355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кир Булычев » Журнал «Если», 1998 № 04 » Текст книги (страница 8)
Журнал «Если», 1998 № 04
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 01:41

Текст книги "Журнал «Если», 1998 № 04"


Автор книги: Кир Булычев


Соавторы: Роберт Шекли,Владимир Гаков,Стивен Ридер Дональдсон,Грег Бир,Арсений Иванов,Дмитрий Крюков,Джек Кэрролл Холдеман II,Алексей Зарубин,Евгений Зуенко,Леонид Лесков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Роберт Шекли
«НАДО ПРОСТО ЖИТЬ!»

На вопросы читателей «Если» отвечает писатель-фантаст
*********************************************************************************************

Как Вы начинали свою фантастическую карьеру?

Всерьез я увлекся фантастикой в четырнадцать лет. На меня тогда произвели огромное впечатление рассказы Генри Каттнера. Поразительно, как много он ухитрялся сказать в каждой небольшой вещице! Разумеется, я всерьез не предполагал заниматься фантастикой, но меня просто захлестнул поток идей, которые требовали своей реализации. Сейчас я уже могу сказать, что в каком-то смысле не всегда знаю, что именно пишу. Но во время работы возникает ощущение, что вот это – сработает, а это – вряд ли… Возможно, это просто творческая интуиция, но она меня, кажется, не подводила. Больше всего я люблю работать в жанре рассказа, но с каждым годом спрос на малую форму падает, и мне пришлось заняться романами. Но свой стиль, как мне кажется, я сохранил.

Судя по таким Вашим произведениям, как «Хождение Джоэниса», у Вас было весьма своеобразное представление о нашей стране. Изменилось ли оно после Вашего посещения России осенью прошлого года? (А. Савенко, Харьков)

Сразу признаюсь, что мое представление о России в то время было весьма фантастическим. Я совершенно не думал о реальной России. Возможно, в это время и ваши авторы так же легко придумывали «свою Америку». Конечно, сейчас я увидел настоящую Россию, и она никакого отношения не имеет к той выдуманной гротескной стране. А тогда я писал «Джоэниса» в весьма шутливой, несерьезной манере, фантазировал, словно в каком-то опьянении, совершенно бесконтрольно.

Есть люди, которые считают фантастику литературой второго сорта. Как Вы относитесь к такой точке зрения?

Это очень трудный вопрос. Я никогда не надувал щеки и относился к своей работе просто как к рассказыванию историй. Правда, я считал себя при этом и сюрреалистом. Но никогда не пытался представить фантастику в виде «Большой Литературы». Для меня это слишком серьезная концепция, я никогда ее к себе не примерял. Да и не дело писателя думать, «большой» он или «маленький». Его дело – писать. Что касается ненавистников фантастики, так это просто близорукие люди, находящиеся в плену очередного стереотипа. А стереотипы всегда неверны.

Что бы Вы посоветовали молодым людям, пробующим свои силы в фантастике? (Д. Соломин, Калуга)

Ну, если бы я советовал американцам, то предупредил бы их, что нынче крайне сложно создать себе репутацию короткими рассказами. С тех пор как преобладающей формой стал роман, научная фантастика значительно изменилась. И увы, не в лучшую сторону! Ведь много хороших идей просто не годятся для больших романов, они достойны лишь рассказов. И еще я посоветовал бы начинающему автору прежде всего хорошенько изучить жанр, прочитать классиков, чтобы найти уникальный, характерный только для него стиль. Понять, чем он будет интересен читателю. Необходимо думать только о том, чтобы написать стоящую вещь, а не о том, удастся ли продать ее издателю. Все то же самое я могу повторить и перед российской аудиторией.

Есть ли вообще будущее у литературы, не уничтожат ли ее мультимедийные технологии?

Да ерунда все это! Всегда будет существовать огромная потребность в историях. Они – сами по себе, а все эти CD, компьютерные игры и прочие штуки – сами по себе. Для меня компьютер – это просто очень сложная пишущая машинка. Мой друг создал для меня страничку в Интернете, так я в нее и не заглядывал, неинтересно. Кстати, покойный Роджер Желязны вообще работал только на пишущей машинке. Я не разделяю всех этих страхов перед Интернетом, как прообразом некоего компьютерного чудовища, который своей паутиной задушит весь мир. Это просто один из способов вести долгие и пустые беседы, поддерживать иллюзию творчества, живого общения…

Во многих Ваших ранних произведениях часто рассматриваются темы «охотника и добычи», «вины и искупления». Насколько было велико влияние фрейдизма в ранних вещах, и сохранилось ли оно сейчас? (Р. Судоплатов, С.-Петербург)

Не было никакого влияния. Разумеется, у меня было кое-какое представление о Фрейде и психоанализе, но я к этим вещам относился несерьезно. Не надо искать глубин там, где они не предполагались. Хотя еще никому не удавалось обуздать интерпретаторов.

Как Вы думаете, будет ли все хорошо для человечества? (О. Карсавина, Москва)

Это еще почему? Я считаю, что человечество в общем-то и не предназначено для счастливой жизни и счастливого конца. Предназначение человечества в другом. Надо просто жить!


Организовал Александр КОРЖЕНЕВСКИЙ
Перевела с английского Людмила ЩЕКОТОВА

Как всегда, получив ответы от одного фантаста, мы тут же предлагаем читателям задать вопросы другому. В рубрике «Прямой разговор» согласились выступить соавторы – Юрий Брайдер и Николай Чадович. Письма принимаются до 20 мая 1998 г.

Редакция «Если»
Грег Бир
МАНДАЛА

Город, занимавший Меса Ханаан, маршировал по равнине. Джошуа, притаившись в джунглях, наблюдал за ним в бинокль. Город снялся перед самым рассветом, он шел на своих слоновьих ногах, катился на тракторных гусеницах и колесах, подняв ожившие фонари. Разобранные контрфорсы получили новые указания – теперь они ползли, а не поддерживали; полы и потолки, транспорт и другие части города, фабрики и источники энергии стали неузнаваемыми, как мягкая отливка, которая примет новую форму, когда город остановится.

Город нес свой план, заключив его внутри живой плазмы разделенного на фрагменты тела. Каждый кусочек знал свое назначение – но в этих планах не находилось места для Джошуа или для любого другого человека.

Живые города вышвырнули людей тысячу лет назад.

Он сидел, прислонившись к стволу дерева, – в одной руке бинокль, в другой апельсин – и задумчиво посасывал горьковатую кожуру. Как Джошуа ни напрягал свою память, перед его мысленным взором вставала одна и та же картина: город разделяется на части и начинает миграцию. Ему было три года – или два сезона по стандартам планеты Бог-Ведущий-Битву, – когда на плечах отца он прибыл туда, где они должны были поселиться, в деревню Святой Яапет.

Джошуа не мог припомнить ничего существенного из своей прошлой жизни, до того как они пришли в Святой Яапет. Может быть, все ранние воспоминания стер шок, полученный в детстве: за месяц до того, как они поселились в деревне, Джошуа упал в костер. У него на теле до сих пор остались отметины – шрамы на груди, идущие по кругу, черные от крошечных крупинок золы.

Джошуа был высоким – семи футов; каждая рука – с ногу обычного мужчины; а когда он делал вдох, его грудь раздувалась, словно бочонок. В своей деревне он был кузнецом: ковал железо, обрабатывал бронзу и серебро. Однако его могучие руки научились и тонкой работе: он слыл хорошим ювелиром. И за свое умение получил имя Трубный – Джошуа Трубный ибн Дауд, мастер по металлам.

Город по равнине направлялся к Аратскому хребту. Он двигался безошибочно и целеустремленно. Редко случалось, чтобы города перемещались более чем на сто миль за один поход или чаще чем раз в столетие – так утверждали легенды; но в последнее время городами овладела жажда к перемене мест.

Джошуа почесал спину о ствол, а потом засунул бинокль в карман брюк и встал, потягиваясь. Ноги скользнули в сандалии, которые он успел сбросить на покрытую мхом землю джунглей. Он почувствовал, что за спиной кто-то появился, но не стал оборачиваться, хотя мышцы на его шее напряглись.

– Джошуа. – Он узнал голос начальника стражи и председателя Совета Сэма Дэниэля Католика. Отец Джошуа и Сэм Дэниэль дружили когда-то. А потом отец исчез. – Пришло время созывать Синедрион.

Джошуа застегнул сандалии и зашагал вслед за Сэмом.

Святой Яапет был деревней среднего размера, с населением около двух тысяч человек. Дома и здания свободно располагались среди джунглей, так что четких границ поселения не было. Дорога до зала Синедриона показалась кузнецу слишком короткой, а толпа, собравшаяся внутри, чересчур большой. Своей нареченной, Кисы, дочери Джейка, Джошуа не обнаружил, но его соперник Рейнольд Моше ибн Яатшок уже занял свое место.

Представитель семидесяти судей, Septuagint [12] 12
  Мандола (древнеиндийское «mandala» – «круг», «диск», «круглый», «круговой») – сакральный символ в буддийской мифологии. Принадлежит к числу геометрических знаков сложной структуры. Самая распространенная интерпретация М – как модели Вселенной, «карты космоса». Наиболее характерная схема представляет собой внешний круг со вписанным в него квадратом, в квадрате – внутренний круг, периферия которого обычно обозначается в виде восьмилепесткового лотоса, и так далee… (Прим. ред.)


[Закрыть]
, призвал собрание к порядку.

– Пора начинать!

Вперед выступил Рейнольд.

– Сын Давида, – начал он, – я пришел сюда, чтобы заявить: твоя помолвка с Кисой, дочерью Джейка, отныне утрачивает силу.

– Я слушаю, – напрягся Джошуа и занял предназначенное ему место.

– У меня есть причины для протеста. Ты готов их выслушать?

Джошуа не ответил.

– Прошу простить мою настойчивость. Это закон. Сам я ничего против тебя не имею и прекрасно помню детские годы, когда мы играли вместе, но теперь мы стали взрослыми, и время пришло.

– Тогда говори. – Джошуа нервно теребил густую темную бороду.

Его разгоряченная кожа приобрела цвет песка, того, что лежит на берегах Хеброна. Он возвышался над хрупким и грациозным Рейнольдом на целый фут.

– Джошуа Трубный ибн Дауд, ты был рожден, как и другие люди, но вырос не таким, как мы. Ты выглядишь мужчиной, но в Синедрионе имеются записи о твоем развитии. Ты не способен вступить в брачные отношения. Ты не в состоянии подарить Кисе ребенка. Этого достаточно, чтобы расторгнуть вашу помолвку. По закону, который совпадает с моим желанием, я должен занять твое место, чтобы выполнить твои обязательства перед девушкой.

Киса этого не узнает. Никто из присутствующих ей не скажет. Придет время, и она примет и полюбит Рейнольда. И будет думать о Джошуа как об обычном мужчине из эксполиса Ибриим и его двенадцати деревень; мужчине, который навсегда останется одиноким. Ее стройное теплое тело с кожей гладкой, как тончайшее полотно, скоро будет танцевать под Рейнольдом. Она станет обнимать мужа за шею и мечтать о тех временах, когда города снова распахнут свои двери для людей, когда небеса наполнятся кораблями, и Бог-Ведущий-Битву будет прощен…

– Я не могу ответить, Рейнольд Моше ибн Яатшок.

– Тогда ты должен подписать это. – Рейнольд подошел к нему с листком бумаги.

– Не было никакой необходимости делать это при свидетелях, – мрачно проговорил Джошуа. – Почему Синедрион решил опозорить меня публично? – Он огляделся, и в его глазах появились слезы.

Никогда прежде, даже испытывая сильнейшую физическую боль, он не плакал; даже тогда, так говорил ему отец, когда упал в костер.

Джошуа застонал. Рейнольд отступил назад и с сочувствием посмотрел на Джошуа.

– Мне очень жаль, Джошуа. Пожалуйста, подпиши. Если ты любишь Кису, меня или наших людей, подпиши.

Из могучей груди Джошуа вырвался крик. Рейнольд повернулся и побежал. Джошуа ударил кулаком по перилам, потом себя по лбу и разорвал на груди рубашку. Он больше не мог этого вынести. Девять лет он знал о своей неспособности быть настоящим мужчиной, но не переставал надеяться, что необходимые изменения произойдут. Так оно и случилось: его тело стало волосатым, плечи широкими, живот плоским, а бедра узкими; к нему пришли все желания, посещающие юношей – но то, что отличает мужчину от мальчика, так и осталось маленьким розовым хвостиком.

И теперь он взорвался. Бросился вслед за соперником, вон из зала, что-то невнятно крича и размахивая биноклем на кожаном ремне. Рейнольд выбежал на деревенскую площадь и завопил, предупреждая народ об опасности. Дети и домашняя птица бросились в разные стороны. Женщины подхватили юбки и помчались по направлению к каменным и деревянным домам.

Джошуа остановился, со всей силы подбросил бинокль в небо, тот врезался в крону высоченного дерева, а потом рухнул вниз с высоты в сотню футов. Продолжая вопить, Джошуа подскочил к дому и уперся руками в стену. Поднатужился и надавил. Стена осталась на месте. Тогда Джошуа ударил ее плечом. Стена не двигалась. Ярость продолжала клокотать в нем. Схватив корыто с холодной водой, он поднял его и вылил себе на голову. Однако душ не успокоил его. Тогда он швырнул корыто в стену, и оно раскололось.

– Хватит! – прикрикнул начальник стражи.

Джошуа застыл на месте и, моргая, уставился на Сэма Дэниэля Католика. Джошуа потратил столько энергии, что его слегка пошатывало. Заболел живот.

– Хватит, Джошуа, – мягко сказал Сэм Дэниэль.

– Закон отнял у меня то, что принадлежало мне по праву рождения. Разве это справедливо?

– Ты обладаешь лишь правом гражданина, ведь ты был рожден не здесь, Джошуа. Однако в том нет твоей вины. К тому же никто не знает, почему природа делает ошибки.

– Нет! – Он обежал вокруг дома и оказался на боковой улочке, ведущей к треугольнику рыночной площади. Повсюду толпились покупатели с корзинками, наполненными разной снедью. Джошуа выскочил на площадь. Он начал расталкивать людей, переворачивать лотки и разбрасывать в стороны товар. Сэм Дэниэль со стражниками бросились вдогонку.

– Он взбесился, – закричал издали Рейнольд. – Он пытался меня убить!

– Я всегда говорил, что он слишком большой и когда-нибудь обязательно натворит бед, – проворчал один из стражников. – Вы только посмотрите, что он делает.

– За свои безобразия он предстанет перед Советом, – заявил Сэм Дэниэль.

– Нет, его дело будет рассматривать Septuagint!

Они поспешили за ним через рынок.

Джошуа остановился у подножия холма рядом со старыми воротами – здесь кончалась деревня. Он тяжело дышал, лицо его раскраснелось. Даже волосы взмокли. Джошуа мучительно искал выход. Вдруг он вспомнил. Когда Джошуа исполнилось тринадцать или четырнадцать лет, отец сказал как-то: «Города похожи на врачей. Они могут заменить или исправить любые части человеческого тела. Нам это недоступно, ведь города стали презирать людей и вышвырнули вон».

Город не впустит ни настоящего мужчину, ни настоящую женщину. И Джошуа знал, почему: настоящие люди в состоянии грешить. А он способен на это лишь в мыслях, а не на деле.

Сэм Дэниэль и его люди нашли кузнеца там, где начинались джунгли. Он покидал Святой Яапет.

– Стой! – приказал начальник стражи.

– Я ухожу, – не оборачиваясь, ответил Джошуа.

– Ты не имеешь права уйти до тех пор, пока власти не примут решение!

– Имею.

– Мы выследим тебя!

– Тогда я спрячусь, будьте вы проклятый

На равнине имелось только одно место, где можно было укрыться – под землей, в туннелях, которым исполнилось больше лет, чем городам, и которые назывались Шеол. Джошуа побежал. Очень скоро его преследователи безнадежно отстали.

В пяти милях впереди он увидел город, покинувший Меса Ханаан. Город остановился возле гор Арат. И сиял в лучах солнца, прекрасный и недоступный людям. По мере того как темнело небо, стены начали испускать сияние, и тишина наступающих сумерек наполнилась неумолчным шумом городской жизни. Ночь Джошуа провел в лощине, скрытой от посторонних глаз густой растительностью.

В мягком желтоватом свете утра беглец всмотрелся в город более внимательно. Его территория начиналась с кольца выдвинутых к окраинам круглых башен, похожих на лепестки огромного лотоса. Дальше шло другое кольцо, немного выше первого, а еще одно находилось внутри для поддержки контрфорсов. На контрфорсах располагалась платформа, где стояли колонны, украшенные, словно ветви диатомеи. Венчал конструкцию купол, похожий на огромный глаз мухи и окруженный мерцающим разноцветным сиянием. Опаловые отсветы голубого и зеленого искрились на внешних стенах.

Предки Джошуа, используя гений лучшего архитектора земли, Роберта Кана, построили города, сделав их максимально удобными. Не одно десятилетие работали огромные лаборатории, чтобы найти оптимальное сочетание животной и растительной жизни, всевозможных машин. Наконец, первые города были открыты: настал великий праздник. Христиане, евреи и мусульмане с планеты Бог-Ведущий-Битву могли похвастаться одним из самых замечательных городов, построенных Каном – а ведь его творения украшали сотни иных миров.

Джошуа остановился в ста ярдах от прозрачных ступеней под внешними лепестками «лотоса». Широкие заостренные шипы поднимались от мостовой и гладких стен садов. Растительность в саду отступила при приближении Джошуа. Город ощетинился сотнями шипов. Он был абсолютно неприступен. Однако кузнец все равно подошел поближе.

Посмотрел на густые заросли колючек и осторожно погладил одну из них. Растение вздрогнуло от прикосновения его руки.

– Я не грешил, – сказал он. – Я никого не обижу, позвольте получить то, что принадлежит мне по праву.

Ответа не последовало, лишь острые пики начали стремительно расти и вскоре уже достигали ста ярдов.

Джошуа присел на кочку неподалеку от внешней границы города и положил руку на живот, чтобы хоть как-то унять чувства голода и тоски, овладевшие им. Он посмотрел на городские шпили. Хрупкая серебристая башня поднималась над множеством колонн и заканчивалась фасетчатой сферой. Солнце отражалось от полированных поверхностей блистающим желтым ореолом. Порыв холодного ветра заставил Джошуа вздрогнуть. Он встал и решил обойти город вокруг. Вскоре ветер донес до него далекие звуки человеческой речи.

Из долгих путешествий, которые ему приходилось совершать в юности, Джошуа знал, что большой вход в Шеол находится примерно в двух милях к западу. К полудню он уже стоял перед разверстой пастью пещеры.

Подземные туннели, из которых состоял Шеол, когда-то, двенадцать столетий назад, были действующими дорогами для древних полисов. Потом они были разобраны, а материалы пошли на производство живых городов. Использовать подземные пути не удалось, поэтому их просто забросили. Некоторые туннели были заполнены грунтовыми водами, другие обрушились. А иные оставались в относительном порядке и стали домом для тех, кого отвергли деревни – тут Джошуа мог найти себе подобных.

Он боялся таких встреч. Джошуа знал, что некоторые живые города сразу по окончании строительства выгнали вон своих создателей, а потом сломались. Служебные вездеходы, роботы-уборщики, транспорт, став ненужным хламом, покинули развалины и отправились в Шеол. Больные и недостроенные, они бежали от сурового воздействия природы и гнева людей. Многие механизмы окончательно развалились, но некоторые сумели выжить, и слухи о них повергали Джошуа в ужас.

Он осмотрелся и нашел почерневший на солнце, ставший твердым, как дерево, стебель с солидным набалдашником на конце. Кузнец взвесил его в руке, отломал тонкий конец и засунул за пояс так, чтобы дубинка не мешала при ходьбе.

Прежде чем спуститься по замусоренному склону, Джошуа оглянулся. Преследователи из Ибриима! Они находились всего в нескольких сотнях ярдов.

Он наклонился вперед и побежал. Песок, камни и куски умерших растений посыпались в широкий туннель. Вода капала с облупленных белых керамических стен, собираясь в небольшие лужицы. Мох и грибы слоями покрывали стены.

Жители деревни остановились у входа в туннель, выкрикивая его имя. Он спрятался в темной нише, но вскоре убедился, что внутрь никто проникать не собирается.

Углубившись в туннель на милю, Джошуа увидел огни. Теперь он брел по колено в темной воде. То и дело ему попадались жирные улитки, но как ни был велик его голод, беглец не мог представить себе, что станет поглощать живую плоть.

Пол под его ногами начал опускаться, а потом снова пошел вверх. Во впадине образовалось озеро. Ленивая рябь бежала по поверхности. Джошуа обошел озеро по берегу, ступая на неровные куски гранита. Он заметил, что на мелководье притаилось что-то длинное и белое с тонкими щупальцами, большими сероватыми глазами и тупой округлой головой. А бока чудовища украшали ножницы, ножи и нечто напоминающее грабли. Джошуа никогда не приходилось видеть ничего подобного.

На планете Бог-Ведущий-Битву редко встречались такие причудливые создания. Этот мир напоминал Землю – именно поэтому люди и колонизировали его, прилетев сюда тринадцать столетий назад.

Джошуа взошел на противоположный берег, вода плескалась у его ног. Кошмарное существо быстро погрузилось в глубину.

Источником света оказались шарообразные светильники, а не стены, как бывает в живых городах. Провода шипели и потрескивали возле черной металлической коробки. Рельсы начинались у тормозного устройства и скрывались за поворотом. Черные стершиеся полосы отмечали пешеходную дорожку. Надписи на старом английском и на языке, отдаленно напоминающем иврит (его употребляли в Ибрииме), предупреждали, что не следует сходить с отмеченного пути. Джошуа читал по-английски увереннее, чем на иврите, поскольку в Ибрииме был в ходу латинский шрифт.

Джошуа дошел по тропинке до следующего поворота. Дальнейший путь преграждала какая-то конструкция. Ее длина составляла пятьдесят футов, а ширина – тридцать. Металлические части заржавели, а само устройство – оно явно не было автоматическим и управлялось человеком – совсем развалилось. Однако сиденье по-прежнему поднималось над педалями, рычагом и приборной панелью. Как кузнец и конструктор разных колесных тележек с мотором Джошуа сообразил, что это устройство предназначено было для езды по рельсам, однако что-то в нем показалось ему странным. Он стал разглядывать конструкцию более внимательно и понял, что далеко не все детали машины были для нее родными. Он обнаружил элементы транспортных средств, которые ему доводилось видеть в живых городах. Частично механизм, частично живое существо, оно пристроилось на более крупной и мощной машине. Однако теперь все это было мертво: что могло сгнить – сгнило; остальное покрылось густым слоем ржавчины.

Джошуа огляделся вокруг – из стен туннеля торчали куски труб и проводов. Большую часть облицовочного металла и пластика кто-то давно содрал и унес с собой.

Кузнец прошел под зазубренным концом вентиляционной трубы и услышал странный шум. Он насторожился. Ничего. Потом шум возник снова – на пределе слышимости. Пластик в вентиляционной трубе стал хрупким, отчего голоса казались какими-то тонкими и одновременно пыльными. Он нашел металлическую канистру и встал на нее, чтобы расслышать получше.

– Сбег… – эхо подхватило один из голосов.

– … не… то не мой, не был…

– Проклятая вонюка!

– Ниче не… делать…

Голоса смолкли. Канистра не выдержала веса Джошуа, и он свалился на твердый пол, громко вскрикнув. Поднявшись на ватные ноги, побрел дальше по туннелю.

Свет стал тускнеть. Джошуа осторожно шагал по щербатому темному полу туннеля, стараясь не наступать на отвалившиеся куски труб, кафеля, бетона и змеящиеся оплетки проводов. В тусклом свете копошились какие-то существа: насекомые, мелкие грызуны. То, что издали походило на перевернутый барабан, оказалось огромной улиткой в два размаха руки, передвигающейся на светящихся ножках длиной с голень Джошуа. Белые глазки на стебельках смотрели вверх – кто знает, какие мысли таились в голове чудища. Теплый неприятный запах коснулся ноздрей Джошуа: сбоку к улитке прилипло полуразложившееся тело большого жука.

Через сотню ярдов пол снова прогнулся вниз. От луж, бетона и грязи поднимался отвратительный запах – шагать по этой мерзости ногами, обутыми лишь в легкие сандалии, совсем не хотелось.

Беглец уже начал жалеть о своем опрометчивом поступке. Как он теперь покажется в деревне? Как посмотрит в глаза людям? Кисе? Рейнольду? Кузнецу придется замаливать свою вину починкой корыт и сломанных в гневе прилавков.

Он остановился и прислушался. Где-то впереди шумел водопад. Грохот воды заглушал остальные звуки, но все-таки до Джошуа долетали обрывки какого-то спора. Мужские голоса звучали на высокой ноте. Звуки приближались.

Джошуа отошел от центра туннеля и спрятался за большущей трубой.

Кто-то уверенно бежал по туннелю, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие. Незнакомца преследовала четверка – Джошуа заметил, как в руках их сверкнули ножи. Бегущий промчался мимо Джошуа, заметил его, споткнулся и рухнул прямо в черную грязь. Джошуа оттолкнулся от трубы и поднялся на ноги, собравшись сбежать. Неожиданно рука, которой он держался за стену, ощутила дрожь. Земля и камни посыпались на кузнеца, сбили с ног. В отдалении послышались вопли и тут же смолкли. Джошуа задыхался от пыли и отчаянно размахивал руками, пытаясь выбраться наверх.

Свет погас. Осталось только зеленоватое болотное свечение. Над призрачным прудом скользнула тень. Джошуа напрягся, ожидая нападения.

– Кто? – спросила тень. – Давай сказай. Больно не буде.

Казалось, голос принадлежал парню лет восемнадцати или девятнадцати. Он говорил на каком-то диалекте английского. Это был не тот язык, который Джошуа выучил во время визита в эксполис Винстон, однако он кое-что понимал. Джошуа подумал, что это тот искаженный английский, на котором изъясняются Преследователи, но в эксполисе Ибриим они никогда не появлялись. Вероятно, они идут по пятам за городом…

– Я бегу, как и ты, – ответил Джошуа на винстонском диалекте.

– Тут я, – ответила тень. – В задницу меня пнул, вот что. Как мене научали, так и гаврю. Кто звать?

– Что?

– Кто имя? Ты.

– Джошуа.

– Джешу-а. Иберим.

– Да, эксполис Ибриим.

– Так нет далеко. Подымайся. Отвести тебя взад.

– Нет, я не заблудился. Я убегаю.

– Не надоть остаться. Жуки кусаться сильно, тебя больше, чем они меня.

Джошуа медленно стер пыль со штанов своими мощными руками. Земля и камешки посыпались вниз – туда, где были похоронены четверо парней из погони.

– Медленный, – заявил парень. – Медленный, нет? Мозги болят?

– Подошел поближе. – Я понял. Ты медленный.

– Нет, просто устал, – сказал Джошуа. – Как отсюда выбраться?

– Вот там, потом туда. Видеть?

– Почти ничего не вижу, – ответил Джошуа. – Тут слишком темно.

Юноша снова подошел к нему и положил прохладную влажную ладонь на плечо Джошуа.

– Большой, ты. Узко, не влезешь. – Рука сжала мышцу.

Потом тень отступила. Глаза Джошуа начали привыкать к темноте, и он сумел разглядеть, что юноша очень худ.

– Как тебя зовут?

– Не значимо. Идить за мной, сейчас.

Юноша повел Джошуа к холму из обломков и начал его осматривать в поисках прохода.

– Пусь. Етот дорог.

Джошуа вскарабкался вверх по куче хлама и протиснулся в дыру, задев спиной керамический потолок. Другая половина туннеля была совсем темной. Юноша негромко выругался.

– Весь труба, – сказал он. – Сторожко ходить теперя.

Лужи на полу люминесцировали, свет шел от личинок насекомых. Некоторые достигали фута в длину, другие были совсем маленькими и сгрудились в бликах тусклого света. Постоянно слышались неприятные хлюпающие звуки, шелест щупалец и щелканье клешней. От отвращения Джошуа передернуло.

– Ш – ш-ш, – предупредил его спутник. – Неболок тута, юг идить, про звук.

Джошуа ничего не понял, но постарался шагать еще осторожнее. Земля и осколки облицовочных плиток падали в воду, хитиновый хор жаловался.

– Двиря тута, – сказал юноша, взяв Джошуа за руку и положил ее на металлический рычаг. – Открыть, потом идить. Понил?

Люк со скрежетом открылся, и ослепляющий свет залил туннель. Множество маленьких существ метнулось в спасительную тень. Джошуа и юноша вышли из туннеля и оказались в ярком свете дня посреди разрушенной комнаты. Растительность проникла во влажное помещение, разукрасив останки труб, клапанов и приборных щитков. Когда юноша захлопнул люк, Джошуа поскреб рукой металлический куб и легко снял мох. На металле были выгравированы четыре цифры: 2278.

– Не пальцай, – предупредил юноша.

У него были большие серые глаза и изможденное бледное лицо. В глаза бросалась его поразительная худоба. Волосы, ржаво-оранжевого цвета, свисали со лба и почти закрывали уши. Под рваной жилеткой Джошуа заметил татуировку. Юноша потер ее рукой, заметив интерес незнакомца, на коже остались следы грязи.

– Моя клейма, – пояснил юноша.

«Клеймо» представляло собой блестящий оранжево-черный круг со вписанным в него квадратом, разделенным диагоналями. Треугольники, постепенно уменьшаясь, превращались в точки, создавая колышущийся, словно живой, симметричный рисунок.

– То поставлено давноть тута. Мандала.

– Что это такое?

– Парни бежут меня, на которые ты неболок сронил, меня не слыхат, так вот я ты говоря, шо етот полис, двиря туды вверх. – Он рассмеялся. – Ени гаврят: «Никому никода идить полис, небольше, никода».

– Мандала – это город, полис?

– Десять, пянацать ли от здесь.

– Ли?

– Келомет. Ли.

– Ты говоришь еще на каком-нибудь языке? – спросил Джошуа, лицо которого напрягалось от бесконечных попыток превратиться в лингвиста.

– Ты ибрит уметь? Токо без пользы тута. У меня англ из луше. – Да?

– Я могу… пробовать… так, если эта луше. – Он покачал головой. – Только лопну, если долго будуть.

– Может быть, лучше всего помолчать, – предложил Джошуа. – Или ты будешь подавать мне знак, когда перестанешь меня понимать. Ты нашел способ проникнуть в полис?

Кивок.

– Который называется Мандала. Ты можешь туда вернуться и взять меня с собой?

Он покачал головой, нет. Улыбнулся.

– Секрет?

– Нет секрет. Там большой машин… машин приказат мене никода не возвернутся. Ето прилепит мне на тел. – Он коснулся своей груди. – Швырнут меня вона.

– А как тебе удалось проникнуть туда?

– Двиря? Ета большой полис, она ходит посля иссоще… снимацца с места, когды уже на почве не может житя, много отсюда ли, и рассе-лася на верх места, где туннеля выходит в центр самая. Мне та дорог знакомая, так вот я ходит туды и назад, сразу посля… посля. На моя…

– Он хлопнул себя по заднему месту. – Не одна раза получил.

Рухнувший потолок комнаты – или неболок, как его называл парень – образовал нечто, напоминавшее лестницу, от дальней стены до самой поверхности. Они поднялись по ней и остановились, неуверенно оглядываясь по сторонам. Джошуа был с ног до головы покрыт темно-зеленой грязью. Он попытался счистить ее руками, но грязь крепко пристала к коже.

– Може какая найтить сырость, плескатися.

Приток реки Хеброн, стекающий с предгорий Арата, сверкнул между зелеными водорослями в полумиле от выхода из туннеля. Джошуа начал лить пригоршни мутной воды себе на голову. Юноша погрузился в воду и принялся барахтаться в ней, так что вокруг него закипела пена. Он вдруг стал похож на щенка, в жару забравшегося в речку; по его щекам стекала грязь.

– Плохо отходит, – проворчал Джошуа, натирая кожу пригоршней водорослей.

– Зачем ты интересуешь мест, куда ходить никто?

Джошуа покачал головой и не ответил. Он закончил мыть тело и опустился на колени, чтобы намочить ноги. Прохладное дно протоки устилали песок и галька. Он поднял голову и взглянул на четкий абрис Арата, очерченный заходящим солнцем.

– А где находится Мандала?

– Нет, – ответил юноша. – Мой полис.

– Он тебя выгнал вон, – заметил Джошуа. – Почему не дать возможность попробовать кому-нибудь другому?

– Кто-тот уже пробал, – сообщил юноша, и глаза его сузились. – Ени пробал и войтить нутрь, не в моя двиря они идить. Ени – она – одна дефк, и больше никто – войтить бес труд. Мы удивилися. Мандала ей не остановил.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю