, на бедрах которого висели кобуры импульсников, хищно оскалился и начал утробно рычать, но заметив двух полицейских-людей, поспешно ретировался. Наверняка солдат-каоли заходил для того, чтобы устроить очередной скандал со стрельбой. Но полицейских, тем более полицейских-людей все ящеры боялись.

– Вы тоже делитесь, – заметил Шон.

– На Бойцов, Изобретателей и Строителей. И у нас возможен свободный переход из группы в группу, если в том есть личная потребность. Ещё мы делимся по должностям, но это – степень ответственности, а не материального благосостояния.

С этим Даско вынужден был согласиться. В мире людей начальники, заведующие лабораториями и офицеры старшего звена живут гораздо лучше простых смертных.

На улице снова заморосил проклятый дождь. Было видно, как крупные капли на стеклах и металле патрульного антиграва, стоящего совсем рядом с окнами кафе, собирались в ручейки и стекали на желтую брусчатку из звездообразных кирпичиков. Пристроившиеся рядом флаеры хоть и принадлежали к разряду дорогих, всё же не так красиво смотрелись, как сине-белый полубоевой полицейский болид.

Спор не был принципиальным. Скорее, это был просто разговор, а не прения, когда Шон обязательно злился, если не удавалось доказать свою правоту. Подумав о том, что ему – Шону Даско, двадцатипятилетнему офицеру Полиции Керинга, Офелия – повезло и с работой, и с напарницей (второе было гораздо весомее) и улыбнувшись, патрульный перевел взгляд с флаера на напарницу, чтобы предложить ей продолжить патрулирование…

…И испугался.

Модифицированная кожа на лице Кейси стала бледной, широко распахнутые глаза уставились в пустоту, а нижняя губа, обнажив ряд белоснежных зубов, чуть заметно подрагивала.

Какой-то частью сознания Шон догадался, что Кейси находится в трансе. Рудимент телепатического центра между мозжечком и полушариями мозга иногда каким-то образом влиял на некоторых сейтов, вызывая те или иные способности, в давние времена звавшиеся паранормальными, а сейчас просто икс-сенсорикой. Какими способностями могла обладать Кейси, Даско не знал.

Способности к икс-сенсорике проявляются не у всех сейтов. Наследие предков, как правило, показывало себя спонтанно, и предугадать очередной «приступ» экстрасенсорики почти невозможно. Можно лишь предположить, какого рода окажется это наследие. Обычно каждый сейт, склонный к спонтанной икс-сенсорике, в течение всей жизни оказывает одни и те же воздействия на окружающую действительность. Например, это может быть паракинез, и ближайшие предметы начинают вдруг самостоятельно двигаться в пространстве. Другой пример – телепатия, когда сейт обретает способность получать и передавать мысли. Изменение параметров собственного тела, предсказание будущего, левитация и многое другое – всё это относится к икс-сенсорике и почти не поддается изучению. Но самым страшным является то, что сейты не могут полностью контролировать свое воздействие, и происходят несчастные случаи: загорается одежда на окружающих, захваченные подсознанием предметы ломаются или причиняют вред чьему-нибудь здоровью, слишком сильное воздействие на разум приводит к сумасшествию или потере памяти…

Перегнувшись через стол и уронив пластиковый стакан из-под кофе, Шон обеими руками встряхнул Кей за плечи. Почему-то он был испуган видом напарницы. Слишком глубоки и темны казались её глаза, мгновение назад бывшие ослепительно-голубыми.

Губы девушки шевельнулись, произнося какое-то слово. Руки офицера ещё раз сильно тряхнули плечи.

Внезапно взгляд Кейси просветлел, и она вскочила на ноги, заставив то же самое сделать и напарника, чьи руки всё ещё находились на её погонах.

– Вторжение, – тихо сказала девушка. – На нас напали, Шон.

Смысл этих слов дошел до офицера только тогда, когда он врезался головой в стойку бара. Мощная взрывная волна вдавила стеклопластик окон вовнутрь, и те лопнули множеством мелких осколков, сеча кожу лица. Все посетители кафе валялись на полу. Кто-то стонал, кто-то вскрикнул и умолк. С улицы доносились визг женщин и верещание автомобильных сигнализаций, звон бьющегося стекла заглушили сигналы транспорта.

Пол мелко дрожал под ногами.

Поднявшись на ноги и рывком подняв напарницу, Шон развернулся в сторону входа с целью покинуть помещение и немедленно выяснить, что произошло, но…

Свет в его глазах померк.

Воздух вдруг стал твердым и сжал грудь и голову. Земля содрогнулась как при сильнейшем марсианском «землетрясении», стены помещения, казалось, обрели разум и решили разбежаться в разные стороны, предоставив людям самим решать проблему падающего потолка.

Небо над крышами ближайших домов из серого превратилось в ярчайше белое, принеся откуда-то адский грохот разверзшейся Преисподней.

Шон не видел и не слышал этого. Он был твёрдо уверен, что перепонки его разорвались, а глаза лопнули.

С треском пробив дерево и пластик стойки, он влетел в вывернувшиеся двери кухни, проехал по выложенному керамической плиткой полу и ухнул в провал, образовавшийся, очевидно, ещё при первом ударе («Взрыве?»). Одновременно с ним этот стремительный путь повторила и Кейси.

Через полсекунды, раскрошив стену, в кухню с грохотом влетел полицейский флаер, сминая микроволновые плиты и шкафы с разной утварью.

Началось вторжение.

ЭПИЗОД 12

Полигон виртуальной реальности.

Планета Техно.

– Внимание! До погружения осталось тридцать секунд!

Голос компьютера был приятным. Почему-то люди чаще всего дают машинам именно такие голоса: женские, с некоторой ноткой томности; при желании можно представить обладательницу подобного голоса развратной богиней с пламенными губами и холодным как вакуум сердцем.

Техники замерли на местах, каждый смотрел в свой монитор. В центре сферического помещения на кресле весьма впечатляющего вида, будто груда нагроможденных друг на друга металлических конструкций, полулежал утопающий в проводах человек. На его голове находился шлем виртуальной реальности, полностью скрывающий лицо, уши, часть шеи. Толстые витые кабели соединяли кресло с оборудованием по периметру помещения.

– До погружения пятнадцать секунд.

Поль Ренни – именно он сидел в кресле – сжал кулаки и остановил дыхание. Он знал, на что идёт.

Абсолютная тишина, не нарушаемая посторонними звуками. Легкое голубоватое свечение от гипноэкранов шлема, почти неуловимое за закрытыми веками. Ощущение собственного пульса на шее и запястьях. И мысленный отсчет времени, оставшегося до скачка в совершенно иной мир, где правят не привычные законы вселенной, а совсем другие, подвластные твоему мозгу. И программе.

Поль давно мечтал попасть в Игру. Разного рода слухи – один страшнее и нелепее другого – не стали препятствием для этого. Последний барьер, отделяющий его от виртуальной реальности, сам собою исчез около месяца назад: нежданно-негаданно молодой оператор клим-установки на Фениксе выиграл солидную сумму в галактической лотерее. И кто говорил, что уйшарцы не делают билетов с крупными выигрышами? Призовых денег как раз хватило на билет до Техно. Точнее, на билет в Игру, подразумевающий билет и до Техно.

– Погружение в Игру, – буднично констатировал компьютер.

Но для Поля эти слова звучали равноценно трепетной фразе: «Вы попали в другую реальность, молодой человек».

В шею чуть ниже затылка впилась толстая игла интерфейса. Голубое свечение экранов взорвалось хаотичными плясками разноцветных пятен, геометрических фигур, мыльных пузырей и самыми неожиданными звуками. Да, Полю почудилось, будто он стал слышать глазами. Тело перестало чувствовать само себя, как будто растворилось в воздухе, расплылось по всему свободному пространству. Сознание старалось не отступать и разделилось на бесчисленное множество ветвей, каждая из которых жила самостоятельной жизнью. Где-то всё дальше и дальше пульсировало слабое «Погружение в Игру… погружение в Игру… погружение в Игру…».