Текст книги "Журнал «Если», 1998 № 04"

Автор книги: Кир Булычев

Соавторы: Роберт Шекли,Владимир Гаков,Стивен Ридер Дональдсон,Грег Бир,Арсений Иванов,Дмитрий Крюков,Джек Кэрролл Холдеман II,Алексей Зарубин,Евгений Зуенко,Леонид Лесков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

22. Дедал отказывается от причинности.

Когда люди прознали, что Дедал решил отказаться в лабиринте от причинности, они пришли в ужас. Обычно мастеру-строителю в таких вопросах дозволялось поступать по собственному разумению, но это уж, право, нельзя было принять без комментариев. Было созвано специальное заседание Комитета мэров лабиринта, и Дедала пригласили для разъяснений: зачем ему понадобился столь беспрецедентный шаг?

– Джентльмены, – произнес Дедал, – взглянем в лицо фактам. Мы задумали наш лабиринт как объект чисто развлекательный, не омраченный ни малейшей примесью моральных устоев и не признающий никаких социальных компенсаций любого толка.

– Совершенно верно, – пробурчали себе под нос члены комитета, доктринеры и эстеты несгибаемого типа, как, впрочем, большинство всех мэров.

– И тем не менее, несмотря на все наши усилия, от моего внимания не ускользнуло, что отдельные части лабиринта заразились поисками смысла и тем самым пятнают кристалльную бесцельность нашего творения прилипчивыми грибками толкований. Вот почему, джентльмены, я счел целесообразным отменить в лабиринте принцип причинности.

– Не вижу связи, – высказался один из членов комитета.

– Мне думалось, что связь очевидна. Моральные категории липнут к тем или иным объектам при посредстве причинности. Цель морали – установить стандарты, исходя из которых люди либо следуют неким предопределенным правилам, либо, если не получается, строго осуждают себя. Именно этого мы и хотим избежать любой ценой. Устраняя причинность, я подрываю мораль. Наш проект, джентльмены, в сущности, сводится к устранению чувства и понятия вины.

Дедалова декларация о намерениях была встречена восторженными криками собравшихся – всех, кроме одного старика с раздвоенными седыми бакенбардами, который заявил:

– А по-моему, вся проблема не стоит выеденного яйца. Отмена причинности, ради того чтобы избежать комплекса вины, представляется мне решением бессмысленно героическим. Почему бы людям просто не пренебрегать своей виной, как делаю я?

– Вынужден напомнить тебе, – вмешался Дедал, – что большинство людей не имеют винопренебрежительной железы, которая даруется лишь существам вымышленным.

– Что верно, то верно, – согласился старик.

– Напоминаю, что мы стараемся дать людям счастье, которого в их короткой и горестной истории очень и очень недоставало.

– Если не ошибаюсь, – вступил в разговор еще один член комитета, – ты, Дедал, придерживался мнения, что человечество нельзя толкать к эволюции силком, через беспрерывные муки войн, голода, социального неравенства и всяческое варварство, вплоть до крайней стадии – самоосуждения и неверия в собственные силы. Что и говорить, концепция радикальная. А ты не боишься, что возобладает врожденная лень, и люди вновь отрастят хвосты и полезут на деревья?

– Это не играет роли, – ответствовал Дедал. – Кто мы такие, чтобы судить о цели или хотя бы о направлении эволюции? С той точки зрения, на какую мы опираемся в данном обсуждении, нет ни малейшей разницы между поеданием банана и доказательством теорем Геделя.

– Огорчительно, если так, – высказался представитель Геделя, присутствующий на заседании в качестве наблюдателя.

Дедал пожал плечами.

– В мироздании нет ничего вечного, рассыпается все, даже печенье. Мы не можем долее разрешить исчерпавшей себя морали отравлять любые самопроизвольные вариации морального лабиринта кармой, раздумьями о последствиях поступков, автоматически вытекающими из причинности.

– Хм-м… да-да, продолжай, – произнес высокий красавец, представитель автора, торопливо внося заметки в блокнот.

– Отменив какую бы то ни было связь причины и следствия, – высказался Дедал, – мы освобождаем принимающих решение от фактора неизбежной расплаты и таким образом объявляем карму банкротом, дозволяя обитателям лабиринта в будущем следовать произвольным курсом жизни – вне зависимости от моральных последствий.

– Например, совершить убийство и избежать ответственности, – вставил тот самый, с раздвоенными бакенбардами.

– Ну коль на то пошло… Убийство, если развить твою мысль, не будет иметь неизбежных кармических последствий. Отбрасывая карму, мы тем самым попросту возвращаем все на свете на круги своя. Подлинные последствия убийства могут выглядеть совершенно иначе, чем мы способны вообразить: пышно расцветет клумба с фиалками, например. В лабиринте не останется жестких взаимосвязей, не останется обязательных следствий, только допущения, выпадающие по определенной схеме или по чистой случайности. И все они будут иметь лишь сиюминутное значение, а большего бремени не принесут. В нашем лабиринте, джентльмены, все, что угодно, Еправе стать всем, чем угодно, в любую минуту по своему усмотрению, и это, я утверждаю, единственная свобода, достойная называться свободой.

Последние слова были перекрыты шквалом аплодисментов. Раздавались возгласы вроде «Вперед, к некармической вселенной!..» Члены комитета окружили Дедала, предлагая пожаловать гению сексуальные полномочия беспрецедентного свойства либо их эквивалент в любой системе ценностей, какая ему по нраву. Однако мастер-строитель отверг все предложения с благодарностью:

– Я просто делаю то, что мне положено…

23. Китаец-официант, Тесей и Минотавр.

– Я ищу Минотавра, – сказал Тесей.

– Вот как, – откликнулся китаец-официант, улыбаясь, выставляя перед героем тарелку с крабами, приправленными имбирем и черным бобовым соусом, – блюдо, которое обычно подается лишь в элитном китайском ресторане «Парфенон-палас» на улице Зеленой богини в центре Кноссоса. – Значит, ты ищешь Нимотора?

– Минотавра, – поправил Тесей, следя за точным произношением.

– Произношение, – изрек официант.

– Тебе положено читать не мои мысли, – сказал Тесей, – а губы, только губы. Я ищу Минотавра. Короткие рога, окраска воловья, на морде написано, что виновен во всех смертных грехах, – обычно минотавры выглядят именно так…

Лицо официанта вновь приняло выражение полной бесстрастности, за которым нередко прячется внутреннее смятение.

– Может, ты пройдешь в заднюю комнату и поговоришь с мудрым человеком, ладно?

Тесей последовал за официантом сквозь занавеси из стекляруса, отделяющие зал от остальных помещений, по желтому со сморщенными стенами коридору, где беззубые восточные работнички резали из креветок фантастические фигурки для украшения замка из омаров к столу некоего местного сановника. Путь шел мимо кухни, где проказливые поварята швыряли шипящие ломтики снеди в толстопузые супницы, мимо кладовых, где три китайских шеф-повара играли в кости, используя вместо фишек свиные внутренности. Наконец герой попал в небольшую квартирку, обитую красным бархатом и увешанную шелковыми светильниками.

– Я не дам твоей тарелке остыть, – шепнул официант и скрылся.

Тесей поневоле заметил, что в комнате есть еще один человек. Молодой человек, чьи черты показались странно знакомыми.

– Привет, папа! – произнес молодой человек.

– Ясон! – вскричал Тесей.

Да, это был знаменитый охотник за золотым руном. Сын Тесея, хоть их родство не упомянуто ни в одном из греческих мифов и предается огласке впервые. – Как тебя занесло в эту часть лабиринта? Я думал, ты рыскаешь где-то в погоне за золотым руном.

– До руна еще руки не дошли, – отвечал Ясон. – Во всяком случае, здесь тоже хватает овец, которых можно и нужно стричь.

– Ты здесь живешь? – осведомился Тесей.

– У меня здесь несколько комнат. Мистер Иск Усник, хозяин заведения, сдает их мне каждый раз, когда я работаю на него.

– Надеюсь, не в качестве повара?

Ясон покривился. Отец постоянно критиковал его стряпню, особенно кисло-сладкие соусы, что стало одним из самых болезненных воспоминаний детства.

– Говоря по правде, – сказал Ясон, – мистер Иск Усник нанял меня на должность героя.

– Зачем ему понадобился герой?

– Ему требуется защита. Он подает посетителям хуасинский соус, не имея лицензии. И боится, что Зевс прознает это и нашлет на него Ареса с наказом прикрыть заведение.

– Да станет ли Арес заниматься такой ерундой?

– Разумеется, нет. Арес – бог войны, а не торговых инспекций.

Только не пробуй втолковать это мистеру Иск Уснику. А пока что я имею работу, имею средства к существованию, и у меня еще остается куча времени на то, чтобы выполнять особые поручения. Вот как сейчас, когда нужен мудрец, а больше никого подходящего не нашлось.

– Это ты-то? – изумился Тесей. – Мудрец?

– Таковы мои полномочия.

– Ну что ж, валяй. Дай мне парочку мудрых советов, я слушаю.

Но мудрые советы Ясона были утрачены при землетрясении, разрушившем великую библиотеку Атлантиды, где их держали в бронзовом портфельчике в назидание потомству и всем остальным.

Как раз в этот момент в окне показалась голова Минотавра. Из пасти у него свисал клок женских волос, что придавало ему изрядно глупый вид.

– Простите, – провякал Минотавр, – где-нибудь поблизости есть аптека? Вчера вечером я объелся девицами, принесенными мне в жертву, и теперь мне нужна бутылочка «алка-зельцер» или какой-нибудь ее древний эквивалент.

– У меня есть средство, которое тебя вылечит, – воскликнул Тесей, выхватывая меч.

Минотавр отпрянул от окна диким прыжком, хотел повернуться и ускакать, но наступил на свисающую над копытом щетку и грохнулся наземь. Тесей выскочил через окно на улицу, размахивая мечом, и устремился к противнику с воплем:

– Ату его!..

Поскольку другого выхода не оставалось, Минотавру пришлось сыграть вихревой картой, которая была припрятана именно на такой пожарный случай. Что он и сделал. Вокруг мгновенно сформировался огромный серый полужидкий вихрь, секунду-другую покачался, затем ринулся прочь с немыслимой скоростью. Тесей помчался следом, пытаясь настичь хотя бы хвостовую дверцу вихря, но тот ускорялся и ускорялся, пока не достиг инфракрасного конца видимого спектра и не пропал с глаз долой – теперь вихревой пузырь с Минотавром станут различимыми, только когда снизят скорость на подъезде к очередной станции.

– Проклятье! – заорал Тесей. – Когда будет новый попутный вихрь?

Ясон сверился с расписанием.

– На сегодня этот – последний. Следующий прибудет только завтра утром вместе с первым пригородным поездом.

Поблагодарив Ясона за гостеприимство и мудрые советы, Тесей отправился дальше пешком. Следящее устройство пощелкивало в рюкзаке, регистрируя остаточные следы пролетевшего вихря.

24. Минотавр встречается с Минервой.

«По крайней мере, – размышлял Минотавр, – я симпатичный и привлекательный, не то что этот греческий сукин сын с мечом. Ну хотя бы можно предположить, что я симпатичный. Возможно, бычья голова и не всякому по вкусу, но попадаются ведь люди, которым она нравится…»

Минотавр взглянул на наручные часы. Он явился на встречу на полчаса раньше, чем договаривались, а ведь хотел опоздать на полчаса. Тем самым он показал бы свой класс и решил бы задачу, заботившую его постоянно: он был уверен, что класс у него есть, хоть этого почему-то не замечают. Всему виной бычья голова, которая внушает людям ложное буколическое впечатление, смутно милое, но лишенное какого бы то ни было класса.

Вообще-то Минотавр слишком нервничал, чтобы действительно опоздать на свидание. Хотелось опоздать – это другое дело. Мечталось, как он прискачет, опоздав на три четверти часа, запыхавшись, именно в ту минуту, когда назначившая свидание совсем собралась уйти, до крайности разгневанная и решившая срочно выпить. В этот момент он и объявится, тяжело дыша и извиняясь, обовьет ее плечи и скажет: «Мне бесконечно жаль, но уличное движение сегодня утром было просто немыслимым, давайте-ка пропустим по стопочке…»

Минотавру мечталось произнести такую или похожую речь – речь, преисполненную классности. Однако в день свидания он поднялся рано, побрился, оделся, а впереди лежали еще часы и часы. Он сел, схватился за журнал – без толку: он не мог сосредоточиться, то и дело посматривал на часы, потом принялся ходить из угла в угол, стуча копытами по полированному деревянному полу, без нужды поправляя галстук, одергивая пиджак, сметая пылинки с обуви, но вскоре понял, что больше терпеть нет мочи, и вышел на улицу.

В то же время он твердо знал, что являться досрочно не хочет, а потому избрал кружной маршрут через Альпы. Даже если не выйдет опоздать на полчаса, то уж респектабельная задержка на пятнадцать минут, он был убежден, получится. Но, конечно же, он ухитрился прийти на место встречи за полчаса, и, конечно же, той, ради которой он пришел, еще не было.

В реальном мире подобную неприятность никак не назовешь серьезной. Но в Дедаловом лабиринте, если вы явились на свидание слишком рано, оно может не состояться вообще. В лабиринте ранняя явка может откинуть вас в особую временную прореху, откуда не так-то просто выбраться. Вот и будете жить в замкнутом пузыре досрочности, а все другие станут либо опаздывать, либо являться вовремя, и вы не доберетесь до них никогда. Волей-неволей вам нужно избавиться от избыточного времени, в котором вы заключены, но как? Иногда избыток удается втереть во времяпоглощающую скалу, иногда продать, но подчас избавиться от лишнего времени не удается нипочем. К предложению купить лишнее время люди относятся с подозрительностью: если вы отдаете свое время, то чего ради, – значит, тут что-то не так. А найти времяпоглощающую скалу в городе или даже в деревеньке – задача нелегкая…

…Она была одета в строгое платье, подчеркивающее угловатую фигуру, волосы собраны на затылке прилежным узлом, а острый носик оседлан очками в роговой оправе. Вне всякого сомнения, она была девственницей – уж Минотавра тут не обманешь. Человекобык ощутил первый трепет намечающейся любви и разрешил ей помочь поднять себя на копыта, а потом и увести прочь от места происшествия.

Молодая женщина пояснила, что приметила его на улицах и сразу же поняла, что он минотавр, – это прозвучало, как констатация факта, а вовсе не как моральный укор. Она надеется, что ее наблюдательность не будет истолкована превратно. И она решилась заговорить с ним, потому что он – жертва дискриминации, а она и группа ее друзей посвятили себя борьбе с дискриминационными законами – расистскими, женоненавистническими и прочими в том же духе, – таких законов полным-полно во всех частях лабиринта.

Минотавр вежливо кивал, хотя, честно признаться, почти не понимал, о чем она ведет речь.

– Минотавры, – говорила она, – относятся к классу неприкасаемых, которые именуются чудовищами. С самого рождения они обречены на роль жертв и даже не задумываются о каких-либо личных устремлениях. Им отказано в праве на образование, кроме зачаточных знаний о том, как прятаться и спасаться, и они не могут успешно конкурировать на рынке труда. Таким образом, нарушаются их неотъемлемые права осознавших себя разумных существ – они привязаны, как крепостные, к одному-единственному занятию, а чего желают на самом деле, никого не заботит…

– По крайней мере, нас теперь обеспечивают производственной страховкой, – брякнул Минотавр, ощущая известное раздражение: его собственное положение всегда казалось ему уникальным, а тут вдруг выясняется, что он лишь типичный представитель класса чудовищ, не более.

Однако чудовища, естественно, слабо ориентируются в политике, и Минотавру вдруг пришло на ум, что собеседница права – никто никогда не баловал его передышкой. Только и слышно: чудовище, туда, чудовище, сюда, чудовище, пошевеливайся, но чудовищ не так уж и много, а военные барабаны стучат со всех сторон. Минотавр не был полностью уверен, укладывается ли его жизнь в предложенную схему, в школе он засыпался на метафорах и тщательно избегал сравнений на публике.

– Очень мило, что ты озабочена моей судьбой, – произнес он осторожно. – Но что дальше? Мы продолжим этот разговор?

Она решительно качнула головой.

– Я участница боевых групп сопротивления. Мое имя Минерва, моя задача – конкретные действия. Полагаю, за тобой гонится какой-нибудь герой?

– Уж это точно, – согласился Минотавр.

– Тогда тебе первым делом нужно убежище, – заявила Минерва.

– Место, где бы ты мог отдохнуть и восстановить былую ориентировку в окружающем мире или обрести новую. А мы тем временем решим, что делать.

– Минерва, – повторил Минотавр. – Хорошее имя. Это не ты, часом, известна также под именем Афина?

Он пришел к уверенности, что видел ее портрет на политической странице «Лабиринт тайме».

Она кивнула.

– Афина – так меня звали в рабстве, когда я была богиней эллинов. Потом я прослышала о научной футурологии. Мой разум осознал возможности человеческого развития, чему способствовали Шековский и другие мыслители XX столетия. Я приняла латинское имя Минерва, как символ веры в цивилизацию, призванную прийти на смену эллинской. Я ответила на твой вопрос?

– Да, – откликнулся Минотавр.

Тогда она предложила ему встретиться с ней снова на том же углу завтра в полдень. Вот он и пришел, увы, слишком рано. Но где же она?

– А вот и я, – объявила Минерва. – Пойдем!

25. Инопланетный наблюдатель.

Минотавр последовал за Минервой за угол, где их поджидал длинный черный автомобиль. Окна в автомобиле были тонированные, заглянуть внутрь Минотавр не мог, но обратил внимание, что номера дипломатические, с индексом инопланетного наблюдателя: такие индексы нынче встречались все чаще, поскольку Дедалов лабиринт наделал порядочно шуму по всей галактике.

Уже залезая в машину, Минотавр подумал, что для Тесея это была бы превосходная уловка, чтобы захватить противника врасплох. С Тесея сталось бы нанять парочку статистов и женщину, заманить Минотавра в машину, и – трах! бах! – вот и еще одно чудовище повержено, и вся Эллада рукоплещет. Такой коварный трюк вполне в стиле Тесея, но Минотавр был фаталистом: чему быть, того не миновать.

Он забрался в салон, и машина сразу же рванула с места.

А рядом оказался инопланетный наблюдатель собственной персоной, в чем нельзя было усомниться, поскольку волос у хозяина машины не усматривалось вообще, а на губах лежала синяя помада.

– Не тревожься, старик, – произнес инопланетянин, – мы вытащим тебя из этого дерьма.

Говорил он потешно, как и большинство чужаков, с выраженной слабостью фрикативных согласных. Минотавр испытал облегчение: значит, это все-таки не ловушка.

– Очень мило с вашей стороны, – отозвался он. – Однако не хотелось бы, чтобы у вас из-за меня возникли неприятности.

– Не тушуйся, старик, – заявил инопланетянин. – Наша обязанность – помогать братьям по разуму, попавшим в беду.

– Но ведь я чудовище, – сказал Минотавр, предположив, что чужак вследствие неведомых особенностей восприятия мог этого не заметить.

– Это мне известно, – объявил синегубый. – На моей планете мы не признаем таких различий. Именно потому нам присуждают Высшую награду галактических планет для существ разумных и добрых, притом три года подряд. Вы говорите так: три года подряд?

– О да, – ответил Минотавр, – это правильный оборот речи.

– На моей планете, – провозгласил чужак, – мы сказали бы: три года, прожитых обычным порядком. У нас не принимают метафор действия. И у нас не выделяют чудовищ в отдельную категорию. На моей планете Оу-Фанг, или, для краткости, просто Фанг, мы признаем одну-единственную категорию – разумные существа.

– Замечательно, – сказал Минотавр.

– О да. Мы относим это к заведомым фактам.

– Местное языковое завихрение, – заметил Минотавр.

– Совершенно верно. А кроме того, все мы принадлежим к одной специальности.

– Вот как? – удивился Минотавр.

Какое-то время они ехали молча, потом Минотавр все-таки спросил:

– Что же это за специальность?

– Извините, не понял…

– Что это за специальность, к которой принадлежат все жители планеты Фанг?

– Все мы – смотрители железных дорог, – сообщил инопланетный наблюдатель.

– Неужели? – осведомился Минотавр.

– Мы все получаем одинаковую заработную плату и одинаковые льготы – ежегодный трехнедельный отпуск и отпуск по беременности для тех, кто предпочел быть плодоносящими существами женского пола. Все мы служащие Всеобщей железнодорожной корпорации планеты Фанг, и все владеем акциями. Место председателя правления и другие высшие должности мы занимаем по очереди.

– Вряд ли можно представить себе демократию выше этой, – согласился Минотавр.

– Не понимаю, почему остальные планеты не пробовали жить так же, – объявил синегубый. – Конечно, не обязательно быть именно смотрителями. Просто так уж вышло, что нам всем нравятся поезда. А другие могли бы выращивать овощи, или делать автомобили, или заняться любым делом, какое им по душе. Самое важное, чтобы все были заняты одним делом. Тогда не будет раздоров.

Минотавр долго думал, как сформулировать свой следующий вопрос. Наконец решился:

– Поневоле задумываюсь: а что произойдет, когда вы построите все железные дороги, какие вам могут понадобиться? Не собираюсь лезть не в свое дело, но мне действительно любопытно.

Инопланетный наблюдатель рассмеялся вполне добродушно.

– Нас все время об этом спрашивают. Но ведь ответ зависит от точки зрения: как решить, построены ли все железные дороги или еще нет? То, что удовлетворило бы расы, не овладевшие транспортной эстетикой, нам может показаться вовсе недостаточным. По нашему мнению, слишком много дорог не бывает.

– Стало быть, у вас должна быть уйма путей, – сделал вывод Минотавр.

– Большинство областей планеты связаны путями в три яруса, – ответил чужак. Ответил небрежно, вроде бы не желая признавать, как нравятся ему порядки на родине. – И могу заверить тебя еще в одном.

– В чем же?

– Никто никогда не опаздывает на работу.

– Еще бы!

– Да я, в сущности, пошутил, – признался чужак.

– Ах, вот как, – промычал Минотавр с глухим смешком.

– Должен признать, однако, – заявил инопланетянин, что мы достигли точки насыщения, за которой пути начнут сливаться в сплошную массу. Железнодорожная фаза нашей культуры подходит к концу.

– Вот оно что, – промычал Минотавр. – И что дальше?

– Цивилизация, – провозгласил синегубый, – либо развивается, либо погибает.

– Вероятно, так, – согласился Минотавр.

– Моя миссия на этой планете, – заявил чужак, – заключается в том, чтоб определить, может ли Дедал у себя в лабиринте использовать первоклассные железнодорожные пути, которые мы готовы поставлять по исключительно низким ценам. А мы на Фанге переходим к следующей стадии нашей эволюции.

– Это к какой же? – поинтересовался Минотавр.

– К индустрии моды.

– Да ну?!

– Именно так. Мы проголосовали за то, чтобы в конце года весь старый гардероб выбрасывался и покупался новый. Тем самым нашей промышленности будет обеспечен постоянный рынок. Можно представить себе лимит прокладки новых путей, но для индустрии моды лимита на внутреннем рынке нет. Общественная необходимость производства одежды поддерживает наше существование, а разнообразие мод делает нас счастливыми. Замечательная система. Хотя, разумеется, не предполагаю, что система, привлекательная для синегубых чужаков, вызовет аналогичную реакцию у народов Земли.

– Тем не менее на вашу продукцию возможен спрос и здесь в лабиринте, – брякнул Минотавр. – Среди моих собратьев.

– Каких еще собратьев?

– Среди чудовищ. Большинство из нас обходится вообще без одежды. Но вероятно, пришла пора поломать традицию. Я, пожалуй, поговорю об этом со своими друзьями.

– Будет очень мило с твоей стороны, – одобрил инопланетянин. – В отеле у меня есть модели из нашей новой коллекции.

– Займусь этим с удовольствием, – пообещал Минотавр. – Да, чуть не забыл… Я же чудовище, за которым охотятся.

– Ах, да, – опомнился чужак. – Я тоже забыл.

– Зато Тесей, могу вас уверить, не забыл.

– Хм-м-м, – произнес синегубый.

– Как вас понять?

– «Хм-м-м» по-фангийски значит, что мне в голову пришла занятная мысль. Знаешь, доброе чудовище, у меня возник план, способный упрочить твое и мое положение в запутанном мире, который построил Дедал.

Машина остановилась.

26. Телефонная будка.

Тесей вошел в телефонную будку. И там, на стенке, ему на глаза попался номер, нацарапанный черным фломастером: цифры, а под ними инициалы M. R. Тесей тут же сообразил – сердце застучало сильнее, – что это инициалы Минотавра: Минотавр Королевский, Minotaurus Rex.

Но как могло возникнуть столь удачное совпадение? Поддавшись интуиции, Тесей высунул голову из будки, посмотрел на небо. И точно – у горизонта горел тускнеющий пурпурный отсвет, верный признак того, что синхронно-щедрое солнце лабиринта только что полыхнуло, как новая звезда.

Тесей пошарил по карманам, выудил вселенский телефонный жетон, опустил в прорезь и набрал номер.

В другой части лабиринта Минотавр сидел на огромной поганке, сжимая в руке синий цветок и мучаясь похмельем: накануне вечером он объелся девиц – нет, не живых, а консервированных в виде крупных бесцветных конфет с орешками, из каких состоит стандартный аварийный рацион для минотавров в бегах. Минотавр старался воздерживаться от пожирания живых девиц, он же не варвар, в конце концов. Однако, согласитесь, девицы в банках, заготовленные в собственном соку, мороженые, сублимированные либо приготовленные иным способом – это совсем другое дело, они даже внешне на девиц не похожи. Впрочем, он и поныне терзался сомнениями, стоит ли их есть, но утешался тем, что консервные фабрики Каннибальских островов будут продолжать производство независимо от того, потребляет он эту продукцию или нет.

На соседней поганке рядом с Минотавром стоял телефон. Телефон зазвонил. Минотавр поднял трубку.

– Алло! Минотавр на проводе.

– Привет, Минотавр! Говорит старый друг. Угадай с трех раз.

– Тесей?

– Получишь приз за догадливость – голова с плеч и поток брани вдогонку. Я иду за тобой, Минотавр, и намерен тебя прикончить.

Минотавра передернуло – что за гнусный хамский голос! Однако он собрал всю свою волю и сказал довольно вежливо:

– Послушай, почему бы нам не заключить сделку, не прийти к какому-то соглашению? Это же чистое безумие бегать за другими, угрожая убить их. Что я тебе сделал?

– Я просто следую легенде, – отвечал Тесей. – Лично я зла на тебя не держу.

– Дай мне еще немного времени, – попросил Минотавр. – Я выхожу из этой дурацкой игры. Сделаю пластическую операцию, перееду в другую страну, займусь куплей-продажей земельных участков…

– Ты не вправе выйти из игры, – отвечал Тесей. – Я иду за тобой.

Минотавр задал себе вопрос, не может ли Тесей выяснить, где установлен телефон, по номеру. Малый пользуется успехом, с него станется приударить за телефонисткой, соблазнить ее, ослепив обещаниями, да и себя распалив, а потом заставить ее проследить вызов – поздно ночью, когда начальство разбрелось по домам, к постелям под балдахинами и плавательным бассейнам, когда мир принадлежит духам тьмы и отчасти мне, Минотавру… Так он думал, отдавай себе отчет, что надо бы повесить трубку и немедля удирать отсюда, и все-таки продолжал слушать.

– На что похоже место, где ты находишься? – спросил Тесей. – У вас сегодня солнечно или дождь? Ночь или день? Воздуха тебе хватает? Или вокруг одна вода? Что ты видишь по утрам, когда проснешься? С кем ошиваешься днем и вечером? Есть у тебя в округе пристойные рестораны?

Минотавр понял, что не рискует ничем, покуда держит Тесея на проводе: до завершения разговора тому не подкрасться.

– Ну что тебе сказать? Вокруг очень мило…

Человекобык оглянулся. Он сидел на огромной поганке на краю болота, неподалеку росло несколько старых дубов. Небо было затянуто облаками, а по гребню чуть подальше шел человек, покуривал глиняную трубку, потирал руки и посвистывал.

– Я нахожусь в симпатичной деревушке, – соврал Минотавр. – Она разместилась на вершине горы, единственной на много миль вокруг. Найдешь, не промахнешься.

– Подскажи еще какую-нибудь примету, – попросил Тесей.

– Единственное, что я могу еще сказать, – отвечал Минотавр, – это что небо в здешних краях необычного зеленого оттенка.

Последовала пауза, затем Тесей осведомился:

– Ты меня дурачишь, что ли?

– На такое у меня не хватит мозгов, – отрезал Минотавр. – Лучше скажи мне, где ты.

– Я в салоне туристского морского лайнера, – заявил Тесей. – Вот как раз официантка принесла мне выпить.

– И какова она из себя? – спросил Минотавр.

– Сексуальная блондинка, – отвечал Тесей. – Лопни, чудовище, от зависти…

Минотавр впал в отчаяние. Мало того, что ему вновь угрожает опасность, так и разговор обернулся какой-то тягомотиной. Ему пришло в голову, что даже смерть была бы предпочтительнее его нынешней ситуации.

– Мне довелось узнать из авторитетных источников, – сказал Тесей, читая мысли Минотавра, – что смерть не так уж плоха, как принято говорить. Почему бы тебе не разрешить мне убить себя, чтобы можно было перейти к другим делам?

– Ладно, я подумаю, – отозвался Минотавр.

– Да, тебе действительно не мешало бы подумать, – согласился Тесей. – По-дружески тебе говорю. Когда я узнаю, что ты надумал?

– Позвоню тебе через пару дней, – пообещал Минотавр, – и тогда сообщу окончательное решение. Так или эдак.

– Не забудешь позвонить?

– Минотавры ничего не забывают, – отрезал Минотавр и дал отбой.

Тесей хотел было без промедления идти домой и ждать звонка от Минотавра. Но тут вспомнил, что в настоящий момент у него просто нет дома. И сейчас ему срочно нужен дом, обязательно с телефоном.

27. Девушка по имени Федра.

В настоящий момент Тесей делит квартиру с девушкой по имени Федра.

Прошли месяцы – а он все еще ждет звонка от Минотавра.

Понятно, что Минотавр так просто не сдастся. Хотя, впрочем, и такое случалось. Минотаврам порой бывает на все наплевать, прецеденты случались в прошлом и будут случаться в будущем. Вдруг решится и заявит: «Убей меня, малыш» (или что-то в этом роде), а потом обнажит шею под удар ножа, или откроет ее по плечи под топор, или изготовится для петли, или вдохнет полной грудью огонь на костре. И все будет кончено.

Тесею искренне хотелось, чтобы все завершилось поскорее. Тогда он сможет жениться на той женщине, с которой живет. На Федре. Он непременно возьмет ее в жены, несмотря на то, что перспектива не столь благоприятна. Согласно старым мифам, ему придется несладко.

Легенда о Федре широко известна. Выйдя замуж за Тесея, Федра, дочь критского царя Алкоя, влюбится в Ипполита, сына Тесея от предыдущего брака. Она попытается соблазнить его, но Ипполит – заядлый атлет, не интересуется ничем, кроме спорта, и к тому же грешит фарисейством. Она ждет от него любви, а он читает ей лекции и приводит в такую ярость, что она обвиняет его в изнасиловании, а сама сводит счеты с жизнью, повесившись на дверном косяке.

Тяжелый истерический сюжет, допустимый в опере, но никак не в Дедаловом лабиринте.

По мнению Тесея, сочинители мифов историю с Федрой сильно преувеличили. Люди так себя не ведут, и уж тем более не приходится ждать этого от Федры, девицы довольно ограниченной. Зато она хорошенькая, не слишком высока ростом, у нее большие серые глаза и губы, зовущие к поцелуям.