Текст книги "Разыскиваются полицией"

Автор книги: Ким Уозенкрафт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

– Да там, позади, на дороге, – сказала Дайана. – Местечко – типичный отстой. Но мы там не работаем. Там мне пришлось оставить машину, и мы взяли майки. Надо было сто раз подумать, прежде чем покупать «гремлин».

– «Гремлин»? – расхохотался шофер. – Да у него же на спидометре не менее миллиона миль!

– Около того, – согласилась Дайана. – Хотя я не сомневаюсь, что проходимец дилер, у которого я купила машину, еще и подкрутил счетчик. Но я все-таки решила, что этот «гремлин» довезет нас с Линдой до Катскилл [28]28
  Горный хребет в южных Аппалачах. Расположен в юго-восточной части штата Нью-Йорк.


[Закрыть]и обратно. Мы там останавливались с палаткой. Какая же там красота! Но теперь мне сильно хочется под душ!

– Воздержусь от комментариев, – подмигнул ей Майк.

– Вот я и подумала, что надо сесть в автобус и вернуться домой, пока Боб не разберется с нашим авто. Вряд ли это будет скоро.

– А как же ваше барахло?

– Барахло?

– Ну, палатка и прочее.

– Он пообещал, что за всем приглядит. Не пойми меня неправильно, я считаю, что он честный малый. Только с машиной больно долго тянет.

– Так это же «гремлин», а не что-нибудь. – Майк улыбнулся Дайане, она улыбнулась в ответ.

– Не дашь попробовать свою штуковину?

– Какую штуковину? Грузовик?

– Ну да. Спорим, я отлично с ним справлюсь.

Шофер усмехнулся и покачал головой:

– Ни секунды не сомневаюсь. Но ты же знаешь, существуют определенные ограничения.

Дайана согласно кивнула и, стараясь устроиться на сиденье удобнее, спросила:

– У тебя не найдется воды?

– За тобой. За спинкой стоит упаковка польской газировки. Угощайся.

Дайана опустила руку за сиденье, достала две бутылки воды и одну подала Гейл. Она старалась не проглотить всю воду сразу. Но удержаться оказалось трудно.

– Я насквозь прожарилась, – объяснила она.

– Если не хватит воды, у меня есть еще пиво, – подмигнул Майк.

Дайана мило улыбнулась, подумав, что если бы встретила этого типа в баре, то не обратила бы на него внимания.

Гейл смотрела, как мелькали за окном деревья и поля. Она все предоставила Дайане. Девушка она высший класс, да к тому же искусная лгунья. В умении обманывать ей нет равных. Гейл заметила, как Майк оценивающе косился на Дайану, видимо, прикидывая, с какой стороны зайти. Он явно ею заинтересовался, но не знал, как вести себя дальше.

Дайана сложила руки на груди, закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья в тесном пространстве кабины.

«Бесстрашный» с истребителями на палубе и толпящиеся вокруг туристы. Похожее на буксир, раскрашенное в красный, зеленый и белый цвета судно кольцевой линии покоится на водах Гудзона. И пустое место в небе, где некогда стояли башни-близнецы Всемирного торгового центра. В тот день, наверное, единственный раз за все восемнадцать лет Гейл радовалась, что она в тюрьме. Тюрьма казалась самым безопасным местом во всей стране, и, очевидно, так оно и было. Какой враг государства нападет на людей, которых оно осудило?

Транспорт по шоссе еле тащился. Гейл жадно впитывала окружающее – виды, запахи… Вбирала каждой клеточкой тела, будто дышала сквозь кожу. Она больше не взаперти, она вырвалась. На свободе. Жаркий город полон запахов, и Гейл всеми легкими вдыхала выхлоп. Повсюду люди. Люди, которые понятия не имели, насколько они счастливы, потому что могут свободно гулять по улицам и никакой надзиратель не кричит им, чтобы они делали то, а не это. Никто не приказывает выключить свет и не вызывает в кабинет начальника тюрьмы.

Майк вел грузовик сосредоточенно и, как показалось Гейл, постоянно что-то высматривал. Она знала этот путь и понимала, что ему на грузовике сюда нельзя – коммерческое движение здесь запрещено. Но Майк сказал, что сегодня ему везет, и свернул на съезд так, что Гейл и Дайана не успели возразить. И в самом деле, удача пока не покидала его. Однако Гейл сомневалась, что он стремился удержать ее. Наоборот, ей казалось, что ему хотелось попасться. Уж не догадался ли он про них? Майк свернул на Двадцать шестую улицу и улыбнулся пассажиркам:

– Мы у цели.

Дайана улыбнулась в ответ, а у Гейл возникли нехорошие предчувствия.

Они приближались к Десятой авеню, когда Дайана вынула из сумки пистолет и приставила шоферу к груди. Она держалась хладнокровно и твердо, и ни у кого бы не возникло сомнений, что она готова пустить оружие в ход.

– Паркуйся!

Майк покосился на нее, но мгновенно сообразил, что пассажирка спорить не склонна, подвел грузовик к тротуару напротив склада, затормозил и положил ладони на колени.

– Поступайте, как вам надо. Я не хочу неприятностей.

– Извини, – искренне проговорила Дайана. – Будешь делать то, что я тебе скажу, и ничего плохого не случится.

Она внутренне сжалась, понимая: если он не подчинится, ей придется либо прикончить ублюдка, либо сдаться. Этот человек не заслуживал смерти, но, черт побери, им необходимо бежать! Выбираться отсюда. Если для этого придется убить его, что ж, она пойдет и на это. Хотя постарается только ранить, чтобы он надолго отключился и они успели удрать.

– Я догадался, кто вы такие, – пробормотал Майк. – Слышал по радио.

– И тем не менее посадил?

– Нет. Посадил до того, как догадался. А потом было поздно.

Дайана кивнула:

– Нет нужды, чтобы кто-нибудь из нас пострадал.

Шофер протянул ей запястья, и она обмотала их остатками липкой ленты.

– В любом случае спасибо, что подвез, – поблагодарила Дайана. – Это было мило с твоей стороны. – Она связала Майку ноги и уложила на сиденье, но так, чтобы рычаг переключения передач не упирался ему в спину.

– Мы могли бы ехать дальше, – предложил он. – Я подвезу вас, куда вам надо.

Дайана посмотрела на Гейл. Ее сокамерница стояла на краю тротуара и беспокойно озиралась.

– Он хочет ехать с нами.

Гейл дернула головой: мол, давай сматываться.

– Мне правда очень жаль, – промолвила Дайана и заклеила ему лентой рот.

Майк по-настоящему рассердился, и она почувствовала себя настолько виноватой, что поскорее выпрыгнула из кабины и поспешила вслед за Гейл в сторону Двадцать шестой улицы. Ее сокамерница была настолько зла, что едва могла говорить.

– Куда мы идем? – наконец спросила Дайана.

– Ищем телефон-автомат, если ты даешь слово, что не откроешь по нему огонь.

– Я бы не стала стрелять в Майка.

– Не дури мне голову.

– В этом-то вся хитрость: необходимо, чтобы тебе поверили, иначе действительно придется давить на чертов курок. Все должно казаться реальным.

– Все было сверхреально. Я не сомневалась, что ты убьешь его.

– Гейл, я не собиралась стрелять в него!

– Ты ненормальная маньячка!

– Хочешь, можем на этом расстаться. Только нечего на меня давить. Мы с тобой не четвероклассницы в туристическом походе.

Гейл шла молча. Дайана поспевала рядом. Они направлялись на юг по Седьмой авеню, и никто не обращал внимания на двух женщин в одинаковых майках мастерской Боба и рабочих ботинках с металлическими подковами. Гейл вдыхала ароматы города: поднимающийся от асфальта жар, пряные запахи с лотков продавцов съестного: хот-догов, засахаренных орешков и соленых крендельков… Все ее пьянило, несмотря на страх.

– Как твоя рана? – наконец спросила Дайана.

– Болит, но тебе вовсе не обязательно поддерживать со мной беседу.

– Я этого и не делаю. Нам не следует остановиться?

– С какой целью?

– С целью оказания медицинской помощи. На противоположной стороне улицы есть подходящая забегаловка.

– Пойдем дальше.

– Дальше – это куда?

– Недалеко. Утихни.

– Нет проблем, – отозвалась Дайана. – Если хочешь так, пусть будет так. Что я так трепыхаюсь? Я тебя даже толком не знаю.

– Вот именно. – Гейл опустила в автомат четверть доллара.

Слава Богу, захватила с собой свою последнюю монету. Слава Богу, в тюрьме разрешались монеты именно этого достоинства. Слава Богу, не пришлось заходить в какой-нибудь магазин просить мелочь или попрошайничать на улице. Слава Богу, Майк не получил пулю в бок.

Мэл ответил после первого звонка.

– Куда? – только и спросила она.

– 212–555–4776. Через десять. – Он повесил трубку.

Гейл вышла из кабинки и дала Дайане знак следовать за собой. Они молча отправились по Двадцать третьей улице мимо магазинов, торгующих по сниженным ценам, ресторанов и жилых домов.

– Поесть бы! – бросила Дайана.

– У тебя есть деньги?

– Нет.

– А у меня осталось на пару телефонных звонков. Но мы скоро придем.

Через десять минут Гейл зашла в другую телефонную будку. Дайана вопросительно посмотрела ей в спину, а затем, вспомнив, что в ее сумке все еще лежат окровавленные носки, вынула их и швырнула в урну рядом с телефоном-автоматом, постаравшись, чтобы они провалились как можно глубже.

Гейл набрала номер. Снова ответил Мэл, но на сей раз тоже в телефоне-автомате.

– Я, – проговорила она.

– Семьдесят восьмая, – сказал Мэл. – Грамерси-парк, восточная сторона. Коэн, 3-В.

Швейцар хоть и воротил нос, но позвонил наверх и провел их к лифту. Пока они медленно поднимались на третий этаж, Дайана показала на богатую отделку красным деревом:

– Похоже, коммунистишки зашибают хорошую деньгу.

– Он адвокат, – объяснила Гейл. – Мой адвокат.

– Пусть адвокат, но все равно коммунист? Ты же революционерка? Ему положено жить в каком-нибудь месте попроще.

– Он работает, выполняет свое дело. А я не революционерка. Но чтобы удовлетворить твое любопытство, отвечу: это не его квартира.

– А чья же?

– Давай договоримся: не будем задавать друг другу лишних вопросов.

Девушка кивнула, но Гейл заметила, что она уязвлена. Когда они выходили из лифта, Дайана остановилась.

– Ты сама не знаешь.

– Наконец дошло.

Мэл Чэп поспешно провел их в квартиру, закрыл дверь, крепко обнял Гейл и восторженно встряхнул. На лице появилась радостная улыбка – в ней было все: любовь, понимание, благодарность.

– Господи! – воскликнул он. – Не могу поверить!

Дайана удивилась, что адвокат не в костюме. Он был в брюках цвета хаки и голубой рубашке с пуговицами до самого низа и закатанными на три четверти длины рукавами. Дайана не могла представить, чтобы ее вот так же любили. Мэл выпустил Гейл из объятий и покосился на ее спутницу. В глазах мелькнули искорки подозрения, но он сразу подавил его. Дайана не проронила ни звука. Ей не приходилось бывать по эту сторону закона. «Встряхнись!» – приказала она себе. В подобных обстоятельствах первое впечатление – это все.

– Входите, – пригласил Мэл. – Вы обе выглядите просто ужасно. Словно только что вырвались из тюрьмы.

Он провел их в гостиную. В квартире была настоящая гостиная. Гейл села рядом с Дайаной на диван. На мягкую, удобную подушку – божественно! С плотной полотняной обивкой. Светло-зеленой, почти оливковой. Посередине потолка медленно вращался вентилятор и создавал в комнате легкий ветерок. Окна были открыты, и до Гейл доносился шум проезжающих по улице машин и обрывки разговоров идущих летним вечером по тротуару людей. Квартиры с такими высокими потолками строили до войны.

– Могу я вам что-нибудь предложить? – спросил Мэл. – Бокал вина?

– Душ, – попросила Гейл. – Душ – то, что надо.

– А мне бы чего-нибудь поесть, – сказала Дайана.

Адвокат посмотрел на Гейл:

– Иди за мной.

Оказавшись в ванной комнате, закрыв – по своей воле, а не по приказу надзирателя – за собой дверь и почувствовав под ногами чистые прохладные плитки пола, Гейл дала волю слезам. Она тоже испытывала голод, но еда может подождать. Сейчас ей больше всего на свете хотелось побыть одной. Она беззвучно плакала. Не потому, что ей стало грустно или она смутилась и испугалась. И это было тоже, но сейчас она проливала слезы облегчения. Облегчения от того, что впервые за восемнадцать лет ей комфортно и она сумела уединиться. Никто не кричит в коридоре, не надо опасаться, что появится охранник и потащит в кабинет к начальству или по дороге в столовую ее попытаются расколоть на деньги. Уединение. Личное пространство в перенаселенном мире, даже если оно временное. Гейл села на унитаз и осторожно размотала бинт. Дайана умело справилась с делом, однако рана пока не затянулась. Между рваными краями скопилась свернувшаяся кровь. Гейл подумала, что рану лучше бы не мочить, но плюнула и встала под душ.

Льющаяся по телу теплая вода вызвала ощущение блаженства. Гейл взяла шампунь, полила на волосы, прошлась по коже мылом. Она все еще не могла поверить, что моется одна, а не в общем душе вместе с шестью женщинами. Казалось бы, мелочь, но именно потому, что в тюрьме не хватает подобных мелочей, жить в ней настолько ненавистно. Мыло пахло лавандой. А в тюрьме то, что выдавали вместо мыла, воняло «Лизолом». Гейл наслаждалась струящейся водой и не спеша терла себя губкой. Здесь она ощущала себя в безопасности, хотя и временно. Мэл не человек – скала.

Но на периферии сознания роились иные мысли, мелкие, не соответствующие моменту: «Что мне делать дальше? Что мне делать дальше?»

А в гостиной сидела и переживала Дайана. Оттого что попала в руки врага. Она вспомнила день присяги, когда вместе с новобранцами стояла, подняв правую руку, и клялась защищать и оберегать среди прочего Конституцию США. Дайана не могла считать себя знатоком текста Конституции. Представляла преамбулу: «Мы, народ Соединенных Штатов Америки с целью создания более совершенного союза, установления правосудия и внутреннего спокойствия…» – и так далее и тому подобное, все, что изучается в средней школе, плюс касающиеся правоохранительных органов поправки: о порядке обыска и задержания и о безотлагательном судебном разбирательстве – все, что требуется патрульному. Но теперь у нее возникло ощущение, что она не сумела защитить Конституцию от компании Гейл – этой сети радикалов. Правда, у нее больше не было законных оснований это делать. Ее вышибли из полиции, использовали, вернее, нарушили закон, чтобы засадить за решетку. Эти люди стали ей такими же врагами, какими и для Гейл. Хотя Гейл, кажется, больше не считает их врагами. Словно она прошла подростковый период и выросла. Все, что теперь ей требовалось: раствориться, найти себе работу и место, где жить – стать частицей сообщества. Дайана не могла вообразить ничего подобного. Мысль, что ее основным занятием станет поход за продуктами в бакалею, выводила ее из себя. Она хотела не этого. Жизнь должна быть интересной. Возбуждающей. Иногда опасной. Вот что ей нравилось. Она на этом просто расцветала. Подайте мне буррито из «Тако белл», а на закуску автомобильную погоню.

Мэл принес тарелку с несколькими сортами сыра и крекерами и поставил на журнальный столик перед Дайаной. Сходил еще и вернулся с виноградом и двумя бокалами вина.

– «Пино гриджо» подойдет?

– Отлично.

Дайана понятия не имела, что это за вино. Но если его пил адвокат, оно, наверное, приличное. Что она знала о винах? Винное заведение «Чейс», нечто вроде кабаре. Дайана была там всего раз, потому что ей понравился цвет, в какой окрашен дом, – отдаленно напомнил ей сироп от кашля, который ей давали в детстве.

Дайана сделала глоток. Вино оказалось хорошим. Она взяла крекер и нож для сыра.

– Я чувствую себя так, точно на мне скакали и поставили в стойло в мыле, – проговорила она с набитым ртом.

Как же она голодна! Дайана надеялась, что Мэл предложит им обед, а не одни закуски. Он с недоумением посмотрел на нее.

– Это вроде как после скачки, – объяснила она. – Если лошадь вымоталась, нужно поводить ее шагом, чтобы остыла. А если поставить в конюшню потную, жди, что у нее сведет ноги и всяких других неприятностей с мышцами. У меня сейчас именно такие ощущения. Сколько себя помню, мы постоянно бежали.

– Невероятно! – удивился Мэл. – Не могу представить. – У него оказался мягкий голос с легкой гнусавостью, словно он только-только оправлялся от простуды.

– Я тоже, но я это сделала. – Дайана вонзила зубы в крекер и попыталась одновременно улыбнуться.

Адвокат ответил ей улыбкой.

– Как вам удалось бежать?

Она стала рассказывать, заканчивая каждое предложение новым укусом крекера с сыром. В памяти живо возникли недавние события. Когда Дайана подошла к концу, то почувствовала себя совершенно вымотавшейся, но одновременно на взводе.

– Значит, есть еще водитель грузовика, и вы оставили его на Двадцать восьмой улице? – проговорил Мэл.

Дайана кивнула.

– То есть не исключено, он уже дает показания копам. Следовательно, нам нужно действовать быстро.

Дайана застыла и, перестав жевать, оглянулась, словно ждала, что дверь вот-вот вышибут.

– Он, наверное, еще обездвижен, – предположила она. – Я его очень хорошо связала. Неловко перед ним, но иначе было нельзя.

– Пройдет немного времени, и он предстанет перед полицейскими.

– Может, он решит, что ему лучше не соваться в чужие дела.

– А вы как считаете?

– Не знаю. Он вроде тот еще тип. Вдруг он везет в грузовике марихуану или «химию»? Шоферы грузовиков этим часто живут. В таком случае он не станет торопиться встретиться с представителями закона.

– Я все-таки уверен, что он вызовет полицию.

– Я тоже, – кивнула Дайана. – Я просто размечталась. – Она не решила, как ей вести себя с Мэлом. – Скажите-ка мне: раз вы нью-йоркский адвокат, где ваш блистательный костюм и остроносые ботинки? – Она улыбнулась, чтобы Мэл, не дай Бог, не подумал, будто она говорит серьезно.

– Берегу для суда, – усмехнулся он. – А в этом хожу, когда отдыхаю от работы.

Дайане показалось, он передразнивал ее улыбку. Она так и не поняла, доволен он или нет, что она попыталась растопить между ними лед.

Дайана потупила глаза, вспомнив, против каких важных птиц ей приходилось выступать в суде округа Брирд. Но несмотря на то что Мэл адвокат, он вроде неплохой парень. Дайана встала, подошла к окну и посмотрела на парк. Люди выгуливали собак, катили коляски с младенцами. И все казались… казались совсем у себя дома. Дайане почудилось, что она персонаж виртуального реалити-шоу. Ей захотелось, чтобы Гейл поспешила и не слишком задерживалась в ванной комнате.

– Какие у вас планы? – поинтересовался Мэл.

– Никаких. Господи, я даже не представляла, куда мы направляемся, пока не попала сюда. И теперь не знаю, где я нахожусь.

– Вы в безопасности, – улыбнулся Мэл.

– Спасибо.

– Гейл не предупредила, что с ней будет кто-то еще. Поэтому я был немного огорошен.

– Все произошло неожиданно, – объяснила Дайана. – Гейл не планировала взять с собой меня, но одна она оттуда не выбралась бы. Во всяком случае, таким способом, каким бежали мы. – Дайана села и серьезно посмотрела на Мэла. – Не хочу хвастаться, но Гейл повезло, что я оказалась рядом с ней.

– Верю.

– На мой счет не беспокойтесь, – продолжила Дайана. – Но хочу признаться: до того, как меня подставили, я служила в полиции.

Мэл не моргнул глазом.

– Я слышал, новая сокамерница Гейл работала до ареста копом. Она рассказала мне по телефону. Однако я ценю вашу искренность. Что вас привело в полицию?

Дайана сделала глоток вина.

– Занесло каким-то образом. Подумывала поступить в юридический институт.

– Вот как? Значит, ваши родители не служили в полиции?

– Господи помилуй! Вот уж чего я бы никогда не хотела, так идти по стопам родителей. Царствие им небесное, они были проходимцы.

Мэл кашлянул.

– Давайте посмотрим новости – возможно, вы уже стали достоянием гласности.

Дайана последовала за ним в небольшой кабинет и села на кожаный диван. Он моментально стал теплым от ее тела. Из глубины квартиры появилась Гейл в махровом банном халате, с полотенцем на голове.

– Как твоя нога? – спросила Дайана и обратилась к адвокату: – Ей необходимо в больницу.

– Сядь, – попросил он Гейл. – Дай посмотреть. – Мэл поморщился, увидев рану. – Она права. – Он сходил в холл и возвратился с полотенцем. Поставил распухшую лодыжку Гейл на диван и осторожно приложил полотенце. – Схожу вызову врача. А вы не отзывайтесь на звонки – ни в дверь, ни по телефону.

– Прими душ, – предложила Дайане Гейл. – Божественное ощущение.

Девушка отправила в рот очередной крекер, запила вином и двинулась в ванную комнату. Она вымылась быстро, но тщательно. А когда вернулась, Гейл покончила и с виноградом, и с сыром, и с крекерами.

Пришел Мэл, Дайана пожарила омлет с ветчиной, и женщины наслаждались вкусом приготовленной из натуральных продуктов горячей пищи.

– Надеюсь, мой желудок не свихнется от подобной перемены, – заметила Гейл.

Телевизор был настроен на «Нью-Йорк-1» – единственный городской кабельный канал, который передавал исключительно новости: на экране «говорящие головы» чередовались с видеоматериалами и живыми репортажами. Обсуждался недавний местный политический скандал, похищение, убийство и четырнадцатилетняя мать, отправившая своего новорожденного младенца через мусоропровод в мусоросжигатель. И ни слова о беглянках из тюрьмы.

– Похоже, нам везет, – заметила Дайана. – Майк, наверное, завел двигатель и отправился по своим делам.

– Или все еще дает показания, – охладил ее оптимизм Мэл. – Этот процесс занимает определенное время.

Вечером приехал врач, личный друг адвоката. Он наложил швы на лодыжку Гейл, забинтовал и велел не тревожить в течение суток. Когда он удалился, в комнату Гейл вошел Мэл. Она лежала на кровати и читала журнал, который считался интеллектуальным изданием для женщин, но на самом деле был набит сведениями, как сохранить красоту, советами желающим похудеть и бессмысленными предложениями, как управлять собственной жизнью и сделать ее спокойнее. Ничего значимого. Мэл сел с ней рядом, он выглядел слегка обескураженным.

– В чем дело? – спросила Гейл.

– Как бы выразиться поделикатнее… Ты должна избавиться от нее.

Гейл была ошеломлена. На мгновение ей показалось, что адвокат прав, но она сразу устыдилась собственных мыслей.

– Не могу. Если бы не она, меня бы уже вернули в тюрьму и предъявили обвинение в побеге.

– Это понятно. Но теперь вы обе на свободе. Ты должна идти своим путем.

– Я не готова так поступить. У Дайаны нет связей, ей некому помочь. Без меня ее наверняка поймают.

– Решила сыграть роль ее матери? Тебе надо скрыться, и мы поможем это сделать. Рано или поздно новость объявят: из тюрьмы бежали две белые женщины. Вам необходимо разделиться.

– Нет.

– Почему?

– Будем скрываться, и все. Мы уже скрылись. Завтра уйдем отсюда. Подальше. Исчезнем.

– Это не в твоих интересах.

– Я ей обязана. Мы бежали вместе. Не по отдельности, а вдвоем.

– Ты ей ничем не обязана.

– Я никому ничем не обязана. Но она заслуживает, чтобы ей протянули руку помощи. Господи, ее же подставили! Это же ясно: оболгали и посадили за решетку.

– Ты тут ни при чем.

– Сущая правда. Но я хочу помочь ей.

– Почему?

– Чувствую, что она во мне нуждается. И еще чувствую, что способна это сделать.

– Ты нисколько не изменилась.

– Абсолютно изменилась. Но по-прежнему намерена поступать как считаю правильным.

– Это правильно? Рисковать и снова угодить за решетку? И из-за кого? Из-за копа!

– Сказать по правде? Мне нечего терять.

– Сказать по правде, ты можешь потерять свободу. Ты провела за решеткой восемнадцать лет и опять готова сесть?

– Не собираюсь.

– Вас гораздо легче поймать, если вы соответствуете описанию.

– В городе множество белых женщин, полно парочек, подружек. Что нас выделяет среди других?

– Ты что, влюбилась?

– Нет! Разве мы ведем себя как влюбленные?

– Твоя верность ей впечатляет.

– Однако она основана не на любви.

– Хорошо, – вздохнул Мэл. – Смотри не ошибись.

– Не больше, чем обычно.

Мэл рассмеялся и ослабил галстук.

– У тебя есть немного денег. От родителей. – Из кармана появился конверт и лег рядом с Гейл. – Здесь пятнадцать тысяч. Есть еще. Но они вложены. Я бы не советовал изымать оттуда крупные суммы на случай, если за этими инвестициями установят контроль. А так оно и будет.

Гейл потрогала конверт и вспомнила день, когда отец внес залог и выкупил ее из полиции. Каким он казался ранимым и гордым, возвращаясь в Коннектикут. И мать, которая ни словом не упомянула про тот случай, лишь радовалась, что дочь во время учебы в колледже приезжала на выходные домой. Это случилось целую вечность назад. Родители были хорошими людьми. Теперь Гейл жалела, что не была с ними близка.

– Я могу связаться с властями, – промолвил Мэл, – обсудить твое возвращение в тюрьму и попытаться договориться о твоем освобождении с учетом отбытого срока.

– Нет.

– Но мой долг – сказать тебе об этом.

– Забудь, что ты мой адвокат. Просто друг.

– И как друг говорю тебе: оставайся на свободе.

– Хорошо.

– А это значит, что тебе необходимо скорее избавиться от компаньонки. С ней опасно.

– Как ты можешь так говорить? Ты ее совершенно не знаешь.

– Сужу по ее настрою.

– У каждого свой настрой. Она в бешенстве. Ты не поверишь, что с ней сделали.

– Вот и присяжные не поверят. Избавляйся от нее.

– Это не так просто.

Адвокат вздохнул и посмотрел на Гейл:

– Для тебя все непросто. Слушай, Гейл, я не хочу, чтобы тебя опять засадили.

– Я тоже не хочу.

– Завтра принесут документы. Забирай водительские права и уезжай подальше. Устраивайся на работу, заводи семью. Ты это заслужила. Отсидела свое. Беги.

– Я не способна на нее наплевать.

– Чем ты ей обязана? Ничем! Сделала ей доброе дело. Теперь пора позаботиться о себе. Послушай, Гейл, у тебя есть знакомые, друзья. Они готовы тебе помочь. Все знают, что ты заслужила жизнь. Отсидела больше, чем положено. Уходи. Живи своей жизнью. Неужели не способна? – Мэл провел ладонью по седым волнистым волосам. – Присмотрись к ней. Она снова угодит за решетку. Могу предсказать это прямо сейчас. И что будет, если в момент ареста ты окажешься рядом с ней?

– Я не стану уходить без нее, – заявила Гейл. – Эта девушка буквально вытащила меня из тюрьмы. – Она с удовольствием вдыхала давно забытый запах старого дерева и мебельной политуры.

– Гейл, твои отец и мать просили меня позаботиться о тебе, когда ты выйдешь на свободу. Тебе с ней не по дороге. Она подведет тебя под арест.

– Я не могу бросить ее.

– При чем тут бросить? Так будет лучше для вас обеих. Она поймет, когда ты ей объяснишь. В конце концов, она же служит в полиции.

– Служила.

– Коп всегда коп.

– Только не в данном случае.

– Почему?

– Изменилось все, во что она верила.

– Это случилось со всеми, кого я знаю, – улыбнулся адвокат.

– Слышал что-нибудь о Томе?

– Меняешь тему разговора?

– И да, и нет.

– Не слышал. И никто не слышал. Но от него тебе тоже следует держаться подальше.

– Просто любопытствую.

– По слухам, он где-то на Среднем Западе. Наверное, делает то, что я советовал тебе: живет своей жизнью.

– Потребуется время, чтобы я приспособилась.

– Знаю, знаю. Поверь мне, Гейл, я тебя понимаю. Однако самое безопасное для тебя – поселиться подальше отсюда, получить работу, обзавестись друзьями и вести обычную жизнь. Приспособишься. Самое главное, чтобы тебя не нашли и не упекли обратно. Поэтому тем более важно, чтобы вы с ней расстались.

Гейл наклонилась к Мэлу:

– Не могу. Более того, не буду. Во всяком случае, не теперь. – Она сознавала, что адвокат прав, ее саму мучили сомнения. Но это было важнее сомнений – речь шла о верности. Гейл не собиралась бросать Дайану в опасности в Нью-Йорке. Или где-нибудь еще. Она должна помочь ей.

Девушка появилась на пороге и молчала, ожидая, пока кто-нибудь не заговорит. Гейл и Мэл сидели и смотрели на нее.

– Что не будешь? – наконец не выдержала она.

– Мэл советует нам разделиться, и пусть каждая идет своей дорогой.

– Вероятно, он прав. – Дайана пристально, оценивающе посмотрела на адвоката.

– Ты этого хочешь? – спросила Гейл, почувствовав, как в глубине души шевельнулась надежда. Но испытала облегчение, когда девушка покачала головой. Не хочет!

– Мне требуется человек, который бы прикрывал спину. И тебе тоже. – Дайана покосилась на Мэла.

Гейл тоже перевела на него взгляд. Адвокат уставился в потолок и произнес:

– Я пытался сделать лучше. Для вас обеих.