Текст книги "Разыскиваются полицией"

Автор книги: Ким Уозенкрафт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Вот уж без чего я мог бы спокойно обойтись, так это без воды из здешнего района. Она либо с серой, либо с мелом в зависимости от того, как угодно водоносным пластам. Наша – с мелом. В ванной комнате сами увидите.

– Сейчас нигде нельзя пить воду, – поддержал его Том. – Да и та, что в бутылках, часто попадается плохая. Знаете, что вытворяют «Кока» и «Пепси»? Видели «Дасани» в отделе вод в магазине? Производит старая добрая компания «Кока-Кола». Наливает из городского крана, пропускает через фильтр, разливает по бутылкам и зарабатывает деньги.

– Надо же, – пожала плечами Мишелл. – Никак не угомонятся. Может, это отдел ЦРУ? – усмехнулась она.

– А я отказываюсь платить за воду, – заявила Дайана. – Не покупаю ее в магазине. Очевидно, та, что течет из крана, и не самая вкусная в мире, но меня устраивает. С чем вырастешь, к тому и привыкаешь. Я не замечаю.

– Вы не замечаете хлора в водопроводной воде? – удивился Том.

– Нет, если она из артезианского колодца.

– В таком случае, в ней сельскохозяйственные стоки.

– Это можно проверить, – сказал Крис. – Сейчас воду можно проверить на все.

– Верно, – кивнул Том, – кроме пригодности для питья.

Гейл переводила взгляд с одного на другого, стараясь следить за линией разговора, но ей мешало присутствие Тома. Она наблюдала, как Дайана с Томом никак не могли уступить друг другу место, пока девушка не устроилась слева от Тома, между ним и Крисом. Гейл ощущала исходящий от Тома жар. Он спорил с Дайаной и энергично жестикулировал, задевая рукой Гейл. Вроде бы невзначай, но с умыслом, демонстрируя, что он хотел бы получить больше. Хотел ее. Целиком. Гейл сомневалась, что в состоянии это вынести. От смятения чувств отчаянно билось сердце, мысли путались, словно она была беспомощным подростком и переживала, что никому не нравится на первом школьном балу.

– Крис, – обратилась к мужу Мишелл, и Гейл решила, что она каким-то образом почувствовала ее состояние, – ты забыл про вино.

Гейл смотрела, как рубиновая жидкость струилась в ее бокал, и вспоминала тот день, когда ее ввезли в тюремные ворота на автобусе – старом школьном автобусе, но выкрашенном в темно-синий цвет. Окна забраны плотной металлической сеткой, делившей небо на дымчато-серые бриллианты и пахнувшей как пригоршня мелочи. В наручниках и кандалах ее проводили в приемное отделение тюрьмы. Картина до сих пор стояла в ее глазах: множество слоев желтой краски на огромной металлической двери, кирпичные стены высотой двадцать футов и лица заключенных за забором в Большом дворе. Они с неприязнью смотрели на вновь прибывших. Но радовались: если стольких привезли, значит, многих скоро увезут.

– …наша дорогая Гейл! – говорил Крис. Она подняла бокал. Крис посмотрел на нее и осознал, что она вновь с ними. – За ту, которая защищала то, во что верила, и за тех, кто верил вместе с ней. За нашу настоящую героиню. Мы желаем, чтобы на воле ты принесла столько же пользы, сколько принесла в тюрьме, и нашла бы достаточно счастья, чтобы скрасить горькую память о долгих годах за решеткой. Нет, что это я – не достаточно счастья. Пусть счастье переполняет тебя. В общем, слава Богу, что ты на свободе. Мы тебя любим. Слава Богу, ты не в тюрьме. Всего тебе доброго.

Бокалы зазвенели, и Гейл почувствовала, как ее глаза наполняют слезы. Она пригубила вино. Оно оказалось вовсе не сладким, но Гейл и не хотела, чтобы оно было сладким. Вино сухое, не терпкое, очень подходящее к случаю. Гейл смахнула слезы. Крис и Мишелл обняли ее, затем к ним присоединился Том – обхватил всех троих своими большими руками, и они стояли, раскачиваясь, с полными бокалами в руках. Осторожно, чтобы не расплескать вино урожая 1986 года. Краем глаза Гейл заметила Дайану. Девушка оперлась о разделяющий кухню и гостиную стол и нюхала содержимое бокала. Гейл ни за что бы не поверила, но ей показалось, на ее глазах блеснули слезы.

Гейл отступила и подняла бокал:

– За моего друга Дайану! Потому что, сколько бы вы ни благодарили Бога, если бы ее здесь не было, то и меня бы здесь не было.

Дайана протянула свой бокал навстречу, и когда они чокнулись, Гейл услышала звон хрусталя. Девушка переминалась с одной босой ноги на другую и, смакуя, перекатывала во рту вино. Проглотила, одобрительно кивнула Крису и посмотрела на Гейл:

– А там пусть жрут рыбные палочки.

Крис цокал языком, притопывал ногой и тряс головой.

– Как раз то, что нужно. – Он вдруг серьезно спросил: – А каково быть полицейским?

Том кашлянул и поинтересовался, откуда можно позвонить. Крис указал на телефон. Том взял трубку и, извинившись, вышел в коридор, а Дайана удивилась: неужели он не мог говорить при товарищах?

– Ну так как же? – повернулся к ней Крис.

Дайана скривила губы.

– Постоянно один и тот же вопрос. Даже те, кто клянется, что никогда не согласился бы служить в полиции, непременно хотят выяснить, каково быть копом. Словно эта какая-нибудь тайна или нечто фантастическое. А на самом деле все обыденно. Точно играешь в одной команде, все в одной форме, и ездишь, смотришь, где что не так.

– Как же вы выдерживаете ежедневную рутину? – Мишеля взяла мужа под руку. – Сталкиваться с людьми, которые вас ненавидят только за то, что вы делаете, злятся, что вы выписали им квитанцию на штраф, или обезумели от горя. Как вам удается справляться психологически?

Дайне показалось, что ее пригласили лектором на курс 101 [41]41
  Начальный курс дисциплины для первокурсников.


[Закрыть]по социологии. Но здесь собрались явно очень хорошие люди, искренние, и они действительно желали понять, что к чему. Она покосилась на Тома. Он присоединился к остальным, обнял Гейл за плечи, однако внимательно следил за беседой. А Гейл, избегая глаз Дайаны, опустила голову и сделала глоток вина.

– Психологически? Чувства приходится отставлять в сторону. Тут не до чувств, если надо помочь раненому выбраться из искореженного автомобиля или исследовать детали изнасилования, чтобы поймать негодяя. Да мало ли какая возникает ситуация. Я доходчиво объясняю?

Все дружно кивнули.

– Посмеиваешься. Загоняешь это все в глубь себя, отпускаешь непристойные шутки.

Мишелл, не сводя с Дайаны взгляда, поднесла бокал к губам.

– Это называется нездоровым чувством юмора полицейских. Оно помогает в работе. Но когда коп оказывается в компании не полицейских и начинает смеяться в неподходящий момент, его принимают за извращенца.

– Но вы говорите, что это своего рода механизм приспособления? – Крис пристально посмотрел на Дайану. Та кивнула.

– Это многое объясняет, – промолвила Гейл. Она улыбнулась подруге, стараясь избавить ее от беседы, которая той явно не доставляла удовольствия.

– А теперь скажите вы, – обратилась Дайана к Крису, – что вам напоминает вот это? – Она подняла бокал к свету.

– М-м-м… – Крис слегка взболтал вино и попробовал на вкус. Принял вид занудного профессора, улыбнулся, но сразу вернулся в образ. – Я бы… – Он кашлянул. – Я бы назвал это вино будоражащим напитком. С ароматом черной ягоды – мне приходит на ум слива. На вкус я ощущаю темный шоколад и дубильные вещества, что придает оттенок сочной вишни и горького шоколада. Очень грамотно и сбалансированно подобранный букет.

– Во дает! – воскликнула Дайана. – Наверняка защитил диссертацию по этому делу. – Она посмотрела на Мишелл и Гейл.

Мишелл держалась все так же доверительно, но в ее глазах появилось нечто виноватое. Том подмигнул женщинам:

– Что касается меня, не могу навязывать своего мнения. Хочу подчеркнуть, что я не специалист в данном вопросе. – Крис обернулся в его сторону. – Согласен, вино будоражит, но склонился бы в пользу черной смородины и шоколада. Мне нравится, как твердые вкрапления формируют сочный, полноценный вкус. Чувствуется крепкая, приятная дубильная кислота. Но особенно мне кажется пикантным сортовой привкус графитового карандаша.

Гейл и Мишелл старались не прыснуть со смеху.

– Господи, – поддержала Тома Дайана, – со второго класса не сосала карандаши.

– Потешайтесь, потешайтесь! – воскликнул Крис. – Но вы не можете не признать, что это потрясающее вино. – Он допил свой бокал.

– Согласна, – кивнула Мишелл. – А теперь разводите огонь. Пожарим рыбу. Надеюсь, это тунец? Ты привез тунца?

Крис направился во двор. Том двинулся за ним. Мишелл достала три вида салата, огурец, несколько морковок и сладкий красный перец.

– Должно хорошо получиться. – Она сняла с подоконника над раковиной помидоры и извлекла из-под стола прочную кленовую разделочную доску.

– Я тебе помогу, – предложила Гейл, взяв брикеты замороженного салата, базилик, резеду. – Мы не можем это есть, – сказала она с серьезным видом Дайане. – Здесь нет марихуаны.

– Представим, что есть, – отозвалась та.

Мишеля улыбнулась, радуясь, что подруга в хорошем настроении. И дала Дайане рыбу и большое блюдо.

– Сейчас только замочу кукурузу, и мы готовы.

– Вы жарите кукурузу прямо в листовой обертке? – удивилась Дайана.

– Чуть-чуть вымачиваю и помещаю на гриль. Получается очень вкусно.

Дайана положила тушку тунца на блюдо:

– Вот так он выглядит в жизни?

– Да. До того, как его законсервируют. – Мишелл ополоснула руки и проверила, все ли в порядке с рыбой.

– Последний раз мы ели кукурузу сырой, – промолвила Дайана. – Прямо с грядки. Мы сидели между грядок на кукурузном поле.

– Будто сто лет назад. – Гейл с удовольствием разрывала салат и бросала листки на овощерезку. – Знаешь, Мишелл, у тебя все так…

– Дорого обставлено? Как у яппи?

Гейл кивнула.

– Только не подумай, что я тебя осуждаю. Просто там я вообразить не могла, что так может быть.

– Да. Сама не представляла, что у меня будет солидная мебель. И вот тебе, пожалуйста, – мой милый, любимый дом.

– Вы счастливы? – спросила Дайана. Она надеялась, что ее вопрос сочтут за шутку, но искренне хотела узнать это.

Мишелл на мгновение задумалась и наконец ответила:

– Да, я счастлива. Люблю детей, люблю мужа. Нам повезло: мы оба преподаем в университете. У нас… все хорошо.

– А не скучаете по своим революционным денькам? – Дайана держала поднос с тунцом, готовая нести его мужчинам, но не хотела обрывать разговор. – Вам не жаль ушедшего чувства волнения? Ощущения братства?

– Товарищества, – поправила ее Гейл. – Вот этого мне не хватает. Что касается остального – нисколько не жалею.

– Ты вспоминаешь, как парни иногда бесились, или мы, отправившись на стирку, вдруг бежали попить кофейку?

Дайана рассмеялась:

– Я считала, вы были исключительно передовыми и идейными. Теперь рассказывайте, что только полицейские такие свиньи! – Дайана поставила поднос и оперлась рукой о стол. – Однажды вечером мой сержант отправился со мной на патрулирование – так положено два раза в году. Начальство ездит с нами, а затем пишет рапорт, как мы выполняем свою работу. В тот раз была моя очередь, и сержант сидел за рулем. Нам сообщили, что в квартире на восточной окраине города семейный скандал. Мы повернули туда. Сержант остановился перед входом. Квартира находилась не на первом этаже, но в целях безопасности полагалось припарковаться в стороне, на границе квартала. А сержант тормознул у самой двери. Мы стали вылезать из машины, как вдруг – ба-бах! – этот козел пальнул в нас из ружья и угодил в переднюю дверцу, в самый щит и девиз «Служить и защищать». Мы бросились в укрытие. Ба-бах! – псих выстрелил из второго ствола. Невероятно! Мы вызвали подкрепление. Я распласталась за машиной, сержант рухнул за другой. Выстрелов больше не последовало, а подкрепление прибывало. Не прошло и пяти минут, как собралась куча стволов, и все были нацелены в одно окно. Короче, мы лежали там несколько часов. Оказалось, некий тип приехал в квартиру бывшей жены, чтобы умыкнуть детей. Она уговорила его не делать этого и сбежала с ребятишками. А он, пьяный в хлам, остался. Прибыли начальник полиции, его заместитель и капитаны. Дошло до того, что они организовали в соседней квартире командный пункт. В какой-то момент мне передали по рации, чтобы я явилась туда. Я не знала, чего ждать, решила, что увязла по уши в дерьме, поскольку сержант, спасая свою задницу, заявил, будто это я остановила машину перед подъездом. Но оказалось…

Дверь с треском распахнулась, и в кухню с лопаточкой в руке ворвался Крис. За ним стоял Том.

– Тревога! – задыхаясь, проговорил он. – У вас две возможности: либо спрятаться в подвале, либо бежать. – Он переводил взгляд с Дайаны на Гейл.

Женщины застыли.

– Крис! – воскликнула Мишелл. – Откуда тебе известно…

Он достал из кармана рубашки «Моторолу» и поднял над головой.

– От Кевина. Он на дороге. – Крис повернулся к Гейл: – Я бы посоветовал бежать. Но не знаю, сколько их и где они находятся. Кевин видел всего одну машину.

Гейл и Дайана не знали, как поступить.

– Вот что, – предложил Крис, – если они явятся с ордером на обыск, я устрою скандал, а вы скроетесь через заднюю дверь. Я постараюсь задержать их, чтобы дать вам возможность уйти. – Он посмотрел на Тома. – Полагаю, это лучший вариант.

Дайане показалось, что этот человек, пока был у мангала, претерпел метаморфозу: ушел во двор профессором, а вернулся генералом Колином Пауэлом. А Гейл увидела в Крисе прежнего юношу.

– Пошли, – позвал Том.

Крис отвел их по лестнице в подвал и открыл дверь в винный погреб.

– Здесь где-то есть штопор. Только не откупоривайте «Ротшильда». [42]42
  Вино известнейшего французского винного дома «Барон Филипп де Ротшильд».


[Закрыть]– Он подмигнул и закрыл створку. Наступила непроглядная темнота.

– Садитесь и располагайтесь поудобнее, – прошептал Том. – И с этого момента не двигайтесь, пока не услышим его крика.

– Постойте, – перебила его Дайна. – Кто назначил вас главным? И вообще, с какой стати вы прячетесь?

– Главных здесь нет, – огрызнулся Том. – Мы должны сотрудничать. Иначе, госпожа полицейская, не успеют часы пробить полночь, как мы все снова загремим в тюрьму. Я был за решеткой и, как видите, уцелел. Так что предлагаю вам поостыть и…

– Какого черта? – вспыхнула Дайана.

– …держаться друг друга. Ради вежливости объясню: я освобожден условно-досрочно.

– И что?

– Поэтому прячусь. Не имею права общаться со своими бывшими сообщниками. А теперь я хочу помолчать, чтобы нас никто не услышал.

Держаться друг друга… Пистолет Дайаны лежал в машине в отделении для перчаток. Проклятие! Если необходимо бежать, надо лететь, задрав хвост, к гаражу, пока еще не подъехали те, кого несет сюда нелегкая. Если только они охотятся за ними. Но зачем? Этого Дайана понять не могла. На шоссе за ними никто не следил – она постоянно проверяла в зеркальце заднего обзора. Никто не гнался. Дайана опустилась на бетонный пол, села, скрестив ноги, и привалилась плечом к стеклянным горлышкам бутылок на стеллаже за спиной. Она чувствовала себя беспомощной. Во власти находившегося наверху профессора с поехавшей крышей. Хотя крыша у него сразу встала на место. Очевидно, до этого была одна лишь поза? Или в нем действительно уживались два человека? Он учил первокурсников английскому языку, был приятным малым, чуточку бестолковым, но в целом неплохим. Но до того лишь момента, пока прошлое не похлопало его по плечу. И тогда превратился в прежнего крутого, расчетливого радикала с единственной мыслью – выжить. А кто бы вел себя по-другому в его положении? Теперь Дайане оставалось сидеть и ждать. Не трепыхаться. Сохранять спокойствие и ясную голову. И быть готовой бежать.

Снова бежать. Дайана замедлила дыхание, стала вдыхать глубоко и ровно и потерла затылок, уговаривая надпочечники повременить хотя бы минуту и не выбрасывать с такой интенсивностью в кровь адреналин. Он ей пока не требуется.

Гейл увидела, что Дайана села на пол, и последовала ее примеру. Том устроился рядом. Обнял за талию. Гейл подумала, не стоит ли отстраниться, отодвинуться в сторону? Но ей не хотелось этого делать. Сказывались годы за решеткой, где человек лишен естественной потребности – любить и быть любимым. Сказывались ночи, когда она думала о Томе и, хотя понимала, почему он с ней не может связаться, все-таки недоумевала, почему он этого не делает. Том притянул ее к себе, прижал к груди, нагнулся поцеловать волосы.

– Теперь не упустить ни единого дня, – прошептал ей в самое ухо.

Из темноты донесся тяжелый, раздраженный вздох.

– Остынь, – тихо проговорила Гейл.

– Нет нужды, – ответила Дайана. – Я и так настолько окоченела, что вся кожа в пупырышках.

Вот что, наверное, переживает мать-одиночка, подумала Гейл, которую в кои-то веки пригласили на свидание, а у нее на руках упрямый ребенок. Но Дайана должна знать: как бы Гейл ни хотелось завести семью, излишне уступчивой она не будет. Она могла поддаться обольщению Тома, это было нетрудно. Однако уступчивость – путь не для Гейл, это что-то вроде неведомой тропинки, которая прячется в густых кустах и заросла травой. Не в ее характере выбирать такие тропы. А если она даже решится ступить на нее, то начнет плутать и спотыкаться. Она сознавала: Том пользуется ситуацией, чтобы смягчить боль, которую сам ей причинил. И еще понимала, что он смотрит на все по-иному. Он никому не морочил голову – он лгал себе, и причем искренне, как какой-нибудь прекраснодушный политик.

Сидя в темноте, Гейл уговаривала себя, а сама была натянута, как нейлоновая веревка во время игры в перетягивание каната. Кожа горела в предвкушении его прикосновений. Она хотела отстраниться, но не могла ни пошевелиться, ни освободиться из восхитительных объятий Тома. Ее обволакивала его сила; мысли бесконтрольно взлетали и с такой стремительностью носились в голове, что приходилось гоняться за каждой и ловить по одной, и лишь тогда она вникала в их смысл.

На верхнем этаже раздался топот сапог, послышался властный низкий мужской голос. И нервный ответ Криса. Новые вопросы и новые ответы «Я не знаю». Гейл глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Освободилась из рук Тома, но осталась рядом – только чтобы между ними был прохладный воздух подвала. Гейл к этому давно приспособилась – сохранять привычную дистанцию между собой и любым находившимся поблизости живым существом. Это ей было знакомо. Она прислушивалась к голосам наверху, стараясь сообразить, не грозит ли опасность. Последовали новые вопросы. С таким баритоном только петь в «Метрополитен-опера». Но слов не разобрать. Прозвучал голос Мишелл – легкий, мелодичный, но очень серьезный. Вновь что-то сказал представитель власти. Шарканье ног на месте…

– Слава тебе Господи! – выдохнула Дайана.

Они сидели в темноте, пока не услышали у двери шаги Криса. Погреб наполнился светом, который заставил их зажмуриться, закрыть руками глаза. Том легко вскочил и подал руку Гейл. Она позволила ему помочь ей подняться.

– Меня до сих пор ломает после нашей гонки, – призналась она.

– Еще бы, – произнес Том.

Крис дождался, пока они покинут погреб, и нырнул внутрь взять вина.

– Не знаю, как вы, а я хочу откупорить бутылочку.

Дайана спустилась следом и захватила еще две:

– Какой вам смысл бегать вверх-вниз всю ночь?

Крис усмехнулся и придержал перед ней дверь. А наверху продолжил:

– Нас посетили два судебных маршала. Я не понял, как много они знают, но вряд ли они искали что-нибудь определенное, да и действовали с прохладцей. Сказали, что выполняют приказ, правда, не упомянули чей, проверять подряд, – кивок в сторону Гейл, – всех бывших твоих сообщников. У меня сложилось впечатление, что кто-то воспользовался твоим побегом, чтобы обновить наши досье.

– Не такая уж неправдоподобная мысль, если принять во внимание сегодняшние настроения в стране. – В голосе Тома сквозило облегчение; вертикальная морщина между бровями разгладилась.

В гостиной он сел рядом с Гейл на один из диванов, но оставил ей достаточно места. Дайане показалось, что комната изменилась. Наверное, от того, что были закрыты ставни и плотно задернуты шторы.

– Номера на вашей машине настоящие? – спросил Крис.

– Она взята напрокат, – объяснила Гейл. – На вымышленную фамилию.

– Надо поменять. Уверен, автомобиль уже вычислили. И разослали радиограммы по всем точкам.

Дайана слушала Криса и восстанавливала в памяти мягкий допрос, которому подвергли его и жену. Профессор владел собой, но недостаточно, окружающие поняли, что это дается ему с усилием и он нервничает. Дайана не осуждала его. Сама была в растрепанных чувствах и не избавилась от страха, который нахлынул на нее, когда она оказалась в подвале с двумя беглецами и без кобуры на бедре. Чего уж тут хорошего. Дайана отошла к кухонной стойке, налила себе вина и, прислушиваясь, о чем говорят в гостиной, выпила быстрыми глотками. Затем выскользнула в дверь и двинулась в гараж за пистолетом.

Когда она вернулась, ее ждали. Сидели на диванах и смотрели на вход.

– Куда ты ходила? – негромко, но настойчиво спросила ее Гейл.

– Кое-что взять из машины.

– Нам надо сваливать, – заметила Гейл.

– Я готова. Хоть сейчас. – Дайана подбоченилась, засунула за ремень джинсов большой палец и как-то странно отставила руку.

Гейл не сразу догадалась, что ее ладонь покоится на воображаемой кобуре.

– Нет, – возразил Крис. – Лучше подождать. Хотя бы пару часов. Пусть маршалы отъедут подальше. – Он пригласил Дайану присоединиться к остальным. – Присаживайтесь. Хотите еще вина?

– Не стоит, – покачала головой Дайана. – Если не возражаете, я немного полежу. Отдохну. Я сидела за рулем весь день.

Она не обратила внимания на взгляд, который послала ей Гейл, и направилась в предоставленную ей комнату, сына Криса и Мишелл. Там засунула пистолет под подушку. На стене висел плакат с изображением мерзкого вида группы музыкантов хэви метал. На верхних полках книжного шкафа награды за участие в соревнованиях по борьбе. Дайане показалось странным гостить в чужой комнате. Ей часто приходилось бывать в незнакомых домах, но в качестве представителя власти. И сейчас у нее возникло нелепое чувство, будто она все еще остается полицейским. Дайана рассматривала корешки книг, но большинство названий ей ничего не говорили. Здесь стояли книги подростка, не очень интересовавшегося чтением. Дайана узнала «Над пропастью во ржи» и «Повелителя мух». Шкаф не был забит до отказа. В нем хранились подарки, наверное, произведения, которые следовало прочитать по школьной программе. Дайана поймала себя на том, что рассматривает шкаф, словно присутствует на месте преступления и ищет улики. Однако здесь не совершилось ничего противоправного. Возникло ощущение дежа-вю, будто она уже когда-то тут была. Очевидно, она соскучилась. По поискам улик. И по тому моменту, когда улики накапливались, тянули на ордер на арест и на запястьях преступника защелкивались наручники. Вот это кайф. Дайане не хватало его.

На нижней полке стояла коробка из-под ботинок с бейсбольными карточками, волшебными карточками и даже парочкой старых карточек с покемонами. Она достала их и стала рассматривать. Под карточками пальцы наткнулись на какой-то пакет. По размеру такой же, как порционный пакетик арахисового масла, но с камуфляжной раскраской. На упаковке черные буквы: «Камуфляжные презервативы» и ниже: «Пусть никто не заметит, что ты уже вошел». Любопытно, знает ли Мишелл, что ее сын хранит подобные вещи?

Когда Дайана помещала коробку на место, ее внимание привлекла книга. Твердый переплет, красная надпись на корешке: «Глубокое прикрытие». Автор Майк Левин. Бывший сотрудник управления по контролю за соблюдением законов о наркотиках. «Большая белая ложь». Может, тот, кто нашел ее машину, прежде чем сообщить, что автомобиль копа из Болтона стоит в лесу неподалеку от Накогдочеса, присвоил ее кейс, а книгу за ненадобностью выбросил? Или убивший троих несовершеннолетних подонок вгрызается в нее и таким образом лечится от травмы? Нет, скорее продал в букинистический магазин на той же улице, где загнал ее кейс. А затем книга снова всплыла в памяти Дайаны: яркий белый супер и жирное черное название приковали внимание ее покрасневших глаз в квартире Эфирда в «великое утро после», как она называла то пробуждение. А ведь Дайана не предполагала, что в квартире Эфирда найдется хотя бы одна книга. А тут целых три полки, корешок к корешку! Но ей он отказался дать почитать. Проходимец! Дайана сняла книгу и бросила на кровать, рассчитывая полистать и настолько себя уморить, чтобы побыстрее заснуть. Она не сомневалась: после событий прошедшего вечера иначе ей сна не видать. Но тут вспомнила про стеллаж в гостиной и решила поискать что-нибудь еще.

Мишелл и Гейл устанавливали стол, а Крис и Том вернулись к мангалу. Гейл укладывала вилку на салфетку, но застыла и с немым вопросом подняла на Дайану взгляд. Та пожала плечами и повернулась к стеллажу.

– Вряд ли вам здесь что-нибудь подойдет, – заметила Мишелл. – Что касается литературы, мы клонимся влево.

В ушах Дайаны зазвенели голоса заводил болельщиков команды «Кугуаров» школы Овертона: «Клонись влево, клонись вправо, встань, сядь и – вперед, вперед!» Они подпрыгивали, размахивая помпонами. И с ними кричал весь город, поскольку в пятницу вечером делать все равно было нечего. Но никто не следовал словам: не наклонялся ни влево и ни вправо, не садился и не вставал. Дайане захотелось, чтобы Крис приготовил пирожок «Фрито», а не жареного тунца. Она вспомнила вкус: «Фрито» подавали в таких же непрочных картонных упаковках, как большие порции жареного картофеля, но с ложкой горячего соуса чили и крошками сыра чеддер. Дайана была уверена, что лучшие в Техасе «Фрито» готовили в закусочной на стадионе Парижской школы. Но команда Овертона не поднималась выше района, и Дайана могла сказать только, что и в Абилине и Эль-Пасо тоже приличные «Фрито». В колледже Дайана ходила на соревнования не часто, и ей ни разу не попались такие же вкусные «Фрито», как во время игр парижских «Диких кошек».

Она внезапно сообразила, что смотрит на полки, но ничего не видит. И возобновила поиски, хотя не очень понимала, что ищет. В глаза бросились названия книг формата учебников: «Поваренная книга анархиста» и «Женские извращения». Дальше – «Яркая сияющая ложь», однако никакой «Большой белой лжи». Вдруг удастся обнаружить где-нибудь копию в бумажном переплете? Или к ней возвратится ее экземпляр. Школьная подруга Дайаны, отрывавшая от книг свой нос, чтобы поесть или поспать, однажды призналась, что не она находит книги, а книги находят ее и заставляют себя прочитать. Стоя перед массивным, полным книг стеллажом, Дайана подумала, что могла бы осуществить то, что предложила Гейл: сбежать в институт и спрятаться в башне из слоновой кости. И целый полк маршалов не догадался бы искать ее в кулуарах академии. Разве не такой развязки хотела она сама, пока не попала в этот переплет? Правда, придется выбрать другой, не юридический, институт – там Дайану все-таки могут найти. Только как, если у нее надежные документы? Именно в юридический институт ей и следует идти.

Дайана лежала в темноте, в итоге решив, что чтение – не то, что ей требуется нынешней ночью. Она слышала, как в кухне возились Крис и Мишелл. Звякали тарелки, Крис говорил что-то, жена смеялась. Видимо, они действительно счастливы. Может, есть такие люди, которые искренне радуются семейной жизни?

Смолкли их голоса, посудомоечная машина завершила цикл, перестав хлюпать и гудеть, а Дайана все лежала с открытыми глазами и ждала, когда часы в комнате хозяйского сына покажут три часа утра. В это время они договорились бежать и надеялись, что их не станут поджидать маршалы. Она скучала по прежней жизни, хотя и не была от нее в восторге. Но все же это гораздо лучше, чем сейчас. Дайана скучала по Ренфро. Сначала полагала, что ей просто не хватает плотских утех, но вскоре осознала, что это нечто большее. Вероятно, он был ей нужен лишь потому, что стал единственным, кому Дайана могла довериться для получения кое-каких сведений. Все смешалось в голове. Наконец усталость взяла свое, и Дайана ощутила, как тяжелеют веки.

В комнате застрекотал сверчок. Знакомый по дому звук. Как давно она его не слышала. В тюрьме никаких сверчков не было. Разумно со стороны сверчков. А вот тараканы тюрьму обожали. Повсюду полно крошек от еды, которую заключенные проносили в камеры, хотя не имели права.

Затем умолк и сверчок; выключилась система центрального кондиционирования, прекратилось шипение поступающего из вентиляционного отверстия в потолке воздуха. И из-за двери донеслись другие звуки – Том и Гейл занимались любовью.

Судя по тому, что слышала Дайана, Том прекрасно справлялся со своими обязанностями.

Пальцы ее потянулись к пупку, затем еще ниже. Она закрыла глаза и представила Ренфро. Его притягивающий взгляд, когда он находился у нее внутри. И выражение лица, которое ясно свидетельствовало, что он ее любил.