Текст книги "За пригоршню чар (ЛП)"

Автор книги: Ким Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Клянусь Тинкиным крылышком! – пробормотал Дженкс, запихивая в рот очередной ломтик «Читос». Тщательно прожевав его и проглотив, он добавил: – Чистый одуванчик. Как думаешь, ей это уже говорили? У нее волос на пару подушек хватит.

Я неотрывно пялилась на машину перед нами, тащась на пятидесяти шести милях, блин, по двухполосному шоссе, разделенному, блин, двойной желтой полосой. На голове у упомянутой девицы и правда во все стороны торчали пушистые белые лохмы – еще круче, чем у меня.

– Дженкс, – пробурчала я, – ты Кистену весь микрик крошками уделаешь.

Треск целлофана слабо различался сквозь музыку – веселенькую такую песенку, которая никак не подходила к моему настроению.

– Пардон, – ответил Дженкс, сворачивая пакет и бросая его на заднее сиденье. Облизав с пальцев краску, он принялся перебирать Кистеновы диски. В который раз. Потом покопался в бардачке, потом минут пять опускал окно на то-о-очно ту высоту, что хотел, потом регулировал ремень безопасности и еще проделал сотню телодвижений, которые не прекращал с минуты, когда сел в машину, и все это сопровождал бубнением под нос – явно уверенный, что я его не слышу. Да, денек выдался долгий.

Я вздохнула, удобнее перехватывая руль. Уже миль сто пятьдесят, как мы съехали с федерального шоссе на двухполосную дорогу, вместо того, чтобы катить по нему прямо до Макино. По обе стороны дороги нависали сосны, солнце пробивалось между ними лишь изредка. Горизонт от этого казался ближе, а задувавший в окошко прохладный ветер нес запах земли и свежей зелени. Меня это успокаивало – в отличие от музыки.

На глаза попался плакат Лесной службы, и я плавно затормозила. Не могла я уже ехать за этой девицей. А если я еще раз услышу «Бич Бойз», я эту песню Дженксу в глотку затолкаю. Не говоря уж о том, что господин Пузырь-с-наперсток мог опять захотеть на горшок, почему мы и тащились по проселкам, а не мчались по федералке. Дженкс с ума сходил, если не мог отлить в любой момент.

Когда машина загрохотала по деревянному мосту через дренажную канаву, упомянутый господин перестал копаться в бардачке. Он его три раза уже перерыл, но как знать, может, там что-то изменилось с тех пор, как он перекладывал там носовые платки, старые квитанции, страховые свидетельства и сломанные карандаши. Я напомнила себе, что он пикси, а не человек, как бы он ни выглядел, и присущее пикси любопытство никуда не делось.

– Привал? – поинтересовался он, невинно захлопав зелеными глазами. – Зачем это?

Я на него не смотрела, съезжая на обочину между двумя стершимися белыми линиями. Перед нами лежало озеро Гурон, но любоваться им сил не было.

– На отдых.

Музыка заглохла вместе с двигателем. Пошарив рукой под креслом – и разумеется, задев подживающими костяшками по новому ноутбуку, – я откинула спинку, закрыла глаза, блаженно вздохнула и растянулась, не снимая рук с руля.

Ой, Дженкс, пойди прогуляйся, а?

Дженкс помолчал, подбирая мусор и хрустя целлофаном. Господи, он ест беспрерывно. Надо его сегодня познакомить с макси-бургером. Может, четыреста грамм мяса утихомирят его ненадолго.

– Хочешь, я поведу? – спросил он, и я скосила на него глаз.

Классная мысль, да. Типа это я в остановках виновата, а не он.

– Не-а, – сказала я, роняя руки на колени. – Мы почти на месте, мне просто надо немного встряхнуться.

С мудростью, много превосходящей его видимый возраст, Дженкс внимательно меня оглядел. Плечи у него поникли, и я подумала, что он догадался, наверное, что действует мне на нервы. Не зря, наверное, в нормальных пикси всего четыре дюйма росту.

– Мне тоже, – кротко сказал он, открывая дверь и впуская прохладный вечерний ветер с запахом сосен и озера. – У тебя мелочь для автомата найдется?

С чувством облегчения я полезла в сумку и выдала ему пятерку. Я бы и больше дала, но ему некуда было положить. Надо ему кошельком обзавестись. Ага, и парой штанов с карманами. Я его так быстро выдернула из церкви, что он успел захватить разве что телефон, гордо пристегнутый сейчас к резинке трико. Телефон, увы, молчал. Мы надеялись, что Джакс еще позвонит, но нам не повезло.

– Спасибочки, – сказал Дженкс, выбираясь и становясь на дорогу шлепанцами, которые я ему купила на первой же заправочной станции по пути. Он хлопнул дверью, микрик качнулся, и Дженкс потащился к ржавому мусорному баку, цепью прикованному к дереву метрах в двадцати от стоянки. Дженкс явно начал лучше держать равновесие: проблем у него было не больше, чем у любого нормального человека, обутого в два куска оранжевого пластика.

Выбросив мусор, он с нехорошей целеустремлённостью направился к дереву. Только я открыла рот крикнуть, как он на полушаге остановился – поник, оглядел стоянку и направился в туалет в здании. Да, жизнь шестифутового пикси полна сложностей.

Я вздохнула, глядя, как он притормозил у клумбы с помятыми лилейниками – поболтать с тамошними пикси. Они тут же слетелись к нему со всей парковки золотыми и серебряными искрами – будто стая светляков на боевом вылете. За пару секунд его окружило облако светящейся пыльцы, яркой в сумеречном воздухе.

За несколько мест от меня зашуршали шины, я глянула в ту сторону. Из дверцы припарковавшегося автомобиля высыпали трое мальчишек по росту – три ступеньки одной лестницы (лестницы), на повышенных тонах выясняя, кто кому поменял батарейки в карманном тетрисе на старые. Мамаша, ни слова не сказав, устало полезла в багажник и уладила проблему, добыв упаковку в двенадцать штук. Папаша выдал деньги, и все трое помчались к навесу с торговыми автоматами, пихаясь локтями на бегу. Самого мелкого Дженкс поймал, а то бы он зарылся носом в клумбу. Подозреваю, что Дженкс больше о цветах волновался. Родители прислонились к машине и громко вздохнули, вызвав у меня улыбку – чувство знакомое.

Улыбка медленно сменилась грустью. О детях я думала, но у меня впереди еще сотня лет плодовитости, так что спешить необходимости не было. В мыслях всплыл Кистен, и взгляд ушел в сторону от мальчишек у автоматов.

Ведьмы сплошь и рядом выходили замуж за представителей других рас, особенно до Поворота. Вариантов обзавестись потомством хватало: усыновление, искусственное осеменение, а еще можно позаимствовать на ночку-другую приятеля лучшей подруги. Соображения морали как-то быстро сходят на нет, когда ты не можешь сознаться любимому, что ты не человек. Мы пять тысяч лет прятались среди людей, так что все это вроде как нормально стало. Сейчас мы уже не прячемся, но зачем себя ограничивать, даже если твоя безопасность никак от твоих признаний не зависит? В общем, мне о детях задумываться было рановато, но с Кистеном я детей в любом случае не заведу, придется кого-то другого искать.

Расстроившись, я вышла из машины. Сегодня я первый день, как сияла амулет от боли, и все тело болело. Мамаша с Папашей куда-то побрели, переговариваясь между собой. С Ником о детях тоже речь не идет, так что ничего нового.

Преодолевая боль, я сделала пару наклонов и застыла, поймав себя на том, что думаю о нем в настоящем времени. Блин. Я же не выбираю между ними! О Господи… Правда же, я еду только помочь Дженксу? От чувства даже угольков не осталось, раздувать нечего. Но сомнение втерлось куда-то между мной и моей логикой, пустило корни и заставляло чувствовать себя дурой.

Злая на саму себя, я сделала еще несколько наклонов, а потом решила проверить, растворилась ли чернота в моей ауре. Я тронула линию, поставила круг и скривилась от отвращения. Мерцающая пленка оказалась черной и мерзкой, а красноватый закатный свет, падающий сквозь деревья, еще добавил зловещих оттенков. Золотистый цвет моей ауры совершенно не был виден. Я с омерзением отпустила линию и круг исчез, оставив меня в полной депрессии. Вдобавок Отец и Мать Счастливого Семейства в странной спешке, шипя в ответ на громкое недоумение, затолкали деток в машину и умчались, взвизгнув шинами.

– Угу, – пробормотала я, глядя, как мигнули красные тормозные огни перед тем как они влились в трафик, – бегите от злой ведьмы.

Чувствуя себя прокаженной, я прислонилась к теплому капоту и сложила руки на груди, живо припоминая, почему мои родители всегда возили нас на каникулы в большие города или там в Диснейленд. В маленьких городках внутриземельцев бывало много, а те, кто все же там жил, старались свои отличия не выпячивать. Очень старались.

Дженксовы шлепанцы шлепали все громче – он шел ко мне по горбатому асфальту, рой пикси вокруг него постепенно поредел и совсем исчез. Далеко за его спиной виднелись очертания двух островов, таких больших, что они казались противоположным берегом. Сильно левее стоял мост – именно он и навел меня на мысль о местонахождении Джакса. С приближением ночи он заблестел огнями. Даже на расстоянии мост казался громадным.

– Они Джакса даже не видели, – сказал Дженкс, протягивая мне шоколадный батончик. – Но они пообещали его принять, если увидят.

Я сделала большие глаза.

– Серьезно?

Пикси так дрожат над своей территорией, что предложение было ошеломляющее.

Он кивнул; от мелькнувшей под нависшим чубом полуулыбки вид у него стал едва ли не простодушный.

– Я, кажется, поразил их воображение.

– Дженкс, король пикси, – сказала я, и он рассмеялся. Мелодичный звук проникал прямо в душу, настроение самой поднялось. Потом смех растаял, оставив печальную тишину. Я тронула Дженкса за плечо: – Мы его найдем, Дженкс.

Он отдернулся и сверкнул нервозной улыбкой. Я уронила руку, вспомнив, как он разозлился, что я ему врала. Конечно, он теперь не хочет, чтобы я к нему прикасалась.

– Я уверена, что они в Макино, – в отчаянии добавила я. Стоя спиной к озеру, без единой эмоции на лице, Дженкс смотрел на редкие машины. – Где еще им быть? – Я распечатала упаковку и откусила школадно-карамельный батончик, скорее чтобы чем-то себя занять, чем потому что действительно хотелось. Микрик излучал тепло, стоять прислонившись спиной к двигателю было приятно. – Джакс говорил, что они в Мичигане, – сказала я с полным ртом. – Большой зеленый подвесной мост. Много пресной воды. Помадка. Мини-гольф. Мы их найдем.

Глубокая и резкая боль исказила лицо Дженкса.

– Джакс – первый из наших с Мэтти детей, кто пережил зиму, – прошептал он, и я вдруг перестала чувствовать сладость шоколада. – Он был такой маленький… Я его четыре месяца по ночам обнимал, чтобы он не замерз. Я должен его найти, Рейч.

О Господи… Я вздохнула, проглатывая кусок батончика и думая, способна ли я любить кого-то так же сильно.

– Мы его найдем, – повторила я.

Чувствуя себя абсолютно не в своей тарелке, я потянулась к плечу Дженкса и отдернула руку в последний момент. Он заметил, и стало еще неудобней.

Можно ехать? – спросила я, заворачивая остаток батончика в обертку и хватаясь за ручку двери. – Мы уже почти приехали. Возьмем номер в гостинице, отыщем, что пожевать, и прогуляемся по магазинам.

По магазинам? – Задрав тонкие брови, Дженкс пошел к своей двери.

Обе дверцы хлопнули одновременно, я застегнула ремень, чувствуя прилив сил и решимости.

– Ты же не думаешь, что я буду разгуливать в обществе шестифутового сладкого красавчика, одетого в это жуткое трико?

Дженкс покраснел до корней волос; на худом лице, однако, отразилось лукавое веселье.

– Да, пару трусов заиметь неплохо бы.

Фыркнув от смеха, я завела мотор и дала задний ход, успев вырубить плеер, пока он не заорал опять.

Насчет трусов прости. Мне просто нужно было оттуда выбраться поскорей.

Мне тоже, – ответил он к моему удивлению. – А Кистеновы я не надел бы. Он славный парень и вообще, но он воняет. – Он неловко потеребил воротник. – Да… Это… Спасибо за то, что ты там сказала.

Я подняла бровь. Проверив дорогу, вырулила на проезжую часть.

– Где? На последней остановке?

Он неловко пожал плечами от смущения:

Нет, на кухне. Насчет того, что тебе кроме меня других напарников не нужно.

А… – Я покраснела, упорно глядя в зад машине перед нами – черному поцарапанному «корвету», напомнившему мне вторую машину Кистена. – Это правда, Дженкс. Мне тебя пять месяцев так не хватало! И если ты не вернешься в фирму, честное слово, я тебя таким вот и оставлю.

Ужас на его лице исчез, когда он сообразил, что я шучу.

– Тинкины крылышки, только посмей! – сказал он. – Я ж даже пыльцой никого посыпать не могу. С меня теперь пот течет, а не пыльца, представляешь? Вода льется, блин. На кой фиг мне этот пот? Размазать кому по роже, чтобы он сблевал от омерзения? Ты вон тоже потеешь, и никакого удовольствия это не доставляет. А про секс даже думать не хочется – прижиматься потными тушками? Фу, гадость. Какой там контроль над рождаемостью? Не удивляюсь, что у вас детей – фиг да маленько.

Он передернулся всем телом, и я улыбнулась. Старый добрый Дженкс,

Тут он полез копаться в дисках, и я напряглась – он, похоже, ощутил, выпрямился, сложил руки на коленях и уставился в темнеющее небо. Мы выехали из леса, и вдоль реки тонкой полосой уже видны были дома и деловые кварталы, а за ними плоской гладью лежало озеро, серое в гаснущем свете.

– Рэйчел, – тихо сказал Дженкс. – Я не уверен, что вернусь.

Я в испуге повернулась к нему, потом опять к дороге и опять к нему.

– То есть как не уверен? Если ты это из-за Трента…

Он поднял ладонь, нахмурившись:

– Не из-за Трента. Я понял, что он эльф. Вычислил, когда помогал вчера Кери.

Я вздрогнула, машину занесло на желтую линию. Сзади загудели, я поспешно выкрутила руль обратно.

Вычислил?.. – У меня сердце заколотилось быстрее. – Дженкс, я хотела тебе сказать. Правда. Но я боялась, что ты разболтаешь, и…

– Я никому не скажу. – На лице у него было написано, чего ему стоит такое заявление. Эта новость обеспечила бы ему среди пикси невероятный авторитет. – Если я скажу, то значит, ты права была, когда мне не доверяла, а ты была не права!

Голос у него звучал резко, и мне опять стало стыдно.

– Тогда в чем дело? – спросила я.

Лучше бы он этот вопрос поднял, когда мы на стоянке торчали, а не теперь, когда я рулила по окраинам незнакомого города, пытаясь найти дорогу в морях неоновой рекламы.

Он помолчал секунду, приводя в порядок мысли; юное лицо было задумчиво.

Мне восемнадцать, – сказал он наконец. – Ты знаешь, сколько это для пикси? Я теряю быстроту. Ты меня рукой сбила прошлой осенью, а Айви может меня в полете сцапать в любой момент.

У Айви реакции Пискари, мастера неживых вампиров, – в испуге возразила я. – А мне просто повезло. Дженкс, ты выглядишь классно. Ты вовсе не старый.

Рэйчел… – сказал он со вздохом. – Мои дети уже разъезжаются, у них появляется собственная жизнь. Сад начинает пустеть. Я не жалуюсь, – вскинулся он. – Это очень здорово, что ты тогда уступила мне желание, и я пожелал себе стерильность, потому что у пикси дети, рожденные в последние три года жизни родителей, очень редко живут долго – и Маталину убивало сознание, что рожденные ею детишки после ее смерти и недели не проживут. А наша маленькая Джозефина… Она уже летает. Даже она не выживет.

У него голос пресекся, и у меня перехватило дыхание.

С этим желанием и с садом в нашем распоряжении, – продолжил он, глядя прямо перед собой в лобовое стекло, – я могу не бояться за детей, когда нас с Маталиной не станет, и спасибо за это тебе.

Дженкс… – встряла я, не могла я уже это слушать.

Помолчи, – резко бросил он, гладкие щеки его вспыхнули. – Не надо мне твоей жалости. – Явно разозлившись, он высунул локоть в окно. – Я сам виноват. Меня это не заботило, пока я не познакомился с тобой и с Айви. Я старик! Плевать мне, как я выгляжу, я просто бешусь как черт, что вы ваш долбаный детективный бизнес будете вести еще хрен знает сколько, а я в нем быть не смогу! Вот почему я не вернусь. А не потому, что ты не сказала мне, кто такой Трент Каламак.

Я промолчала, в отчаяньи стиснув зубы. Не додумалась я, что он настолько стар. Посигналив, я повернула направо на набережную. Впереди громоздился мост, соединявший верхнюю и нижнюю части полуострова Мичиган, весь сверкающий и залитый огнями.

– Тоже мне, причина не вернуться, – сказала я неуверенно. – Я вон демонской магией балуюсь, а Айви – наследник Пискари. – Крутанув руль, я завернула к двухэтажному мотелю, буквой «Г» изогнувшемуся вокруг открытого бассейна. Я остановила машину под полинялым красно-белым навесом, осмотрительно пропустив перебегающих дорогу перед носом машины детишек в плавках и пластиковых надувных рукавчиках. С трудом поспевающая за ними мать благодарно помахала мне рукой. «Либо психи, либо вервольфы», – подумала я. На улице было градусов пятнадцать, не больше. – Что она, что я до завтра можем не дожить.

Он посмотрел на меня; злые морщинки на его лице слегка разгладились.

Ты до завтра не умрешь, – сказал он. Въехав на стоянку, я повернулась к Дженксу.

С чего ты так решил?

Дженкс расстегнул ремень и одарил меня косой ухмылкой, которая могла бы по озорству потягаться с Кистеновой.

– Ну, я же с тобой.

Я невольно застонала. Прямо сама на это напросилась!

Улыбаясь, он выбрался наружу, глянул на первые звезды, почти неразличимые сквозь городское марево. На затекших от долгого вождения ногах я вслед за ним пошла к крохотному офису. Внутри не было никого – не считая впечатляющей подборки сувениров и буклетов. Расставив руки, Дженкс будто с голодухи бросился к полке с миниатюрными поделками, присущие пикси любопытство и желание все потрогать делали витрину просто неотразимой. Дверь за нами захлопнулась, и я едва успела стукнуть его в плечо, вырывая из блаженства и муки пиксийского экстаза.

Ой! – Он зажал ушибленное местом обиженно на меня глянул. – За что?

Сам знаешь, – сухо сказала я, с трудом сумев улыбнуться неприметно одетой женщине, вышедшей к нам через арочный проем из служебной комнаты. Оттуда слышался телевизор и пахло обедом… или, скорее, ужином – поскольку женщина была человеком.

Она удивленно моргнула, глядя на нас.

Чем могу помочь? – спросила она неуверенно, поняв, что мы внутриземельцы. Макино – городок туристский, и вряд ли достаточно большой, чтобы здесь селились толпы внутриземельцев.

Нам нужен номер на двоих, – сказала я, беря ручку и карту регистрации. Над первым вопросом я задумалась. Ну, пойдем вдвоем под моей фамилией, – решила я, записывая крупным почерком в графу «Миз Рэйчел Морган». Женщина за стойкой поморщилась, глядя мне через плечо – там довольно громко звякали глиняные и металлические безделушки, когда их снимали с полок и ставили обратно. – Дженкс, номер нашей машины не посмотришь? – попросила я, он выскользнул в дверь, колокольчик из ракушек громко звякнул.

– Двести двадцать, – холодно сказала регистраторша. Класс! Дешево, нечего сказать. Какая прелесть эти провинциальные городки в межсезонье…

– Мы здесь на ночь останавливаемся, не на неделю, – заметила я, вписывая в графу адрес нашей церкви.

Это и есть за ночь, – нагло заявила она. Я вскинула голову.

Двести двадцать в не сезон?

Она пожала плечами. Обалдев, я ненадолго задумалась.

– Скидки по страховке от «ВерСтраха» у вас нет?

В глазах у нее появилась издевка.

– Мы предлагаем скидки только для Американской Автомобильной Ассоциации.

Я поджала губы, к щекам прилила кровь. Незаметно сжав руку, я сняла ее со стойки, чтобы не видно было перевязанных пальцев. Черт-черт-черт. Какая прелесть этот провинциальный менталитет… Она нарочно задрала цену в надежде, что мы отсюда уберемся.

– Наличными, – нагло добавила она. – Карточки и чеки мы не принимаем.

Треснутая табличка у нее за спиной утверждала, что принимают, но теперь я не собиралась отсюда уходить. У меня гордость есть, а деньги в сравнении с ней – ничто.

– Номер с кухней у вас имеется? – поинтересовалась я, внутренне кипя. Двести двадцать баксов – немалый кусок моей наличности.

– Это еще тридцать долларов, – сказала она.

– Ну еще бы, – пробормотала я. В ярости рванув застежку сумки, я отсчитала двести пятьдесят баксов, и тут вошел Дженкс. Он глянул на деньги у меня в руках, на самодовольную регистраторшу, на мою злобную рожу, и мгновенно все понял. Черт, да он наверняка все слышал, с его-то слухом.

Он бросил взгляд на фальшивую камеру наблюдения в углу, потом на стоянку через стеклянную дверь.

– Похоже, Рейч, мы в прайм-тайм попали, – бросил он, записывая в карту автомобильный номер привязанной к стойке ручкой. – Кто-то буквально только что надул в бассейн, а из душа аж досюда несет плесенью. Если поторопимся, еще успеем заснять мост на закате для начальных кадров.

Рука регистраторши, выкладывавшей на стойку ключ, внезапно дрогнула.

Дженкс щелкнул крышкой телефона.

– У тебя с последней нашей остановки номер окружного отдела здравоохранения сохранился?

Я изобразила на лице усталое смирение.

– В блокноте записан. А с начальными кадрами не торопись – рассвет тоже пойдет. Помнишь, как Том кипятком писал, когда мы сожгли пленку, не дав ему весь мир оповестить, где обслуживание самое похабное.

Регистраторша посерела. Я бросила карту на стойку и взяла поцарапанный ключ с пластиковой биркой. Брови сами поднялись: тринадцатый номер, просто блеск.

– Спасибочки, – сказала я.

Дженкс шустро забежал вперед:

– Позвольте, миз Морган.

Он грациозно придержал дверь, и я гордо вышла.

Каким-то чудом мне удалось сохранить серьезную мину, пока дверь не захлопнулась, но тут Дженкс прыснул, и я сломалась.

Спасибо, – выдавила я между приступами сдавленного хохота. – Господи, я ей чуть в рожу не залепила.

Всегда, пожалуйста! – Дженкс оглядел ряд дверей, остановившись на последней – втиснутой в короткую перекладину «Г». – Можно, туда я микрик перегоню?

Он это более чем заслужил, – подумала я и оставила его возиться с машиной, а сама пошла через темную стоянку, по инерции злясь на детей, шумно возящихся в бассейне. Воду подсвечивали, и отражающиеся от раскрытых зонтиков огни выглядели призывно. Не такая бы холодина, я бы спросила Дженкса, умеют ли пикси плавать. Бог с ним, с синим носом и мурашками на коже, а посмотреть на Дженкса в плавках хотелось бы.

Замок слегка посопротивлялся, но я поерзала ключом, он сдался, и дверь распахнулась. Пахнуло лимонной отдушкой и свежим бельем.

Дженкс подогнал машину на пустой пятачок у двери. Луч фар высветил страшненький коричневый ковер и застеленную желтым покрывалом кровать. Щелкнув выключателем, я вошла в номер, осмотрела так называемую кухню, заглянула во вторую дверь, поставила сумку на кровать и глубоко задумалась. Дело в том, что вторая дверь вела в ванную, а не в другую комнату.

Прохаживаясь насчет пещер, вошел Дженкс с моим багажом, подозрительно глядя на низкий потолок. Сумку он бросил у двери, вернул мне ключи от машины и пошел обратно, по пути пощелкав выключателем на радостях, что он это может.

– Э-э… Дженкс, – позвала я, до боли сжимая ключи в пальцах. – Нам этот номер не подойдет.

Дженкс вернулся с моим ноутбуком и мечом Айви, разместил их на круглом столике у окна.

– Ты что? Я насчет плесени в душе соврал. – Он глубоко втянул воздух носом. – Здесь пахнет… Ну, не плесенью, точно.

Что он здесь унюхал, я даже знать не хотела, но когда я молча показала на единственную кровать, он пожал плечами, непонятливо глянув зеленющими глазюками. Беспомощно взмахнув руками, я попыталась объяснить:

– Кровать одна.

– И что? – Тут он вспыхнул, взгляд метнулся к упаковке «Клинекс» на прикроватной, тумбочке. – А, да. В коробке с салфетками я уже не помещаюсь.

Не обрадованная перспективой общения с регистраторшей, я пошла к двери, по пути подхватив рабочую сумку.

– Я потребую другой номер. Будь так добр, не пользуйся ванной, а то она с нас еще деньги за уборку сдерет.

– Я с тобой, – сказал он, наступая мне на пятки. Детишки из бассейна уже бежали к себе в номер, шлепая мокрыми ногами и дрожа под короткими белыми полотенцами. Дженкс придержал для меня дверь конторы, и звяканье колокольчика слилось с громким спором внутри.

– Ты с них запросила, как в выходной на четвертое июля?! – возмущался мужской голос, а женский что-то бормотал в ответ.

Я вопросительно глянула на Дженкса, он громко откашлялся. Настала тишина.

После быстрого приглушенного диалога появился альтернативно одаренный в плане шевелюры мужичок, зачесывая на лысину остатки волос.

– Да? – спросил он с преувеличенно-любезным видом. – Чем могу быть полезен? Еще полотенец, может, для купания в бассейне?

Где-то за сценой раздались негромкие женские рыдания, и он покраснел.

– Мы, собственно, – сказала я, кладя ключ на стойку, – намерены поискать другой номер. Нам нужно две кровати, не одна. Прошу прошения, что не уточнила сразу.

Я улыбнулась, будто ничего не слышала.

Мужичок глянул на Дженкса и покраснел еще сильней.

– Да-да, конечно. Тринадцатый номер, да?

Смахнув ключ со стойки, он выдал нам другой.

Дженкс направился было к безделушкам, но под моим тяжелым взглядом передумал и шагнул к буклетам. Я водрузила на стойку сумку и нагло спросила:

– А разница в цене какая?

– Никакой, – быстро последовал ответ. – По той же цене. Чем еще могу услужить? Не хотите зарезервировать номера для других членов съемочной группы? – Он моргнул с обморочным видом. – Ваши друзья остановятся у нас, не так ли?

Дженкс повернулся лицом к двери, прижав руку к гладкому подбородку, чтобы не расхохотаться.

– Нет, – небрежно заметила я. – Они звонили и сказали, что нашли местечко с бассейном, куда накачивают озерную воду. С плесневелыми ванными это не сравнить.

У мужичка челюсть затряслась, но не вылетело ни звука, Дженкс задергался, я покосилась через плечо и увидела, что он скорчился и закрывает лицо буклетом.

Благодарю, – сказала я, забирая ключ и мило улыбаясь. – Может, мы еще на ночку задержимся. Нет ли у вас скидок на такой случай?

Есть, мэм, – обрадовался он. – Вторая ночь в межсезонье обходится в половину стоимости. Я оставлю для вас номер, если пожелаете. – Он покосился в арку на жену.

Прекрасно, – сказала я. – А в среду можно нам выехать попозже?

Поздний выезд в среду, – повторил он, что-то записывая в регистрационную книгу. – Конечно. Вы делаете очень важную работу.

Я кивнула и улыбнулась, подхватывая Дженкса за локоть и вытаскивая наружу – сам он не двинулся с места, так и приклеился к этому буклету.

– Спасибо! – радостно крикнула я. – Хорошей вам ночи!

Дверной колокольчик глухо звякнул, и я с облегчением вдохнула прохладный ночной воздух. На стоянке было тихо, только на улице еще ездили машины. Я с удовлетворением посмотрела на ключ в рассеянном свете от навеса. На этот раз номер одиннадцать.

– Рейч! – Дженкс ткнул мне в Лицо буклет. – Вот, смотри! Он здесь. Я знал! Скорей в машину, через десять минут здесь двери закрывают!

Он схватил меня за руку и поволок.

Дженкс! – воскликнула я. – Дженкс, подожди! Джакс? Где, ты сказал?

Там! – Он потряс буклетом у меня перед лицом. – Мне надо туда!

Ошеломленная, я уставилась в неверном свете фонаря на сложенную втрое яркую бумагу. Разинув рот, я откопала в сумке ключи, пока Дженкс забрасывал вещи обратно в машину и закрывал дверь, трясясь от нетерпения.

Ну да. Конечно. «Дом бабочек».