Текст книги "Тени прошлого"

Автор книги: Кирилл Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 37 страниц)

ЭПИЗОД 48

Транспортный корабль «Легор-Маунтин».

Глубокий космос.

На исходе пятого дня наконец-то стало известно, что за объект оказался вблизи выхода «Легора». Это был большой корабль, дрейфующий в пространстве. Он не отвечал на радиосигналы, вообще не показывал никаких признаков, что на борту есть живые. Космос вдали от звезд очень скуден в плане света. Определить, что бесформенное черное пятно на черном фоне, различимое лишь по тому, как оно перекрывает собой звезды, на самом деле является кораблем, помог компьютер, смоделировавший примерную пространственную модель.

– Ну и что будем делать с этим «летучим голландцем»? – вяло спросил уставший от напряженного ожидания Аллой.

– Похоже, это транспортный звездолет, – сообщил о своих наблюдениях Ферганд, которому на третий день разрешили присутствовать вместе со всеми в рубке.

Когда «Легор» подошел достаточно близко, агент попросил включить внешние прожекторы. В их свете с трудом удалось прочитать надпись на борту звездолета.

«САЙГАК».

– Тебе известно что-нибудь об этом судне? – обратился к Ферганду Раамон.

– Только то, что это военно-транспортный корабль класса «Транзит», пропавший без вести в середине двадцать пятого века.

Громада звездолета проплывала мимо, слабо освещенная лучами прожекторов. С трудом верилось, что такое грандиозное творение человеческих рук больше ста пятидесяти лет «висело» посреди космоса. Облетев несколько раз «Сайгак», стало очевидно, что он не имеет видимых повреждений. Отчего же он вышел из скольжения? По той же причине, что и «Легор»? Тогда совпадение просто чудовищное! Сама Вселенная пожелала устроить в этой части «кладбище» звездолетов!

– Попытаемся состыковаться. Если автоматы живы, то все пройдет гладко.

Аллой долго искал стыковочный узел, и вот, наконец, нашел его. Он направил «Легор» на минимальной скорости прямо на шлюз. Минута текла за минутой, расстояние сокращалось, а шлюз не открывался. Компьютер принялся считать оставшиеся метры, предупреждая людей о возможности столкновения:

– Триста метров до объекта.

Татар теребил в руках свою кепку и во все глаза смотрел на обзорный экран.

– Двести пятьдесят метров до объекта.

Трио агентов тоже нервничало. Никто не хотел неудачи. Может быть, от столкновения корпус «Легора» не повредится, но кто его знает? Корабль старый, всё в нем едва дышит, несмотря на заверения Аллоя в надежности своей колымаги.

– Двести метров до объекта. Сто пятьдесят метров до объекта. Сто метров до объекта.

– Если он не откроется, то, клянусь святым младенцем, я протараню чертов шлюз!

– Пятьдесят метров до объекта.

Створки шлюза уже заняли весь экран, и по логике вещей автоматика корабля, будь она жива, должна начать программу стыковки. Створки должны начать разъезжаться в стороны, на них должны вспыхнуть желтые проблесковые маячки, предупреждающие о расстоянии…

– Тридцать метров до объекта.

В рубке повисла тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием людей, да безразличным женским голосом компьютера.

– Двадцать метров до объекта.

На створках стали различимы отдельные швы между панелями обшивки, и даже какие-то глубокие царапины. Наверное, «Сайгак» сталкивался с астероидами за время своего странного странствования.

– Десять метров до объекта.

– Да что же это такое?! – не выдержал Аллой. – Да как же это так!?

– Девять метров, восемь метров, семь метров,… – без пауз отсчитывал компьютер.

– Тормози!

– Три метра до объекта, – сообщил компьютер.

Шлюз не открывался. Люди отчетливо видели даже отдельные заклепки на панелях, но шлюз не открывался! Видимо, за полтора века энергоресурс корабля истощился. А без энергии любой робот или автомат лишь куча бесполезного железа.

Ферганд вздохнул:

– Не повезло, черт…

– Смотрите! – Лаки указала рукой и даже подалась вперед, но ремни безопасности не дали ей встать.

Створки шлюза стали медленно раздвигаться, открывая черноту внутренностей. Медленно-медленно, сантиметр за сантиметров, но они открывались! Когда проем достиг пяти метров в ширину, несмело заблестели маячки, с каждой секундой набирая скорость вращения и яркость. Внутри, в самом шлюзе, появилось слабое свечение, которое спустя минуту превратилось в ослепительный свет, чуждый этой части космоса.

Корабль не потерял энергию и реанимировался от долгой консервации.

«Легор» аккуратно зашел внутрь шлюза и по туннелю стал продвигаться вглубь «Сайгака». Впереди были ещё одни створки, которые по мере приближения к ним раскрывались, давая возможность двигаться далее.

Через полчаса «Легор-Маунтин» уже стоял в доке внутри громадного корабля. Вокруг исправно работали насосы, закачивая воздух. Полностью набравшее силу освещение ярко заливало пребывавшие в длительном мраке коридоры дока, испуская стерильно-белый свет.

Когда давление внутри и снаружи «Легора» стабилизировалось, было принято решение идти на выход. К сожалению, те скафандры, что были на корабле Татара, годны разве что только на отправку в утиль. От них отказались, понадеявшись на то, что атмосфера и внутренние помещения транспортного судна не заражены. Каждый взял в руки оружие, но Татар настоял та том, чтобы Ферганд шел безоружным, с затянутыми за спиной руками. Нужно добавить, что за то время, как они вышли из скольжения, агент и бандит сумели найти общий язык, и последний даже иногда забывал, что перед ним не приятель, с которым можно пропустить пару рюмок, а шпион конкурирующей «фирмы».

– И куда нам направляться?

– На мостик, куда ещё.

Путь до главного центра корабля – его «мозга» – оказался длиннее, чем думалось поначалу. Во-первых, далеко не все переходы, лифты и шахты «проснулись» после консервации; иногда приходилось продвигаться практически на ощупь, руководствуясь групповой интуицией. Ферганд в такие минуты вспоминал свои темные очки, которые Татар уже успел куда-то припрятать. Во-вторых, от стыковочных узлов до рубки на таком большом корабле действительно долго шагать. Иногда на стенах появлялись указатели, говорящие, что в такой-то стороне находится погрузочно-разгрузочный отсек, там-то расположены реакторы, туда-то нужно идти, чтобы добраться до шаттлов и так далее. Пару раз, к великой радости четверки, на указателях значилась надпись:

«РУБКА»

и стрелка с разъяснением, куда надо двигаться.

По-прежнему оставалось непонятным, что случилось с кораблем и его экипажем. Внутри не присутствовало каких-либо следов бунта, видимых повреждений, человеческих тел, в конце концов. Воздух за сто пятьдесят лет стал сухим, затхлым, абсолютно нейтральным в плане запахов. С каждым вздохом ощущался не дух корабля, но дух времени, пропитанный тайной. Наверное, подумал Ферганд, нечто подобное чувствовали археологи, вскрывавшие древние пирамиды и гробницы на матушке-Земле.

Наконец люди дошли до двухстворчатой двери с надписью:

«ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПОСТ».

Татар нажал на кнопку рядом с дверью, но ничего не произошло. Тогда он повторил нажатие, и лишь после этого пневматические двери, противно шипя, открыли вход в рубку: двухуровневое помещение с пятью креслами на нижнем и четырьмя на верхнем уровне, большим, как и везде, обзорным экраном, панелями мониторов и терминалов… и трупами людей.

Девять человеческих тел в разных позах корчились в креслах, ещё три лежали на сетчатом полу. Из-под бело-голубых костюмов выглядывали сухие кости рук, обтянутые пожелтевшей кожей; над воротниками безвольно висели мертвые головы с впалыми щеками и острыми скулами, с черными глазницами. У кого-то голова была запрокинута назад, у кого-то – упала на грудь.

Лаки подошла к одному из лежащих на полу трупов, носком ботинка легонько тронула противно-желтую высушенную руку, и в месте соприкосновения с нею ботинка появилась характерная «впадина».

– Они абсолютно сухие. Как гербарий.

Татар уставился на капитана. На угловатом лице и голове почти не было волос, лишь небольшая бородка, идущая от нижней губы. Одно веко мертвеца было закрыто и впало внутрь, образовав этакий «карман», в котором скопилось некоторое количество пыли. Второе же веко было открыто. Дно глазницы скрывалось в отталкивающем сгустке темноты.

– Вот уроды… Клянусь Эхнатоном,[12]12
  Эхнатон, (егип. «угодный Атону»), египетский фараон, правивший в середине XIV в. до н. э. Известен так же под именем Аменхотепа IV.


[Закрыть] никогда не видал ничего подобного!

Ферганд с интересом разглядывал трупы. Ему, по всей видимости, было совсем не жутко и противно в этой братской могиле, где одиннадцать человек превратились в мумии непонятно по каким причинам. Раамон обратил внимание на лицо земного агента и что-то прочитал по самодовольной ухмылке последнего.

– Ферганд, ты знаешь, что здесь произошло?

– Откуда мне знать? – вопросом ответил он, но ухмылка с лица не сошла.

– Хотя бы предположения?

Максимус нахмурил брови, ещё раз окинул взглядом пространство рубки с одиннадцатью трупами.

– Похоже, они отравились газом вроде рикарцина. Или им самим.

– Что это за газ? – услышал Татар ответ, и в его глазах промелькнула тень испуга.

– Военный газ, изобретенный хрен знает когда. Его действие такого, что попавшие в зону заражения и вдохнувшие рикарцин люди через пять-шесть минут задыхаются от иссушения легких. Вступая в реакцию с водой в организме, газ постепенно вытесняет её, превращая тело в сухую, почти неподвластную процессам гниения мумию. Я думаю, на корабле была емкость с рикарцином, которая дала течь.

– И мы сейчас дышим зараженным воздухом?! О боги, клянусь, я уже чувствую себя неважно!

– Успокойся, краснолицый. Газ самостоятельно распадается через несколько месяцев.

Лаки, которая слушала разговор, параллельно пытаясь активировать застывший, словно тоже мумифицированный компьютер, вдруг заявила:

– На «Сайгаке» не одна емкость со смертельным газом, а двести двадцать четыре цистерны по девятнадцать галлонов каждая.[13]13
  19 галлонов примерно равно 72 литрам.


[Закрыть] Он выполнял правительственный рейс по переброске рикарцина с Ривера на нейтральную планету.

– Ты что, прочитала это в компьютере? Разве подобную информацию раньше не засекречивали?

– Я прочитала это в бортовом журнале. Похоже, у команды корабля возникли непредвиденные осложнения в ходе перелета.

Мужчины дружно подошли поближе к монитору, на котором ровными линиями белых символов писалась история полета. История, которую давным-давно записали чьи-то руки, ныне мумифицированные и абсолютно мертвые. Глаза Ферганда бегали по строчкам, он бестактно отстранил девушку от терминала и сам прокручивал текст. Разные данные, сухие цифры и отчеты, показания приборов, почти нет эмоций, свойственных людям, но не программам.

– Вот! – Агент ткнул пальцем в место, где неинтересные и малопонятные описания режимов функционирования отдельных узлов корабля сменились на «очеловеченный» текст, выражающий и личные переживания оператора, и общую атмосферу корабля того времени.

«…Судя по концентрации рикарцина в воздухе, он вытек только из одной цистерны. Мы слишком поздно обнаружили течь и не смогли перекрыть все пути в рубку, по которым газ может пройти. Начало заражения наступило несколько минут назад. Возможно, я смогу продержаться достаточно, чтобы пожалеть о выборе своей профессии…

…Капитан умер первым. Почему-то стало ещё невыносимей от этого факта. Только что завалился на бок Джереми. Похоже, он умер. Евгений, Франц и Геральд ещё дышат, но с хрипом и свистом. Ей-богу, как воздушные насосы, забитые водой…

…Регина принесла воды Марукту, он просил пить. Она не дошла до него и упала на пол, стакан разбился. Разве у нас были стеклянные стаканы? Я хотел сам напоить Марукта, но не могу повернуть голову. Падение навигатора видел в отражении монитора дальней связи…

…Похоже, я один остался жив. Уже ничего не вижу и не слышу, едва шевелю пальцами, стучу по клавиатуре. Страшно… Если когда-нибудь наш корабль будет найден, то я…»

Дальше текст обрывался. Очевидно, тот, кто его писал, умер. Рядом с терминалом в кресле безвольно валялось – по-другому и не сказать – тело мужчины, высушенное и обезображенное. Руки свисали с подлокотников, почти касались пола. Костюм на нем был похож на грязный мешок.

Интересно, что он хотел сказать перед самой смертью? Чтобы их тела по старой космической традиции закапсулировали в металлические саркофаги и пустили в межзвездное пространство? Чтобы его похоронили на родной планете, соблюдая обряды культа? Чтобы транспортный корабль оставили в покое и дали возможность бесконечно продолжать свой последний полет, неся на борту погибших членов экипажа?

Корабль-призрак, так и не вышедший в ожидаемой точке.

«Летучий голландец», символ опасности космических путешествий.

Печальный памятник разуму, создавшему смерть для самого себя.

– Как могла произойти утечка газа? – Раамон встал на место Ферганда и вернулся в начало текста. Он вновь стал придирчиво изучать сухие цифры, надеясь найти ответ на свой вопрос. И вот он отыскал то место, с которого, по всей видимости, и началось описание таинственных событий. Генерал стал читать вслух.

– «…Девятое января. Шесть четырнадцать. Два пассажира, попросившиеся до Сенереды, которых капитан в обход всем правилам безопасности взял на борт, обнажили свои истинные личины. Чернокожий Реккер и его приятель Байзман на деле – жестокие и коварные преступники. Бандиты. Убийцы. Ночью они прикончили лейтенанта Лавсана, перерезав ему горло. А затем из его пистолета расстреляли конвоиров – пятерых солдат Армии Земли. Выстрелы слышала Регина Ярртон, наш астронавигатор, и она же опознала убийц. Мы – кто успел – заперлись в командной рубке, остальные погибли под пулями бандитов, которые вооружились автоматами конвоиров…»

– Вот те раз, – удивилась Лаки. – Значит, было место саботажу.

– Читай дальше, – поторопил Ферганд.

– «…Девятое января. Семь ноль две. Реккер и Байзман не просто полоумные и кровожадные преступники. Они сказали нам, что являются членами пиратского клана. Они потребовали дать возможность контролировать курс корабля в обмен на наши жизни. Когда Франц решил доложить о ситуации на Ривер, оказалось, что дальняя связь не функционирует. Мы провели диагностику оборудования: кто-то ещё до вылета покопался в трансмиссионном усилителе и вывел его из строя. Более того, у меня есть основания полагать, что пиратам (или кто они там) известно о грузе «Сайгака». Но даже если они и знают, выполнять их требования никто не собирается. Капитан ясно дал понять, что судно не изменит маршрута…»

Раамон пропустил несколько абзацев, в которых, по его мнению, не было ценной информации.

– «…Двенадцатое января. Шестнадцать тридцать четыре. Теперь мы убедились, что бандиты знают о грузе. Именно поэтому они захватили корабль и требуют безоговорочного подчинения. Они всегда находятся в кают-компании, регулярно питаются. Мы уже третьи сутки ничего не ели, хорошо, что есть хоть вода. Кое-кто начинает поговаривать о возможности сотрудничества с бандитами. Капитан знает об этих разговорах, но ничего не говорит. Зато он теперь не выпускает пистолет из рук. Думаю, если кто-нибудь решит противиться его воле и заговорить о сотрудничестве, он пристрелит того человека. И ещё я вижу, что капитан глубоко раскаивается в своем опрометчивом поступке…»

– «…Тринадцатое января. Два пятнадцать. Полчаса назад Реккер сказал, что вскроет груз. Они фанатики – это точно. Они видят, что мы не сдаемся, и боятся выйти у Сенереды на неуправляемом корабле, ведь полет будет длиться ещё неделю, а мы почти обессилили от голода. Однако капитан подбадривает нас и говорит, что они не посмеют открыть груз, потому что они не идиоты. Я сомневаюсь в этом…»

– «…Тринадцатое января. Двадцать два сорок. Геральд и Мартин сегодня теряли сознание по три раза. Остальные тоже не в лучшей форме. Мы бы съели свои костюмы, но они из полимера. На этом корабле всё из полимера или металла, черт побери! Иногда перед глазами встает образ плотного обеда: макароны с кусочками мяса и маслом, большая котлета, посыпанная укропом и петрушкой, политая кетчупом, тушеные овощи, кувшин киселя и вишневый пирог… Я уже не чувствую болей в желудке, но сил осталось немного…»

– «…Четырнадцатое января. Двенадцать ноль-ноль. Пятый день без пищи. Ночью я услышал, как что-то тяжелое упало на пол. Когда обернулся, то увидел лежащий под капитаном пистолет. Кэп потерял сознание, однако никто не попытался завладеть его оружием: все экономят силы… Под утро мы получили последнее предупреждение. Реккер и его приятель дважды ходили в грузовые отсеки. Они без труда нашли секретный груз. Я абсолютно уверен: операция была тщательно спланирована. У поганых интриганов военных где-то произошла утечка информации, и мы оказались в центре событий…»

Татар слушал с таким напряжением, будто тоже находился на корабле в то злополучное время. Он постоянно обтирал лоб и лицо влажным от пота платком, шевелил губами в такт чтению генерала. Взгляд его туманно блуждал по рубке.

– «…Пятнадцатое января. Девять ноль три. Всё! Нет больше причин умалчивать о грузе. Минуту назад на пульт пришел сигнал о высокой концентрации рикарцина в грузовом отсеке. Да, именно рикарцин, чертов смертельный газ был на нашем борту! Двести двадцать четыре канистры, шестнадцать тысяч литров! «Сайгак» должен был доставить все это на нейтральную планету 4412-01, которую пару лет назад мы отбили у рапторов. Что хотели там сделать военные с газом, ума не приложу. Но сейчас он распространяется по кораблю!..»

– «…Пятнадцатое января. Девять семнадцать. Мы перестали пытаться заварить воздуховоды. Во-первых, всё равно не удастся заделать все щели на этой дырявой посудине. А во-вторых, заблокировав воздуховоды, мы лишим себя кислорода… Мы обречены. Реккер и Байзман долго смеялись над нами, рассказывали о ужасных последствиях заражения, а потом мы перестали регистрировать их биосигнал. Они умерли. Капитан приказал выводить корабль из скольжения. Он мотивировал это тем, что не хочет подвергать риску людей на Сенереде. Нас всех он уже назвал «мертвецами». Выход завершился благополучно. Вокруг ничего кроме голого космоса. Капитан отдал распоряжение замкнуть цепи реакторов. Он хочет уничтожить корабль…»

– «…Пятнадцатое января. Девять двадцать семь. Капитан скончался первым. Мартин отменил самоуничтожение, он всё ещё на что-то надеется. Я, похоже, стану вторым…»

На этом месте текст кончался. Далее следовала приписка, что оператор умер. Его место занял другой человек, который успел написать только то, что было прочитано в самом начале.

Люди стояли и не шевелились. Молчали, каждый думал о страшных событиях, произошедших на корабле. Первым нарушил молчание Татар:

– Я бы лучше застрелился, клянусь Волопасом…

Он окинул взглядом пол и нашел пистолет капитана, который лежал под его креслом. Аллой поднял его и сдул пыль. На боку оружия красовалась надпись:

«*Магнум-5* Кап. Фредерик С. Кайнц».

Повертев в руках оружие, Аллой направил его в пол и нажал на спуск. Почему-то он подумал, что порох в патроне отсырел, и выстрела не произойдет, однако вышло иначе…

Пуля срикошетила от пола и вошла в правое плечо Ферганда, отбросив его на терминал. Агент сполз на пол.

– С-сука! Ты что творишь! – он был вне себя от ярости. Если бы наручники надевал не Татар, а Раамон, то они были бы открыты, и Ферганд изорвал низенького придурка на куски.

– Я… я не хотел, клянусь! – Татар выбросил оружие из рук. Оно прокатилось и ударилось в стену, а затем Лаки подняла пистолет и заткнула себе за пояс.

– Надо найти аптечку или медблок, – сказала она. – Роман, посмотри, насколько серьезна рана, а я поищу необходимое.

– Возьми, – генерал протянул ведомой улитку внутренней связи. Сам надел такую же на свое ухо.

– Я думал, что патроны отсырели! Я думал, он не выстрелит! Да я же в пол целился!

– Ты кусок дерьма! Какого хрена патроны должны отсыреть?! Роман, сними с меня наручники, я вобью этому кретину знания об оружии!

Генерал отрицательно мотнул головой, говоря, что это не самая лучшая мысль.

– Тогда я ногами… – Ферганд попытался встать, но Раамон швырнул его обратно на пол:

– Сидеть! – он рявкнул так внушительно, что землянин подчинился, а Татар лишь пугливо сглотнул подступивший к горлу комок. – Не хватало, чтобы мы поубивали друг друга! Давайте договоримся раз и навсегда: или живем мирно и мирно долетаем до места, или калечим себя. Ферганд, я сниму наручники, но если ты попытаешься что-то сделать Аллою, я буду вынужден прострелить тебе ноги. Понимаешь?! – его вопрос был явно двусмысленным, и агент не мог этого не почувствовать.

– Но он шпион! – обомлел Аллой. – Он вообще должен сидеть взаперти!

– Он ранен. Это раз. И два: я буду постоянно следить за ним.

Генерал освободил руки разведчика. Тот испепеляющим взглядом окинул розовощекого в кепке, а потом снял плащ, легкую куртку под ним и стал изучать рану. Татара от вида мускулистого, широкоплечего торса бросило в холодный пот. Впрочем, он быстро справился с собой и стал изучать приборы центрального пульта.

В наушнике связи прозвучал голос Лаки:

– Роман, что с Фергандом?

– Пуля прошла навылет, кость не задета.

– Я здесь кое-что нашла. Можете прийти?

Ферганд кивнул.

– Ты где? – спросил Раамон, когда они втроем вышли из рубки.

– Первый проход налево. Здесь медицинский отсек.